ГЛАВА 17
Все следующее утро, в последний день перед битвой, я был занят тем, что работал мотыгой наравне с другими. Тысячник Олот — ворчливый, крикливый и грубый старикан — тоже остервенело махал киркой в паре ярдов от меня, с каждым ударом выдавая в мир новую заковыристую фразу. Он «плел» ругательства даже более ловко, чем Тиф складывает свои смертоубийственные подарочки. Олот за последний нар ни разу не повторился, и я узнал множество новых словосочетаний, пожеланий и проклятий.
Работали мы на совесть, но толку от этого оказалось немного. Под слоем пепла и алого песка был бугристый вулканический камень. И он скорее тупил рабочие инструменты, чем поддавался им. Худо-бедно мы создали линию обороны для стрелков. Натаскали побольше булыжников, закопали в землю острые обсидиановые зубья, так как нормальных жердин поблизости днем с огнем было не сыскать — лес находился за много лиг от нас, и даже худосочные запасы дров уже давно были исчерпаны. Для растопки костров использовался сероватый камень, который принесли нириты из своих пещер. Он давал много тепла, но мало света.
Квелло, получивший в свое распоряжение сотню рубак, сомневался, что воздвигнутая нами преграда переживет удар кавалерии. Я с ним не согласился. Местность перед нами лежала неровная, складчатая, и набаторцы при всем желании не смогут взять хороший разгон. По застывшей лаве особо не поскачешь. Кавалерии, если только южане решатся ее использовать, придется несладко.
Чуть выше по склону расположили четыре катапульты, которые удалось сохранить во время отступления. С того места, где мы находились, открывался превосходный вид, и бить отсюда было просто великолепно. Как раз поверх голов нашей находящейся внизу линейной пехоты.
— Все эти приготовления — чушь, — тихо, чтобы никто не слышал, сказал мне Трехглазый, отбрасывая в сторону кирку, переводя дух и садясь на край ямы, которую мы безуспешно расширяли уже третий нар. — Стрелы, копья, мечи… против некромантов они так же бесполезны, как воевать против океана. Из нас сделают фарш, даже не вступая в ближний бой.
— Не время отчаиваться. — Тиф, обладающая очень чутким слухом, встряла в беседу. — Ты разве не знаешь, что все, у кого есть Дар страшно жадны? Особенно Проклятые. Никто не будет просто так тратить «искру», когда есть обычные солдаты.
— Ты веришь, что некроманты не вступят в бой?
— Я этого не говорил, — возразила она. — Будет тяжело, но не так, чтобы сразу лечь в эту ямку, накрыться плащом и помереть. К тому же с вами тоже есть те, у кого «искра».
— Не сомневаюсь в твоих способностях, Порк, но трое против сотен…
Проклятая рассмеялась:
— Оставь! Белых не больше десятка. Митифа знает, что ей здесь ничто не грозит. Остальных она отправила на помощь к своим дружкам. Там некроманты гораздо нужнее.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — с многозначительным видом сообщила она.
Я поплевал на руки и вновь взялся за мотыгу.
— Нэсс, твоя работоспособность меня просто изумляет, — улыбнулась Убийца Сориты.
— А меня — твоя лень.
— Не собираюсь брать в руки кирку.
— Тебе и не надо. С твоими возможностями все делается за пять минок. Мог бы и помочь, чтобы другие не горбатились и не теряли время.
Трехглазый посмотрел на нее с надеждой, но Тиф лишь презрительно фыркнула:
— А завтра я колдунов буду чем встречать? Лопатой? Или крепким словцом? «Искра» — штука не бесконечная.
— Согласен, — оживился Трехглазый, подтянув к себе кирку. — Каждый должен заниматься своим делом.
— Учись, Нэсс, — поддела меня Дочь Ночи. — Видишь, какой понимающий у тебя помощник.
Я смачно сплюнул ей под ноги. После того случая с Ходящей мы не слишком много общались.
Когда наступил полдень, прибежал Юми. Все наши встретили его, как героя, и вейя не переставая пищал о «собаках». Здесь он был как дома.
