До самого вечера Велт так и не отозвался, а землянину было, что ему сказать. У Сергея накопилось множество вопросов, сам решить которые он был не в состоянии. Но космодесантник молчал.

После сражения расвердцы наскоро похоронили погибших, прогнали пленных и поплелись дальше вдоль ущелья. Если бы сейчас на пути встретился еще один отряд врагов, пусть даже обыкновенных людей, сопротивление было бы не долгим. Все измотались, и что еще ужасней, пали духом. Всем стало понятно, что Герцог, пожелай он того, легко достанет их где угодно.

До вечера преодолели миль сорок. А когда поставили шатры, все в изнеможении повалились спать, кто в чем был, не раздеваясь. Даже есть никто не хотел.

Лита была бледна, но поддалась на успокоения землянина и, засыпая, даже улыбнулась ему.

Самому Сергею долго мешала заснуть головная боль, но, в конце концов, усталость взяла свое…

Ему показалось, что не прошло еще и нескольких минут, как он забылся сном, когда в голове прозвучал сигнал вызова. Сергей сел на колени, прислушиваясь. Рангмер точно показал — сейчас четыре часа утра. Вызов повторился.

Сергей поспешил включить свой передатчик. Тут же к нему в сознание ворвалось сильное беспокойство.

— Сергей! — прозвучал голос Велта. — Бросай все и беги! Беги, если хочешь жить! Твоей подружке уже не поможешь! Все оказалось намного сложнее, чем мы думали! Беги, у тебя еще есть время!

— Объясни…

— Не сейчас… запеленгуют…

— Запеленгуют?! Кто?!

— Не задавай вопросов, спасай свою жизнь! И на этот раз без шуток! Я найду тебя позже…

— Подожди!.. — но Велт уже выключился.

В голове воцарилась пустота. Сергей мрачно смотрел в одну точку, пытаясь осмыслить услышанное. Что собственно здесь происходит?!

На первый взгляд, картина складывалась понятная. Сохранив на протяжении тысячелетий некоторые знания, к власти в конце концов пришли те, кто знал больше других и мог этим воспользоваться. Потом эти умники перессорились или по другой причине вымерли, и остались только двое — сторонники разных религиозных течений — любитель Света с большой буквы и Тьмы, тоже с большой — Герцог да дед Литы, Цевел Мудрый. Между собой они делили всю власть на полуострове, а, может быть, и на континенте, до тех пор, пока одному из них не показалось этого мало. Герцог победил в поединке, выкрал реликвии и теперь добивает своих последних противников, чтобы распространить собственное господство повсеместно. А для этой цели не гнушается ничем: гипнотизирует рабов, создавая Черные Легионы; использует разные старинные фокусы, забрасывая своих людей, куда ему нужно; свое долголетие возводит в культ бессмертия, чтобы привлечь сторонников и так далее и тому подобное… Лита и Гелм, скорее всего, и есть последние недовольные властью Герцога, и потому их один раз уже попытались и еще не раз попытаются уничтожить…

Получился грубый черновой набросок реальности, а вовсе не реальное положение дел, но уставший в сражении и разбуженный среди ночи, Сергей не мог представить себе ничего более вразумительного. Что хотел сказать Велт? Что «оказалось сложнее, чем мы думали»? От кого он должен бежать? От Герцога? Кто там у Велта может запеленговать его? Опять Герцог?

Сергей посмотрел на Литу. Та безмятежно откинулась на шкуры, распустив золотые волосы, и тихо спала, так, что ее дыхание почти не ощущалось. Сергей коснулся волос. Они пахли душистой пыльцой и еще чем-то едва уловимым и сладким. Безмятежное лицо казалось необыкновенно очаровательным.

Вызвал Велта — молчание.

