Глава восьмая
ГОСТИНИЦА
Первое, что я замечаю, оказавшись в новом мире, это то, что стою по колено в воде. В холодной. Мне это все начинает уже надоедать! Снова море! До темнеющего высокими деревьями берега было шагов десять. А я стою в полосе прибоя, и ледяные волны накатывают на меня. Вокруг царит темень. Опять, значит, ночь. Я торопливо выбираюсь на берег, усаженный деревьями, подступавшими почти к самой воде.
Разглядев в темноте пенек, я присел на него и хотел снять сапоги, чтобы вылить из них воду — мало приятного ходить, постоянно ощущая в обуви холодную хлюпающую влагу. Но едва только я прикоснулся к сапогам, как рука моя замерла. Пальцы скользнули по обуви, ощупывая ее, а в голове моей, как мне показалось, что-то звонко щелкнуло. Не может этого быть!
Выглянувшая из-за туч луна осветила серебристым светом все вокруг, и я понял, что догадка моя оказалась верной. На мне были туфли Самые настоящие туфли, со шнурками! Нет, этого все-таки не может быть! Не верю!!!
Я поднял глаза на Йорку и понял, что не ошибся. У меня хватает сил задать ей единственный вопрос:
— Мы на Земле?!
— Сюрпри-и-и-из! — улыбаясь, протянула Йорка. На ней черные джинсы и черный свитер. Сапожки тоже черного цвета. И длинный черный кожаный плащ. Никита, одним словом… Неужели мы действительно на Земле?!
— Какой год? — хрипло спросил я. Йорка наморщила носик.
— Примерно тот же, когда мы здесь были в последний раз. Сразу после нашего отбытия отсюда. Ну, или чуть попозже, годика на полтора, — не совсем уверенно произнесла она.
Я оглядел себя. Джинсы, туфли, темный свитер, кожаная куртка на молнии. Черт побери! Я не видел молнии и джинсов несколько веков! Мои руки растерянно шарили по одежде. В кармане — носовой платок Я почувствовал под мышкой какой-то непонятный предмет и запустил руку под куртку. Там обнаружилась наплечная кобура с пистолетом внушительного вида. Изрядно обалдев от его вида, я извлек пистолет из кобуры и внимательно осмотрел. Это был «ТТ», не новый, но в очень хорошем состоянии. Мощная и безотказная машинка. Только вот откуда он у меня взялся-то?!
— Это то, во что превратился твой меч, — пояснила Йорка, заметив мою растерянность. Мда-а-а… Видать, мой меч в том мире тоже был не из самых худших… Ну, надеюсь, что с этой пушкой неприятностей не будет, подумал я, отправляя ее обратно в кобуру и застегивая куртку. Затем я наконец-то занялся своими туфлями.
Когда я более-менее привел себя в порядок, у Ларки и Гилэйна уже прошел приступ изумления, вызванный превратившейся одеждой. То есть удивляться они не перестали, но вели себя уже поспокойнее, не крутились, пытаясь заглянуть себе за спину. Непонятно, почему именно эта одежда их так удивила? Ведь не удивлялись же они предыдущим превращениям! А одеты они были довольно прилично.
Гилэйн получил солидный коричневый костюм и дорогое полупальто, в котором он чувствовал себя несколько неуютно. А Ларка оказалась в короткой белой меховой шубке, мини-юбке и изящных полу-сапожках. Йорка опять сердито засопела, перехватив мой взгляд, и нетерпеливо стукнула носком сапога по пеньку, на котором я сидел.
— Ну? Пошли, что ли? Долго ты еще собираешься тут глазеть… по сторонам!
Мы направились в лес. Надо было выбираться отсюда поскорее. Бред же форменный — четверо неплохо одетых людей ночью, в лесу!.. Черт знает что!!!
Но оказалось, что мы вовсе и не в лесу. До меня это дошло только тогда, когда перед нами замаячило огромное здание, оказавшееся рестораном. И я сразу же вспомнил этот небольшой городок. Тот самый, где мы когда-то были с Йоркой. И в самом деле — ну как я мог принять этот ресторанный парк на берегу моря за лес?! Разве в лесу могут быть такие ухоженные деревья? Надо было сразу догадаться, какое время и какое место выберет Йорка для перехода на Землю.
— Специально, да? — спросил я.
— Я же говорю — сюрприз! — ответила она. — Тебе не нравится?!
Я пожал плечами. Мне еще и самому было не очень-то понятно, нравится мне это или нет. Во всяком случае, в казино мы больше не пойдем! Хватит с меня автоматных очередей!
Мы обогнули здание с темными окнами и оказались на дороге, проходившей мимо ресторана к городу. Кстати, ресторан этот не имел названия. То есть над длинным стеклянным фасадом было написано только одно-единственное слово: «РЕСТОРАН». И все. Но свято место пусто не бывает, и народная молва давно уже окрестила его ЗАГОРОДНЫМ. Так все и говорили: «ЗАГОРОДНЫЙ РЕСТОРАН». Он был удобен еще и тем, что располагался за городской чертой, не очень далеко, но за городом. И первое, что видели туристы, подъезжающие к городу на машинах, был именно этот ресторан. Многие здесь останавливались, чтобы перекусить. Не знаю, что их заставляло это делать?! Сам бы я дотерпел до города…
Машин на трассе, естественно, не было. Еще бы! В такое позднее время! Городок маленький, живет в основном за счет туристов. А те по ночам спят. Поскольку ночью загорать не получается. Да и вообще, сейчас здесь, наверное, осень — вон как прохладно! Откуда же здесь туристы?! Неудивительно, что на трассе никого нет! Хотя, погоди-ка… Кто-то все же есть…
Неподалеку от ресторана расположилась небольшая компания — свет от фар серого «БМВ» выхватывал импровизированный столик, накрытый прямо на траве у обочины дороги. Все как положено — водочка, колбаска, консервы какие-то и так далее. Ребята отдыхают. Ресторан уже закрыт, дома — жена, завтра, наверное, выходной, осень приближается полным ходом, а отдохнуть-то хочется. Непонятно только, какое удовольствие они находят в том, чтобы сидеть прямо на траве? Тачка вроде бы не из самых дешевых — «БМВ»… Неужели денег не хватило на то, чтобы посидеть в каком-нибудь кабачке? Или на Земле что-то изменилось? Может быть, — тьфу-тьфу — опять сухой закон, как в восьмидесятых?!
В компании было человек шесть. Молодые веселые ребята. И как только такие крепкие парни уместились в тачку вшестером?! Да и поставили они ее как-то… Поперек трассы. Считай, движение почти перекрыли. Да, весело будет ребятам, если милиция здесь проедет. Но ребят такие мысли, похоже, не тревожили. Они отдыхали от души. До меня донеслись обрывки анекдота — старого, еще я его расска-зывал. Затем последовал дружный смех.
Йорка засунула руки глубоко в карманы плаща и зябко повела плечами.
— Холодно что-то, — пожаловалась она. — Пошли к городу, что ли? Этим сейчас не до того, чтобы подвозить незнакомцев…
Я согласился, и мы пошли по дороге к маячившим впереди городским огням. Идти нам было не очень далеко — километров пять, не больше. Но через несколько минут я понял, что расстояние — вещь очень и очень относительная. Мы-то с Гилэйном — ничего, идем себе нормально. А вот Йорка с Ларкой… Особенно Ларка — высокие каблучки, да еще по древнейшему асфальту — непривычно. Короче говоря, не шли мы, а ползли. И я обреченно подумал, что рассвет встречать будем на трассе.
В спину нам ударил сильный свет автомобильных фар. Я услышал рокот мотора, и рядом с нами, чуть обогнав нашу компанию, остановилась машина. Серый «БМВ». Наверное, тот самый, что торчал посреди дороги.
Дверца со стороны водителя распахнулась, и над крышей показалась радушно улыбающаяся голова. Хорошая голова, крепкая, почти квадратная — примерно шестьдесят на семьдесят сантиметров, — интеллектом не изуродованная, немного пьяная и в меру веселая.
— Привет, ромашки! — поздоровалась голова. — До города? Давайте подвезем!
Стекло на правой передней дверце опустилось, и оттуда вылезла очень круглая ряшка. Тоже хорошая, тоже радостная и в меру пьяная. Ряшка поводила глазами по сторонам, поймала в поле своего зрения длинные Ларкины ноги, вызывающе виднеющиеся из-под короткой шубки, и смачно хлюпнула носом.
— Ну, че? — вопрошала голова над крышей машины. — Подвезти вас или че?
— Не поместимся, — заявил я, критически оглядывая машину. Вроде бы там больше никого не было.
— Ну, типа, два места-то мы конкретно найдем! — заверила голова.
— Нас немного больше, — ответил я.
— Не знаю, как вы, — высказалась голова, — а девушек мы в натуре подвезти можем! Конкретно! Ну что, девчонки? Типа, поехали?
Йорка слегка прищурилась, и я понял, что она читает их мысли. Меня это даже немного удивило — откуда у них могут быть мысли?! Круглая ряшка в окне вообще молчит и только ест глазами Ларкины ноги, совершенно не боясь поперхнуться. А голова над крышей… Ее-то мысли все написаны прямо на физиономии.