Мы наконец-то продолбили яму и завершили частокол из обсидиана. Выглядел он совершенно непривычно.
Пепел сегодня не валил, Громкопоющая решила устроить перерыв, чему все были несказанно рады. Ясное утро сменилось хмурым днем. Облака прижались к самой земле, цеплялись за вершины, накрывали склоны, ползли по ним, спускаясь в серо-красную бугристую долину. Стало еще холоднее, чем раньше.
— Сидим на огне, а дубняк такой, словно мы в землях северян посреди полярной ночи, — ворчал Квакушка, заворачиваясь в лошадиную попону.
— Погоди. Завтра будет жарко, — пообещал ему Квелло. — Йе-арре говорят, что Проклятая в полудневном переходе от нас.
Лучник в ответ лишь скривился и процедил сквозь зубы, что бы он сделал с Митифой, будь у него такая возможность.
— Эй, Нэсс! — окликнули меня, и я увидел, что сверху мне машет Лук.
Поднявшись, я пошел к нему, взбираясь на склон по извилистой тропинке.
— Здорово, — поприветствовал он. — Я шел мимо вашего лагеря, подумал, что тебе будет интересно узнать. Тут Гис.
— Да ну?! — Вот уж на встречу с кем я никак не рассчитывал. — Как он здесь оказался?!
— Через Клык Грома. Я толком не успел с ним поговорить. Заклинатель во-о-он там. А, лопни твоя жаба! Из-за облаков отсюда не видать. В общем, он воды попросил, а у меня с собой не было. Если тебе не сложно — отнеси ему, а? Он на левом склоне Сонного. Не ошибешься.
— Хорошо. Отнесу.
— Ладно… Удачи тебе завтра.
— Эй, постой! Что он там забыл?
— Спроси чего полегче.
Лук вприпрыжку поспешил вниз, а я поплелся через весь лагерь, вдоль укреплений, пока не миновал Мертвеца.
Из-под сапог то и дело сыпались маленькие камушки, тропка начала спускаться, запетляла между флейт Алистана, а потом вывела меня на склон Сонного. Из-под некоторых булыжников здесь сочился пар. Я остановился, на мгновение приложил ладонь к земле. Она была теплой.
Вновь начался подъем. Теперь приходилось идти мимо бугристых рыже-черных вулканических сталагмитов, возвышающихся надо мной на высоту двух-трех человеческих ростов. Из вершин многих валил серо-желтый дым с неприятным запахом.
Я шел через эту странную каменную рощу, стараясь дышать не слишком глубоко, и поглядывал по сторонам. Уже несколько минок приходилось брести в самом настоящем дымном облаке, перешагивая через каменные обломки.
Наконец я оставил сталагмиты за спиной, дошел до развилки и начал подумывать, что пора возвращаться. Здесь было много пара, земля казалась спекшейся, не росло даже самой жалкой колючки. Не знаю, какой Бездны сюда затащило Гиса, но бродить по Сонному, который, по моему мнению, вот-вот собирался проснуться, не стоило. Пожалуй, встречу с заклинателем придется отложить на следующий раз.
Внезапно поднялся ветер, и бурая стена из пара и дыма вокруг меня разбежалась в разные стороны, словно отара овец, увидавших волка. Моему взору открылась бесконечная, залитая солнечными лучами бугристая рыже-серая долина, наши укрепления вдоль отрогов разорванного Мертвеца, угрюмая Громкопоющая, озеро в форме молодой луны возле Молчуна, перегораживающее с запада подходы к нашим позициям. Отсюда оно казалось ядовито-зеленым, и, как я слышал, нириты строго-настрого запретили людям подходить к нему близко. Его испарения были смертельны, не говоря уже о воде, которая за несколько мгновений растворяла все, что в нее попадало.
Ярдах в двухстах от себя я увидел Гиса. Он ползал по земле на коленях. Направившись к нему, я перепрыгнул через неглубокую ямку, на дне которой бурлила грязь. Он услышал шаги, обернулся, встал, отряхнул штаны и, прищурившись, смотрел на меня.
