Глава 49
Жестокость тюремщиков

Последний акт соития в заточении оказался самым потрясающим по силе вызванных им эффектов. Весь храм сотрясался словно от землетрясения, и оставалось только удивляться, как не вывалились ворота и остались на прежнем месте темные полоски окон. Лужа воды вначале вскипела, а потом моментально остыла, покрывшись коркой льда. Да и во всем помещении жреческой тюрьмы впервые стало необычайно холодно.

Но разгоряченная страстью принцесса и не подумала одеваться:

— Наоборот, приятно освежает тело…

Кремон же быстро оделся, сбросил собранную магическую силу в орден и удовлетворенно ухмыльнулся: теперь любому врагу, который помешает совершить побег, не поздоровится. Вот только где они? Не будут же они уничтожать пленников прямо здесь. Или им все равно? Могут ведь и закидать копьями через окна…

Пока никто не появился, молодой колдун еще раз быстро «просмотрел» свой желудок и лишь ценой неимоверных усилий удержался от радостных прыжков и восторженных криков: вживленная когда-то в него в Царстве Огов опасная опухоль исчезла! То ли умерла, то ли рассосалась, то ли срок ее действия благополучно истек, но теперь самая главная забота молодого тела отошла в историю. Ничто изнутри больше не угрожало организму! Оставалось лишь ликвидировать опасности снаружи, что в данный момент и составляло главную проблему.

Наконец ворота разошлись, и внутрь бегом ворвались два десятка воинов. Среди них находилось четыре Эль-Ми-толана, которые сразу окружили прижавшихся друг к другу пленников.

Затем появился и сам Одноухий.

— Ну что с ними? — спросил он, поначалу стараясь держаться поодаль.

— Пустые как пемза, — огласил один их колдунов.

— Это хорошо, но лишний раз удостовериться в этом утверждении не помешает. — С этими словами жрец указал рядом с собой: — Идите сюда! Вот так, еще ближе. Стойте!

В руках он держал металлическую коробку с дыркой.

— Засунь туда руку! Левую! — приказал он Кремону.

— Зачем? — Но неуместность вопроса тут же доказали полтора десятка копий, уткнувшихся ему в спину. — Ладно, нет проблем.

Молодой колдун подумал, что перед ним один из артефактов, который проверяет наличие в носителе магии, и безбоязненно сунул в него руку. Как же он ошибался! В коробке что-то щелкнуло, и адская боль обожгла ладонь. Невменяемый взвыл от боли и дернулся всем телом назад, но его остановили острые наконечники копий, нанеся колдуну несколько ран. Именно это остановило молодого колдуна от немедленной мести всем присутствующим, хотя правая рука уже судорожно сжимала под камзолом жемчужный орден. Все тюремщики отступили от пленника на несколько шагов и теперь с настороженным любопытством наблюдали за его реакцией. А он вовремя опомнился и, притворно скуля, баюкал всерьез покалеченную руку: почти все пальцы на ней были раздроблены.

— За что? Что я вам сделал? Изверги!

Он даже подпрыгивал на месте и размахивал окровавленной рукой, пытаясь хоть как-то унять невыносимую боль.

Одноухий довольно закивал, а потом широко улыбнулся своей подковообразной пастью:

— Что, перегрелся при случке? Но это поправимо. Ребята, освежите наших дорогих гостей прохладной водичкой. Обоих!

Покрывавшая лужу корка льда была пробита, и беззащитных жертв с ног до головы принялись окатывать ведрами ледяной воды. Кремон терпел обливание молча, а вот принцесса визжала как оглашенная. Пытаясь увернуться от длинных копий, она поскользнулась на покатом покрытии и со всего маху плюхнулась в ледяную лужу. Среди тюремщиков и воинов началось повальное веселье. Все долго хохотали и притихли, только когда жрец торжественно воздел лапу. Дождавшись должного внимания, Одноухий произнес прощальную речь:

— Этот час последний в вашей жалкой жизни! Вы издохнете, словно мерзкие гады, и своими зловонными останками вскормите наши священные личинки. Разве что… — Жрец весело хохотнул от пришедшей ему на ум какой-то мысли. — Разве что вы нижайше упросите нашего царя пасть лично от его руки. Может, вам и повезет — царь-батюшка падок на такие просьбы! Ха-ха! А теперь, мы вас проводим в последний путь!

