ГЛАВА 4
Новые открытия и знакомства, проясняющие, упрощающие и настораживающие
Хольдернес — родина моя,
А имя мне — Гринлиф.
Рейнольд Гринлиф,
Зеленый Лист, —
Так звать меня,
Шериф.
М. Гершензон. Баллады о Робин Гуде
Блокпост с КПП — рубленый двухэтажный блокгауз, уже знакомые окна-щели, лишь крупней калибр бревен, а покрой писательский. Неужели Кукловоды и заставу на дороге загодя поставили? Да быть такого не может. Или может? Красноватые породистые лесины, сруб «в лапу». Второй этаж больше и шире, нависает над первым. Дорога проходит слева от здания, если смотреть со стороны подъезда к посту, но перед блоком раздваивается, огибая этого монстра. За зданием сарай или гараж. Там у них БТР не стоит ли?
Из центральной — размером побольше — бойницы второго этажа, что смотрит на дорогу, торчит ствол пулемета. Ясный мой свет, что-то этот ствол очень уж смахивает на немецкий МГ-42, ятиямать! Да нет, вроде чем-то отличается… Не знаю, не эксперт, тем более на таком расстоянии. В любом случае, серьезное оружие у местных ребят имеется, набегающим негритосам не позавидуешь. Неужели тут живут немцы? Немецкий этот самый… кластер! Селективный. А ведь я по-немецки — того, ни бум-бум. Разве что обязательное кинематографическое, не буду перечислять, сами прекрасно эту подборку знаете. И что? Нормально будет, если я сейчас постовым «хенде хох!» вывалю? Или ситуационно более подходит «нихт шиссен»? Как и многие русские люди, про Германию мы знаем немало, кроме языка.
А удачное они место выбрали для легального гоп-стопа.
Лесок-то, оказывается, единственный проход в долинку, где стоит поселок. Справа от КПП горки, слева — небольшое озерцо, и опять горки…
Грунтовка возле блока ровненькая, ладненькая, ни камушка. Все чисто, аккуратно, возле блокгауза — клумба с лютиками-одуванчиками. Скамеечка, урна, из пенька сделанная, ну фантазеры! Точно, тут «фошисты» засели, больше некому.
Полосатая стрела шлагбаума опущена. Возле часового у шлагбаума стенкой сложена небольшая баррикада из мешков с песком, чтобы при шухере сразу упасть в укрытие. Еще одно подобное сооружение — напротив входа в блокгауз.
Проход на территорию идет через первый этаж здания — там наверняка находится что-то типа досмотрового пункта. Возле шлагбаума стоит часовой, в камуфле типа бундесовского, одно время он шибко был популярен у нашего молодняка. В руках — странного вида автоматик, чем-то похожий на наш ППШ, но с коробчатым магазином, горизонтально прилепленным с левой стороны. Смотрит на мою бибику весьма зверски. А мне к ним подходить… что-то говорить.
У Маленького Джона как-то легко получалось — проникал, врал, шкодил. Вот и вспомнился мне Гершензон, с детства помню эту балладу. Правда, там Джон к шерифу в слуги нанялся. Может, мне опыт лесного английского бандита перенять надо? Чем я отличаюсь? Только комплекцией.
На крыше закреплен штырь антенны, прожектор таращится в мою сторону, на стенах два фонаря под плоскими тарелками отражателей. Так… А что это там виднеется? Что за флажок такой, белый крест на красном поле, как на вожделенных «виксах»?
Поздравляю, Федя, ты на швейцарской границе. Во дела.
И что я знаю о Швейцарии? Мы с ними воевали или как? Папка говорил, что раньше всех заставляли зубрить, намертво, все даты и все факты. Теперь на фига? Есть Сеть, там данные — заходи и становись умным. Комп закрыл — опять тупень. Оказывается, я тот еще историк.
Знаю, что она, Швейцария, многокантонна, официальных языков там несколько: немецкий, французский, итальянский и какой-то замшелый романский. Что еще? Часы, фондю, безе, разведенные пиндосами на раскрытие банковской тайны легендарные банки, традиционный типа нейтралитет. Женевское озеро знаю, да. В основном благодаря знаменитой песне Deep Purple «Smoke on the Water»: «We all came out to Montreaux, on the lake Geneva shoreline…»
Еще там есть жители. Раньше они бегали по Европе с алебардами, а теперь у каждого дома хранится автомат, и этот факт есть один из любимых аргументов в сетевых пулько-драчках. Вроде все? Нет!
И в оконцовку: они делают замечательные ножики «ворк чамп».
Все это время я стоял на удалении и разглядывал блокпост в бинокль.
Немножко по-хамски выглядит, но, по-моему, вполне жизненно. Подъехал человек к незнакомому месту, где стоит мощный КПП, теперь опасается, рассматривает, как бы не влипнуть в нехорошее. Для легитимизации проезда я загодя вывесил на длинной палке, прикрученной к дуге джипа, относительно белую майку убиенного радиста — символ чистоты моих помыслов. Не хочется на подъезде получить в лоб очередь из МГ.
Ладно, чего тут выстаивать, поедем, с богом.
Я обошел машину, пнул заднее правое колесо, поправил в кузове оленьи ноги, даже приподнял — пусть торчат. Я мирный охотник. И не черный. Еще и для этого Федя выстроился на дороге. У швейцарцев наверняка есть хорошая оптика, было время разглядеть, какого цвета у меня кожа.
Оленя завалил случайно, без расчета. Как же мне плохо без «длинного»… Винтовка нужна. Если стая волков или диких собак — и эти вполне могут тут бегать, раз люди рядом, — как их держать на дистанции? Росомаха привяжется к жилью… Агрессивного Мишу издалека шугнуть, ибо не хрен. Бывает и так, что возвращаешься к избе или палатке, а Мишган ворочает твое снаряжение. Все рвет на куски, грызет банки. Соваться к нему на двадцать метров с гладким стволом? Это вы без меня.
Они же все понимают… Дашь издалека в грунт рядом с ним — он тут же уходит.
