Книга: Мир Терпа
Назад: ГЛАВА 18
Дальше: ГЛАВА 20

ГЛАВА 19

После того как Лис пришел в себя, он провел инвентаризацию имевшейся материальной части. У них оказалось четыре ручных лучемета, на которые всего имелось десять зарядов, плюс разряженный большой лучемет, установленный на турели. Сколько ни искали, запасных энергетических емкостей для зарядки большого лучемета не оказалось. Видимо, они, как и остальное оружие, были потеряны при таране и, будучи выброшенными за борт, покоились где-то на дне реки. Глубина более пяти метров в месте возможного падения и довольно мутные воды затрудняли поиск при ныряний.
Им повезло, что осталось три защитных костюма, кое-что из снаряжения и несколько пакетов с едой, которая подогревалась при вскрытии упаковки. Это продовольствие Лис предложил оставить как НЗ. Если необходимо, то свежее мясо они легко добудут охотой.
Гравилет, который протаранил Лис, оказался полностью выведенным из строя. Кабины и все органы управления были снесены, а шаровики, которые находились внутри, буквально размазаны по остаткам стен и полу кабины. Месиво было такое, что представлялось сложным определить, сколько же тел было в кабине изначально — то ли пять, то ли шесть.
Монра, с отвращением разглядывая останки шаровиков, полагала, что следует считать шесть.
Лис сказал:
— Ну ты прямо как Суворов: пиши больше, Чего их, нехристей, жалеть! Но давайте лучше исходить из худшего. Будем считать, что их было пять: ошибка такого рода, по-моему, предпочтительнее. Уж пусть лучше мы будем готовы. к тому, что их осталось на одного больше. Таким образом, всего должно остаться, если я считаю правильно — а я думаю, что считаю правильно, — тридцать восемь. Он хихикнул, добавив — Тридцать восемь попугаев!
Монра и Эльот удивленно посмотрели на него.
— При чем тут попугаи? — недоуменно спросил Эльот. Лис махнул рукой:
— Да я это так, шучу. Был такой мультфильм у нас на Земле, назывался «Тридцать восемь попугаев». Хотя вы же наверняка не знаете, что такое мультфильм.
Он пояснил про мультипликацию, а заодно и что такое попугай в земном понимании. Монра и Эльот снова переглянулись.
— Но при чем же тут это? — спросил Эльот.
— Да ну шучу я так! — Лис даже слегка разозлился. Монра махнула рукой:
— У тебя все шутки, но что ты предлагаешь сейчас?
Лис секунду заинтересованно смотрел на нее. Творцы явно уступали ему право принимать ответственные решения. Про Эльота даже нечего было говорить, но и Монра, сама продемонстрировавшая незаурядную хитрость и выдержку, спрашивала сейчас совета у него.
— Сейчас, по-моему, как и раньше, самое главное — сделать так, чтобы они не знали, где мы и откуда нас ждать. У них могут быть еще два больших гравилета и несколько маленьких.
— Но у нас-то есть теперь гравилет, — сказала Монра. — Теперь мы можем добраться до нужной нам точки перехода.
Лис хмыкнул:
— Ну и какую же ты считаешь нужной?
— А вот это тебе виднее, — ответила Монра. — Ты же помнишь Дворец лучше. Зато я знаю про резервную резиденцию Терпа, так называемый Арсенал, в Проклятом лесу — вооружиться нам не помешает. Там тоже есть точки перехода, ведущие во Дворец. Они-то самые нужные для нас!
— Так-так, — усмехнулся Лис. Вот, значит, почему ты стремилась в Проклятый лес. Раньше нельзя было сказать?
— Я ведь не знала до конца, кто ты такой: захватил резиденцию Терпа, ведешь себя тут как хозяин…
— Ладно. Лис вопросительно посмотрел на Монру. — То есть теперь ты знаешь, что я из себя представляю. Это уже отрадно — степень доверия, стало быть, повышается. Но что касается Терпа, он, видимо, что-то такое предвидел, раз заготовил дополнительные арсеналы.
— Дело не в этом, — доверительно сказала Монра. — Мы достаточно сами друг на друга нападали. Терп просто хотел максимума безопасности.
— Ты знаешь, где точно расположен Арсенал? — спросил Лис.
— Точно — нет, потому что я попадала туда только через точки перехода, но могу сказать, что где-то в центре леса. Там должен быть холм. Этот холм и есть Арсенал, точнее — Арсенал внутри его.
Лис кивнул:
— Ну хорошо, а вход где?
— Вот этого не знаю, но, думаю, можно поискать. Там были точки, которые туда вели.
— Я вообще про такие не слышал, как и про сам Арсенал, — сказал Лис. Во Дворце я таких сведений не обнаружил. Как же ты собираешься искать эти точки?
