Глава 7
Под тоскливый вой и причитания пассажиров, самолет, ускоряясь и ускоряясь, падал в неизвестность…
Сергей уже начал терять ощущение реальности происходящего. С действительностью его связывали теперь только острые коготки Мэгги, вцепившейся ему в запястье мертвой хваткой. Краем глаза Извеков видел смертельно бледное лицо девушки с закрытыми глазами и что-то беззвучно шепчущими губами.
«Молится, наверное… — лениво проползло в скованном ужасом мозгу, и парень, рожденный, как ни крути, в грехе и никогда не задумывающийся о существовании Господа и его Божественном Провидении, тоже начал выковыривать из глубин памяти, неподатливой, как только что схватившийся бетон, слова слышанных или прочитанных когда-то молитв, на ходу домысливая недостающее. — Господи Боже… Спаси, сохрани и помилуй меня, грешного… Даруй…»
Рев двигателей перешел какой-то звуковой порог и оборвался, но безмолвное падение оказалось еще более жутким.
«Говорят, что при катастрофе на борту, — вплелась в бессвязную молитву липкая противная мыслишка, — люди умирают от разрыва сердца еще в воздухе, не долетая до земли… Вот бы…»
Мгновения растягивались, словно резиновые, превращая действо в подобие тягучего ночного кошмара, когда выбрасываешься из окна, спасаясь от кого-то страшного, десять раз кряду и тоскливо понимаешь, что конца этим бессмысленным и вместе с тем ужасным прыжкам не будет…
Сергей на какое-то время отключился от внешнего мира, но, придя в себя, ощутил, что падение будто бы остановилось, а лайнер, все так же беспомощно накренившись, висит абсолютно неподвижно в некой плотной среде. За иллюминатором наблюдался какой-то серый мутный сумрак, напоминающий хмурое осеннее утро после вчерашней разгульной пирушки и совсем не похожий ни на небо, ни на воду (буде падение завершилось в океане), ни тем паче на землю. В салоне царила ватная тишина.
Извеков, ощутив, что тело более не сковано инерцией, вжимающей в сиденье, завертел головой, оценивая обстановку.
Все вокруг было будто бы сражено мгновенным сном… Нет, не сном, а каким-то общим параличом. Люди застыли в креслах с искаженными, неподвижными лицами — один даже воздел вверх руку, не то благословляя всех, не то взывая о помощи, стюардесса с закрытыми глазами скрючилась на своем откидном креслице, Мэгги…
Мэгги единственная среди пассажиров не производила впечатления мертвой. Ее лицо, конечно, было синевато-белым, но ресницы дрожали, а запястье ощущало горячечное тепло девичьей ладони. Тепло ладони и холод стального наручника…
— Мэг…
В этот момент серая мгла за стеклом начала наливаться красным. Свет шел откуда-то снизу и сбоку, приближаясь, заполняя багрянцем все пространство перед иллюминатором.
— Что это?
— Мы умерли, Серж, — прошептала, не открывая глаз, Мэгги. — Мы все погибли в авиакатастрофе, и теперь подручные Сатаны явились за нами, чтобы утащить в ад…
— Но это же… Неужели всех — в ад!
— Видимо, здесь собрались одни грешники…
В голове Сергея сам собой, без какого-либо вмешательства сознания, всплыл донельзя сальный анекдот про известной профессии девицу, которой цыганкой было нагадано, что она утонет, и особенно последние слова Бога, обращенные к кающейся, тонущей вместе со всеми пассажирами огромного океанского теплохода: «Я вас б… три года собирал!» Да, сравненьице еще то…
— А ты? Ты ведь молилась, я видел.
— Это ничего не значит… Я так же грешна, как и ты. Я обманом заманила тебя сюда и, кроме того…
Алый свет тем временем словно растворил обшивку, стекло иллюминатора, кресла и превратил в неясные тени все остальное. Сергей и Мэгги оказались висящими в пустоте посреди огромной, полыхающей адским пламенем трубы.
