Глава первая
ПОЧТИ СИРОТЫ
Сидя в глубоком кресле у себя в комнате, я лениво отбиваюсь от выпадов моего брата-близнеца. Он яростно машет мечом, стараясь вынудить меня покинуть нагретое место и встретиться с ним в ратном поединке, пусть и шуточном, но чтобы все было как полагается! Я же остаюсь непреклонным, попыхиваю сигарой и сижу, нехотя отражая смертельные удары. Сестра читает у камина и не обращает никакого внимания на нашу возню, давно привыкла. Читать и думать она умеет неплохо, но с мечом управляется еще лучше.
— Клим, вызвал бы Селену, мне лень, — отразив невероятно быстрый укол, нацеленный в сердце, предлагаю я брату, — она все равно бездельничает.
— Неправда, я изучаю историю Эола, — не отрывая глаз от книги, отзывается Селена.
Клим отступает на шаг, резко взмахнув мечом, втыкает его в сколоченный из толстых досок щит у меня над головой, я не обращаю внимания.
— Сволочь ты, Дин! — Он обиженно поджимает губы. — Кто в здравом уме свяжется со Страшилкой?
— Я пошутил, — улыбаюсь я брату.
Страшилкой мы прозвали сестру очень давно, еще детьми, за то, что она оборотень и, как мама, может перекинуться в дракона.
— И шуточки у тебя дурацкие, — ворчит Клим, опускаясь в соседнее кресло. — А мама еще говорила, что мы одинаковые.
Ну да, мы близнецы, только горяч мой брат, как огонь, а вот я всегда холоден, словно лед на севере наших владений. Я — наблюдатель, мое дело смотреть, а вмешиваться — удел сестры и брата.
— Это отец нас различить не мог, а мама никогда не путала. Мы с тобой только внешне похожи. — Я не вру, я всегда говорю правду и только правду, если, конечно, вообще что-либо говорю: в отличие от брата и сестры я предпочитаю помалкивать.
— Тунеядец и бездарь. — Клим еще сердится немного, ругается, но я его прощаю.
— Ты не прав, — заступается за меня Селена, спасибо ей.
— Как всегда! — Мне весело с самого утра, что-то должно произойти, обязательно неожиданное, интересное, потому-то я и болтлив необычайно.
— Вдвоем на одного, — ворчит Клим.
— Ну не обижайся. — Я мягко, почти неощутимо, мысленно прикасаюсь к брату и успокаиваю: — Пойми, мне некогда возиться с тобой, я жду.
— И чего ты ждешь? — спрашивает Селена, захлопнув прочтенную от корки до корки книгу.
— Только не говори, что ты забыла! — притворно ужасается Клим (он всегда бурно реагирует, изредка переигрывает, и тогда все видят, что он забавляется).
— Ну и забыла, а что? — По лицу сестры не понять, шутит она или говорит серьезно, хотя с нее станется, запросто может запамятовать, с ней частенько такое бывает.
— Тебя когда-нибудь убьет твоя забывчивость, Селена, — ворчит Клим.
— Ничего страшного, — беззаботно отмахивается сестра. — Вы-то у меня на что?
— Я в няньки к тебе не нанимался. — Брат остается недовольным, он сердится не на нее за забывчивость, а на меня, за то, что я не стал фехтовать с ним, и всячески это подчеркивает.
— Я позже разомну с тобой кости, — обещаю я. Мне ничего не стоит помахать мечом, но только не сейчас: я жду вызов.
Я, Динлорд, хозяин Северного графства могучей империи Эол, сижу в своей комнате и слушаю болтовню родственников. Зачем я это делаю? Я жду. Сегодня ровно год, как наши родители покинули этот мир. Нет, нет, они не умерли, они ушли. Мама вернулась на родину и взяла с собой отца, а мы остались здесь. Сегодня первый день связи. Мы обещали, что не будем надолго покидать замок, день-два и должны возвращаться обратно, поэтому никуда не ездили целый год, а как хотелось зимой в столицу! Император всегда такие праздники устраивает, как вспомнишь — сразу зависть выползает, словно змея. Но я отвлекаюсь, а этого делать не стоит.
— Ловлю на слове! — радуясь, как ребенок, выкрикивает Клим, вскакивает, выдирает меч из щита над моей головой, осыпав меня щепками, и пытается напасть на сестру.
