12
Наступающее утро продернуло мятый, черный занавес ночи золотой нитью и постепенно заткало пространство над горизонтом бронзовыми, розовыми, зелеными разводами, разрежая темное полотно вкраплениями синего и, наконец, голубого…
День обещал быть ясным. Но холодным.
Я оцепенел, дожидаясь рассвета на камнях. И если не покрылся инеем, как пожухшая трава вокруг, так только потому, что развел костерок, сейчас уже превратившийся в тусклые угли, да еще периодически совершал экскурсии по окрестностям, надеясь отыскать лаз, нору, подземные врата… Поиски в темноте едва не закончились вывихом, и на этом я их бросил. Здесь что-то было, но спрятали это «что-то» на совесть.
Схему Янжера неудавшаяся жертва грабителей, зато состоявшийся вор оставил мне, поэтому я, прикупив провизии, решил ночью же покинуть Набрег на попутке и уехать к месту сбора. Если у меня и есть шанс вернуть утраченное, то только здесь. Хотя пацан мог найти и другого проводника.
В любом случае оставаться в Набреге нельзя. Город стал похож на разворошенный муравейник, после того что я натворил. Они не поленились даже накрыть его белоплетом, ухлопав массу энергии и обесточив одну из электростанций, отчего часть города погрузилась во мрак. Но попутная легковушка уже набрала скорость, уносясь прочь, и светящаяся плеть упала далеко позади нее.
Ехать пришлось на окраину, до поселка Кузницы. За поселком на холме располагался приметный валун. Все это было изображено на схеме Янжера. Однако ночью не так легко в незнакомой местности найти холм с валуном.
Зато с холма открывался отменный вид на спящий Набрег, на тускло мерцающую ленту реки Бережной, на почти пустынное по случаю рассветного времени шоссе. Наблюдать удобно, но холм, как и низины вокруг, заросли рощицами и перелесками, и было легко пропустить нечто творящееся буквально в нескольких шагах ниже по склону.
Так оно и вышло. Точный момент, когда я обзавелся компанией, остался неопределенным. Просто повернувшись, я обнаружил сидящих на рюкзаках чуть в стороне мужчину и женщину средних лет. Они негромко переговаривались, склонив головы друг к другу, и проявлять любезность в общении с кем бы то ни было не собирались.
Когда солнце показало миру четверть своего лика, появился отчаянно зевающий и розовый от тепла Янжер. Видимо, добирался, до точки сбора на машине.
— Ага, — стукнув зубами после очередного зевка, констатировал он. — Еще не все. Почему всегда кто-нибудь опаздывает?
Он энергично похлопал себя по плечам и приблизился ко мне:
— Ну как там моя премия?
— Вот сейчас придет приятель и принесет, — отозвался я хмуро.
— Эт хорошо, — кивнул Янжер. — Без платы я никого не веду. В долг тоже не верю. А идти следом, если ты чего такое задумал, не советую. Это даже опаснее, чем…
Я его не дослушал. Теперь, когда солнце поднялось, казавшиеся непроницаемыми древесные заросли заметно посветлели и проредились. Так что издалека заметить невысокую худощавую фигурку, шагающую по тропе вверх, не составило труда.
Я сорвался с места и двинулся наперерез.
— Какая приятная встреча…
Пацан, смотревший под ноги, вздернул голову и качнулся назад, явно намереваясь дать деру. Я быстро сцапал его за ворот. Испуг вперемешку с досадой плеснулся в распахнувшихся глазах и сразу же сменился показным равнодушием.
— Чего? — отозвался он, кривясь. — Чего надо?
— Не хочешь сказать спасибо своему спасителю?
— Какому спасителю? Че надо? Я тебя впервые вижу…
— Слушай, ты… — тихо, сквозь зубы выдохнул я. — Мне вчера едва не проломили голову. Это, знаешь ли, плохо сказывается на нервах.
Он попытался закрыться. Попытка вышла слабенькая, на уровне деревенского колдуна. Но, во всяком случае, парень действительно обладал некими навыками Белой защиты.
— И не пытайся, — зловеще велел я. — И тебя, и твой щит вскрою как консервную банку.
— Чего ты ко мне привязался?! — с фальшивым надрывом возопил он. Кажется, сам понял, что вышло неубедительно, и встряхнулся, набычившись. — Ну? Чего хочешь?
— Простой человеческой благодарности. Знакомо?
— А я не звал тебя на помощь, — огрызнулся пацан, выворачиваясь из моего захвата. — Пусти! Никуда я не побегу… Ну ладно, спасибо, что помог. Или хочешь письменно?
— Видишь ли, в понятие «благодарность» не входит грабеж напарника. Я хочу, чтобы ты отдал мне украденное.
— Чего? Я ничего не крал! — вскрикнул он. Даже мне на мгновение возмущение в его голосе показалось убедительным.
— Змейка, — вкрадчиво напомнил я. — Металлический браслет в виде змейки. Я хочу его обратно. Он мне дорог как память…
— Не видел я никаких змей. На кой мне твои побрякушки?
Он осклабился на редкость самоуверенно.
— Хочешь обыскать, извращенец? Ну давай! — И нелепо задрал куртку вместе со свитером, обнажив впалый, тощий живот.
Непрошеные зрители возле камней повернули головы в нашу сторону. Янжер сказан что-то негромко, и все рассмеялись.
А ведь неприятное это дело — обижать маленьких. Пусть даже действия этого гаденыша едва не стоили мне нервного срыва. Да и не такой уж он маленький был, если честно. И лишь на голову ниже. Но все равно мерзко…
Я с размаху прижал его к древесному стволу и наклонился к самому лицу:
— Вот что… У меня не так много времени, чтобы добиваться правды. Я точно знаю, что ты взял браслет. И я вытащу его из тебя вместе с печенью, если понадобится. Мне давно уже не до шуток…
Глаза его неопределенно темные, какого-то фиолетового, как спелая черная смородина, оттенка, стали круглыми и напуганными. Вряд ли причиной тому были мои слова, но что-то встревожило его, и он забился под руками как рыбешка в сетях.
— Пусти! Слышишь, пусти! Да отпусти же ты меня! — истерично рявкнул он, пытаясь отстраниться. — Нету у меня его! Нет! Я продал его! Мне деньги были нужны! А он сам в руки подвернулся, когда ты там… лежал… — почти беззвучно закончил он, отворачиваясь.
— А говоришь, что не крал… — с отвращением выдохнул я, отпуская его. — Сам, значит, в руки полез… Из застегнутого кармана…
— Пошел ты, — огрызнулся он.
— Кому ты его продал?
— Там… одному… Он хорошо заплатил. Я тебе… отдам…
Он принялся судорожно копаться в кармане, вытаскивая смятые бумажки.
— И все? — ужаснулся я. — За сколько ты его отдал? Сколько?! Ну ты кретин…
Впрочем, со вкусом огорчиться финансовыми потерями мне не дали.
— Эй, вы там! Двое! Хорош миловаться! — окликнули нас от камней. — Солнце уже высоко. Идете или нет?
Ситуация все равно была тупиковая. Выбивать остатки денег, которые это прохвост явно припас, не было никакого желания. К тому же имело смысл позволить ему перейти на другую сторону, где его легче будет отыскать и вернуть долги. А заодно с его помощью найти того, кому он продал браслет.
— Что? — ухмыльнулся паренек, похоже прочитавший все на моем лице. — Грешно благородным героям забижать маленьких? Будешь еще бить или займешься делом?
Испуг схлынул с него как с выдры вода — быстро и бесследно. Он отскочил в сторону, нахохлился и зашагал прежней тропой, словно ничего и не было. Даже не оборачиваясь.
Я ругнулся и двинулся следом.
— Принесли? — нетерпеливо осведомился Янжер. — Давайте веселее, господа. Вас люди ждут…
Пошептавшись с парнишкой, а затем со мной, он крепко задумался, помялся, пытаясь сделать нечеловечески трудный выбор (предположение, что несовершеннолетний наглец оставил себе львиную долю суммы, оправдывалось буквально на глазах), и наконец провозгласил:
— Ладно, оба пойдете… Эй, все сюда. Сейчас начнется самое интересное.