— Молись, Сергей! — жарко зашептала девушка в ухо своему спутнику, когда они помимо воли плавно поплыли куда-то в сторону от самолета. — Настал наш последний миг в земной юдоли…
Последнее, что увидел Сергей, была раскоряченная каракатица, в которой он с огромным трудом узнал силуэт зависшего в пустоте «боинга», после чего все смешалось, и Извеков погрузился в багровую пустоту…
* * *
Отступал багровый туман медленно, будто нехотя…
Сколько времени он находился в беспамятстве, определить было невозможно: мгновение или вечность, а может быть, нечто среднее — день, скажем, или столетие…
— Доброе утро, — раздался чей-то приветливый, слегка дребезжащий голос, и Сергей испуганно распахнул глаза, которые, оказывается, до сего момента были закрыты. — Так вроде бы у вас принято приветствовать после пробуждения?
В помещении, точный размер которого или хотя бы форму определить было затруднительно по причине яркого света, бьющего со всех сторон (именно по его вине под прикрытыми веками царил красный полумрак), Извеков был не один. И не вдвоем с Мэгги. Девушка не то все еще находилась без сознания, не то просто сидела с закрытыми глазами. Рядом был третий.
Свет, не похожий ни на солнечный, ни на электрический, резал глаза, мешая рассмотреть этого третьего, обладающего таким мирным, почти домашним голосом.
«Прямо как следователь, — хмыкнул про себя Сергей, нахально (чего бояться уже умершему?) загораживая глаза незакованной рукой, хотя это вряд ли входило в планы „хозяина“. — Лампой в глаза… Устроил, понимаешь, НКВД…»
Нужно заметить, что о следователях и вообще о правоохранительных органах Извеков имел представление весьма поверхностное, базирующееся в основном на книгах и старых, еще советских, фильмах вроде «Следствие ведут Знатоки», «Петровка, 38» и «Место встречи изменить нельзя». Да и откуда пареньку из интеллигентной семьи было знать такие узкоспециализированные материи ближе? Разве что после близкого знакомства с Мэгги…
— Вам мешает освещение? — забеспокоился обладатель «домашнего» голоса, причем так натурально, что усомниться в искренности его намерений мог только самый черствый человек. — Простите, я сам не догадался…
Свет начал едва заметно меркнуть.
«Надо же, какой любезный! Интересно, ангел это или черт? Хотя… Какая, собственно, разница… Стоп! А на каком языке он разговаривает? На русском?..»
Иллюминацию, наконец, притушили настолько, что утомленные глаза (интересно, откуда у бестелесной души утомление глаз и вообще глаза?) Сергея с грехом пополам смогли различить щуплую фигурку, закутанную во что-то бесформенное, восседавшую метрах в трех от парочки. Ни рогов, хвоста и трезубца, ни, наоборот, пылающего меча, крыльев и нимба у «встречающего» («следователем» теперь, после такой любезности, его назвать как-то не поворачивался язык) не наблюдалось, равно как и прочих, набивших оскомину бесконечными «фэнтези», атрибутов потустороннего существа. Разве что одежда, донельзя архаичная или, наоборот, чересчур модерновая.
«У-у-у… — разочарованно протянул про себя Извеков, разглядывая изборожденное старческими морщинами лицо „хозяина“, его неопределенного цвета добрые глаза под набрякшими веками, совершенно лысый череп и длинную, тощую, сморщенную шею, напоминающую черепашью, высовывающуюся из „воротника“ хламиды. — Я, блин, ожидал Вельзевула какого-нибудь увидеть или архангела Гавриила, а тут… Мастера Йоду прислали какого-то!..»
Старик действительно больше всего напоминал учителя рыцарей-джедаев из «Звездных войн» Джорджа Лукаса, разве что без длинных, поросших шерстью ушей. Уши как раз были вполне человеческие — большие, хрящеватые, как и вся кожа на голове покрытые старческими пигментными пятнами — свидетельство того, что Йода очень стар, если не сказать — древен.
— Так нормально? — участливо поинтересовался старик, когда освещение стало более напоминать полумрак. — Не беспокоит?
Интонациями он очень напоминал пожилого стоматолога, только что поставившего пломбу и теперь волнующегося за самочувствие недавнего страдальца, согласного было, в качестве средства от мучений, на гильотину.
