7
Разбудил меня запах свежего кофе. Относительно свежего, поскольку он уже успел слегка остыть и пропитать своим ароматом дощатые стены каморки. А гадать о его происхождении смысла не было. Наверняка это позаботилась доброжелательная Саня. Ну или сторож проникся ко мне острой симпатией.
Леана не вернулась. И вряд ли появится.
Спал я, наверное, не слишком долго. За дверью все еще властвовала темнота, и никакого оживления в Галерее не наблюдалось.
Шея затекла, тело ломило, мстительно припоминая все недавние приключения и нынешнее пренебрежение. Но в голове заметно прояснилось. Нескольких часов на неудобном диванчике хватило, чтобы распустить тугой узел нервов и перевести дыхание. И даже… Опасаясь разочароваться, я привычно раскрыл ладонь, и щекотное пламя заплескалось в горсти. Бледное, словно растворенное водой молоко. И такое же теплое. Даже электрическая лампочка под потолком казалась ярче и горячее. Пламя свернулось лепестком, потянувшись вверх, и сразу же опало. Я машинально отряхнул пальцы.
Пугающая пустота внутри исчезла. Силы восстанавливались. Медленнее, чем хотелось бы, но и ущерб был нанесен немалый. Огненные мячики мне пока не метать, но свечку зажечь можно. Ну или кофе подогреть.
Воодушевленный мелкой победой, я подпрыгнул, разминаясь. Хрустнули ветхие половицы…
— Эй! — внятно и укоризненно произнесли сверху. — Не топочите, люди спят!
Присев от неожиданности, я опасливо покосился на низкий потолок. Там с кряхтеньем повернулся некто невидимый и надолго затих. Ну и пусть себе.
Брошенный мельком взгляд на зеркало вынудил вернуться и посмотреть внимательнее. Нет, это все-таки я… Только владельцу позволено так измять собственную физиономию.
Шевелюра всклокочена, глаза словно из зеленого бутылочного стекла отлили, на левой щеке отпечатался грубый пунцовый рубец… Я перевел взгляд на диван, тоже отразившийся в зеркале. Ну так и есть — поперек кожаной подушки ползет неряшливый шов. А ведь гнездо художников! Могли бы и штопать художественно…
Хорошо, хоть опухоль спала.
Машинально растирая щеку, я коснулся зеркала свободной рукой. Ну-ка, что там за новости?..
Отражение слегка поплыло. Неподвижное стекло холодило пальцы, но узор на нем отчетливо содрогался, как тонкая пластинка льда над проточной водой. Еще немного — и его окончательно снесет. Я слегка нажал, и преграда послушно поддалась, похрустывая и разбегаясь трещинами. А затем обрушилась с почти беззвучным звоном. В комнатке пронзительно запахло нашатырем.
Зеркала… Их великое множество вокруг. Миллионы отражающих поверхностей. Стекла, начищенные пуговицы, поверхность прудов, ледяные корочки на лужах, глаза встречных… Мы и сами не замечаем, как часто мир отражает нас и то, что мы делаем.
Стоит лишь задержать взгляд на мгновение, как темный водоворот проглатывает тебя и несет с бешеной скоростью к свету на другом конце.
Шарить вслепую мне не пришлось. Я искал знакомых.
…Моложавая женщина, по-видимому горничная, собирает разбросанные вещи в большой пакет, а ступающий за ней по пятам востроносый человек плетет сеть очищающих заклятий…
Это зеркало в Павильоне, в комнате, что временно была моей. Ноутбук исчез.
…Неподвижное лицо Луки, подбородок в оспинах гари. Губы едва шевелятся.
Вид снизу и сбоку. Изображение мелкое и искаженное — это часы на руке. Собеседник мелькнул на мгновение, когда Лука шевельнул кистью, но узнать его невозможно… Неважно. Жив, и ладно.
Любопытно, но пока ничего не понятно.
Я наскоро вычертил на пыльной поверхности зеркала косую «липучку» для голосов. Небрежно вышло, ну да на один раз хватит… Чистые линии мигом разлохматились, нахватавшись охвостьев реплик.
— …Вы не дали ему даже шанса оправдаться. Вы ничего не знаете, что случилось с ним и где он сейчас находится. И никто не способен доказать, что именно он совершил то, что вы ему приписываете!..
Это Корнил. Я обрадованно ухмыльнулся. Отражение на полированной поверхности едва разборчиво, но все равно можно видеть, как рассерженный Корнил нависает, наклоняясь к собеседникам. Их много…
Сверкнул чей-то перстень. Скорее по инерции, чем сознательно я поймал отражение в нем. Два человека в той же зале, что и Корнил. Но переговариваются едва слышно друг с другом;
— …семья Корнила слишком сильна стала, с тех пор как они подобрали этого метиса. Кое-кто считает, что за ними и их приемышем будущее. Старыми традициями пренебрегают. Если они докажут, что смесь магий возможна, — придет конец чистому искусству и смерть Черному Кругу…
Собеседник неторопливо согласно кивает. Грани камня дробят его изображение, но лицо кажется знакомым. Костистое, узкое, вытянутое к подбородку; черты нерезкие, но твердые; глаза светлые.
Вроде бы я его видел раньше.
— …Он должен сгинуть. А если он действительно обезумел, так это нам только на руку, и всего лишь нужно предоставить Трибуналу доказательства его безумия и пагубности подобной смеси сил…
— Я думаю…
— Одну минуту, если позволите… — Камень в перстне внезапно чернеет, зеркало изнутри заплетает крученой колючкой, и через стекло брызжут шипы.
Я едва успел увернуться.
Ничего себе… Я потрогал пальцем крошечные язвочки на зеркале. Кожу защипало. Но даже толком поразиться я не успел, потому что через пробоины в защите, словно вода через разрушающуюся плотину, хлынуло официальное и громогласное:
— …разыскивается Трой Стокол по подозрению в нарушении соглашения между сторонами. Трибунал готов ждать. Магу Трою Стоколу предоставляется время вернуться в Зал Трибунала и объявить о своей невиновности. И сделать это он должен до часа Полнолуния. В этом случае, согласно постулату о презумпции невиновности, Трой Стокол будет признан свободным от всех обвинений и Обвинению потребуется привести доказательства его вины. Если же Трой Стокол в указанный срок не предстанет перед Судом, его априори признают виновным и опасным для общества. Его лишат статуса мага до скончания веков. Если деятельность его за период условной вины будет сочтена опасной для жизни других людей, его лишат жизни досрочно…
И сразу же, без перехода:
— Внимание! Всем, кто слышит! Похищена Белая Королева! В похищении обвиняется Черно-Белый маг Трой Стокол. Свидетели заметили его в покоях Королевы накануне похищения. Данное сообщение идет только по магическим каналам и недоступно немагам. Однако Двусторонний Совет готов пойти на распространение информации во всех кругах, если возникнет необходимость…
Проклятое зеркало наконец отпустило. Я, задыхаясь, тяжело отвалился от него как пресытившийся вампир. В голове со звоном перекатывалось собственное имя. Еще никогда я не слышал его столь многократно повторенным за такой короткий срок…
Сказать, что я был ошарашен, это значит не сказать ничего.
Я сидел на полу, облизывая пересохшие губы и ощущая не столько испуг, сколько изумление вперемешку со злостью.
Какая Белая Королева?! Какое безумие! Какое обвинение?!
Тусклое зеркало на стене теперь сквозило как распахнутое в ночную зимнюю стужу окно, вызывая озноб и тревогу. Сам того не подозревая, я разрушил безопасную капсулу, в которую кто-то превратил Галерею. И теперь…
Мне послышался отдаленный лай собак.
Проклятие!
Я мигом оказался на ногах, подхватил куртку и, воюя на ходу с перекрутившимися рукавами, бросился вон из комнаты. Что-то растопыренное и металлическое, стоявшее возле стены снаружи, с грохотом обрушилось на пол и пару шагов волоклось за мной, уцепившись крюком за штанину. Я буквально чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, словно шерсть у кошки, которой к хвосту привязали консервную банку.
Вот только паники мне еще не хватало!
Прореженную занимавшимся рассветом темноту галерейных недр рассекла яркая полоска света.
— Что там? — донесся обеспокоенный голосок.
— Простите, — подавив в голосе даже намек на истерические нотки, отозвался я. — Я тут что-то уронил.
— Подозреваю, что это «Печальная птица», — произнесла Саня, прикрывая скрипнувшую дверь. — Ее регулярно цепляет кто-нибудь. К счастью, она железная и легко собирается. А ее автор необидчивый.
Мы сблизились, осторожно ступая в сероватой темноте. В этих краях ночи жидкие и белесые, и рассвет даже зимой наступает рано.
— Спасибо за кофе, — сказал я.
Лицо девушки было неразличимо, но я ощутил ее улыбку.
— Не за что. Уходите?
— Да, пора. Лена, видимо, не вернется.
— Может быть, она… — Саня не договорила, махнула рукой и закончила явно не так, как намеревалась: — Что ж, надеюсь, вам у нас понравилось. Поверьте мне на слово, днем здесь не менее интересно.
