Глава 17
ПЛЕННИКИ ЗЕМЛИ
— Сегодня за твоими донесениями новый связник приходил к тайнику, — сообщил Рунгулов. — Вся контрразведка прыгает от радости. Они с нашей помощью взяли на крючок огромную веточку агентуры СД. И вдобавок через тебя перекачали в Берлин целое море дезинформации.
— Как там мой приятель Ромпе? Небось головокружительную карьеру делает, скоро выбьется в штандартенфюреры?
— С чего бы?
— Ну как же, такого ценного агента завербовал…
Жестокосердый осетин поспешил его разочаровать:
— Рано ты за дружка радуешься. Днями повяжут самых неприятных агентов, и в ведомстве Гиммлера немало голов полетит. Чует моя селезенка — не поздоровится твоему Вальтеру.
Они засмеялись, но под тяжелыми взглядами наркомов умолкли и придали лицам серьезные выражения, подобаюшие участникам важного совещания.
Председательствовал Берия, которому по должности положено было возглавлять комиссию, а по правую руку от него сидел новый член Правительства — генерал Всеволод Меркулов, выдвинутый на руководство в недавно сформированный Наркомат госбезопасности. Именно он и предложил специалистам начинать отчет.
Первым докладывал профессор Симонян, отвечавший за медицинскую сторону исследований. Темпераментно размахивая указкой, он увлеченно описывал анатомию убитого гонта. Функции внутренних органов и их расположение в полости организма жителя Огонто были сходны с человеческими, но имелись и серьезные различия.
— Нам пока не удалось провести полный биохимический анализ тканей пришельца, — говорил Симонян. — Эта работа может затянуться на долгие годы.
Однако уже сегодня ясно, что многие биологические молекулы на Огонто отличаются от земных по химическому составу. Также очевидно — можете сами убедиться, взглянув на рисунки, — совершенно неземное устройство сердца, легких и мозга. На лице так называемых гонтов имеется всего один глаз, также не человеческий, а, скорее, напоминающий фасеточный орган зрения насекомых. Далее… Устройство органов слуха и гортани показывает, что гонты переговариваются, используя ультразвук, то есть их естественную речь мы слышать не способны.
Другие докладчики так же деловито излагали результаты своих работ. Наконец пришла очередь Михаила, который занимался изучением портативной рации, пистолета-излучателя и маски. Хвастаться было нечем, поэтому Каростин начал с описания маски, прикрывавшей лицо гонта.
— Мы предполагаем, что данное устройство выполняет несколько функций, — заключил он. — Во-первых, маска делает гонта похожим на человека, скрывая единственный глаз, а также рудиментарные органы вроде носа и ушей. Во-вторых, маска служит как бы противогазом или средством биологической защиты — в ноздрях расположены фильтры, задерживающие вредные вещества и микроорганизмы. В-третьих, это преобразователь звуков. Сложная система мембран и микроскопических устройств превращает ультразвуки гонтовских голосовых связок в привычные для нас звуки и одновременно делает нашу речь слышимой для гонтов.
Покосившись на Берия, нарком государственной безопасности поинтересовался, удалось ли понять, для чего нужны прозрачные трубки, проложенные по внутренней стороне маски от переносицы к фальшивым глазам. Михаил развел руками и пробормотал: дескать, есть предположение, что по этим гибким трубочкам каким-то образом передается свет. Послышались издевательские смешки, и конструктор виновато развел руками. При всем своем желании он не способен был ответить, потому что наука и техника Земли еще не создали волоконной оптики. Так же остался неразгаданным принцип действия лучевого пистолета — лазеры появятся лишь через полтора десятилетия.
Выслушав инженеров и ученых, Берия пришел в негодование, наговорил много неприятных слов, пригрозил всех разогнать и набрать новых специалистов, но понятно было, что Лаврентий Павлович просто отводит душу. Не было еще у людей таких знаний, чтобы понять эту технику. В очередной раз посулив им путешествие в Колымский край, нарком внутренних дел выпил стакан «Боржоми» и набрал побольше воздуха, чтобы продолжить разнос. Тут адъютант попросил шефа взять трубку.
Выслушав невидимого собеседника, Берия шумно выдохнул и резко выкрикнул:
— Брать немедленно! Доставить в Москву спецрейсом!
Бросив трубку, он долго протирал пенсне носовым платочком, после чего закрыл совещание.
Михаил возвращался домой в подавленном настроении. К поломанной личной жизни прибавилось стойкое ощущение собственной неполноценности. Он не мог успокоиться и обзывал себя тупицей — ведь лучевое оружие гонтов устроено так просто! К прозрачному цилиндру, наполненному газовой смесью, подводится высокое напряжение, а в результате — поток света с невероятной плотностью энергии, сокрушающий любое препятствие. Это было совершенно непонятно.
В скверике перед домом навстречу ему неожиданно метнулась знакомая фигурка в шубке. Вот уж кого Михаил не чаял увидеть. Наверное, Лариса вспомнила о его существовании, прочитав в газетах список награжденных Сталинской премией.
Разговор получился сумбурным и бестолковым. Михаил засыпал ее упреками, Лариса оправдывалась, всхлипывала и хныкала: мол, не виновата и вовсе не хотела, чтобы так получилось. Потом она перешла в наступление и сама принялась укорять прежнего любовника, который неожиданно прекратил с ней общаться, словно не мог поговорить, как положено интеллигентным людям.