— Нет… — разлепил пересохшие губы Сергей, понявший, что отмалчиваться дальше просто-напросто неприлично. — Не беспокоит… Очень хорошо…
— Я рад, — искренне обрадовался Йода, лучась миллионом добрых морщинок.
«Прямо Владимир Ильич какой-то! — неприязненно подумал Извеков. — Оле-Лукойе, блин, андерсеновский…»
— Вы… человек или…
— Конечно, человек! — воскликнул «хозяин», подаваясь вперед всем телом. — А вы за кого меня приняли?.. А-а-а! Вероятно, из-за несколько необычных обстоятельств вашего… кхм… приглашения сюда вы посчитали меня неким потусторонним существом? Увы, увы…
«Тоже мне „приглашение“… Вытащили из самолета, как кутят, за шкирку…»
То, что самолет падал вниз едва ли не камнем, готовясь разделить грустную судьбу пресловутого топора, уже как-то не принималось во внимание.
— Чем… кхм… мы обязаны?.. — выдавил из себя Сергей. На ум приходили все больше какие-то старинные велеречивые обороты из романов Толстого и Дюма, да и сам местный обитатель задавал тон своим учтивым обхождением. — Э-э-э… Таким приемом, в общем…
Пока гость строил неуклюжую фразу, «хозяин» поощрительно, даже ласково кивал плешивым черепом, вежливо улыбаясь, будто прабабушкина китайская фарфоровая кукла, с незапамятных времен украшавшая сервант в доме Извековых — Сергей помнил ее еще с нежного ясельного возраста… Ши-и-ит! Да ведь он как две капли воды похож на того китайского болванчика, только живой! И хламида бесформенная та же самая и по покрою, и по расцветке!
— Обязаны… Обязаны… — эхом повторил за Сергеем Йода. — Очень обязаны… Вы должны нам помочь…
* * *
Голова шла кругом.
Какие-то полчаса терпеливого рассказа старика, ежесекундно перебиваемого неугомонным слушателем, перевернули все его представления о мире… Ну, не все, конечно, далеко не все, но большую, очень большую их часть.
Подумать только: Америка, могучая, незыблемая Америка, «общество равных возможностей», «мировой жандарм», «столп демократии», «империя зла» и еще бог знает что, канула в небытие, съежившись в крохотный комочек, размеры которого трудно себе представить. Континент, раскинувшийся более чем на четыре с половиной тысячи километров с запада на восток, обратился в микроскопическую… нет, даже в наноскопическую сферу меньше атома. В элементарную частицу вроде электрона или, скажем, кварка!..
Но при этом ни США, ни большая часть Канады отнюдь не погибли, а превратились в небольшую планету со своей сушей и океаном, правда, планету наоборот — со светилом в центре (что-то там рассказывал старик про искривление пространства и про то, что Америка как бы находится на своем месте и освещает ее то же солнце…). Вроде бы вывернуло ее наизнанку, и теперь светило — в центре… Даже космос у нее свой, заключенный внутри гигантского шара, и атмосфера… И не шар это, а как бы грандиозный пузырь, соединенный с остальной Землей узеньким, еще тоньше самого этого «кварка», проходом, через который, по словам Йоды, можно проникнуть внутрь…
— Зачем проникнуть? — задал вполне естественный вопрос парень, когда повествование старца подошло к этому пункту.
— Чтобы вернуть все на свое место, — вздохнул «хозяин».
— А зачем?
— Понимаете ли, молодой человек, — старик задумался на некоторое время, видимо, чтобы подобрать наиболее понятные недорослю слова и формулировки. — Катастрофа, а мы считаем это происшествие Катастрофой, не только стянула в точку Северо-Американский материк… Она открыла два до этого скрытых подобным образом от стороннего наблюдателя материка, вам доселе неизвестных… Хотя, — добавил он, подумав, — в памяти человечества они все же сохранились. Правда, считались опустившимися на дно океана тысячи лет назад.
— Атлантида! — ахнул Сергей, мгновенно ухватив мысль старика.
