Глава пятнадцатая
ХОЗЯИН СЕВЕРА
Хорошо Селене — вольный ветер, да и Клим нашел дело по душе, а я сиднем сижу в родовом замке и медленно погрязаю в бытовухе. Бумагами, отчетами, бухгалтерской мурой завалили меня — помечтать некогда!
Вошел Венька Помело, мой управляющий, и протянул очередную пачку бумаг.
— Что это? — спрашиваю я.
— Квартальный отчет Корса.
— Опять хитрый гном что-нибудь припрятал, — ворчу я, забирая бумаги.
— Не без этого, — усмехается Венька и советует: — Вы, хозяин, сразу четвертую страницу откройте.
— Венька, мы одни, давай без официальности. Садись, наливай вина. — Я закуриваю сигару, только потом занимаюсь отчетом.
— Дин, ты меня удивляешь. — Помело устраивается в кресле, но вино пока не пьет. — Другие, стань они графьями, задрали бы нос и чурались бы таких, как я.
— Воспитание. — Я листаю отчет и попыхиваю сигарой. — Папа с мамой нас правильно учили: «Все люди братья».
— Между прочим, за дверью Тиим стоит, а мы беседуем как равные, да еще и во весь голос, — Венька наливает вино себе и мне.
Тиим — парень хоть куда, только любопытный не в меру, но у него работа такая — подслушивать и подглядывать, только я это давно знаю.
— Не переживай по поводу слухача: я ему заткнул уши, он теперь только звон колокольчика услышит.
— Ты меня успокоил. — Венька отпивает из бокала. — Хорошее вино, где ты его берешь?
— Тиим приносит. — Я заканчиваю с отчетом гнома и бросаю бумаги на стол.
— Ну и как? — спрашивает Венька, показывая подбородком на отчет.
— Надо ехать на шахты. — Я тоже прикладываюсь к бокалу. — Намылить шею Корсу.
— Обязательно надо, — поддерживает Венька. — Как Арс и Джокер ушли, он совсем распоясался, никакой управы на него нет.
— Значит, завтра утром. Прикажи к шести часам оседлать каурую.
— Меня возьмешь?
— Если хочешь, поехали.
— Конечно, хочу, сто лет на шахтах не был!
— Это ты, брат, завернул, — усмехаюсь я, — сто лет шахтам, еще не исполнилось.
— Я же так, для красного словца, — отмахивается Венька.
— Ладно, иди, Иона тебя разыскивает.
— Нехорошо подглядывать, — грозит мне пальцем Венька и поднимается с кресла.
— Иона сама на меня вышла.
— Ну тогда извини, — разводит руками Венька, — я же не знал.
— Ерунда, мама никогда не разрешала подглядывать за людьми, и у меня условный рефлекс выработался. Да, — вспоминаю я, что еще не ел, — прикажи Тииму обед мне сюда подать.
— Опять ты в столовую не придешь, — морщится Венька, — весь порядок в доме ломаешь.
— Хорошо, — мне ничего не стоит спуститься в столовую и составить компанию Веньке и Ионе, — я приду на обед через двадцать минут.
— Ловлю на слове, — молвит Венька и уходит.
Я пожимаю плечами и пытаюсь вспомнить — когда это я не сдерживал своего слова? Так и не вспомнив, перечитывай отчет Корса, завтра он у меня попляшет, такой разнос устрою, надолго запомнит! Укладываю бумаги в полевую сумку и смотрю на письменный стол. Там, в нижнем ящике, под ворохом ненужных документов, лежат записи о других мирах. Мама обещала вскоре связаться со мной, но что-то она задерживается.
Допиваю вино, докуриваю сигару и с видом важного барина иду в столовую. Слуги останавливаются, кланяются, а я как сноб вышагиваю. Ну что за жизнь? Все пресмыкаются, словно змеи, а сами только и успевают в разные канцелярии доносы строчить. Может, разогнать всю эту братию, оставить несколько человек, да и зажить спокойно? Хотя трудно найти спокойствие в праздности, заскучаю ведь!
Мопс опять стоит в углу и с серьезнейшим видом следит за расстановкой блюд. Почему он в спортзале или на конной прогулке человек человеком, а в замке слуга слугой? Сколько раз приглашал я Мопса зайти ко мне, поговорить по-людски или посидеть с нами за столом, ведь столько места свободного! Я с трудом различаю Веньку с Ионой на другом конце стола. А Мопс мне: «Не положено!» — и хоть разбейся, не сядет.
Тиим шустро отодвигает для меня стул и улыбается.