А завершился этот вечер неожиданным примирением и бурной, как в прежние времена, гимнастикой на простынях. Только Михаил вдруг понял, что любовь ушла безвозвратно, осталась только страсть, да и та остывает. Засыпая, он продолжал раздумывать над загадкой, которая так тревожила его в последние недели: почему торцы цилиндрической ампулы в лучемете были покрыты тончайшим слоем серебра.
Примерно в те же минуты, когда Михаил, сняв с Ларисы комбинацию, привычно расстегивал бесчисленные пуговки и крючочки лифчика, на окраине Красноярска вступала в финальную стадию операция «Комета». Сводный отряд сотрудников НКВД и НКГБ окружил неприметный домик столетнего возраста. Командовавший отрядом полковник Сапунов уже готов был отдать приказ, но вдруг из вихря сыпавшихся снежинок появился прохожий в тулупе и валенках. В свете уличного фонаря чекисты ясно разглядели его лицо — точно такое же, как на разосланных из Москвы фотографиях. Затаив дыхание они следили, как неизвестный постучал в окошко и спустя минуту ему отворили дверь.
— Теперь их там двое, — сказал Сапунов. — Отменяй захват. Может, еще кто-нибудь подойдет. Будем брать всех сразу.
Старший оперуполномоченный Валовой, потерев лицо толстой варежкой, дипломатично заметил:
— Мороз зверский, товарищ полковник. Это ж Сибирь, здесь до конца марта лютая стужа. Люди продрогли.
— Ждем еще полчаса, — решил Сапунов. — Передай по цепочке. Пусть по двое бегают греться в нашу избу.
А в это время внутри дома два гонта, положив руки друг другу на плечи, что заменяло им дружеское объятие, обменивались ультразвуковыми фразами, дополняя акустические колебания прямой передачей мысли.
— Наконец-то вы нас нашли. Какое счастье.
— Мы не могли вызвать ваше убежище, пока мешали роботы фурбенов.
— Понимаешь, я сначала не поверил, когда звездолет вышел на связь. Боялся провокации врагов или аборигенов. Поэтому назначил встречу в этой дыре.
— Аборигенов опасаться не стоит. Они слишком примитивны. Хотя один из наших был убит в столкновении с ними.
— Вы напрасно их недооцениваете. Вождь этой страны — страшное существо. Он знает о нас. Он вообще слишком много знает.
— Когда я входил — заметил засаду. Двое землян следили за этим домом.
— Это опасно. Надо уходить.
— Не беспокойся. Такое уже бывало. Внушим дикарям, что они нас не видят.
— Может быть, ты прав. Но я их немного побаиваюсь.
— Лучше расскажи, как погиб ваш корабль…
Терпеливо выждав полчаса, Сапунов подал команду. Десяток оперативников незаметно перемахнули через забор и затаились в темноте. Сам полковник, сопровождаемый Валовым и милицейским старшиной Лаптевым, постучал в дверь, покрикивая:
— Хозяева, ау! Открывайте — проверка документов.
Изнутри послышались шорохи, торопливые шаги. Лаптев проговорил убежденно:
— Дом пуст, товарищ полковник. Свет не горит, да и тихо за дверью. Уходить надо, однако.
Полковник и старший оперуполномоченный понимающе переглянулись. Старшина не видел освещенных окон и не слышал доносившихся из дома звуков, но он был единственным в отряде, кто не получил от природы защиту против гипноза. Сапунов махнул рукой, подзывая остальных, и крикнул погромче:
— Дом пуст. В окнах — темно. Начинаем осмотр.
Для чекистов эти слова означали: гонты применяют внушение, надо им подыграть, чтобы не заподозрили ловушку. Трое вошли, держа оружие наготове. Натыкаясь на мебель, Лаптев нашел на столе свечку и зажег фитиль. Сцена выглядела дико, поскольку под потолком горела электрическая лампа. Валовой поинтересовался:
— Ну что, Лаптев, нет ли тут подозрительных личностей?
— Никак нет, — честно ответил удивленный старшина, глядя в лицо гонту, который стоял в двух шагах от него. — Сами видите — пуста светлица. Давайте уйдем от греха подальше. На сердце жуть как неспокойно.
— Вот и ладненько, — сказал полковник. — На нет и прокурор большого срока не даст. — Он повысил голос: — Сюда, товарищи.
Просторная комната быстро наполнилась чекистами, на ошеломленных инопланетян уставились восемь пистолетных стволов. Сапунов весело посоветовал космическим пришельцам не делать резких движений и других глупостей.
— Блефуют, не могут они нас видеть, — предположил гонт, прибывший на Землю транзитом через систему Сириуса. — Попробуем прорваться.
Второй, пришедший сюда из Тунгусского бункера, ответил обреченно:
— Не стоит. Они генетически невосприимчивы к внушению. Нас не видит только один. Самый младший в их иерархии.
Когда гонты убрали гипнотическую картинку, Лаптев внезапно обнаружил, что комната ярко освещена и вдобавок здесь откуда-то взялись незнакомые граждане с жуткими лицами. Старшина невольно охнул, схватившись за сердце. А чекисты деловито распоряжались: руки на стену, шире ноги. На столе росла гора предметов, извлеченных из карманов обоих астронавтов.
