26

Всегда бывает грустно сознавать, что давно желанная задача наконец выполнена, и теперь следует перестроить жизнь на новый лад. Элвин узнал это грустное чувство, в одиночестве бродя среди лесов и полей Лиса. Хилвар не сопровождал его, ибо бывают времена, когда человек сторонится даже ближайших друзей.

Его скитания не были бесцельными, хотя он никогда не знал заранее, в какой именно деревушке остановится. То, что он искал, не было каким-нибудь определенным местом — скорее он гнался за новыми настроениями и впечатлениями, в сущности, за новым способом жизни. Диаспар более не нуждался в нем; внесенная им в город закваска успешно действовала, и любые его поступки не смогли бы ни ускорить, ни замедлить происходящих перемен.

Эта мирная страна тоже изменится. Часто Элвин задумывался, не совершил ли он ошибки, открыв древний путь между двумя культурами в безжалостном порыве удовлетворения собственной любознательности. И все же для Лиса было лучше узнать правду о себе — правду о том, что и он, подобно Диаспару, частично основан на страхе и фальши.

Иногда Элвин размышлял также о форме, которую обретет новое общество. Он верил, что Диаспар должен вырваться из тюрьмы Банков Памяти и восстановить цикл жизни и смерти. Хилвар, как стало ему известно, был убежден в возможности такого хода дела, хотя его терминология была слишком специальной и непонятной для Элвина. Может быть, вновь придет время, когда любовь в Диаспаре перестанет быть совершенно бесплодной.

Не было ли это как раз тем, подумал Элвин, чего ему вечно не хватало в городе, тем, что он искал на самом деле? Теперь он понимал, что насытив свою волю, честолюбие и любознательность, он по-прежнему испытывал сердечную тоску. Никто не жил по-настоящему, не познав того синтеза любви и желания, о существовании которого он даже не задумывался, пока не попал в Лис.

Он прошел по планетам Семи Солнц — первый человек, сделавший это за миллиард лет. И все же достигнутое мало что значило теперь для него: иногда он думал, что отдал бы все свои подвиги за возможность услышать крик новорожденного и знать, что это его собственный ребенок.

Может быть, когда-нибудь он найдет желанное в Лисе; здешний народ был сердечен и отзывчив, в отличие от жителей Диаспара, которым он теперь знал цену. Но перед тем, как он сможет отдохнуть, найти покой, необходимо принять еще одно решение.

В его распоряжение попала мощная сила, и он еще обладал этой силой. Это была ответственность, которой он когда-то жадно добивался; теперь же он знал, что не найдет покоя, пока располагает ею. Но отбросить ее означало бы предать того, кто ему доверяет.

Находясь в деревушке у небольших каналов, на краю широкого озера, он принял решение. Разноцветные домики, казалось, плывшие над нежными волнами, создавали до невероятности прекрасную картину. Здесь были жизнь, тепло и уют

— все, чего недоставало ему среди заброшенного великолепия Семи Солнц.

Когда-нибудь человечество вновь будет готово ступить в космос. Элвин не знал, какую новую главу Человек впишет среди звезд. Но это его уже не будет касаться: его будущее — здесь, на Земле.

Но он предпримет еще один полет, прежде чем отвернется от звезд.

Когда Элвин сдержал стремительный взлет корабля, город был уже слишком далеко и больше не походил на творение человеческих рук. Стала видна кривизна планеты. Вскоре в поле зрения попала полоса сумерек, во многих тысячах километров отсюда продолжавшая свой бесконечный бег по пустыне. Вверху и вокруг были звезды, все еще сохраняющие блеск, несмотря на утерянное величие.

Хилвар и Джезерак молчали, догадываясь, с какой целью Элвин затеял этот полет и попросил их присоединиться к нему. Да никто и не хотел разговаривать в этот час, когда панорама заброшенной Земли развертывалась перед ними. Ее пустота подавляла их обоих, и Джезерак внезапно ощутил презрение и гнев по отношению к людям прошлого, которые допустили, чтобы красота Земли умерла ввиду их небрежения.

Он надеялся, что Элвин окажется прав в своих мечтах, и все это можно будет изменить. Возможности и знания по-прежнему сохранялись — нужна была лишь воля, чтобы повернуть века вспять и снова заставить плескаться океаны. Глубоко в тайниках Земли воды все еще хватало, а при необходимости можно будет построить заводы для ее синтеза.

Так много всего нужно сделать в предстоящие годы. Джезерак понимал, что находится между двух эпох: он ощущал вокруг себя ускоряющийся пульс человечества. Предстояли великие трудности — но Диаспар справится с ними. Воссоздание прошлого отнимет века, но по завершении Человек вновь обретет почти все из того, что он некогда утратил.

Но возможно ли восстановить действительно все? Джезерак сомневался. Трудно было поверить, что Галактика будет отвоевана, и даже если стремиться к этому, то ради каких целей?

Элвин нарушил его размышления, и Джезерак повернулся к экрану.

— Я хотел, чтобы вы увидели это, — сказал тихо Элвин. — У вас может не быть другой возможности.

— Ты покидаешь Землю?