От чего он должен бежать? Что за глупость! Оставить Литу?! Да и что такое «бежать» здесь в ущелье? Единственное похожее на это слово действие заключалось в попытке подняться по одному из склонов, а там, наверху, двигаться по ночам, прячась среди растительности. Можно было бы попробовать, но как объяснить Лите то, чего он и сам не понимает? Как убедить ее бросить брата и попытаться спастись вдвоем, где не в силах спастись целая армия из тысячи человек? Или «бросай все» означало, что лишь Лита и Гелм привлекают опасность, а без них землянин для Герцога и яйца выеденного не стоит? Тогда бежать — это остаться одному. Оставить Литу…

Голова все еще побаливала, наверное, сказалось вчерашнее перенапряжение. Думать не хотелось, а близость Литы создавала приятное чувство теплоты и беспричинной радости. Махнув на все рукой, Сергей лег рядом с ней и вернулся к прерванному отдыху.

Утром провели перекличку — отряд составлял теперь четыреста двенадцать человек — разобрали шатры, поели и продолжили путешествие. Теперь настороже были все, а Гелм, наоборот, стал безучастным и задумчивым. К полудню ландшафт так и не изменился. Зато обнаружилось место, где когда-то отвалилась огромная базальтовая глыба — дорога переваливала через образовавшееся возвышение, и склон с правой стороны выглядел не таким уж неприступным — он не превышал ста метров в высоту и был гораздо более пологим, чем остальные. Кто-то сказал, что на плато с этого места открывается вид на Расверд, и всем, особенно Лите, захотелось взглянуть на родной город. Шестеро смельчаков вызвались попробовать подняться по скалам. Сергей предложил сделать для Литы тоже самое — едва ли кто-нибудь из солдат был лучше его подготовлен для альпинизма.

Упираясь в камень магнитными подошвами сандалий, цепляясь пальцами за каждую удобную трещинку и прижимаясь к скале всем телом, Сергей первым преодолел крутой склон и выпрямился над плоскостью плато. Вид действительно зачаровывал. Все плато покрывали густые заросли в несколько ярусов, и чувствовалось, что в этх зарослях бурлит жизнь. Лишь по кромке зияющей под ним пропасти оставалась широкая — метров в пятнадцать — черная полоса, со спекшимся, словно выжженным грунтом — словно какая-то космическая сила пропахала немыслимым оружием всю возвышенность, образовав то самое ущелье… Эта полоса, поворачивая вместе с ущельем вправо, открывала проход для обзора, и там, у самого горизонта белела блестящая полоска моря. Там же, только чуть ближе, на возвышенности, раскинулся своими белыми стенами и высокими янтарными куполами зданий красивый огромный город. Сергею показалось, что город этот охватывает какое-то свечение, возможно, свет играл на белоснежных камнях. Ничего разглядеть по-настоящему было невозможно — Расверд находился слишком далеко. Землянин пожалел, что не имеет при себе прозрачной повязки Велта.

Внизу крикнули и Сергей скинул взбиравшимся по склону солдатам взятый с собой канат.

— Что там? — как из колодца, усиленный эхом, донесся голос Литы. Девушка задрав голову ждала ответа, но Сергею не хотелось кричать. После унылого ущелья он не мог насладиться красотой дикого пейзажа. Да кричать было бы и бесполезно. Он послал вниз мысленный образ, но не был уверен, что на таком расстоянии Лита получит четкую картинку.

Крякнув от напряжения, на плато выбрался первый «скалолаз». Через минуту четверо из шести солдат — двое не выдержали подъема и предпочли спуститься — стояли рядом с землянином, с восторгом взирая в даль.

— Что это? — неожиданно воскликнул молодой расвердец.

Всем пятерым показалось, что над городом взвилась едва заметная струйка дыма.

— Мало ли…

На их глазах дымок поднялся выше, утолщаясь и темнея. Они не знали, что и думать, когда к первой струйке присоединилась вторая, с другого конца города.