— Поехали, девочки! — продолжала настаивать голова. — Ну, чего вам, в натуре, пешком-то? Еще обидит кто!..
— Подвезти хочется? — улыбнулась голове Йорка.
— Ага! — радостно кивнула голова, показывая ровный ряд сияющих голливудских зубов.
— Очень хочется?
— Ага! — голова закивала с такой силой, что я за нее испугался — оторвется еще! И даже ряшка в окне на миг отвлеклась от созерцания Ларкиных ног и сделала несколько сложных движений щеками. Мол, очень хочется, правда!..
— Это понятно, — согласилась Йорка. — Еще бы! Посадить девочек в машину, развернуться прямо здесь — трасса-то пустая! — и обратно, к своим! А там уж веселье будет до самого утра! С такими-то девочками, да вшестером, да и не повеселиться?!
Ряшка в окне ворочалась во все стороны, силясь понять, кто это говорит? А голова над крышей смутилась на миг, а потом весело захохотала:
— Ну ты даешь, подруга!
— Даю, но не таким, как ты!. — с улыбкой ответила Йорка.
— А чем я, в натуре, плох?! — совершенно искренне изумилась голова.
— Да ты и сам-то сейчас на ногах еле стоишь! Не говоря уже обо всем прочем! Езжай себе! Да не гони сильно! А то я страшно не люблю проходить мимо покойников!
Голова опять зашлась смехом.
— И все-то ты, типа, знаешь, подруга! — беззлобно сказала голова, — Конкр-р-р-ретная, блин! Прям, в натуре, следователь! А как тебя звать-то, подруга? Ее звали Никита? А ведь похожа! Точно!
— Проще, — ответила Йорка. — Света меня зовут.
— Хор-р-рошее имя! — вдруг от души высказалась ряшка в окне. — Кр-р-р… р-р-р… расивое…
— Так что, сами, что ль, дойдете-то? А, девочки? — голова все еще никак не могла поверить в то, что ей не повезло.
— Сами, — ответила Йорка. — Пошли, Костя!..
В этот момент раскрылась задняя дверца и на дорогу вышел еще один собрат по разуму наших собе-седников. Выглядел он слишком уж трезвым по сравнению со своими спутниками. И, на мое удивление, немного взволнованным. Он сделал шаг ко мне, и я быстро запустил руку под куртку, нащупывая писто-лет. Кто его знает, что у этого мужика на уме?
— Ты че?! — изумилась голова.
Трезвый парень переводил взгляд с меня на Йорку и обратно и о чем-то напряженно думал. Ему очень хотелось что-то сказать, но то ли он никак не мог решиться, то ли я переоценил степень его трезвости. Я осторожно положил ладонь на рукоять пистолета. Ну, скажи чего хочешь, подумал я Скажи, а я тебе отвечу. В меру своих сил и способностей…
— Ну, че ты, Мурзик?! Перебрал, что ль?! — продолжала допытываться голова. Видимо, этого частично трезвого парня в узком кругу звали именно так.
— Костя и Света, — вдруг произнес он.
— Ты че?! — поразилась голова. — Об чем это ты, а, блин? Конкретно можешь?
— Костя и Света, — повторил Мурзик и повернулся к голове: — А кого мы пасем?.. Погоди-ка!..
Он полез в карман и вытащил оттуда какие-то бумажки. Начал перебирать их, наклонившись к подфарнику, чтобы получше разглядеть, но голова над крышей машины прервала это его занятие.
— Да ты че?! — расхохоталась голова. — Ну, ты даешь, в натуре! Те из города пилить должны! Понял? Типа из города! А не в город! И их конкретно двое должно быть! Въехал?
Мурзик вздрогнул и уронил несколько бумажек на асфальт. Видимо, до него дошло, что он не прав. Он с ненавистью посмотрел на голову.
— У тебя, Мурзик, — продолжала со смехом голова, — как шеф вздрючил, так всюду, блин, та парочка, типа, мерещится! Глюки конкретно!
— Ну ты! Базар-то фильтруй! — огрызнулся Мурзик, поняв, что оплошал. — На весь город орешь! Еще объяву в газету кинь!
— Лан-н-на! — вдруг выпалила ряшка в окне, видимо уже вдоволь насмотревшись на Ларкины ноги. — Пех-х-хли!!! Бстра!!! А то… мне уже плох…
Мурзик с головой, вяло переругиваясь, забрались в машину, и роскошная тачка, вихляя из стороны в сторону, направились к городу.
— Не доедут ведь! — с сожалением вздохнула Йорка. — Пьяные совсем… Не доедут…
— А чего они хотели? — с интересом спросила Л арка.
— Это, девочка, я тебе потом объясню! — усмехнулась Йорка.
Ларка кивнула, выражая согласие. Потом ее внимание привлекло что-то, лежащее на земле. Она присела и подобрала с асфальта две оброненные проштрафившимся Мурзиком бумажки. Небольшие прямоугольнички плотной бумаги. Я вначале и не понял, что это были просто фотографии. Но потом, когда Ларка, вытаращив глаза от изумления, начала переводить взгляд с меня на Йорку, потом на фотографии, потом опять на меня, — мне стало не по себе. Я осторожно отобрал у нее фотки и взглянул на них сам. Света было маловато, но достаточно, чтобы разобрать, кто на этих фотках был изображен. Я и Йорка.
Видимо, нас засняли в тот самый момент, когда мы возвращались с пляжа. Йорка была в мини-сарафане, а я — в джинсах и майке с надписью «Adidas». Я молча протянул фотографии Йорке. Она глянула на них и разинула рот.
— Ни фига себе! — протянула она. — Это что же? Как же это?
— Так в какое время мы попали? — поинтересовался я. — Сразу после нашего отъезда? Или немного позже? Или, может быть, немного РАНЬШЕ? А?
Йорка подавленно молчала.
— Вопрос задан! — Я повысил голос: — А где ответ? Уехал вместе с «БМВ»?
— Ну, могла же я ошибиться! — пролепетала Йорка.
— Могла, — кивнул я. — И нас могли сейчас перещелкать, как мух! Из-за этой твоей ошибки! Ты что, не могла какое-нибудь другое время выбрать? Или другое место? Так нет же — именно здесь, и именно сейчас!!! Колдунья хренова!!!
— Ладно, хватит! — огрызнулась Йорка. — Все обошлось!
— Это для нас все обошлось! — зло заметил я. — Для ТЕПЕРЕШНИХ нас! А что будет с ТЕМИ нами, которые тут сейчас находятся?
— С какими теми нами?! — встряла Ларка.
— Слушай, ты вообще помолчи пока! Ладно? — ответил я ей, — Дай нам самим разобраться!
Я замолчал. Йорка тоже молчала, уныло теребя фотографии. Я столько раз слышал в кино, как людям не везет только потому, что они оказываются не в том месте и не в то время. И вот — пожалуйста! Теперь мы на собственной шкуре убедились, что это значит!
— Ладно, — вздохнул я. — Пошли, чего здесь сто ять?…
Йорка уныло тащилась рядом, время от времени виновато вздыхая. Надо же! Выбрала место. И вдобавок назвалась нашими, можно сказать, именами! Ведь мы жили здесь именно как Костя и Света! Вернее — Светка. Йорке очень понравилось это имя, и она взяла его себе. Ну а мне «Костя» был как-то привычнее. Ведь даже сейчас, когда мы снова оказались на Земле, я уже думал о нас не как о Йорке и Оке, а как о Косте и Светке.
— Не сердись на меня, а? — жалобно попросила Йорка.
— Сюрпризы эти твои… — проворчал я.
— Я же не нарочно, — пробормотала она. — Случайно получилось..
— Ты хоть помнишь, что с нами тогда было? — сурово спросил я.
— Когда именно?
— Осенью.
— Какой именно осенью?
— Ну, какой-нибудь осенью!!! — я начинал терять терпение.
Йорка наморщила лоб, припоминая:
— Осенью… Осенью мы, кажется, уже вернулись в Межгорье…
— «Кажется» или «вернулись»?
— Вернулись. Кажется…
— Тьфу!
— Ну, не помню я! Что я тебе, справочное бюро, что ли? Какая именно осень тебя интересует?
— Ну, когда нас кто-нибудь разыскивал!
— Кто именно?
— Ну, мафия какая-нибудь местная. Братки какие-то… Или милиция…
— Нас все время кто-то разыскивал! — возмутилась Йорка. — Все время! То братки, то менты!
Я промолчал. Тут уж Йорка была права на все сто процентов. И почему нам так не везло на Земле?!
И правда, кто-то всегда нас разыскивал! Как правило, затем, чтобы доставить неприятности. Впрочем, а в каких мирах нам в этом отношении везло?! Всюду — одно и то же…
Гостиница оказалась на своем прежнем месте. Йорка заявила, что перейти с Земли в следующий мир можно будет в одном из номеров. А точнее — восьмом. Но нам и тут везло, как утопленникам. Восьмой номер оказался занят и должен был освободиться только завтра к вечеру. Значит, целые сутки нам предстояло терпеливо ждать.