А олень «под мясо», который в поле ближе трехсот вас не подпустит? А гуси-лебеди на озере в двухстах метрах? Универсальный нарезной ствол незаменим, а таскать много стволов мне в предстоящих походах не улыбается, и так много всего будет. Нужен карабин, желательно легкий, обязательно самозарядный. Я не раз видел близко, как атакует медведь, и против такой атаки все же предпочту десять пуль в магазине, из которых хоть семью, но попаду, чем две мощные, смоченные адреналином.
Но карабина нет у Феди. Отчасти выручает пистоль — без него вообще было бы кисло.
Если судить по практическим результатам, без прикидок на день завтрашний, то и нынешний мой комплект вполне рулит. Утром, выйдя из дома к ручью на предмет «купания красного коня», чуть ли не на пороге стрелил здоровенного фазана — красавца коричнево-золотистого цвета. Вообще-то съедобных птиц было две штуки, но после первого и последнего удачного выстрела из маузера второй фазан драпанул от меня с удивительной скоростью. Ну ничего, мне и одного хватит. Местные фазаны крупней тех, на которых я охотился в Узбекистане под Янгиером и в Дальверзинском хозяйстве, — в тех краях, кстати, их на плов берут. Добыче порадовался. Оленная дичина уже надоела, так что птичка в меню не помешает. Я ее с листьями клена приготовлю, чтобы привкус куропатки приглушить и сладости чуть добавить, — так уж очень вкусно получается. Перчику добыть надо бы.
Закинул птица прямо в комнату, не разбирая, ничего ему не будет. Потом приготовил все, чай попил, собрался. Дверь закрыл — и к машине, мероприятия согласно плану выполнять.
Только вышел я на просеку, гляжу — метрах в пятидесяти стоит олень, тот, что благородный. Есть у всех оленей такая характерная тупая особенность — увидят что-то совершенно незнакомое и, вместо того чтобы сразу ноги рвать, начинают подходить: им нужно прояснить ситуацию, понять — что это за чудо появилось на территории? Вот и пошел он тихо к машинке. А тут я тихо… Выстрелил на автомате, в шею и, на провороте зверя, под лопатку, потом сам удивился своей резкости — обычно никогда так не делаю, чтобы бездумно палить. Олень мне пока не нужен — и косулей сыт. Зверь молодой, но не мелкий, похоже, опять крупней земных собратьев. Прикинул перспективы разделки, заготовки… ну его. И зачем стрелял?
Что делать, решил взять добычу с собой. Кину в кузов, отвезу в поселок, может, там пристрою, если у них охотников не хватает. Или откупного дам — смотря какие там заположняки.
«Кину» оказалось слишком смелым словом. Поднимал по частям, лагой и веревкой.
После этого таскал в избу оставшиеся ништяки. Часть патронов отложил в виде БК, остальные, что вчера с устатку не перетащил, — в дом, часть в тумбу, большую часть зарыл в опилках чердака. Шесть бутылей итальянского масла зажилил себе, восемнадцать оставил в коробке. Стволы взял все. Присел на дорожку…
И вот разведываю.
Разведал, Федя? А теперь поехали. Медленно, без агрессии, спокойно. Не доезжая метров триста, я высунул за борт левую руку, поднял ладонь вверх — с миром к вам.
Ага! Пулемет в оконце качнул стволом, нашел цель и уставился на машину черным зрачком. Жуть, никому не пожелаю такого испытывать. Представил, как на меня смотрит пара биноклей, идут резкие переговоры, звучат мнения. Лишь бы резких решений не было. Но блокпост ждал меня молча. Из блокгауза вышли еще два человека, оба в камуфляже, в разгрузках-обвесках, у одного винтовка с оптикой, у другого такой же диковинный автомат, уточню для особо дотошных, кому это еще не надоело: пистолет-пулемет. Все, стрелять не будут. Будет досмотр и расспросы.
Старший караула — офицер или унтер, — отведя в сторону ствол автомата, повелительно махнул рукой, указательным пальцем приказывая мне принять вправо и остановиться неподалеку от входа в здание КПП. Пулемет отворачиваться и не думает. Присмотрелся — нет, не германский это МГ, что-то другое, хотя очень похож. Я дисциплинированно подчинился — они ж любят дисциплину, — медленно встал, где указано, заглушил двигатель, поставил машину на ручник. Уф… Это тебе не родное ГИБДД, не забалуешь. Сижу в машине, не дергаюсь, вспотевшие руки жмякают руль.
Главный подошел сбоку, но не вплотную, присмотрелся ко мне, оглядел салон и что-то вопросительно изрек по-немецки. Конкретный мужчина. Скулы, надбровные дуги, короткий ежик под кепкой — весь граненый такой. Белобрысый. Кроме автоматического, есть и короткоствол, из отрытой поясной кобуры высовывается рукоять револьвера, похожего на наган. Странный выбор, странное у них вооружение, особо режущее глаз в сочетании с современным камуфляжем и подвесной. Или на этой планете стволы в страшной нехватке? Тогда я просто богач.
Второй караульный тем временем обходил машину кругом, контролировал.
— Нихт ферштейн! — с готовностью сообщил я. — Битте, камрад, шпрехен инглиш.
«Виксы» быстро переглянулись — видать, пробовали поймать акцент, но не поняли.
Старший секунду подумал, небрежно подвскинул руку и представился на английском:
— Рольф Бютикер, начальник поста «Юг», фельдфебель гвардии Замка Берн.
Ого! Значит, действительно Швейцария. Но почему гвардия именно замка?
— Вы кто по национальности? — начал расспросы военный.
Многое, смотрю, поменялось. И куда только вся политкорректность делась. Сразу вопросы про морду лица. Ученые они тут.
— Я русский. Из Сибири.
Опять обмен взглядами. Подозреваю, что для них что Сибирь, что ГУЛАГ… Русскость моя видимой реакции не вызвала, либо скрыли. А вот на «Сибирь» вазомоторика фельдфебеля сработала.
