Глава 12
— Расслабься, Томми! — Капрал Роджер Бэрринстон осторожно выглянул из-за бруствера, аккуратно выложенного мешками с песком. — Похоже, сегодня пронесло!..
Очкарик Стивенсон со своим пулеметом опять прозевал нападение и очухался не вовремя. Длинная очередь из его пятидесятого только взметнула песок далеко за кормой размалеванного джипа, переполненного веселыми бородачами, палящими в воздух из самого разнообразного стрелкового оружия — от новейших «узи» до допотопных «карамультуков» времен войны за независимость от британских колонизаторов. Единственным эффектом от его суматошной стрельбы было то, что у всех двадцати четырех пехотинцев из гарнизона блокпоста заложило уши.
— Прекрати палить, болван! — заорал в микрофон, болтающийся у подбородка, сержант Аткинс, тоже высовываясь из своего гнезда, как он называл любовно оборудованную ячейку, накрыть в которой обороняющегося могло только прямое попадание снаряда или мины. — Ты нас только оглушил! Смотри, их теперь только из танкового орудия достанешь!
Стивенсон, наконец, прекратил канонаду, и на затерянное в бескрайней пустыне укрепление опустилась благословенная тишина.
— Слава богу, обошлось… — Солдаты понемногу выбирались из укрытий, остерегаясь, впрочем, выходить на открытое место. — Не то что на восемьдесят пятом позавчера…
Два дня назад такой же джип, наполненный не сумасшедшими арабами, а взрывчаткой, таранил восемьдесят пятый блокпост, располагавшийся в пятнадцати милях отсюда… Располагавшийся, потому что из всех его построек каким-то чудом уцелела только столовая, а из всего гарнизона — всего двое тяжело раненных солдат. Одного так и не удалось довезти до госпиталя живым… Так что сегодня, можно сказать, подчиненные Аткинса родились с серебряными ложками во рту.
— Что это там? — рядовой Форстер, чернокожий уроженец Алабамы, указывал на какой-то непонятный предмет, валяющийся ярдах в пятидесяти от поста, на незаметно переходящей в дикую пустыню обочине бетонки.
— Выбросили что-то из машины… — Бэрринстон поднял к глазам бинокль, но мощная оптика ничуть не прояснила природы неподвижного бугристого по форме предмета, — Может быть, бомба?
— Так далеко? Опять, наверное, заложника где-нибудь прирезали…
— Ты думаешь, там голова? Чересчур великовата.
— Нужно пойти взглянуть…
— Сейчас, разбежался! Вдруг там все-таки взрывчатка? Что-то не тянет лететь домой в цинковом ящике…
— Ладно, проверим… Эй, Стивенсон!
— Да, сэр!
— Видишь там кучу дерьма на дороге?
— Так точно, сэр!
— Причеши-ка ее из своей пукалки… Одну короткую очередь в пять патронов — не больше! А вы присядьте от греха, — велел он любопытно вытягивающим шеи подчиненным, — не дай бог, шарахнет…
Все каски снова попрятались за мешками с песком.
Пятидесятый дисциплинированно выдал шесть выстрелов и замолк.
— Молодец, парень! — похвалил новобранца сержант, но тот тут же сам испортил все впечатление.
— Да у меня затвор заело… — раздался в наушнике плаксивый голос.
— Чертов южанин! — буркнул Аткинс, запуская пятерню под каску, и тут же накинулся на скалящих зубы солдат: — Чего сидите? Форстер, Лайонелл, живо сбегайте и посмотрите, что это за дерьмо!
Других слов, обозначающих различные предметы, бывалый сержант тоже знал немало, но остерегался их применять, дабы не травмировать уши подчиненных.
Роджер наблюдал в бинокль, как «герои», едва не на цыпочках, подкрадываются к загадочному предмету, порядком разлохмаченному крупнокалиберными пулями и теперь действительно более всего напоминавшему навозную кучу, и, опасливо потыкав кончиком винтовочного ствола, склоняются…
— Ну, чего, чего мешкают? — изнывал от нетерпения сержант, постоянно порываясь отнять у Бэрринстона оптический прибор и щурясь из-под ладони на копошащиеся фигурки.