Монра ничего не ответила.
Лис с сомнением потер подбородок:
— Ну а если просто искать обычный вход, то не думаю, что шаровики или обитатели Проклятого леса позволят нам спокойно искать его. Ну, Монра, вот находим мы вход, но он же не открыт настежь. Я уверен, что Терп установил какою-то защиту.
— Естественно, — отозвалась Монра, — но все дело-то в том, что я помню код доступа. У нас тогда с Терпом были очень близкие отношения, и я знала все, или почти все, что он делал. Во всяком случае, код я знаю.
— А он не мог его изменить? — спросил Лис. Все вы, как я вижу, люди подозрительные. Когда ваши отношения стали менее близкими, Терп, возможно, сменил код.
— Не думаю. Приятные воспоминания сделали голос Монры теплее и мягче. Мы расстались не врагами, а остались друзьями. Терп всегда говорил, что он продолжает мне доверять. Как еще я могла бы попасть во Дворец в этот раз, когда мы бежали от шаровиков? Я знала секретную точку перехода, сведений о которой не было даже в Компьютере — ты-то ведь ее не знал?
— Ну ладно, будем надеяться, что все так и есть. Если мы найдем Арсенал и вооружимся как следует, то наши шансы будут выше.
Эльот вмешался в разговор:
— Ну и что вы думаете: найдете оружие и нападете на шаровиков? Если мы хотим попасть назад в свои миры, то мы не можем просто взорвать Дворец с шаровиками. Значит, нам нужно не такое оружие. Ведь иначе мы уничтожим точки перехода и никуда отсюда не денемся. Никогда.
Лис удивился:
— А кто тебе говорит, что я собираюсь бросать на Дворец какую-то сверхмощную бомбу? Нет, я считаю, что надо постараться перебить шаровиков, причинив по возможности минимум разрушений Дворцу.
— Но нас слишком мало! Только трое, а их тридцать восемь!
— Их осталось только тридцать восемь, — сказал Лис, ухмыльнувшись и делая ударение на слове «только». — Прикинь, скольких они недосчитались за последние дни! Да у нас все равно нет другого выхода: или мы их, или они нас.
На том разговор и кончился.
Разбитый гравилет они утопили в реке, чтобы не оставлять следов. Туда же бросили и три шара, которые нашли в кабине, не став даже тратить заряды на их уничтожение.
Лис пытался прослушивать эфир, включая переговорное устройство, но либо шаровики блюли молчание, либо вели настолько краткий обмен информацией, что Лису просто не удавалось попасть на него.
Однажды они заметили сокола, который кружил километрах в двух, однако расстояние было слишком велико, чтобы пытаться сбить киборга из ручного лучемета.
Им следовало спешить. От места, где они сейчас находились, до Проклятого леса оставалось километров пятьсот. С учетом того, что на гравилете не работал компенсатор инерции, полет должен был занять не более двадцати минут.
Разочарование постигло их с самого начала: когда Лис попытался развить полную скорость, он понял, что гравилет получил более серьезные повреждения, чем показалось ранее. Что-то случилось с приводом генератора — машина делала не более пятисот километров в час.
— Ничего, — сказала Монра, — все равно быстрее, чем на лошади. И гораздо удобнее, несмотря на то что поддувает.
В разбитую кабину врывался ветер, и, хотя передние панели остались целыми, сидеть и разговаривать под свист воздушных потоков было неудобно.
— Кстати, — заметил Лис, — если бы машина и могла делать свои три тысячи в час, мы все равно не смогли бы двигаться с такой скоростью: нас бы выдуло из кабины. Ничего, все равно за час долетим… Лишь бы генератор выдержал этот час. И Лис похлопал ладонью по панели управления.
К несчастью, опасения Лиса оправдались. Минут через двадцать полета он заметил, что скорость падает: поврежденный генератор не выдерживал работы со значительной нагрузкой. Лис снизил скорость до трехсот километров в час и снизился. Теперь они летели над рекой на высоте метров пятьдесят.
Их полет совпадал с течением Трапхора, но временами, поскольку Лис вел гравилет по прямой к Проклятому лесу, они удалялись от направления русла так, что пролетали то над прерией, если уходили вправо от реки, то над каменистыми плоскогорьями, поросшими лесом, когда река оставалась справа от них.
Здесь начинались великолепные охотничьи земли, именно те, куда Лис предлагал двинуться вождю Шольтеаку. Места были ненаселенные, поэтому в степи и по каменистым холмам бродило большое количество животных: они видели множество антилоп, верблюдов, зайцев, лисиц, волков. В прерии встречались стада бизонов. В гористой местности они заметили мраморных барсов, а один раз пролетели даже над семейством пещерных медведей. Самец, опираясь на валун, зарычал на пролетающий гравилет. Лис прикинул, что рост медведя составлял метров пять.