— Там что-то происходит! — Все, в том числе говоривший, почувствовали смутное беспокойство. — Вон еще дымок и еще…

За какую-то минуту город накрыла шапка серого с черным тумана, сносимая ветром от моря. Еще через минуту, на горизонте висело только темное облако и даже стены не угадывались. Сергей вопросительно посмотрел на потемневшие лица солдат.

— Расверд горит! — приговором прогремели слова одного из них.

Большими от ужаса глазами расвердцы вглядывались в серую гарь, скрывшую от их взоров родной город. Внизу, в ущелье, терпеливо ждали новостей их товарищи.

Вспыхнул желтым цветом, колыхнулся на ветру и стойко выпрямился первый язычок пламени. То, что отсюда казалось маленьким огоньком, на самом деле должно было быть страшным пожаром, охватившим не один квартал…

Если сомнения или надежды еще были, теперь они растаяли — стало очевидно: Расверд пал.

— Невозможно!.. — прошептал черноглазый богатырь Рапс.

Минут двадцать все не отрывали глаз от чернеющего облака на горизонте. Когда спустились в ущелье, уныние и скорбь охватили всех. Герцог победил! Он обвел их вокруг пальца: выманив армию Гелма из родного города, на голову разбил ее в Санорской долине, и в это же самое время напал на лишенный охраны Расверд. Вероятно, осада длилась до самого сегодняшнего дня — трагическое совпадение…

Могучие здоровенные парни отводили друг от друга глаза, чтобы скрыть слезы — там, в горящем городе оставались их семьи. Никто из них уже не надеялся увидеть живыми ни жен ни детей.

Спор между Светом и Тьмой, длившийся несколько столетий, закончился в пользу Тьмы.

Отряд продолжил медленно двигаться вперед — останавливаться боялись, зная, что ноющая тоска сразу же превратится в безудержную скорбь.

— Что теперь? — спросила Лита. Она за последнее время так привыкла к ударам судьбы, что, казалось, стала сносить их безропотно, как само собой разумеющееся.

— Есть еще Ворас, Торринг, Лапорс, Гийонт… Не мог же Герцог захватить сразу все наши города! Прорвемся… — слова Гелма прозвучали не слишком убедительно.

К трем часам дня дорога выпрямилась, и стал виден яркий свет на том конце ущелья, где плато неожиданно обрывалось. Через час они должны были увидеть пылающий Расверд — самый большой и некогда самый красивый город планеты…

Сергею показалось, что в ушах стоит какой-то отдаленный барабанный бой, гулкий, в ритме марша — это не мог быть шум морского прибоя. Оглядевшись, землянин понял, что не он один слышит его.

Неожиданно вся тишина разорвалась мощными, ритмичными ударами. Замерев, все подняли головы.

На краях плато, прямо над ними, по сотне человек с каждой стороны, стояли великолепно сложенные барабанщицы. Отрешенные взгляды красивых глаз смотрели вдаль, латы, как будто золоченые, словно светились изнутри, руки бодро двигались в такт марша, ноги были широко расставлены, длинные барабаны висели на кожаных перевязях через плечо… Строгий четкий ритм потрясал и гипнотизировал.

— Что это?! — от крика Литы все расвердцы, как один, очнулись, переглядываясь в полном недоумении.

— Бараб… барабанщицы Зол… золотого Легиона! — по слогам, запинаясь, выговорил Накд. — Мы погибли…

Сразу за его словами и впереди и сзади все ущелье заполнилось солдатами в светящихся фосфоресцирующим светом латах, возникших прямо из пустоты.

Таких людей землянин еще не видел! Каждый был одет по-своему, у каждого — своя прическа, свои манеры, свое оружие. Жесткие, бесстрастные, чуть насмешливые взгляды. Могучие мускулистые тела, здоровенные бицепсы…

Легионеров было не много — не больше двухсот, но они шагали на расвердцев под непрекращающийся барабанный бой с холодной уверенностью в своем превосходстве. Даже Сергею стало страшно — какое-то страшное предчувствие непоправимого сдавило виски.