В половине седьмого в дверь Каростина постучала соседка, громко поносившая безумного инженера и его приятелей, которые даже в выходной день не дают людям поспать. Михаил побежал к телефону и услышал взволнованный голос старшего майора:
— Посылаю за тобой. В Красноярске «Комета» сработала. Взяли двух гостей.
Через полчаса машина высадила его на площади около известного всем здания.
Рунгулов и Недужко уже ждали в приемной Меркулова. Затем дверь кабинета приоткрылась, но выглянул почему-то Берия, — похоже, оба наркома в эту ночь не отдыхали. Лаврентий Павлович сказал, мотая головой:
— Двух гонтов, которых задержали под Красноярском, доставят в наш особняк на Чухлинке. Отправляйтесь туда и продумайте сценарий допроса. Скоро к вам на подмогу подвезут Мессинга.
Допрос записывался на новую техническую диковинку — магнитофон. Пришельцы отвечали не слишком охотно, однако явно были согласны сотрудничать с землянами.
Сидевший здесь же Вольф Мессинг не мог, конечно, проникнуть в мысли телепатов-гонтов, но уверенно определял, говорят ли арестованные правду. После того как экстрасенс трижды уличил их во лжи, инопланетяне врать перестали.
К исходу первого часа удалось выяснить, что планета Огонто вращается вокруг звезды, очень похожей на Солнце, которая видна в созвездии Гидры и получила от древне-арабских астрономов имя Альказар. Около четырехсот лет назад гонты предприняли первые путешествия к соседним планетам, а спустя полтора века начались межзвездные полеты. Понукаемые следователями, инопланетяне рассказывали о колонизации других миров и войне с фурбенами, но становились удивительно косноязычными, когда разговор касался техники Огонто.
— Ладно, об этом позже, — сдался наконец Рунгулов. — расскажите, где находится ваше убежище.
Произошла путаница, и потребовалось время, чтобы разобраться. В конце концов стало ясно, что гонт в желтом свитере прибыл на Землю летом 1908 года и с тех пор отсиживался в Тунгусском бункере. Другой пришелец — повыше ростом, в фиолетовой рубахе — прилетел три года назад на звездолете, который в целях маскировки пришвартовался к астероиду Гермес. Поскольку имена гонтов человеческим ухом не воспринимались, решили называть их соответственно Желтый и Фиолетовый.
Фиолетовый координат бункера просто не знал, а Желтый наотрез отказался об этом говорить — опасался за жизнь своих товарищей. К тому же он уверял, что попасть в убежище даже он не может, так что землянам нечего и пытаться.
— Поймите, я не могу рассказать вам, как действует система охраны, — взмолился Желтый. — И не смогу объяснить, как изготовить межзвездный двигатель или лучевое оружие. Я по специальности этнограф, в технике ничего не смыслю. Тем более в вашем языке еще нет многих необходимых понятий.
— А я — геолог, — сообщил Фиолетовый. — Мои приборы не имеют отношения к военному делу, которое вас так интересует.
— Но вы можете хотя бы вспомнить школьный курс основных наук — физики, химии, математики, — резонно заметил Роман Григорьевич. — Нам было бы полезно узнать законы природы, которые открыты учеными Огонто, но пока неизвестны на Земле.
— Безнадежная затея, — ответил Фиолетовый. — Мой сопланетник был прав. Мы не сможем сообщить вам новых знаний из-за языковых барьеров.
Вольф Мессинг сказал неуверенно:
— Кажется, он не врет. Скорее, говорит не вполне искренне.
— Я так и думал, — усмехнулся старший майор. — Кое-что мы от них все-таки узнаем.
Тут наступила незапланированная пауза, потому что открылась дверь и в комнату с зарешеченными окнами вошли Сталин, Молотов, Берия и Меркулов.
Просмотрев протоколы, вождь и диктатор взял инициативу в свои руки и сам принялся допрашивать инопланетян.
Первым делом он осведомился о сражении гонтов с роботами Фурбенты.
Фиолетовый ответил, что звездолет Огонто причинил серьезные повреждения вражеской базе в поясе астероидов, поэтому фурбены временно не опасны. Желтый вдруг вскочил со стула и выпалил:
— Эти механические убийцы расстреляли укрытие в горах. Мои спутники могут погибнуть в любой момент, а вы держите нас в плену, как диких зверей!
— Не понял, — насторожился Сталин и даже отложил трубку. — Прошу объяснить.
Обитатель Тунгусского бункера рассказал, как патрулировавший в стратосфере над тайгой робот сумел запеленговать биотоки гонтов и нанес серию ударов.
Охранная аппаратура частично вышла из строя.
— Я в это время находился за пределами убежища, — говорил Желтый. — Предыдущий дежурный разбудил меня после двухлетнего сна, сдал дела, а сам отправился в анабиозную камеру. На четвертый день я решил прогуляться по лесу. И вот прямо у меня на глазах… Лучевые пушки робота поразили внешние обводы бункера. Я очень боялся, что проклятая машина сделает новый заход и повторит атаку, но робот улетел. Я бросился обратно, хотел спрятаться в бункере… Это ужасно — сторожевые механизмы не впустили меня!
Из его слов земляне уяснили ситуацию весьма приблизительно. Кажется, Тунгусский бункер охранялся автоматическими устройствами, которые следят за местностью, не подпуская к убежищу астронавтов тех, кто не способен назвать пароль. После попадания энергетических импульсов электрический сторож разладился и теперь будет стрелять по любым существам тяжелее десяти-пятнадцати килограммов.
