За столом посидели замечательно. Люси была весела и гостеприимна, Жорж и Рома жали руки и высказывали признательность за спасение. Все это сопровождалось плотным обедом. И это называется «попить чаю»…

Макса всегда немного поражала способность хороших хозяек собрать угощение на стол за считаные минуты. Причем неважно, велики ли припасы или их вовсе нет. Хорошая хозяйка может приготовить обед практически из ничего. Наверное, это своего рода талант. Не сродни таланту гениев, творящих великие произведения, но тоже способность полезная и в немалой степени удивительная.

Отведав угощение, Макс и Шарль отправились на улицу, чтобы не смущать своим присутствием гостеприимное семейство и дать им порадоваться тому, что они снова вместе. Расположились они в тени того самого холма, в недрах которого предстояло вести раскопки, решив подождать здесь возвращения спасателей. Красота.

Накрапывающий с утра дождь прошел, от земли поднимался легкий пар.

– Разрешите один нескромный вопрос? – спросил Свенсон у Макса.

– Валяйте, дружище. Надеюсь, он будет не слишком нескромный. Потому как чем более вопрос нескромный, тем более скромный на него ответ.

– Не слишком. Мне вот интересно. Может, когда-нибудь, лет через двадцать, я тоже оставлю службу и поселюсь в провинции, в тиши и уединении. Чем вы заняты, Макс, когда не обустраиваете сад и не записываете посетившие вас мысли?

– Да много ли остается времени? Практически заниматься чем-то другим больше и некогда.

– Ну да, кроме изучения физики, математики, химии.

– А, вот вы о чем? Мой интерес скорее прикладной, чем теоретический.

Макс не удивился. Свои изыскания он не скрывал, хотя и старался их не афишировать.

– Ну да. Вроде того, как разрушить железобетонную плиту?

– Это скорее обратная сторона моих увлечений. Зная, как устроен предмет, можно многое с ним сделать. Один из вариантов, не лучший, на мой взгляд, – разрушить. Другие способы мне нравятся больше, но, увы, такой тоже бывает иногда необходим.

– И давно вы стали таким разборчивым, Макс?

– Рано или поздно начинаешь задавать себе вопрос, что ты сделал для человечества. Да-да, как это ни патетически звучит. Каждый из нас что-то делает для человечества, хотим мы этого или нет. Много или мало – неважно. Бывают дела значительные и не очень, а также незначительные совсем. Но именно из них складывается история, как бы малы они ни были. Океан наполняется каплями. Только деяния эти имеют разный вектор.

– Это ответ? – Шарль кивнул на осколки, бывшие некогда бетонной плитой.

Максим взглянул с непониманием.

– Это ответ на вопрос, кто лучше справится с разрушением? – уточнил Свенсон.

– Возможно. Лурианцы поняли его несколько раньше. Разрушение – слишком ответственное дело, чтобы поручать его разрушителям.

– То есть вы хотите сказать…

– Да. Их звание – степень допустимой деструкции – напрямую связано с тем, каких высот они добились как конструкторы. Не разрушай больше, чем можешь построить. Такой они выбрали для себя девиз.

– Но это сложно! – Шарль удивленно присвистнул.

– Это оправданно. Причем у них получается совмещать и этическую, и техническую составляющую в одном. Согласитесь – красиво. Во-первых, это повышение квалификации, во-вторых, они с чистой совестью могут не считать себя деструкторами.

– Совсем с чистой не получится.

– Согласен. И все же разница велика.

– А тот, кто не соблюдает этого условия? – уточнил Шарль.

Ответ был примерно такой, какой он и ожидал услышать. Не зря к этому разговору Макс подходил издалека. Пусть затеял его Шарль, направление беседы в основном зависело от Макса.

– Тот, кто осознанно и намеренно не соблюдает это обязательное условие, для них деструктор. То есть тот, кто тянет общество обратно в каменный век.

– И не бывает исключений?

– Бывают, но это совсем другая история. Мошл огорчался как-то, что одному из его друзей пришлось превысить уровень лично для него допустимой деструкции.

– Значит, такое все-таки случается? – Шарль, кажется, был слегка разочарован.

– Это было недели за две до того, как лурианцы свернули свою миссию… – Максим задумался. – Мошла отозвали на Луриан по каким-то срочным делам, и он пригласил нас с Лаурой в кафе, чтобы попрощаться. Мы сидели в кафе на набережной за столиком под легким навесом. Мошл был печален и задумчив. Он долго говорил о том, как рад был посетить Землю. И еще больше рад был найти здесь таких замечательных друзей. Это он про нас.