Пока мы выясняли отношения, к молчаливой паре с рюкзаками присоединился невзрачного вида мужчина с чертами лица словно стертыми ластиком и в такой неприметной одежде, что стоило отвернуться, как его облик мгновенно выпадал из памяти. Не всякому заклинанию личины такое под силу, но никаких чар на этом человеке не было и в помине. Зато на плече он нес весьма приметный мешок, в котором что-то непрерывно и сложно шевелилось. Будто там сидела гигантская многоножка, которой не терпелось вырваться на волю.
Теперь нас стало пятеро.
— Значит, так, — произнес Янжер. — Мы пойдем быстро и, если все будет нормально, доберемся часа за три…
— Почему так долго? — недовольно осведомился обладатель беспокойного мешка. — Здесь напрямик под руслом от силы час ходу.
— Вот и идите напрямик под руслом, — огрызнулся Янжер. — И закончите свой век в какой-нибудь кипящей яме. Или в петле подземного грызла. А то прям там для вас шоссе проложено… Чтобы безопасно пройти, придется попетлять. А еще придется идти молча и не отвлекаясь на изучение пейзажей. Доступно говорю? Тут среди вас есть маги, я чувствую, так вот вам особое распоряжение — никаких действий, никакой волшбы, ни Черной, ни Белой. Там нельзя предсказать, чем обернется любое, даже простенькое заклинание. Фон такой, что достаточно искры — и все взлетит. К тому же там стоят блокираторы магии. Подземелье строили в незапамятные времена, и уже тогда никому не хотелось, чтобы какой-нибудь колдунишка влез под город и взорвал его снизу. Сейчас система, конечно, не в лучшей форме и поэтому вместо блокировки может и убить нарушителя… Ну вы меня поняли? А теперь мне нужны ваши имена… Да не истинные, не дергайтесь. Просто мне как-то нужно будет к вам обращаться там…
Женщину звали Дина. Ее мужа — Стаслав. Мужика с мешком — Ладвиг. Пацана — Сэм.
Подхватив свои котомки, мы гуськом спустились вслед за проводником по склону холма. Солнце к этому моменту уже поднялось над горизонтом, насытило пространство щедрым сиянием, и теперь любой желающий мог без труда различить путников на холме. Но, кажется, проводника это ничуть не беспокоило.
— А почему нельзя было идти ночью? — негромко спросила Дина. Ее спутник бессознательно горбился, словно пытаясь скрыть лицо.
— Под землей без разницы — день снаружи или ночь, — отозвался Янжер. — А ход открыть можно только на закате или с рассветом… Пересмена, так сказать… — непонятно пояснил он. — Автоматика… Ближний ход как раз с утра. Но если кто против, пусть дожидается вечера. Я сюда еще приду.
Велев остановиться, он отошел чуть в сторону и принялся колдовать. Это было до такой степени забавно, что я, позабыв разом обо всех своих неприятностях, стал глазеть, как этот фокусник наводит тень на плетень, выдавая абракадабру за заклинания, а нелепые взмахи руками — за магические пассы… Я так подозреваю, что это он не сам придумал. Уж больно сосредоточенно выглядел Янжер, изо всех сил силясь изобразить кистью загадочный знак, не вывихнув при этом пальцы. Скорее всего, кто-то заморочил бедняге голову, чтобы он считал, что именно таким образом можно разомкнуть заветный проход…
И я даже догадываюсь — кто такой шутник.
Вчера я проходил мимо этого места, но ничего не ощутил. Так что вряд ли ход на самом деле зачарован. Ну разве что защищен мелкими иллюзиями. И вероятно, открывается он не по воле колдуна-самоучки, а по желанию тех, кто сидит там, внутри.
Земля посыпалась с легким шорохом, и в склоне разверзлось жутковатого вида отверстие, формой напоминавшее полумесяц. Из щели вынырнул карлик.
Дина вскрикнула от неожиданности. Карлик ощерился на нее и зашипел, с явным удовольствием наблюдая за испугом женщины.
— Вот пакость, — констатировал Ладвиг раздраженно. — А я думал, их всех перебили…
Теперь карлик ощерился на него, демонстрируя двойной ряд острых, как иглы, зубов.
— Ты зубы-то не скаль, — сварливо скомандовал Ладвиг. — Нашел кого пугать. Нежить…
Я вообще-то тоже считал, что подземников на свете не осталось, потому что их истреблением с одинаковой охотой занимались все кому не лень. Начиная с тех, кто однажды выпустил эту заразу в свет, и их противников, и заканчивая теми, кто вообще знать ничего не знал о давних войнах, но при виде этих тварей испытывал рефлекторное желание вытравить нечисть.
Следом за подземником появилась приземистая, да к тому же сгорбленная фигура человека, рост которого тоже едва ли превышал половину стандартного среднего. Человек был чудовищно массивен, большеголов, плечист, длиннорук и коротконог, но при этом до странности пропорционален.
— Ты смотри, какой тут заповедник! — восхищенно крякнул Ладвиг. — Кто бы мог подумать! Эй! Любезный! Крысеныша не продашь? — И он ловко пнул проскользнувшего мимо карлика, который издал негодующий визг.
Приземистый человек недобро осмотрел собравшихся, щуря подслеповатые глаза, и о чем-то негромко переговорил с суетливо кивающим Янжером. Затем он вперевалку подошел к заметно напрягшейся Дине, взял ее за рукав парки и смачно плюнул на него… Дина шарахнулась, брезгливо перекосившись. Стаслав зарычал и шагнул было к обидчику, но его остановил встревоженный возглас Янжера:
— Не надо резких движений. Так положено!
— Что — положено? Захаркать одежду моей жены?
— Он должен вас пометить. Иначе внизу не пройти…
— Фу! — выдохнула с омерзением Дина.
Стоявшего возле нее Сэма заметно передернуло.
Скучающий житель подземелий дождался, пока все угомонятся, и размеренно, словно приказчик в конторе, ставящий печати, принялся помечать оставшихся. Плюнул, деловито растер…
— Скажите спасибо, что мочиться не стал, — засмеялся Ладвиг, единственный из всех явно развлекавшийся происходящим. — А то у некоторых есть и такие традиции…
— Теперь пошли… — буркнул Янжер.
Инстинктивно стараясь держать руки в испачканных рукавах подальше, мы принялись нырять в щель один за другим.
Когда-то, судя по всему, здесь был аварийный люк для выхода на поверхность. Или просто запасный ход. Сейчас он не открывался полностью, но изнутри стали очевидны его немалые размеры и металлическая изнанка.
А еще внутри оказалось не так уж и темно. Мы, лязгая ботинками о металл, спускались по железной лесенке, пока не оказались в просторной камере, где на стенах тускло горели слабенькие лампы, освещая облицованные желтоватой плиткой стены и свисающие потрепанные провода.
— А я думал, тут будет… пещера, — несколько разочарованно пробормотал Сэм себе под нос.
— Что вы, юноша, — откликнулся Ладвиг. — Какие пещеры в этих местах? Здесь все ходы рукотворные, вырыты во времена Чужих войн… И рыли их, между прочим, вот эти вот большерукие господа… — Он слегка наклонился к Сэму и посоветовал: — Вы взгляните на их пальцы, у них ногти прочнее стали… Маг Гиргорус Ваятель вывел специальную породу людей, которые и грызли землю век за веком…
Приземистый обитатель подземелья развернулся всем телом и уставился на Ладвига. Теперь в полумраке он казался еще более крупным. Тяжелые веки почти закрывали белесые глаза. А на коже очертились едва заметные узоры из пятен, словно у змеи. Да и сама структура поверхности кожи напоминала змеиную. Тускло поблескивающая, чешуйчатая, безволосая.
— Ваятель ответил за то, что сотворил с нами, — низким, вибрирующим басом, от которого у меня зачесалась переносица, проговорил он. — До сих пор в горах Занева хранится напоминание о нашей мести…
— Как же, — обронил ничуть не смущенный Ладвиг, — слухи ходят… Если не ошибаюсь, вы из него тоже сотворили нечто… э-э?..
— Он не увидит свет, пока черные горы не станут прозрачными, — лаконично послышалось в ответ.
— Радикально, но перспективно. Прикупить, что ли, акций по разработке алмазных месторождений в Заневе… — Ладвиг осклабился.
Янжер незаметно покосился на часы и с досадой предложил:
— Для исторических экскурсий наймите себе другого проводника…
И мы двинулись в путь.