Элиза тряслась от холода так, что с ее посиневших, обескровленных губ то и дело срывалось тоскливое всхлипывание. Согреться ей не помогал ни изорванный камзол, ни брюки, которые Кремон снял с себя и буквально силой надел на трясущуюся девушку. Потому что мокрая одежда не могла согреть обычного человека.

Но конвоиров такое состояние пленников только веселило, и они со смехом подталкивали свои жертвы тупыми концами копий. Идущий впереди жрец с трего передвигался быстро, даже не оглядываясь. Весь его вид говорил, что он полностью уверен: его подчиненные легко контролируют ситуацию. Да и что могли сделать пленники против десятка отборных солдат и четырех полных сил Эль-Митоланов? Тем более что в пленниках ни оставалось и капли магической энергии.

Однако сам Невменяемый думал совершенно иначе. Тщательно осматриваясь, он выбирал подходящее место и удобный момент для решительной схватки. В том, что побег им удастся, он не сомневался ни мгновения. После презрительной речи жреца сомнений в своей дальнейшей участи не оставалось: впереди их ждет казнь. Вот только самая последняя фраза этой речи не давала молодому колдуну покоя. Неужели их действительно ведут во дворец и перед смертью они сподобятся предстать пред светлы очи местного тирана?

Судя по всему, это предположение соответствовало истине. Их вытолкнули из древнего ангара, который жрецы приспособили под свой храм-лабораторию, провели по вспомогательному тоннелю и вывели в совершенно новую, не виданную ранее часть Утерянного Пути. Она имела вид огромной пещеры, причем практически незастроенной, а засаженной самыми разнообразными деревьями, порой совершенно диковинными и незнакомыми. Среди парка или, скорее, сада пролегала ровная, обложенная камнем дорога, на которой через каждые десять метров стояла пара воинов почетного караула.

Пока справиться со всеми, кто находился в пределах видимости, Кремону не составило бы труда, но он ждал того участка, где будут боковые двери с лестницами. Через них он наверняка попадет в озерные пещеры, а уж там запросто уйдет с принцессой от любых преследователей.

А пока окружающая местность вызвала у него живейший интерес: за высокими деревьями справа стена пещеры резко ушла вдаль. А затем взгляду предстало удивительное сооружение, расположенное как бы в гигантской нише. Точнее, это была часть сооружения, выступавшая из скальных пород — фасад древнего и прекрасного строения. Видимо, он был вырезан в цельном монолите талантливыми скульпторами, а затем покрыт специальным веществом, противостоявшим разрушению временем. С первого взгляда на этот фасад в душе возникала робость, смирение и покорность, а скорбные, величавые фрески навевали мысли о вечном покое.

От увиденного чуда принцесса на короткое время перестала дрожать и тихо воскликнула:

— Некрополь Сущего Единения!

Как ни странно, но идущий впереди жрец расслышал слова Элизы и брезгливо бросил через плечо:

— Неправда! Перед нами дворец самого сильного в мире Эль-Митолана, самого доброго правителя всех времен, самого знаменитого царя вьюдорашей, избранного потомка и представителя духов недр его величества Лалуллеля Вечного!

«Вот оно как! — воскликнул про себя Кремон. — Этот самозванец себя уже и „вечным“ провозгласил?! И похоже, нас ведут именно туда, к нему самому… Видимо, нашу торжественную казнь намечается превратить в забаву? Ну что ж, будет вам забава! Пусть только удача мне улыбнется и я увижу этого царька хоть краем глаза! У-ух!..»