Наконец, Форстер и Лайонелл выпрямились и едва ли не бегом направились обратно, волоча за собой нечто, судя по всему, не слишком тяжелое. Почему-то при этом солдаты воротили носы в разные стороны.
— Что там? — высунулся из-за бруствера Аткинс, когда парочка приблизилась.
— Да тут… Сами взгляните.
Сержант и капрал приблизились к штуковине, оказавшейся обычным туго набитым джутовым мешком с какими-то арабскими надписями. Из прорех выглядывало что-то белое…
Еще за несколько метров от мешка понесло таким мощным зловонием, что Роджер зажал нос и отвернулся, подавляя рвотный спазм. Смрад был почище, чем трупная вонь в развалинах взятой штурмом Эль-Фаллуджи, в очередном окончательном взятии которой ему год назад довелось участвовать.
— Они что, кошек дохлых туда насовали? — прогнусавил Аткинс, могучей пятерней в перчатке зажимая свой несколько раз переломанный обонятельный орган. — Что это за вонь?
— Никак нет, сэр! Не кошки, сэр! — отрапортовал Форстер, держась от находки на почтительном расстоянии и с наветренной стороны. — Там деньги, сэр!
— Какие еще деньги? — Сержант так опешил, что даже отнял от лица руку.
— Американские, сэр! — последовал бравый ответ. — Доллары!
— ???
— А еще говорят, что деньги не пахнут… — прогундосил капрал в крепко зажатый пальцами нос.
Десять минут спустя сержант, нацепив костюм химической защиты и противогаз, самолично вспорол мешок тесаком и убедился, что тот действительно битком набит долларовыми купюрами различного достоинства, преимущественно «Франклинами» и «грантами». Большинство банкнот было густо вымазано некой мерзкого вида субстанцией, которая и придавала содержимому огромного «кошелька» непередаваемый аромат.
— Сколько тут? — огорошенно пробубнил Аткинс из-под маски, сжимая в обеих ядовито-желтых лапах огромные пачки оскверненного американского счастья. — Миллионы, должно быть…
— Миллионов десять, не меньше, сэр! — авторитетно заявил Бэрринстон, из соображений субординации тоже надевший противогаз, но помогать командиру в его ассенизаторской миссии не спешивший, держась поодаль. — Будете отмывать? Рекомендую чистящее средство «Пуросан Супер», которое постоянно рекламируют на восьмом канале. Ну, там, где девчонки… Говорят, зверски ядреная штука. Всех вирусов поубивает, будто ядерной бомбой! Не верите? Один мой знакомый из маринов как-то в увольнительную прогулялся в веселый квартал и после этого зачесался, как шелудивый кот. Так представляете, он купил две бутылки этого «Пуросана» и…
— Вот еще, дерьма-то! — Сержант брезгливо швырнул состояние, которое держал в руках, в общую кучу. — Они ими что, задницу у всей провинции подтирали?
— Наверняка и у пары соседних… — Роджер указал пальцем на белевший в куче одинаковых черно-буро-зеленых бумажек прямоугольник побольше. — А это что? Неужели главари прислали свое… кхм… отдельной бандеролью?
На куске картона было аккуратно и, главное, совершенно грамотно, выведено оранжевым маркером по-английски: «Забирайте свои вонючие доллары и убирайтесь домой, в Америку!»
— И что мы со всем этим будем делать? — спросил капрал, когда потный краснолицый сержант стащил со взмокшей головы душную маску и брезгливо швырнул перчатки на кучу резаной бумаги. — Оприходуем и доставим в штаб? Вот там обрадуются многозвездные! А что? Я как-то раз…
— Черта с два! Поступим с этим дерьмом, как и полагается… Форстер! Тащи огнемет!..