Эльот, сидевший рядом с Лисом, крикнул, перекрывая шум ветра:
— А тут неплохо можно поохотиться!
Лис покосился на Эльота:
— Ты охотишься? Вот уж не думал, что тебе это интересно!
— Почему бы и нет, если с нормальным оружием и без риска для жизни? — И Творец похлопал рукой по лежащему на коленях лучемету.
— А я вот убил одного такого из лука, — сказал Лис, имея в виду пещерного медведя.
— Этого зверя — из лука?! — изумился Эльот. — Ты сочиняешь! Или стрелы были отравленные?
— Стрелы были самые обычные, а медведя можно убить, попав точно в глаз, но наконечник у стрелы должен быть очень узким, чтобы не засел в кости, а дошел до мозга. У них там расстояние небольшое, и если выстрелить точно… Риск, конечно, велик, но зато я заслужил уважение индейцев.
— Из-за этого так рисковать?! У тебя что, не одна жизнь? Даже мы дорожим жизнью, потому что далеко не всегда можно спасти раненого. А когда ты один и не на кого положиться… Если не сможешь сам добраться до медицинского аппарата, то при серьезном ранении недолго и концы отдать.
— Ну и какой же интерес идти на зверя с лучеметом, Да еще, наверное, стрелять с большого расстояния и из защищенного места, а? Не для добывания же пищи ты охотился! Наверняка из спортивного интереса. Я считаю, что если хочешь просто пострелять, то стреляй по мишеням. В твоем распоряжении были, как я полагаю, самые совершенные мишени. Ну и стрелял бы по ним.
— Что я и делал! — Эльот ухмыльнулся. Я у себя часто охотился или, как ты выражаешься, стрелял по мишеням. У меня мир не столь вычурный, как у Терпа, — обычная планетарная система: солнце и четыре планеты, небольшие, но все очень красивые. Если захочешь, я тебе покажу, ты вполне достойный партнер. Я даже полагаю, что кто-то из твоих предков вполне мог быть Творцом. Ну так вот, одна планета у меня — сплошной лес, там охотничий заповедник: только звери и дикие племена. Иногда ради интереса я отстреливал кое-кого из аборигенов.
— Что?! — Лис резко повернулся к Эльоту. — Ты стрелял людей для забавы?
— Ну и что? Что такого? Мы фактически их создали, так что имеем право, да и потом, это же дикари. Я летал в гравилете, вокруг которого создавал режим невидимости или вид какого-нибудь божества, и, выбрав одного из туземцев, поражал его молнией. Потом было весьма любопытно посылать следящее устройство и узнавать, как они все это истолковали. Знаешь, — Эльот даже прищелкнул языком, — появлялись разные легенды, новые религиозные направления и толкования о том, что бог поразил молнией нечестивого и тому подобное. Можно было исследования вести по развитию их религии.
Лис внимательно посмотрел на Творца. Первой его мыслью было сказать Эльоту, что он ублюдок. Зажравшийся ублюдок, мающийся бездельем в своей собственной вселенной и ставящий примитивные эксперименты над несчастными, оказавшимися в его власти.
Он открыл было рот, но остановился. Во-первых, все живые существа, и в первую очередь люди, прежде всего сами жертвы обстоятельств. Не исключение тут, конечно, и Творцы, хотя и мнящие себя «творцами» и «создателями». Того, что Лис узнал за время общения с ними, хватило, чтобы делать такие выводы. В головах этих людей — как ни крути, они были людьми — царила, по всей видимости, изрядная мешанина. Многие из них были способны, по крайней мере иногда, мыслить здраво, ведь даже тот же Эльот в предыдущих беседах не раз высказывал вполне разумные мысли и давал объективные на первый взгляд оценки истории общества Творцов и различных ситуаций. Но надо учитывать, что все ныне здравствующие Творцы прожили не одну тысячу лет, безраздельно владея собственными мирами и, самое главное, будучи рожденными уже в сознании своей исключительности. Однако в сущности своей, как биологической, так и психической, они ничем от обычных людей не отличались. Вполне можно было предполагать, что если уж среди обычных людей появляются типы с различными отклонениями, то среди Творцов их может быть даже больше в процентном отношении.
Тут Лис вспомнил рассказ Эльота о том, какой шок испытала их цивилизация из-за невозможности выйти в дальний космос. Сей факт мог быть ключевым моментом. Очевидно, что это способствовало развитию у многих, если не у большинства, своего рода «комплекса неполноценности» и стремления доказать, что они — личности особенные. Как еще иначе можно объяснить, что люди эти стали называть себя Творцами в том же смысле, в каком, например, земляне называют себя людьми? Научившись сами создавать искусственные вселенные, они нашли некую отдушину для уязвленного самолюбия своей цивилизации.
