Часть третья
АГРЕССИЯ ИЗ БЕЗДНЫ
1
Ковчег Алых Зорь
Даймона разбудило громыхание решетки. Он открыл глаза и сел на топчане, плохо соображая, где он и что происходит. Вязкий дремотный сон медленно уходил, унося тревоги и переживания вчерашнего дня. Людей и существ, с которыми довелось столкнуться накануне, словно накрыло туманной дымкой. Их облики стерлись, а слова и действия потеряли остроту. И даже смерть отца уже не являлась к нему с такой болью. Незамутненным остался только образ девушки с бриллиантовой диадемой в волосах. Ослепительной девушки, которая позволила взглянуть на нее и позволила с ней заговорить.
Над алой долиной царила ночь. Юноша различил за решеткой блеск панциря и крест на плече. Рука паладина с лязгом распахнула дверь, впустив кого-то в темницу. Дверь захлопнулась. Даймон было обрадовался, что вернулась Серафима. Но затем понял, что ошибся. Посетитель был высоким, его шаг — тяжелым и совершенно не девичьим.
— Здравствуйте, — осторожно произнес Даймон. — Вы не могли бы представиться, а то мне жутковато находиться в темноте с неведомо кем.
— Ой, — напугался незнакомец. — Кто здесь?
— Я. Меня зовут Даймон.
— А что ты тут делаешь, Даймон?
— Да вот спал, — признался юноша. Прятавшийся во тьме незнакомец усмехнулся:
— Здесь есть где умыться, Даймон? А то я весь в саже перемазался, пока выбирался из подбитого катера.
— Да, конечно. Там сзади есть небольшой источник. Можешь взять мое мыло, оно осталось там же, на бортике.
— Уф, спасибо.
Некоторое время из глубины пещеры доносились плеск воды и довольное фырканье. Затем шумы стихли, незнакомец вернулся к Даймону.
— Слушай, забыл спросить, — сказал он, — ты, случайно, не паладин?
— Нет, — печально ответил юноша. — Я — предатель. Я предал Союз и человечество.
Незнакомец хихикнул.
— Забавно, — сказал он, — ты, наверное, вселенский монстр, раз тебе такое по плечу.
Чиркнула старомодная спичка, и в нос брызнул запах серы. Робкий огонек развеял пещерную тьму. Даймон подался к человеку, жадно вглядываясь в его живое лицо, беспокойные глаза и тонкие иронично сложенные губы, а тот, в свою очередь, разглядывал лицо Даймона.
— Откуда ты взялся, Даймон?
— Я? С Роха.
— А где это?
— Пограничная система.
— Значит, ты не местный?
Спичка потухла. Незнакомец выругался и зашуршал чем-то в темноте. Затрещала разрываемая ткань. Вновь вспыхнула спичка, от которой занялся импровизированный факел — кусок рубашки, навернутый на палку. И в свете факела юноша увидел то, что не заметил в первый. На лбу незнакомца сидели три знакомые точки, расположенные треугольником.
— Ты — Дикий? — ужаснулся Даймон.
— Я — да. А вот ты зачем нарисовал эти точки?
— Я их не рисовал. Они сами появились.
— Не может быть. Ты, наверное, рисовал их в беспамятстве.
— Зачем мне это нужно?
— Ну, не знаю, — пожал плечами незнакомец. — Может, ты завидуешь Диким?
Даймон подумал.
— Нет, — заключил он. — Я вам не завидую. Я и не знаю о вас ничего.
— Ну вот, я так и думал! Это еще раз доказывает, что люди Верхних миров понятия не имеют, что здесь происходит. Союзные войска пришли, чтобы завоевать еще одну систему и насильно включить ее в состав Союза. А ваши церковники пытаются заставить нас верить в своего бога.
Он воткнул факел в трещину на стене и сел рядом с Даймоном на топчан.
— А разве вы не верите в Десигнатора? — спросил юноша.
— Не-а. У нас свой бог.
— И какой же он?
Пленник откинулся спиной на стену и, мечтательно глядя сквозь известковые сосульки свода, улыбнулся.
— Наш бог сильный и смелый. Он придет из глубин ущелий Виа Прима. Он освободит наш народ от гнета Союза. С планеты Виа Прима начнется новое государство, великое и прекрасное.
Его улыбка померкла.
— Но пока он где-то задерживается. Мы храним его образ в наших сердцах и с нетерпением ждем, когда он появится, чтобы повести нас на священную борьбу. Мы так часто думаем о нем, что даже наши дети рождаются с этой отметиной на лбу.
