Линга ушла, прихватив фигурку ингу, и в то же мгновение над хижиной раздалось хлопанье крыльев. Саш рванулся к выходу и едва не столкнулся с замершей охотницей, поднял голову и увидел взлетающего в небо огромного голубого орла.

— А ведь, судя по вашим рассказам, эта птичка — хорошая примета? — задумался Чаргос. — Редкая птица, давно я такой не видел. Очень давно.

Саш обернулся, но Линга уже исчезла. Баюл раздраженно махнул рукой, сетуя, что не накормили охотницу.

— Не волнуйся, Баюл, — успокоил его Чаргос, — ни один гость Вечного леса не останется голодным.

— Еще бы этот лес действительно был вечным, — проворчал Баюл и принялся греметь глиняными чашками.

Саш обнял бросившегося к нему Дана, с радостью отметил, что тот прилично вытянулся и раздался в плечах. Потом поклонился Райбе, Чаргосу, Баюлу, словно не просидели они уже половину дня в хижине Арбана и он только что увидел старых и новых знакомых. Позвал Мантисса и повел его умыться к роднику.

Все так же рассыпался пузырьками водяной поток, точно так же стояли кожаные ведра с водой, вот только небо над головой было серым и даже то, что осталось от Вечного леса, нельзя было разглядеть через колючий кустарник.

— Злой кабанник называется, — объяснил подошедший Чаргос. — Правда, в отличие от колючки Уйкеас, эта подчиняется Аи. Ни одно живое существо через нее не пройдет ни днем ни ночью, мечи о нее тупятся и огню поддается плохо, а кабаны ее любят. Когда у них линька, занятно смотреть. Кабан разбегается и бросается на кусты. Причем старается в прыжке задней частью вперед развернуться — пятачок у него нежный очень. Ну а потом уж выбирается, оставляя на колючках старую шерсть. Но нам это не грозит. Зато нам грозит гнев маленького банги, который никак не добьется внимания к своей стряпне.

Баюл и в самом деле уже пыхтел как разогретый котел. Правда, злость его моментально улетучилась, едва все уселись за стол и отдали должное действительно восхитительному густому супу и мягким лепешкам. Подобревший после заслуженной похвалы банги начал рассказывать какие-то истории из жизни каменщиков и поваров, но Саш слушал его вполуха и машинально улыбался, когда слышал смех Дана и Райбы. Гнетущая тоска мгновенно поселилась в сердце, едва Линга исчезла с глаз. Да и подсказать никто не мог, намеренно ли скользнули пальцы Линги по его ладони или случайно.

— Познакомь меня с воином! — наклонился к Сашу Чаргос. — А то я уже вторую дюжину баек Баюла ему перевожу, а так ничего о нем и не знаю. Смеется он хорошо. Поверь мне, парень, если мы выберемся живыми из этой ступы, приход князя Дарджи в Эл-Лиа может оказаться очень важным!

— С этой мыслью вы легко найдете общий язык, — согласился Саш. — У него трое сыновей в войске демона, но причина, по которой он расстался со своей землей, не только в этом. Половина дарджинцев отправились за пылающие врата. Даже если из этой, как ты говоришь, «ступы» выберется только часть, кто-то должен вступиться за них перед соседями, которых Илла сделал врагами пришельцев. Если демон будет повержен, во главе серых ведь может стать и кто-то вроде Антраста! Или Альма. То, что рассказал о раддской колдунье Дан, заставляет всерьез ее опасаться!

— Опасаться нужно всего, — вздохнул Чаргос. — Поверь мне, Саш, даже в дни черной смерти Эл-Лиа не скатывалась так близко к бездонной пропасти!

— Мантисс! — обратился Саш к нари. — Может быть, сегодня последние день и ночь, когда мы можем спокойно поговорить. Этот мир уже стал родным для меня, но я еще пока для него гость. Побеседуй с Чаргосом. Ему интересна и очень важна цель твоего прихода в Эл-Айран.

Чаргос подсел к Мантиссу, который учтиво склонил голову, а Саш вышел из хижины. Серое небо почернело, на него высыпали звезды, и можно было попытаться представить, что нет ни освобожденной от одного зла, но преданной другому злу Дары, что Вечный лес по-прежнему шумит громадными кронами, что скоро подойдет Лукус и начнет учить Саша языку ари. Можно ли было избежать гибели друзей?… Саш вспомнил старика, убившею Леганда, и до боли прикусил губу. Ведь можно же!