— Да и ночью тут нескучно, — с чувством пробормотал я.
На улице было светлее, чем в Галерее, и гораздо студенее. Дыхание заклубилось белым. Нос и щеки обжег явственный морозец. Траву и листву деревьев будто серебристой краской сбрызнули. В прозрачном, еще не наполненном смогом воздухе звуки разносились как в горном ущелье, отражаясь от стен домов. Над перекрестком мигал болезненно-желтым глазом светофор.
Над крышами в постепенно светлеющем небе мерцал истаявший до полупрозрачности растущий месяц. До часа Полнолуния осталось одиннадцать дней.
Часы на башне пробили пять. Звон увязал и гас в царящей тишине.
Где-то залаяла собака, и меня дернуло, будто током. Хотя это наверняка был самый обычный лохматый барбос, к настоящим Псам не имеющий ни малейшего отношения. Но рано или поздно я услышу другой лай.
Я двинулся через дорогу, невольно ускоряя шаг. Время стало самым ценным, что у меня имелось в наличии. И от того, как рационально я им распоряжусь, зависело, останусь ли я тем, кем являюсь, до наступления зимы. И увижу ли выставку рыжей девчонки по имени Саня.
В Галерее я наследил. Недостаточно сильно, чтобы сторожевые системы Белых подняли тревогу, но достаточно заметно, чтобы их Искалы рано или поздно нашли источник беспокойства. Вероятно, они уже идут сюда, — значит, следовало уносить ноги как можно дальше. Белые станут охотиться, но, пока я не начну колдовать, узнать меня немыслимо. А я попытаюсь не привлекать их внимания и уйти из Белой зоны. С Черными все проще и сложнее. Но об этом мне, скорее всего, думать не придется.
Автоматически подняв руку, я тормознул какое-то шальное предрассветное такси.
— До центра, — велел я водителю, и тот, не уточняя, стал разворачивать своего тяжелого железного коня.
В центре мне делать было нечего, но рвать свой след лучше всего таким способом. А в городе я ориентировался плохо.
В машине пахло хвоей. Под зеркалом вместе с освежителем покачивался амулет в виде уродливого колченогого конька. Раньше всадники вешали его на лошадиную сбрую, чтобы кони не спотыкались и не ломали ноги на ухабистых дорогах. А теперь вот водители пользуются. Чтобы шины не проколоть?
Наблюдая за мерным колебанием амулета, я пытался припомнить виденную мельком дорожную карту. Там размечались все действующие ныне Врата. Только через них можно попасть на верхний Архипелаг, расположенный вне пределов Белых и Черных. На одном из трех островов Архипелага находится Зал Трибунала.
Один раз я уже был там. И даже не подозревал, что когда-нибудь приложу максимум усилий, чтобы вернуться туда по доброй воле.
Запомнить дорожную карту могли немногие, и я, увы, не входил в их число. Карта отличалась сложностью и нестабильностью. Собственно, поэтому ее регулярно переиздавали, обновляя, большим тиражом. И каждое издание расходилось в считанные дни, несмотря на дороговизну.
В последний раз карту мне довелось увидеть на стене кабинета в Павильоне, где куратор изволил давать аудиенцию. В тот момент меня больше занимал предмет нашего разговора с господином Бложевым, чем дорожная карта, поэтому я лишь скользнул взглядом по полотну. Если не путаю, на территории Звенницы и ее окрестностей имелись лишь одни действующие Ворота, и находились они…
Вспомнив, я досадливо поморщился.
В центре города жизнь не признавала таких условностей, как смена дня и ночи. Магазины, рестораны, клубы лениво зевали створками дверей, поглощая и выпуская посетителей. Жизнь бурлила и шипела, изредка выщелкивая прочь не поспевающих за ритмом.
Плотная магическая сеть, шатром накинутая сразу на всю Центральную площадь и выстреливающие от нее улицы, подрагивала от возбуждения, лохматилась и вздувалась пузырями, пытаясь совладать с потоками стихийных сил. Сеть, похоже, ставили очень давно и с тех пор чистили редко. Узлы ее обросли, как кораллами, паразитами, жрущими дармовую энергию, а местами, в глухих углах и тупичках, сама сеть мутировала, превращаясь в ловушку для растяп. Там вяло копошились, путаясь в трех столбах, припозднившиеся гуляки или сладострастно занимались друг дружкой ничего не замечающие парочки.
Такси выплюнуло меня на тротуар и унеслось, взмахнув пушистым от морозца хвостом выхлопа.
Я поискал глазами местечко поукромней и выбрал проход между бутиками, где маскировалась под каменный гротик сувенирная лавка, закрытая на ночь. Оба соседних бутика накрывали такие мощные и самодовольные сторожевые купола, что в их сверкании можно было замаскировать даже среднего размера магический фонтан.
Укрывшись, я аккуратно прослушал сеть над центром, стараясь не вызвать даже малейших колебаний. Это было, в общем, несложно. Требовалось изрядное усилие и большой выброс энергии, чтобы колыхнуть эту махину. Я проявил, наверное, излишнюю осторожность.
Однако, обжегшись на василиске, стороной обходишь ужей…
Выбрав безопасный коридор в прорехах плетенки, я позвал. Ветер послушно лизнул щеки холодом и унес призыв. Почти сразу я получил отклик и, ухватив невидимую нить, обрадованно потянул к себе. Никто не покушался на капсулу с вещами?..
В то же мгновение мне показалось, что ниточка напряглась чуть сильнее, чем следовало. Я резко отряхнул ладони, разрывая контакт, и метнулся в зев ближайшего супермаркета. Големы на входе лязгнули золотыми доспехами вхолостую, не успев выговорить приветствие.
Я завернул в отдел сухих завтраков, где толклось на редкость много покупателей, придирчиво изучающих текст на упаковках. На туристов покупатели не походили. Не иначе это местная традиция аборигенов — скупать сухие завтраки еще до рассвета. Вдохновленный их примером, я немедленно замаскировался под аборигена, ухватив ближайшую коробку и отсутствующе уставившись на текст.
«Сухой завтрак «Золотые колечки» предназначен для здорового и полноценного питания взрослых и детей…»
Легкая заминка, возникшая при контакте, означала только одно — кто-то уже успел прицепить коготок к моему шарику. Легкий и практически невесомый. Я бы и не заметил его, если бы не потрясения предыдущих часов, обостривших паранойю до предела.
«…В состав «колечек» добавлен волшебный наполнитель от фирмы «Чудодей», придающий продукту золотое сверкание и искристость, а также…»
За коготком потянулась бы паутинка прямиком ко мне. Собственно, этого следовало ожидать. Но попробовать все равно стоило. Если мне не повезет с ближайшими Вратами, то придется искать другие, а для этого нужны деньги и документы. Жаль, что простейшее из возможных решений оказалось ловушкой.
«…Подарочное кольцо из золота фей в каждой упаковке будет радовать Вас или Ваших детей своей красотой целых десять дней. А по окончании срока кольцо превратится в купон. Собрав пятьдесят купонов, Вы сможете участвовать в розыгрыше уже настоящего кольца из золота гномов…»
Гм, соблазнительно. Особенно если учесть, что последняя моя трапеза состояла из не искрящегося золотом печенья и пары чашек кофе. Надо бы перекусить поплотнее.
Я алчно огляделся и застыл, таращась в зеркало над стеллажами.
В дверь супермаркета вошли двое. Высокая молодая женщина равнодушным жестом запечатала уста сразу обоих големов и отсекла старшего приказчика, сунувшегося было навстречу. Ее коллега даже не повернул головы. Вот любопытно, отстраненно подумал я, глядя на обомлевшего приказчика, обслуга вычисляет волшебников при исполнении сразу и безошибочно, даже не обладая зачатками магического дара. Простым внутренним чутьем. Кто-то из исследователей даже проводил работу по изучению этого феномена.
Напарник женщины — среднего роста крепыш — двинулся на второй этаж супермаркета, а она сама повернула в гастрономический отдел. Один из младших приказчиков в отдалении следовал за ней предупредительной тенью.
Я как можно небрежнее поставил коробку с завтраком на полку и с деланной неспешностью пошел вдоль стеллажей, повернувшись к магине спиной. Бежать глупо и опасно. Прошло слишком мало времени. По тревоге могли вызвать ближайшие патрули, чтобы обыскать окрестности. Вот они и ищут. Кого-нибудь.
От фальшивой небрежности походки у меня даже позвоночник свело.
Магиня нагоняла, целеустремленно двигаясь по соседнему ряду. Я не оглядывался, но чуял ее приближение. Спину пекло. Женщина тратила на каждого встречного покупателя пару секунд, небрежно пролистывая его, как книжку в библиотеке в поисках нужной. Иногда кто-нибудь задерживал ее внимание чуть дольше — и только. Считается, что распознать мага можно лишь в работе. Вот сейчас и проверим.