— Правда?! — поразился Даймон. — А что эти точки означают?
— Ну, они означают Святой Треугольник. Троицу. — Говорливый незнакомец повернулся к Даймону и принялся показывать пальцем на собственный лоб. — Вот эта верхняя — это сам бог. А эта левая — его близкий помощник и друг. Бог едва его не потеряет. Правая — второй друг, его сила и мощь.
— Как у Темного Конструктора? — вспомнил Даймон. — Рап есть его правая рука, а Натас — левая.
— Ты не путай! — произнес незнакомец, погрозив пальцем. — Зверь — он и есть Зверь… Ты все-таки скажи, зачем ты точки нарисовал на лбу?
— Да ничего я не рисовал! — обиделся Даймон. — Они сами появились.
— Даже у нас они не появляются.
— Ты же говорил, что они появляются у Диких при рождении.
— На самом деле нам бы очень хотелось, чтобы было так. Но… Смотри! — Он послюнявил палец и стер точки со лба. — Видишь?
Даймон пожал плечами, лизнул средний палец и принялся елозить им по лбу.
— Ну, как? — спросил он, отняв руку.
Дикий не ответил, озабоченно глядя на его лоб. Затем послюнявил палец и попробовал сам. Когда после его ожесточенного трения точки остались на месте, он попытался сковырнуть их ногтем.
— Уй! — вскрикнул Даймон, откидывая его руку.
— А еще наш бог возьмет меч на мертвой планете, и меч станет его разящим помощником. Этот меч с равным успехом разрубает дерево и броню. Перед ним нет преград. Он так остро заточен, что лезвие рассекает молекулярные связи.
— Мертвая планета? Отпечаток в виде ладони и катана, вонзенная в белую скалу?
— Ты слышал об этом?
— Я там был, — ответил Даймон и смущенно продолжил: — И взял меч.
Дикий беззлобно толкнул его в плечо.
— Да брось! Это невозможно. Его никто не может взять. Многие пытались. Он замурован в камне.
— Но я взял, — тихо промолвил Даймон. Незнакомец надолго замолчал. Зверолов подумал, что собеседник уснул с открытыми глазами, и, желая вернуть его к разговору, продолжил:
— Она хорошо заточена. Но сталь не рубит.
— И где она сейчас?
— У меня ее отобрали.
Он долго и испытывающее смотрел на Даймона, отчего юноша почувствовал себя неуютно. А потом незнакомец захохотал.
— Ох! — произнес он, придя в себя после смеха и вдыхая полной грудью. — Поговорим об этом завтра, Я так сегодня вымотался. Даже представить не мог, что крестоносцы сцапают меня. Не было плена в моем сегодняшнем расписании!
Он повалился на топчан Даймона и прикрыл глаза.
— Меня, кстати, все называют Визирем, — произнес он слабым голосом. — Приятно познакомиться, Даймон.
— Мне тоже приятно, — ответил юноша и услышал мирное размеренное сопение.
Он постоял некоторое время у изголовья, но не стал будить нового знакомого. Прилечь было некуда, но спать Даймон все равно не мог. Он думал о том, что не такие уж они и страшные, эти Дикие, как описывает людская молва.
Тихо ступая, Даймон приблизился к решетке и прижал лицо к прохладным прутьям. Далекие звезды вселяли покой и умиротворение. Перед глазами возник ослепительный образ девушки по имени Серафима. Он робко улыбнулся ей, словно она стояла сейчас перед ним.
Боже, как ему хотелось дотронуться до ее тонкой руки!
Послышалось завывание двигателей. Он сначала подумал, что взлетает тот самый транспорт, который доставил на Ковчег Визиря. Но затем к этому завыванию прибавилось еще одно. И еще… Звуки нарастали, множились.
Даймон пригляделся и увидел крохотный буксир с гербом Союза на борту, опускающийся на край плиты. Луч прожектора, бьющий из его днища, освещал внизу двух паладинов, которые жестами управляли спуском. Буксир завис над краем. Затем пошел вниз, исчезнув из поля зрения, и Даймон ощутил легкий толчок.
Долина содрогнулась, когда с разных сторон к ней причалили сразу несколько буксиров.
— Сиятельная Серафима!
— Господин советник! — облегченно выдохнула девушка. Небольшой голографический экран появился прямо над перилами балкона.
— Наконец нам удалось возобновить беседу.
— Да уж, — улыбнулась девушка. — Прерванную более #до на сутки. У вас все в порядке? Ваше лицо выглядит удалым.