Дух в подземельях стоял тяжкий, но в целом терпимый. Пахло металлом и электричеством. Сырой землей и камнем. Животными и гнилью.
И магией. Чудовищно старой, бесцветной, равнодушной к живому… Кое-где плетение заклинаний — мертвых и полурассыпавшихся — становилось настолько плотным, что казалось, продираешься через липкий туман.
Мешок за спиной Ладвига стал шевелиться с удвоенной интенсивностью, и владелец несколько раз с размаху бил им о стену.
— Непоседливые заразы, — проворчал он, заметив, что я наблюдаю за ним. — Никак не угомонятся.
А на спине Дины, на правой лопатке, проступило через слои одежды замысловатого вида «клеймо осужденного», отчетливо флюоресцирующее в полутьме. С такой меткой не дозволено пересекать границы зон.
Из тупика с люком мы по каменным ступеням стали спускаться куда-то в подвижную тьму, разгоняемую светильниками, чадящими факелами, а кое-где светящимися лишайниками. Через минуты три спуска пол выровнялся, а ширина прохода увеличилась. По полу тянулись ржавые рельсы.
Судя по наклону ступеней, мы уже сошли ниже уровня земли, но вряд ли под руслом реки. Так что придется еще спускаться. Какое-то время ступали, молча озираясь. Тишина здесь царила плотная, слежавшаяся.
Путь перегородила намертво заклиненная между стенами вагонетка. Янжер повернул влево, в узкий лаз, и пришлось протискиваться через щель, передавая друг другу оставленные сумки.
— Что там у вас? Краденые младенцы? — недоуменно спросила Дина, принимая из рук Ладвига мешок. — Тяжелый какой…
— Хотите, покажу? — хмыкнул тот.
— Н-нет…
— И правильно. Крепче спать будете…
Я засмотрелся на фреску на стене: женщина с темным лицом и желтыми пламенными глазами пронзала клинком странных однокрылых тварей — и едва не налетел на замешкавшегося Сэма.
— Смотри, куда прешь, — нервно сказал он.
— А ты не… — Я смолк, заметив то, что задержало Сэма.
На стене полыхал тускло-синим знак Закрута. От него веяло лютой стужей. И сам знак тянул к себе, да с такой силой, что удержаться на ногах удавалось с трудом.
Причем наши спутники прошли мимо без задержки. Только Ладвиг, будто почуяв нечто, аккуратно прощупал ладонями воздух и пронес свой драгоценный мешок максимально далеко от знака.
— Я не… не пойду, — выдохнул Сэм, таращась на знак.
— Возвращайся обратно, — буркнул я хмуро.
Он угрюмо покосился:
— Ты что, не знаешь? Это…
— Я знаю.
— И все равно пойдешь?
Я глядел вслед уходящим спутникам. Мне показалось или Янжер остановился и наблюдает за нами? Туннель тонул во тьме, и различить что-либо наверняка было невозможно.
— Мне надо на ту сторону, — твердо сказал я. — А ты подумай, так ли тебе нужно туда же…
— А то без твоих советов не обойдусь… — Он перекинул свою сумку за спину и неожиданно быстро рванул вперед.
— Дурак! — только и успел рявкнуть я, но протянутая рука ухватила лишь пустоту.
На мгновение мне показалось, что фигура бегущего Сэма почернела в момент, превратившись в угольный силуэт. Силуэт истончился, обретя почти женские, хрупкие очертания, а затем ярко полыхнул. Сэм заорал. Да так, что эхо, расслаиваясь, заметалось в замкнутом пространстве, больно ударяя, словно нечто осязаемое. Знак полыхнул ярко-синим… И, больше не раздумывая, я метнулся следом за Сэмом.
Ощущение, словно голым пробегаешь через доменную печь. Всего-то два шага, но казалось, что они никогда не закончатся. Лазоревый смертоносный огонь ударил по глазам, отзываясь в голове всепоглощающей болью.
Сэм бы не успел проскочить. Только полный идиот пытается с разбегу преодолеть знак высшей атаки, да еще и без защиты. Но он принял на себя большую часть удара, так что я, следуя за ним, выиграл несколько мгновений для себя и этого кретина, сбив его на ходу с ног…
Мы оба выкатились под ноги вернувшимся спутникам.
В сущности, Закрут опасен в основном для одиночек. Он медлителен и легко обнаруживается. Есть средства поэффективнее. Но это если верить книгам…
— Ну ты псих, — только и смог сказать я, переведя дыхание. Глаза почти ничего не различали, ослепленные вспышкой, кожу жгло как ошпаренную, и казалось, что она сейчас поползет клочьями.
— Вы оба психи, — хмыкнул Стаслав. — Чего вы тут затеяли?
— Психи как раз не мы… — медленно проговорил я, поднимаясь на ноги. Сверкание в глазах стало заплывать потеками подземного сумрака, и, хотя кожа все еще горела, уже стало понятно, что все это только иллюзия и даже одежда не нагрелась.
— Ты же знал, что в твоей команде есть маги, — процедил я, наступая на пятившегося Янжера. — И ты ж наверняка не в первый раз ведешь людей этим путем и знаешь, что значит эта загогулина на стене, верно?
— Откуда мне знать, — прищурился Янжер. — Это ваши штучки. Я ж предупреждал, что будет нелегко…
— Нелегко? Эта, как ты выразился, штучка способна убивать! — давясь от ненависти, рявкнул я.
— Убивать? — с недоумением переспросила Дина. — Но мы прошли мимо, и ничего…
— Тихо, женщина, — прервал ее Ладвиг. — То-то, я смотрю, там неспокойно было… Это ж какой хитрец наш Янжер. Ведет, понимаешь, людей, а тут такой сюрприз. Стал быть, кому известно про «штучку», тот поворачивает назад… Ах, какая неприятность, деньги вам вернут, но за хлопоты часть уплаченной суммы удержим… А те, кто под эту «штучку» все-таки неудачно подвернулся, вообще назад денег не потребует, верно, господин предприниматель? Экий выгодный бизнес.
— А где сказано, что я обязан следить за вашей безопасностью? — отозвался Янжер скучным голосом. — Мое дело довести. Только тех, кто дойдет. А сколько вас дойдет, это уж не моя печаль. Не нравится — топайте сами…
— Урод, — прошипел наконец оклемавшийся Сэм.
— Придержи язык, пацан! — прикрикнул Янжер. — А то считай контракт разорванным.
Мы с Янжером несколько секунд смотрели друг другу в глаза. И взгляд его мне не нравился. Было в нем что-то… Опасное. Взяв этого человека в проводники, я рискнул испытать судьбу. И, кажется, упустил из виду нечто важное.
Теперь я был уверен, что Янжер знал о знаке. И действительно наблюдал за нами издалека. Ждал, что мы предпримем. И делал какие-то выводы.
— Идемте, — велел Янжер, отворачиваясь.
В одном из тупиков все еще сохранился жутких размеров Краигр — повисший на своих жилах, поросший черным, длинным, как шерсть, мхом, все еще трепещущий от беззвучного ора… Плитка, которой здесь были выложены своды, крошилась и сыпалась трухой, принимая на себя многовековые удары призрачного звука.
Потом путь нам перегородили спешащие карлики, сородичи того, что первым приветствовал нас наверху. Их было пугающе много, они неслись бешеным потоком из одного туннеля в другой, на ходу цапаясь друг с другом. Еще они несли нечто завернутое в грязно-белую ткань. Нечто продолговатое, большого размера, формой напоминающее человеческое тело…
Несколько особей отделились от основного потока и медленно, полуприседая и хищно щерясь, двинулись к нам. Лица с круглыми, выпуклыми красноватыми глазами были слегка вытянуты вперед, а нос приплюснут, но в целом назвать их звериными мордами я бы не рискнул.
Повинуясь жесту Янжера, все застыли неподвижно, пока подземники принюхивались, цедя воздух через щелистые зубы. Некоторые из них, высунув подрагивающие языки, алчно кружили вокруг замершей Дины, наслаждаясь ее ужасом. Стоявший рядом Сэм продемонстрировал подобранный ржавый лом, и подземники, пересмеиваясь, отступили. Удовлетворившись осмотром, они унеслись вслед за остальными.
— А вы знаете, — задумчиво сказал Ладвиг, ни кому не обращаясь, — они ведь, между прочим, разумны.