— Да, Атлантида, — подтвердил Йода. — И Лемурия…
Десятки тысяч лет назад, когда далекие предки европейцев, азиатов и прочих человеческих рас еще даже не бегали за мамонтами, добывая трением огонь и разрисовывая наскальными изображениями стены пещер, на Земле существовали две могучие высокоразвитые цивилизации… Вернее, немного раньше было их не две, а гораздо больше, но на небольшом шарике оказалось очень тесно. Некоторые, более мирные, попытались поискать себе пристанище в космосе, но без особого успеха, другие были истреблены в кровопролитных войнах более удачливыми… Сначала дело продвигалось недостаточными темпами: оружие хотя и совершенствовалось, но все равно оставляло истребление себе подобных занятием крайне медленным и неэффективным, ведь совершенствовалось не только оружие, но и защита от него. Пошло быстрее, когда атланты и несколько позднее (хотя старик мог здесь и слукавить) лемуры овладели энергией расщепления атомного ядра. Войны, доселе опустошавшие лишь отдельные страны и регионы, теперь стали глобальными.
Достигнув высочайшей эффективности в средствах нападения, вечные противники, понятно, стремились к идеалу и в обороне: кому же хочется, даже нанеся противнику смертельный удар, от которого тот уже никогда не оправится, пасть жертвой ответного судорожного движения «мертвой руки»?
Всякие там противоракетные системы (а технология атлантов и лемуров, похоже, тогда мало отличалась от современной) оказались недостаточно эффективными, и ученые обеих супердержав решили потрясти основы самой фундаментальной физики.
Одному Создателю известно, двигались ли местные Эйнштейны и Ландау параллельными курсами или шпионаж уже тогда достиг потрясающих высот, но к завершению исследований, позволявших создать, как казалось, поля универсальной и абсолютной зашиты над своими материками, с обеих сторон пришли одновременно.
Вы знакомы с современным фехтованием? Да? Тогда вам, должно быть, известно, что всякие там финты и мулине давно уже ушли в прошлое. Два мастера клинка сходятся в единственной схватке, которая, не будь они оба защищены нагрудниками и масками, а шпаги сверкали бы, как в старину, заточенными до игольной толщины остриями, завершилась бы неминуемой гибелью одного из них, а то и обоих сразу. Порой атака и контратака настолько синхронны, что победителя может определить только чуткая электроника, которой оснащены шпаги и нагрудники.
Точно так Атлантида и Лемурия, усыпив друг друга доброжелательными речами и мирными инициативами, внезапно нанесли друг по другу удары, способные стереть оба континента в пыль, не прикройся они так же синхронно суперщитами…
И вот тут-то Ее Величество Физика наказала обе державы.
Оказалось, что чересчур вольное обращение с магнитными полями небывалой мощности не может не затронуть гравитацию, а та, в свою очередь, тесно связанное с ней пространство. Агрессоры-жертвы добились своего: сотни мегатонн ядерных дубинок обрушились на пустое место, не принеся намеченным целям никакого вреда, лишь ввергнув Землю и ее обитателей в ядерную зиму, известную сейчас под названием четвертичного оледенения, уничтожившего три четверти всего живого. Замечательно! Цель достигнута! Но пространство-то неразрывно связано со временем, а последнее в мире элементарных частиц, куда отправились страны-соперницы, течет иначе, чем в обычном…
Словом, и Атлантида, и Лемурия навсегда исчезли, «выдернув» из небытия новый огромный материк, со временем населенный людьми — потомками немногих, имевших несчастье (или, наоборот, счастье?) оказаться вне «абсолютных сфер». О разрушительных войнах, да и о самих великих державах остались лишь смутные воспоминания и легенды почти у всех народов Земли, одна из которых, изрядно сдобренная досужими вымыслами древнего грека Платона, донесла до нас мечту об идеальном государстве, канувшем на дно морское.
Хитрая штука — время. Когда обитатели сфер пожелали, а главное, смогли выглянуть одним глазком за пределы своих убежищ, оказалось, что на планете минули целые эпохи. Да и у самих атлантов и лемуров прошло немало времени. Сергею показалось, что старик темнит, потому что как-то очень уж сильно изменились кровожадные агрессоры за время вынужденной отсидки в микромире!
Осознав себя гостями на новой Земле, соперники решили вообще не покидать своих сфер, оставив все так, как получилось, воспылав при этом неутолимой тягой к миру. Возможно, они просто побоялись в следующий раз оказаться не такими быстрыми, как противник.