— Чем здесь занимаетесь? — непринужденно спросил швейцарец.
Не знаю, что на меня нашло.
Ведь хотел же сказать, как и планировал ранее, — охотник, мол, зверушек в лесу добываю. Типа дирхантер и почти траппер. Но совершенно неожиданно для самого себя выдал совершенно другое:
— На бандитов охочусь! — безмятежно сказал я. — Сюда прибыл недавно, живу в лесу, в небольшой хижине. Машина трофейная.
Тут «граненый» улыбнулся, махнул рукой своим — отбой тревоги, мол, а потом и мне — прошу к машине.
— О, вольный рейнджер! Давно тут таких охотников не было. — Он удовлетворительно покивал. — Прошу следовать за мной, формальности закончим в помещении.
Я не торопясь выбрался из «Рубикона», встал рядом с ним, поправил одежду, и мы пошли внутрь блокгауза.
Внутри просторного помещения караулки было прохладно.
Потолки высокие, с опорными балками. Напротив входной двери светится такой же выход на волю. В каждом углу висит по огнетушителю. Сбоку — закрытая дверь в какую-то подсобку, широкая лестница с перилами ведет на второй этаж, в логово пулеметчика. У стены камин, точно такой же, как у меня дома. Значит, оборонительное сооружение досталось им все-таки в готовом виде. Пара текстовых плакатов, армейско-деловых, и один конкретно релаксирующий — с блондинистой красоткой в бикини. Значит, даже «виксам» можно смягчать казарменный дух. Или это уже тут послабуха определилась?
На большущем столе стоит многотопливная лампа «Primus», рядом с ней настольная электрическая, под зеленым абажуром. Журнал для записей, стопка бумаг с текстом, стакан с карандашами, пара ручек, закрытый ноутбук, стационарная радиостанция — работает. Машинально запомнил частоту на дисплее.
Со стороны хозяев — крутящееся офисное кресло, с «пассажирской» стороны стола — два простых деревянных стула. На приставной тумбе тихо гудит кофемашина — ну, живут люди! Я облизнулся. Рядом со столом у внешней стены под второй бойницей почивает пухлый, совершенно земной диван, обтянутый искусственной кожей коричневого цвета. Вот бы сейчас на него увалиться… Сидя на манящем диване, можно удобно смотреть небольшенький телевизор, висящий на стене, — на экране мелькает что-то типа MTV.
Нормально они тут устроились. Во как служба поставлена! Хорошо «виксам» служится. Впрочем, а всем остальным что мешает нести службу в достойных условиях?
Унтер-офицер сел в кресло, повернулся к столу, взял ручку, вскинул глаза:
— У вас имеется какой-либо документ, удостоверяющий личность?
Заметив мое смятение, Рольф Бютикер поспешил пояснить:
— Это просто пожелание, удобней вносить. И лишняя проверка.
Аусвайс у меня имелся. Лицензия на огнестрел, куда вписана злосчастная утерянная «сайга», разрешение всегда лежит в кармане куртки. Сходил я к машине в сопровождении рядового, принес ксиву, отдал начкару: пусть помучится. Фельдфебель минуту помял мою лицуху в руках, сличил фотографию, потом спросил, что это за синенькая хрень такая в пластике. Узнав предназначение документа, господин Бютикер довольно хлопнул рукой по столу, включил ноутбук и уже с моих слов занес сведения сначала в журнал, а потом и в базу данных. Потом на полном серьезе вписал задекларированный мной род местных занятий, добавив туда и обычную охоту.
— Сколько бандитов уничтожили? — неожиданно спросил он меня самым обыденным тоном. — Успели?
— Трех, — легко соврал я. А что скромничать.
— Негры?
Да, мир перевернулся, прошлые приоритеты и нормы безжалостно попраны, даже втоптаны. Новые реалии выявили новые реальные угрозы. Негры, как нас в школе и учили! Правда-матка торжествует, Новая Европа стремительно прозревает.
— Все трое, — подтвердил я.
— Если вы сможете это доказать, я выпишу на ваше имя свидетельство — за уничтожение бандитов Замком Берн определено вознаграждение, — серьезно сказал начальник КПП. — Небольшое. Кстати, хотите кофе?
— Нужно принести скальпы? — поинтересовался я. — А кофе хочу. Очень. Еще не пробовал с момента попадания сюда.
— Достаточно предъявить, например, захваченное оружие. Оно у них характерное. — Судя по всему, господин Бютикер не шутил. Начкар развернулся к кофемашине, взял маленькую кружечку.
— A-а, вот как. Ну двух докажу, — облегченно вздохнул я и опять пошел к джипу.
Показать покажу, а сдавать стволы не буду. Хотя… Смотря какое вознаграждение. Что он имеет в виду?
Пока я наслаждался горячим ароматным напитком, фельдфебель осмотрел стволы, сфотографировал оба, снимки скинул в базу, в папку с моим досье. После чего подвинул ко мне оба обреза — все, не нужны больше — и вручил две серебристые пластиковые карточки. Посреди каждой карточки — жирная черная надпись: Quote. Это квота. А на что? Пока я рассматривал «вознаграждение», силясь хоть что-то понять из немецко-фашистских надписей, он отстраненно посмотрел на меня, потом глянул в журнал — не забыл ли чего — и объявил вердикт:
— Вот «памятка визитера», вам я даю экземпляр на английском языке, внимательно изучите, там все написано, в том числе и по эти картам, — с этими словами Рольф протянул мне два листа зеленоватой бумаги формата А4 с мелким текстом. — А это — пропуск для проезда обоих постов — южного, нашего, и северного.
Я послушно взял документы.
— Вольных рейнджеров мы уважаем, они упрощают нашу работу. Поэтому позволю себе дать вам пару небольших дружеских советов, этого вы в памятке не найдете, — сказал он миролюбиво. — Если захотите пристроить подстреленного оленя, то у вас есть два рациональных варианта.