Кроме того, играла роль и огромная, если не бесконечная, продолжительность жизни. Ведь неизвестно, как бы поменялась психология любого самого что ни на есть святого человека, попади он в условия, в которых жили Творцы, и проживи он в них много столетий.
«Да, — сказал себе Лис, — у меня, скажем, с самого начала не было даже мыслей, чтобы корчить из себя бога, а тем паче отстреливать людей для забавы. Но не уверен, что, проживи я тут тысячу лет, мыслил бы так же, как сейчас. Кто его знает, что мне пришло бы в голову со скуки? Да и потом, все люди разные, а поскольку Творцы — люди, как бы они ни выпендривались, то и относиться к ним надо как к обыкновенным людям с присущими им недостатками, пороками и слабостями. Но стоп — почему я сказал «скука»? Неужели мне могла бы наскучить жизнь, тем более когда передо мной столько возможностей? Хотя я, наверное, рассуждаю с позиции землянина, который себя богом не считает и осознает, что ему просто выпал очень счастливый номер в лотерее. А возможно, я еще просто не успел пресытиться?»
— Эльот, — сказал вслух Лис, искоса наблюдая за Творцом, — неужели тебе никогда не было жалко этих людей?
— Каких людей? — Эльот не совсем понял вопрос.
— Да ладно, не прикидывайся, ты понимаешь, о ком я говорю. Ну, вот ты отстреливал людей, пусть дикарей, но все-таки людей, которые генетически, как ты сам утверждаешь, ваше порождение. То есть они практически — вы, Творцы, только где-то вы что-то там ухудшили, ну уменьшили продолжительность жизни, и не знаю, что там еще. А ты брал и просто стрелял их, совершенно как животных.
— Да они ничем практически от животных и не отличаются, — возразил Эльот.
— Ну нет! — Лис искренне пытался переубедить Эльота. — Они просто не получили должного развития, но в остальном-то они имеют право на жизнь и на то, чтобы никто не мог безнаказанно делать с ними все, что взбредет в голову.
— А вот именно это и отличает существо в образе человека от настоящего человека — уровень развития!
— Ну так ты скажешь, что я тоже животное, поскольку я не вырос в вашем обществе и не знаю многого, что знаете вы.
— Не-ет, — протянул Эльот, — я о тебе не говорю. Во-первых, помнишь, что я рассказывал о Земле? У вас развитие идет даже намного быстрее, чем шло в нашем мире. Уже это говорит о том, что земляне — раса незаурядная. А во-вторых, ты, судя по тому, что сумел попасть в мир Терпа и выжить, еще и сам незаурядная личность. Поэтому о тебе разговор особый. И кстати, я же говорю: я не уверен, что среди твоих предков не было Творцов. Мы часто вступали в связь с женщинами Земли, и поэтому наших прямых генетических потомков там немало. Может быть, я твой прапрадедушка! — И Творец захохотал. Лис хмыкнул и потер подбородок.
— «…И в сердце льстец всегда отыщет уголок!» — сказал он по-русски. Сколько уж лет назад дедушка Крылов пересказал басни, написанные почти за две тысячи лет до него и, может быть, тоже пересказанные, а вот поди ж ты — действует это как бальзам на душу. Приятно слышать, что ты — особенный, уникальный и неповторимый. В общем, не такой, как все, а лучше. Якобы.
— Что? — удивился Эльот. Лис дернул плечом:
— Да нет, это я так, цитата из одного земного поэта. Но я тебя все-таки не понимаю. Ты показался мне непохожим на Нимрата, но сейчас, как я вижу, твое поведение в принципе не отличается от его отношения к аборигенам. Ему захотелось выпустить пар — он взял и оттрахал индейскую девчонку, да еще такими способами, какие они практикуют только для унижения врагов…
— Ты меня с ним не сравнивай! — неожиданно резко возразил Эльот. — Я никого не унижал. Знаешь, я стрелял иногда в дикарей, которые людьми-то считаться не могут, ну и что с того? Их бы все равно сожрал какой-нибудь зверь в джунглях. Ты сам-то что, никого не убивал?
— Как ты мог недавно заметить, убивал, и до этого убивал, и не единожды, но никогда для забавы. Даже если убивал кого-то в спину, то только того, кто, не задумываясь, и мне всадил бы нож.
Эльот встал и крикнул, перекрывая свист ветра:
— Тебе с Монрой надо общаться, она тоже любит играть в равенство с дикарями. Она много раз пользовалась их услугами, даже детей рожала от Обычных. Ей, видите ли, было интересно попробовать, что это значит — рожать. Она же женщина.
Эльот ушел и сел в отдельное кресло в заднем ряду, несмотря на то что дуло там гораздо сильнее. Лис оглянулся и посмотрел на Эльота.