Ошарашенные, уставшие, удрученные падением родного города расвердцы все же готовились к сопротивлению. Они слезали с гамасов — легионеры были пешими — лишая себя последней возможности спастись бегством. Сверкнули обнаженные мечи.

Лита тоже сжала в руках рукоять тонкого клинка. На этот раз Сергей был рядом с ней и полон решимости отдать за инопланетянку свою жизнь…

Барабанный бой смолк, и легионеры резко бросились в атаку. И тут, с нарастающим ужасом Сергей понял, что сопротивление бесполезно — на расвердцев напали профессионалы. Мгновенные, меткие удары посыпались на защищавшихся, а наносившие их были так надменно равнодушны, словно закалывали свиней. Быстро, уверенно, без всякого напряжения легионеры убивали богатырей Гелма, словно те были беззащитными детьми. Даже Велт не смог бы, наверное, двигаться с такой скоростью!

Если бы сейчас еще били барабаны, их бы все равно заглушили крики и стоны обреченных и победный рев наступающих.

Сергей и Лита стояли у самого склона, в самом центре полукруга расвердцев и дальше всех от нападавших. Сердце землянина все больше наполнялось яростью, по мере того, как гордые самоуверенные физиономии легионеров становились ближе к перепуганной, прижавшейся к скале и к нему Лите. Сергей видел, как совсем рядом на куски разрубили беднягу Накда — кров солдата брызнула в лицо землянину. Гелм, в самом пекле побоища, защищался с яростью, но безуспешно — темнокожий гигант с кнутом в руках, улыбаясь сопротивлению, стегал его по лицу, как-то совершенно естественно и легко блокируя все ответные выпады. Накаченная и гибкая, как змея, девчонка добивала ногами извивающегося в агонии Рапса…

…Какой-то золотоволосый наглец с циничной улыбкой поднял глаза на Литу и направился к ней. Сергей заставил себя сдержать дрожь нетерпения. Не доходя шагов десять, легионер заметил рядом с Литой вооруженного землянина, насмешливо улыбнулся и прыгнул, так, чтобы по дуге перелететь через голову Сергея. В полете он ловко рубанул мечом. Если бы не чрезмерная самоуверенность, возможно, легионер и прикончил бы землянина этим ударом, но солдат Герцога не считал нужным особо стараться. Это его и подвело. Напряженные нервы Сергея сработали, тело отклонилось от удара, а рука с ошеломляющей скоростью нащупала рукоять кинжала и всадила его между позвонками опускающегося на ноги мерзавца. Тот хоть и попытался отреагировать, но не успел.

Лита благодарно подняла на Сергея глаза. Но тут все легионеры, занятые кровавой резней, в один момент повернулись и уставились на землянина, словно убитый товарищ успел включить невидимую сирену и дать сигнал тревоги. Человек пять со свирепым мстительным видом зашагали к Сергею.

Все, что мог сейчас сделать Сергей, это сосредоточить энергию внутри себя и войти в транс. Но он не успел. Предательская, неизвестно откуда взявшаяся воля обрушилась на его расслабленное для транса сознание как электрический хлыст. Неожиданная страшная боль словно расколола его голову, и, заорав не своим голосом, совсем напугав бедную Литу, Сергей понял сквозь боль, что тело больше ему не принадлежит. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни, даже, моргнуть. И все это словно происходило не с ним, а с кем-то другим. А насмешливо-снисходительно улыбающиеся убийцы были уже в двух шагах.

Все попытки совладать с собой ни к чему не приводили. Сергей не мог даже дотянуть руки с рангмером до головы. Тут он увидел глаза возникающего из ничего Тимона, и понял, что это они — источник парализовавшей его воли. Но бледность монаха, его взор, словно принадлежавший другому человеку, и, главное — мощь обрушившейся на землянина воли, несравненно более могучей, чем воля самого Тимона, дали Сергею понять, что не Тимон — причина его мучений. Кто-то другой, куда более опасный, использовал монаха, как передатчик своей мыслительной энергии.