— Кто? — удивился Стаслав, носком ботинка пошевелив одного из карликов, растерзанного по пути своими собратьями. Его останки так и остались лежать на полу, склизкие внутренности вывалились. — Вот эти крысы?
— Говорят, они человеческих детей крадут, — осипшим голосом поведала Дина.
— Зачем им дети? — хмыкнул Ладвиг. — Но людей они действительно воруют и приносят в жертву своим подземным богам… Можно представить, насколько откормлены здесь духи земли, — добавил он вполголоса, — и можно понять, почему все попытки уничтожить это племя были тщетны…
На самом деле подземные ходы оказались не так уж и занимательны. Темные тоннели, ржавые рельсы, иногда неясного назначения каверны, нечто похожее на бункеры, какие-то решетчатые фермы и постройки.
Ближе к центру свет пропал вовсе, и путь озаряли только фонарь Янжера и предусмотрительно припасенный фонарь Ладвига, ну и пятна светящейся плесени на стенах. Движение в постоянной темноте замедляло время и растягивало пространство. Казалось, что мы идем уже часа два, хотя на самом деле едва ли минуло минут сорок.
Однако приближение реки и границы зон становилось все ощутимее. Накатило чувство тревоги вперемешку с приступом клаустрофобии. Запахло влагой. Последнее, скорее, было иллюзией, туннели залегали намного глубже русла реки, но появилось странное ощущение непрерывного и мощного движения воды где-то поблизости.
А потом…
Фонарь Ладвига скользнул голубоватым лучом по замысловатого вида конструкциям, по рюкзаку Стаслава и недоумевающему лицу обернувшейся Дины, которая беспокойно спросила:
— А где же Янжер? Только что был…
Чернота подземелья полыхнула белым. И по белоснежным стенам, замыкая кольцо, побежали искрящиеся, изумрудного оттенка игольчатые побеги, напоминающие еловые ветки…
Время сбавило ход… Все вокруг разбилось на почти статичные фрагменты.
Ладвиг изрыгает проклятия, пытаясь удержать свой мешок, из которого, распарывая ткань, лезло нечто напоминающее черных многоногих и многоруких человечков с разинутыми в яростном визге красными пастями.
Стаслав и Дина, зажимая уши, пригибаются к земле.
Сэм, запрокинув голову, сползает по стене, оглушенный, и зеленые плети оплетают его с катастрофической скоростью.
А я сам безвольно опрокидываюсь на пол, побежденный странным ощущением абсолютной апатии к происходящему, и последнее, что вижу, так это одного из гомункулусов Ладвига прямо перед своим носом на каменном полу. Многоногий человечек переломился пополам, и из туловища сыплется песок и труха, но голова все еще продолжает разевать пунцовый беззубый рот…
Возвращение к реальности не принесло ни малейшего удовольствия. Голова и так болела после ночного соприкосновения со строительным мусором, так теперь ее боль наполняла по самую макушку, норовя разорвать череп изнутри. Даже малейшее движение глаз под шершавыми веками причиняло неприятности. Но все это казалось сущим пустяком по сравнению с попыткой совершить еще какое-либо шевеление. На меня словно положили гранитную плиту сверху, и даже дыхание давалось с трудом…
В склеп, что ли, замуровали? Лицом вниз, как захудалого чернокнижника.
Нет, все-таки придется прийти в себя, чтобы хотя бы определить место своего последнего упокоения…
Открыв глаза, я рассмотрел нечто серое, каменное с виду, покрытое грязными разводами и пылью. Действительно склеп? На мгновение ужас буквально пронизал от макушки до пяток, выбросив в кровь изрядную порцию адреналина. Так что я буквально подскочил с места, ожидая, что затылок соприкоснется с твердой и надежной плитой, навсегда отрезающей путь к спасению…
Ага, кажется, паниковать рано…
Находился я в каменной каморке, маленькой и тесной, но все-таки слишком просторной для склепа. Да к тому же в склепах не делают отхожих мест в виде дыры с крышкой в полу, откуда явственно воняло. Три стены каморки были каменными, а одна решетчатая. Только решетка отличалась редкой изысканностью, несмотря на грязь и ржавчину. Такого искусно вплетенного в толстые прутья знака Поглощения мне еще ни разу в жизни видеть не приходилось. Он мерцал багрянцем, и смотреть на него было неприятно. Но необходимо, потому что за решеткой впереди наметилось копошение.
— Привет, — произнес некто, чей силуэт заметно размыло присутствие знака и полутьма. Даже голос исказился почти до неузнаваемости.
— Сэм? Это ты? — неуверенно угадал я. — Что происходит?
— А я откуда знаю? — хмуро отозвался Сэм. Говорил он с явным трудом. Похоже, и его не покидало ощущение мучительного давления со всех сторон.
И неудивительно, если и каменные стены были расписаны грамотно размещенными рунами, знаками, символами, не позволяющими магу использовать силу, отражающую ее, поглощающих даже его собственный магический резерв, да еще и оказывающих непрерывный прессинг на заключенного в такую западню человека.
— Я сам очнулся не так давно… — Сэм помолчал и сообщил уныло: — Наверное, это пограничные.
— Что за пограничные?
— Ну облава была на тех, кто незаконно переходит Пограничье. Я слышал, пока не отключился, как кто-то там командовал… Ну знаешь, как это бывает в кино: всем на землю, руки за голову… — Он шмыгнул носом и закончил: — Вот нас и взяли.
— Всех?
— А Дину со Стаславом отпустили. И Ладвига… Только мешок его забрали.
— А говоришь, что ничего не знаешь.
— Да я только догадки строю.
— С чего ты взял, что остальных отпустили?
— Я же сказал, что не сразу отключился. У меня на светошок сильная сопротивляемость…
Вряд ли он выдумывал. У Белых часто на свою магию имелся некоторый иммунитет, а иногда и полная невосприимчивость. Как и у Черных на свою.
— …Я и видел, как они разговаривали, а потом остальным позволили уйти.
Я подошел к внешней решетке, стараясь не замечать жжения знака. Решетка отсекала узкий коридорчик, откуда лился слабенький свет. Если повернуться боком, то можно рассмотреть, что коридорчик утекает в обе стороны от нас и что поблизости, судя по всему, должны быть другие камеры. Прямо напротив размещался Сэм в точно такой же каморке, как и моя.
Любопытно… Забрали только нас. И камеры предназначены для людей, способных направлять силу. Что ж, выводы очевидны… Обычным людям можно переходить из одного передела влияния в другой хоть явно, хоть тайком, под землей или по небу, на четвереньках, если захочется, или с грузом контрабанды. А магов отлавливают даже в норах.
Что за жизнь у мага? Сплошная дискриминация.
— А почему тебя взяли? — спросил я задумчиво. — Ты же Белый? А пределы Белых мы не успели покинуть…
Сэм вяло пожал плечами:
— Почем мне знать? Зачем государственную границу охраняют с двух сторон и своих не выпускают? А может, в таком переполохе не разобрались… — с надеждой закончил он.
— С тех пор как ты очнулся, никто не приходил?
— Никто…
Я сделал несколько шагов по своей темнице. Удобства здесь были, прямо скажем, аскетичные. Каменная лежанка высотой до колена. И живопись на стенах, от которой у меня лично уже плясали цветные пятна перед глазами, ломило затылок и ныли кости, уставшие от бесконечного давления.
Еще очень хотелось пить, но никто не озаботился принести в камеру хотя бы кружку воды.
— М-да… — подумал я вслух. — Белые всегда отличались редкой гуманностью по отношению к своим пленникам…
— Это ты к чему?
— К тому, что выбираться надо отсюда.
— Ну попробуй, — хмыкнул Сэм, заваливаясь на спину прямо на пол. — А то скучно.
Я изучил решетку. В ней имелась дверь, запертая на висячий замок. Попытка прикоснуться к прутьям закончилась ударом, сильно смахивающим на электрический. Меня шарахнуло так, что я отлетел к противоположной стене и приложился затылком до искр в глазах. А то мне мало было светоэффектов до того…
— Ух, ничего себе, — констатировал восхищенно Сэм. — Попробуешь еще, каскадер?
Я судорожно вдохнул. Померещилось, что сердце остановилось от такого удара, но, кажется, обошлось. На языке солонело от крови, и по верхней губе потекла щекотная, теплая струйка.