– А на Луриане у вас остались друзья? – спросила его Лаура.

– Конечно. И я рад буду их увидеть. Навестить старых друзей – это первое, что я сделаю, как только смогу. В первую очередь, конечно, Долра. Он ушел, – здесь Мошл помедлил, подыскивая нужное слово. – Наиболее близким по значению будет слово «монастырь». Я не нашел слова, точно отражающего суть, – продолжил лурианец. – Ему пришлось принимать непростое решение и при этом превысить уровень допустимой для него деструкции. Экстремисты захватили заложников, такое, к сожалению, у нас тоже иногда бывает. Действовать надо было быстро, а никого с более высоким уровнем поблизости не нашлось. Непростой выбор. Не хотел бы я оказаться на его месте. При штурме здания погиб один лурианец. Быть может, случайность, быть может, Долру не хватило квалификации, чтобы все правильно рассчитать.

Мошл печально вздохнул. Да, непростой выбор пришлось сделать его другу. Насколько я понял, он пошел на сознательное нарушение инструкции и принятых правил, потому что у него не было другого выхода. И не спасать заложников нельзя, и предпринимать такую сложную операцию он не имеет права. Как говорится, куда ни кинь – всюду клин.

– И что теперь? – спросила Лаура.

– Добровольное покаяние. Он оставил дела и уединился в отдаленном месте. Что-то вроде монастыря, насколько я смог понять из словаря.

– Навсегда?! – ужаснулась Лаура. – Перспектива и правда невеселая.

– По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет повысить свой уровень конструктора до нужного. А дальше на его усмотрение. Это, скорее, вопрос совести.

– А как же погибший заложник?

– Если в ходе расследования будет установлено, что была возможность этого избежать, то кроме добровольного покаяния может быть еще и принудительное наказание.

С этим-то, положим, более-менее понятно, а вот покаяние? Надо же придумать такую сложную систему. Или все-таки надо? Весь вопрос в том, к чему стремиться. Если хотите, это вопрос совести.

Спасатели приехали чуть позже, чем обещали. С поисками специального робота возникла небольшая заминка. Можно было обратиться в службу безопасности и вполне официально передать им это дело, те быстро выслали бы своих специалистов. Можно было бы, если бы не одно небольшое «но». Совершить открытие, каким бы оно ни было, спасатели хотели самостоятельно. Пришлось идти путем чуть более длинным и составлять запрос так, чтобы представить дело совсем незначительным. Вроде как одна служба просит другую о небольшой услуге. Не суть важно, главное, что робота привезли. Причем вместе со специалистом-оператором. Так что ничто не мешало теперь заглянуть за таинственную дверь. Тянуть с этим не стали.

Оператор выбрал место на стене рядом с дверью и дал команду роботу герметично закрепиться. Герметичное уплотнение за счет своей пластичности практически прилипало к поверхности, становясь почти одним целым с ней, не позволяя проникать воздуху из-под колпака, в котором работает робот.

По команде оператора робот начал сверлить стену. Понемногу, не торопясь, сканируя при этом плотность материала. В таких делах спешка ни к чему. Стена сдалась быстро: то ли бетон со временем утратил былую прочность, то ли инструмент у робота был отменный. Через несколько минут тихое шипение известило о том, что стена просверлена, и начался забор воздуха для анализа.

– Все в порядке, – наконец подал голос оператор, – воздух застоявшийся, но вполне пригодный для дыхания.

Сообщение вызвало вздох облегчения у всех собравшихся.

– Можно входить?

– Одну минуту. Сейчас мы посмотрим, что там внутри. Воздух воздухом, но могут быть и другие сюрпризы.

Робот запустил в помещение, находящееся за стеной, видеокамеру с фонарем, и удивленный оператор присвистнул:

– Ничего себе! Вы посмотрите, что навешано на эту дверь! Если это не взрывчатка, то я ничего не понимаю в своем деле. А это вряд ли.

Дверь была вся оплетена проводами, а по краям висели два массивных бруска, к которым все провода и сходились.

– Повезло, что ее не смогли открыть. Рвануло бы так, что на тридцать метров в округе ничего бы не уцелело.

– И что теперь делать? Мы не сможем туда попасть?

– Система несложная. Я сумею ее обезвредить. Но на всякий случай попрошу всех отойти метров на сто.