Сергей согнулся от сильного, словно тараном, удара в живот. Не успев еще втянуть в себя воздух, он получил еще один, и понял, что бьют ногами. Как сквозь туман собственной боли до него донесся крик Литы. Еще удар — и Сергей поперхнулся от рвоты. Тут же удар по лицу, резкая колючая боль в спине, в шее, в почках, хрустнули кости заломленных за спину рук — и все это, еще и под напором раскалывающей голову боли от вторгнувшегося чужого сознания…

Когда глаза Тимона стали только глазами Тимона, а сознание землянина освободилось от оков, Сергей понял, что его удерживали от падения только парализованные ноги. Он сразу же рухнул лицом на камни, но даже от этого получил удовольствие, охладив лицо на холодном влажном грунте. Тут же обжигающий удар ногой в бок и голос Тимона:

— Достаточно.

Крепкие руки подхватили Сергея и поставили на ноги, а затем продолжали поддерживать, пока землянин наконец не заставил себя пересилить порывы боли в животе и не восстановил дыхание. Отряда Гелма уже не существовало — уничтожив Расверд, Герцог поспешил расправиться и с остатками его армии. Светящиеся, как призраки, легионеры, лениво бродили среди трупов, пренебрежительно разглядывая лица своих жертв. Как оказалось только один сам легионер погиб — тот самый блондин, что попытался подойти к Лите. Теперь возлюбленную землянина держала убившая Рапса девчонка. Лита плакала, но ее большие, чистые от слез глаза похоже никого тут не трогали. Еще был жив и Гелм — его, как мешок соломы, приволокли двое темнокожих. Все трое: Сергей, Гелм и Лита стояли у стены ущелья, и на них удовлетворенно взирал Тимон.

— Вас, — монотонно произнес он. — Я прикончил бы с особым удовольствием, но вы нужны господину живыми… — его лицо еще более изуродовала слабая улыбка. Тимон перешел к Гелму, окровавленному, в синяках и порезах, едва стоящему самостоятельно.

— Готов ли ты согласиться, что проиграл? — громко и торжественно спросил его Тимон.

Гелм молча кивнул, скорее самому себе, чем Тимону — он действительно проиграл и смешно было бы сейчас об этом спорить, даже с самим собой. Все было кончено!

— Хорошо! — улыбка мрачного торжества на лице монаха стала заметней. — Признаешь ли ты наконец и то, что Герцог — величайший из всех людей, живших когда-либо на этом свете?

— Герцог такая же свинья, как и ты! — можно было удивляться, откуда в парне нашлись силы говорить с таким презрением.

— На колени! — гаркнул Тимон, величественно поднимая меч над головой.

Гелм устало усмехнулся, глядя на него исподлобья.

— Пошел ты…

Легионер сильно ударил расвердского полководца древком копья сзади по ногам. Ноги сами подогнулись, и Гелм, против воли, упал на колени. В то же мгновение Тимон с торжествующим выражением своего страшного лица одним ударом отсек парню голову. Лита пронзительно закричала, лишаясь сил на руках легионерки.

Подняв на Тимона глаза, Сергей произнес:

— Тимон, ты ведь знаешь, что скоро умрешь! — и сам не узнал своего голоса, ставшего сиплым и булькающим — каждый звук давался с большим трудом, сопровождаясь резкой болью в горле и легких.

Последовал удар чем-то тяжелым по лицу. Прежде, чем кровь из рассеченной брови застелила глаза и сознание отключилось, полностью предоставляя своего обладателя регенерирующей программе биоконтроля, Сергей успел запомнить гримасу плохо скрываемой тревоги, всего на одно мгновение отразившуюся на исковерканном шрамами лице…