Мне в затылок словно вонзилось раскаленное шило. Я едва удержал вопль, конвульсивно дернувшись. Проклятый Пожиратель разрушил систему самозащиты, и для восстановления ее прошло еще слишком мало времени.
— Прошу прощения, — рассеянно пробормотала магиня мне в спину.
От удивления я оглянулся, но она уже шла мимо, не потратив на меня даже тех лишних секунд.
Магиня, вне всякого сомнения, прочитала во мне мага, как и чистильщики в электричке. Только мага мелкого. И поэтому извинилась за причиненные неудобства. Шило-щуп предназначалось для оценки уровня магической силы. Если бы оно наткнулось на щит или почуяло глубину, то магиня подняла бы тревогу. Но те, кто меня искал, похоже, еще не знали о произошедших изменениях. Пока не знали.
Я перевел дыхание, глядя, как магиня удаляется.
Пожилая женщина в длинном платье выпустила из рук сочно шмякнувшийся об пол пакет с творогом и даже не заметила этого. Пальцы ее скрючились, а лицо неприятно исказилось. Казалось, женщина внезапно почувствовала дурноту.
— Сударыня, вам нехорошо? — встревожился мужчина в клетчатой кепке, отворачиваясь от изобилия йогуртов.
Женщина засипела. Неразличимый простым зрением, бешеный черный огонь объял ее с ног до головы. В стороны, как иглы встревоженного дикобраза, полетели вместо искр мелкие черные вредоносные иголки.
Ведьма! Испугалась, почуяв магиню. Наверняка ей запрещено жить в Звеннице. Города с населением свыше тысячи зрителей по традиции закрыты для ведьм еще со времен Холодной Чумы.
Иголки вонзались в упаковки с молоком, превращая их содержимое в гнилую простоквашу. Крышки стаканчиков со сметаной и сливками вздувались и лопались на глазах. Бутылки с кефиром вспенились, как шампуни. Приказчик издалека заприметил неладное и издал негодующий возглас.
Я еще не успел опасно сблизиться с ведьмой, но стоящий в паре шагов от нее владелец клетчатой кепки вдруг замер. Он вряд ли почуял, как в него втыкаются десятки мелких иголок, но побелел, схватился за сердце и стал оседать на мраморный пол, пытаясь удержаться за тележку с продуктами. Тележка со звоном повалилась.
Это заставило-таки магиню переключить внимание.
— Не двигаться! — хлестнуло словно плетью.
И все застыли, даже ошалевший от ущерба приказчик.
Затем голос магини зазвучал негромко и мелодично, а от невнятно произнесенных ею слов воздух взялся стеклянной решеткой. Ведьма заверещала, когда вокруг нее сомкнулась невидимая скорлупа, обратившая черный огонь внутрь. Покупатели встрепенулись и принялись пугливо вертеть головами. Со второго этажа бежал напарник магини. А от дверей неуверенно потянулись охранники.
— Внимание! — Повелительность в голосе магини не допускала и тени сомнения, что ей могли бы не повиноваться. — Всем соблюдать спокойствие. Служба охраны успешно провела задержание опасного элемента.
Ее напарник сплел смиряющую петлю и набросил на жертву. Ведьма смолкла, захлебнувшись криком. Лицо ее отекло и стало неподвижным, только глаза продолжали яростно сверкать.
Оба мага сноровисто поволокли добычу к выходу.
Один из приказчиков склонился над мужчиной в клетчатой кепке, вызывая «скорую» по мобильнику. Другой мрачно озирал потраву на полках с молочным изобилием. В гастрономическом отделе супермаркета стали скапливаться любопытствующие.
В общем, ситуация складывалась наилучшим образом для незаметного исчезновения.
Ехать за город согласился только четвертый водитель из тех, кого все же удалось остановить. При этом пришлось выложить почти треть наличных денег. Впрочем, сожалеть о финансовых потерях неуместно. Главное — добраться до нужного места, а там уже деньги не потребуются.
Все дорогу я периодически задремывал и во сне смутно сокрушался об оставленных в супермаркете «Золотых колечках». Я так спешил удрать из города, что даже на еду не нашел времени. Вообще-то в детстве мне приходилось голодать по нескольку дней, но вспоминать былые навыки лишний раз не хотелось.
— Приехали, — сообщил водитель недовольно.
Он оказался субъектом мрачным и за всю дорогу не проронил ни звука. И за подобный комфорт даже не пришлось доплачивать.
— А где… — неопределенно начал я.
— Там, за деревьями, — угадал ход моих мыслей водитель.
И верно, за шеренгой деревьев просматривался отрезок боковой дороги и ограда.
Я выбрался наружу, зябко поеживаясь. Машина брезгливо фыркнула, круто развернулась на пустом шоссе и унеслась обратно к городу, оставив меня в компании со слегка покосившейся табличкой на повороте: «Частное владение. Въезд без приглашения воспрещен».
Снова дом на отшибе, кисло подумал я. Но был не совсем прав. С другой стороны шоссе, в долине, заросшей осинами и березами, маячила крыша еще одного особняка. Соседи у господина вице-губернатора имелись. Наверняка тоже какие-нибудь местные шишки.
То, что Врата находятся на территории загородного владения господина вице-губернатора, я запомнил случайно и удивился мимолетно. С вице-губернатором мне довелось столкнуться один раз в момент моего прибытия. По традиции Белые ставят в известность о появлении в зоне их влияния чужаков местное начальство, не имеющее отношения к магическим школам. И меня продемонстрировали мэру, губернатору, полицмейстеру и еще кое-каким чинам на приеме.
Человека более далекого от магии, чем вице-губернатор, мне встречать не доводилось. А в его загородном доме расположен важный магический объект. Он сам-то об этом знает?
…Воздух был насыщен магией как водяными парами перед дождем. Казалось, еще немного, и скопившееся напряжение выпадет в осадок шаровыми молниями или все вокруг заискрится. К тому же слегка пованивало падалью.
Опасности не ощущалось, но все равно было неспокойно.
Осмотревшись, я двинулся вдоль ограды, выполненной в нарочито деревенском стиле: вбитые в землю столбы удерживают небрежно отесанные поперечные бревна. Каждое такое потемневшее от времени бревно оплетал легкомысленный плющ, усыпанный ярко-желтыми цветами. Воздух над их раскрытыми чашечками отчетливо подрагивал.
Если приглядеться, то по периметру ограждения можно найти десяток-другой разлагающихся трупиков неосторожных птиц или белок. Вот откуда амбре. Издержки безопасности.
Ну что ж. Здесь мы не пойдем.
За деревьями проступал массивный силуэт дома, выдержанного все в том же крестьянском стиле. Эдакий трехголовый теремок. Во всех окнах свет, и ветер периодически доносит обрывки музыки, голоса и смех. Праздник у них там, что ли…
Что-то резко щелкнуло и негромко раскатисто бухнуло. Я втянул голову в плечи. А в светлеющих небесах над теремком распустился и завертелся огненный многоцветный зонтик. Сразу же снова громыхнуло, и следом вверх взвилась исполинская жар-птица.
Ах, вот отчего так несет волшбой. Они тут магические фейерверки запускают. Точно что-то празднуют. Тем лучше. При таком загрязненном фоне мелкое колдовство сойдет незамеченным. Надо только отыскать слабый участок.
Ночная изморозь на высоких, подсохших травах уже растаяла, и штаны до колен вымокли, пока я брел вдоль периметра усадьбы. В какой-то момент деревья расступились и позволили разглядеть губернаторский особняк во всей красе. Громоздкое сооружение со множеством пристроек. В окнах мельтешат силуэты. Перед парадным входом десяток-другой дорогих разномастных автомобилей.
Деревянная ограда вскоре сменилась глухой бетонной стеной высотой в два раза выше человеческого роста. Задворки вице-губернаторского дома припрятали от посторонних глаз. Не очень эстетично, зато надежно. По верху забора тянулись провода, — надо полагать, под напряжением. А деревья, что росли вдоль стены, старательно вырубили.
Я потрогал шершавую, холодную поверхность стены. Пальцы покалывало — стену грамотно заговорили. Попробовать излюбленную Белыми громовую трубу? Как раз они-то на шум и сбегутся, да и вся ограда может рухнуть. Камнеломку запустить? Нет, бетон она не ест…
Я задумался. Можно было еще побродить вдоль ограды, но вряд ли это что-нибудь даст. Я обойду все владение по кругу и вернусь к главным воротам. А там останется только постучать и напомнить вице-губернатору, если он дома, о старом знакомстве.
Погодите-ка… А где мой призрачный приятель?
Трава вокруг вмиг поседела, покрывшись изморозью.
«Здесь… здесь…»
От унылой интонации дрожь пробирает и зубы начинает ломить, словно ледяной воды хлебнул. Объяснить что-либо призраку еще труднее, чем послушной, но глупой дворняге. Но в конце концов я добился своего. На несколько секунд тень обозначилась резче и стала почти черной, так что даже можно было различить остроносый профиль бедолаги Ноилла. Затем тень стала бледнеть и впитываться в серый бетон, как разлитое масло. А сам бетон принялся светлеть и крошиться. Посыпался песок. Участок стены дряхлел на глазах.