Я поднял руку, приветствуя его. Улыбнулся.
Он вернул мне улыбку, но глаза заклинателя продолжали цепко меня ощупывать.
— Сожалею о том, что случилось с Лаэн, — первым делом сказал он и, заметив мой недоуменный взгляд, пояснил: — Лук утром рассказал.
Говорил он приветливо, но смотреть продолжал как-то странно. Его правая рука была опущена в старую дорожную сумку. И тут я понял, в чем дело.
— Успокойся. Я не одержимый.
— Не утверждаю, что это так. Однако с тобой явно не все в порядке.
Я пожал плечами:
— Знаю, но в этом нет угрозы.
Он поколебался, однако потом все же убрал руку с жезла.
— Поверю на слово. Это похоже… — Он нахмурился, пожевал губами. — Помнишь того паренька, что напал на тебя в деревне, где мы столкнулись со сдисцами?
— Да, но его ситуация была хуже, — ответил я. — Рад, что смог тебя вновь увидеть. В Альсгаре мы расстались в большой спешке.
Я вспомнил берег Устричного моря, лодку, мертвого ученика Гиса, разваленные бараки, обугленное тело убитого демона, наше бегство…
Заклинатель еще раз пронзил меня взглядом и теперь уже улыбнулся совершенно искренне:
— Взаимно.
— Не сладко пришлось в городе?
— Только в первые дни. Рован не смог продвинуться дальше внешней стены. А с Бичами Бездны я и другие заклинатели худо-бедно справились.
— Как тебе удалось выбраться?
— Как и многим другим, — отозвался Гис — Наш флот удерживал морские пути до середины осени и только потом, когда начались шторма, отступил в Лоска. Я смог проскользнуть с контрабандистами. Мать просила доставить письмо в Радужную долину. Но там я нашел только Проклятую.
— Ты видел Аленари? — удивился я.
Он посмотрел на меня чуть внимательнее, но ничего не спросил, хотя мог бы поинтересоваться, откуда мне известно, что там была Оспа.
— Да. Мельком. Я ее не интересовал, и меня отпустили на все четыре стороны. Надеюсь, Проклятая об этом пожалеет. — Он усмехнулся в густые усы. — Как ты меня нашел?
— Лук подсказал. Да, кстати. Вот. Держи. — Я отстегнул от пояса флягу с водой.
— Спасибо. — Он напился и протянул фляжку обратно.
Но я отказался:
— Оставь себе. Она может еще понадобиться. Смотрю, ты не собираешься спускаться в ближайшее время.
Заклинатель проследил за моим взглядом и кивнул:
— Предстоит много труда. Я, можно сказать, только начал.
Передо мной лежала часть грандиозного рисунка, выжженного на земле.
— Для чего это?
— Хочу уравнять наши шансы…
Мне не понравилась его улыбка.
— …но, боюсь, к началу битвы не успею. Так что извини… мне надо работать.
— Конечно. Еще увидимся.
— Спасибо за воду.
Я махнул рукой и поспешил вниз.
К вечеру погода прояснилась, даже немного потеплело. Йе-арре докладывали, что армия Митифы уже стоит на пороге и до нас ей всего четверть лиги. Многие опасались, что Проклятая атакует ночью. Но когда стемнело, прошел слух — передовые части набаторцев обустраивают лагерь возле Кошачьей седловины, на севере, у самого края долины.
Летуны не удержались и засыпали авангард врагов дротиками и стрелами, но тут же бросились прочь, так как некроманты и немногочисленные Сжегшие душу сделали небо опасным для полетов. На этой кратковременной стычке все и закончилось.
Спустилась ночь, и долина вспыхнула множеством огней. С каждым наром их становилось все больше и больше — прибывали новые отрады южан. Мы мрачно смотрели на мерцание костров, не ожидая от завтрашнего дня ничего хорошего. Неполных пятнадцать тысяч и три носителя «искры» против почти сорока тысяч и нескольких десятков некромантов, не считая Проклятой.