Побег сразу отодвинулся на задний план, хотя Кремон продолжал брать на заметку и фиксировать в своей феноменальной памяти все входы и выходы. А также количество воинов, их расположение и наличие оружия. Когда придется уходить с изможденной морально и физически девушкой, будет не до рассуждений и бесцельных метаний.

Не снижая скорости и не останавливаясь в открытых центральных дверях, пленников провели через три продолговатых зала, частично заполненных придворными и знатью. В этих залах даже неискушенный взгляд замечал грубые преобразования древнего строения, совершенные неисправимыми вандалами. В некоторых нишах стояли работы современных скульпторов, но сами статуи вьюдорашей были установлены на старые пьедесталы. Видимо, раньше вдоль стен располагались усыпальницы великих правителей древности, а теперь на тех местах остались лишь пятна вновь выложенных мраморных плит, которые не везде соответствовали материалу и расцветке окружающего пола. То есть все, что было создано руками других разумных, а вернее, само напоминание о существовании каких-либо других видов, кроме вьюдорашей, было полностью уничтожено.

В последнем зале, который предшествовал тронному, Невменяемый с удивлением заметил резко увеличившееся количество знати, которая сгруппировалась в правой части. А в самой середине этого столпотворения мелькнула диадема князя Л иллама. По тому, как расположились вокруг него оба приближенных колдуна, воины с синими отличительными перевязями и, видимо, друзья, стало понятно, что они в этом зале готовятся к самому худшему. Но пока всеми силами прикрывают своего лидера от прямой атаки.

Князь Лиллам заметил пленников и, привстав на какое-то возвышение, провожал их взглядом через весь зал. Кремону даже показалось, что он уловил в глазах князя печальную безысходность и смирение со своей судьбой. Что-то в этом зале в скором времени должно было произойти. Вот только что?

Тем временем вереница конвоиров с захваченными людьми прошла очередные ворота, до и после которых стояло по двадцать вышколенных и отлично вооруженных воинов. Сами ворота тоже были достойны отдельного описания. Невероятно мощные, из неведомого поблескивающего металла, они казались словно отлитыми из одной заготовки. Пожалуй, их единственных во всем Некрополе не смогла уничтожить рука вандалов. Хотя по всей поверхности виднелись следы таких попыток: мелкие сколы, пятна сажи, потеки смолы и наклеенные поверх всего этого фривольные ленточки легкой ткани. Под этим мусором рассмотреть истинный рисунок ворот было трудно, но даже несколько виднеющихся деталей заставили сердце плененного колдуна биться еще быстрей.

Да и сам тронный зал был потрясающе величествен. Даже в нынешнем своем состоянии он поражал устремляющимися в недосягаемую высоту сводами, витиеватостью резных колонн и выступающими декоративными украшениями из дуросовых пород. Построить такое под силу было только титанам. Оставалось лишь догадываться об историческом предназначении этого храма, потому что многочисленные барельефы тоже были закопчены и залиты невесть чем. При виде такого кощунства Невменяемый непроизвольно сжал окровавленные кулаки и опустил взгляд на пеструю толпу вьюдорашей. Многочисленными полукольцами они охватывали гротескный трон из блестящего золота и с презрительным любопытством разглядывали чужаков.

А на самом троне, забравшись туда с задними лапами, восседал сам здешний царь Лалуллель. Его отличительная корона, усыпанная сверкающими драгоценными камнями, величественно красовалась не на голове, а на подставке над головой. Похоже, для любого вьюдораша такая огромная и громоздкая вещь была бы слишком тяжела в ношении, и местный правитель не являлся исключением. Выглядел он довольно моложаво, что для Эль-Митолана никогда не было проблемой, однако его мордочка, казалось, впитала в себя всю злость здешнего мира. На ней виделось столько ехидства, коварства, желчности и кровожадности, что сразу хотелось обозвать его мерзким и противным старикашкой.