Хозяйка гостиницы, вопреки моему ожиданию и несмотря на столь позднее (или, точнее сказать, РАННЕЕ) время, оказалась на месте. Обаятельная женщина, наверное, сочла нас за ненормальных, когда мы упорно принялись требовать поселить нас именно в восьмом номере. Это было хорошо заметно по ее лицу, никакой телепатии не надо. А когда начали настаивать, чтобы нас переселили в восьмой номер, как только тот освободится, у хозяйки аж глаза на лоб полезли. Я думаю, что еще немного, и она вызвала бы милицию или санитаров. Но все обошлось более-менее благополучно. Номер нам выделили — одиннадцатый, я получил ключи, и мы направились наверх.
С деньгами Йорка обошлась проще простого. Несколько подобранных у мусорного контейнера конфетных фантиков мгновенно превратились в до боли знакомые стодолларовые купюры. А на мои возмущенные возражения Йорка просто махнула рукой: завтра она все приведет в порядок. Что именно она приведет в порядок и каким образом — я благоразумно уточнять не стал.
Мы вошли в номер, состоящий из двух больших комнат, разделенных ванной. Йорка радостно ойкнула, заявила, что собирается купаться и чтобы я не занимал пока ванную. Я пожал плечами. Ничего, смогу и потерпеть.
Гилэйн все время молчал, угрюмо озираясь по сторонам. Ему почему-то было здесь неуютно. Наверное, с непривычки.
Что касается Ларки, то она вообще пребывала в состоянии прострации. Этот мир она сразу же объявила сложным и непонятным. Но, по-моему, выводы она сделала исключительно из исследования женской одежды. Всю дорогу она запускала руки под свою шубку, ощупывала себя и что-то шепотом спрашивала у Йорки, делая при этом то удивленные, то испуганные глаза. Йорка раздраженно отмахивалась и обещала потом все объяснить. Когда же мы оказались в номере, Йорка решительно выпроводила меня из комнаты, заявив, что девочкам нужно переодеться и нечего мне вообще смотреть на Ларку.
Я спустился в бар — взять чего-нибудь выпить. Мне вдруг ужасно захотелось самой простой водки. Соскучился, наверное. Но бар, как назло, оказался закрыт, и мне пришлось возвращаться несолоно хлебавши.
В вестибюле я обратил внимание на стройную светловолосую девушку, стоящую возле дверей и внимательно разглядывающую темную улицу. Настойчивость, с какой она прижималась лицом к стеклу, наталкивала на мысль, что она кого-то с нетерпением ждет. Я не рассматривал ее, просто скользнул взглядом по стройным ножкам, большой дорожной сумке и направился к лестнице. Но тут на улице взвизгнули тормоза, и полутемный вестибюль осветили яркие лучи фар.
Нервы мои были напряжены, и я отреагировал мгновенно. Сделав шаг в сторону, я оказался на ступеньках лестницы, прижался к стене спиной и осторожно выглянул в вестибюль. Рука уже лежала на рукоятке «ТТ», но все мои опасения оказались напрасными. Просто нервы у меня разыгрались.
В вестибюль ворвался какой-то парень, подхватил с пола дорожную сумку, взял девушку за руку, и они выбежали на улицу. Девушка в дверях замешкалась и оглянулась, окидывая взглядом пустой вестибюль. Ее лицо в этот момент было хорошо освещено фарами машины, стоящей на улице. И тут ноги мои стали ватными. Это была Йорка.
Я закрыл глаза и попытался успокоить бешено колотящееся сердце. Йорка… А тот парень7 Неужели я?!
Мысли в голове путались, я едва добрел до номера (почему-то в мозгах засело: «номер восемь», и я чуть было не ломанулся туда!). Войдя в комнату, я сорвал с себя куртку и швырнул ее на кровать. Туда же полетела и кобура с пистолетом. Меня трясло. За~ метив в одном из шкафов бар, я полез туда и — о, счастье! — нашел там забытую кем-то наполовину опорожненную бутылку водки. И как только ее проморгал персонал?!
Двух глотков прямо из горлышка было достаточно, чтобы прийти в норму и начать воспринимать окружающее без излишних эмоций. Так, значит, это были мы… Но мы же не жили в этой гостинице, это я помню точно! Хотя стоп! Перед самым отбытием в Межгорье…
Перед самым отбытием в Межгорье нам пришлось спешно удирать от одной очень серьезной компании. И я не нашел ничего лучше, как угнать у них же машину. Одним выстрелом убил двух зайцев — лишил их возможности нас преследовать и в рекордно короткий срок добрался с Йоркой до нужного места. Точно, я вспомнил! Йорка как раз поджидала меня в вестибюле гостиницы! Мы не жили здесь, она меня просто здесь ждала! А когда мы уже готовились отъехать, нами вдруг заинтересовалась милиция. Точно! У меня не было ни документов на машину, ни водительских прав — вообще никаких документов не было! Чудом мы выкрутились тогда с Йоркой! Просто чудом! И потом мы рванули к морю. Потому что именно оттуда можно было вернуться в Межгорье… И мы еще два-три дня ждали подходящих погодных условий — Йорка тогда была совсем еще начинающей колдуньей. Это теперь она может переходить откуда угодно и куда угодно, а тогда…
Тогда мы торчали в какой-то развалюхе на сыром и холодном пляже. Голодные, испуганные. А у Йорки все никак не получалось перетащить нас обратно в Межгорье. А на второй день она простудилась и у нее поднялась температура. И под вечер нас выследили…
Если честно говорить, я до сих пор не понимаю, как нам тогда удалось выкрутиться?! Чудо какое-то!
Интересно, что скажет на это Йорка? Я прислушался к голосам, доносившимся до меня через неплотно прикрытую дверь. Видимо, они все еще переодевались, потому что Ларка то и дело издавала удивленные восклицания и задавала Йорке полные наивности вопросы:
— А зачем вот эти штуки?
— Это называется каблуки.
— А зачем они?
— Потому, что так красиво…
— Гм-м-м?! А это что такое?
— Колготки. Осторожнее, дура!!! Порвешь!!!
— Какие тоненькие!.. Ой! А это что?!
— Это лифчик.
— А зачем?!
Йорка принялась объяснять зачем. Я поплотнее прикрыл дверь и включил телевизор. Экран тут же выдал какую-то рекламу, от которой Гилэйн подскочил в кресле.
— Он разговаривает?! — замирающим голосом спросил он. — Как?!
— Не знаю, — я пожал плечами и вспомнил старинный анекдот.
— Магия?
— Нет, техника.
— Но… Но… Но он же НЕ ЖИВОЙ!!! Изумлению Гилэйна не было предела.
— Это еще что! — усмехнулся я. — Ты здесь еще и не такое увидишь!
— Да. — Гилэйн снова помрачнел и вдруг заявил: — Мне не нравится этот мир!
— Почему?!
— Здесь все пропитано злом. Все! Земля, воздух… Люди… Ты знаешь, что собирался сделать тот человек на дороге с Ларкой и Йоркой?
— Догадываюсь, ну и что? Не сделал же! Попробовал бы только!
— Нет, — Гилэйн обреченно помотал головой. — Ты не видел его мыслей. Если он так отчетливо смог представить себе все это!.. Он ненормален! Совершенно ненормален!
Я вздохнул. А кто из нас вообще нормален?! И кто из встреченных нами в других мирах людей мог бы претендовать на звание нормального человека?
— Можно подумать, — пробурчал я, — что в Межгорье или Закриарье люди меньше пропитаны злом, чем здесь! Вспомни, что сделали с Йоркой в том мире, где крэнды! Помнишь?
— Это совсем другое! — возразил Гилэйн. — Там, может быть, с людьми поступают гораздо более жестоко, чем здесь! Но там есть для этого причины! А здесь — просто от нечего делать! Хорошо, что все окончилось так…
— Потому все так и закончилось, что им это все, по большому счету, не очень-то и нужно! А если б здесь были замешаны более серьезные причины, то вряд ли мы отделались бы так легко! Понимаешь, Гилэйн, когда человек хочет сделать гадость просто так, от нечего делать, его очень легко «отговорить». Ну, дашь ему пару раз по морде, припугнешь стволом или ножом… или мечом. И все! Его горячий пыл тает, как снег на сковородке! А если этим подонком движет какая-нибудь бредовая идея — национальная, расовая или еще какая… Помнишь того мужика в Диирии? Ну, который кинулся на меня с мечом после того, как узнал, что Ларка из Закриарья! Помнишь его? Как ты думаешь, удалось бы мне его переубедить?
— Нет, — покачал головой Гилэйн. — Ты, конечно, в чем-то прав, Оке. Но этот мир мне не нравится. Очень не нравится. А следующий мир будет еще хуже, можешь мне поверить на слово!
— Ну, тогда этот следующий мир наверняка понравится мне! — рассмеялся я.