Был заключен некий пакт, по которому обитатели Атлантиды и Лемурии продолжали добровольное затворничество, благо за время, проведенное в изоляции, они научились обходиться без большинства полезных ископаемых и прочего, за что так остервенело дрались между собой ранее, и вообще перешли на иную ступень развития (о которой Йода распространялся весьма скупо и туманно). Вмешиваться в дела людей тоже стало своего рода табу. Так, пассивное наблюдение и изредка, с обоюдного согласия (а учитывая взаимную «любовь» двух рас — практически никогда), незначительное вмешательство…
— Так все эти летающие тарелки, — не вытерпел Сергей, — ваших рук дело?
— Допустим… — ушел от ответа старик, все так же лучезарно улыбаясь.
Насчет вмешательства в жизнь человечества из старого Штирлица удалось вытянуть информацию только об одном — о Тунгусском метеорите.
Оказалось, что 30 июня 1908 года обе суперсферодержавы вынуждены были прийти к соглашению и уничтожить астероид, грозивший превратить Землю в нечто подобное Марсу, причем практически без последствий для последней. Альтруизм этот объяснялся тем, что даже пребывая в мире элементарных частиц, они весьма сильно зависели от остальной планеты и кардинально менять что-либо в устоявшейся жизни было выше взаимной неприязни.
Точно так же, как справедливо заподозрил Сергей, Земле не дали скатиться к новой ядерной катастрофе, к которой неудержимо стремились новые Атлантиды — США и СССР. А вот последнюю по времени «выходку» США просто проворонили…
— Они применили нечто в корне отличное от известного нам, — словно извиняясь, развел сморщенными лапками «китайский болванчик». — Хотя и с абсолютно тем же результатом.
— Ну и чем все это грозит нам? — Сергей уже успел растолковать своему визави, навскидку перечислив ему десяток убийственных аргументов общемирового значения, что вообще-то никто в мире исчезновением США не опечалился, а если действительно остальная часть страны, ее огрызки, так сказать, не пострадали физически — то и сами американцы. — И вам? Не верится что-то в вашу искреннюю озабоченность нашей судьбой…
— Нет, конечно… — старик не стал кривить душой. — Вам это грозит не только экономическими потрясениями…
«Блин! — похолодел Извеков. — Про доллары-то я забыл!..»
То, что все долларовые заначки разом превратятся (уже превратились?) в нечто вроде туалетной бумаги, вернее, даже менее пригодное в качестве ее заменителя, чем газета «Правда» в свое время, было очевидно даже самому отъявленному зложелателю Америки, а Сергей, по счастью, был довольно умеренным.
— Но и изменением климата, — продолжал безжалостный вивисектор. — Постепенным, правда, очень постепенным, но от того не менее печальным для вашей цивилизации…
По его словам, хотя разрушений (а также землетрясений, цунами и извержений вулканов) и не произошло, в Северном полушарии Земли сейчас образовывался мощный очаг циклонов (в том месте, где холодные воздушные массы Арктики сталкивались с теплыми тропическими), из-за физической невозможности нагреть один бассейн или охладить второй грозящий стать вечным, причем чреватым более серьезными последствиями, чем все пресловутые Эль-Ниньо, тайфуны и ураганы вместе взятые. Теплое течение Гольфстрим, сейчас мирно бегущее вдоль восточного побережья Северной Америки к Скандинавии, тоже неминуемо должно изменить направление, а то и вообще закольцеваться, раскалив до невозможности Южную Европу, выстудив Северную, а заодно превратив в некое подобие Дантова ада Африку…
По мере поступления этих и других сведений Сергей сникал, будто проколотый воздушный шарик, хотя и пытался барахтаться.
— Ну а вы? — вскинулся Извеков, когда стало совершенно понятно, как любит говаривать один известный политик современной эпохи, что все граждане Земли и он, в частности, просто обязаны положить свои жизни на алтарь раскукливания Америки. — Вам-то чем это грозит?
— Нам? — Старик обезоруживающе улыбнулся и подмигнул: — Да как-то не хочется начинать всю эту возню сначала…