— Где будешь спать? — спросил Дан, бросая возле входа в хижину пару шкур. — Предлагаю на улице. Мы здесь уже третий день. Баюл облюбовал себе место на лавке, а у меня с лавки ноги свешиваются. Райба спит на кровати, хотя она и упиралась первый день, а для Чаргоса и Мантисса шкуры тоже остались. Они сидят у огня и, думаю, будут разговаривать до утра. Кстати, Чаргос сказал, что ночью будет тепло, а от мошкары у него наговор какой-то имеется!

— Знаешь, чего бы я хотел? — спросил Саш. — О чем я мечтал, когда начал привыкать к Эл-Лиа? Я хотел, чтобы кончились все беды, или хотя бы самые страшные. Чтобы у меня был дом. Небольшой, уютный дом, а по соседству жили Лукус, Хейграст, ты… Чтобы Леганд приходил поговорить со мной. Если б ты знал, о скольком я хотел его расспросить!

— И я, — прошептал Дан, присел рядом, помолчал немного, отдышался, чтобы не сорвался голос. — Я тоже хотел бы вновь отстроить дом отца в Лингере. Но после того как там пролилось столько крови, уже не смогу. У меня в мешке отцовский молот. Смегла в Эйд-Мере, она будет очень рада, если мы останемся живы и придем к ней. Все мы — и Райба, и Чаргос, и Мантисс… Он отличный элбан. А глаза у него как у Хейграста, когда тот беспокоился о своей семье. Ведь он, когда мы были в гостях у Аи, услышал предсказание, что погибнет. Но это ничего не изменило… Почему ты не спросил у хозяйки леса о своей судьбе?

— Я не хочу ее знать, — покачал головой Саш. — Даже если это спасет мне жизнь. Не хочу, и все.

— А чего же ты хочешь? Я понимаю, хорошо эта война не закончится. Даже если демон будет повержен, погибнут лиги элбанов. Кровь пропитает землю. Но если все это закончится и ты останешься жив, чего бы тебе хотелось? Ведь Хейграст, Лукус, Леганд уже никогда не постучат в твои двери!

— Чего бы мне хотелось теперь? — повторил Саш и закрыл глаза.

Чего бы ему хотелось? Разве только покоя? Чтобы не терзали раздумья и сомнения, чтобы не пришлось ежеминутно побеждать собственную трусость и нерешительность? Чтобы хотя бы недолго, но не думать о завтрашнем дне?…

— Если честно, Дан, мне хотелось бы многого. Но главное, чтобы было такое место, где бы меня ждал близкий человек. И дождался.

Чаргос разбудил Саша перед рассветом. Небо было по-прежнему черным, Алатель еще прятался за горами, но утро приближалось. Глаза валли горели. Он поманил Саша пальцем, подвел к скалам и жестом предложил забраться на камни.

— Видишь? — прошептал торжествующе.

Саш пригляделся. Освещенная звездами, выкорчеванная равнина по-прежнему была затянута туманом, но что-то неуловимо изменилось. У начала дороги стояли сразу четыре повозки, кажущиеся сверху крошечными возницы бегали вокруг них и размахивали руками. Наконец один из них начал разворачивать лошадей.

— Что-то не пойму… — постарался вглядеться Саш. — Они не могут съехать со склона?

— Именно что не могут! — воскликнул Чаргос. — Знаешь ли ты, что это значит? Дерево итурл вновь ожило! То, что ты видишь, не самое главное. Да, Аи снова сильна, но она ведь не сравнится с демоном! Подожди, пройдет неделя — и лес восстановит свои границы. Конечно, деревья будут молоды, но по краю леса уже вылезла из земли вот такая же колючка, с которой даже топор не сладит, и все эти лесорубы вынуждены будут повернуть обратно!

— Но если сюда придет демон, лес перед ним не устоит! — заметил Саш.

— Не устоит, — кивнул Чаргос. — Но демон пока занят. А через месяц дерево итурл войдет в силу. На нем распустятся золотые цветы. Стаи каменных пчел будут пить их нектар, затем полетят в тайную рощу и опылят цветы деревьев смараг. Пройдет еще неделя — и на них завяжутся плоды. А еще через неделю они созреют. Плоды, продлевающие молодость… Я уже забыл их вкус. Но разве в этом дело? Аи сможет приготовить из плодов силу жизни!

— Понятно. — Саш спрыгнул с камня. — Значит, у нас есть полтора месяца? Успеем справиться с демоном? Конечно, если за это время нас не убьют или демон не сожжет Вечный лес, если мы не утратим кровь бога или если серое пламя дымного меча не рассеется само собой.

