Камень отвалился с грохотом, и в отверстие спустили тонкий ствол молодого деревца с сучками вместо ступенек. У нас по таким лазят в верхние этажи домов-деревьев.

— Давай, — крикнули сверху. — Оба.

— Пошли, — сказал я Даше и погладил ее по голове. — Приглашают.

Поднявшись, наклонился, подавая ей руку, и рывком выдернул наверх. Быстро огляделся вокруг. У отверстия стояли трое, держа наготове дубинки. Остальное население поселка торчало неподалеку, охватив широким полукрутом плотно утоптанную площадку, в центре которой возвышался вбитый в землю столб. Вчера его не было. Видимо, это и есть наше место. Больше их не стало. На подобный праздник должны были собраться все, разве что где-то на холме сидит часовой. На глаз их было не больше полусотни, считая детей. Этих, кстати, было всего трое, зато женщин явно больше, чем мужчин. Очень интересный признак. Или остальные где-то далеко, или их соседи изрядно проредили.

Мы встали у столба. Я мимоходом глянул на Дашу. Ничего так стоит, настоящий боец. Страха нет, только злость и готовность вцепиться в глотку.

Крысы стояли полукругом, закрывая дорогу. Только сзади, где было озеро, никого из них не было. Вряд ли можно уплыть, не такие они идиоты, чтобы давать такую возможность. Даже настоящие крысы прекрасно плавают и ныряют, а оборотни должны уметь это делать еще лучше.

Впереди соплеменников стоял Убийца кого-то там, опираясь на обнаженный меч. Очень странный, надо сказать.

Длина лезвия доставала до солнечного сплетения, не меньше метра, и было оно черного цвета. Не похоже на краску, явно металл. Но самое интересное, на длинной крестообразной рукоятке было навершие с изображением медведя.

Больше всего это смахивало еще на одну ожившую легенду. «Каждый род получил от прародителей свой собственный черный меч, который был способен разрубить доспехи и не нуждался в заточке. Он переходил от одного лучшего воина к другому и не использовался в боях с другими воинами своего рода». «Слишком это просто было бы», — зазвучал у меня в ушах голос матери. «И где же эти мечи? — скептически спрашиваю я. — В нашем семействе точно нет, а мы лучшие среди медведей!» «Никто не знает, — отвечает она. — Давно потерялись, много-много-много лет назад. А лучшим будешь ты, когда вырастешь».

Ага, вот я и вырос. А вот и черный меч, только почему-то в руках у крысы.

Тут аргх показал на нас рукой и завел речь. Не очень вслушиваясь в озвучивание восхвалений самого лучшего и правильного на свете рода и семейства, которому все остальные в подметки не годятся, я попытался прикинуть, смогу ли его достать в прыжке. С сожалением понял, что не получится. Был бы человек, можно было бы попробовать, а этот успеет среагировать, да еще и по бокам два члена команды поддержки привычно держат копья. Моментально продырявят.

— Вот, — вскричал он, излишне, на мой взгляд, театрально, и показал кончиком меча на меня. — Это и есть один из тех злобных и завистливых существ, не давших нам жить свободно! — Крысы возмущенно загудели. — Мы помним, — сообщил он, возвышая голос, — как они преследовали наш род, но помним и то, что они нам родственники. — Тут возмущенно заорала какая-то баба, явно не желая меня признавать даже дальним. — Да, — переждав вопли, повторил он. — Он тоже может принимать боевой облик! Мы докажем, кто лучше!

— Что он говорит? — спросила Даша.

— Ругается… Когда начнется, я постараюсь их задержать. Не пугайся, зрелище будет еще то. Не думай ни о чем, как только они отвлекутся — бегом к озеру и плыви.

Она глянула на меня и промолчала.

— Ты поняла? — с нажимом спросил я. — Их слишком много. Двум-трем я шею сверну, а потом они вспомнят про тебя. Беги!

— Клык против клыка, коготь против когтя, сила против силы, — прокричал он формулу. Крысы хором повторили. Один из стоящих в первом ряду, совсем еще молодой парнишка, скинул с себя одежду и шагнул вперед.

— Мой выход, — сообщил я Даше и переместился так, чтобы она была за спиной. Раздеваться мне не требовалось. Мы с парнем встали напротив, глядя друг другу в глаза, и начали перекидываться одновременно. Десять секунд — и мы смотрим на зверя. Мех у крысы не серый, а скорее серо-бурый. И размер поменьше моего. Совсем не плохо для начала.