Два дня гонт бродил вокруг, безуспешно пытаясь отключить охрану. Между тем к Земле вернулся, покончив с базой на астероидах, звездолет. С борта вновь начали транслировать призывы откликнуться. Прошлая смена дежурных боялась отвечать на такие сигналы, однако сейчас выбора не оставалось. Желтый вышел на связь и назначил встречу в Красноярске.
Обдумав его рассказ, Сталин вопросительно покосился на Каростина. Похоже, главу правительства интересовало мнение специалиста по внеземным цивилизациям.
Михаил осведомился:
— Значит, открыть бункер снаружи невозможно? Насколько я понимаю, надо всего лишь подождать не меньше двух лет, когда автоматика разбудит очередного дежурного. Он и отключит аппаратуру изнутри.
— Невозможно, — ответил Желтый. — Анабиозные камеры не слишком надежны. Их нельзя оставлять без присмотра на долгий срок. Мы должны вызвать звездолет, — возможно, бортовым устройствам удастся отключить «сторожей».
Фиолетовый добавил:
— К тому же звездолет должен как можно скорее отправляться в обратный путь. Последний срок старта к Огонто — зима этого года.
Мрачно ухмыльнувшись, Роман Григорьевич заметил:
— Очень скоро среди сибирских охотников распространятся душераздирающие легенды о злом духе тайги, который убивает любого зверя и человека, рискнувшего приблизиться к некой горе. Собрав эти слухи, будет нетрудно вычислить координаты бункера. Дальше совсем просто — подтянем тяжелую артиллерию, расстреляем ворота, и ваши товарищи будут освобождены. По-моему, очень просто.
Оба пришельца буквально взвыли. Если повредить бункер, то агонизирующая аппаратура наверняка убьет спящих астронавтов. Мессинг подтвердил, что гонты действительно боятся такого исхода. Понимающе кивнув, Сталин произнес:
— Хорошо, отложим этот разговор на будущее. Скажите — как вы оцениваете обстановку на Земле? Какие страны вам более симпатичны и кому из лидеров вы готовы оказать помощь?
Позже Мессинг укажет в своем отчете, что между гонтами происходил напряженный телепатический разговор. Наконец ответил Фиолетовый, проявивший изрядную дипломатичность:
— Во всяком случае, ваша страна производит более приятное впечатление, чем режим Гитлера. Однако наши правила не позволяют вмешиваться в политические интриги иных цивилизаций.
— Допустим… — Сталин перевел взгляд на Желтого. — Должно быть, вам известно, что я разговаривал с кем-то из гонтов.
Все земляне, за исключением Молотова, изумленно уставились на вождя.
— Известно, — сказал Желтый. — Вас было пятеро, но наших инженеров видели только вы.
— Теперь и в живых остался только я… — Сталин вздохнул. — Поверьте, мне тоже гораздо симпатичнее гонты, чем фурбены. Из той беседы с вашими товарищами я сделал вывод, что фурбены сильно напоминают земных фашистов. Поэтому я не желаю вам зла и не возражаю, чтобы звездолет эвакуировал на Огонто участников прошлой экспедиции. Но и вы должны понять меня. Я отвечаю за огромную страну в эпоху, когда решается судьба всей планеты, и намерен взять все знания, которые вы сможете нам дать.
Продолжение беседы имело много общего с торгами на восточном базаре. Гонты намертво отказались вызывать летающий аппарат с орбитальной базы — опасались, что коварные земляне возьмут в плен еще несколько их товарищей, а потом воспользуются посадочной шлюпкой для нападения на звездолет. Возмущенные их подозрительностью люди не соглашались возвращать гонтам переносные рации — еще вызовут подмогу и сбегут, не оказав обещанной дружеской помощи. В конце концов они пришли к компромиссу.
— Насколько я помню, на острове в Тихом океане есть старая база, основанная еще первой экспедицией, — сказал Сталин. — Могли бы вы дать координаты этого острова?
Переговорив, гонты согласились, что оборудование той базы достаточно устарело, поэтому не страшно отдать людям эту технику. Кроме того, пришельцы сомневались, сумеют ли земляне разобраться в столь сложных устройствах, которые опережали технологию человечества на несколько столетий.
— К тому же я не очень точно представляю расположение старой базы, — признался Желтый. — Карта осталась в бункере. В лучшем случае я сумею по памяти описать остров. Вот если бы мне позволили пролететь над архипелагом, хотя бы на ваших аэропланах…
— Прекрасно! — Сталин словно не расслышал последней фразы. — Вы получите фотографии всех островов того архипелага. Как только мы обнаружим базу, вас вывезут в безлюдное место, вернут передатчики и оставят одних. Вызывайте звездолет, забирайте гонтов из бункера и отправляйтесь домой.
Инопланетяне без особой охоты согласились на такой вариант, но уточнили: поскольку им придется провести в неволе много времени, земляне должны решить вопрос с их питанием. Оказывается, гонтам годятся не всякие сорта мяса и овощей, да и в воду следует добавлять особое сочетание минеральных веществ.
— Не вижу проблемы, — заверил пленников Сталин. — Наши ученые сделают все, что нужно. Думаю, у нас будет время, чтобы обсудить многие важные вопросы. Но мне не терпится узнать, какой строй установлен на ваших планетах, Мы полагали, что цивилизация Огонто давно построила коммунизм. Это так?