Посмотрев на меня, фельдфебель убедился, что я его внимательно слушаю. Я слушал очень внимательно. И отхлебывал кофе маленькими глоточками, чтобы растянуть немыслимое удовольствие. Не знаю, что это за сорт, — плевать. «Самый вкусный в мире», вот какое его название.
— В Базеле, на Банхофштрассе, есть таверна «Балтазар», там спросите Монику Амманн, это хозяйка заведения. Впредь рекомендую сдавать добычу именно ей, вам понравится. Другой вариант — сдать мясо Замку. Там сделки выгодней, но дольше и… — он пощелкал пальцами, подбирая слово, — и потребуется больше вашей работы, наверное, так. Кроме того, в Замок Берн никто из приезжих не допускается, только учетные жители анклава, придется ждать у входа. В любом случае решать вам.
— Спасибо вам огромное! — совершенно искренне сказал я. — А где мне лучше оставить машину?
— Где угодно, — качнул плечами фельдфебель. — Можете за нашим постом, там есть специальная площадка, можете возле таверны. Ничего не украдут, здесь это не принято.
После чего он как-то странно посмотрел на меня.
— Я заметил, что у вас отличный пистолет. — Он показал глазами на маузер, висящий на портупее. — Здесь, пожалуй, уникальный и очень дорогой. Если вы захотите продать или обменять его, вспомните о дружище Рольфе Бютикере. Могу устроить обмен на армейский карабин, а это очень большая ценность.
Ого! Класс! Но… Не стоит обращать пристального внимания на мои «писательские» стволы, товарищ командир. Я не намерен выпячивать тут свою миссию, я вообще не уверен, что захочу кому-либо о ней объявлять. А ну как опознает меня кто по маузеру… Что входит в комплект задач и опасностей Спасателя? Не сбрасывают ли сюда еще и Киллеров Спасателей? Тем не менее стволы у меня знаковые, статусные и несущие этому миру некие последствия, кроме банальных огнестрельных.
Не могу я их променять. А вот про ваши, товарищ фельдфебель, разузнать, пожалуй, стоит.
— Извините, Рольф, а что у вас за оружие? Не смог опознать, — спросил я, вставая со стула.
— И неудивительно. В силу ряда причин мы используем оружие старых образцов. Это швейцарские модели, вот, посмотрите, — он вытащил из кобуры свой револьвер. — Швейцарский «Шмидт» M1882, патроны семь с половиной миллиметров, шестизарядный… Винтовка Шмидта-Рубина образца одна тысяча восемьсот восемьдесят девятого — одна тысяча девятьсот тридцать первого годов. Пистолет-пулемет «Штейр-Солотурн» S1-100, к нему есть штык-нож. Пулемет наверху — тоже «Штейр-Солотурн», но уже S2-200 MG-30.
После до моего сведения был доведен режим обращения оружия в этом анклаве. Он тут либеральней некуда — владей, чем хочешь, носи, что хочешь, продавай, что хочешь. Оружия на руках много, практически у всех есть. В большинстве — гладкое. Нарезное — великая редкость. Из короткостволов — револьверы этого самого Шмидта. Есть бандитские обрезы. Ношение — хоть явное, хоть скрытое. Однако излишняя демонстрация, тем более бравада, не приветствуется. Без крайней необходимости стволы обнажать нельзя, а таковой не будет, по уверениям начкара.
Отчетливо уяснив, что стрелять, а тем более попадать в человека на охраняемой Рольфом Бютикером территории не стоит, я, поблагодарив начкара еще раз, сел в застоявшийся Руби, как решил отныне называть свой джип для краткости, и выкатился на локальные просторы. Всегда чувствуешь облегчение, пройдя проверку силовой структурой. Неужели удачный день будет?
На выезде с контрольно-опорного пункта действительно имелась площадка-отстойник — слева от дороги расчищен и засыпан желтым песочком прямоугольник восемь на пятнадцать в окружении как будто специально высаженных березок. Знак стоянки, надо же.
Судя по состоянию покрытия площадки, тут за последнее десятилетие ни одна машина не пристраивалась. Невелик, видать, транспортный поток со стороны КПП «Юг». Скорее всего, через шлагбаум если и идут машины, то туда, а не оттуда. Рейды совершают, изредка патрулируют трассу. Вряд ли мирные жители, запланировав пикник воскресным днем, желают вырваться на бандитские просторы.
О, кстати! Для меня это означает обретение конкурентного преимущества! Если тут охоте и рыбалке мешает барражирующий преступный элемент, то с остальных сторон подступа к анклаву дичь стопудово выбита, и за мясом приходится мотаться далече. То-то я и смотрю, дикие животины прут к моему дому со всех сторон, ничего и никого не боятся. Не охотится на них никто.
А мы будем. И сами при мясе, и ништячок какой отхватим. Знать бы только какой.
Признаюсь, в этот момент я себя чувствовал не менее брошенным, чем в первые секунды после провала и падежа на избу.
Эй, Писатели! По нормам жанра, каждому такому единичному попаданцу положен поводырь! Я должен немедля встретить очень дружелюбного жителя, а лучше красивую девушку, которая сразу и во всем мне поверит, проникнется и просветит относительно реалий и перспектив. Поводырь подскажет мне, как жить и поживать, посоветует лучшее и убережет от ошибок. Ладно, я терпел, когда обретался на полянке и около, терпел, когда знакомился с бандитскими обычаями и дивился на негров в тайге. Но теперь-то?
Фельдфебель, похоже, обо мне уже забыл. Я ждал, что он мне скажет что-то вроде: «Приходи, дорогой друг, обращайся с любым вопросом, всегда помогу!» Хрен тебе, Федя, а не коммутация по-доброму.
Сидя в тихо урчавшем возле стоянки КПП Руби, я прислушался и присмотрелся. Нет никого. Никто не вылез из кустов. Нет того наивного жителя, которого нужно подвезти до этого самого Базеля, кстати, почему именно Базель, а не Женева, если озеро имеется? Не идет по дороге красивая девушка, не подозревающая, что в двух шагах от нее — Серый Волк, а в трех — Спасатель с маузером.