Это очень самонадеянно с его стороны. Даже на безоружную Селену набрасываться не стоит, никогда. Она нехотя, как бы случайно, хватает острое лезвие голой рукой и выворачивает руку Климу.
— Ой, — пищит брат и смешно морщит нос, но меч держит. — Отпусти, больно.
— Сам отпусти, это мой трофей, — усмехается Селена и левой рукой берет со стола новую книгу.
— Нет, — упрямится брат, — это мой меч.
— Хорошо, — кивает сестра и, ловко орудуя одной рукой, раскрывает книгу. — Только обещай, что сядешь и больше нападать ни на кого не будешь.
— Обещаю, Страшилка, буду сидеть смирно, — выдавливает из себя Клим, видно, что ему жутко хочется размяться, а никто вокруг играть не желает, обидно!
Селена отпускает лезвие и погружается в чтение. Книги она просто проглатывает, читает постоянно, как еще зрение себе не испортила! Вот и сюда пришла со стопкой литературы, чтобы времени зря не терять, и, как всегда, оставит их у меня, потом Тиим, мой слуга, утащит их в библиотеку.
Клим наконец успокаивается, сидит тихо и гладит лезвие меча, мечтая о поединке. Мне видны его мысли, хотя сейчас я за ним не наблюдаю, они прямо прут из него. Вот Селена так не вещает, она никогда не сопротивляется мне, если я лезу к ней в голову, пожимает плечами и ничего не делает. Я и сейчас заглянул в ее мысли, но там только содержание книги, которую она уже успела прочесть на треть: «…Не было числа воинству гоблинов, все шли и шли они на приступ, не устоять троллям, не силой и умением, а количеством взяли бы гоблины перевал, но старый маг, слуга самого Черного Бога, сотворил волшбу, огненную стену поставил. Могучий Дунлонк сжег многих гоблинов на нижнем перевале и битву выиграл взмахом одним…» Война троллей и гоблинов, что ж, пусть читает, если нравится, меня такое развлечение никогда не прельщало. Я оставляю сестру в покое, она посылает мне мысленную улыбку и продолжает изучать чужие войны.
Странные мы, все у нас наоборот. Вот я, не зная устали, могу работать как заводной, сражаться словно берсеркер, но предпочитаю думать, сидя в кресле, и получается плохо. У брата обратное увлечение: он любит орудовать мечом, ему нравится подвижность, хотя родился мыслителем, умеющим изобретать и придумывать, никак не человеком действия, устает он почти сразу. С сестрой вообще непонятно что. Она аналитик, воин, а живет только книгами, чужими подвигами.
Пока делать нечего. Я укладываю на колени свой меч, смотрю на узорчатое лезвие. Темные и светлые полоски переплетаются причудливым образом, рисунок странный, он как бы призывает пофантазировать, унестись вдаль…
Мой меч внешне точная копия меча Клима. Родители, когда уходили, оставили нам свое оружие. «Там, — сказала мама, — оно нам не понадобится». И мамины мечи стали нашими. Мне достался «холодный», брату — «горячий». Селена получила от нее лук, а отец подарил ей свой меч, легкий, но очень длинный, как раз для такой верзилы.
Сестра выше нас на целую голову, еще и сильнее, мы вдвоем справиться с ней худо-бедно можем, а вот по одному — никак. Вот такая девчушка наша Селена, младшая сестра. У нее в жилах течет черная кровь — наследство мамы-дракона. В детстве мы часто развлекались, играя в охотников на чудище. Я, Клим и наш наперсник во всех начинаниях Арс гонялись за неуловимой Страшилкой по подземелью, а она, превратившись в изумрудного дракона, правда маленького еще, но проворного, убегала и пряталась. Селена частенько сама нас ловила, а не наоборот, было весело…
Что-то произошло, я встрепенулся и напряг внутренний взор.
— Девушка, не фони, — прошептал я, на сестру сержусь, а сам не в силах сосредоточиться.
— Что? — Селена оторвала взгляд от книги.
— Перестань читать, — приказываю я грубо и, видя ее надувающиеся от обиды губы, сбавляю тон и объясняю: — Мешаешь.
— А, — только и произносит Селена, послушно откладывая книгу на стол.