Но Невменяемый подавил в себе подобное желание и, пока было время, внимательно просматривал зал. Конвоиры оставили их на левой половине тронного зала, которая была совершенно пуста, и парочка пленных смотрелась на огромном пространстве жалко и беззащитно, что Кремону и надо было. Наследная принцесса Спегото непроизвольно встала у него за спиной и обняла двумя руками за талию. Стуча зубами от холода, она выглядывала в сторону, трона с немым отчаянием и безысходностью.

Тишина в зале была неполной, придворные шепотом переговаривались, посмеивались, а порой и злобно фыркали в сторону, людей. Сам царь долгое время хранил презрительное молчание, но потом все-таки заговорил:

— Хватит крутить головой и любоваться нашими чудесами! На твоем месте следовало бы пасть ниц и вылизывать пыль на полу, по которому мы ходим. Жалкий урод!

Невменяемому нужно было как можно дольше тянуть время. Поэтому он постарался не дергаться при звуках противного, скрипучего голоса Лалуллеля, а с прискорбием несколько раз кивнул и постарался придать своему голосу хоть немного почтения:

— Ваше величество, не обо мне речь. Я и так не считаю себя достойным лицезреть такое чудо собственными глазами. Но вот ее высочество наследная принцесса Спегото Элиза Майве могла бы ожидать от своего венценосного собрата более теплой встречи.

Услышав такие слова, царь откровенно и нагло расхохотался. Ему вторили все придворные. Пока звучал смех, Кремон продолжал украдкой осматривать царя и окружающих его подданных и с большим трудом сдержал удивленное восклицание: под правой лапой, прижатая когтями к золотому металлу трона, лежала литанра! Самое страшное и мощное оружие, дошедшее до наших времен из глубокой древности.

Тут же в памяти колдуна вихрем пронеслись картины и события, когда ему пришлось защищаться от этого оружия, сражаться с ним и использовать Структуру Отката для победы над врагом. Самое большее количество литанр в свое время имела Ледония. Но после гибели трехтысячного войска колабов-колдунов в Гиблых Топях оказалось, что и у драконов есть кое-какие запасы этого страшного оружия. С помощью литанр летающая армия Альтурских Гор почти полностью разрушила легендарную крепость Чальшаг, но потом была уничтожена Структурой Отката — магическим средством, которое придумал, а затем великолепно применил на практике протектор Агвана Хлеби Избавляющий. А его ученик оказался не менее достойным последователем и преуспел в использовании этой магической защиты в Гиблых Топях.

Вот и сейчас Кремон принялся лихорадочно возводить вокруг себя Структуру Отката. Тех крох магической силы, которые он насобирал с момента вывода их из жреческой тюрьмы, хватало для таких незаметных действий. Пока он еще не соображал, для чего это делает, но чувство предвидения явно указало на необходимость такого действия.

Тем временем царь отсмеялся, дождался воцарившейся тишины и перешел к оскорблениям:

— Этой сучке я и так разрешил перед смертью слишком многое. Подумать только, ее, как последнюю шлюху, ублажал такой же презренный самец. Зрелище, признаться, было потрясающее!

Новые волны хохота прокатились по необъятному залу, а принцесса задрожала как лист на ветру. Но за это время Невменяемый присмотрелся к персонам, окружающим болванку из золота. По сторонам в креслах сидели два вьюдораша в маленьких серебряных коронах. Их трудно было не узнать: принцы. Вид у них был капризно-напыщенный, а глазки маслено поблескивали от продумываемых подлостей.

Двумя ступеньками ниже сидел старый, с белым мехом вьюдораш. Одежды на нем было больше, чем на других, и в этих одеждах могло скрываться что угодно, потому как было ясно: именно этот колдун и является самым приближенным к царю человеком. Он сидел чуть впереди не случайно: всеми своим магическими щитами колдун прикрывал диктатора от любых неожиданностей.

В толпе придворных виднелось еще несколько Эль-Ми-толанов, которых можно было узнать по ниспадающим накидкам. Еще десяток колдунов расположился на самой первой линии, по бокам от трона. Таким образом, выходило, что нанести вред Лалуллелю никто не мог.