Монра, сидевшая в одном из кресел завернувшись в. одеяло и, по-видимому, дремавшая, открыла глаза и крикнула:
— Что-то случилось? Вы чего кричите?
Лис включил автопилот и повернулся к Монре:
— Мы немного поспорили об этике, и Эльоту не понравилось, что я считаю неэтичными некоторые поступки, особенно принимая во внимание уровень развития, на котором вы все-таки находитесь.
Он покосился на Эльота, но Творец не прореагировал на его слова — то ли не слышал из-за шума ветра, то ли сделал вид, что не слышит. Эльот поплотнее закутался в одеяло и отвернулся к спинке кресла.
Монра встала и, тоже продолжая кутаться в одеяло, села рядом с Лисом на место, где перед этим сидел Эльот. Несколько секунд они молчали.
— Ну и о каких же этических нормах вы спорили? — спросила Монра.
Монра уже не первый раз проявляла готовность к общению на равных. А вот в начале их знакомства тот же Эльот, казалось, проявлял большую терпимость.
В чем было дело? В том, что Лис продемонстрировал какие-то качества, которые позволили Монре не считать его «низшим»? А может быть, ей просто стало скучно?
— Мы поспорили, этично ли стрелять в людей, дикарей, ради забавы. Эльот упомянул, что делал это в своем мире, когда охотился.
— Ага, — кивнула Монра, — вот ты о чем. Я это знаю.
— Ага, — в тон ей ответил Лис. Ну и как ты к этому относишься? Он считает, что дикарь, не имеющий высокого образования, не вполне человек.
Монра снова кивнула:
— Я вполне знакома с этой теорией, ее исповедовал не только Эльот. Надо сказать, у нее есть поклонники среди моих соплеменников.
— Хм, — сказал Лис и потер подбородок. Монра откинулась в кресле поудобнее.
— Я в общем-то понимаю, что ты думаешь, — сказала она. Но видишь ли, в чем дело. Вот, например, скажи, как ты полагаешь, ребенок, рождающийся с чистым мозгом, является человеком в духовном плане или нет?
Лис удивился:
— Что за странный вопрос, у тебя что, есть сомнения на этот счет? И потом, что значит — с «чистым» мозгом? С каким еще мозгом может родиться ребенок? Новорожденный рождается и позже, развиваясь, становится личностью.
— Вот-вот, — кивнула Монра. — Значит, такой новорожденный не вполне человек, ему еще только предстоит стать человеком. Он в лучшем случае заготовка, так сказать.
— Ну конечно, ему предстоит вырасти, но разве могут быть сомнения в том, что он человек?
— Человек он только по видовому признаку, по чисто физическим параметрам: две ноги, две руки, — но еще не человек.
— Подожди, но что значит все-таки с «чистым» мозгом?
Вместо ответа Монра сама задала вопрос:
— Скажи, ты знаком с основными религиями своего мира?
Лис ответил:
— Ты знаешь, я терпимо отношусь к религиям вообще, но так уж получилось, что я по воспитанию и образованию атеист и не очень-то верю в Иисуса, Магомета или Будду. Хотя я, конечно, могу сказать и говорю что-нибудь вроде «господи боже мой» и тому подобное. А ты-то откуда знаешь о религиях моего мира?
— Я немного познакомилась с вашими верованиями во время своего последнего визита на Землю, но дело не в этом. И ты, естественно, знаешь кое-что о верованиях здесь, в мире Терпа? Есть много общих моментов, верно?
Лис поднял брови, что означало: а как иначе, если большинство людей в мир Терпа приведено с Земли?
— Ты, естественно, заметил, что все без исключения религии исповедуют постулат о наличии так называемой Души? Многое в положениях этих религий не соответствует истине, но основной момент они уловили.
— Да, — снова кивнул Лис, — ну и что? Ты хочешь сказать, что вера в наличие души у всех народов является доказательством ее существования?
— Хорошо схватываешь, — улыбнулась Монра.
— Интересная, конечно, мысль, но нет ли у тебя более существенных доказательств?
— У меня самой нет, но можешь мне поверить на слово, что кое-какие доказательства были. Однако практически ничего не осталось. Это, между прочим, наводит меня на мысль, что, возможно, кризис и все беды моей цивилизации как-то связаны с началом достоверного подтверждения существования того, что религии называют душой. И, согласись, любопытный факт, что все, абсолютно все религии уверены в наличии души. Многие трактуют это с существенными отклонениями, но все сходятся в главном: у человека имеется некая эфемерная составляющая личности, способная существовать отдельно от тела. Эта составляющая может возвращаться в новое тело, тело новорожденного, но ничего не «помнит» о своей прошлой жизни. Но этого соединения новорожденного тела и души может и не произойти. Тогда по мере развития тела формируется новая душа. Таким образом, можно говорить о том, что душа формируется у живого организма в процессе его развития или же к живому организму может присоединиться уже существующая душа. Заметь, как было установлено при записи личности в шар: эта личность не дублируется, а переходит в шар из тела и обратно!