Гилэйн внимательно и, как мне показалось, с глубокой печалью посмотрел на меня и сказал:
— Храни тебя Небо от того мира, Оке…
— Ладно тебе! — усмехнулся я. — Ты мне лучше объясни вот что!..
И я рассказал Гилэйну о том, как только что встретил в вестибюле Йорку.
— Как ты думаешь, — спросил я, — может это доставить нам проблемы? Гилэйн задумался.
— Ты не помнишь, встречались ли вы сами с собой? — спросил он.
— Не помню, — я покачал головой. — Вроде бы нет.
— А ничего странного или труднообъяснимого с вами здесь тогда не происходило?
— Ну, ты спросил! — воскликнул я. — Да с нами каждый день происходит что-то такое, что объяснить никому не удастся!
— Будем надеяться, — вздохнул Гилэйн, — что все обойдется. И послушай, Оке. — Гилэйн понизил голос: — Можно как-то снять с себя вот это? — Он указал на галстук.
Я сразу же вспомнил Ларкины вопросы относительно одежды и тяжело вздохнул. Гилэйну все объяснять придется мне…
Впрочем, урок затянулся ненадолго. Конечно, Ларке бы я его преподал с гораздо большим удовольствием, Но и смотреть на растерянную физиономию Гилэйна тоже было приятно. Он задавал изумленные вопросы относительно шнуровки на туфлях, жилетки и галстука. И горько сетовал на то, что моя одежда — джинсы, свитер и куртка — гораздо удобнее, чем его многослойная «тройка». Единственное, что привело его в полный восторг, это перчатки, обнаружившиеся в кармане пальто.
— Как гениально придумано! — восхищался он. — Такое простое приспособление! И руки совершенно не будут мерзнуть!
Я молча усмехался. Как ребенок, честное слово! Перчатки никогда не видел!..
Все время Гилэйн украдкой бросал недовольные взгляды на включенный телек. Но потом там начали показывать какой-то фантастический фильм, и Гилэйн просто прилип к экрану. Он с какой-то детской радостью воспринимал всех этих космонавтов и пальбу из бластеров.
Фильм был американский, крутой боевичок. Точнее сказать: боевичок, крутой американский… С самими американцами я, правда, никогда не был знаком, но в их фильмах меня всегда прикалывало отношение к иным национальностям и расам. Особенно к нефам. И к тому, как они их называют. Этого я никогда не мог понять.
Назвать европейца европейцем — это для них нормально. Точно так же, как называть араба — арабом, русского — русским, а китайца — китайцем. А вот назвать негра негром — это уже расизм! Интересно почему? Обижаются негры, что ли? А может, китайцы тоже обижаются! И хотят, чтобы их называли не китайцами, а желтыми? Хотя все эти определения — желтые, черные, белые — совершенно излишние, по-моему, с пренебрежением можно произнести любое из них. Точно так же, как и к любой национальности совершенно не составит труда приклеить эпитет «поганый» или «грязный».
Но в американских фильмах упорно слышишь «арабских террористов» и «черных полицейских». И никогда наоборот. Наивные люди, эти американцы. Хотя, надо признать, слова «негритянский террорист» выглядели бы не менее нелепо…
Фильм постоянно прерывался рекламой, которую мне тоже приходилось объяснять Гилэйну. Он никак не мог понять, какое отношение к краже ожерелья космической принцессы имеют быстро приготовляемые супы? Я, признаться, тоже этого не понимаю. И мне показалось, что Гилэйн очень скептически отнесся к тому, что только благодаря этим супам можно вырасти здоровым и счастливым. Но потом фильм приобрел явные признаки фэнтези — на экран вдруг выплыли драконы и колдуны — и Гилэйн словно прилип к креслу. Все понятно — актуальная тема!
Тем временем из соседней комнаты появилась Ларка. Одета она была уже гораздо легче — коротенькая юбочка и белая блузка навыпуск. И босиком.
— Как только земные женщины ходят на таких высоких каблуках?! — посетовала она, забираясь с ногами в глубокое кресло. — Бедные! Это же так тяжело!
Из приоткрытой двери высунулась Йорка, обвела взглядом всю компанию и сурово заявила:
— Я купаюсь! Меня не отвлекайте! Затем она хлопнула дверью, и я услышал шум клокочущей воды.
Йорка всегда обожала принимать ванну. Порой мне казалось, что она получает от этого большее удовольствие, чем даже от секса. Она могла часами лежать в воде, опустив затылок на край ванны и положив сырую мочалку на глаза. Часто даже начинала дремать, что меня всегда беспокоило. Потому что пару раз Йорка чуть было не захлебнулась. Но даже это не умерило ее любви к горячей, на грани терпимости, ванне.
— Оке, расскажи про этот мир, — попросила Ларка. — Я здесь ничего не понимаю. Я пыталась прочитать прошлое этого мира, и оно чем-то похоже на Межгорье. Только здесь такое было давным-давно, ты, наверное, и не помнишь… А теперь я думаю, что Межгорье тоже может со временем стать таким, как этот мир — таким же непонятным и удивительным.
— Что же здесь непонятного и удивительного?! — спросил я. Я вдруг понял, что выпитая натощак водка неожиданно пробудилась к активности, и перед глазами у меня все немного поплыло. Порядок, довольно подумал я, вставая и направляясь к бару, где должно было еще остаться несколько глотков. А Ларка начала спрашивать.
Почему деньгами здесь называют обычные бумажки? Для чего люди надевают на себя столько разной одежды? Зачем нужна горячая вода в комнате — разве нельзя умываться обычной водой?
Я особенно не старался, чтобы мои объяснения выглядели толково. Скорее, отшучивался, чем отвечал на вопросы.
— А зачем те люди, которых мы встретили на дороге, хотели забрать с собой нас с Йоркой?
— Ну, решили провести ночь с женщинами!
— Какие-то они странные, — заявила вдруг Ларка. — Я попробовала прочитать их мысли и почти ничего не поняла. Какая-то каша в головах! Я понимаю, что они хотели, чтобы мы с Йоркой доставили им удовольствие, но я никогда не думала, что удовольствие можно доставлять мужчине таким странным образом. Здесь всегда так делается?
— Что делается? — сурово переспросила Йорка, появляясь из ванной. Она была в одной черной рубашке с закатанными рукавами.
— Я спрашивала у Оке про тех мужчин на дороге, — пояснила Ларка. — Ну, то же, что спрашивала и у тебя. Ты объяснила мне, но я все равно ничего не поняла!
— Интересные вы беседы ведете! — Йорка полыхнула в мою сторону огненным взглядом. — И как? Получилось у тебя объяснить девочке? Вижу, что ты уже успел выпить! Веселишься?
Я понял, что сейчас начнется очередная буря, и быстренько рассказал Йорке о том, что видел ее в вестибюле. Йорка поняла не сразу, а поняв, очень заинтересовалась. Но не тем, чем, на мой взгляд, следовало бы интересоваться. Йорка забралась ко мне на колени, обняла за шею и хитро прищурилась.
— Слу-у-ушай, Оке! — шепотом протянула она. — А может быть, ты попробуешь со мной… того-этого! Ну, я имею в виду ту себя, которая была здесь раньше! Уверена, что она (то есть — я!!!) тебе не откажет! Давай? А я трахнусь с тобой, который был здесь тогда!.. Хочешь?
— У тебя всегда была извращенная фантазия! — заявил я, обнимая ее за талию и бросая косой взгляд на Ларку с Гилэйном. Но Ларка тоже заинтересовалась фильмом, и теперь они с Гилэйном затеяли спор относительно какого-то Заклятия Глубокого Воздуха. Ларка утверждала, что многорукого монстра в фильме убили именно им, Гилэйн же считал, что обошлись простым Вечным Забвением. Спорили они горячо и на нас не обращали совершенно никакого внимания.
— Никакая у меня фантазия не извращенная, — прошептала Йорка. — Она у меня просто очень буйная! Фантазия, я имею в виду…
— Чересчур буйная!
— Конечно! Именно это тебе во мне и нравится! Разве не так? И потом, мне всегда хотелось посмотреть на нас со стороны. Особенно в те минуты, когда мы с тобой бываем очень счастливы! А тебе разве не хотелось?!
— Я не настолько испорчен. У меня высокий моральный облик!
— И не только облик! Я уже это чувствую… И надеюсь, что это моя заслуга, а не Ларкина… Пойдем? Я в душе — альпинистка! Обожаю покорять высоту!..
Я встал, взял Йорку на руки и отнес в спальню. Вслед мне неслись выстрелы из бластеров, рев драконов и испуганные вскрики Ларки и Гилэйна. Я опустил Йорку на постель и задернул шторы.
— Постарайся не заснуть! — попросил я, направляясь в ванную.
— Не дождешься! — ответила Йорка.
* * *
Лучи яркого солнца заливали комнату. Плотные шторы были им слабой помехой. Я потянулся и глянул на часы, висевшие на стене. Половина второго. Ничего себе, поспали! А впрочем — куда нам торопиться-то?! Как говорил Пятачок: «До пятницы я совершенно свободен»!
Йорка приоткрыла глаза и сонно зевнула.