Структура Отката уже была возведена наполовину, но следовало как можно больше тянуть время. И Кремон решился на последнее средство:

— Между прочим, ваше величество, мы прибыли сюда не для войн или захвата территорий, а для мирного предложения. Именно поэтому королева отправила с отрядом свою старшую дочь. Сами понимаете, что срыв нашей миссии не обрадует владычицу Спегото и месть ее будет непредсказуема и невероятно жестока…

— Ты меня надумал пугать?! — прямо на троне вскочил на ноги местный самодержец. — Мерзость! Да как ты смеешь?! Никто и не узнает о вашей судьбе!

Молодой колдун попытался вклиниться между криками:

— Но наши друзья обязательно донесут весть о нашей гибели…

— Ваши друзья тоже издохнут здесь, и свет Занваля никогда не коснется их глаз! — Царь даже стал подпрыгивать от раздирающей его злости.

Но Кремон уловил в его гневе самое главное: о смерти всех остальных членов отряда пока говорилось лишь в будущем! А значит, пока они просто изолированы в каких-нибудь пещерах. Раз так, то не все еще потеряно, и дальнейшие выкрики Лалуллеля это подтвердили:

— Сейчас мы позабавимся с вами, а потом навечно упокоим и остальных уродов из верхнего мира.

С этими словами он подхватил с трона литанру и угрожающе потряс ею словно простой палкой. Затем спесиво посмотрел вокруг, дождался от своей свиты угодливых и восторженных восклицаний и вновь уселся на желтый металл.

Пленник сделал последнюю попытку договориться:

— Ваше величество, но если мы станем сотрудничать, это принесет огромную пользу и вьюдорашам. Мы сможем поставлять вам любые продукты питания в любом количестве. Любые изделия современной цивилизации, ткани, оружие, кожу! К тому же вы сможете беспрепятственно путешествовать по всему миру и греться под лучами Занваля!

После такой речи все придворные притихли, потому что подобные перспективы могли вскружить голову кому угодно. Но только не самодержцу:

— Мои подданные питаются просто отлично! У нас есть все, что нам необходимо! Мои приближенные всегда могут увидеть верхний мир с моего одобрения. И никакие уроды не смогут поколебать наших вековых традиций, никакие посулы не смогут заставить нас отречься от великих заветов наших предков! Пусть вечно живет наше племя вьюдорашей!

В ответ все присутствующие в зале, кроме пленников, дружно заорали:

— Да здравствует наше племя вьюдорашей!!!

Причем сделали это троекратно, чтобы усладить слух и гонор своего правителя.

Структура Отката уже была завершена полностью, и теперь следовало попробовать спровоцировать владельца литанры на нужные действия. Поэтому Кремон добавил в свой голос скорби и еще больше почтения:

— Ваше величество, теперь я действительно осознал все ваше величие и мудрость. А также то, что ваш народ могуч и праведен в своем единстве. Хоть с запозданием, но раскаяние все-таки посетило мое сознание, и теперь я готов просить вас о последней милости…

В этой речи было столько искренности и раскаяния, что все притихли, а царь подался вперед с явной заинтересованностью. Стоявшая же за спиной колдуна Элиза, наоборот, отпрянула от него, наклонилась в сторону, и попыталась заглянуть ему в лицо. Она не ожидала услышать такие речи от бесспорного героя.

Лалуллель первым не выдержал затянувшейся артистической паузы:

— Чего же ты хочешь?

Кремон поднял на властителя полные слез глаза:

— Мне довелось услышать, что от вашей руки смерть наступает быстро и бесповоротно, поэтому прошу, чтобы ваше величество казнило нас собственной рукой.

— Хм…

— Тем более что и принцессе предпочтительнее умереть от руки великого царя. Для меня же подобная смерть вообще будет благом.

— Ха-ха-ха! — от всей души рассмеялся Лалуллель Вечный. — Вот тут я вас могу обрадовать: не откажу себе в таком удовольствии. Личной рукой превращу вас в горстку пепла! — Он соскочил с трона. — Здесь же! В этом великом месте, где все свидетельствует о моей силе и беспощадности к врагам вьюдорашей!!!