— Гуманисты хреновы… — пробормотал я, отодвигаясь от стены. Лопатки, соприкоснувшиеся с незнакомой руной, нарисованной на ней, кололо, будто иглами.
— Это что! — усмехнулся наблюдавший Сэм. — Ты на потолок посмотри…
Я посмотрел, и дыхание снова перехватило.
Плетение выдолбленных линий почти терялось в пыли. И ощущения от них не исходило никакого. Но лишь потому, что знак Выворота дремал, неинициированный. А оживить его проще простого… Ледяные когти озноба прошлись по загривку. Выворота не было даже в Зале Трибунала. Кому понадобилось изображать здесь это древнее чудовище? А главное — зачем?
— Что ты так дергаешься? — осведомился Сэм, довольный произведенным впечатлением. — Уж небось за нелегальный переход из зоны не карают Выворотом. Ну оштрафуют тебя или твой клан…
— А почему ты пошел к Черным тайком? — спросил я, не без усилия отводя взгляд от уродливого символа на потолке. — Отправил бы уведомление — и не пришлось бы рыскать по подземельям…
— Не твое дело. — Сэм моментально подобрался и насупился. — Надо, значит, было.
— Небось сбежал из дома?
— Сам ты… Это из-за тебя я тут оказался!
— Почему из-за меня?
— Да потому что наверняка это ты привлек их внимание! Ты же Черный! Они вышли на тебя, а заодно и меня загребли. А если бы тебя не было… — Он резко мотнул головой, не закончив фразу, переместился в самый дальний угол своей камеры и отвернулся. Я и так его не слишком хорошо различал, а теперь вообще потерял из виду в сумраке.
Пацан, что с него взять…
Часы показывали половину одиннадцатого. Вот только утра или вечера — не определишь. Я, как и большинство магов, пользовался механическими. А окон здесь не имелось вовсе. Время утекало, но ничего дельного в непрерывно ноющую голову не приходило. Рассуждения Сэма были бы верными по отношению к любому другому Черному магу, кроме меня… Ну и еще, может быть, по отношению к Деймонду Ольчанскому и его потомкам, которым после Двухлетней войны на территорию Белых запрещено ступать во веки веков…
Итак, что мы имеем? Решетку не вскрыть. Потолок… Об этом лучше не думать. Стены? Воздействовать на них невозможно не только из-за художеств неизвестного грамотея, но и потому, что в кладку вплетены заговоренные струны. Местами поверхность камней истерлась или скололась, обнажив серебристые волокна. Возле изголовья ложа торчал короткий завиток оборвавшейся струны.
Пол… Грязный, но никаких знаков незаметно. Странно…
Я лег ничком на пол, как недавно валялся Сэм, и разочарованно поморщился. Под покрытием ощущалась бездна. Вряд ли это означало, что мы находимся над пропастью. Скорее всего, под камнями опустошенная земля, из которой изгнали стихийных духов и которую дополнительно омертвили. То есть любое магическое воздействие на нее будет мгновенно впитываться, не оставляя следов, как вода в песок пустыни. Нужно перекачать океан, чтобы увлажнить его. А где ж взять столько энергии?
Ничего не скажешь, сделано на совесть. Лазеек нет.
— Ну чего уставился? Отвернись…
— Что? — Я очнулся от раздумий, во время которых невидяще таращился в никуда. То есть в сторону Сэмова обиталища.
— Я не могу, когда глазеют… — Сэм с недовольным и смущенным видом топтался возле отодвинутой крышки над дыркой в полу.
Я хмыкнул и демонстративно повернулся спиной. Ну надо же, какой впечатлительный. Точно домашний ребенок. Сбежал от папы с мамой попробовать вкус вольной жизни. Потому и не хочет, чтобы кто-то знал, в какой предел он уйдет.
На стене напротив не было ничего интересного. Пересечения цветных линий размечали руны «прозрачного проникновения». И петлю огня («Никогда не использовать в закрытом помещении!» — строго наказывала Универсальная Книга Символов). Еще был вычерчен многоугольник Рацифера. Он лучился сухим жаром, и от разглядывания его начинали слезиться глаза. Говорят, его действие при длительном контакте подобно действию радиации…
— Забыли они про нас, что ли? — сердито бормотал Сэм. — Хоть адвоката прислали бы… Или дожидаются какого-нибудь начальства? Что за порядки в этом городишке…
А лежанка ничего, удобная. Я поерзал по твердой поверхности, пытаясь убедить себя, что для позвоночника так даже полезнее. Неужто придется привыкать?
Погодите-ка… Я так привык мыслить как маг, что упускаю из виду совсем другие возможности. И то, что представляет для меня преграду как для мага, может сослужить службу…
Переместившись к изголовью каменного ложа, где вылезла порванная струна из осыпавшейся стенки, я попробовал ее пальцами — горячая и слегка вибрирует, но если кисть обмотать полой куртки и несколько раз согнуть и разогнуть торчащий кусок, чтобы отломить его, то вместо магического артефакта у меня в руках окажется самая обыкновенная проволока… Коротковата, правда, и чересчур податлива, но все же тверже чистого серебра, из которого теоретически полагалось бы быть струне. Надо думать, такой расход казне не по карману и на защитный периметр пустили сплав серебра с дешевым металлом.
— Что ты делаешь? — осведомился удивленно Сэм, когда я снова приблизился к внешней решетке. — Мало тебя треснуло?
— Хорошая встряска прочищает мозги, — рассеянно мурлыкнул я, стараясь подцепить пальцами висячий замок снаружи и при этом не коснуться решетки. Пекло в такой близости от знака изрядное, поэтому сосредоточиться было нелегко…
Повозившись несколько минут, я выяснил все что хотел и принялся изгибать проволоку, снова примерять ее к замку, снова гнуть металл и снова примеряться…
Как там Жаб учил? «Главное — терпение, малец. Замки не любят суеты и нервов». Правда, толком обучиться у опытного медвежатника я не смог по причине малолетства, но кое-что в память запало…
Пару раз меня порядком шарахнуло, пальцы я снес вчистую, сгибая проволоку без инструментов. Но мне очень хотелось на волю.
— Есть! — ликующе выдохнул я, услышав заветный щелчок.
— Экий мастер на все руки, — произнес Сэм с непонятной интонацией. Мне так показалось, что голос его подрагивает. И сам он отошел в дальний угол своей камеры и по-детски обхватил руками плечи. — Ну пока! Приятно было пообщаться… Передавай там привет…
— Ты чего? — удивился я. — Никак расстроился?
— С чего бы это? — огрызнулся он. — Жаль собеседника терять. И так тут тоска…
— Так пошли со мной, — усмехнулся я. — Или хочешь остаться?
— А как я выйду?
— Через дверь, — вздохнул я, носком ботинка распахивая свою решетку в смутной надежде обмануть действие знака. Это, конечно, не помогло, и очередной удар встряхнул так, что я чудом не прикусил язык.
В коридорчике, как и предполагалось, никого не было. Вправо от наших камер располагалось еще несколько таких же, а затем маячила глухая стена. И влево — не меньше десятка. Тоже предназначенные для магов. Но они пустовали. Зато коридорчик слева заканчивался деревянной дверью, массивной с виду, но чуть приотворенной. Над дверью тускло светилась лампа на голом крученом проводе.
Вне узилища не в пример легче дышалось. С меня словно сняли каменный панцирь, позволив разогнуться и набрать полные легкие воздуха… Пусть и не самого чистого.
— Что там? — с любопытством спросил Сэм.
— Ничего интересного… — Я занялся его замком. Одолевать замок на своей клетке было намного спокойнее. А здесь, снаружи, я чувствовал себя тревожно и все время косился на щель приоткрытой двери.
— Ну чего ты так долго? — сердился Сэм, нетерпеливо переминаясь внутри клетки. Теперь я почти не видел его. Как ни тускла была лампа, свет ее все равно мешал рассмотреть творящееся за решеткой. Да и знак искажал силуэт даже снаружи. Но беспокойство и нетерпение Сэма прямо-таки лучились через прутья.
— Давай я подержу… — вызвался он, перехватывая замок изнутри.