— Так-так, — сказал Лис, — я пока не вполне понимаю твою мысль, но, допустим, так оно и есть, душа существует. Я слышал о религии индусов, хотя и мало что знаю об этом. Там вроде бы говорится примерно то же самое: после смерти душа может вселяться в другие существа, хоть в кошку. И вообще куда угодно.
— Это полная ерунда: душа, бывшая в симбиозе с более развитым мозгом, никогда не может попасть в мозг менее развитый. Это то же самое, образно говоря, что пытаться влить в сосуд больше жидкости, чем он может вместить. Тут, естественно, не прямая физическая аналогия размеров, но суть такова.
Лис засмеялся:
— Будучи атеистом, я не очень-то в это верю, но мне нравится идея о принципиальном бессмертии человека.
— Не человека как такового, а части его личности — души.
— Ага, то есть душа — это не вся личность?
— Конечно нет! Ведь личность — это сочетание души и физического тела.
— Ну хорошо. Однако какой в этом смысл? Мне четко вбили в голову, что природа развивается от простого к более сложному, эволюционирует. Где элементы эволюционного развития в данном случае? Или, может быть, сама идея постоянной эволюции природы неверна?
— Не могу однозначно сказать, верна ли идея, но мы здесь не все понимаем. Надо признать, что в мире есть нечто, чего мы до конца так и не узнали.
— О! — Лис несколько картинно воздел руки к небу. Я поражен, что ты, принадлежащая к тем, кто называет себя Творцами, признаешься, что вам не все понятно в этом мире! «Есть многое на свете, друг Горацио!..»
Он думал, что Монра обидится, но она только улыбнулась:
— Конечно, если быть объективными, мы, точнее, наши предки познали далеко не все. Однако они начали подходить к пониманию многих вещей, и, возможно, как я уже сказала, наша цивилизация в том виде, в каком она существовала, и прекратила свое существование именно из-за этого.
— Ты хочешь сказать, что кому-то или чему-то сверхъестественному не понравилось, что вы докапываетесь до некоторых сущностей мира?
— Такое мнение имело место. Сейчас об этом, правда, большинство не задумывается или предпочитает не задумываться: это довольно страшно.
Несколько секунд они молчали. Потом Лис сказал:
— Чертовски интересные вещи ты мне рассказала, я даже не думал о подобном. А все началось с вопроса об этичности поведения Эльота на охоте. Он потянулся в кресле. Это, конечно, надо переварить. Однако если возвращаться к тому, с чего мы начали, то мне все-таки непонятно, почему и ты говоришь, что есть люди, так сказать, более или менее низшие?
Монра сосредоточенно потерла пальцами свой красивый, безупречно гладкий лоб:
— Попробую объяснить. Я, конечно, этого не утверждаю, а просто передаю то, что слышала раньше из разных источников. Многие моменты формирования достаточно сложной личности, а значит, и души определяются совершенством материальной структуры тела — носителя души. И наоборот, более совершенная душа может «соединиться» только с более совершенным телом.
— В каком смысле «более совершенным»? Более красивым, что ли? Ну, это очень спорно…
— Нет, я неточно выразилась: имеется в виду, конечно, в первую очередь более совершенный мозг.
— Понятно, понятно, а то я уже было подумал, что ты утверждаешь, что в более красивом теле более совершенная душа. Часто бывает как раз наоборот. И, с другой стороны, что значит более совершенный мозг?
— А что ты понимаешь под более совершенной душой?
— Ну… — Лис на секунду запнулся. Я полагаю, это составляющая личности с более высокими нравственными нормами.
— Такие понятия, как нравственность, придумали люди. У природы, или что там за ней стоит, такие понятия вряд ли есть. Тут имеется в виду понятие целесообразности или чего-то еще, чего мы не понимаем. Но нравственность, как таковую, выдумали люди.
Лис упорно продолжал гнуть свою линию:
— По-моему, это не самое плохое изобретение рода человеческого.
— Но посмотри, у разных народов понятия нравственности отличаются очень сильно, гораздо сильнее, чем представления о той же душе.
— Да, согласен, и все-таки есть что-то общее. По крайней мере, мне очень хочется так считать.