Опять стройный рев подхалимов родил немыслимое по силе эхо:

— Да здравствует наше племя вьюдорашей!!!

Пока эхо металось между сводами, главный подручный царя оглянулся на него и многозначительно подморгнул. Самодержец тут же вернулся на трон и совершенно спокойным голосом продолжил:

— Только мою милость еще надо заслужить… Ведь не каждому дано даже видеть меня, а уж пасть от моей руки…

Делать было нечего, и Кремону оставалось лишь раболепно воскликнуть:

— Что я должен сделать?

Прежде чем объяснить задачу, царь сделал короткое отступление:

— Возможно, скоро мы сами начнем завоевание верхнего мира. Наши предки всегда приветствовали подобные подвиги моего народа. Только вот мы давно не тренировались в сражениях с уродами. Мирная и созидательная жизнь расслабляет, ведет к попустительству в отношении своего тела, и как следствие, наши воины не имеют должной подготовки.

— Ваше величество желает, чтобы я тренировал ваших воинов?

— Еще чего! Просто я сам хотел бы оценить уровень твоего мастерства. Поэтому если ты победишь моего лучшего воина, только тогда смерть от моей руки доставит тебе… хм, удовольствие. Да и той сучке, что за тобой прячется, тоже. Ха-ха!

Теперь Элиза вновь испуганно прижалась к Кремону. А тот с удивлением рассматривал брошенный ему под ноги хост.

— Бери оружие! Ведь твоя правая рука не повреждена!

Еще не видя противника, за которым помчался в смежный зал один из воинов, Невменяемый поднял легко узнаваемый свой меч, сжал в руке и только потом тихо прошептал принцессе:

— Ничего не бойся, далеко от меня не отходи, когда я прикажу, присядь и крепко обхвати меня за ноги. И помни, что бы вокруг тебя ни происходило, не открывай глаза и не разжимай рук. Поняла?

В измученных и покрасневших глазах девушки мелькнул тоненький лучик надежды, и она торопливо кивнула. Она уже не верила ни во что, но уверенный голос и властный взгляд заставили ее если не воспрянуть духом, то хотя бы достойно встретить последние минуты жизни.

Тем временем ворота приоткрылись, и отряд воинов пропустил в тронный зал одного из вьюдорашей. И чем ближе он подходил к трону, тем яснее узнавали его пленники: именно этот воин сопровождал князя Лиллама при посещении жреческой тюрьмы. Да и синяя перевязь говорила о том, что он является сподвижником князя.

Воин учтиво поклонился царю и замер в ожидании. Самодержец недовольно скривился:

— Вот и прибыл наш самый лучший воин… Победитель всех турниров… Силач, атлет, верный подданный… — При последних словах лицо царя перекосилось еще больше, и стало понятно, какое готовится представление. — Теперь настало время воистину послужить престолу. Воин, пред тобой враг, которой вторгся в наш мир с оружием. Докажи свое умение, покажи свою доблесть: убей чужака! К бою!

Похоже, что у самого умелого в воинском искусстве вьюдораша не было никаких возможностей отказаться. Скорее всего, за неповиновение ему грозила смертная казнь на месте. Поэтому он без раздумий выхватил меч и пружинистым шагом пошел в атаку.

Невменяемый стоял перед выбором: убить еще одного врага или нет? Ведь очень даже возможно, что перед ним не враг, а один из немногих потенциальных союзников — недаром местный диктатор решил руками чужака убрать из окружения князя одного из самых сильных защитников. А значит, убивать нельзя. Но и поддаваться не стоит, потому что тогда правящая клика может что-то заподозрить. Умри сейчас Невменяемый, наверняка этого славного воина все равно лишат жизни не задумываясь. Лалуллелю просто нужен повод…

Сражался вьюдораш просто великолепно. И его первые атаки могли повергнуть наземь кого угодно… но только не воспитанника лучших фехтовальных школ Энормии. Не прошло и двух минут, как окровавленный противник Невменяемого рухнул на мраморный пол с рассеченной головой. И никто даже не заподозрил, что легкие раны, которые Кремон умело нанес своим хостом, совершенно несмертельны, а только так выгладят. Удар по голове производился больше плашмя, чем рубя, поэтому воин просто потерял сознание, хоть и выглядел полноценным кандидатом в покойники.