Он громко зашипел и прыгнул. Наверное, думал, что я как нормальный медведь начну тоже громко реветь и встану на задние лапы, подставляя брюхо. Щазз. Я слегка сдвинулся в сторону, пропуская мимо себя его тушу, и прыгнул ему на спину. Никогда не понимал, почему именно звериный облик считается боевым. Что у нормального оборотня есть? Зубы, иногда когти. На самом деле, руки и ноги очень хорошее дело. А у меня есть и зубы, и когти, и четыре конечности в придачу. Чем больше конечностей, тем лучше.

Конечно, с человеком не сравнимо. В зверином облике любого героя порвем моментально, вот только у человека есть еще и мечи, копья, стрелы и, как выяснилось, кое-что гораздо серьезнее, вроде крупнокалиберных пулеметов. Собственно, мы все это прекрасно понимаем и воюем в человеческом виде острыми железками. Вот для охоты звериный облик — это самое то! А охота на разумных зверюг — куда интереснее, чем на тупого быка. Биться с представителем другого вида — тоже определенные навыки иметь надо.

Вот сейчас я одним ударом сломал хребет этой твари, капающей слюной. Это было легко, даже очень легко. Давненько они не сталкивались с Народом. Очень удачно, что аргх играет в эти игры. Один на один гораздо лучше, чем если они кинутся сразу все. Он лежит и дергает лапами в агонии. Жаль, что в этом облике я не могу закатить речугу с поношением, а то бы порадовался. Хотя… можно ведь и по-другому…

Я издал что-то похожее на смешок, лучше не выходило, и старательно помочился на труп.

Тут один из настоящих крыс не выдержал и метнулся ко мне. На то и рассчитано. Оскорбление для того и существует, чтобы последние мозги отбило. Шаг назад, уход, и когтями ему по гляделкам. Вот так. Крыс, завыв, отскочил. Правого глаза у него больше нет. С левым так удачно не получилось, только щеку распахал, но от крови он ничего не видит. Прыжок вперед. Когти мои смыкаются на задней части тела, в том самом месте, где хвост. С натугой поднял заверещавшую сволочь и с размаху головой о землю. О! Еще живой, гад… Берусь обеими лапами за шею и с натугой поворачиваю. Хрустят кости. Есть еще что в мочевом пузыре? Немного, но есть. Предыдущий дурак не дал закончить. Вот теперь это и сделаю.

Один из стоящих возле аргха положил копье и стал раздеваться. Тот дернулся, но тут же остановился. Правильно, сейчас переигрывать — только доказать свою глупость. Из четырнадцати мужчин и двух крыс я уже одного оборотня и еще одного разумного навечно успокоил. Нет чтобы быстренько меня продырявить из луков — ему, видишь, захотелось показать красивое представление. Теперь расхлебывай. Я негромко зарычал и махнул рукой, приглашая: давай следующего!

А этот, пожалуй, посерьезнее будет. Явно ветеран бесконечных драк. Весь в шрамах, двигается как опытный воин. Медленно, без красивых прыжков подходит, делая ложные выпады. Я осторожно смещаюсь в сторону, приближаясь к аргху. Тут главное — не продемонстрировать заинтересованность, чтобы не насторожить. Шаг, еще шаг. А это я удачно попал, жаль, что он успел уклониться, только вскользь задел. У, сука, укусил за ногу. Хорошо еще шкура толстая, но кровь пошла. Зрители восторженно воют. Радуйтесь, радуйтесь. Вот сейчас еще шарахнусь от этого в испуге… Есть!

Резко повернулся и прыгнул к аргху. Руку ему моментально вырвал, так что кисть осталась у меня, и, упав, откатился в сторону, зажимая меч в лапах. Вот почему у меня когти не втягиваются? Невозможно же нормально держать. Хотя и так неплохо получилось, только задел, а этого крыса рассек до кости. Действительно замечательный меч. Мясо рубит как бумагу. На скорость, быстрее. Еще быстрее, пока не опомнились… потом мне это аукнется, но сейчас только скорость… Раз, два, три, четыре… На счет пять вскакиваю уже в человеческой форме, рукоятка меча удобно лежит в ладони. Хороший клинок — сбалансированный. Уклоняюсь от подбегающего второго телохранителя с копьем. Удар. Тело еще стоит мгновение, вроде бы не догадываясь про отсутствие головы, потом падает уже за спиной. Бью еще в прыжке подраненного, пытающегося отползти. Меч проходит сквозь тело, так что меня невольно заносит по инерции. Разворачиваюсь к аргху, не желающему помирать с оторванной кистью руки, засаживаю меч в живот. Привычно проворачиваю, падаю на землю, спасаясь от удара дубиной, и резко бью по ногам противника. Он с воем падает. Лезвие перерубило кость.