— Самообман, — улыбнулась Монра. — Ты должен понимать, что…
— Подожди-подожди! — перебил Лис. Я должен признаться, что не очень силен в философских спорах. Мне порой трудно давать заключения по таким концепциям — у меня просто нет нужного опыта. Но я живу и поступаю так, как мне подсказывает сердце и разум. Многое дали мне мои родители, и я им за это благодарен, многое сформировалось в течение моей жизни, хотя я, конечно, очень молод по сравнению с вами. Поэтому я, наверное, и не сформулирую, что такое нравственность, но я это чувствую. Хотя, опять же, я чувствую это по-своему и действительно возможно, что любой другой человек чувствует это иначе.
— Резюме? — наставительно сказала Монра. — Однозначное понятие нравственности вряд ли кто-то может сформулировать.
— Ну, наверное, — согласился Лис, — Я прекрасно понимаю, что нельзя требовать сходных нравственных норм от племени дикарей, например, на планете Терпа и от жителей большого города в Европе или Америке на Земле или от владельцев собственных миров. Я даже полагаю, что отдельные члены племени, разные жители одного и того же мегаполиса или разные Творцы имеют разные «внутривидовые», так сказать, нравственности. Но общим, наверное, в определении нравственности может быть то, насколько действия каждого индивидуума, соотносясь с собственным благом, служат благу остальных или, по крайней мере, не мешают этому благу. Я думаю так.
Монра вздохнула, лукаво глядя на Лиса:
— Но ведь каждый понимает даже свое собственное благо по-своему, а уж благо других — и подавно. Если вообще думает о благе других.
— Ну как тебе сказать… Не могу утверждать, что я ложусь спать и просыпаюсь с мыслями о благе других людей, но я стараюсь действовать так, чтобы не мешать людям жить. Лис подумал и добавил: — Если, конечно, эти люди не мешают жить мне.
Монра дружески улыбнулась:
— Таким образом, спорить о нравственности можно бесконечно. Поскольку эту категорию придумали люди и только люди, никакого определения, одинаково пригодного в любом обществе, просто нет. Все зависит от типа культуры, Уровня развития общества и множества других факторов и причин. Если продолжать мысль, которую я пытаюсь тут выразить, то хочу сказать, что культура культурой, но имеется одна общая вещь, вполне доказанная нашей наукой, когда она еще существовала как таковая. Это как раз то, о чем я уже говорила, — некая базовая основа личности. Сюда входит и так называемая душа, и материальная основа, то есть само тело, а точнее, как я уже тоже говорила, мозг. Лис внимательно посмотрел на свою собеседницу:
— Туманно. Я не очень понимаю, куда ты клонишь.
— Сейчас поймешь. Условимся считать личностью соединение души и тела, если говорить немного упрощенно, так? Лис смущенно улыбнулся, пытаясь согласиться.
— Уровень развития того, что мы называем личностью, зависит во многом от уровня развития общества, в котором эта личность формировалась. Другими словами, ты же понимаешь, что если перенести ребенка из менее развитой культуры в более развитую, то он, как правило, не воспримет все элементы этой более развитой культуры.
— Что ты называешь «более развитой культурой»?
— Ну, скажем, более сложную культуру, более развитую в техническом смысле и с более сложными законами и нормами поведения. Так вот, большинство детей, взятых из какого-нибудь дикого племени в более сложную культуру, никогда в ней не адаптируются.
— Подожди! — Лис предупреждающе поднял вверх палец. Если ребенок был уже достаточно большим, безусловно. А вот если взять младенца, то уверен, что в этом случае он вырастет как обычный член этого более сложного, как ты выражаешься, общества.
Монра покачала пальцем, как бы передразнивая Лиса:
— Ничего подобного! В подавляющем большинстве случаев это как раз не так. Вырастая, такой ребенок остается внутри, в душе своей, продуктом породившего его более примитивного общества. Это будет проявляться в том, что он не сможет полностью воспринять все даже чисто механические моменты общества более сложного. И наоборот, дети, рожденные обычными женщинами от Творцов…
— Или женщинами Творцов от обычных людей, — вставил Лис, вспоминая слова Эльота о том, что Монра рожала детей от Обычных.
— Или так, — кивнула Монра, нисколько не смущаясь. Так вот, такие дети, как правило, всегда становились незаурядными личностями в тех обществах, куда их отдавали, то есть в обществах более примитивных или, если говорить о твоей Земле, просто менее развитых по сравнению с нами. Но, что самое интересное, есть некоторый процент личностей, которые независимо от среды, в которой они появились и даже сформировались, готовы воспринять элементы более сложной культуры. То есть личности, которые как бы готовы, рождены для того, чтобы стать Творцами.
— Ага. Лис победно засмеялся. Вы все все-таки уверены, что высшая ступенька мироздания — это вы. А как же быть с тем, что, как ты сама призналась, вы до конца не понимаете в этом мире? Как вы себя любите, я просто не знаю! Вы настолько необъективны, что, даже сами признаваясь в вашем незнании всего на свете, через несколько секунд забываете об этом и снова мните себя истинными творцами всего сущего! Как вы вообще с таким подходом можете оценивать что-либо объективно?!