— Ты злишься? — спросил Чаргос.

— Нет, — мотнул головой Саш. — Точнее, да, но злюсь на себя. Понимаешь, когда я попал в Эл-Лиа, сначала Лукус убеждал меня, будто я что-то должен сделать для этой земли, хотя все, что я хотел тогда, это вернуться домой, забиться в угол, никого не видеть и не слышать и понемногу привыкнуть к смерти матери… Потом мы встретили Хейграста, и я делал, что говорил он, надеясь вернуться домой рано или поздно. Потом я потерял сознание и меня бесчувственным везли через мертвые земли. Потом опять путешествие под командованием Хейграста. Потом под командованием Леганда. После этого короткое время все решал Тиир. Опять Леганд… Мы добрались до Дье-Лиа, и тут я делал то, что говорили Леганд или Тиир. Понимаешь?… Теперь никого из них нет рядом, а я пришел сюда и жду, кто будет мною управлять — ты, или Аи, или, может быть, Мантисс? Я злюсь на самого себя! Да, что-то у меня получается, порой приходится прикладывать серьезные усилия, рисковать жизнью, но я чувствую себя затейливым ключом, который принесли к нужной двери, вставили в замочную скважину и осторожно поворачивают! Как мне не злиться на самого себя?

— А путешествие по тропе Арбана? — серьезно спросил Чаргос.

— То же самое, — махнул рукой Саш. — Меня гнали по узкой тропе, и даже те повороты, которые предлагались, были искушением для дураков. У меня не было выбора!

— Так ты опять о невозможности выбора? — спросил вал-ли.

— Нет, — покачал головой Саш, — о другом… О нерешительности. О неверии в самого себя.

— Понятно, — кивнул Чаргос, помолчал, потом присел на камень, потянул к себе Саша, приобнял. — Сколько тебе лет?

— Полторы дюжины и еще год, — пожал плечами Саш.

— Просто ты еще молод, — объяснил Чаргос. — Я, конечно, уже не помню себя в полторы дюжины лет, но вот что я чувствую сейчас, когда мне уже много больше. Значительно больше. Уж не меньше, чем было Леганду. Мне страшно. Страшно, что я могу погибнуть. Но это самый маленький страх. Страх побольше, что погибнут мои друзья. Самый большой страх, что мы не сможем остановить силу, которая пытается уничтожить все, что она победит! Все эти страхи живут во мне, но не мешают. Почему? Я их прекрасно знаю, они как недобрые знакомые, с которыми надо раскланиваться при встрече, но не надо вступать в ненужные разговоры. Их надо терпеть. Как их терпеть? Очень просто — заниматься делом. Твое дело на ближайшие полтора месяца — выжить! Ты должен будешь подобраться к демону и ждать своего часа!

— Для того чтобы подобраться к нему, надо быть воином его армии, — пожал плечами Саш.

— Ты станешь им, — твердо сказал Чаргос. — Поверь мне, когда начнешь что-то делать, станет много труднее, но сомневаться будет уже некогда. Кстати, посмотри вот на это.

Чаргос снял с шеи и протянул Сашу медальон. Тот щелкнул крышкой и увидел миниатюрный портрет рыжеволосого человека.

— Где-то я его видел, — нахмурился Саш. — Кто это?

— Этот медальон Хейграст купил в лавке купца Бикса в Кадише, — усмехнулся Чаргос. — И это загадка, почти такая же, как загадка убийцы Аллона! Ты не мог нигде видеть этого человека. Его видел только Хейграст, потому что именно ему этот человек принес меч Аллона и мантию демона!

— Значит, Бикс знаком с Лиддом! — понял Саш. — Я же рассказывал, что именно Лидд забрал у Тоеса меч и мантию, именно он построил под именем Катрана храм Эла!

— Бикс не был знаком с Лиддом, потому что Бикс — Лидд и есть! — прошептал Чаргос. — Я уверен в этом хотя бы потому, что не единожды сталкивался с ним, когда он тенью бродил за Арбаном, когда здесь, в этой хижине, он растирал в каменной ступе какие-то порошки, собирал для Арбана травы и коренья.

— Выходит, Бикс, Лидд и Катран — один и тот же человек? — растерялся Саш.

— Человек ли? — задумался Чаргос. — Но если он не демон, а человек, то его сила сравнима с силой великого Дагра, и, в отличие от последнего, он не отсиживается за стенами Урд-Ана!

— Дагр тоже путешествовал, — возразил Саш. — Вспомни колдовской двор. Но у Дагра был дымный меч, он хранил его!