— Приятного аппетита, сударь, — кланяется он подобострастно, словно у императора на приеме.
— Спасибо, Тиим. — Я сажусь и жду, когда подадут чашу для омовения рук.
Иона и Венька устраиваются напротив, шепчутся о чем-то. Я могу их подслушать, но давлю любопытство в зародыше, ополаскиваю руки, вытираю их и начинается скучный обед.
Трапеза почти закончилась, входит дворецкий и важным голосом сообщает:
— Прибыл гонец от Соловья. Что прикажете передать послу вашего наместника?
Я приподнимаю одну бровь и смотрю на Веньку. Он вместо меня отвечает дворецкому:
— Проводите гонца в комнату ожиданий. Хозяин его примет в главном зале.
Дворецкий кланяется и уходит, а я приказываю:
— Тиим, принеси в мою комнату парадную кирасу, поможешь облачиться.
Парадная кираса — это такой кусок начищенного золота, который зачем-то надо надевать. Если не считать тяжести, то это совершенно бессмысленная вещь, проку от кирасы никакой, разве что тренировка мышц спины.
Гремя шпорами, прохожу в зал, сажусь в кресло и киваю дворецкому, ждущему у двери. Слева от меня располагаются Венька и Иона.
— Гонец вашего наместника Соловья, — громко оповещает дворецкий и впускает служивого.
Сразу видно, молодой человек никогда еще не докладывал графу — краснеет, бледнеет и заикается, а кланяется так, словно лом проглотил.
— Ну успокойся, — улыбаюсь я дружелюбно, — не съем я тебя, да и казнить не стану. Говори четко, внятно и по существу.
— В подвластном вам герцогстве беспорядки. — Парень взял себя в руки. — Крестьяне отказываются платить подати, а город взбунтовался — требует независимости и возвращения герцогства законным владельцам.
— Ясно, — киваю я, — дальше.
— Ограблен обоз с зерном.
— Зерно для императора? — уточняю я.
— Да, — подтверждает гонец. — При защите обоза ранен капитан Джеремис.
— Рана серьезная? — с беспокойством спрашивает Венька.
— Рана-то пустяковая, только стрела оказалась отравленной. Капитан лежит в горячке, чернеет, того и гляди преставится.
— Скверно, — бормочу я, разгадывая задачку с ядом.
Венька о чем-то беседует с гонцом, я их уже не слушаю, я думаю.
Есть несколько ядов, от которых чернеют, но ни при одном из них горячки нет, и наоборот, яды, вызывающие жар, заставляют тело краснеть, а не чернеть. Что же за дрянь намазали на стрелу? А может, это смесь? Эх, была бы дома Селена — враз сообразила бы. Надо в лабораторию идти, литературу пошерстить.
Мои размышления прерывает гробовая тишина. Я смотрю на Веньку, он глядит на меня. Значит, мое слово.
— Итак, гонец, иди отдыхать, скоро тебе предстоит обратный путь.
Парень неуклюже кланяется и, пятясь, уходит.
— Что надумал? — спрашивает Венька шепотом.
— Над противоядием я поработаю в лаборатории, а ты подготовь указ о снижении налогов до десяти процентов и какие-нибудь вольности придумай, с женой посоветуйся, я после подпишу. Созови дружину…
— Как всегда малую? — перебивает Венька.
— Хватит и малой, пускай пройдут по деревням, погремят железом для устрашения, город утихомирят.
— С разбойниками что делать?
— Их еще поймать надо. Чует мое сердце, неспроста все это, — бормочу я и сразу вспоминаю, какой яд так действуем что человек чернеет и трясется в лихорадке.
Не теряя больше ни секунды, я вскакиваю, сбрасываю надоевшую кирасу на попечение Тиима и несусь в лабораторию. Времени мало, дня три Джеремису осталось. Песчаный висельник — маленькая желтая змея водится в пустыне, ее яд действует медленно, но уверенно, через неделю после укуса человек умирает. У нас на севере таких тварей нет, вот я сразу и не вспомнил.
В лаборатории много разного собрано, но противоядия нужного нет, надо варить, чем я срочно и занимаюсь. Песчаный висельник получил свое название за то, что сворачивается петлей, словно веревка для казни. Эта змеюка встречается редко, чтобы достать ее яд, надо быть либо эльфом-змееловом, либо очень богатым человеком. Пораскинув умом, я прихожу к выводу, что яд все-таки купили, значит, человек, устроивший беспорядки, очень богат и имеет виды на герцогство, а следовательно, дальний родственник почившего Пилипа. Кто бы это мог быть? Герцог Пилип планомерно изничтожил всю свою родню, хоть сколько-нибудь претендующую на трон герцогства, а отсюда вывод — это очень и очень дальний родственник, возможно по женской линии.