Игнавус рассеянно вытер ладонью сухой лоб и вымученно улыбнулся:
— Сейчас уже все в порядке, хотя после инцидента в Храме на нас обрушилась лавина всяческих бед. Но сейчас это не имеет никакого значения. Я готов выслушать вас и жду этого с нетерпением. Скажу более, у меня самого накопилось множество вопросов. Итак. На церемонии вы просили меня об откровенном разговоре. И я почему-то думаю, что этот разговор — ключ ко всему.
— Вы, как всегда, правы.
Больше не было смысла оттягивать откровение. Серафима устала от своей ноши и была счастлива перевалить ее тяжесть на президентского мудреца.
— Да не станут для вас ударом мои слова. Но, видит провидение, вы должны их услышать, ибо мне неведом другой человек, который способен принять решение, касающееся миллиардов человеческих судеб. — Она набрала воздуха, чтобы произнести решающие слова. — У меня находится ихор, божья кровь.
Лицо Игнавуса не изменилось, словно он не поверил в первый момент.
— Доказательство его смерти? — сухо спросил он.
— И величайшая святыня.
Взгляд Игнавуса с экрана сделался внимательным и собранным. В нем было больше деловитости, чем удивления. Как истинный государственный человек, он не поддавался эмоциям — в первую очередь он решал, что следует делать.
— Вот из-за чего весь переполох! Враг пытался заполучить ихор. Что ж, теперь на многое проливается свет…
Где вы сейчас?
— В городе паладинов. На Святом Ковчеге.
— Оставайтесь там. Лучшего хранилища для святыни трудно придумать.
— Меня терзает единственный вопрос. Что мне делать с этим?
— Предстоит принять очень серьезное решение. — Старик задумчиво уставился на костяную рукоять своей трости. — Но я знаю, что нужно делать. В одном из древних гримуаров есть подсказка. Божья кровь — величайшая святыня, а как и всякая святыня он обладает великой силой. Ихор спасет Верхние миры.
— Скажите же! Иначе я сойду с ума. Вы не представляете, как тяжела эта ноша!
— Видите ли, сиятельная Серафима… Мне бы не хотелось обсуждать эту тему через дырявые каналы связи. Враг может услышать нас, а уж ему в последнюю очередь следует знать о том, как мы воспользуемся ихором. В умелых руках кровь Десигнатора есть смерть для Темного Конструктора… Пожалуй, если я немедленно отправлюсь к вам, то прибуду утром. В краснокаменной долине мы все обсудим.
— О, это будет замечательно! Я вас жду с нетерпением. Советник погладил клиновидную бороду, о чем-то вспоминая.
— Мне пора. Но меня беспокоит один вопрос. Кто передал вам божью кровь?
— Я не могу ответить, поскольку не видела этого человека. Он представился другом.
— Другом, хм… Если он друг, то ему не было смысла скрывать лик.
— Тем не менее он не назвал своего имени.
— Где же это случилось?
— Прямо в Храме, приблизительно за час до церемонии.
Слова эти окончательно погрузили Игнавуса в тяжкие размышления. Очевидно, он пытался представить человека, передавшего ихор. Серафима ранее и сама думала об этом. Вспоминая властные интонации, она пришла к выводу, что это должен быть знакомый человек.
— До свидания, сиятельная Серафима! — Игнавус склонил голову. — До скорой встречи. Ждите меня.
— Буду ждать с огромным нетерпением.
Экран исчез, растворился в ночном воздухе. Серафима оперлась ладонями на перила балкона и слегка покачалась на них. Она глядела на тихую долину, на безмятежные контуры гор. Словно в противовес этой безмятежности внутри нее взволнованно колотилось сердце. «Кафе счастье, — думала она, — что решение, наконец, найдено! Какая удача, что Антонио все-таки нашел Игнавуса!» Она вдруг обратила внимание на доносящийся из темноты множественный гул, который не замечала ранее. Словно стая пчел, запертая в улье. Приглядевшись, девушка обнаружила по краям Ковчега несколько пристыкованных буксиров, похожих на пузатых жуков. Их двигатели работали, из дюз вырывалось пламя. Буксиры несли Ковчег.
В первый момент Серафима растерялась. Но затем заметила неподалеку от мест стыковки серебристые кирасы паладинов. Она расслабилась, решив, что Ковчег совершает какую-то передислокацию в военных целях. Девушка тут же позабыла об этом, поскольку на нее вдруг навалилась тупая и неодолимая сонливость. И сиятельная дочь отправилась в свои покои, чтобы наконец предаться сну.