Значит, мне надо где-то остановиться, перевести дух, покурить и, самое главное, спокойно изучить даденные бумаги. Самому, без подсказок, понять многое и выработать линию поведения, определить порядок действий. Возле КПП стоять что-то не хочется. Ну это мужское, не хочется выглядеть трусоватым лохом педальным в глазах бравых вояк.
Поэтому я поехал по дороге дальше, в горку, забираясь на небольшой, метров пять высоты всего, холмик, под которым и стоял блокгауз. Машина быстро выехала наверх, и передо мной открылась панорама анклава.
В уютной замкнутой долине Швейцарии. Даже не долине, а огромной поляне. Не знаю, есть ли на этой Земле более уютное и удобное место для размещения анклава, чем здесь. Слева от дороги — то самое озеро, наверняка Женевское, несмотря на Базель. Справа — большая река. Рейн, поди. Ну тогда понятно, почему Базель: тут единственный порт страны.
Красота. С запада — горный хребет, фиг пройдешь, с востока — река.
На ближнюю к КПП сопку наверняка по графику ходит патруль, если там не прижился постоянный секрет. Узкий проезд на юге охраняется блокпостом, а с севера площадку ограждает небольшая речка, впадающая в условный Рейн. Ландшафт — поля и перелески, причем совершенно не таежного типа. Другой тут лес, светленький, пасторальный.
Спускаясь с холма, дорога вскоре вливалась в центральную и как бы не единственную улицу поселка Базель. Перед поселком ветка дороги уходила к реке, и это не последний съезд к водной артерии. А что! Вот туда и поеду, поставлю машину так, чтобы видеть все и всех, полюбуюсь на старый мудрый Рейн и спокойно почитаю документы. Задумано — сделано.
Вскоре я уже валялся возле Руби на мягкой изумрудной травке и неторопливо впитывал новую информацию, одновременно поглядывая на иллюстративный материал — виды поселка и Замка Берн.
Итак, здесь действительно расположен селективный кластер.
Только спасать, похоже, никого не надо, все у них нормально, все крутится-вертится.
В замке — швейцарцы, точное или примерное количество в бумагах не указано. Правильно, я бы тоже не торопился раскрывать стратегическую информацию каждому залетному ухарю на джипе. «Виксы» живут замкнуто, так и понял, — в крепости жесточайший пропускной режим. Именно они хозяева территории. За ними охрана, правопорядок и регулирование всей жизни в анклаве. Правда, регулирование весьма условное, ибо Базель — совершенно самостоятельная административная единица, где жизнь идет своим чередом.
Городок — по местным меркам, лучше именно так называть этот поселок — населяют австрийцы, андоррцы и итальянцы, лихтенштейнцы, в тексте упомянуто, что последних сразу после переброса крепко потрепало. Что, кто и почему — не указано. Базель — настоящий Вавилон. Кого тут только нет. Постепенно сюда перебрались венгры, греки и почему-то мальтийцы. Наверное, они дислоцировались подальше, и путешествие в столь благостное место далось им нелегко.
Ну, тут можно, не фантазируя особо, и самому предположить кое-что. Например, упали они в зоне бандитствующих стоянок и попали в переплет. Или пара-тройка крупных хищников встретилась, пока еще адаптироваться не успели.
В общем, в Базеле живут все те, кому не досталось от хитромудрых Кукловодов кластеров селективных, и называются они монокластеры, точнее, назывались так, пока не собрались на этой земле под крышей швейцарцев. Последние, кстати, тоже есть в Базеле, и их немало, — но не из состава первично заброшенных непосредственно в Замок. Те — элита из элит, владетели ресурсов и ништяков. Местные, базельские «виксы» попали на эту планету автономно, в гордом или не очень одиночестве либо в составе маленьких компаний. В Замок им свободного ходу нет, типа «пусть тут свое развивают, а у нас и так тесно». Не по-товарищески, зато рационально. Вообще-то граждане бывшей Швейцарии могут проходить в цитадель, но по разовым пропускам. Всем остальным попасть внутрь крайне сложно, так что мне тут ничего не светит, я вообще пока не благонадежен и не проверен делами. Репутации не имею.
Так, шишку тут держит германская кровь, понял я. И эта кровь отнюдь не намерена создавать всем народам равные условия. Но и не мешает жить по своим понятиям.
Часть домиков Базеля уже стояла тут, часть новые жители построили сами, но приличная доля строений — разобранные и перемещенные домики с тех баз, где впервые оказались эти самые монокластеры. Получается, что они, узнав о швейцарцах, плюнули на свои владения, дарованные Писателями, и, прихватив все мало-мальски ценное, переехали в эту уютную долину. А что? Интересный ход, может быть, единственно правильный.
Смущала лишь форма организации анклава — не единое государство, а черт знает что такое. Конфедерация?
В Базеле есть свой президент, но основные — ключевые — вопросы решает общее собрание граждан, ландсгемайнде. Стать гражданином Базеля можно, но это непростая процедура, утверждать твою кандидатуру будет этот самый шалман — ландсгемайнде.
В Замке Берн тоже есть вожди, но уже не президент, а король с канцлером. Ничего себе! Крепко же им надоела мультикультурность на той Земле. Гражданство там — мифическая мечта. Они этот вопрос сами решают и сами же предлагают кандидатам, исходя из собственных нужд, так что заявки подавать смысла не имеет.
Получается, что анклав — своеобразный симбиоз, как я понял — взаимозависимый.
Странно, мне представлялось более рациональным все-таки единое государство разной степени и способов организации. Ладно, местным виднее, скоро я узнаю, устраивает их такая форма сосуществования или нет. Не устраивает, сто пудов — не бывает, чтобы людей все устраивало. Нет и быть не может таких стран. Вопрос лишь в остроте и степени недовольства.
Кратко в памятке освещался вопрос инфраструктуры: сказано было, что у Берна имеется ряд важных объектов, в частности, свой НПЗ и небольшой корабль. Мне и этого хватило, чтобы понять возможную действенность рычагов.