Вскакиваю. Так, кажется, удача кончилась. Вокруг не осталось ни одного человеческого лица. Одни сплошные крысы, и они окружают меня. Ну я еще побарахтаюсь. Медленно отступаю на несколько шагов, потом резкий выпад — и еще одна тварь демонстрирует вываленные из бока кишки, с визгом катаясь по земле. Долго я так не продержусь, но цену они заплатят высокую…

Тут с холма раздался волчий вой. Остроухий! Только люди могут думать, что волки просто на Луну воют. Очень даже содержательные сигналы: «Пришли, огонь, опасность». Пытаюсь сообразить, какой, к черту, огонь. Огнестрел! Быстро отскочил, разрывая дистанцию с крысами, и метнулся к Даше, которая так и не двинулась с места. В два прыжка подскочил и, сбивая ее с ног, упал сверху, прикрыв собой.

С холма заработал пулемет, поддержанный выстрелами винтовок. Пули сметали собравшихся толпой крыс. Часть кинулась на холм в атаку. Особо умные побежали в сторону озера, надеясь спрыгнуть в воду, но не добежал ни один.

— Что происходит? — придушенно спросила Даша из-под меня.

— Нам на помощь прибыли из МЧС, — сообщил я, вставая. — Ты как?

— Нормально, — ответила она. — Только я не знаю, что такое МЧС, и одеться бы…

С холма спускались в полном составе наши соратники, копавшиеся в развалинах. Впереди бежали волки и становились в стойку возле очередного тела. Тут же звучал контрольный выстрел. Один раз с земли вскочила вполне здоровая крыса и попыталась вцепиться в Серую. Ее тут же уложили. После этого рейдеры стреляли подряд в каждое тело, даже не приближаясь.

Доцент подошел к нам, выстрелив в голову маленькой крысе, лежащей неподалеку, и скинул мешок на землю.

— Забирайте, — сказал он, становясь к нам спиной и контролируя округу.

Даша вывернула мешок наизнанку и с радостным криком схватила свои вещи, торопливо одеваясь. Мне она сунула штаны.

Рафик тоже подошел. Взглянул и, убедившись, что явных ранений нет, пошел дальше к озеру проверять крыс.

— Там, возле холма, — не поворачиваясь, сказал Доцент, — коптильня. А в ней выпотрошенные тела. Как свиные туши в мясной лавке. Только человеческие. — Он явственно заскрежетал зубами.

— Мы знаем, — подтвердил я, натягивая штаны. — Как вы нас нашли?

— Сначала забеспокоился Летчик. Говорит, почему-то Даша не отвечает. Рафику это сильно не понравилось, и он попытался связаться с тобой по какому-то артефакту. А когда и ты не ответил, приказал возвращаться.

Он оглянулся на тела убитых:

— Никогда такого не видел, противное зрелище. — Брезгливо отвернулся и продолжил: — Они лошадей разогнали и вещи в воде утопили. Только тел не было. Кровь была, а трупов нет. Волки побегали кругом, и Серая начала тыкать в Рафика лапой и показывать на этот артефакт. Он с Черепахой связался, и волчица вдруг заговорила.

— Чего? — спросила изумленно Даша.

— Ты тоже не знаешь, — удовлетворенно сказал Доцент. — А вот Рафик совсем не удивился. Не по-русски говорит и даже не по-английски. И не по-эльфийски, ничего похожего. Короче, — продолжил он, — через Черепаху она объяснила, что вы оба живы, а кровь чужая. Кого-то ты успел замочить. Эти… они ушли одновременно в разные стороны, но Летчик полетал и дал направление. Не зря второй самолет тащили. Он засек, где эти собрались. Потом волки провели нас по следу. Ваше счастье, что единственный охранник, вместо того чтобы по сторонам смотреть, пялился на это зрелище, а то неизвестно еще, как бы все повернулось. Поднял бы тревогу, и всем было бы весело. — Чуть помолчав, он наконец озвучил то, что интересовало и его и Дашу, да, похоже, не только их. — Давай, Живой, колись, что тут творится. Волки разговаривают, Мави, я подозреваю, тоже. Эти в крыс превращаются. У Рафика телефон в кармане для связи. Давай, давай… ты нам должен…

— Дикое поле, — успокаивающе сказал я ему. — Здесь бывает все. А артефакты не только те бывают, что в списках, сам знаешь.