— Ты уже не спишь? — спросила она.
— Еще сплю.
— Ну и напрасно, — пробормотала она. — Рядом с тобой такая девочка, а ты — спишь!..
— А какая рядом со мной девочка? — поинтересовался я.
— Хорошая. Теплая. Голенькая. Очень добрая и ласковая. В меру развратная…
— Ты про Ларку говоришь? Йорка подскочила на постели:
— Что?!
— Ничего, я пошутил! — расхохотался я. — Ревнивая баба!
— Я тебе покажу — Ларку! — улыбаясь, процедила Йорка, отбрасывая одеяло и усаживаясь мне на жи-вот. — Ларка, говоришь? Какая-такая Ларка? Ну-ка!.. Колись!
— Ты просто сказала, что рядом со мной в меру развратная девочка! — веселился я. — Вот я и подумал, что ты о Ларке!
— А я, значит, не в меру развратная, да?!
— Ты — чересчур развратная!
— Да? Ну и что? Ты просто не понимаешь своего счастья, дурак! Сейчас я тебе все объясню!.. Все-все на свете! — Йорка наклонилась и перешла на ше-пот. — И ты забудешь вообще, что есть какая-то там Ларка! — Она крепко поцеловала меня в губы…
Я обнял и прижал Йорку к себе.
— А хочешь, — блудливо улыбнулась она, — мы Ларку позовем? Я поколдую немного и — все! А? Втроем попробуем!
— Опасаюсь за свою жизнь, — честно признался я. — И потом, мне кажется, что она здесь будет лишней. Мы и вдвоем с тобой справимся неплохо!..
Я не ошибся — превосходно обошлись и без Ларки! И даже не один раз, а целых три!.. И окончательно покинули постель только к четырем часам.
Времени у нас все равно было еще навалом. И мы решили пройтись по городу. Гилэйн отказался составить нам компанию. Он сказал, что ему надо заняться магией. Потом они немного поспорили с Йоркой по этому поводу — что-то там Гилэйн, по ее мнению, хотел сделать не так — и мы отправились гулять.
Проходя мимо ресторана, я уловил огромный букет вкуснейших ароматов и сглотнул слюну.
— Завтракать будем? — спросил я и сразу же вспомнил, что у нас нет с собой денег.
— Деньги — не проблема! — заявила Йорка. — Сейчас, подожди…
Она смело направилась к стоящему в вестибюле банкомату и принялась деловито нажимать кнопочки. Из щели банкомата вдруг полезли банкноты.
— У тебя что, кредитная карточка есть?! — растерянно спросил я, обалдевая от подобной наглости.
— Ну зачем мне какая-то кредитная карточка?! — снисходительно произнесла Йорка, бросая на меня взгляд, полный жалости и презрения к моим умственным способностям.
— Воровка ты, родная! Уголовница!
Йорка пренебрежительно дернула плечиком. Похоже, моральный аспект происходящего ее нисколько не волновал.
— Ну, пожалуй, хватит! — решила она, опуская в карман плаща толстую пачку денег. — Пошли?
Позавтракав, мы отправились было в Центральный парк — есть тут такой, прямо рядом со Второй Соборной улицей, — но оказались почему-то совершенно в другом месте. Мы уже успели все здесь перезабыть. Но признаваться в этом ни я, ни Йорка не желали. И у нас возник маленький спор, куда нужно идти, чтобы попасть на площадь Пушкина. Йорка утверждала, что идти надо к рынку, я же был уверен, что в противоположную сторону. Вообще-то, черт его знает, зачем нам вдруг понадобилось искать эту площадь. Наверное, потому, что это название — площадь Пушкина — было единственной информацией, которую и я и она вспомнили о городе. Причем одновременно. Переупрямить Йорку мне не удалось (впрочем, как всегда…), и мы направились к рынку.
Конечно же никакой площади за рынком не оказалось. А оказался там трехэтажный дом, перед которым рабочие отбойными молотками ломали асфальтовое покрытие. Грохот стоял жуткий. Это и спасло Йорку от моих замечаний, когда мы повернули обратно.
Пробираясь между лотками, я подумал о том, до чего же рынки всех миров похожи один на другой! На всех, как мне кажется, присутствует какой-то необъяснимый налет суеты и волнения. На всех покупатель уверен в том, что его хотят надуть, а продавец — в том, что надуть пытаются его. Кстати, вот как раз наглядный пример! Я даже остановился, придержав Ларку с Йоркой за руки и указал глазами на небольшой прилавочек с южными гранатами, столь редкими в этих широтах.
Возле прилавка толокся смуглый усталый парень-продавец, которому до смерти надоело объяснять всем подряд, почему его гранаты такие дорогие. Тут же как раз подоспел очередной потенциальный покупатель — невысокий, приличного вида мужичок лет пятидесяти. На лине его было написано горячее желание осчастливить продавца покупкой.
— А гранаты у тебя в какую цену? — бодро интересуется он, окидывая хозяйским взглядом прилавок.
Парень сообщает — в какую. Не знаю, высокая это была цена или нет, но у мужика отвисает челюсть. Видимо, на его взгляд, цену парень заломил хорошую.
— Ну, ты, горный орел! — растерянно бормочет мужик. — Так не пойдет! Давай дешевле!
— Тебе — давай! Ему — давай! А мне что — давай не нада, да?! — возмущается парень. — Свой «Аэрофлот» скажи: «Давай дешевле»! Билет, знаешь, почем? Таможня — знаешь? Дешевле! Хэ!
— Ты не «хэкай» тут! — грозно ворчит мужик. — А то я тебе как «хэкну»!
Было видно, что мужик просто растерялся от высокой цены. И теперь он не знал, что ему и делать. Купить, наверное, очень хочется, но отдавать такие бабки?! И теперь он хамил парню просто от растерянности и без особой уверенности в благополучном завершении сделки. И я уже догадывался, во что выльется их задушевный разговор.
— Слушай, дарагой, — говорит ему парень. — Иди, а? Не хочешь — не пакупай! А то — начинает!.. Плахой — млахой!.. Какой есть — такой есть!
— Ты че? — начинает хмуриться мужик. — Говорю тебе, давай дешевле! Совесть надо иметь!
— Э-э-э!.. — раздраженно тянет в ответ парень. — Совесть — где, деньги — где!.. Не бери! Не нада! Другой купит!
— Понаехали на нашу голову! — злобно бурчит мужик, начиная себя накручивать. — Черножопые… Давить вас…
— Давай, дави, — пожимает плечами парень. — Тагда гранат ва сне видеть не будешь… А какой цвет у мой жопа — сматреть не нада! Тоже мне — арол горний!..
— Ты язык-то не распускай! — мрачно произносит мужик. — Не у себя дома! Понял? В России находишься!..
— Э-э-э! — небрежно усмехается парень. — Плевать я хател! Понял, да? Вот так! — и он смачно плюет мужику под ноги.
Лицо мужика заливается краской. Он протягивает руку и хватает парня за воротник куртки.
— Ну, ты! Сука! — шипит он.
Но тут рядом с мужиком возникают еще четверо крепких молодых парней. Явно — земляков продавца. Двое из них хватают мужика за руки, а один вежливо просит:
— Ухади, дарагой! Жить хочешь? Тагда ухади! Дамой иди, понял, да?
— Отпусти руки! — злобно говорит мужик. — Ну? Кому говорю?
— Нет, не хочет он жить! — вздыхает один из парней, и все пятеро дружно смеются.
Мне стало жаль этого мужика — не очень умного, не очень доброго и не очень отважного. И дело здесь было совсем не в том, что парни эти были южанами. Просто их было пятеро, а мужик — один. И наверняка он уже находился в состоянии, близком к тому, когда штаны становятся мокрыми. Я сделал несколько шагов и оказался возле этой живописной группы.
— Проблемы? — вежливо осведомляюсь я. Продавец с друзьями удивленно уставились на меня.
— Ты куда шел? Туда иди! Понял? — серьезно советует один из них. — Не твое дело здесь!
— Какие мы смелые! — усмехаюсь я. — Особенно когда нас так много!
— Слушай, дарагой! — говорит второй парень. — Ты что, тожа жить не хочешь, да?
— Ага! — радостно, как полнейший идиот, улыбаюсь я. — Ужасно надоело!
Парни переглянулись между собой и выпустили мужика. Они стройной шеренгой шагнули мне навстречу, а я в тот момент сделал шаг к ним. Так уж получилось, что на моем пути оказался один из этих парней. И мне пришлось оттолкнуть его в сторону. Сильно оттолкнуть, тот даже свалился на землю.
— Не стой на дороге! — поучительно говорю я ему.
— Давай, атайдем, да? — злобно предлагает про-давец. — Здесь рядам, ва дваре! Пашли?
— А что? — усмехается вдруг Йорка. — Пошли, пожалуй! Интересно ведь!
Парни непонимающе смотрят на Йорку, а она берет Ларку под руку и спокойно проходит мимо них, весьма непристойно виляя бедрами — словно бы протискиваясь между ребятами. Я молча иду следом, мимо каких-то рабочих, взламывающих асфальт, в подворотню, указанную парнем.