От огненной струи вчерашние символы удачи и богатства вспыхнули, словно опавшие листья, а поднявшийся ветер погнал скрюченные черные хлопья далеко в пустыню…
* * *
— Господин президент!
Президент обошел стол и, приблизившись к послу Соединенных Штатов, сердечно пожал ему руку.
Одутловатое и бледное, какое-то белесое, словно брюхо дохлой рыбы, лицо и вечно влажные ладони заморского дипломата были ему органически неприятны, но что делать — протокол есть протокол! Посла великой державы нужно принимать вот так, в неформальной обстановке, почти по-дружески, пусть даже сама великая держава съежилась до средних размеров губернии.
Что-то там, помнится, у господина Вайнстоуна произошло на личном фронте в связи с Катастрофой… Ах да! Его родители остались в исчезнувшем с лица земли Бостоне… Нужно выразить сочувствие.
— Я наслышан о вашей потере, господин посол… — Президент постарался придать своему голосу, обычно невыразительному, как можно больше сердечности и, похоже, преуспел в этом. — Я и моя семья скорбим вместе с вами.
В крохотных бесцветных глазках мистера Вайнстоуна за стеклышками мощных очков без оправы что-то дрогнуло, и они на миг стали беспомощными, позволив президенту добавить в свою копилку еще одно очко. Но длилось это всего лишь какую-то секунду, после чего взгляд посла стал профессионально стальным.
— Благодарю вас, ваше превосходительство. Благодарю от всего сердца.
«Узнаю коллегу…» — уважительно подумал глава великой державы, выгодно отличающейся от представляемой высокопоставленным дипломатом тем, что она пока ещё сохраняла всю свою территорию в целости и сохранности.
По заслуживающим доверия данным, Чарлз Вайнстоун изрядную толику своей сознательной жизни посвятил сотрудничеству с одной могущественной организацией, борьбе с которой некогда уделяла большое внимание структура, вскормившая самого президента. Однако, по вполне понятным причинам, он это афишировать не торопился, в отличие от бывших коллег по эту сторону Атлантического океана.
С неизбежными с некоторых пор проявлениями сентиментальности было покончено, и участники высокого рандеву, наконец, перешли к более насущным проблемам.
— Имею честь довести до сведения вашего превосходительства имеющуюся в нашем распоряжении информацию, — начал посол. — По данным разведывательных служб Соединенных Штатов, на территории материкового Китая наблюдается повышение военной активности…
— Это согласуется с данными наших спецслужб, — степенно кивнул головой президент, хотя изо всех проблем последних дней его менее всего интересовала военная активность Китая.
— По данным, полученным со спутников, и агентурным донесениям, НОАК создает две мощные группировки живой силы и бронетехники вот тут и вот тут… — Дипломат с позволения хозяина кабинета извлек из своей папки карту Восточной Азии и коротенькой указочкой (наш непременно ткнул бы пальцем или колпачком ручки, в лучшем случае — карандашом) очертил два района на восточном побережье КНР. — По мнению аналитиков, северная группа войск может быть использована как для вторжения в Южную Корею через территорию Северной, так и для удара по российскому Дальнему Востоку…
— Какова ее численность?
— Ориентировочно до двух с половиной миллионов солдат при нескольких тысячах единиц бронетехники.
— Неплохо…
— Южная группировка, — невозмутимо продолжал посол, — более чем в два раза крупнее северной и предназначена, если учесть растущую в районе Фучжоу концентрацию транспортных судов и практически всех ВМФ Китая, для десантной операции против Китайской Республики.
— Вы имеете в виду Тайвань?
— Я имею в виду Республику Китай, признанную всеми цивилизованными народами мира, — немного напрягся Вайнстоун.
— Да-да, совершенно верно, — поспешил согласиться президент, — продолжайте, пожалуйста.