— Нет; в космосе мне больше ничего не нужно. Даже если в этой Галактике выжили и другие цивилизации, я сомневаюсь, что стоит тратить усилия на то, чтобы их отыскать. Здесь предстоит многое совершить; я знаю, что здесь мой дом, и я не собираюсь еще раз оставлять его.

Он взглянул на огромные пустыни, но его глаза вместо них видели воды, которые будут здесь через тысячу лет. Человек переоткрыл свой мир, и он сделает его прекрасным, пока пребудет в нем. А после того…

— Мы не готовы отправиться к звездам, и немало времени пройдет, прежде чем мы вновь сможем принять их вызов. Я размышлял, что мне делать с этим кораблем; если он останется здесь, на Земле, я всегда буду испытывать искушение воспользоваться им и никогда не найду душевного покоя. Но я не могу пожертвовать звездолетом; я чувствую, что он был доверен мне, и я должен использовать его на благо всего мира. И вот что я решил сделать. Я собираюсь отправить его за пределы Галактики под управлением робота, чтобы узнать, что произошло с нашими предками, в поисках чего именно они покинули нашу Вселенную. Это «что-то» должно было быть для них поистине чудом, раз они решились оставить столь многое и отправиться за ним. Робот никогда не устанет, сколько бы ни продлилось путешествие. Когда-нибудь наши сородичи получат мою весть и узнают, что мы ждем их здесь, на Земле. Они вернутся; и я надеюсь, что к тому времени мы будем достойны их, какими бы великими они ни стали.

Элвин замолк, мысленно созерцая будущее, которое он обрисовал, но которого, возможно, никогда не увидит. Пока Человек будет перестраивать свой мир, этот звездолет будет пересекать межгалактическую тьму и вернется через тысячи лет. Может быть, Элвин все еще будет здесь, чтобы встретить его, но если и нет — он мог чувствовать себя удовлетворенным.

— Я думаю, что ты поступаешь мудро, — сказал Джезерак.

Но тут в последний раз всплыл отголосок древнего страха.

— Но допустим, — добавил он, — корабль войдет в контакт с чем-то, представляющим опасность для нас?

Голос Джезерака стих, когда он понял природу своего беспокойства; он криво, насмешливо улыбнулся, изгнав последний призрак Пришельцев.

— Ты забываешь, — сказал Элвин, отнесясь к этим словам более чем серьезно, — что с нами скоро будет помощь Ванамонда. Мы не знаем, какими силами он обладает, но в Лисе, насколько мне известно, все полагают, что они беспредельны. Разве это не так, Хилвар?

Хилвар ответил не сразу. Да, Ванамонд являлся еще одной великой загадкой, вопросительным знаком, в который будущее Человека будет упираться до тех пор, пока он останется на Земле. Без сомнения, развитие Ванамонда к самосознанию уже ускорилось благодаря его контактам с философами Лиса. Они возлагали огромные надежды на будущее сотрудничество с ребенком-супермозгом, полагая, что смогут сократить безмерно долгие эпохи, которых требовало его естественное развитие.

— Я не уверен, — признался Хилвар. — Мне почему-то думается, что нам не следует слишком многого ожидать от Ванамонда. Мы можем помочь ему сейчас, но на его жизненном пути мы явимся лишь коротким эпизодом. Я не думаю, что его конечная судьба имеет что-либо общее с нашей.

Элвин взглянул на него с удивлением.

— Почему ты это ощущаешь? — спросил он.

— Я не могу этого объяснить, — сказал Хилвар. — Это просто интуиция.

Он мог бы добавить еще кое-что, но смолчал. Такие вещи трудно передать, и хотя Элвин и не высмеял бы его фантазий, Хилвар не осмелился обсуждать их даже с другом.

Впрочем, он был уверен, что это не просто фантазии — и что ему суждено вечно оставаться под их властью. Каким-то образом они проникли в его сознание при том необъяснимом и неразделимом контакте, который он имел с Ванамондом. Знал ли сам Ванамонд, какой должна быть его одинокая судьба?

Когда-нибудь энергия Черного Солнца иссякнет, и оно выпустит своего пленника. И тогда, на краю Вселенной, когда начнет запинаться само время, Ванамонд и Безумец сойдутся друг с другом среди трупов звезд.

Эта схватка может опустить занавес над самим Творением. Но к этому поединку Человек не будет иметь отношения и исхода его он никогда не узнает…

— Смотрите! — вдруг воскликнул Элвин. — Вот что я хотел показать вам. Понимаете ли вы, что это означает?

Корабль был теперь над полюсом, и планета под ним стала идеальной полусферой. Глядя вниз, вдоль полосы сумерек, Джезерак и Хилвар могли одновременно видеть восход и закат над противоположными сторонами мира. Символический смысл этого зрелища был столь ясным и впечатляющим, что миг этот запомнился им на всю последующую жизнь.

Эта Вселенная вступала в ночь; тени удлинялись к востоку, который никогда не узнает другого восхода. Но где-то звезды были еще молоды и брезжил свет утра; и наступит миг, когда Человек вновь пойдет по пути, уже преодоленному им однажды.