Ответ пришельцев потряс землян. Коммунизма, который предвещал Маркс, на Огонто никогда не было. Довольно давно в отдельных странах существовало нечто отдаленно похожее, но со временем возникли новые производственные отношения, более соответствующие развитию производительных сил цивилизации. Сегодня у гонтов сохранялись и классы, и государство, и деньги, и разные формы собственности. Однако это был и не капитализм. Эпоху империализма гонты благополучно пережили до начала межзвездных путешествий, а затем на Огонто и других колонизированных мирах сменились еще две социально-экономические формации.
К моменту старта экспедиций, в состав которых входили Фиолетовый и Желтый, общество гонтов по-прежнему делилось на богатых, бедняков и средний класс, имелись преступники, а также оппозиционеры, выступавшие за решительную смену строя. Впрочем, инопланетяне заверили землян, что даже безработным и неквалифицированным труженикам гарантированы вполне приличные условия существования.
Выслушав их рассказ, Сталин сделался мрачным и распорядился увести арестованных на отдых. Затем сказал Михаилу и Роману Григорьевичу:
— Узнайте у этих… путешественников… подробности, как их нужно кормить, и организуйте, чтобы гонты ни в чем не испытывали нужды. Потом приезжайте в Кремль. Есть серьезный разговор.
В кремлевской приемной пришлось ждать довольно долго. За полночь из кабинета вышел недавно назначенный наркомом обороны маршал Тимошенко, которого сопровождал коренастый генерал армии с ямочкой на подбородке. Потом появился Меркулов, спросивший:
— Проголодались, наверное?
— Никак нет! — мужественно отчеканил дисциплинированный служака Рунгулов.
— Есть немного, — уточнил Каростин.
— А скорее даже много. — Шеф госбезопасности усмехнулся. — Пошли. Кажется, Хозяин намерен поговорить с вами за ужином.
Работавший преимущественно по ночам, Сталин обычно завтракал около полудня, а время ужина наступило у него только сейчас. За столом сидели все те же — Ближний Круг, то есть самые доверенные сподвижники вождя. После плотной трапезы: уха, котлеты из медвежатины, холодный язык, севрюга горячего копчения, зернистая икра, салатик из свежих помидоров — подали чай, и Сталин заговорил с непривычной для него неуверенностью, словно сомневался, стоит ли рассказывать эту историю.
— Сегодня вы услышали, что я и прежде встречался с гонтами… Вижу, многих это удивило. Я понимаю — меня бы тоже могло смутить такое известие. Раньше я говорил про ту встречу только Владимиру Ильичу — весной семнадцатого…
— Мне ты тоже рассказывал, — уточнил Молотов. — По-моему, это было сразу после смерти Ильича.
— Ты слышал очень неполное изложение. А с годами я и сам начал сомневаться, происходило ли это в действительности… Сегодня вы узнаете, что случилось тогда в тайге. Это было летом четырнадцатого, когда меня сослали в Туруханский край.
… Иосиф Джугашвили, тридцатипятилетний профессиональный революционер, известный среди товарищей под псевдонимом Коба, не привык задерживаться в тюрьмах и ссылках больше чем на два-три месяца, поэтому на его счету числилось не меньше десятка дерзких побегов. Однако глухая тайга вокруг стоявшего над Енисеем села Курейка обрекала на гибель каждого, кто решился бы бежать отсюда зимой. Коба умел ждать и только в конце апреля, когда сошли снега, начал готовить свое возвращение в центральные губернии, где его ждала работа.
Первомай ссыльные, как обычно, отметили собранием на речном берегу.
Возвращаясь под вечер в село, они увидели паровой катер, ходко бежавший вверх по течению. Нетрудно было догадаться, что суденышко спущено на воду с парохода, бросившего якорь в Енисейском заливе. Кто-то из эсеров даже размечтался: на таком бы, дескать, махнуть до самого Красноярска — даже верхом жандармы не догонят.
— По телеграфу предупредят, — рассудительно отозвался уральский большевик Чугуев. — Десять раз по дороге перехватить успеют.
На этом разговор заглох, но через полчаса они увидели в Курейке уже знакомый катер, который покачивался возле причала. К ссыльным немедленно подбежал жандарм, заоравший:
— Быстро, сволочи, уголь грузить! Ученые люди из Питера приехали, в путь торопятся.
Погрузка сулила небольшой, но верный приработок, а лишние деньги очень пригодились бы, когда придет пора уходить из Сибири. Джугашвили с Чугуевым отправились таскать на катер тяжелые мешки. Работа была почти закончена, когда невысокий человек в офицерском кителе преградил дорогу, разглядывая чумазого от угольной пыли Иосифа.
— Вай, Джугашвили! — удивленно вскричал офицер, мешая грузинские и русские слова. — Гамарджоба, генацвале! Слушай, парень, ты никогда белым не был, а сейчас совсем на негра похож!
Утерев пот, заливавший глаза, Иосиф обнаружил, что перед ним стоит Вахтанг Асатиани, сын обнищавшего князя, с которым семья сапожника Джугашвили жила на одной улочке родного Гори. После гимназии Вахтанг был принят в офицерское училище, а теперь вот носил мундир драгунского ротмистра.