Самодержец ничуть не опечалился исходом поединка, лишь небрежно махнул передней конечностью:

— Унести! И расскажите, что наш триумфатор не смог одолеть чужака из верхнего мира.

Когда двое слуг унесли раненого на носилках, Лалуллель торжественно встал с трона, многозначительно поигрывая своей литанрой:

— Да, урод, воин ты превосходный. Поэтому я даже дам тебе право выбора…

Невменяемый внутренне напрягся:

— Какой, ваше величество?

— С мечом в руке хочешь погибнуть или без него?

— Конечно, с мечом!

— М-да? Ну тогда отходи туда, к самой дальней стене.

— Но… зачем?

Царь злобно и сардонически рассмеялся:

— Не хочу, чтобы на мой трон брызнула твоя кровь! Назад! К стене! Дальше! Дальше!!!

Под его вопли Невменяемый силой протащил свою спутницу к самой стене, поставил на колени и заставил обнять себя за ноги. Потом нагнулся и отчетливо произнес:

— Держи меня изо всех сил, иначе меня может поднять вверх.

Элиза проявила свои самые лучшие качества: молча исполнила приказание. А молодой колдун переложил свое оружие в левую руку и с трудом сжал разбитыми пальцами. Нащупав правой рукой на груди орден, он пробежался по жемчужинам пальцами прямо через рубашку. Королевская награда чуть слышно отозвалась скрипичной музыкой. Ожившую надежду и уверенность пленник постарался спрятать за злостью и показной храбростью. Именно с таким видом он и направил взгляд в сторону, далекого трона. Затем угрожающе поднял свой хост и прокричал:

— Если меня не убьют сразу, я начну мстить! Вот этим мечом!

После этих слов возле трона произошло некоторое шевеление, послышался смех, и рядом с царем встал его первый приспешник, самый страшный из колдунов-вьюдорашей. Криво усмехаясь, он достал из складок своей одежды такое же страшное оружие — ив следующее мгновение в сторону, чужаков были направлены сразу две литанры. Видимо, придворные уже имели возможность убедиться в силе древнего оружия, потому что уплотнили свои ряды, а все остальные колдуны накрыли трон и окружающее его пространство внушительной защитой.

Кремон чуть не подпрыгивал от радости, хотя и постарался сделать вид, что испугался:

— Почему вас двое?! Мы так не договаривались!

— Увы! Я не могу отказать в милости моему лучшему другу и сподвижнику! — воскликнул Лалуллель со смехом. — Да и смерть тебе будет теперь гарантирована самая что ни на есть моментальная!

Это были последние слова самозваного диктатора, тирана и мирового преступника. В следующий момент два счетверенных заряда вырвались из стволов литанр, долетели до прогнувшейся черной сферы, в которую превратилась окружавшая пленников Структура Отката, и ураганом понеслась обратно к трону.

Казалось, что в древнем зале одновременно произошло извержение вулкана, взорвался Занваль, и вся планета сплющилась под ударом огромного молота. Чудовищное завихрение всех мыслимых и немыслимых стихий в замкнутом пространстве привело к самым страшным и неописуемым последствиям. Если восемь подобных счетверенных зарядов уничтожили огромную армаду драконов, то для здешнего пространства вполне бы хватило и одного. Сколько было выпущено зарядов по Кремону в Гиблых Топях, подсчитать не было возможности: он тогда не оглядывался, а живых свидетелей такого действа не осталось. Но ведь там было открытое пространство, тогда как здесь…

Сразу после этого Кремон построил все свои дополнительные щиты и прикрепил их к стене. Кроме того, он попытался намертво врастить некоторые силы прямо в пол и пустить силовой опорный луч в потолок. Используя одновременно пять сил, как он и собирался сделать, любой колдун мог выжить даже при тотальной подвижке земной коры и остаться при любом обвале в нетронутой нише. Однако сейчас и этого оказалось мало. В немом ужасе молодой колдун одну за другой изъял из ордена еще пять сил и только тогда удостоверился в своей неподвижности.