— В этом же районе концентрируется примерно шестьдесят пять процентов боевой авиации и почти девяносто — тактических ракет, что позволяет также предположить решимость Китая не допустить какого-либо вмешательства со стороны Соединенных Штатов и нейтрализовать авианосную группировку, патрулирующую район Тайваньского пролива. Насколько вы понимаете, боевая мощь наших вооруженных сил в данный момент, хотя и крепка по-прежнему…
Дипломат прервался, подпустив драматизма в свою речь, а президент России покивал головой. Кому, как не ему, знать, что мощь США в данный момент не так уж крепка, как ранее, но… Noblesse oblige.
— Россия верна своему союзническому долгу, господин посол.
— Правительство Соединенных Штатов не позволяет себе ни на минуту усомниться в этом, ваше превосходительство. Тем не менее, — продолжил Вайнстоун после обмена любезностями, — США не могут сейчас позволить себе полномасштабного вовлечения в конфликт и хотели бы всеобъемлющего урегулирования его дипломатическим путем.
— Министерство иностранных дел Российской Федерации приложит максимум усилий для достижения этой цели, — заверил президент.
Вайнстоун помолчал, и, когда он заговорил снова, тон его разительно изменился:
— К сожалению, правительство Китая с определенных пор перестало руководствоваться здравым смыслом и, похоже, задалось целью воспользоваться сложившейся в мире ситуацией для решения тайваньской проблемы средствами, далекими от дипломатии… В свете этого я от имени своего правительства уполномочен напомнить вам, господин президент, о седьмом пункте секретного протокола, подписанного вами шестого сентября 200…
* * *
Алексей Мерзлин захлопнул дверцу своей новенькой «ауди» и привычно пикнул кнопкой брелка, включая сигнализацию.
Честно говоря, блага цивилизации, приобретенные в ассортименте совсем недавно, не очень-то радовали его. Прошел всего месяц, как он, подсунув шефу заявление на отпуск за свой счет (все равно валютные операции быстро сходили на нет и завязанных на них сотрудников разгоняли по домам), перебрался в столицу, под крылышко дяди Яши, давно уже не благодетеля, а полноправного партнера.
Когда вся Москва буквально стояла на ушах, судорожно пытаясь избавиться от ставших внезапно балластом «зеленых», он был занят приятными хлопотами: оформлением в собственность давно уже купленной для него дядей квартиры, пусть и далеко не в центре (а если не лукавить, чуть ли не на МКАД), выбором автомобиля, приобретением мебели и прочая, и прочая, и прочая…
Но вот все это осталось позади, и настало время взглянуть в будущее. Будущее, если честно, вырисовывалось не в самом радужном свете.
Нет, крах их с дядей совместному предприятию не грозил, наоборот, оно понемногу набирало обороты и с голоду умереть в обозримом будущем тандему не предстояло, но… Особенных перспектив впереди тоже не маячило. Да и откуда им было взяться? Деловая активность, круто замешенная на черном золоте Сибири, затухала, ожидать чего-нибудь путного от отечественного производства, и в благополучные времена едва сводившего концы с концами, было вообще глупо, комбинации с сырьем в ближайшее время, учитывая нестабильность на валютном рынке (вернее, отсутствие такового), напоминали жонглирование одним шариком… Если учесть неминуемую безработицу, всегда следующую за столь масштабным спадом в экономике, а исходя из этого, падение платежеспособности граждан, то получалась вообще унылая штука. Возлагать надежды на коммерцию в такой ситуации мог только отпетый оптимист, а Леша таковым как раз не был…
Пиная то и дело попадающиеся под ноги банки из-под пива (улицы давным-давно не убирались), Алексей направился в магазин, чтобы затариться продовольствием. Это выглядело абсурдом, но здесь, почти в центре, действительно можно было купить продукты и спиртное дешевле, чем в спальном районе, где теперь жил Мерзлин. Привычный маршрут лежал мимо закрытого обменника с особенно издевательски звучащим слоганом на вывеске: «Лучший курс обмена только у нас».