Рассуждения мне никогда не мешали. Голова занята своим делом, а руки трудятся без ее участия. Я и не заметил, как стою с уже готовым противоядием в маленькой бутылочке.
— Тиим! — кричу я, не поворачивая головы: знаю, что он где-то рядом.
— Да, хозяин? — приоткрыв дверь, кланяется слуга.
— Зови гонца, у него мало времени.
— Слушаюсь, хозяин. — Тиим закрывает дверь так, что ни одна петля не скрипит.
Отправив гонца с лекарством, я запираюсь у себя в комнате. Мне нужна информация, которую я, сидя в замке, никак не смогу получить. Поэтому пишу письмо, разбрызгивая чернила и ставя кляксы, чтобы другие поработали за меня:
«Дорогой дядя Мумитус!
У меня проблемы. Кто-то желает заполучить герцогство, отнять его у нас.
Не успели брат с сестрой уехать, как начались беспорядки, разбойники Джеремиса чуть не убили, надеюсь, что он скоро поправится. Нам нужна твоя помощь. У тебя обширные связи, узнай, кто тратит кучу денег, оплачивая восстания, кто покупает экзотические яды, в частности, яд песчаного висельника! В конечном итоге и твои торговые дела на Севере могут пострадать, так что не тяни.
Жду ответа с нетерпением, твой племянник Динлорд».
Запечатываю письмо и отправляюсь искать Веньку, чтобы он отослал его с надежным человеком. Помело успел подготовить наш графский указ и первым делом подсовывает его мне. Я размашисто подписываю не читая, полностью доверяя управляющему, он никогда еще не подводил нас.
— Малая дружина выйдет завтра с рассветом. — Венька помахивает указом, чтобы быстрее высохли чернила.
— Хорошо, — киваю я и протягиваю ему письмо. — Это для Мумита, отправь кого-нибудь шустрого в столицу.
— Не беспокойся, доставим.
— Я буду у себя.
— На завтра планы не меняются?
— Нет, шахты проверить надо обязательно.
— Как скажешь, Дин.
В своем кабинете, спальне, иногда столовой я сажусь за новое письмо. Надо Климу все рассказать, а то он со своей войной совсем родной Север позабудет.
Но спокойно тратить чернила и бумагу не получилось. Посреди комнаты возникает призрак голого мужика и заговаривает со мной.
Не то чтобы я каждый день общался с привидениями, — вообще никогда не встречал, но морок и сам создавать умею, — просто голых призраков даже вообразить себе не мог. Поэтому секунд пять я пялюсь на прозрачного мужика и хлопаю глазами, ни одна здравая мысль в голову не лезет.
— Динлорд! Вы слышите меня? — возмущается призрак, когда я не отвечаю.
— Простите, я несколько растерялся. Так что вы хотите сказать?
— Ваша сестра в опасности!
— Селена? — задаю я очень умный вопрос.
— Боже! — выкрикивает привидение. — Конечно, она! Других родных сестер у вас ведь нет!
— Что с Селеной, — уже по-деловому спрашиваю я, готовый броситься на помощь сестре.
— Змеи!
Я сразу успокаиваюсь.
— Что змеи? — спрашиваю я равнодушно. — Покусали?
— Еще не должны, но вот-вот доползут.
Опять змеи, зачастили они к нам в гости: то Джеремиса травят ядом змеи, а теперь со Страшилкой что-то затевают.
— Много?
— Полсотни, не меньше!
— Страшно ядовитые?
— Хватит задавать глупые вопросы! — наконец не выдерживает призрак. — Ее предупредить надо, чтобы уходила!
Ну нет, так просто голое привидение от меня не отделается, я его до белого каления доведу.
— И где я Страшилку искать должен?
— В степи.
— Главное, адрес очень точный, — иронизирую я. — Вышел в степь и сразу Селену встретил. Она только и ждет, чтобы снова меня турнуть. Нет уж, увольте.
— Да как же это, ведь убьют! — вопит призрак, словно это его собираются лишить жизни.
— А вы, собственно, кто?
— Я Легкая Рука.
— Очень приятно, я Динлорд, — кланяюсь я почти по-придворному, беру сигару и закуриваю.
— Так вы намерены предупредить Селену?
Я медленно выпускаю в него струю дыма и вспоминаю.