Еще три магические силы он влил в собственное тело на всякий случай и две оставил в ордене на случай непредвиденных обстоятельств, потому что здравый смысл подсказывал: кое-кто из колдунов у трона мог выжить. И как только стихия пойдет на убыль, надо было двигаться на добивание.

Пятнадцать минут неистового урагана и бушующих молний могли ослепить кого угодно. Но когда блистающая темень стала опадать, Кремон попытался сделать шаг вперед и не смог. Оказалось, что ему мешали побелевшие от напряжения руки принцессы. Пришлось потратить еще одну драгоценную минуту, чтобы освободиться от их мертвой хватки и накрыть Элизу отдельным непроницаемым куполом: ведь в чернеющих вихрях все еще проносились крупные, тяжелые предметы.

Пока Невменяемый добирался до трона, светопреставление практически окончилось. Но самое главное, что ему открылось после тщательного осмотра: добивать было некого и ворота в тронный зал оставались закрыты. Первое обстоятельство его обрадовало: здесь врагов не осталось. А в других залах? Что там творится?

Если этот зал выдержал такой кошмар, то, возможно, ворота теперь никогда и не откроются! Что, если они повреждены? При таком раскладе здесь можно и от голода помереть, потому как такие прочные стены никакими средствами не пробьешь. Тут же пришла спасительная мысль, что можно будет накопить магические силы, а потом просто раскрошить небольшой участок стены или двери…

От дальней стены послышались сдавленные рыдания, и молодой колдун поспешил к принцессе на помощь. Он плюхнулся рядом и посадил ее себе на колени как ребенка, укачивая и шепча успокоительные слова и обещания, что теперь уж точно все будет хорошо. Занятые этим, они даже не обратили внимания на заскрипевшие ворота.

В таком положении их и застали ворвавшиеся в зал воины, в цветах которых превалировали синие ленты сподвижников князя. В первую секунду показалось, что они сразу набросятся на людей, но вьюдораши лишь встали полукругом на входе и во все свои огромные глаза рассматривали окровавленные останки соплеменников. Спустя несколько минут полного ступора вперед выдвинулся не кто иной, как сам князь Лиллам. Дрожащим от волнения голосом он выкрикнул вопросы, которые впоследствии отразились во всех исторических хрониках:

— Что здесь произошло? Где царь?

Невменяемый встал, помог подняться Элизе Майве и совершил изящный поклон, при этом лихорадочно перебирая в памяти местные традиции и вспоминая, какое именно окончание надо добавить к имени нового царя. Слегка сомневаясь в правильности выбора, он распрямился и во всю мощь своих легких гаркнул:

— Царь умер! Да здравствует царь! Да здравствует его величество самодержец племени вьюдорашей царь Лиллам…ель!

Кажется, все прошло на отлично. Воины как по команде рухнули на колени и дружно закричали:

— Да здравствует царь Лилламель!!!

А недавний князь горделиво пошевелил усами и задумчиво посмотрел на людей. Эхо здравицы в его честь уже давно разносилось по другим, сопредельным с тронным, залам, когда Лилламель поднял руку и в наступившей мертвой тишине отдал свои первые исторические приказы:

— Немедленно оказать помощь ее высочеству наследной принцессе Спегото Элизе Майве! Подготовиться к торжественному приему в ее честь! Объявить по этому поводу всенародный праздник!

Затем с брезгливым видом посмотрел себе под ноги на кровавые останки предыдущего правителя и вполголоса добавил:

— И как можно быстрее уберите из тронного зала эту мерзость…