— Не на… Проклятие! — Сэма швырнуло к дальней стенке, но мое проклятие адресовалось не этому факту, а обломкам проволоки, в которые превратилась отмычка. То ли неосторожность наша с Сэмом подействовала, то ли металл уже устал от бесконечных изгибов, но и без того короткая проволока распалась на два ни на что не годных куска.
— Мне очень жаль… — медленно произнес я, не поднимая глаз.
— Погоди, — отозвался Сэм поспешно, хотя и нетвердым голосом. Шок от удара оставил его в сознании, но двигался он замедленно. — Погоди, сейчас… Не уходи. Я, может, у себя найду что-нибудь подходящее… — Я услышал, как он копается внутри, царапает камень, потом вздыхает и обреченно констатирует: — Нет, ничего нет.
— Сэм, я…
— Слушай, иди уже отсюда, а, — напряженным тоном прервал он меня. — Не вышло так не вышло. Мне, в конце концов, ничего не грозит. Просто не хотелось… Ай, неважно. А ты катись подальше, тебе есть что терять. Ну чего таращишься? Топай давай… Или сейчас как начну орать, чтобы какой-нибудь охранник пришел!
Я еще несколько секунд смотрел в темноту за решеткой, в которой теперь не различалось никакого движения, потом развернулся и двинулся к выходу. Сэм в принципе прав. Ну переживет он свои неприятности…
Щель оказалась слишком узка, чтобы с толком рассмотреть происходящее за дверью. К тому же поперек двери переливался красками жгут охранного заклинания. Но, учитывая, что дверь закрыли небрежно, контур заклинания не замкнулся и торчал лохмотьями в разные стороны, не цепляясь за косяки.
Если подойти вплотную и затаить дыхание (на всякий случай), то можно рассмотреть противоположную стену, выложенную грубо тесанным камнем, а ниже… Что-то тучное, объемное, неопределенной формы, похожее на… Нечто вдруг пошевелилось, распрямилось и оказалось толстяком, который просто дремал, сидя спиной к двери и, похоже, навалившись на стол.
Толстяк со вкусом потянулся, откидываясь назад и демонстрируя лысую макушку, с кряхтеньем встал и двинулся куда-то в невидимую для меня часть комнаты, даже не взглянув в сторону двери. Судя по поведению, был он один, поэтому, выждав несколько секунд, я решил толкнуть дверь…
Глазам предстало небольшое помещение с двумя дверями. Одна — та, за которой скрылся толстяк, — вела, скорее всего, в уборную. Иначе звуки, доносящиеся оттуда, объяснить нельзя. Вторая дверь находилась выше уровня пола, и к ней вела железная лестница, крепившаяся к стене. Еще в комнате имелись в наличии: стул с висящей на спинке темной курткой, а также стол, на котором стояли кувшин, кружка, тарелка с огрызками, и покачивалось «волшебное око». Из темного стеклянного «ока» мне призывно махало рукой искаженное изображение нагой блондинки.
Я сделал несколько шагов к лестнице и остановился, заметив на стене, на крюке, вбитом между камнями, здоровенное кольцо с десятком ключей. Толстяк наверняка не таскал его с собой именно из-за размеров кольца.
За дверью уборной плескалась вода и слышались невнятные подвывания. Кажется, там пели. Сколько еще охранник там пробудет? Минуту? Две? Десять?
Ключи не звякнули, когда я снимал их с крюка. Дверь обратно к камерам не скрипнула. Внутренний голос замолчал, шокированный моим идиотизмом.
В полной тишине я вернулся обратно к камере Сэма.
— Все еще хочешь на свободу? — поинтересовался я, перебирая ключи в поисках подходящего.
Сэм быстро перебежал по своей клетке, переместившись к самым прутьям. Знак искажал черты его лица, но изумление прочесть было все-таки можно.
— Ты зачем вернулся? Это что? Ключи? Ты там убил кого-то? Ты…
— Не ори, — с досадой отозвался я, нервно косясь на дверь в конце коридора. — Мне слегка повезло…
— Ну ты кретин! — выдохнул неблагодарный пацан. — Ты спятил, что ли? Какого беса ты приперся? Если была возможность, уносил бы ноги!
— А вот без твоих распоряжений я обойдусь, — раздражаясь, отозвался я, выдергивая очередной неподходящий ключ.
— Да и я без твоих благодеяний… Может, мне тут нравится? Может, я…
— Заткнись, — попросил я его. От напряжения ладони вспотели — и ключи выскальзывали, словно живые. — Без моих благодеяний ты уже дважды был бы, скорее всего, мертв.
— Да что у тебя за мания такая меня спасать? Ты кто, Ассан Хранитель или Люц Птицедрев? Я тебя просил, что ли? Да пошел ты со своей помощью куда подальше! Я вообще не нуждаюсь…
Ключ легко вошел в скважину и покорно повернулся. Сэм смолк, потом хрипло попросил:
— Отойди…
Я, не оглядываясь, снова устремился к выходу. Хочет выбраться, теперь дорога открыта. Хочет остаться — его дело.
Щель я предусмотрительно оставил и теперь, к величайшему своему разочарованию, увидел через нее спину толстого охранника на прежнем месте. Тот катал что-то по столу, посмеиваясь. Надо думать, вертел свое «око», любуясь красотками. Аж лысина порозовела…
— Ну и? — выдохнули мне в ухо еле слышно. — Что дальше?
Я не успел ответить, потому что толстяк отвлекся от своей игрушки, потянулся через стол за кувшином и вдруг замер, уставившись на противоположную стену. На пустой крюк.
— А где… — недоуменно начал было он вслух вопрошать сам себя.
Я пнул дверь и прыгнул вперед, ударив ребром ладони по заплывшей жиром шее. И одновременно с этим в затылок бедняги врезался крошечный огненный шарик. Толстяк обмяк и ткнулся носом в стол. Волосы на его затылке свернулись колечками, и явственно завоняло паленым.
— Брр… — проговорил Сэм. — Этого только не хватало… Ну теперь мы точно преступники. Он живой?
— У меня и в мыслях не было его убивать, — свирепо отозвался я, пытаясь нащупать пульс в складках толстой шеи. — Я хотел его оглушить. А ты со своими огнебоями не только грохнул его, но наверняка поднял где-нибудь наверху тревогу…
— Да от моих огоньков только кожа чешется! — возмущенно возразил Сэм.
— Живой, — буркнул я, нащупав-таки пульс. — На кой бес тебе понадобилось… — Я только теперь обернулся к своему товарищу по несчастью, да так и замер, рассмотрев его при свете.
— Челюсть подбери, — мрачно посоветовала та, что стояла за спиной.
— Ты не Сэм, — ошалело сообщил я.
— Мне это известно.
Одежда на ней была Сэмова. И рост тот же. А вот все остальное… Не далее как два дня назад мы расстались с этой девицей, весьма недовольные друг другом.
— Ксения… — изумленно произнес я. — Откуда ты…
— Слушай, давай я потом все объясню… То есть я вообще ничего объяснять не буду, потому что это совсем не твое дело. — Девушка вздернула точеный носик.
— Не мое? Ты зачем у меня браслет стащила?
— Ну это, может, и объясню… — уступила она. — Но потом. Надо уходить отсюда. За нападение на охранника могут привлечь к ответственности посерьезнее, чем за нелегальный переход в другую зону… — Она прищурила один глаз и насмешливо спросила: — Или ты только Сэму симпатизируешь и моя компания тебя не устраивает?
— Смотри, что твоя магия наделала, — хмуро сказал я, указывая на потолок, где свивалась в спирали и непрерывно трепетала, словно на ветру, бахрома уловителей. Из-за покрывавшего ее слоя пыли она смахивала на неопрятные щупальца.
— Здесь полно насекомых. Наверняка они колышутся все время, — отмахнулась Ксения. — Может, никто уже внимания не обращает…
— Как ты вообще ухитрилась сохранить силы в такой камере? — поинтересовался я.
Она подняла правую ладонь, демонстрируя простенькое и дешевенькое с виду колечко из белого металла на указательном пальце.