— Добрый день, Танечка!..
Конечно, полки магазинчика особенной широтой ассортимента не баловали, но — редкость по нынешним временам — не заставляли еще вспомнить об эре тотального дефицита, которую Леша по причине малолетства почти не застал. Тем более что девушка на кассе сидела весьма миловидная и слегка знакомая…
Наполнив кучу объемистых пакетов разнообразной снедью, поболтав несколько минут с покладистой Танечкой, изнывавшей от скуки в полупустом помещении, и все-таки выцыганив у нее телефончик, Мерзлин, насвистывая прицепившуюся с утра мелодию, незатейливую, как звонок будильника, направился к машине.
Снова бросились в глаза дурацкий лозунг и вывеска с забытыми цифрами, нагло врущая, что доллар сегодня стоит «3,45», а евро «242,50». Евро сегодня, увы (а может быть — к счастью), стоил уже «895,75», а доллар вообще не стоил ничего.
«Эх! Куда-то нас еще заведет эта Катастрофа проклятая…»
Проходя мимо мусорной урны, выглядевшей как небольшой курган из всяческих бумажек, оберток, пивных банок и бутылок, Леша в сердцах наподдал ее ногой и тут же испуганно оглянулся: не маячит ли поблизости блюститель закона. Кризис кризисом, а штраф штрафом, знаете ли.
Нельзя сказать, что мусора от того, что парень хулиганским образом перевернул его вместилище, радикально добавилось, но выстрелила своим содержимым урна изрядно… Бросив взгляд на дело рук, вернее, ног своих. Алексей двинулся дальше, но что-то его остановило. Что-то до боли знакомое…
Осторожно распинав завал, Мерзлин извлек из груды хлама пачку черно-зеленых купюр, перетянутую не какой-то вульгарной цветной резинкой, а девственно целой банковской бандеролькой.
Будь банкноты не новыми, грязными или подмоченными, он конечно же сразу бросил их обратно, но пачечка была такой новой, аккуратненькой, чистенькой, что это простое движение выглядело настоящим кощунством. Прошелестев купюрами, Леша сунул их в карман, поставил пакеты на асфальт и более основательно поковырялся в россыпи подобранной тут же палочкой.
Под слоем рваных бумажек, среди которых преобладали те же расчлененные собратья «усыновленных» долларов, обнаружились еще две родные сестренки первой пачки и одна ополовиненная, но тоже идеальной свежести.
— Вот влетел кто-то! — восхищенно пробормотал Алексей, вертя в руках неожиданное богатство, годное теперь лишь на оклейку стен. — Тридцать пять штук баксов — это не баран чихнул… Эх, месяца два-три назад найти бы такое!..
Три с половиной пачки были слишком велики для кармана, но Мерзлин уже не мог расстаться с бывшими символами удачи и сунул их в один из пакетов, совершенно не представляя, что будет делать с сокровищем. Больше в куче ничего достойного внимания не было, лишь на самом дне — одинокая стодолларовая купюра, которую парень после некоторых колебаний поднял, дабы присовокупить к находке.
— Блин! — порадовался он, увидев, что в номере купюры присутствует звездочка. — Счастливая, зараза!
Банкноты со звездочками в номере, как он, работник банка, хорошо знал, печатались в США взамен изъятых из обращения и встречались очень редко. Хотя к коллекционированию Леша был абсолютно равнодушен, он все же посчитал находку хорошим знаком.
— Подумать только… — Мерзлин вертел в руках бумажку так и эдак. — Целое богатство было и вдруг — фьюить…
Бенджамин Франклин, один из отцов-основателей Соединенных Штатов и изобретатель громоотвода, с лицевой стороны купюры вдруг так остро и презрительно взглянул в глаза своему новому хозяину, что у того екнуло сердце…
«Ну и туп же ты, парниша!.. — словно говорили буравчики глаз знаменитого ученого и демократа. — Ох и туп!..»
— А если…