— Ты… — начинает брат.
— Помолчи! — прикрикиваю я на него, не давая слова сказать.
Я напряжен, пот катит по лицу, трудно. Сложно общаться сквозь миры. Руки холодеют, голова кружится, если б я стоял, упал бы точно.
— Мама? Это ты? — Я ждал ее, мы все ждали, но то, что буду видеть ее глазами, я не ожидал.
— Да. — Голос у нее радостный, значит, все хорошо, когда они уходили, то не знали, как их примут драконы. — И папа рядом, он все видит и слышит.
— Прошел год, как ты и велела нам, мы никуда не отлучались из замка. Но сегодня Клим решил ехать в столицу, и Селена с ним собралась, — выпалил я, а то вдруг связь оборвется, но тут стало гораздо легче, на меня хлынула энергия, словно плотину прорвало.
— Хм, Диник, надо посмотреть будущее. — Мама заявляет так, словно я каждый день только этим и занимаюсь.
Я говорю вслух за двоих, чтобы Клим с Селеной все понимали, смотрю на отца, он сильно изменился: взгляд стал жестким, цепким, но остался таким же добрым. Он смотрит на маму с осуждением и, получается, на меня.
— Но, мама! — возражаю я. — Ты всегда говорила, что вероятностей множество! Нет никакого проку их рассматривать, все определяем мы сами!
Мама улыбается, отец хмурится, мы волнуемся.
— С тех пор прошел год, я многое узнала и буду помогать тебе, — заверяет меня мама.
— Они тоже имеют право… — Я смотрю поочередно на сестру и брата, но мама перебивает меня.
— Да, — кивает она, сразу согласившись, — конечно, твои брат и сестра тоже должны видеть, иначе все ни к чему. Они сами выберут себе путь, зная, какие подводные камни им предстоит преодолеть.
Я в нерешительности, и тут начинает говорить отец, твердо, уверенно:
— Тот бред, что я созерцал, учась у профессора Зана-инне-азна, ничего хорошего мне не предвещал. На собрании я должен был всем драконам рубить головы нефритовой шпагой, кстати, после твоей, Джокер, смерти. А что произошло на самом деле? Динлорд, — обращается отец ко мне, — твоя мать — императрица Драконии! Вот что случилось на собрании драконов-правителей.
Я немею, но быстро справляюсь, секунд пять хлопаю глазами, не больше, и сразу пересказываю все брату и сестре. Они изумленно открывают рты, но молчат, стараются не навредить мне, чтобы случайно не оборвать тонкую нить связи с другим миром, хотя какая там к черту нить, — это же канат! Мама прочно привязала.
— Арс, это потому, что мы были готовы, разработали простой и безукоризненный план и сделали все блестяще!
— Но ничего подобного я в будущем не видел, — возражает отец. — Так стоит ли смотреть?
— Я маг-оракул, не забывай, — сердится на отца мама, — а ты недоучка. Извини, но я знаю, что делать, чтобы не изучать невозможные вероятности, а видеть только суть!
— Ладно, — не сдается отец, он морщится, словно у него болят зубы, — а Зел-ин-кор, он тоже был маг-оракул, но это ему не помогло.
Я ничего не понимаю, но старательно тараторю все, что они говорят.
— Он, к вашему, великий князь, сведению, изучал вероятности всех миров, ну, почти всех. — Мама убеждает отца, это ей всегда удается. — А я хочу взглянуть только на трех человек. Разницу замечаешь?
— Делай как знаешь. Мне все равно. Смотри свои вероятные невероятности сколько влезет. — Папа машет рукой и отворачивается, я чувствую его недовольство, он опять уступил.
— Вот и хорошо, — отвечает мама отцу и обращается ко мне: — Теперь, Диник, твой выход!
— Я готов. — Другого ответа она от меня и не ждет.
— Тогда вперед, — командует мама, весело улыбаясь.
И я начал настраиваться. Подключил к восприятию брата и сестру, удержал их в своем сознании, проверил отца, он тоже смотрел. И ухватил линию самой яркой и существенной вероятности, исходящей в данную минуту из нашей действительности.
Мой второй выход! Первый случился очень давно, тогда-то мама и запретила мне смотреть будущее и прошлое, но сейчас можно все!