Я обсуждал с десятниками завтрашний бой, еще раз проработав метки, установленные перед нашими позициями. Распределил людей на отряды, стараясь поставить новичков с опытными ветеранами, и поцапался с двумя идиотами, задержавшими доставку стрел.
Когда я вернулся на свое место, то увидел, что Тиф роется в моей сумке.
— Что ищешь? — поинтересовался я.
— Наконечники, — не стала лгать она.
Я ничего не сказал, только усмехнулся. Шен отдал мне вчера еще один, но я держал их при себе.
— Так они есть? — Голос у нее был напряжен. — Потому что я не уверена, что «Гаситель Дара» нам поможет.
— Намереваешься завалить Митифу?
— Твоими руками. Если получится. У нас обязательно появится такой шанс. Я буду рядом с тобой. Шен и Рона — на другом фланге.
— Убить Митифу — дело хорошее. Только вряд ли она нам подвернется. Чудеса не случаются дважды, Тиа.
— Возможно. Но надо быть готовыми к этому.
Я неохотно кивнул:
— Буду.
— Как твоя суженая?
— Ого! Я уж думал, ты никогда не спросишь.
Она поджала губы:
— С твоей женой случилось то же, что и со мной. С тем лишь отличием, что она не спешит забивать тебя в самый дальний угол и жить сама.
— Наверное, она просто лучше, чем ты, — ровно ответил я и, достав «Гаситель Дара», стал вычищать им грязь из-под ногтей.
— Несколько последних дней я внимательно к тебе приглядывалась. — Тиа словно и не заметила моих слов. — «Искра» едва ощутима, но я ее вижу. Поверь, этот Дар я ни с каким другим не перепутаю. Он хорошо знаком мне, я не забуду его до конца своих дней.
Ее глаза сверкнули ненавистью, но Тиф тут же справилась с собой и продолжила как ни в чем не бывало:
— Не силься ее позвать. Это совершенно бесполезное занятие. Тебе никто не ответит.
— Откуда ты знаешь? — буркнул я, так как все мои призывы действительно оставались без ответа.
— Если не брать власть над телом и не использовать его, то ты очень ограничен в силах и средствах. Можно сказать, что не живешь и даже не существуешь. Находишься в подвешенном состоянии где-то там. В серой хмари, между сном, явью и смертью. Крайне неуютное место, на мой взгляд. Выныривание оттуда в реальность стоит зверских сил. А уж если использовать «искру», то потом и вовсе можно пропасть на несколько месяцев, а то и лет. Интересно, как это произошло? Почему она осталась жива? Лишилась тела, но не своей сути. И почему оказалась в твоем разуме?
— Благодаря чему ты залезла в тело Порка, а не отправилась в Бездну, в которой тебе самое место? — В данный момент меня не интересовали все эти «почему». Я был вполне удовлетворен тем, что Лаэн вновь у меня есть. А каким способом это произошло — мне все равно.
— Благодаря желанию жить, небольшому личному опыту и присутствию Целителя. Точнее, его магии. Судя по всему, в вашем случае второе и третье явно отсутствовало. К тому же, если ты не знаешь, вместилище для духа должно соответствовать некоторым требованиям. Только умственно отсталый или человек, уже имевший опыт соприкосновения со светлой и темной «искрой», является подходящим сосудом. Во всех других случаях тело будет разрушено. Ты не слишком похож на придурка и не являешься магом, да еще и с обеими сторонами Дара. Но вместе с тем она явно вполне способна существовать в тебе. Хотя я могу только предполагать, что с тобой будет, если она начнет применять Дар.
Я хмыкнул и посмотрел на долину.
— Ты очень спокоен. Тебе нравится такая жизнь?
— А у тебя есть альтернатива?
— Я бы предложила тебе подумать над тем, чтобы найти подходящее тело и обрести настоящую жену, а не призрака, появляющегося раз в год, говорящего пару слов и от бессилия впадающего в спячку. Так что прояви инициативу. Думаю, в твоих интересах уговорить Шена вспомнить, как это делается.