Случай явно не тот, чтобы спорить. Макс, Шарль, спасатели – все удалились на положенное расстояние, прихватив по пути Люси с ее мужчинами и предоставив с заминированной дверью разбираться специалисту, который, как ни странно, минут через двадцать присоединился к ним.

Встретившись со взглядами всех собравшихся, он ответил сам, не дожидаясь вопросов:

– Я пробил в комнату, находящуюся за дверью, штрек побольше, чтобы хватило места для манипулятора. А следить за работой по разминированию можно и отсюда. Можете смотреть издалека, но только не мешайте.

Понятно, мешать в таком ответственном деле не следует. Как не следует и лезть с неуместными советами. Оператор расположился метрах в пяти от всех остальных и приступил к работе. Полностью автоматических роботов для разминирования не делали. Точнее, пытались одно время делать, но быстро от этой идеи отказались. В таком тонком деле сложно обойтись без того, что называется чутьем. Что это такое – сложно сформулировать. Нечто, что складывается из опыта и интуиции, тех составляющих, которые не присущи ни одному до сей поры изготовленному роботу. Не получается заменить интуицию никакой программой. Это давало человеку некоторые поводы для гордости. Или, если хотите, для осознания своей значимости, а это совсем немаловажно. Роботы на таких работах использовались полуавтоматические, умеющие выполнять по заданной программе лишь отдельные операции. Общий же ход работ и их последовательность задавалась оператором. Это сейчас и происходило. Робот выполнял первую часть задания – определял тип взрывчатого вещества. Результаты заставили оператора недовольно нахмуриться. Само устройство было не слишком сложным, а вот с определением названия взрывчатого вещества возникла заминка.

Молекулярный анализатор робота приблизился вплотную к подозрительным брускам и перехватил несколько молекул, практически не касаясь их. Замечательная штука эти молекулярные анализаторы. Принцип их действия основан на диффузии. Любое вещество теряет свои молекулы, какое-то больше, какое-то меньше. Молекулы эти носятся в воздухе, именно поэтому мы можем ощущать запахи. Некоторые вещества теряют совсем немного молекул, и нам кажется, что они не пахнут. Но анализатору много и не надо, его чувствительным сенсорам достаточно перехватить несколько тех, что оторвались от вещества и пустились в странствие в близлежащее воздушное пространство. Чтобы избежать помех, желательно поднести датчик анализатора как можно ближе к исследуемому объекту. Не только исследуемому веществу свойственна диффузия. Но это уже дело технологии.

– Это что-то совсем древнее, – проворчал оператор. – Придется свериться с каталогом. Ага, есть такое. Не используется по крайней мере лет двести. Будет что рассказать ребятам, можно сказать – раритет. Снимать опасно, – продолжил рассуждать оператор. – У меня есть с собой комплект реагентов, но случай необычный, я думаю, лучше посоветоваться.

Оператор быстро набросал форму запроса, приложив к ней химическую формулу обнаруженной взрывчатки, и отправил все это в лабораторию своей службы.

– Ну вот, теперь подождем ответ химиков, – объявил он, – в нестандартных случаях лучше перестраховаться.

Реакция последовала быстро, и была она не совсем такой, как все ожидали. Экран коммуникатора оператора засветился. Химики решили пообщаться лично, не удовлетворившись простым ответом на отправленный запрос.

– Привет, Кристофер. Ну и раритет ты откопал! Где такие водятся?

– И ты тоже будь здоров. А раритет этот спасатели подкинули. Их подопечные откопали. Ладно, давай по делу.

– По делу так по делу. У твоего робота какие реагенты с собой есть?

– Стандартные. Полный набор.

– Ничего из стандартных реактивов не подойдет, больно уж штука древняя, с такими сейчас и не работают. А полный набор – это хорошо. Установи соединение, я твоему роботу скину программу приготовления реактива.

– Подключаю. Пока.

Да, непростое это, оказывается, дело. На то они и специалисты.

Через пять минут робот отрапортовал, что реагент готов.

– Начинаем.

Манипулятор робота приблизился к взрывчатке и начал распылять на нее полученный состав. Под его действием бруски взрывчатки поплыли и, превращаясь в жидкость, начали стекать на пол комнаты.

– Все, можно открывать, – разрешил Кристофер, когда процесс распыления был завершен и манипулятор робота открыл внутреннюю задвижку. – Только заходите осторожно. Кто знает, что там дальше находится.