Незащищенная спина весьма обостряет чувство опасности. Не знаю, как у вас, а я начинаю чувствовать любое резкое движение. Но резких движений не было. Да и не должно было быть. Парни эти — позеры. Им главное — покрасоваться. Так что в спину они бить не будут. Подождут. Тем более куда я могу деться? Один, с двумя девчонками. С которыми потом, кстати говоря, можно будет хорошо поразвлечься…
Я вошел во двор и обернулся. Парни уже стояли передо мной. Один из них неторопливо полез в карман и достал нож. Раздался звонкий щелчок, и на солнце тускло блеснуло узкое лезвие.
— Нехароший ты! — произнес парень, криво усмехаясь. — Учить тебя нада!
Слышно его было плохо — шум отбойного молотка почти заглушал голос.
— Мы тибя учить будим, — пояснил парень, — а ты нам деньги патом заплатишь! Харашо?
— Смелый ты! — улыбнулся я. — Интересно, ты всегда такой смелый, когда впятером на одного?
— Ничего! — опять усмехнулся парень. — Тебя тоже не адин! Целый три! — Он указал на Йорку с Ларкой. — Их тожа научить будем! Ани хатят учица!
Я не спеша достаю пистолет и упираю его в лоб парню.
— Давай все-таки начнем с меня? — ласково предлагаю я, — Ты первый учить будешь? Или есть другие желающие?
Компания обмерла. Кто-то из них шепотом произнес несколько слов. Не знаю, о чем они говорили, но явно пытались успокоить и поддержать друг друга. Мне вдруг подумалось, что они обсуждают, заряжен у меня пистолет или нет? А действительно — заряжен ли? Черт побери! Только этого мне не хватало!!! Впро чем!.. Я медленно отвожу ствол в сторону и нажимаю на курок. Грохнул выстрел. Пуля пронеслась над головой парня, ко лбу которого я только что прижимал пистолет, и выбила из стены кусок кирпича. Парень испуганно присел и закрыл голову руками. Наверное, он даже услышал свист пули. Не завидую я ему.
— Заряжен! — улыбаюсь я. — А то я все пытался вспомнить, зарядил я его или нет? Оказывается, не забыл!
— Ладна, хватит, а? — срывающимся голосом произнес один из них. — Пашутил, и все!
— А я не шучу! — продолжаю улыбаться я. — Я всерьез!
— Смотри! — громко, так, чтобы слышали парни, говорит Йорка Ларке. — Сейчас он начнет отстреливать им яйца! Я знаю, он всегда так делает! Знаешь, как интересно? Сначала правое, потом левое, потом… потом — все остальное!..
В голосе Йорки слышно неподдельное любопытство. И мне на миг кажется, что она действительно этого от меня ждет. Но, по мнению парней, это совсем не интересно. Лица у них бледнеют. Один пытается сделать шаг назад.
— Ку-у-уда?! — удивленно тяну я, переводя ствол на него и очень натурально целясь ему в пах. Парень судорожно прикрывает его ладонями и сгибает ноги в коленях.
— Всем — лечь! — громко говорю я. — Руки за голову! Не смотреть! Не вставать! Не разговаривать! Не курить и не пить! Считать умеешь? — спрашиваю я одного из парней, опускаясь ряд ом с ним на корточки и тыча его пистолетом.
— Да-а-а… — сильно вздрагивая, скулит парень.
— Ну, тогда считай! — приказываю я. — До тысячи. Потом можете вставать и уходить. И если только кто-нибудь из вас встанет с земли раньше!..
Я не закончил фразу, но в этом не было нужды. Посмотрев на лежащих, я понял, что парень готов считать не только до тысячи, но и до миллиона.
— Идем! — машу я рукой девчонкам, пряча пистолет в кобуру. — Не будем их отвлекать…
Йорка с Ларкой подошли ко мне, осторожно обходя лежащих на земле. Один из парней бросил косой взгляд на Ларкины ноги.
— Но-но! — грозно произнес я, и парень судорожно зажмурился. Йорка прыснула.
Мы вошли под арку двора, и тут я вдруг увидел перед собой того самого мужика, из-за которого все это и началось. Мужик был не один. Рядом с ним стоял высокий светловолосый парень. Его серые глаза смотрели на меня с нескрываемым уважением и вос-торгом. Я сразу понял, что он наблюдал всю сцену. Интересно, что же теперь будет?
— Не бойся, я не из милиции! — прорываясь сквозь грохот отбойного молотка, прокричал парень. — Андрей? — он протянул мне руку.
— Костя! — проорал я в ответ, поглубже пряча свои ладони в карман куртки. Не люблю здороваться с незнакомыми людьми за руку. Парень постоял секунду с невостребованным рукопожатием, потом отдернул руку, тоже спрятал ее в карман светлого плаща и беззлобно рассмеялся.
— Здорово ты их! — прокричал он.
— А мы разве знакомы? — заорал я, но в этот момент грохот стих и мой крик прозвучал, как мне показалось, на всю улицу. Я чертыхнулся про себя.
— Мы разве пили на брудершафт? — спросил я уже нормальным тоном.
— Нет, не пили, — согласился светловолосый, — Но очень надеюсь, что выпьем! Тем более что вы выручили моего водителя! — Он указал на переминающегося с ноги на ногу мужика. — Конечно, ему не следовало торговаться с продавцом, но — такой уж у него характер! К тому же это именно я послал его купить фруктов. Так что во всем случившемся есть доля и моей вины. Так как насчет того, чтобы отметить наше знакомство?
— Как-нибудь в другой раз, — отказался я.
— Ну, давайте я вас хоть подвезу! — предложил светловолосый Андрей.
— Спасибо, мы лучше пройдемся пешком, — отказался я.
— Напрасно, — вздохнул светловолосый. — Ну, что ж… Как хотите…
Мне он не понравился с первого взгляда. Самоуверенный тип, считающий, что ему позволено все в этой жизни. Светлые волосы и блекло-серые глаза почему-то вызвали у меня ассоциацию со словами «белокурая бестия». И я совершенно не удивился, увидев на лацкане его пиджака маленький значок — черная стилизованная свастика на красном фоне. Ну, точно! Белокурая бестия и есть!
Мы с девочками миновали рынок и вышли в небольшой парк. Я оглянулся. Никто вроде бы за нами не шел.
— Все-таки Эска прав! — с удовольствием заявила Йорка. — Ты просто обожаешь лезть во все дырки!
Я помолчал. Может быть, и не стоило разыгрывать из себя Робин Гуда, но очень уж жалко стало мне того мужика. Пусть он и оказался водителем, катающим светловолосого Андрея со свастикой на пиджаке, все равно жалко.
Мы пересекли парк, перешли улицу и остановились на углу, возле здоровенного рекламного плаката, обещающего здоровье и счастье всем, кто купит чего-то там этакое. Йорка махнула рукой, и к нам тут же двинулось ближайшее свободное такси.
Место это вдруг показалось мне удивительно зна-комым. Точно, я уже видел и этот парк, и этот рекламный плакат. И видел все это не так уж и давно. Нет, действительно недавно — лет сорок назад, не больше! Но только смотрел я на этот парк из окна второго этажа.
Я мельком глянул на табличку. Старорусская, дом пятнадцать. Точно! Тот самый адрес! Зайти, что ли? Напомнить о себе… Нет, не стоит! Неизвестно, был ли я уже здесь или нет? Зачем создавать лишние проблемы хорошему человеку?!
— Ну, поехали? — спросила Йорка. Они с Ларкой сидели в машине. Я забрался в такси и захлопнул дверцу.
— Чего это ты там застрял? — спросила Йорка.
— Да один человек здесь живет, — задумчиво протянул я. — Хороший человек. Мой тезка. Как-нибудь расскажу. Вот, думал зайти к нему.
— А чего же не зашел?
— А вдруг мы с ним еще не знакомы? Я же не помню, когда я у него был в прошлый раз1 До нашего теперешнего визита или после!
Я поймал на себе ошалевший взгляд водителя такси и замолчал. Хорошо хоть, что он ничего не спросил, подумал я. И так небось думает, что психов везет…
В гостинице, поднявшись в номер, я сразу же стащил с себя кобуру с пушкой и засунул ее под матрас — от греха подальше. Не ахти какой тайник, но за оставшиеся нам несколько часов никто ее искать и не будет.
Девочки уселись на диване обсуждать нашу прогулку по городу. Если это, конечно, можно было назвать прогулкой… Я немного послушал наивные Ларкины вопросы и издевательские Йоркины ответы, попытался поговорить с Гилэйном. Но тот что-то там колдовал и попросил меня не мешать. Тогда я тяжело вздохнул и отправился вздремнуть.
Проснулся я оттого, что Йорка трепала меня за уши.
— Вставай, соня! Пойдем обедать!
— А? Что? — не понял я.
— Обедать пошли! Не проголодался, что ли?! Я сел на кровати и потряс головой, прогоняя остатки сна. Йорка уже была одета в джинсы и рубашку.