— Асатиани, вы совсем с ума сошли, — брезгливо одернул молодого князя высокий худой старик в полувоенном костюме цвета хаки. — Это же каторжник. Наверное, убил кого-нибудь. Или банк ограбил.
Иосифу приходилось экспроприировать банки, но мокрых дел на душу он не брал, поэтому был обижен репликой напыщенного старика. Между тем Вахтанг примирительно сказал:
— Земляка встретил, профессор. Он не бандит, а политический. Между прочим, почти образованный человек — в Тифлисе уроки давал. И еще в обсерватории работал.
— Астроном? — заинтересовался профессор. — Как же он на каторге оказался? Делом надо было заниматься, а не бомбы в великих князей швырять… Ступайте за мной, ротмистр.
Когда грузчики, перетаскав уголь, помылись в бане, Асатиани снова отыскал земляка и сообщил, что экспедиции нужен хороший механик и слесарь, — одним словом, мастер на все руки из числа народных умельцев. «Починить надо что-нибудь», — подумал Иосиф и сразу назвал своего друга Чугуева. Чугуев сразу произвел прекрасное впечатление на профессора Аберштадта, всего за одну ночь приведя в порядок кривошипный механизм катера. Мастера тут же зачислили в экспедицию, а заодно Асатиани предложил взять с собой и Джугашвили. «Нам не помешает бывалый человек, знакомый с небесной механикой», — эти слова ротмистра подтвердили догадку Иосифа о целях экспедиции. В этой глухомани с астрономией мог быть связан только подозрительный метеорит, упавший шесть лет назад в тысяче верст отсюда — где-то на Подкаменной Тунгуске.
Бумажные формальности были легко улажены, и двое ссыльных поселенцев получили разрешение сопровождать профессора Конрада Ивановича Аберштадта под присмотром ротмистра Асатиани. На третий день пути, когда катер приближался к месту, где Подкаменная Тунгуска впадает в Енисей, профессор поинтересовался у Иосифа, в какой тюрьме тот сидел в конце июня девятьсот восьмого года.
— Это была Баиловская тюрьма на окраине Баку. — Ухмыльнувшись, будущий диктатор Северной Евразии щегольнул проницательностью: — Так что свидетелем тех событий быть не могу. Но я узнал кое-что о метеорите, когда оказался здесь, в Туруханском крае.
Со слов очевидцев он рассказал, как по небу промчался огромный пылающий шар. На сотни верст разносился ужасающий грохот, и старый солдат, побывавший на японской войне, сказал, что звуки напоминали артиллерийскую канонаду. Огненный сгусток летел, снижаясь, с юго-востока на северо-запад и оставлял за собой синие полосы на утреннем небе. Пологое падение завершилось где-то на Среднесибирском плоскогорье южнее Туры, при этом послышались три особенно сильных взрыва, за которыми последовало мощное долгое гудение.
Многие из этих фактов Конрад Иванович слышал впервые, однако профессор тоже знал немало любопытного. Оказывается, в те часы несколько сейсмографических станций засекли сильнейшие колебания почвы, и по этим данным Аберштадт сумел приблизительно определить место падения метеорита. Вскоре после тунгусских событий стало известно, что 27 июня один французский астроном обнаружил в окрестностях Земли неизвестное космическое тело — темный астероид или метеорит удлиненных очертаний. Такую же форму, напоминающую пушечный снаряд, имел и Тунгусский метеорит — об этом говорили все сибиряки, глядевшие в небо утром 30 июня 1908 года.
Участники экспедиции обсудили этот факт, и Джугашвили уверенно заявил, что астероид, который видели в телескоп французы, упал бы на Землю не 30 июня, а тремя сутками раньше.
— Возможно, он летал вокруг Земли по орбите искусственного спутника, постепенно затормозился за счет трения об атмосферу и в конце концов упал, — предположил Джугашвили.
Профессор и его ассистент Ржанович были геологами и работ Циолковского не читали. Будучи человеком по-кавказски азартным, Иосиф потребовал показать все сведения, которыми располагал Аберштадт. Он сравнил время и место нескольких наблюдений вдоль трассы падения и легко вычислил скорость полета — не меньше сорока километров в секунду. Столь стремительный астероид не мог бы удержаться на орбите, поскольку его скорость в пять раз превышала первую космическую и в четыре раза — вторую космическую. Картина представлялась совершенно необъяснимой: странный обломок небесного тела показался возле Земли 27 июня, потом куда-то исчез и снова вернулся с огромной скоростью спустя три дня. Законы механики таких вольностей не позволяли. Загадка будоражила самолюбие, но решить эту головоломку они так и не смогли.
Занимаясь делами небесными, не забывали и о земных. В дороге оба большевика договорились, что на обратном пути покинут экспедицию и вернутся в Европейскую Россию. Пока же они без особых трудностей прошли по речным извилинам до села Таймба. Дальше Подкаменная Тунгуска становилась слишком мелководной даже для плоскодонного катера. Экспедиция пересела на лошадей и двинулась по тайге, болотам и сопкам в сторону фактории Ванавара.
В конце мая возле стойбища эвенков на реке Чамбэ обнаружили необычайное явление — на огромном участке деревья были повалены и лежали верхушками на юго-восток. Оленеводы рассказали, что дальше на север есть еще несколько таких мест, а между озером Чеко и горой Шакрама леса не осталось вовсе.