— Достаточно, Ноилл.
Призрак не отозвался. Скорее всего, он исчерпал свой ресурс и растворился. На время, конечно. Так легко от призрака не отделаешься.
С наружной стороны участок бетонной стены выглядел достаточно старым, и, казалось, довольно малейшего толчка — и он рассыплется в прах. Трещины иссекли его как морщины слоновью шкуру. Но угадать, насколько глубоко проник призрак, отсюда было невозможно.
Я внятно, хотя и стуча зубами, заговорил руку усилителем и саданул стену кулаком. Взметнулась пыль, и каменная труха посыпалась под ноги. Приободрившись, я толкнул стену плечом и с глухим воплем вывалился с противоположной стороны. Преграда в конце оказалась прочнее, чем думалось, и приложился я крепко.
Потирая пострадавшее плечо и сплевывая пыль, огляделся. К счастью, здесь разрослись декоративные кустарники с мелкими красными ягодками, по замыслу дизайнера драпирующие бетонную неприглядность стены, поэтому мое появление прошло незамеченным. Если тут вообще было кому замечать…
От дома неслась смутная музыка и невнятные вопли. Похоже, вечеринка началась еще вчера и заканчиваться не собиралась. Вряд ли можно так упиться в столь ранний час.
Весь перемазанный красным ягодным соком и утыканный колючками, я выбрался из цепкого кустарника. Дорожка между деревьями, выложенная узорчатой плиткой, гостеприимно звала прямо к парадному входу, но пришлось проигнорировать ее приглашение и свернуть влево.
Если я правильно помню схему, здешние Врата привязаны к водной стихии. Значит, искать надо воду. Маловероятно, что имелся в виду водопровод.
Ветерок донес запах печеного мяса. Я судорожно сглотнул. В голову закралась шальная мысль: а что, если выдать себя за гостя? Сейчас все наверняка настолько пьяны, что не отличают своих от чужих. Да и вряд ли они вообще знают друг друга. Судя по количеству машин, вечеринка была шумной…
Потребовалось некоторое усилие, чтобы отогнать соблазн.
Снова громыхнуло, и над крышей особняка взмахнул иссиня-черными крыльями гигантский огнеглазый грифон. Надо полагать, тот, кто его запустил, уже был изрядно навеселе, поэтому грифон взлетел вверх ногами, что ничуть не помешало ему злобно шипеть на облака и сверкать пламенными очами.
Заглядевшись на грифона, я споткнулся, нырнул носом вперед. Чертыхнувшись, приземлился на руки и обнаружил сначала ботинки, торчащие из-под куста, а затем и владельца этих ботинок, безжизненно валявшегося под сенью колючих ветвей. На вид ему было лет пятнадцать. Рубашку бедолаги испятнали багровые кляксы. По щеке уныло полз замерзший жучок. И. выглядел лежащий как-то не очень свежо…
…Нет, все-таки живой. Вялая рука смахнула жучка со щеки, и лежащий шумно вздохнул, переворачиваясь на бок. Воздух наполнила вонь перегара и сладковатый аромат лиловых поганок.
Я отшатнулся. Бес их знает, что у них тут за развлечения для несовершеннолетних…
Дорожка кокетливо вильнула к просторной лужайке за особняком, окруженной мрачного вида, старыми, разлапистыми вербами. В центре лужайки вертикально стояли узкие замшелые валуны высотой в человеческий рост. Камни сторожили гладкое зеркало крошечного озерца-родника, взятого в оправу из разноцветной плитки.
Ага! Кажется, пришли.
Я остановился, присматриваясь. В целом все выглядело мирно и спокойно. Эдакий уголок отдохновения души. Даже вон пара скамеек установлена между камнями. Очевидно, это владелец дома постарался. Очень уж эти скамейки выпадали из общего настроения — зыбкого, мрачноватого, выжидающего.
И все время кажется, что за тобой наблюдают. Равнодушно, но внимательно. Камни эти настораживают. Вряд ли Белые оставили Врата без охраны. Вон тот валун, что справа, очень смахивает на искоса смотрящего пса. Да и сосед его… зевнул.
Я затаил дыхание.
Камень шевельнулся, разворачиваясь в большеголовую каменную собаку величиной с крупного пони. Клацнул зубами, заглатывая новый зевок. Лениво потянулся, осыпая со шкуры каменную крошку. Второй пес так же неспешно и по-кошачьи вытянул вперед поочередно обе лапы, рыхля землю когтями.
Вообще-то на собак эти угловатые, нескладные создания походили лишь отдаленно. Словно заготовки скульптора — наспех и грубо обтесанные куски мрамора, где форма скорее угадывается. Но двигались твари легко и бесшумно, несмотря на изрядный вес. И скорость, если верить справочникам по неестественной зоологии, развивали сумасшедшую. Бежать от них так же бессмысленно, как и сражаться с ними голыми руками.
У меня неприятно засосало под ложечкой. Отступать поздно, стражи уже заметили меня, но оставаться на месте, ожидая своей участи, было невыносимо.
Первый пес направился ко мне, не сводя пристального взгляда тусклых, едва обозначенных глаз. Зубы в приоткрытой каменной пасти с виду тупые, но человеческие кости они запросто дробят в щепки.
На каменных монстров, конечно, есть управа. И одолеть их не так уж и сложно. Приличному магу с полным резервом сил…
Не мне то есть.
Второй пес не спеша потянулся за своим собратом. Беззвучные, массивные, пахнущие стылым, влажным камнем. Шероховатые шкуры выщерблены непогодой. Врата твари стерегли, наверное, не одно столетие. Таких стражей делали веков пять-шесть назад.
Самое глупое, что сейчас можно сделать, это с фальшивым дружелюбием похлопать себя по бедру, нервно выдавив приторное: «Привет, собачки!»
— П-привет… — сказал я, кося глазом в поисках путей к отступлению.
Первый пес слегка наклонил голову, как настоящая собака. Выражение почти бесформенной морды не изменилось, пес скрежетнул челюстями… и вдруг вильнул хвостом. Второй сразу же отвернулся и двинулся обратно к своему месту в хороводе валунов.
Ну надо же! А настоящие собаки не ведутся на сладкую приветливость незнакомцев.
Переведя дыхание, я машинально похлопал оставшегося зверя по спине, обросшей ярко-зеленым мхом. Спина оказалась, как и положено, твердой, холодной и слегка скользкой.
— Хор-рошая зверюга… — севшим голосом выдавил я.
В наше время оживлением камня почти никто не занимается. Проще купить у Белых какого-нибудь полуэлектронного-полумагического голема, чем возиться со сложнейшими заклинаниями. Но отчего-то роботы при всей их полезности никогда не выглядят настолько живыми, самодостаточными и слегка загадочными.
Стражи потеряли ко мне всякий интерес. Я сделал несколько осторожных шагов к озеру — они даже не повернули морды. Уже смелее я миновал незримую линию, обозначенную кольцом камней, и остановился, вглядываясь в темную, тяжелую и гладкую, как шелк, воду. Потом окунул руку, убедившись, что вода ледяная и прозрачная, а дна все равно не различить. Похоже, здесь очень глубоко. Не лужица, а настоящий омут.
Присутствие волшбы почти не ощущалось. Так, слабый привкус. Наверное, Врата давно не использовались. Черное, мерцающее зеркало отражало мою сосредоточенную физиономию почти без искажений. Между плитками, укреплявшими берега, проросла трава и мелкие лиловые цветы. Ветер молчал, но цветы слегка покачивались, кивая венчиками.
От дома донесся пронзительный автомобильный сигнал. Скрипнула невидимая дверь. Кто-то резко и неприятно засмеялся. Зазвенело бьющееся стекло.
В кольце камней звуки усиливались стократ.
«…Так рада, что ты наконец приехала. Это пьяное стадо мне порядком обрыдло…» — внятно произнес девичий голос будто бы прямо за моим плечом. На самом деле говорили, похоже, возле парадного входа в особняк.
«…Пришлось заканчивать кое-какие дела…» — отозвалась вторая собеседница.
«…Не много потеряла…»
Голоса отсекло. Видимо, девушки вошли внутрь здания.
Я растер окоченевшую от холодной воды ладонь. Лезть в этот выстуженный родник не хотелось. Пусть мне и хорошо известно, что Врата размыкаются в долю мгновения и даже брызги не успеют упасть, как я окажусь в другой части мира.
Впрочем, раз Врата давно не использовались, их еще надо инициировать. Понятное дело, что лучшего Ключа, чем человеческая кровь, древние строители Врат не придумали. Надо полагать, тогда у них подобного расходного материала было навалом. А ныне живущим приходится жертвовать свои собственные ресурсы. И чем дольше Врата не действовали, тем больше необходимо крови. Парой капель не отделаешься. Подозреваю, что для пробуждения легендарных Мертвых Врат понадобится выжать себя досуха.