— А Лидд раздаривает еще более ценное оружие! — почти воскликнул Чаргос. — Я ведь едва не свалился с коня, когда удивительно похожий на Арбана элбан, который пришел в Эйд-Мер, днем позже появился у северной цитадели с мечом Аллона и в мантии демона! А то, что именно Лидд построил для Иллы пылающие врата, тебя не удивило?

— Чего же хочет этот Лидд? — нахмурился Саш.

— Не знаю, — покачал головой Чаргос. — Почему он отдал тебе меч и мантию? Таково было предсказание Арбана. Высшие маги очень трепетно относятся к велениям судьбы, они лишь подправляют ее течение, но никогда не пытаются развернуть или изменить. Но чего он хочет и что собирается делать, этого я не знаю. Порой, когда я думаю об этом, мне кажется, что Лидд сознательно подталкивает Эл-Лиа к краю пропасти. Может быть, он надеется, что наш общий враг сорвется с края, так ведь и Эл-Лиа может не удержаться! Я все еще не знаю, чего он хочет и кто он. Но это никак не изменит наших планов.

— Когда выступать? — спросил Саш.

— Как только мы решим, где будем искать светильник Эла и источник, — ответил Чаргос. — У нас всего полтора месяца, но мы должны его найти! Послушай, — насторожился валли, — а ведь ты знаешь, где он!

Видно, что-то мелькнуло в глазах у Саша, потому что Чаргос вскочил на ноги и схватил его за плечи:

— Не может быть, но ты знаешь, я чувствую!

— Думаю, да, — признался Саш. — Я нашел его ночью. Точнее, догадался. Он здесь.

— Где — здесь? — оглянулся Чаргос. — Лидд едва не разобрал всю хижину по камешку. Леганд тоже уверял, что он должен быть здесь, но мы не нашли его! Аи не нашла его! Да знаешь ли ты, что такое огонь Эла? Что такое пламя Эл-Лоона? Его невозможно спрятать вот так просто! Можно выдолбить шахту, засыпать его горой породы, и все равно любой маг сразу почувствует его присутствие.

— А если опустить светильник в источник сущего? — спросил Саш.

— И где же этот источник? — нахмурился валли.

— Ты же сам рассказывал эту историю, — напомнил Саш. — Я выучил твои слова наизусть: «Тогда Аллон с улыбкой опустил светильник в ручей в локте ниже родника, и тот словно превратил водяной поток в струи драгоценных камней. Бог Дье-Лиа с улыбкой сказал, что окрашенная светом Эла вода — прекрасный напиток, но, чтобы в душах братьев не осталось ни уголка, в котором могли бы утаиться недобрые мысли, следует отпить по глотку сущего. И он опустил светильник в сам родник. Свет Эла померк».

— Вот он, родник, журчит возле хижины, как применить к нему эти слова? — не понял Чаргос. — Неужели даже Аи, приникая ветвями детей Вечного леса к воде, ничего не почувствовала? Это обычный источник!

— Пойдем, — поднялся Саш.

Они перешагнули через спящих Мантисса и Дана и остановились возле подрагивающего зеркала родника.

— Весной Лукус подобрал меня на тропе и лечил в этой хижине, — начал Саш. — В тот день, когда я пришел в себя, я лежал и прислушивался к звукам. И услышал в том числе ручей. Точнее родник. Находясь внутри хижины, я отчетливо слышал и представлял себе небольшое родниковое зеркало с маленьким бугорком от бьющего потока посередине. Я слышал, как гора выталкивает этот водяной поток из себя.

— И что же? — не понял Чаргос.

— А потом Лукус привел меня к роднику, но никакого водяного бугорка я не увидел, — тихо сказал Саш. — Только пузырьки Мне показалось это странным. Посмотри сам. Вот они. Но тогда у меня было слишком много других впечатлений. А теперь я вспомнил. Знаешь, что тогда меня еще удивило? Отверстие в потолке.

— Ерунда, — отмахнулся Чаргос. — Хороший маг только щелкнет пальцами, и ни капли дождя не упадет через это отверстие! Зато светло!

— Да, а зимой еще и холодно, — кивнул Саш. — Думаю, что в Эл-Лиа немало хороших магов, но у многих ли из них дыра в потолке? Пойдем, Чаргос, — Саш повлек за собой недоумевающего валли, — пойдем, пока все спят.

Старый стол даже не скрипнул. Шевельнулась Райба, тревожно засопел на лавке Баюл, но Саш с таким усилием прошептал «спи», что даже Чаргос недоуменно зевнул.