Свиссы конечно же суки, если по понятиям смотреть. Заграбастали себе все… Нет, Федя, не суди торопливо. В конце концов, за что-то и почему-то Кукловоды выбрали именно их, вручив им селективный кластер, Замок и движимые да недвижимые ценности. Хорошо, вообще допустили остальных под бочок. Вспомнив свой «паспорт», я быстро склеил пару с парой и понял — канал, который у швейцарцев исправно функционирует, не может быть не чем иным, как каналом поставки. Большего не придумаешь, нет информации.
Эх, если бы хоть примерно представлять цели Писателя!
А мне даже посоветоваться не с кем, какие уж тут мозговые штурмы… Ау! Местный друг-консультант, где ты!
Я посмотрел на поля и реку. Тишина вокруг. На полях движухи немного, кто-то ходит, что-то делает. Трактор куда-то катит, на другом конце — небольшой грузовичок, значит, и там дорога есть. Впрочем, время урожая на излете, большая часть убрана.
Того самого парохода на реке не видно. А вот моторочка прокатилась на средней скорости, оставляя за собой пенный бурун. На рыбалку? А как же, представляю, сколько тут неловленой и непуганой рыбы мигрирует в прохладных толщах, без наживки таскать можно и блесны — и на крючок возьмешь. А уж сетями…
Как красиво вокруг. Я перевернулся по мягкому со спины на живот.
Что там в тугаях? А что со стороны поселка? Не крадется ли во ржи изголодавшаяся попастенько-правильная пейзаночка в белом чепчике с рюшами и фартучке в клеточку под сисями-дыньками? Нет для тебя сисей, Федя… Не крадется.
— Что, мой верный мул, как думаешь, когда мы прокатим местную красотку?
Мне показалось, что джип в ответ на мой вопрос относительно «прокатим» лишь тихо вздохнул, скептически так, без особой веры.
А может, это просто двигатель остывает.
Так, поселок Базель…
В память о Цюрихе, главном финансовом и торговом центре старой Швейцарии, которому на карте Поляны места не нашлось, главная улица Базеля называется Банхофштрассе, как некогда известнейшая торговая улица не только в швейцарском Цюрихе, но и во всей Европе, — теперь и здесь на ней находятся все городские таверны, кафе и магазины. Проспект, так сказать. Чего есть еще интересного?
Платная больничка — вот так вам, господа социалисты, профукали нажитое, теперь за бабки лечитесь. Полицейский участок Базеля, представительство Замка, школа, две церкви и конечно же городская ратуша.
Лады, все это будем смотреть на месте.
С деньгами тут что? Есть? Есть.
Чтобы в Швейцарии, да и собственного денежного оборота не было… Тут даже два банка есть — базельский и замковый. Деньги, правда, здесь странные. Серебро и злато пока не в эквиваленте, хотя в памятке прямо сказано — мол, если у вас имеются драгоценности, не торопитесь в сердцах кидать их в крапиву, смело обращайтесь в банки — хоть как-то, но поменяют. По ходу, местные финансисты помаленьку созревают до оборота драгметаллов. Или зажиточные — до драгоценностей у жен.
«Деньги» циркулируют трех видов.
Первые: те самые карты с надписью Quote, что в количестве двух штук лежат у меня в кармане. Это действительно квота, и вот на что. Каждый, предъявивший такой талон в представительство Берна на Банхофштрассе, 7, имеет законное право на получение заказной поставки, по своему ассортиментному разумению. Вес — два килограмма. Заказывать можно все. В смысле абсолютно все.
Я протер глаза, еще раз прочитал строчку.
Так и есть — бери, что хочешь, из всего ассортимента товаров, выпущенных за все годы существования старой Земли. Кроме огнестрельного оружия. Явно искусственное ограничение — ведь берут же селекты через канал поставки «нарезняк» и длинные «гладкостволы» для себя! А вот боеприпасы — берите, не жалко любые. В том числе и нарезные. Как бы сигнал: добывайте сами, что хотите, разоружайте врага… На один такой талон — два килограмма веса. Отдельно пояснялось, что разницу в весе лучше указывать материально и заранее, типа «довесьте зажигалками». В противном случае разница списывается в казну.
Пораженный в самое сердце, я медленно поднялся, потом опять сел, опершись спиной на колесо.
Вдали красовался Замок Берн.
Неплохой канал. Крутой.
И моя миссия крута.
Представьте себя на месте главы такого селективного кластера с каналом. Который могут закрыть, или что там… В общем, который сломается, иссякнет, так сказать. Нет! Лучше прикиньте на себя пиджачок главы Базеля! Как свернуть башку бернцам? Как самим добраться да канала? Если нет у тебя прав изначально.
Надо поймать Спасателя. То есть меня. И пожизненно держать в местной «бастилии», кормить-поить, иногда бабу водить. А доставать по факту надобности. Чувствую, свой маузер лишний раз светить не надо, хотя и очень сомнительно, чтобы информация о Спасателях была доступна всем остальным, кроме них самих: слишком уж будут велики шансы срыва миссий. Переловят загодя и запрут, сохраняя, таким образом, вечное статус кво. И все же…
Хорошо, отложим в голову, тут есть поле для раздумий.
Вторая «денежная единица»: топливные талоны. Бумажные, и опять эмитентом выступает Замок. На один талон можно взять десять литров топлива — дизельного или низкооктанового бензина, без разницы. Тут проще, без визитов в представительство, подъезжаешь или подходишь к охраняемому НПЗ, там демонстрируешь, говоришь: «Я — танкер, налейте мне», — наливают.
Курс взаимообмена квотов на солярку нестабилен, но в среднем числе — один к двадцати. То есть я сейчас фактически являюсь обладателем двух бочек солярки, вот так-то. Внушает. Странное дело… Если я беру гладкий ствол — два квота себя вполне оправдывают. Если шоколадок по весу — блажь, никак не резон.