И ведь надо еще придумать, как добыть этот нужный ресурс, учитывая, что даже тупого перочинного ножа у меня с собой нет. Перекусывать вены зубами как-то не принято…
Порыскав вокруг, я отыскал стеклянный осколок, ополоснул его в воде и, морщась и чертыхаясь, черканул поперек ладони. Кисть тупо ожгло, и горсть довольно быстро стала заполняться алой жидкостью. Слишком глубоко порезал, не рассчитал остроты инструмента. Не подхватить бы какую-нибудь инфекцию…
Кровь уже побежала по запястью, пачкая рукав куртки. Я занес руку над водой. Горячие капли из горсти беззвучно упали в черное зеркало, рождая смутные быстрые вихри под неподвижной поверхностью. Пахнуло талой водой и металлом. Каменные стражи не отрываясь наблюдали за мной, и взгляд их был тяжел, как свинец.
Глубоко вздохнув, я шагнул прямо в центр родника.
…И со всего размаху будто врезался в глухую стену. В голове зазвенело от удара. В рот, нос и уши хлынула ледяная вода. Оглушенный и ошеломленный, я сразу же пошел на дно. И омут жадно сцапал добычу, утягивая еще глубже…
Глаза застила черная пелена. От царящего вокруг мрака и холода я мигом поддался паническому ужасу и отчаянно забил руками, желая выбраться любой ценой. И зря. Водоворот на дне озера был цепким и безжалостным. С таким нельзя сражаться…
Повинуясь то ли остаткам здравого смысла, то ли просто обессилев, я позволил течению утащить себя почти на самое дно, где в ледяной воде кружились острые льдинки, и, лишь когда хватка омута ослабла, рванул в сторону. Легкие жгло огнем. Руки и ноги сводило от холода и усталости. Я уже не надеялся выплыть, когда поверхность раскололась, взорвавшись немыслимым светом и теплом.
Из последних сил я вцепился в клочья прибрежной травы.
— Вот псих, — произнесли отчетливо и как-то брезгливо.
После непроглядной озерной тьмы мир наверху ослеплял яркостью, поэтому я не сразу различил силуэты двух девушек, стоящих поодаль, возле камней. Одна, чуть повыше, в вечернем открытом платье и в наброшенном поверх него плаще. Другая в обычной курточке и брюках.
— …Помочь, — сказала одна из девушек, та, что в штанах, делая шаг в мою сторону.
— Оставь, сам вылезет, — отозвалась вторая раздраженно. Голос у нее был редкой мелодичности. — Ведь предупреждали же всех, что вода здесь опасна!
Я в изнеможении выкарабкался на берег, пытаясь совладать с дрожью и кашлем. Левую руку дергало, словно током, и по пальцам вновь потекла кровь.
Девушки все-таки приблизились.
— Ну так и есть, — презрительно проговорила обладательница мелодичного голоса. — Опять все в крови. Очередной самоубийца — какая пошлость… Как же они меня достали!
В силу понятных обстоятельств меня не слишком занимала болтовня этих барышень до сего момента, но не взглянуть на столь самоуверенную девицу даже сейчас было невозможно. Я поднял глаза, намереваясь разразиться не слишком светской тирадой, да так и замер…
Да, пожалуй, она имела право быть столь самонадеянной.
Никого столь совершенного мне прежде встречать не доводилось. Большие темные глаза словно горели на изящно округленном лице. От каждого взмаха длинных ресниц замирало сердце. Темные волнистые волосы, струясь по плечам, стекали до пояса. Жемчужная кожа светилась в глубоком вырезе платья.
Принцесса из сказки. Восхитительная фарфоровая статуэтка. Во взгляде такая же неприкрытая фарфоровая скука.
— Неправда это все, — раскрыв розовые, мягко очерченные губы, обронила устало она.
— Что именно? — с усилием уточнил я.
— Нет в этом пруду никакого волшебства. А самоубийцы не возвращаются. А если бы и возвращались, то подобные уроды мне все равно неинтересны.
Да, очарование сохраняется, пока девушка молчит.
— Не помню, как тебя зовут, хотя лицо мне знакомо, — с проблеском некоторого любопытства добавила принцесса. — Кажется, ты приехал с Максом? Жаль, что ты не придумал ничего поумнее, у тебя был бы шанс. Ты, в общем, ничего.
— У вас есть аптечка? — хмуро осведомился я, поднимаясь на ноги. Вода ручьями побежала в траву. И сразу стало зябко.
— Вам нужен врач, чтобы наложить швы. Повязки будет недостаточно, — посоветовала вторая девушка, стоявшая возле принцессы и до этого терявшаяся в блеске своей спутницы.
Как ни странно, но теперь уже мне померещилось нечто смутно знакомое в этой девушке. Привлекательная: светло-русые волосы до плеч, синие глаза, разве что рот слегка великоват, зато улыбка, наверное, приятная… Ничего особенного. При этом стоило лишь отвести взгляд, как хотелось посмотреть снова.
— Если желаете, я могу проводить вас до лечебницы. Это быстрее, чем ждать «скорую», — предложила девушка серьезно.
— Берешь его под свою опеку? — усмехнулась принцесса несколько уязвленно.
— Человеку надо помочь, — чуть укоризненно пояснила ее подруга.
— Спасибо, девушки, вы очень любезны, — стуча зубами от холода, проговорил я, — но лечебница — это излишне. А вот если у вас найдется перевязочный пакет, то я буду вам очень признателен…
Как мог сосредоточился, пытаясь не обращать внимания на пронизывающую до костей стынь, и согнал крохи внутреннего тепла в поврежденную кисть. Самоисцеляющая магия не требует больших усилий, если речь не идет о чем-то серьезном. Даже совсем не обладающий даром человек способен при известной степени концентрации заживить небольшой порез в считанные минуты. Но очень сложно сосредоточиться, когда от озноба лязгаешь зубами.
Однако сработало. Кровь, бежавшая струйкой, стала вязкой и медленно сворачивалась в черные сгустки. Порез посветлел, слегка сошелся, и ладонь перестало дергать. Правда, на это ушел почти весь мой уже накопленный магический резерв. Рана-то оказалась непустячной.
— О! — наконец-то заинтересовалась принцесса. И даже приблизилась. — Так ты — маг? Кто бы мог подумать!
Ну что ни реплика — то оскорбление…
— Перевязочный пакет есть в аптечке в моей машине, и, наверное, в доме что-нибудь найдется, — добавила вторая девушка совершенно нейтральным тоном. Ее лечебные фокусы не впечатлили.
— Если вы сочтете возможным со мной поделиться… — отозвался я.
Принцесса фыркнула, запахиваясь в плащ.
— Простите, как вас зовут? — спросил я, когда перевязочный пакет был извлечен из серебристо-белого «единорога» и использован в соответствии с инструкцией к применению.
— Ксения Торжич. — Девушка забросила аптечку обратно в салон автомобиля.
— Мы не могли раньше где-нибудь встречаться? — стараясь не морщиться от набившей оскомину банальности, спросил я.
— Практически наверняка, если вы регулярно посещаете здешние празднества. Аврора моя близкая подруга, — суховато ответила Ксения, помогая закрепить повязку.
Авророй, надо полагать, звали принцессу, которая с недовольным видом поджидала на ступенях дома. Подразумевалось, что мы с ней знакомы. А мое имя Ксению не заинтересовало. Увы.
— Все, — сказала она, как мне показалось, нетерпеливо, — теперь смерть от кровопотери вам не грозит.
— Да, благодарю за своевременную помощь. Я ваш должник.
— Бинт и чудо-пластырь стоят пару монет в любой аптеке. Купите мне новый комплект, и разочтемся, — произнесла она рассеянно. — И сделайте одолжение, не ныряйте в неположенных местах…
Она легким движением пальцев заложила прядь волос за ухо. Жест вроде случайный и одновременно знакомый. Где-то мы уже виделись, но определенно не в доме ее подруги. От Ксении исходил едва ощутимый аромат, который я поначалу принял за духи. Но на самом деле это был просто привкус магии.
Вот отчего мой исцеляющий трюк не удивил ее. Она сама умела такое. Наверное. Судя по оттенку магии, девушка еще латентна. Ну или дар ее был невелик.
— …Тем более что здешний родник мертв уже пару лет, — договорила она.
— Мертв? — озадаченно переспросил я. Могла она знать о Вратах или имела в виду нечто другое?
— Его заговорили от тех безумцев, что сигали в воду каждые месяц-два ради Авроры.
— Зачем?
— Зачем заговорили? Утомительно, знаете ли, извлекать утопленников.
— Зачем сигали?
— По той же причине, что и вы.
— Честно говоря, я там оказался случайно. Оступился, порезался… То есть наоборот.
Ксения наконец-то посмотрела прямо на меня. Во взгляде ее читалось отчетливое недоверие вперемешку со снисхождением. А глаза у нее оказались поразительно синего цвета. У зрачков с насыщенным оттенком, как в глубине морской впадины.