— Не замерзнешь? — проявил я заботу.
— Да мы в ресторане посидим! Прямо здесь, в гостинице! Чего нам далеко ходить? Уже семь часов. Скоро восьмой номер освободится.
Я встал и оглядел себя. Все-таки джинсы — это вещь! Два часа провалялся в постели и — хоть бы что!
Гилэйн с нами идти отказался. Я только что вспомнил, что он даже и не завтракал. Но старик лишь помотал головой. Он все еще был занят своими таинственными магическими делами. Ну и фиг с ним! Не хочет, пусть не ест!
В ресторане мы уселись за угловой столик, Йорка громко кликнула официанта. Она вообще обожает командовать, а тут — такая возможность! И Йорка начинает гонять несчастного официанта, заказывая самые разнообразные блюда. Я же знаю, что она не попробует и половины из них! Но ей это просто доставляет удовольствие. Как маленькая девчонка, честное слово!
Йорка наливает три рюмки водки и чокается со мной и с Ларкой. Ларка удивленно смотрит на свою рюмку, осторожно подносит ее к лицу и с опаской нюхает. Мне вдруг приходит в голову, что Ларка никогда в жизни не пробовала водки.
— Пей, пей! — снисходительно усмехается Йорка и залпом проглатывает водку. Я не успеваю остановить Ларку, как та, воодушевленная Йоркиным примером, поступает точно так же. Ну, Йорка! Так бы и дал ей по шее! Разве можно так издеваться над девчонкой? Мстительная ревнивая дура!!!
От выпитой водки лицо у Ларки стало жалобным, словно она проглотила ежа. Девушка закашлялась и покраснела. Йорка злорадно усмехнулась и налила ей лимонаду.
— Молодая еще! — презрительно прокомментировала она. — Учиться ей и учиться!
— Смешно, — холодно говорю я.
— А что такого?! — вскидывается Йорка.
— Нет, ничего, — я пожимаю плечами. — Просто я вдруг вспомнил, как на Сигре колдун Раун с удовольствием глотал кипящий сок дерева Гак. И как ты тоже хотела попробовать. Теперь мне кажется, что не стоило тебя тогда останавливать. Как ты считаешь. Йорка?
Йорка опускает глаза и краснеет. Она украдкой смотрит на Ларку и хмурится. Я слежу за ней взглядом и замечаю, как глазки у Ларки заблестели. Понятно — негативные ощущения уже полностью компенсировались хорошим настроением. Щеки Ларки порозовели, и она несколько свободнее уселась на стуле, вытянув свои длинные ноги в проход.
— Ничего, — несколько севшим голосом проговорила она, — На вкус — жуткая гадость! А потом — ничего!..
— Еще? — злорадно спрашивает Йорка.
— Йорка!!! — грозно говорю я.
— Нет, почему?! — удивляется Ларка и с готовностью протягивает свою рюмку Йорке. — Что я — не имею права, что ли?!
Вторую рюмку Ларка проглотила гораздо спокойнее. Я наконец-то вспоминаю о своей водке и залпом выпиваю ее. Действительно, очень неплохая водка. Хорошо еще, что не самопал — от него Ларка сразу бы дуба дала.
Ларка с Йоркой продолжают медленно, но верно напиваться. Йорка, наверное, хотела над Ларкой подшутить, но сама не рассчитала свои силы. И я вдруг с ужасом замечаю, что бутылка с водкой уже самостоятельно парит над столиком, наполняя рюмки дев-чонок. А закуска тоже делает настойчивые попытки взлететь с тарелок.
— Йорка!!! Прекрати!!! — испуганно шепчу я.
— А это не я! — хихикает Йорка и указывает на Ларку. — Это она!
— Да! — гордо заявляет Ларка. — Имею право!..
Так. Дамы нарезались самым безобразным обра-зом. И в самые кратчайшие сроки. Пора их тащить наверх. Но я не успеваю ничего предпринять, как за моей спиной раздается вежливый голос:
— Добрый вечер! Я знал, что мы с вами еще встретимся!
Голос кажется мне знакомым. Я оборачиваюсь и вижу того самого светловолосого Андрея, со свастикой на пиджаке. Значок, кстати, он так и не снял. Что ж… Убеждения есть убеждения, думаю я.
— Позволите к вам присоединиться? — спрашивает он. Я очень не хочу видеть за нашим столиком никого из посторонних. Особенно теперь, когда эти две колдуньи так напились. Но Йорка опережает меня.
— Садитесь пожалуйста! — весело говорит она, что-то шепчет Ларке на ухо, и обе начинают бессовестным образом хихикать.
Андрей немедленно опускается на стул рядом с Ларкой и зовет официанта. Йорка начинает строить из себя воплощение скромности и добродетели (это она-то!!!), а Ларка с любопытством принимается пристально разглядывать Андрея. Тот немного смущается, но потом берет себя в руки и начитает ухаживать за Ларкой:
— Салат? Ветчина? Рыба? Вино? Или коньяк?
— Водка! — гордо отвечает Ларка. Андрей слегка приподнимает брови, и его улыбка становится более откровенной.
— Одобряю ваш вкус, девушка, — говорит он. — Кстати, мы так и не познакомились. Вас, насколько я помню, зовут Константином. А вы? — он наклоняется к Ларке.
— А мы… мы здесь живем! — пьяно, но гордо отвечает она.
— Ее зовут Лена, — встревает Йорка. — А меня — Света.
Молодец, подумал я. А то Ларка еще ляпнет что-нибудь…
— Андрей! — он приподнимается с места и галантно раскланивается. Ларка пытается проделать то же самое, но ноги держат ее уже довольно плохо. Она тяжело опускается на стул и с усталым вздохом приваливается к Андрею плечом. Тот немедленно распрямляет спину и украдкой бросает на меня осторожный взгляд — не возражаю ли? Я не возражаю. Интересно, когда он начнет ее обнимать? Но Андрей не торопит события. Он не спеша наливает себе рюмку, с аппетитом выпивает ее и с не меньшим аппетитом закусывает.
— Русских людей сразу видно! — говорит он, наливая всем нам водки.
— Это почему же? — интересуюсь я.
— Потому, что русские люди предпочитают русские напитки! — Андрей чокается с нами. — Это правильно! Коньяк пусть пьют французы! А мы будем пить водку! Нашу водку! Верно, Леночка?
Ларка неопределенно кивает и выпивает еще одну рюмку. Андрей пододвигает свой стул поближе к Ларкиному и наливает нам всем еще по рюмке.
— Лена больше не будет, — говорю я. — И Света тоже! Правда, Светочка? — я смотрю на Йорку с улыбкой, от которой та несколько трезвеет. Она очень хорошо знает, в каких случаях я начинаю ТАК улыбаться.
— Да, да! — подхватывает она. — Нам с Леной больше не наливайте, пожалуйста! Мы уже и так!..
Ларка молчит и не пытается возражать. Ну, хоть это-то хорошо. Андрей с сожалением смотрит на них, потом тянется ко мне своей рюмкой. Мы чокаемся и пьем. Я уже начинаю чувствовать, как хмель одолевает и меня. Давно я все-таки не пил…
— Елена… — мягко произнес Андрей. — Какое красивое имя… Самое настоящее русское имя…
— Вообще-то греческое, по-моему… — пытаюсь заметить я, но Андрей совершенно не обращает внимания на подобные мелочи. Он тоже несколько осоловел от выпитого.
— Насколько приятнее разговаривать с девушкой, зная, что она — русская, — продолжает он. — Не «русскоязычная», а именно — русская! Терпеть не могу этого слова, придуманного жидами и чурками!
Тут я был с Андреем частично согласен. Это слово — русскоязычные — у меня тоже вызывало неприятные чувства. Точно такие же, как и два остальных, употребленных Андреем.
— Я сегодня стал свидетелем того, как вы помогли русскому человеку, — одобрительно говорит Андрей. — Побольше бы нам таких, как вы, Костя! Да и вам бы не помешало познакомиться со своими единомышленниками. Ведь может так случиться, что завтра вам самому понадобится помощь. Верно?
— Да! — вдруг выпаливает Ларка. — Надо помогать людям!..
— Вот именно, Леночка! — радостно подхватывает Андрей, вновь принимаясь наполнять рюмки. Я делаю отрицательный жест рукой. Он недоуменно смотрит на меня.
— Давно здесь сидим, — говорю я, стараясь передать интонацию киногероя.
Андрей пожимает плечами и наливает себе одному. Я ожидал от него несколько иной реакции, но, видимо, он плохо помнит фильмы советского времени.
— Общеизвестно уже, — продолжает разглагольствовать Андрей, — что есть более цивилизованные нации и менее цивилизованные. А бывают еще вообще НЕ поддающиеся цивилизации! — он хохотнул. — Самое главное — национальность! Этим можно объяснить все!
— И все оправдать! — поддержал я его. — Верно?
Андрей заметно вздрогнул. Его очень покоробило мое замечание. Но я не мог сдержаться. Мне почему-то вспомнился тот мир, с крэндами. И я на миг представил, что и здесь, на Земле, когда-нибудь может случиться что-то подобное.