— Накопитель, — пояснила она. — К тому же ускоряет восстановление собственного резерва. Правда, заговорено на солнце, поэтому под землей действует плохо. Но лучше, чем ничего. У меня были еще полезные штучки, но их, видимо, изъяли эти… мм… пограничники. Кстати, давай посмотрим, не лежат ли где-нибудь здесь наши вещи…
Впустую потратив несколько драгоценных минут на поиски и убедившись, что ничего из нашего барахла здесь нет (правда, попутно обнаружили водопровод в соседней комнатке и смогли наконец напиться), мы двинулись к единственному выходу. Я стал подниматься по лестнице, прислушиваясь. Девушка легко и беззвучно шагала за мной, не отставая, но и давая мне пространство для маневра.
Старая металлическая дверь в ржавых язвах имела всего лишь щеколду вместо замка, да и та была отодвинута. Здесь, видимо, слишком рассчитывали на систему магической защиты камер, не заботясь о простых способах усложнить пленникам путь на свободу.
Дверь открылась в темную, узкую, вертикальную шахту, насквозь пронизанную винтовой железной лестницей. Оттуда резко тянуло холодом и сыростью. Осторожно ступив на решетчатую площадку перед порогом, я осмотрелся.
— Ну что? — шепотом спросила Ксения после паузы.
— Вверху есть свет, примерно этажа через два. А внизу темно и ничего не видно.
— Поднимемся к свету или низвергнемся во тьму? — почти весело осведомилась явно успокоенная отсутствием людей и переполоха девушка.
— Не знаю… Не нравится мне это.
— Что?
— Меньше всего это похоже на какой-либо участок пограничников ли, охранников ли или еще какой официальной службы… Я, конечно, не так хорошо разбираюсь в порядках Белых, но на нашей стороне камеры с заключенными не загоняют под землю… А мы еще под землей, чувствуешь?
— Да… — Ксения стала серьезной и задумчиво согласилась: — А ведь верно… И охранник какой-то… даже без формы. И Выворот. Но мне казалось, что… — Она умолкла, наморщив лоб.
— Я схожу пока наверх и посмотрю, что за свет и нет ли там выхода, — предложил я, не дождавшись от нее больше ни слова.
Ступать по металлическим ступеням беззвучно оказалось не так легко. К тому же лестница ощутимо подрагивала, покачиваясь в наверняка проржавевших креплениях. Лестницу окружала страховочная проволочная сетка, но в ней зияли такие прорехи, что даже взрослый человек вывалился бы без труда.
На следующей площадке размещалась копия двери, через которую мы вышли, но на этот раз запертая. Еще через несколько шагов я понял, что дальше подниматься нет смысла. Шахта заканчивалась через один виток лестницы. Свет лился из открытого дверного проема на последней верхней площадке. И оттуда же доносились звуки.
— …Невозможно дольше ждать, — донесся раздраженный мужской голос. — Это становится опасным. Он сказал, что искать будут не обычные нюхачи, а…
— …Вывезти сейчас никого нельзя. Город прочесывают вдоль и поперек. Ищут кого-то. А то думаешь, легко будет увезти сразу двоих и чтобы никто не засек? К тому же один из них Черный, а это вообще вроде маяка в ночи…
— Это не мои проблемы. Я доставил товар, как обычно, и жду свои деньги вот уже, бес знает сколько времени. У меня бизнес стоит.
— Деньги как договорено — по факту. Пока товар не получил покупатель, деньги он не заплатит, и вообще, хорош нудить, я, что ли… — Говорившего прервала посторонняя мелодичная трель. — Да! Я, конечно, а ты кого ждал… А, не будет? Но тогда… Ага, значит, они сами привезут сюда все?.. Много оборудования? И как они это все сюда затащат? Ты наши лестницы видел?.. Ладно-ладно, сами разберутся, понятно. Погоди, а тела я куда дену? У нас тут, между прочим, замкнутое простра… Не ори! Нельзя крысюкам, они только живых берут… Ну… Лады… Часа через три?.. Угу…
— Что там? — жадно спросил первый после паузы.
— Сами приедут и возьмут то, что им нужно. Так, говорят, безопаснее… А нам с трупами возись.
— Ну кинешь в какую-нибудь шахту…
— Во дурак! Их, во-первых, кроты найдут, а они не любят, когда им мясо подбрасывают, а во-вторых, у нас тут не натуральные пещеры. Тут все забетонировано. А там, где земля, там не наша территория… Короче, проблема…
Я стал осторожно спускаться. Планы мерзавцев и так уже можно было предсказать наперед при минимуме информации, и все эти планы не сулили нам ничего хорошего.
По пути я попробовал вскрыть запертую дверь, но тщетно.
— Вниз? — предположила Ксения, дожидавшаяся меня.
— Правильно.
— Наверху, значит, не апартаменты полицмейстера города Набрега?
— Сыро здесь для такой персоны…
— Трой… — нерешительно сказала Ксения (надо же, мое имя она тоже запомнила), — давай я первая пойду…
— Это с чего вдруг?
— Я же чувствую, ты почти пуст. В темноте ты видеть не сможешь. А я запущу вперед «глаз», пусть разведает дорогу. Мало ли что с этой лестницей…
— Даже «глаз» здесь пускать опасно. Мало ли какой эффект вызовет… — напомнил я.
— Свернуть шею не опаснее? — резонно возразила она.
— А если на тебя что-нибудь прыгнет, то твой «глаз» поразит нападающего убийственным взглядом?
— А на тебя не прыгнет?
— Я крупнее.
— Да что там может напасть? — возмутилась девушка.
— Крыса, — подсказал я мрачно.
Насмешливость на ее лице сменилась некоторым замешательством.
— Давай тогда так… — Она пропустила меня вперед и положила ладонь на плечо. Голова у меня закружилась. Очень может быть, что от ее прикосновения. Но, скорее всего, от дезориентации в пространстве, когда вдруг оказалось, что я смотрю на мир одновременно с трех точек — и все три находятся на разной высоте…
— Так лучше? — спросила Ксения, пощекотав дыханием висок.
— Да, — признал я, оглядываясь. Точек по-прежнему было три, но та, что находилась на средней высоте (взгляд Ксении), ушла далеко на периферию и почти не воспринималась. Теперь я смотрел собственными глазами, которые мало что различали в такой тьме, и «глазом», охватывающим район шагов на десять вокруг.
Не очень четко, словно в сером киселе, к тому же с заметным искажением, как в выпуклой линзе, но лучше, чем ничего.
— Не знал, что силой можно делиться между Черными и Белыми, — проговорил я, когда мы начали спуск.
— Можно… — тихо отозвалась Ксения. — Черный или Белый, значения не имеет. Только нужно доверять человеку… Не все на это способны. И не все хотят этого.
Я поймал свой следующий вопрос на излете. Незачем вопрошать об очевидном. Если я смотрю ее глазами, значит, она рискнула мне довериться. Благодаря моему неотразимому обаянию или просто из-за безвыходности ситуации — сейчас было неважно.
— Смотри, — шепотом выдохнула Ксения, — а ты говорил, что «глаз» не нужен…
Перед нами в лестнице зияла дыра вместо трех ступеней. Пришлось перепрыгивать. Мне — вслепую, потому что прыгать совместно было невозможно и контакт пришлось разорвать. Дальше мы шли еще осторожнее, к счастью, больше сюрпризов не встретилось. Шахта оказалась не так уж и глубока, этажа на четыре. Мы миновали еще по одной запертой двери на каждом этаже. Последняя, в самом низу лестницы, была не просто закрытой, но еще и заваренной.
— А тут дыра, — радостно заметила Ксения.
Да, действительно… Металлическая рама, к которой приварили дверь, была отогнута, видимо, сверхчеловеческим усилием, и часть каменной кладки рядом выбрана.
— Судя по размерам, это подземники себе выход сделали, — пробормотал я.
— Я могу попробовать пролезть, — предложила Ксения.
— Ну а я могу попробовать застрять, — вздохнул я. — Погоди, давай «глаз» запихнем. Пусть осмотрится…
Слегка мерцающая в темноте сфера «глаза», смахивающая на бесцветную медузу в черной воде, неспешно вплыла в отверстие.
— Не пойму, что это, — озадаченно призналась Ксения после паузы.
Искаженное изображение, которое давал «глаз», до неузнаваемости деформировало и без того загадочные контуры. Какие-то ветки… Нет, решетки… Сплетения и нагромождения светлых палок, среди которых попадаются некие округлые предметы… «Глаз» приблизился, и меня пробрала жуть от увиденного.
— Проклятие! Так вот что это такое… Кости.