Внутри джипа опять что-то тихо щелкнуло. А если ТНВД сдохнет? Тогда квотики становятся бесценными. Мало того, очень перспективен ситуационный обмен. Знаешь ты, что гражданину N страсть как нужно вот это… и — а я тут как тут! Интересные спекулятивные горизонты открываются, удивляюсь, что банков всего две штуки.
Третья денежная единица эмитируется уже Базелем и представляет собой обыкновенные кредитные карты, пластиковые. «Виза» — один кредит, «МастерКард» — пять. И все премудрости. Единица «доверительная», конечного числа штук на территорию. Между прочим, если бы я имел таковые в прошлой тундровой жизни, то здесь мне бы их зачли как действующие. И правильно: много ли попаданец карточек в кармане притащит? Кроме того, так типа поощряется бывший состоявшийся человек, имеющий в кармане такое средство платежа. Я же, по этой логике, несостоявшийся. Обменный курс тоже есть. Один кред — литровая бутылка солярки.
Итак: один квот = двадцать фуелов = двести кредов.
Кроме того, в ходу еще и уникальные расписки различных заведений на бесплатное обслуживание. Все, хватит пока.
Нужно ехать и разбираться на месте… Поехали.
Еще до начала движения по главной улице я почувствовал, что набираю популярность, сравнимую с таковой у Чака Норриса. А как же! Едет со стороны страшного Юга джипический джип, в нем сидит явный одинокий рейнждер — а кто же еще? Раз охрана на КПП пропустила, значит, хороший человек.
Народу на главной улице Базеля было достаточно, я и «чакнорил» в сопровождении множества любопытных глаз. Люди разные — кто явно спешит по работе, и таких большинство, кто неспешно фланирует — редко, пару раз встретились мамы с детками в колясках. Судя по тому, что автомобили по улице ездят, как и стоят вдоль тротуаров, техника тут не в редкость. Ну да, если у них топливные талоны в качестве платежного… Однако в большинстве своем — старые модели времен Второй мировой, современных мало. Для ознакомления я медленным ходом проехал всю Банхофштрассе от начала и до конца. Припаркованных машин насчитал восемь штук, еще четыре проехали по улице навстречу.
Я честно старался совместить несовместимое: крутить головой в обе стороны, чтобы успеть разглядеть интересные объекты, и внимательно смотреть на дорогу, дабы случайно не сбить зазевавшегося базельца и не стать, таким образом, первым в истории города злостным дэтэпэшником. Из России, хе-хе.
Ресторанов, точнее, объектов общепита по пути я насчитал целых три штуки: горнолыжно-куршевельского вида «Белый Слон», средневековый «Тиффинс» и «ZIC ZAC», судя по единственной, по-настоящему яркой вывеске, несколько разгильдяйский, такие места молодежь любит. Как разнообразие стилей возможно в условиях изначально заложенной одинаковости срубов — сам не вполне понимаю. Вывески, дизайн… И все же?
А вот таверну «Балтазар», где мне надо было спросить хозяйку заведения, Монику, заметил только при движении назад, так как расположена она на единственном перекрестке Базеля, напротив ратуши. Поперечная улочка крошечная, всего в шесть домов, но ощущение полноценного городка создает. По пути встречались и магазинчики, совсем маленькие, неброские вывески на гнутых кронштейнах. Не разглядишь, нужно пешком походить.
Знаете… У меня возникло ощущение внедрения в компьютерную игру, где стилизованный европейский городок — смесь из строительного средневековья и жителей с современными повадками — является практически единственной отдушиной главного героя, где он может очухаться от героических битв. Все в Базеле миниатюрно, компактно, по-деловому собрано и романтически настроено на релаксацию. Удивительное место.
Интересно, ведь наши тоже так начинали. Наверняка условия старта были близки. Как у них там? Мне жгуче захотелось хоть краешком взглянуть на территорию российского анклава. Там есть такие вывески? Ох, чувствую, нет их, все у нас по-другому будет.
Мы, стопудово, уже ракеты делаем, а джинсы для людей — хрен бы с ними.
Итак, я проехал всю Банхофштрассе, будучи один раз остановлен взмахом руки. Какой-то пузатый мужик в цивильной, никаких камуфляжей, одежде что-то спросил по-немецки, потом по-итальянски. Я пришел к нему на помощь, но не совсем удачно.
— Давайте по-английски, я из России.
Гениально, стер-лять! Из России с любовью, просто Бонд.
— Оленя продаешь, рейнджер? — тут же переключил клавиатуру пузатый. — Хорошо заплачу.
— У меня заявка, — по-деловому сообщил я. — Если сорвется, вернусь сюда. Но ничто не мешает мне принять и ваш заказ, уважаемый. Фазаны интересуют?
И я принял заказ! Что, это уже бизнес у меня пошел?
Ау, подлые бандиты и благородные олени, я бы на вашем месте линял отсель, у Феди появились стимулы.
Стоя у северной окраины городка Базель, я в бинокль рассматривал новые пейзажи.
КПП «Север» живет полной жизнью, там ребята не скучают, им не до телевизора, хотя и есть наверняка: одна машина стоит на выезде, еще одна двигается по дороге к блоку. Значит, где-то там, на севере, есть хозяйства, «дачи», а то и целые анклавы. Жаль, Россия находится совершенно в другой стороне.
Поля, поля… Городок Базель обслуживает швейцарцев, поставляет сельхозпродукцию.
Отсюда прекрасно виден Замок Берн. Иллюстративно-европейский тип, ни разу не цитадель. Многочисленные остроконечные башенки, фигурные зубцы, окна тут и там. Впрочем, самые нижние окна уже заложены серой каменной кладкой, грубой, совершенно не вписывающейся в гармонию белого. И все-таки не для обороны замок строен, а для демонстрации богатства и власти. Зато высокий, очень высокий. А что это там? Я покрутил колесо настройки. Пулеметы на стенах, раз, два… Вижу три, модели не разобрать. Перед центральными воротами — барьер из бревен, чтобы не подлететь на машине. Ров, ширина и глубина его неясны. Ворота опущены, возле киношной полосатой будочки — часовой с автоматом. По дороге, метров сто от замка — небольшое здание, наверное, там «фильтр» или приемная для просителей, раз внутрь никого не пускают. Дополнение к городскому представительству, для наиболее настойчивых.