Слова эти вырвались у Лиса очень горячо, а тон был довольно резким. Монра несколько секунд смотрела на Лиса молча, и он уже подумал, что тут она, как и Эльот, уж точно обидится. Однако женщина вдруг примиряюще погладила его по руке:
— А в чем-то ты прав. У нас действительно, наверное, не хватает объективности в оценках. Хотя мы даже уже и не цивилизация в классическом понимании, поскольку мы отдельные хозяева отдельных миров, но тем не менее некая коллективная психология осталась несмотря ни на что. Конечно, даже в свете того, что я тебе говорила, мы вряд ли высшая степень развития живой материи, хотя и высокая, если у этой материи есть вообще какие-то ступени. Но тем не менее мы все-таки кое-чего достигли.
Лис опустил голову, скрывая улыбку: в любом случае Творцам было необходимо похвалить себя.
— Не надо иронически улыбаться, — сказала Монра, — так оно и есть.
— Технически — согласен, но нравственно — не могу сказать, судя по поведению Нимрата или по тому, что мне рассказал о своих забавах Эльот.
— Ты опять ударяешься в споры о категории нравственности. Я же говорю тебе, что это понятие выдумано людьми, а цель такого изобретения, как, кстати, и любой религии, — помогать управлять массами. Ты мне не даешь закончить мысль. Я хотела сказать, что подавляющее большинство людей из менее развитой культуры не воспримут по-настоящему глубоко большинства моментов, даже чисто технических, культуры более развитой. И чем дальше эти культуры отстоят друг от друга, тем это сильнее заметно. Однако, повторяю, имеется определенный процент, очень небольшой, людей, которые готовы воспринимать любую культуру, будучи сами рожденными в другой культуре.
— А если конкретнее? — попросил Лис.
— Ну вот смотри: например, ты сам. Ты относишься как раз, видимо, к этому небольшому количеству. Ты попал в новые условия и сумел полностью адаптироваться в них, ты разобрался в сложных устройствах во Дворце Терпа, научился пользоваться всем, что там было…
— Ну далеко не всем, — возразил Лис.
— До чего-то у тебя просто не дошли руки! Ты также адаптировался и в более низких культурах на гранях планеты. Значит, ты именно такая незаурядная универсальная личность.
— И что же из этого следует?
— Даже не знаю, — улыбнулась Монра. — Наверное, только то, что в мире определенно есть нечто непонятное для нас. Возможно, это как-то связано с наличием, перемещением, а также свойствами этой самой составляющей личности — души.
— Глубокий вывод из нашей беседы. То, что стоит за нашим мирозданием, мы так и не рассмотрели.
— Мы этого и не знаем, но вот, как считали у нас, личности, легко адаптирующиеся в разных культурах, возможно, являются ключом к пониманию этого.
Лис потянулся в кресле и зевнул, чтобы скрыть, как приятно ему это слышать. Помимо воли на лице расползалась глупая детская улыбка.
— Как все-таки приятно сознавать собственную исключительность. Кроме того, если говорить о вашей культуре, я готов и дальше адаптироваться в ней, особенно если в ней имеют место быть такие женщины, как ты.
И он посмотрел Монре прямо в глаза. Она ответила Лису взглядом, от которого у него в груди неожиданно потеплело.
Лис никогда не испытывал проблем в общении с женщинами — ни на Земле, ни на гранях планеты Терпа. Однако сейчас у него перехватило горло и сердце начало биться гулкими неровными толчками. «Это что со мной такое?»— подумал Лис.
Монра протянула руку и провела раскрытой ладонью по груди Лиса. Он почувствовал, как жар охватывает его, нарастает и как у него вдруг почему-то начали краснеть уши.
Лис хотел сказать, что здесь, на планете Терпа, где обитали народы с культурой более простой, чем та, в которой вырос, он мечтал встретить женщину, которая могла бы стать ему настоящим другом… Однако его прервал сигнал, раздавшийся с пульта. Следящее устройство сообщало, что в поле зрения появились искусственные летающие объекты. Это могли быть только другие гравилеты.
Лис чертыхнулся
— Не дадут объясниться в любви, — сказал он. Но ничего.
Он притянул к себе Монру и крепко поцеловал ее в губы. Она ответила на поцелуй и, переводя дыхание, сказала в тон Лису:
— Если выживем… ты понимаешь…
Он отстранил Монру и, глядя на сводившее его с ума лицо, сказал:
— Ты мне нравишься все больше и больше. Я когда-то прочитал такие слова: «Когда говоришь «я тебя люблю», Действительно имей это в виду». Думаю, что именно это я и имею в виду.
Назад: ГЛАВА 18
Дальше: ГЛАВА 20