— Вы напрасно так говорите! — серьезно произнес Андрей. — Разве вы сами не замечали, как относятся к русским в иных странах? Это не мы придумали! Мы просто играем теми картами, которые нам были сданы историей!..
Ларка внимательно слушает его речь, потом удивленно опускает глаза вниз и мягко убирает руку Андрея со своего колена. Собственно говоря, не с колена даже уже… Ах ты, проказник, подумал я.
Андрей же, казалось, нисколько не смутился. Я заметил, как, продолжая ораторствовать, он осторожно возвращает свою ладонь на прежний плацдарм.
— Сотни и сотни людей, Костя, пришли к такому же выводу. И не нам с ними, умными людьми, спорить! Вот вы, Леночка, — Андрей обратился непосредственно к Ларке. — Что вы обо всем этом думаете? Ваше мнение меня очень интересует! Ведь вы — русская! Откуда вы родом, если не секрет?
— Из Акары! — ляпает Ларка.
— А Костя — из Сиуза, — пьяно вставляет Йорка и горестно всхлипывает, — А я вообще родилась в Андирских горах… Родилася я на свет, бедная сиротка!..
Андрей выкатывает глаза. Потом он зажмуривается и встряхивает головой. Что-то там у него, в голове, видимо, не состыковывается. Контакт, наверное, ослаб…
— Простите? — растерянно бормочет он. — Это где? В Турции? Не верю! Вы совершенно не похожи на турков!.. Лица у вас, простите, совсем не кавказской национальности! — Он пытается добродушно рассмеяться своей удачной шутке. — Вы разве с Кавказа, Костя?
Я пожал плечами. Мне не хотелось с ним говорить. Но Андрею очень требовался ответ на его вопрос. Он даже весь как-то подобрался и убрал ладонь с Ларкиных ног.
Ну, дурак! И чего тебе еще надо, а?! Сидишь в ресторане, рядом с молодой и симпатичной девчонкой, пьешь, лапаешь ее от всей души! Тебе еще нужно порассуждать о национальностях?! Идиот! Что ты за мужик после этого?! Во, даже отодвинулся от Ларки! Неужели ее национальность для тебя важнее, чем ее же стройные ножки?! Интересно, ты у всех женщин требуешь анкету? Или, может быть, у тебя вообще проблемы с потенцией, и это все служит лишь оправданием?
Андрей выжидательно пялился на меня.
— Кавказец? Неужели?! — настаивал он.
— Не совсем, — ответил я. — Русскоязычное лицо кавказской национальности прибалтийского происхождения…
— Чего?! — окончательно опешил Андрей. Такого винегрета ему еще не приходилось пробовать, — Как это?!
— Ну, понимаешь, — попытался объяснить ему я. — Папа — русский, мама — эстонка, а сам я — грузин…
Андрей недоуменно хлопал глазами.
— Если папа русский, — растерянно возразил он, — то и сам ты — русский…
— Какой же я русский, если мама — эстонка? — в свою очередь возразил я, — Я грузин! Чистокровный…
— Какой же ты грузин?!
— А кто? Эстонец, что ли? Папа же — русский!
— А при чем здесь эстонцы?!
— Как это — «при чем»?! — возмутился я. — Как это — «при чем»?! А мама моя?
— Что — «мама»?!
— Мама-то эстонка! — продолжал горячиться я. — Ты мою маму не трогай! Мы — грузины — знаешь, какие горячие? У-ух! Если что не так — все!!!
— Что — все?.. — Андрей уже окончательно перестал понимать что-либо.
— Вообще — все!!! — заявил я, вставая из-за стола. — Официант — счет!!! Пошли, девочки!
Андрей растерянно смотрел, как я расплачиваюсь с официантом, как Ларка с Йоркой дружно поднимаются и, сильно пошатываясь, подходят ко мне. Я нежно обнял их обеих за талии — то ли чтобы поддержать, то ли чтобы не упасть самому — и посмотрел на Андрея. Он пребывал в состоянии прострации. Но я решил его добить.
— У нас, у арабов, — в Эстонии, — веско говорю я, — практикуется многоженство! Так что — не обессудь, парень!.. Пока! Гар-р-рем — смир-р-рна!!! Шагом марш!!!
И мы вышли из ресторана. Все в белом и блес-тящем…
В вестибюле на нас смотрели, как на сутенера с двумя проститутками. Но мне сейчас было не до этого. Главной моей задачей являлась транспортировка дев-чонок в номер. Что было не очень-то просто сделать, потому что я и сам здорово опьянел. А тут еще хозяйка гостиницы внимательно смотрела на нашу живописную группу, словно бы желая нам что-то сообщить, и я счел своим долгом ослепительно улыбнуться ей.
Мне пришлось изо всех сил постараться, чтобы моя улыбка выглядела как можно менее зверской, но это у меня, видимо, получилось не очень хорошо — какая-то парочка испуганно шарахнулась от нас. Хозяйка же удивленно наблюдала за тем, как мы с девочками пытаемся взять нужный курс.
— Молодые люди! — окликает нас хозяйка гостиницы. Она решила-таки с нами заговорить. Смелая женщина! Я бы не отважился…
Я останавливаюсь и с трудом притормаживаю де-вочек. Парку заносит, и, если бы она не повисла на мне, поднимать бы ее с пола!
Я подхожу к хозяйке и вопросительно смотрю на нее.
— Вы просили переселить вас в восьмой номер. Он утром освобождается. Но не знаю… Вы не передумали? — Она с сомнением смотрит на пьяно улыбающихся девчонок.
— Нет, что вы! — говорю я, очень неудачно стараясь казаться как можно более трезвым.
— Ну, тогда утром вам нужно будет спуститься сюда и немного доплатить, — заявляет она.
— Нет проблем, милая! — лихо отвечает Йорка. — Все будет вп-п-п-рдке!.. Мы только поспим… И все!!!
Весь вид хозяйки выражает глубочайшее осуждение нашего морального облика. Ну, оно и понятно! Я кивком благодарю ее и тащу девчонок наверх.
* * *
Утренние похмельные хлопоты разрешаются неожиданно быстро. За что огромное спасибо Гилэйну. Если бы не старик, мучиться нам целый день! Я чувствовал себя препаршиво, а уж Йорка — и подавно! О Ларке и говорить не стоит — я проснулся от ее предсмертных стонов.
Вчера нам удалось доползти до постели, но потом, видимо, случился какой-то катаклизм, вроде землетрясения. Потому что в памяти моей обнаружился гигантский провал. Я проснулся утром, в постели, между Ларкой и Йоркой. Ларка, как я уже говорил, изо всех сил старалась не помереть. Йорка же только посмотрела на нас бессмысленным взглядом и потащилась в ванную. Странно, что она ничего не сказала, подумал я, поглядывая на стонущую Ларку. Впрочем, Йорка, видимо, понимала, что степень моего вчерашнего опьянения послужила мне охранной грамотой.
Из ванной доносилась целая гамма звуков, от которых Ларке стало еще хуже. Потом в комнате показалась Йорка, вытирая мокрое лицо полотенцем.
— Тебе плохо? — задал я глупый вопрос.
— Это просто я вас увидела, — слабым голосом пояснила Йорка. — Вот и тошнит…
Ну, раз у нее есть силы шутить, то все в порядке. Теперь — Ларка! Она была нетранспортабельна. При попытке изменить ее положение на вертикальное Ларка издавала громкий стон и делала активные попытки воспроизвести все те звуки, которые Йорка издавала в ванной. Я махнул рукой и пошел просить помощи у Гилэйна.
Старый маг справился с нашим недомоганием за несколько минут. После этого я включил в список полезных умений колдунов еще один пункт. Самочувствие наше сразу же стало лучше, и Йорка побежала вниз — устраивать наше переселение в восьмой номер.
Мы не спеша собрались, я нацепил кобуру и надел свою куртку. На душе у меня стало вдруг тоскливо. То ли остатки похмелья, то ли просто стало жаль опять покидать Землю. Нравится мне здесь! Ну на фига мне сдался этот Каараар с его дурацкими драконами?! Остаться бы здесь, жить по-человечески…
Но в комнату уже влетела возбужденная Йорка, гремя ключами от вожделенного номера. Я вздохнул и побрел следом за всеми.
В номере Йорка сразу же подняла шторы и оттащила в угол столик, освобождая центр комнаты. Затем она уселась на ковер и принялась бормотать свои заклинания. В центре комнаты начал медленно прорисовываться хорошо знакомый куб. Через несколько минут все уже было готово.
Я в последний раз глянул на мир за окном. Утреннее солнце окрасило пушистые облака в розовый цвет. Моря отсюда видно не было, но и оно наверняка выглядело сейчас очень красиво. Земля. Не знаю почему, но у меня вдруг возникло отчетливое ощущение того, что я вижу это все в последний раз. Что больше мне на Земле побывать не удастся. Жалко, если это предчувствие оправдается. Хороший мир, подумал я. Второй дом, можно сказать.
И я шагнул в грань куба.