Почти две недели исследователи составляли карту района катастрофы, после чего окончательно перестали что-либо понимать. В сотне верст к северу от Ванавары, между озером Чеко и затянутым торфяниками Южным болотом, находился участок, где жутким подобием телеграфных столбов торчали опаленные стволы деревьев, с которых неведомая сила ободрала все ветки. Вокруг этого странного ожога лес лежал веером, глядя на центр катаклизма паутиной вывороченных корней.
Они долго спорили и наконец согласились, что упавшее из глубин мироздания тело — будь то метеорит или комета — раскалилось за счет трения об воздух и взорвалось над тайгой, словно бомба. Обрушившись вертикально вниз, ударная волна обломала ветки, но оставила стоять стволы деревьев. На удалении от эпицентра напор взрывных газов действовал наклонно, а потому повалил лес вершинами вовне.
Однако дела обстояли не так просто. От Южного и Чеко в сторону Подкаменной Тунгуски и Ванавары тянулись две широкие — в десяток верст каждая — просеки, где деревья были повалены верхушками на юго-восток. Можно было бы понять, что метеорит промчался здесь по очень пологой траектории, двигаясь на малой высоте, и его огромная раскаленная масса гнала впереди себя вихрь урагана, ломающего лес. Но в таком случае стволы падали бы в направлении полета, то есть верхушками на северо-запад, но никак не наоборот! И почему таких просек оказалось две?
Так и не придумав объяснений, они двинулись вдоль восточного рукава таежного вывала. Картина разрушений ужасала — невероятная сила не просто выворачивала с корнем огромные сосны, ели и кедры — вдобавок сама земля вдоль просеки казалась обожженной, хотя ясно было, что не пожар здесь бушевал.
Древесина не выгорела, а лишь покрылась обугленной коркой, причем шесть минувших лет не смогли залечить этих ожогов.
В середине дня 23 июня они устроили привал на высоком берегу таежной речки Хушмо, вдоль которой тянулась эта полоса лесного безобразия. Асатиани прогулялся по окрестностям и подстрелил двух гусей. Наевшись до отвала, компания пришла в расслабленное состояние. Аберштадт и Ржанович завалились спать, замотав лица влажными полотенцами, чтобы хоть как-то спастись от мошкары. Ротмистр, прихватив дробовик, снова отправился в тайгу, а ссыльные готовили рыболовную снасть.
Внезапно за рекой послышался грохот. Отложив удочку, Иосиф бросил взгляд в ту сторону и увидел облако зеленоватого дыма, клубящееся за ближней сопкой.
Потом показался странный предмет, который медленно поднимался, опираясь на гудящий столб огня. По форме аппарат напоминал цилиндр, имевший закругленный верх и конические наросты в нижней части. Движение тускло-серебристого снаряда становилось все стремительнее, и вскоре он скрылся высоко в небе.
— Что это было?
Обернувшись, Коба обнаружил, что рядом с ним стоят, нервно поправляя пенсне, оба ученых. Чуть позже прибежал запыхавшийся Асатиани. Ротмистр закричал еще издали:
— Видели? Кто-то выпустил ракету большого калибра!
С его мнением пришлось согласиться. Забыв об отдыхе, все быстро оседлали лошадей, перебрались на тот берег и поскакали в обход сопки. Они пересекли каменистую равнину, поросшую редким кустарником, и обнаружили дымящийся круг выгоревшей почвы. Конрад Иванович вдруг проговорил:
— Надо немедленно уезжать. Здесь нам делать нечего.
К непередаваемому изумлению Иосифа, остальные хором сказали то же самое. Растерянно оглядевшись, Коба увидел в полусотне шагов двух людей чудовищного обличья. Оба были очень высокого роста, имели бурую кожу, ненормально широкий рот, маленькие носы и уши.
Но самое страшное впечатление производил единственный глаз — с блюдце размером, словно составленный из крохотных бусинок, желтого и зеленого цвета. Иосиф крепче сжал свое единственное оружие — плетку, посетовал о конфискованном при аресте верном маузере и решительно шагнул в сторону незнакомцев, крикнув:
— Профессор, Вахтанг, смотрите… Кто они?
Участники экспедиции посмотрели в сторону, куда он указывал. Их взгляды равнодушно скользнули по странным существам, а затем обратились на взволнованного большевика.
— О ком вы говорите? — с недоумением в голосе осведомился Аберштадт.
— Там никого нет, — поддакнул Асатиани. — Только трава и камни. Джугашвили, мы уезжаем. Ты тоже не задерживайся.
Четверо разом повернули лошадей и направились к лагерю. Иосиф остался на месте. Два монстра подошли к нему на десяток шагов, и в голове человека раздался холодный голос:
— Как странно, на него не действует гипноз.
— Кто вы? — спросил Коба.
Гонты объяснили, кто они и откуда. Потрясенный, он слушал сжатое повествование о перелете через бездну, разделявшую звезды, о враждебном народе, о гибели космических кораблей в небе над Подкаменной Тунгуской. Эти могущественные существа оказались в жалком положении, почти утратив надежду вернуться на родину. Где-то здесь, в отрогах горного хребта, они оборудовали убежище, в котором надеялись дождаться спасателей.
— Я видел, как взлетает ракета, — сказал Иосиф. — Неужели такой маленький кораблик сумеет долететь до вашей звезды?
— Нет, это была наша легкая шлюпка ближнего радиуса. Она поднимется над атмосферой и будет посылать радиосигналы.