— А говорят, им тела девать некуда… — Я стиснул зубы, прикусывая готовое сорваться ругательство.
— Что? — удивилась Ксения. — Ты о ком?
Я ее практически не слышал, размышляя. Теперь стало понятно, как те, кто создавал эту тюрьму для магов, опустошили и омертвили пространство под камерами. Наверняка каждая из запертых комнат под ними тоже полна костей сотен и сотен людей. Столько жертв, принесенных одновременно, способно превратить в мертвую пустошь землю на тысячи шагов вглубь. И что за выродки провернули это все? И кто готов был заплатить такую цену… За что?
Ксения вдруг судорожно вздохнула:
— Не может быть… Это же… Не… — Она смолкла, и ее молчание мне не понравилось. Словно перекаленное стекло, готовое в любой момент разлететься вдрызг от малейшего прикосновения.
Сосредоточившись на мгновение и собрав остатки собственного резерва, я дотянулся до «глаза» и погасил его. Затем осторожно положил руки на плечи девушки, разворачивая ее к себе, и негромко произнес:
— Ксень, все, что с ними произошло, уже давно в прошлом. Им мы ничем не поможем. А себе должны. Потому что те, кто сотворил такое с этими людьми, придут за нами. Слышишь?
— Я туда не пойду, — бесцветным голосом отозвалась Ксения. Лицо ее я различал смутно в плотном мраке, но глаза казались еще чернее окружающей тьмы. Словно светились темным.
— Пойдешь. Ты через Закрут прошла.
— Я лучше еще раз через Закрут пойду.
— И мне снова обжигать свою шкуру, спасая тебя?
— Трой, ты не понимаешь… Я не могу туда идти. Там страшно… Их там слишком много.
— Я понимаю. Но там сейчас никого уже нет. Там пустота. Страшная, но все равно пустота. И через нее можно пройти… И повернуть назад мы все равно не сможем. А впереди я заметил еще один пролом. Подземники проделали выход для себя. Хочешь, я пойду первым?
— Ты застрянешь, — вздохнула она мрачно.
— Тогда ты меня подтолкнешь. Только, честно сказать, лучше бы тебе пойти первой, потому что, если я действительно застряну в этой щели, у тебя будет шанс уйти.
— Вот спасибо, — возмутилась она, наконец-то оживляясь. — Ты высокого мнения о моем благородстве. Значит, я непременно должна бросить тебя в беде… Размечтался.
— Однажды ты оставила меня в темном проулке с ушибленной головой. Мы еще не прояснили этот эпизод, — хмыкнул я.
— Ну и злопамятный ты тип! Будем прямо сейчас выяснять…
— Тихо! — Я насторожился, прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху. Там что-то изменилось. Винтовая лестница задребезжала.
Ксения, мигом смолкнув, решительно протиснулась в лаз. Я попытался пролезть за ней следом, но, как и следовало ожидать, не смог. Пришлось стаскивать куртку и свитер и пробовать снова. Сверху стали доноситься отчетливо различимые голоса. Лестница заскрежетала под весом нескольких людей.
— Быстрее! — прошептала Ксения, забирая у меня из рук одежду.
Куда уж быстрее… Иззубренный металл и неровный камень буквально рвали кожу, пока я пролезал в дыру, явно не рассчитанную на высокого человека. Но, к счастью, создатели дыры, заботясь о своем комфорте, сделали ее все-таки больше, чем требовалось карлику-подземнику. Извернувшись немыслимым образом и оставляя часть своей шкуры на выступах и острых краях, я все-таки сумел проскользнуть и повалился на пол комнаты. Вокруг неприятно шуршало и сыпалось, постукивая. Под ботинком хрустнуло. Стоило опереться на руку, как ладонь наткнулась на округлый предмет, покрытый спутанными волокнами, которые легко отделились.
Я поспешно вскочил, вызвав волну новых шорохов и стуков. Зубы стучали то ли от холода, то ли от нервов.
— Не делай резких движений, осыплется! — попросила отчаянным шепотом невидимая Ксения. — Идем, вот тут проход проложили…
Звуки, оставшиеся по ту сторону лаза, стали едва различимы, но зато сам проем в стене внезапно вспыхнул ярко-алым. Там, снаружи, кто-то бросил в шахту световую шашку, пытаясь осветить дно, прежде чем спускаться.
Вторая дыра на противоположном конце комнаты стоила мне еще нескольких клочьев шкуры, но желание выбраться из этого вместилища человеческих останков оказалось даже посильнее желания удрать от погони.
— Куда теперь? — Ксения брезгливо озиралась по сторонам.
Попали мы в низкую и явно рукотворную пещеру. Здесь было чуть светлее от пятен мерцающей плесени. Ровно настолько, чтобы различить несколько дыр, проделанных в стенах.
— Куда угодно, — отозвался я. — Они лезут за нами.
Из дыры доносилось пыхтение и сдавленные проклятия. С сухим перестуком сыпались кости. Что-то трещало… Затем в проломе обозначилось движение, и я, не разбираясь, нанес удар. Сочно хрустнуло, некто пронзительно взвыл и завалился обратно, изрыгая ругательства вперемешку со всхлипами.
Следом за Ксенией, выбравшей одну из нор наугад, я на четвереньках полез по узкой, неровной земляной кишке. Нестерпимая вонь крыс перебивала даже тяжкий дух отсыревшей почвы. Кое-где торчали проржавевшие трубы, перегораживающие дорогу, и приходилось пробираться под ними на брюхе. Света здесь не было, и пару раз я крепко приложился об эти железяки, рассадив лоб и плечо. Судя по внезапным вскрикам Ксении, ее постигла та же участь.
Ход свернул, слегка расширился и закончился новым разветвлением. Ксения выбрала левую нору. Я не возражал. Разницы все равно не ощущалось. Ходы были короткими, шагов по пятьдесят, но темнота и затхлость путь удлиняли неимоверно.
Ксения вдруг охнула, и шум, сопровождавший ее движение, разом стих. Я встревоженно прибавил скорость и…
Второй лаз внезапно оборвался. Пространство расступилось, вознеслось в высоту и в стороны до гулкого эха. Сразу стало легче дышать, и отвратительное животное зловоние сменилось запахом сырого камня и железа.
Я натянул куртку, постукивая зубами от озноба. Ее так и пришлось тащить в руках, чтобы протискиваться через все эти лазы, а в подземелье было нежарко.
— Выглядишь ты ужасно, — невесело засмеялась Ксения.
Она, допустим, тоже смотрелась не лучшим образом. Грязная, взъерошенная, с темными тенями, залегшими под глазами, и царапинами на щеке. Но сказать, что она ужасно выглядит, значит, соврать. Странное свойство быть привлекательными в любой ситуации свойственно только женщинам.
— Сойдет для здешних ценителей, — хмыкнул я, не без сожаления отводя взгляд.
Мы угодили в туннель, на этот раз явно созданный человеческими руками и рассчитанный на людей. Проржавевшие насквозь рельсы тянулись по полу, исчезая во тьме. По стенам извивались и закручивались кольцами разноцветные кабели, поросшие черным мхом, словно лианы. И освещен туннель был хоть и скудно, но вполне терпимо — лампами на крюках через каждые двадцать шагов.
Мы пошли направо. Река все еще ощущалась рядом, но где именно — впереди, позади или прямо над нами, — никак не удавалось определить. Что-то творилось с чувством ориентации. Может, мы просто переутомились, а может, все-таки действовал обещанный аномальный фон между владениями Черных и Белых. Правда, явной аномалией были разве что мокрицы, снующие по полу и стенам, вымахавшие размерам с добрую мышь.
А направо мы повернули потому, что на стене обнаружилась выцветшая надпись: «Подъем на уровень 4» — и указующая стрелка. Обещание подъема внушало оптимизм.
Подъемник мы действительно обнаружили через двести шагов. Изломанная клеть с оборванными тросами стояла посреди туннеля под наглухо закрытым люком.
— Ха-х-ха… Ха-ха… Ха-ха-ха…
Шелестящие безумные смешки рассыпались по туннелю. У меня аж волосы на загривке встали дыбом. Мы с Ксенией, как дети, шарахнулись друг к другу.
— Что это?!
Сухой потусторонний смех снова прошелся вдоль стен, словно скребком. И стих.