Возле здания стоит машина, небольшой грузовик с пулеметом на турели. Тревожная группа? Нефтепереработку отсюда не видно, может быть, она где-то за Замком. Да, точно, вон туда грунтовка поворачивает. А эта ветка — опять к реке, к причалу. Съездить, что ли, посмотреть на пароход, помечтать о плаваниях…
Нет, Федя, хорош уже с оленем в кузове ездить, развел тут «Рога и копыта», погнали искать фрау Монику Амманн.
В таверне «Балтазар» тихо играла музыка.
Какая-то немецкая песня лилась из старого кассетного магнитофона-бумбокса, наверняка пришельца из старого же мира, сейчас вряд ли кто такое закажет на квот.
Зал таверны даже описывать скучно — вот именно это вы себе и представляете в качестве канонической видеосемантики самого слова «таверна». По центру стоит огромный камин, в нем две жаровни, на которых сейчас ничего не жарится, камин отдыхает. Понятно, что жаровни — для экзотики и атмосферы. Готовят на кухне — я очень, очень хорошо слышу одуревающие запахи, волнами накатывающие оттуда, на слюну пробивает. А жаровни эти — для вечера, для пьяненьких клиентов, возжелавших особого обращения.
Слева от входной двери — короткая барная стойка, очень короткая: здесь принято сидеть, а не на стульях крутиться. За ней по стене стоят два стола, окна во двор. Напротив — шесть столов, окна на улочку, названия которой я пока не знаю. Дублированное освещение, масляные светильники стен и свечи на столах сопровождаются электролампами. Правильно, нечего постоянно генератор гонять.
Наконец подошла Моника Амманн, маленькая полноватая женщина со светлыми волосами в аккуратной укладке. Я представился, коротко доложил о себе, показал пропуск и оружейную ксиву, рассказал о совете Рольфа Бютикера, похоже, старого друга хозяйки. Даже больше — милого друга фрау Амманн. Хозяйка английским владела — фельдфебель это предусмотрел, иначе предупредил бы. Хорошо тут с английским — для всех он неродной, все ошибаются и всем же плевать на чудовищные акценты.
Мы сели за стол и начали переговоры. Точнее, начала она, а я просто впитывал, ни о чем не споря: цен все равно не знаю. После того, как решили по оленю, забились на новые поставки, таверна «Балтазар» нуждается в фазанах и цесарках — оказывается, и они тут водятся, но это редкость, как сообщила мне Моника. Ну это у вас тут редкость… А мы посмотрим на вверенные мне окрестности через прицел маузера — теперь есть резон. Олени — это хорошо, но больше всего тут жаждут кабанов в любом виде, лучше всего — неразделанных.
— Вы же понимаете, домашних свиней в анклаве нет, а колбасы любят все. Раньше дикие свиньи водились в окрестностях, но наши охотники их перестреляли. Везите, сколько сможете добыть! Ничем не утруждайтесь, только навредите — тут есть мастера: и опалят правильно, и разделают на полную переработку. Платить буду хорошо, особенно если вы пообещаете, что никому, кроме меня, дикой свинины не продадите.
Я великодушно пообещал. Эх, мне бы карабин…
Пристроив оленя, я решил продовольственного магазина не искать, а здесь же сбагрить и итальянское оливковое масло. Сам не ожидал, что мое предложение вызовет такой энтузиазм. А впрочем… Вес, господа, вес. Если его закидывать сюда через канал, то удовольствие это весьма дорогое.
Моника очень переживала. С одной стороны, ей хотелось сэкономить на олухе, с другой — не потерять перспективного поставщика. Так что, я думаю, в итоге заработал нормально. Оплату можно было взять кредами и фуелом. На вопрос о квотах Моника лишь всплеснула руками: «Что вы, это такая ценность, что смысла нет держать их для оплаты. Их очень редко продают».
Вот так и добываются знания.
За оленя я взял фуелы — пять штук, пятьдесят литров соляры. Нормально. Патроны для своих стволов я теперь добуду, если понадобится. А как же засветка? Впрочем, начкар-«Юг» маузер уже видел, это сейчас я его подальше упрятал. Дилемма.
Масло трансформировалось в креды и оказалось куда выгодней оленины, по двадцать четыре креда за бутылку. Взял черненькими «мастерками».
Расстались мы не просто лучшими друзьями, а деловыми партнерами.
Впрочем, с таверной я не прощался. Перед уходом Моника вручила мне три векселя на «бесплатку» — три раза плотно пообедать. Дорогая Моника, как же мне этого не хватало, ты бы только знала! Я и так бы отслюнявил креды за хороший обед, а раз такие преференции…
Ел я долго, никуда не торопясь. Картошка, тушеное мясо, квашеная капуста. И луковый суп с гренками. Хлеб в «Балтазаре» настолько хороший, что три буханки купил домой, да не кредами, а в настоящий кредит взял — мне открыли «линию». Чтобы не мелочиться.
После обеда с кайфом покурил под кофеек. Знаете, а тут европейцы не торопятся курево отменять!
С трудом выйдя из таверны, я плюхнулся на сиденье джипа и задумался: куда теперь? Извини, мой верный мул, но тебе пока никуда. Пешком пройдусь.
Так, что там? Пила, навесной замок, полотенце, зубные снасти, еще одну канистру надо бы, ох, как же много чего хочется. Вот и пройдусь, закуплюсь, погуляю до вечера. А вечерком расслаблюсь. Стоп, Федя, а тут за рулем пить можно? Это дело надо бы разъяснить — станется с них, упекут в околоток.
Пошли!
Ну, где ты, соблазнительная? Одинокий рейнджер Чак Норрис а-ля рюс начал свою охоту, у него лицензия на отстрел одной эмансипированной блондинки.
Кстати, и в аптеку зайти надо будет. Или где у них презервативы продаются?