Имевший представление об астрономических расстояниях большевик Джугашвили прикинул, сколько времени будут мчаться электромагнитные волны — речь явно шла о десятилетиях.
— А когда придет помощь?
Гонты дружно приподняли ладони, — вероятно, подобный жест соответствовал принятому среди людей пожиманию плечами.
— Придется ждать, — сказал иноземец. Другой космический человек добавил, что они построили подземное убежище с особыми устройствами для долгого сна.
— Мы будем спать годами, и на это время наши организмы почти перестанут стариться… Прощайте, нам пора возвращаться. Мы не хотим причинять вам вреда, но просим никому не рассказывать о нашем присутствии на этой планете.
— Подождите, — взмолился Иосиф. — Расскажите что-нибудь о вашем мире. Как вы живете, зачем прилетали…
Втайне он надеялся, что инопланетяне ответят: мол, летели помогать российским социал-демократам свергнуть проклятое самодержавие. Увы, гонтов совершенно не волновали тревоги изучаемой планеты, а цели экспедиции ограничивались наблюдением за примитивной культурой полудикой планеты.
Между делом кто-то из пришельцев посетовал, что база на острове, оставленная первым звездолетом, не оснащена аппаратурой межзвездной связи. И вообще, дескать, остров расположен вблизи оживленных морских путей — прятаться там было бы рискованно.
Потом гонты настойчиво рекомендовали человеку уйти. Вернувшись к костру, Иосиф не слишком удивился, когда выяснил, что никто из его спутников не помнит ни старта ракеты, ни встречи с пришельцами. По приказу профессора члены экспедиции свернули лагерь и навьючили груз на лошадей. Конрад Иванович заявил, что работа завершена и пора возвращаться.
На обратном пути у Чугуева разыгрался застарелый туберкулез, так что о побеге пришлось забыть. Оказавшись в цивилизованных краях, они узнали про сараевское убийство, австрийский ультиматум сербам и начало мобилизации. Сдав ссыльных полицейскому приставу, Аберштадт отправился вниз по реке, надеясь сесть на поезд в Красноярске.
… Закончив вспоминать те события, Сталин надолго замолчал и выпил целую бутылку газированной воды, словно у него пересохло во рту. Потом уже без подробностей рассказал, как после Февральской революции, вернувшись в Петроград, он пытался найти участников той экспедиции.
Как выяснилось, Аберштадт напрасно спешил в столицу — студенты и коллеги устроили ему обструкцию по причине немецкой фамилии. Профессора разбил инсульт, и Конрад Иванович скончался осенью четырнадцатого. Ротмистр Асатиани провел на фронте всю империалистическую, а затем, когда Грузия провозгласила суверенитет, уехал в Тифлис, где сделал карьеру, став генералом национальной армии. Он погиб во время скоротечной армяно-грузинской войны, командуя авангардом, прорывавшим пограничные укрепления на железнодорожном перегоне Марнеули — Айрум. Следы доцента Ржановича и механика-моториста Петрова были бесследно смыты водоворотами Гражданской войны. А жизнь полкового комиссара Чугуева оборвалась в разгар сражений на Царицынском фронте.
— Вот и все, — печально резюмировал Сталин. — Когда в государстве стало поменьше проблем, мы создали комиссию Дзержинского. А в конце двадцатых отправили на Тунгуску экспедиции Кулика и Кринова. Дальнейшее вам известно.
Рассказ вождя потряс всех, включая Молотова, который уже знал некоторые обстоятельства, связанные с той давней историей. Сталин мрачно дымил трубкой, расхаживая вокруг стола, а остальные молча размышляли над услышанным. Первым подал голос Меркулов, спросивший:
— Почему же все-таки взорвалась ракета гонтов?
Сталин объяснил, что возле нашей планеты звездолет Огонто столкнулся с кораблем Фурбенты. Ни та, ни другая экспедиции не ожидали встретить здесь врагов, но после короткого замешательства пустили в ход бортовое оружие. На обоих звездолетах сдетонировали энергетические и моторные агрегаты. Громадные космические лайнеры превратились в комки огненной материи, которые устремились к Земле. Беспорядочное падение завершилось где-то над озером Чеко. В последний момент уцелевшие гонты покинули обреченный корабль на ракетной шлюпке, которую они затем запустили в космос, чтобы отправить на родину сигнал бедствия. О судьбе экипажа фурбенов ничего не известно, — вероятно, все спрутоящеры погибли при взрыве своего корабля.
— Тогда второй вопрос, — сказал Меркулов. — Мы поневоле стали свидетелями войны между двумя могущественными державами. Чью сторону мы должны принять?
Пожав плечами, Сталин опустился на стул и ответил равнодушным голосом:
— Гонты нам не друзья. Фурбены нам тоже не друзья. И те и другие безразличны к нашим делам. Мы пока разговаривали только с гонтами, и гонты рассказывали много всяких ужасов о кровожадных фурбенах. Если бы мы поговорили с фурбенами, то услышали бы такие же страшные рассказы о жестоких и кровожадных гонтах… — Он усмехнулся. — Но гонты не сделали нам ничего плохого, и мы не причиним вреда нашим гостям. Им стоит посочувствовать — ведь бедняги оказались в плену чужого мира. Пусть дадут нам знания, которыми располагают, и могут отправляться домой. Мы не питаем к ним злых чувств.