Это было в далеком розовом детстве. Родители в воспитательных целях отправили нас на сельскохозяйственные работы, точнее к деду на все лето. Дедушка Клим — вождь клана охотников, он так обрадовался приезду внуков, что позволял нам делать все, что заблагорассудится, отправив побоку пожелания мамы и папы нагружать неразумных детей работой. В то лето огород мы так и не видели, грядки не копали, морковку не пропалывали, сено не косили, а бегали по лесам и горам, наделали себе луков и копий, играли в первопроходцев, охотников, следопытов — развлекались в общем, да еще дядю и тетю с пути истинного сбивали, звали с собой. Дядя Маркел на год нас младше, а тетя Сусси на полгода старше — соблазнить их на мелкую пакость ничего не стоило, и мы впятером смывались из поселка охотников искать приключения. С нами бегал лохматый белый пес по кличке Снежок, очень умный, верный, с таким зверем заблудиться было невозможно, и мы забирались в совершенно непроходимые дебри, такие, что и вспомнить страшно!
И вот однажды наша лихая компания в сопровождении Снежка оказалась на болоте. Мшистое болото — это что-то! Дед рассказывал, что там упырей колдун выводил, его еще мама прикончила, а кровососов дядя Рем уничтожил, только это давно было, до нашего рождения.
Таинственно поблескивала вода в заводях, зеленые кочки торчали, словно водяные чудовища высунули спины погреть на солнышке, а чахлые березы и сосны такие кривые, что казались нам заколдованными людьми и гномами.
Внезапно Снежок навострил уши и зарычал, мы остановились, но ничего разглядеть не смогли, и тут на нас выползла болотная гадюка, здоровенная, метра три длиной и в руку взрослого человека толщиной! Она могла в любую минуту кинуться, зло шипела и высовывала раздвоенный язык.
Я застыл в ужасе, Клим мгновенно взлетел на иву, как только на ней удержался! Маркел и Сусси с дикими воплями кинулись прочь. Снежок медленно попятился, скаля клыки и тихо рыча. Одна Селена с любопытством наклонилась к змее.
Змея дернулась, словно собиралась броситься на сестру и, ужалить. Страшилка же без тени страха села на землю, протянула руку — и гадюка подползла к ней, стала ластиться словно кошка домашняя, а Селена ее гладит и приговаривает, что мы мимо идем, гуляем, ее не трогаем, и нечего на нас злиться. А потом вообще взгромоздила это чудовище себе на плечи, разве что не целуются!
Много позже, когда мы осмелились спросить маму, не боясь, что нас отругают, она объяснила нам, что Селене не страшны укусы змей, и вообще многие животные с радостью будут ей служить, словно ручные. Мама еще добавила, что Страшилка — королева зверей, и больше ничего не сказала, я до сих пор не понимаю этого.
А вот со следующим летом нам повезло гораздо меньше. Мы гостили у дядюшки Рема, а он спуску нам не давал. Хотя в селении следопытов тоже было чем заняться в свободное от работы время. Как-то Селена поймала ужа и принесла его в дом, а мы приволокли ежа, и еж слопал ужа. Ужа-то никто не заметил, а вот ежа тетя Милана приказала отпустить, еще и дядя Рем нас отругал, что зверей мучаем. А через два дня Страшилка контрабандой приволокла гадюку, целый день с ней возилась! Вечером нас позвали на ужин. Пока мы ели, гадюка сбежала из комнаты сестры и заползла на кухню. Тетя Милана хладнокровно огрела змею ухватом и пообещала, что, если кто-нибудь из нас притащит еще кого, она эту зверушку сварит и заставит нас есть. Больше мы лесных тварей не беспокоили.
— Ничего с сестрой не случится, и перестань закатывать истерику, призрак неодетый. — Мне надоели его вопли.
— Я не призрак! Мой дух путешествует между мирами, а тело находится дома.
— Это мне знакомо, — киваю я. — Сам любитель побродить по другим планетам.
— И все же, вас не беспокоит судьба сестры?
— Не очень. Змеи ей не страшны, они ее обожают, да и яд вряд ли подействует. Кстати, на самом деле, где она?
— В королевстве Кехем, если я правильно понял вашу географию.
— Там война. — Подумать есть о чем, может, и впрямь, посмотреть за Страшилкой со стороны, не приближаясь? А то опять как шарахнет — неделю никуда не сунешься, голова становится словно ватой набитая, ничего не соображает.
Призрак, точнее душевный путешественник по мирам, глядит на меня вопросительно.
— Хорошо, — говорю я, приняв решение. — Я задвину все дела и посмотрю за Страшилкой, если что — приду ей на помощь.
Таинственный мужик улыбается и тает.