— Ну в таком случае вам, конечно, неизвестно, что у Воды-в-камнях сложилась репутация волшебного источника, — с легкой насмешкой сообщила Ксения. — Окунувшись в него, можно обрести неотразимое обаяние, перед которым не устоит любая девушка. Даже такая неприступная, как Аврора… Подозреваю, что всю эту небылицу выдумала сама Аврора, чтобы посмеяться. Ну а потом история прижилась. Тем более что источник и впрямь со странностями… — Она не договорила, неопределенно взмахнув рукой.
Из дома донесся взрыв смеха и всплеск незнакомой рваной музыки.
— Эй, вы там скоро? — нетерпеливо осведомилась только что упомянутая любительница странных розыгрышей, кутавшаяся в плащ на ступенях. — Идемте, здесь холодно!
— Нет, прости, Рора, мне действительно уже пора, — сожалеюще отозвалась Ксения. — Я только заехала поздравить и передать подарок. Поговорим позже…
— Вечно ты куда-то несешься, — с неудовольствием заметила Аврора. — Всегда бросаешь меня в компании всяких нудных… или мокрых, — закончила она, смерив меня сумрачным взглядом.
Девушка явно намеревалась добавить еще что-нибудь столь же приятное, но тут по подъездной дорожке прошуршала шинами дорогущая бежевая «сколопендра» и остановилась перпендикулярно острому носу «единорога», самоуверенно загородив выезд. Из машины суетливо выскочил водитель и, обежав вокруг, распахнул дверцу. Из салона после значительной паузы появилась высокая светловолосая женщина неопределенного возраста. Из тех, кто до самой смерти собирается выглядеть молодо любой ценой. И умереть, сохраняя на лице все то же презрительное выражение.
— Доброе утро, Ксения, рада тебя видеть, — с несколько лицемерной приветливостью проговорила женщина, после того как все окружающее было удостоено ее надменного взгляда.
Меня она не то чтобы сознательно игнорировала. Скорее просто не заметила. Такое умение присуще определенному кругу людей и отрабатывается за век-другой особого воспитания. Никакой магии, но значительно эффективнее иных заклинаний невидимости.
— Дорогая, я сегодня встретила твоего отца, — с холодноватой любезностью говорила между тем дама, обращаясь к Ксении, — на нем просто лица нет… Что-нибудь случилось? — с некоторой надеждой осведомилась она.
— Все хорошо, спасибо, — с той же ледяной вежливостью отозвалась Ксения.
— Ну в таком случае мы будем рады видеть вас на приеме по случаю именин Авроры. — И, не дожидаясь ответа, дама направилась к стоящей на ступенях Авроре.
— Мама, — с неудовольствием произнесла Аврора, — мы же договорились…
— С днем рождения, дорогая, — пренебрегая недовольством дочери, сказала женщина. — Я ненадолго. Хотела сообщить, что все готово и мы ждем тебя к двум часам. В конце концов, этот прием был затеян в твою честь и… — Голос ее стал тише.
Я вдруг заметил, что Ксения смотрит на мать своей подруги с острой неприязнью. Слишком внимательно и слишком изучающе. Если бы взгляды и впрямь могли материализовываться в стальные иглы, то надменная дама оказалась бы пришпиленной к дверям особняка намертво.
— …Ты не можешь проигнорировать, это дурной тон… благотворительность… репутация твоего отца и нашего дома… — Тон доносящихся реплик постепенно повышался.
Ксения перехватила мой взгляд и состроила ироничную гримаску:
— Жизнь принцессы полна тягот и невзгод, вы не находите?
Я нейтрально отмолчался.
— Ну а мне пора. — Ксения оценивающе посмотрела на стоявший поперек выезда автомобиль, словно прикидывая, сможет ли «единорог» протаранить его. — Приятно было познакомиться.
— Взаимно.
— …Сборище надутых индюков! — звонко неслось со ступеней.
— …Обычная твоя компания разгильдяев и шалопаев, — только что не металлом бряцало в ответ. — Вроде того вымокшего, что торчит сейчас прямо здесь…
Ну вот, подумал я несколько уязвленно. И мамаша туда же. Что за семья?
Ксения едва заметно улыбнулась, открывая дверцу своей машины. У нее действительно оказалась очень приятная улыбка.
А дальше произошло нечто неожиданное.
— …Между прочим, маг! — Произнесенное Авророй слово будто зацепилось и повисло в воздухе.
— В самом деле? — отчетливо переспросила женщина и впервые с момента своего появления обернулась, чтобы оделить своим холодным вниманием мою скромную персону. Даже зябко стало, даром что одежда не просохла. — О! В таком случае это меняет дело, дорогая. Ты должна нас познакомить. — Последняя реплика произносилась настолько иным тоном, что, вне всякого сомнения, дама знала, что я ее услышу.
Слово «маг» обладает прямо-таки волшебным воздействием на членов этой семьи. Впрочем, такое случается чаще, чем хотелось бы, и в иных компаниях.
Ксения, которая плюхнулась было на сиденье своей машины и намеревалась прикрыть дверцу, вдруг предупредила мрачно:
— Сейчас она возьмет вас в оборот. Не поддавайтесь…
Что она имеет в виду, я не успел уточнить, потому что уверенно спускающаяся со ступеней вице-губернаторша внезапно судорожно вздохнула, уставясь на нас, заметно побледнела, оступилась, но немедленно выпрямилась, отстраняя жестом бросившихся на помощь.
— Нет-нет, все хорошо… Я просто… споткнулась… — невнятно проговорила она прыгающими губами. — Как… как это… Как я могла не узнать вас, господин Стокол? — наконец-то совладала она с голосом, делая еще один шаг ко мне и протягивая унизанную перстнями руку.
Я невольно шагнул навстречу, опасаясь, что она снова пошатнется.
— Мы встречались?
— В ратуше. На приеме по случаю вашего приезда в наш город. Я супруга Дашела Глова, Ризальда Глов. — Худощавое лицо вице-губернаторши постепенно обретало краски, хотя в расширенных глазах все еще плескался ничем вроде не мотивированный ужас. — Вы ведь помните?
— Да, конечно, — солгал я, не зная, как реагировать на эту сцену.
Мне все-таки следовало быть внимательнее на том приеме и лучше запоминать лица. Бес его знает, что им там про меня наговорили. И это при том еще, что бедной женщине наверняка пока неизвестно, что я превратился в объект охоты, приравненный по опасности к бешеному зверю.
— Я так сожалею, мне следовало сразу узнать вас…
— Ну что вы, — пробормотал я, стараясь высвободить свою кисть из ее мертвой хватки. Проклятые перстни жестко впились в пальцы.
— Ты что-то путаешь, мама! — вмешалась Аврора, нахмурившись. — Это просто один из друзей Макса. Только вот имя его я снова забыла… Как же там… — Она пощелкала пальцами, возведя очи горе.
— Откуда тебе знать, дорогая, — произнесла вице-губернаторша нервно. — Ты же не встречалась ранее с господином Стоколом.
Это уж точно. Аврору я бы запомнил. Такие, как она, неспособны померкнуть в толпе.
— Что значит… — начала было возмущенно принцесса.
— Помолчи, дорогая, — с нажимом велела ей мать. Черты заостренного к подбородку лица снова затвердели в привычной надменной маске. Губы изогнулись в несколько натянутой улыбке, пытающейся походить на приветливую: — Отчего же ты не пригласила в дом гостя?
— Оттого, что с него течет, — раздраженно огрызнулась Аврора.
— Да, кстати, — наконец-то выпуская мои пальцы, всполошилась Ризальда Глов, — что с вами случилось, господин Стокол? Вы промокли…
— Он пытался утопиться в нашем омуте, — все еще сердито пояснила Аврора. Выглядела она заметно сбитой с толку.
— Ах какая неприятность, — как-то преувеличенно театрально всплеснула вице-губернаторша руками, — вам необходимо обсушиться!
— Не беспокойтесь… — И мне удалось втиснуть короткую реплику.
— Нет-нет, я не могу вас отпустить в таком виде. В нашей семье испокон веков чтят законы гостеприимства. Пойдемте… ах нет, не сюда, там сейчас слишком суетно от гостей Авроры. Думаю, дом для гостей подойдет больше. Там очень уютно. Я сразу же велю развести огонь и принести чашку горячего глинтвейна… Мой супруг никогда не простит мне, если я позволю вам уйти!
А почему, собственно, и нет? Тем более что меня порядком знобило и чашка горячего вина пришлась бы весьма кстати. Всего лишь полчасика…
И я позволил вице-губернаторше увлечь меня в сторону треугольной деревянной крыши с декоративным узорчатым коньком, маячившей среди деревьев справа от большого дома. Надо полагать, это и был дом для гостей. Недоумевающая Аврора последовала за нами — губы поджаты, в глазах растерянность, закована в лед. Перехватив ее взгляд, я невольно задумался. Было в нем что-то неправильное. Вроде бы и удивлена, и раздосадована, но при этом словно знает, что будет дальше, заранее.