— А говоришь, что перестал быть магом! — воскликнул он, когда они выбрались на крышу.

— Это только пальцы, — вздохнул Саш. — Я как фехтовальщик с живыми пальцами на мертвой руке.

— Вот! — вспомнил Чаргос. — Что там Лакум сказала по поводу утраченного дара? Подумай и об этом!.. Так, мы на крыше хижины, что же дальше?

— Тихо.

Саш оглянулся, опустился на колени, медленно пополз по серым камням, прислушиваясь к каждому, и услышал:

— Здесь!

— Что — здесь? — не понял Чаргос, наклонился, прижал к камню ухо и едва не задохнулся от восхищения. — Источник здесь, а внизу только чаша, в которую по трещине в скале сбегает ручей?

— Давай-ка отодвинем этот валун и посмотрим, — предложил Саш.

Им пришлось попотеть, сдвигая тяжелый камень, и они сумели сделать это только вместе с первыми лучами Алателя. В открывшейся впадине блестела вода, и бугорок водяного столбика причудливо бродил по его поверхности.

— Эл всемогущий! — прошептал Чаргос. — Как все просто!

— Ты говоришь о победе над демоном или о чем-то еще? — поинтересовался Саш.

Он лег на камень и опустил руку в родник. Прошло мгновение, другое…

— Ну что там? — в нетерпении нахмурился Чаргос. — Есть там что-то или нет?

— Вода ледяная, — объяснил Саш. — Но что-то там есть. Наконец он выпрямился и поднял на прозрачной цепи светильник Эла. Крохотный, словно выточенная из хрусталя лампадка, покачивался он над серыми камнями, и тягучие потоки сущего скользили по прозрачным стенкам.

— Ты видишь? — спросил Чаргос.

— Да, — завороженно ответил Саш. — Почему эти струи не обжигают, как на Острове Снов? Смотри, я опускаю в них пальцы.

— Они мгновенно рассеиваются, — потрясенно прошептал Чаргос. — Я спрашивал у Арбана, почему потоки сущего на Острове Снов так едки, он сказал, что в них растворена боль и печаль сущего, а эти потоки пока что чисты. Впрочем, я не знаток вечных материй. Сохраним это в тайне. Светильник придется нести тебе.

— Мне? — Саш вздрогнул и вымучил слабую улыбку. — Честно говоря, я даже и не думал просить кого-то о помощи. Вот только как бы случайно его не расплескать!

— Это просто, — отмахнулся Чаргос. — Я не раз заводил об этом разговор, пытаясь выведать у Арбана его секреты. Ничего он мне, конечно, не рассказал, но однажды я спросил его, как же он умудрился не расплескать сущее? Ответ меня поразил. Сначала он сказал, что светильник с огнем Эла не чашка, чтобы черпать им сущее из родника. Свет Эла — это голос Эла. Но и главный источник Ожерелья миров — тоже сам Эл. Именно поэтому светильник не испускает свет, будучи опущенным в источник. Он начинает возвращать его Элу. Светильник не черпает сущее, он впитывает его в себя. Он приманивает. Он прячет в себе источник, который питает миры Ожерелья. Но если потоки сущего порождает сам Эл, значит, светильник с источником — это уязвимая точка на теле Эл-Лоона. Помни об этом! А теперь прочитай вот это…

Чаргос поднял с камня уголек и написал несколько слов на валли.

— Прочитал? — улыбнулся он, — Теперь ты можешь как угодно его переворачивать! Пока не захочешь, источник сущего не покинет светильник.

— Я хотел увидеть огонь Эла, — прошептал Саш.

— В другой раз! — отрезал Чаргос. — Когда… закончится война. Иначе никакая защита Аи не выдержит и демон немедленно окажется здесь! Я и так ломаю голову, как его замаскировать. Даже я чувствую, как его сила просто накатывает волнами!

— Захлестывает, — кивнул Саш и опустил светильник на камень. — Думаю, что никому не нужно о нем знать!

Они задвинули на место камень, скрывая источник. Затем Саш снял мантию и завернул в нее светильник.

— Вот так и положу в мешок. Пусть послужит мантия врага! — объяснил он, перетягивая сверток поясом.

— Согласен, — кивнул Чаргос. — Удивительно, но так я не чувствую светильник даже вблизи! Кстати, — валли показал на след от светильника на камне, — крест в круге. Это тот самый светильник, который Арбан поймал над источником в Мерсилванде. Светильник, предназначенный для Дье-Лиа.