— Снова-здорово! Ты печешься только о своих интересах, Проклятая.
— Именно, убийца. Именно. Но это не значит, что мне неинтересно побеседовать с твоей женушкой. Мальчишка — последний из Целителей. Пока больше никого с таким Даром не предвидится. Так что давно пора его расшевелить.
— Ну если сможешь — сообщи мне. Я с радостью воспользуюсь.
Убийца Сориты тихо рассмеялась:
— Ожидаю от тебя того же самого. Завтра нас ждет тяжелый день. Думаю, ты должен кое-что узнать.
— Слушаю.
Она поколебалась, и по ее лицу я понял, что Тиф уже жалеет, что затеяла этот разговор.
— Я считаю, ты должен знать правду о своей жене.
— Тебе известно то, что неизвестно мне? — Я приподнял бровь.
— Да. Я считаю, что Лаэн — это Гинора.
Я с недоумением посмотрел на нее:
— Я слышал, что выбросы Грох-нер-Тохха могут быть опасны для здоровья. Но не настолько же. Что за чушь ты городишь?
— Я говорю то, что думаю! Твоя жена — это Гинора. Знает об этом она или нет — другой вопрос. Возможно, дух Лисички живет в ней скрытно. Но иначе все случившееся объяснить никак нельзя.
— Подробнее, пожалуйста. — Я продолжал сохранять спокойствие, все еще не слишком веря в ее домыслы, но в голове уже прозвенел тревожный звоночек.
— Начнем с самого очевидного. Я уже говорила тебе об этом после того, как ты рассказал мне историю, как выжила Рыжик. Вся эта сказка про обучение юной девочки шита белыми нитками. — Она шмыгнула носом и натянула ворот свитера повыше. — Я объясняла тебе — Гинора никогда не могла обучать женщин. Это было ее особенностью. Поверь, я знаю, о чем говорю. Все ее попытки обучить девчонок заканчивались неудачей. Она дрессировала исключительно мужчин. К примеру, Ретара. А здесь — бац, и ученица.
— Все бывает впервые.
— Нет. Это особенность «искры», которую нельзя сломать. А вот если бы дух Гиноры был в Лаэн, то учение бы пошло как по маслу. И скорее всего так и случилось. Их плетения отличаются друг от друга минимально. К тому же ты извини, но даже с помощью «Солнечного круга» Лаэн не смогла бы справиться с двумя Проклятыми. А вот у Гиноры такое бы получилось.
Я вздрогнул, так как внезапно вспомнил слова, сказанные Лаской на болоте: «Мной кто-то управлял, подсовывал плетения, говорил, что следует делать. Я слышала голос учительницы…»
— Что? — тут же подалась вперед Тиф.
— Оставленные болота. Ты что-нибудь о них знаешь? О том городе, что остался в самом сердце непролазных топей?
— Ты о Харгусе? Был такой. Гинора стерла его в порошок, а затем пришла сюда, в Брагун-Зан, и навела здесь шороху. Зан-на-кун потеряла множество своих сестер. И возможно, лишилась бы всех, если бы Лисичке не пришлось спешно выдвигаться к Пряным озерам, чтобы усилить армию Лея. Так что ты вспомнил?
— Лаэн говорила со мной на болотах. В развалинах. Сказала, что помнит это место, хотя здесь никогда не бывала.
— Память Гиноры. Та малость, что от нее осталась, — кивнула Проклятая.
— Думаешь, Лаэн знала? — Голос у меня стал хриплым, и захотелось срочно смочить горло.
— Честно? — Она посмотрела на огромную комету, бесконечно летящую по небу. — Без понятия. Мне кажется, она могла быть не в курсе. Хотя, если знала, вряд ли бы тебе сказала. Такое откровение может напугать и более смелого человека, чем ты.
— Чему ты улыбаешься?