— Конечно же вы примете приглашение на прием в честь дня рождения моей дочери, — между тем говорила госпожа Глов несколько звенящим от напряжения голосом. — Ей исполнилось девятнадцать, это столь восхитительный возраст для девушки, но и столь же ответственный для ее родителей. Вы понимаете, друзья, свобода…
Что она несет, подумал я оторопело.
Аврора сощурила глаза, но смотрела прямо перед собой, хотя уголки ее рта нехорошо дрогнули. Кажется, даже сама вице-губернаторша уловила странность в происходящем.
— Простите, — сказала она тише. — Я слегка взволнована. Это такая неожиданность увидеть вас среди друзей моей дочери. Видите ли, маги для нашей семьи играют роль особую. Вы позволите, я расскажу?.. — Я только успел моргнуть. — Прапрапрадед моего мужа был известным алхимиком. Звали его Гасан Глов. Именно он заложил основу благосостояния нашей семьи и положения в обществе. И он столько сделал для города, что сам король Лювах Третий вручил ему орден Золотой Химеры… Такая честь иметь в роду волшебника! — заметила вице-губернаторша с придыханием.
Ну не знаю. Большинство тех, кто имеет в роду магов, относится к этому гораздо спокойнее. Это все равно что иметь предка-космонавта или талантливого художника. С одной стороны, почетно, но, с другой стороны, лично тебе от этого никакой практической пользы. Ты ведь можешь не переносить высоту или вообще не уметь рисовать.
— Вот здесь вам будет удобно, — меняя тему, пообещала Ризальда Глов, указывая на вполне привлекательный с виду бревенчатый домик, притаившийся в тени полуоблетевших ясеней. — Ах, я не спросила, один ли вы? Аврора что-то говорила про Макса…
— Я ошиблась, — неожиданно резко вмешалась Аврора. — Я определенно перепутала.
Мать рассеянно взглянула на нее, выгнув тонкие губы в холодной улыбке.
— Я говорила это тебе с самого начала, дорогая.
Выложенная разноцветными плитками дорожка, схожая с пестрым вышитым ковриком, нырнула под начищенные добела деревянные ступени крыльца. Поперек дорожки лежал жгут охранного заклятия — мощного, плетеного, окольцовывающего дом по периметру. Не то что вор, не всякий маг пройдет.
— Надеюсь, вам понравится здесь… — сказала вице-губернаторша, пересекая защитную линию.
— Не сомневаюсь, — отозвался я вежливо. Нельзя не заметить и не ответить на старания женщины произвести приятное впечатление. Хотя о причинах подобной целеустремленности остается только догадываться. Вряд ли тут дело только в дедушке-алхимике и семейных традициях.
Внезапно лица госпожи Глов и Авроры напряглись, а легкий звук за моей спиной распался на быстрые шаги и сбившееся дыхание.
— …Я передумала, — проговорила запыхавшаяся Ксения, подбегая. — Я согласна подвезти тебя.
— Куда? — с недоумением спросил я.
— Туда, куда ты просил тебя отвезти, — встретив мой взгляд, настойчиво сказала она. — Ты же спешил.
— Да, — медленно согласился я, глядя, как тревожно дышат зрачки в ее глазах. На скулах девушки таяли алые пятна — то ли от спешки, то ли от волнения.
— Что ты такое говоришь, Ксения? — скрипуче осведомилась вице-губернаторша.
Все посмотрели на нее.
— Я очень сожалею, — как можно искреннее сказал я, обращаясь к вице-губернаторше, — но, боюсь, не смогу воспользоваться вашим гостеприимством. Может быть, в следующий раз…
— Что вы такое говорите? — Лицо женщины странно исказилось, словно она пыталась удержать рвущееся наружу бешенство. — Вы же только что…
— Я попросил Ксению подбросить меня до города, но поначалу она отказалась…
— А теперь согласна! — звонко добавила Ксения, демонстративно взяв меня за локоть.
— Ксения, тебе вовсе незачем задерживаться, — стеклянным голосом сообщила Ризальда Глов. — Я предоставлю в распоряжение господина Стокола своего водителя…
Теперь уже на сухих скулах вице-губернаторши проступали багровые неровные пятна. И страх вперемешку со злостью затопил расширенные глаза. Сразу стало отчетливо видно, что женщина совсем не молода.
Аврора, стоявшая на крыльце, болезненно морщилась, но не вмешивалась.
— Благодарю вас, — твердо сказал я, отступая на шаг, — это крайне любезно с вашей стороны, но не хотелось бы вас затруднять. Ксения довезет меня… Было очень приятно с вами познакомиться.
Напряжение, источника которого я лично пока не понимал, наэлектризовало воздух, и только что молнии не проскакивали. Краем глаза я заметил, что среди деревьев замаячила одна или две темные фигуры обслуги, внимательно наблюдавшие за происходящим. А вышеупомянутый водитель госпожи Ризальды заступил дорожку позади нас.
— Идем же, — почти беззвучно, но агрессивно прошипела Ксения.
— Что ж, — одновременно с ней заговорила вице-губернаторша, — тогда не смею вас задерживать. Надеюсь увидеть вас на приеме… — Она вновь протянула руку.
— Непременно, — чистосердечно соврал я, чувствуя, как ледяные камни и металл перстней буквально впиваются в мои пальцы. Один из них углом или выступом рассек кожу, когда я высвободил ладонь.
Госпожа Ризальда Глов откровенно улыбнулась, удовлетворенная мелкой местью. В ее глазах все еще отчетливо читалось бешенство и разочарование, но на лице уже не осталось и следа бушевавших пару минут назад эмоций. Под вновь поднятой непроницаемой маской надменной вежливости уже не различить было истинных чувств.
Водитель молча уступил нам путь.
Не знаю, чего я ждал, но никто не помешал выехать «единорогу» Ксении. Никто даже не запротестовал, когда его украшенный стилизованным рогом капот смял декоративные заросли сиреневых роз при попытке объехать «сколопендру» вице-губернаторши. Брать препятствие на таран Ксения не рискнула, хотя, судя по выражению лица, именно это ей хотелось сделать больше всего.
Выруливая на шоссе, «единорог» брызнул гравием из-под колес, разве что огонь не высек, словно норовистый скакун — подковами, и беззвучно понесся по плотному дорожному покрытию — ровно, легко, стремительно. Как и положено породистой зверюге.
Никто за нами не гнался.
Она бы отлично смотрелась верхом на настоящем единороге, подумал я, искоса поглядывая на тонкий абрис профиля Ксении, на закушенные сердито губы, на встрепанные ветром шелковистые волосы.
Обе ее руки на руле, но кажется, что машина, как умный конь, не требует поводьев.
— Ну и что это было? — осведомился я, нарушая воцарившуюся тишину и неловко ерзая. Мокро.
— Что? — неохотно отозвалась Ксения, продолжая смотреть прямо перед собой. Если ее и заботила чистота салона, то внешне это никак не проявлялось.
— Я бы сказал, что это смахивает на похищение.
— Ты добровольно сел в мою машину.
— Куда мы, собственно, едем?
— В город. Ты же хотел в город.
— Не помню, чтобы мы говорили на эту тему.
— Значит, я прочитала это в твоих выразительных глазах.
— Потрясен твоей проницательностью… — хмыкнул я. — А что еще ты прочитала?
— То, что ты простодушен, как теленок. И не замечаешь очевидного.
— Гм, не стану спорить. Очень может быть, что ты и права, — вынужден был признать я. — Что там было, в этом доме? Дракон, которого Ризальда Глов кормит незваными гостями?
Ксения недовольно покосилась. Синева глаз отливала фиалкой.
— Как ты догадался? — холодно спросила она.
Я вздохнул.
— Поехали обратно. Там мне обещали чашку глинтвейна, пусть даже в компании огнедышащего дракона. А в твоей компании я получаю одни колкости.
Она неопределенно повела бровью и внезапно сообщила:
— Если у тебя там осталась машина, то не советую за ней возвращаться.
— Ничего у меня там не осталось, кроме душевного равновесия, — мрачно отозвался я, изучая кровоточащую ссадину на пальце, причиненную перстнем Ризальды Глов. Ранка назойливо ныла.
— Если ты не из друзей или поклонников Авроры, что же понесло тебя в источник в такое время? — полюбопытствовала Ксения.
— Шел мимо, решил искупаться по случаю, — хмуро буркнул я, выуживая из знакомой аптечки остатки чудо-пластыря и прикидывая, как бы половчее его приспособить на царапину. Если она не желает объясняться, отчего я должен отвечать на ее вопросы?
Снова воцарилось хрупкое молчание. «Единорог» шуршал шинами, самодовольно пожирая расстояние. Подобный классический автомобиль стоит бешеных денег. Штучная работа. И собран без применения волшебства. А значит, абсолютно незаметен для маг-радаров на дорогах. Попросить владелицу одолжить его на время, что ли?..
— Ладно, — неожиданно сказала Ксения, вновь задумчиво покусывая губы. — Может, и впрямь стоит рассказать. Вернешься назад, если решишь, что я сумасшедшая…
— Ты полагаешь, что у меня есть еще какие-то сомнения на этот счет?
