— Сложный моральный выбор, — заметил демон. Его пенек поднимался прямо из груди придремавшего гоблина.

— Спасибо, что помогли мне с адскими псами, — ответил я.

Мы стояли на другой стороне площади. Вернее, я стоял, а демон сидел. Стендельс был там, где я его оставил. Он смотрел на толпу и наверняка никого не замечал.

— Полно вам. — Надзиратель по-стариковски засмеялся. — Я знал, что они не могут причинить вам вред. Вот что случается, когда нарушают законы преисподней. Гончие стали преследовать живых. Так не должно быть.

— Могли бы меня предупредить.

Я тоже смотрел на людей. В их веселье, для меня чуждом и даже несколько отвратительном, я все же чувствовал что-то притягательное. Мне очень хотелось оказаться сейчас среди них, радоваться вместе с ними и танцевать.

Но я хорошо знал, что пьяное веселье дешево стоит. Магия Орба кружила головы сильнее, чем крепкое вино. А никакого другого веселья в жизни уже не будет.

Ни у кого и никогда, если закончилось детство.

Мое закончилось.

— Я подумал, что вы и так все поймете… Ладно, я вас обманываю. Мне хотелось немного отплатить вам за то, что вы заподозрили меня во лжи. Решили, что я подослал призрак в Нидаар, который оттуда вас выташил. Вы и сейчас так думаете?

— Думаю о другом.

— О Стендельсе? Правильно делаете. Я говорил, что перед вами встанет непростой выбор. Вряд ли нарушу правила, если скажу — это один из них.

— Стендельс готов хвататься за соломинку. А Лаванда — мечта каждого мужчины. И на первый взгляд, и на миллионный. Но она же его раздавит.

Демон наклонил голову, и из его уха вывалилось несколько нот.

— Слишком долго слушал арии, — пояснил он. — Но выбор, который стоит перед вами, гораздо сложнее. Демонессе нужна душа, чтобы покинуть преисподнюю и насладиться всеми прелестями Верхнего мира. И вы думаете, что Лаванда только использует Стендельса, даже не как вещь — ведь о предмете заботятся, его берегут и холят, — а как билет, который можно потом скомкать и выбросить вон.

— Уверен, он готов на это пойти.

— Дело не в этом, Майкл. Ваш друг — неудачник, и он это хорошо знает. Но не мне вам говорить, что сердце у него доброе. Демонессы имеют дело с человеческими душами. Они видят вас изнутри. Лаванда сможет рассмотреть в Стендельсе его истинные достоинства — те, которые не увидит обычная девушка.

— Здесь вы правы.

— Но дело даже не в этом. Майкл. Вы хорошо изучили Франсуазу. Кстати, где она?

— Вернулась в геенну. Наверняка выбирает кузине свадебное платье.

— Прекрасно. Мне бы не хотелось слишком часто влезать ей в голову, чтобы мы могли спокойно поговорить. О чем я? Верно, ваша партнерша любит приключения, яркую жизнь, сильные эмоции. Но…

Он ждал, что я продолжу. Не стоило.

— Но в душе она осталась демоном. Мы хорошо знаем наши слабости, Майкл. Мы — народ, которой должен держать в страхе грешников, ужас преисподней… На самом деле мы простые мещане. Нам нравятся уютные домики, низкие крашеные заборы и, конечно же, пирог с тыквой по выходным.

Его глаза заблестели, потом виновато потухли.

— Некоторым это кажется скучным. Они у нас задыхаются. Им хочется в Верхний мир. Такие, как Франсуаз. Как Лаванда. Но в глубине души — вернее, у нас нет души, тогда скажу «в глубине сердца» — демоны всегда остаются мещанами. И они ищут пару, которая даст им то, к чему они привыкли дома. Стабильность, покой, ситцевые занавески. Стендельс даст ей все это.

— Брак по любви?

— Зачем же? По чистому расчету. Стендельс мечтает о такой, как Лаванда. Она — о таком, как он. Они друг другу подходят, как хлеб и масло.

— Прекрасное сравнение… Она размажет его, как масло по бутерброду. Заставит быть таким, каким его видит. Бросит в мясорубку, из которой он уже никогда не выберется — и даже не поймет, что с ним происходит, так быстро все случится.

— Разве не все женщины так поступают? — лукаво спросил демон.

— Нет, — отвечал я. — Если надеть им на голову целлофановый пакет и завязать на горле.

— Что ж, — согласился мой собеседник, — действительно помогает.