Она покачала головой, но затем все же ответила:
— Когда погиб Ретар, Гинора была единственной, кто меня поддержал. И позже я жалела, что она погибла. В Сахаль-Нефуле длинные ночи, есть время подумать, и я много раз спрашивала себя — почему она, а не я, к примеру? Ведь отвлечь врага мог бы кто угодно. А я тогда не слишком хотела жить. Знаешь, какой ответ приходил мне в голову? Я просто не подумала, что можно предложить свою кандидатуру.
— Ты жалеешь об этом?
— Сейчас? По прошествии пяти веков? Нет. Не жалею. Хотя мне все еще не хватает Лисички. Именно поэтому я и улыбаюсь, лучник. Кажется, она догадалась, как можно сохранить себя. Пускай даже и в таком виде. Раньше она жила в Лаэн. Теперь живет в тебе. — Проклятая наклонилась ко мне вплотную, заглянула в глаза. — Если у тебя будет возможность, передай ей привет.
Я отклонился в сторону:
— Если только ты действительно права. Заклинатель не нашел в Ласке никаких признаков одержимости.
— Не думаю, что это можно назвать одержимостью. — Она отодвинулась от меня. — Вряд ли это так, когда часть чужого сознания становится твоим. Когда ты и кто-то другой становятся единой, неразделимой личностью. Вряд ли даже Магистр Алых способен в этом разобраться. Ну а чему улыбаешься ты?
— Когда я вспоминал плетение, чтобы вылечить Рону, его окончание мне подсказал голос Лаэн. С недосыпу я подумал, что мне показалось, но теперь… это ведь она спасла Ходящую.
Повисло молчание.
Долина продолжала мерцать кострами, в небе летела багровая комета, озаряя горные склоны мрачным светом, недалеко от жерла Громкопоющей мигало синее пульсирующее пламя — вход в жилища нирит и дворец Пепельной девы.
— Почему ты осталась, Проклятая? Почему сражаешься против своих?
— Я давно уже не считаю их своими, Нэсс. К тому же это Митифа. А у нас с ней очень старые счеты. И я намереваюсь попытаться с этим разобраться.
— Ты полна оптимизма.
— Почему бы нет? Будь тут Лей, и я уже подумывала бы, куда смыться. Сама судьба дарует мне шанс разобраться с Серой Мышкой. Сейчас преимущество на моей стороне. Она не знает, что я здесь.
— Корь сильнее тебя?
— Видимо, да, — с безразличием в голосе сказала она.
— Ты не боишься?
— Слишком поздно бояться, гийян. Мы смотрим в неизбежность. Остается лишь принять ее и сделать все, что в наших силах. Ладно, мне пора. — Тиф встала. — Шену и Роне предстоит последний урок перед завтрашней битвой. А ты выспись хорошенько.
Проклятая ушла, а я сидел и думал о том, что так и не успел поговорить с Целителем и узнать, может ли он помочь нам с Лаэн.
Солнце было багровым, трава оранжевой, земля алой, а пепел, сыпавшийся с пурпурного неба, золотым. Лаэн стояла рядом с флейтой Алистана, наблюдая закат. На ней было алое, похожее на змеиную кожу платье, а волосы рыжие-рыжие. Золотые крупинки пепла сверкали в них, словно алмазы, стоило Ласке немного повернуть голову.
Я окликнул ее, но она не услышала, словно нас разделяла тысяча лиг. Я шагнул к ней, но не приблизился ни на дюйм.
— Сейчас она для тебя недоступна, — сказал Гаррет.
— Ты знал, что она — Гинора?
— Хм… — Он задумчиво приложил палец к губам. — Это не так. Лаэн — это Лаэн. Твою жену нельзя назвать Гинорой. Она не знает, кто она и кем была раньше, если тебя беспокоит именно это. Хочу попросить об услуге.
— Слушаю.
— Не упускай из виду Митифу.
— Что?… Почему?
— Мне кажется, это неразумно. — Он пожал плечами. А затем пожелал: — Доброй ночи.
И солнце село, погрузив Брагун-Зан во мрак.