Она лишь дернула плечом:
— Тебе имя Гасан Глов о чем-нибудь говорит?
Я напрягся, припоминая:
— Только то, что рассказала эта странная женщина. А что?
— Значит, история не твой любимый предмет…
— Погоди-ка… — Что-то забрезжило в памяти. Совсем недавнее. — Кажется, я навестил его могилу ненароком буквально вчера.
— Общался с призраком?
— Н-нет.
— Жаль. Он поведал бы о своей многотрудной жизни. Говорят, Гасан Глов был единственным, кому удалось изъять магическую сущность из одного человека и передать другому. Он сам стал из алхимиков магом именно таким образом.
— Это невозможно!
Ксения не стала спорить.
— По другой версии, он с самого начала был магом, просто не осознавал этого, а потом ловко пользовался сложившейся ситуацией. Так или иначе, обретение силы стало для семьи Глов навязчивой идеей.
— Угу. То-то мне показалось, что у них к магам трепетное отношение. Но как это связано с…
— Полтора десятка лет назад в домике для гостей повесился заночевавший там человек. Шесть лет назад там нашли еще одного гостя, совершенно обезумевшего. Он вилкой пытался вытянуть свои мозги через ухо.
— Ну… — несколько ошалело пробормотал я. — Это печально. Наверное, им не пришлась по вкусу внутренняя отделка дома. Надеюсь, хозяева с тех пор позаботились о косметическом ремонте.
— Оба эти человека были магами.
— Многие из магов нестабильны психически.
— Два года назад в этом проклятом домике заночевали трое студентов, наших с Авророй однокурсников. Тогда тоже праздновали Аврорин день рождения. Наутро выяснилось, что один из ребят пропал бесследно.
— А остальные?
— Двое других были настолько пьяны, что ничего не помнили. И они не были магами. Магом был только исчезнувший.
— А полиция?
— Что — полиция? Тело ведь не нашли? Полиция каждый раз проводила расследование и ничего, достойного внимания, не находила. В конце концов, это же дом вице-губернатора!
— Мало ли что могло прийти в голову загулявшему студенту.
— Яргрин был спокойным и рассудительным человеком. Он и ночевать-то туда отправился, чтобы присмотреть за теми двоими, что напились… И еще он был моим другом, — с горечью закончила Ксения, глядя прямо перед собой.
— Если речь шла о магах, то отчего Белые не заинтересовались происходящим?
— А чем интересоваться? Кто-то обезумел, кто-то исчез… Ты сам сказал, психика магов нестабильна и поведение их не всегда предсказуемо. Да и затевать собственное расследование в доме вице-губернатора — это усложнять отношения со светской властью. Те и так считают, что маги во все вмешиваются.
— Ладно. А при чем тут я? Ночевать я там не собирался.
Она неопределенно пожала плечами, ничего не ответив. Глаза прятались в тени густых ресниц, и выражение их угадать было трудно. Но напряжение читалось в линии заострившихся скул и жестко сомкнутых губах. Костяшки пальцев, лежащих на руле, побелели.
— Ты знаешь что-то еще… — медленно проговорил я, поглаживая болезненно дергающую под пластырем ссадину на пальце. Она досаждала мне даже больше, чем рана на ладони.
Боль вызвала из памяти картинку-вспышку:…худощавая кисть, унизанная массивными и дорогостоящими перстнями. Камень одного из них на среднем пальце блеснул тускло и зло, как змеиный глаз…
Я ведь уже видел его раньше, только тогда плохо воспринимал окружающее. Да и сверкнул он там значительно ярче, отразив жадные огоньки черных свечей. То-то его владелица впала в такое изумление и ужас, встретив меня снова уже во дворе собственного дома. Проклятие!
— Я знаю только, что в Аврориной семье к магам какое-то болезненное отношение. Кроме алхимика Глова, в их роду не появилось ни одного волшебника, и это задевает их больше чем что бы то ни было.
— Дело ведь не только в болезненном отношении. Есть что-то еще, о чем ты не хочешь говорить или думать. Потому что Аврора твоя подруга? — с нарастающим раздражением проговорил я.
— Аврора, несмотря на все свои выходки, замечательный человек, — бросила Ксения сердито.
— Который топит своих поклонников в омуте?
— Никто их не заставляет. Нужно иметь голову на плечах.
— Это ты о себе?
Она повернула ко мне изменившееся лицо. Глаза потемнели от гнева.
— Ты ведь ничего не знаешь, как ты можешь делать выводы? — В ее голосе зазвенел металл.
— Ты-то знаешь. И молчишь, — угрюмо парировал я.
— Ничего я не знаю, — огрызнулась Ксения.
— В таком случае зачем вытащила меня оттуда? И дальше ты до конца жизни собираешься дежурить возле их ворот, отлавливая магов? А если твоя подруга наконец заметит, что ты сама волшебница?
— Я… — Она прищурилась, негодующе глядя на меня. «Единорог» словно и не заметил, что поводья ослабли и рассерженная всадница не обращает никакого внимания на дорогу.
— Это вообще не твое дело, ясно?
— Еще как мое! — воскликнул я в сердцах. — Да они упыри, эти твои знакомые. Вот пойду и прямо сейчас заявлю на твою подружку и ее чинное семейство! Где тут у вас… — Я осекся.
Ксения покосилась с брезгливой ухмылкой. Как недавно Аврора.
— Вот прямо так и заявишь?
— Сама пойдешь и все расскажешь.
— Непременно, — ледяным тоном согласилась Ксения. — Тебя сейчас высажу и сразу же побегу.
«Единорог» мгновенно затормозил, встав как вкопанный, и тут же легко сорвался с места, рассерженно мигнув задними огнями, как только я покинул его салон.
Молодец, сумрачно подумал я, наблюдая, как серебристо-белый зверь бесшумно уносится прочь, словно призрак. Мало того что нахамил ей, испачкал машину и извел весь запас пластыря, так еще и поблагодарить не удосужился за то, что она, похоже, спасла твою шкуру…
Пронизывающий до костей ветер уносил остатки злости, оставляя только остывающий пепел сожаления. Какое у меня было право упрекать ее? Это мне точно известно, что мать ее подруги присутствовала на пиршестве Пожирателя, а что Ксения могла знать? Быть уверенной настолько, чтобы пойти и сдать семью своей подруги властям… А насколько вообще велика должна быть уверенность в собственной правоте, чтобы пойти на такое?
Лязгая зубами от озноба, я осмотрелся. Машины по шоссе сновали весьма активно в обе стороны. Вдоль дороги между деревьями маячили постройки. Пригородная зона, надо полагать. Какой-нибудь поселок или городок, примыкающий к Звеннице. Мы вроде бы выезжали в этом направлении на зачистку дряхлой фермы…
Ну и каков ваш план на сегодня, милорд? Кого еще хотите осчастливить своим визитом? Запасного варианта действий я как-то не позаботился предусмотреть. Но и стоять на одном месте слишком холодно.
Прикинув расстояние, я сошел с дороги, решив сократить путь и пройти через лесок. В Звенницу возвращаться мне определенно было незачем, а отсюда, куда ни поверни, наткнешься на какое-нибудь селение.
Идти пришлось дальше, чем я рассчитывал. Движение помогало согреться, но минут через десять я уже не слышал ничего, кроме костяного стука собственных зубов. Да вдобавок поцарапанный палец ныл капризно и зло. Поэтому задержался ненадолго, чтобы высушить одежду. На это ушли остатки внутреннего резерва, а в ботинках все равно хлюпало. Раздраженный и исходящий паром, словно чайник на огне, я двинулся дальше в выбранном направлении.
Простейшие действия сжирали запас магических сил до отказа, и восстанавливаться я просто не успевал. Словно каждый раз заново расковыривал едва поджившую рану. Магическая сила как деньги — чем ее больше, тем быстрее нарастают проценты. А если вычерпать до дна, то и прибыль невелика.
Шагая через кочки и корни, я пытался прикинуть свое будущее, стараясь не слишком увлекаться темными красками. Все равно выходило безрадостно…
Зависит ли оптимизм от характеристик магического резерва? Я чихнул, споткнулся и решил не отвлекаться на умозрительные размышления. Лучше вернуться к насущному.
Врата в доме вице-губернатора запечатаны намертво, вне всякого сомнения. Оттого и каменные стражи безразличны к гостям. Мне еще повезло, что привязаны они к водной стихии. Из огня выбираться было бы сложнее. Судя по словам Ксении, замкнули Врата уже давно. Вскрыть их я в нынешнем состоянии все равно не смогу, так что этот вариант даже не будем рассматривать. А где еще есть Врата в пределах Белых, мне неизвестно. Да и пока я доберусь до них, Белые наверняка поставят стражу…
Идти к Черным? Или попробовать вернуться домой? И то и другое непросто. Необходимо пересечь шахматное поле, чтобы пешка превратилась в ферзя…