Он молча ткнул стволом в сторону трупа крысы.

— Вот это самый обычный оборотень, — поясняю. — Очень неприятный подвид. Есть и другие, людей не кушающие, а вполне себе нормально общающиеся.

Даша всхлипнула от смеха и тут же пожала плечами на взгляд Доцента.

— А еще бывают мозгляки, кровососы и мурги. Это такие… с виду лошадь как лошадь, только мясо вместо травы жрет и вполне разумная. Не стоит и пытаться на ней ездить, обязательно ногу откусит. Много чего бывает… Можно подумать, ты не знаешь, как просто исчезают целые отряды.

— И наши волки тоже оборотни?

— Да нормальные они волки, — насколько мог убедительно воскликнул я. — Ты присмотрись, голос не из горла, а от ошейника. Расшифровывает движения гортани и переводит в нормальную речь. Это тоже артефакт, только очень специфический. Можно человеку без языка надеть, и он заговорит. Вполне естественно, что по-русски они не говорят, они ж местные. — Боковым зрением я успел заметить какое-то движение. — Эй, — закричал я Кузнецу, — ты что делаешь?

— Кидаю гранату в землянку, — умно ответил тот. — Есть возражения?

— Есть, — подтвердил я. — Там может что-то ценное быть.

— Вот там? — изумился Кузнец. — Ценное? Это ж дикари гребаные!

— Это Дикое поле. Здесь и у дикарей «Молния» может быть.

— Знаешь что, — скривился он, подходя к нам, — сам туда и лезь. Вот здесь, — он демонстративно сложил передо мной термитные шашки, — твое орудие труда на потом. А вот это, — он сунул мне «стечкин» в кобуре, — твое оружие. Если что, кричи!

Он повернулся и ушел.

Я привычно надел ремень с кобурой на пояс и сообщил в пространство:

— Так я пойду проверю.

— Нам надо поговорить…

— Угу, — подтвердил я, продолжая старательно обшаривать землянку, отпихивая всякую ерунду в сторону и попутно жуя кусок мяса, найденный на столе.

После двух перекидываний в течение часа я чувствовал себя не лучшим образом, но дело прежде всего. Как говорил наставник Седой Бизон во времена моей нежной юности, не бывает такого, чтобы в логове у разумного не было ничего интересного. Если у него есть мозги, значит, есть и имущество. Просто для некоторых имеют ценность вещи, которые не стоят металла, из которого они сделаны, но сам металл ведь тоже ценность.

— Живой! — резко сказала она.

— А? — переспросил я. Вот не нравится мне этот пол. Что-то есть неправильное в звуке. Хотя толком понять невозможно, все провоняло крысиным запахом.

— Иди сюда!

Я понял, что она не отстанет, да и обсудить последние события стоило, пока остальные не появились с разными вопросами, и, пригнувшись, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, перешагнул через вторую ступеньку и вышел наружу.

Даша стояла, держа в одной руке мою куртку, а в другой свой наган с таким решительным видом, что на мгновение я подумал, не собирается ли она меня пристрелить. Тут она заметила мой взгляд и быстро сунула револьвер в кобуру. Еще секунду она стояла, потом, шагнув вперед, прижалась ко мне.

— Я боюсь, — пробормотала она мне куда-то в район шеи, — я вообще крыс боюсь. А это — ужас какой-то.

— Все кончилось, — обнимая ее, сказал я, — из них никто не ушел. Просто бежать было некуда.

— Ничего не кончилось. — Она отодвинулась и, глядя мне в глаза, повторила: — Нам надо поговорить. — При этом от нее пахло решительностью и еще, непонятно с чего, смущением.

— Садись, — сказал я. Взял у нее куртку и кинул ее на землю. — Если нам надо обсудить наши дела, то сделаем это с комфортом, а не прямо в грязи.

Она подождала, пока я сяду, и устроилась так, что я невольно должен был ее обнять. Охота на меня была не только объявлена, но и завершена. Меня явно уже приговорили, связали и осталось только приготовить на медленном огне.

— Ну поговорим о делах наших скорбных… Похоже, они застали только конец. Ты ж понимаешь, что мне не хотелось бы, чтобы пошли разговоры.

— Знаешь, — Даша хихикнула, — а ты очень симпатичный медвежонок. На большого медведя явно не тянешь, хотя когти сантиметров пятнадцать наверняка и зубы ой-ой. Только настоящий медведь килограммов триста весит как минимум, я знаю, мы с отцом охотились. Ой. — Она испуганно обернулась на меня.

— Не нервничай, — поцеловав ее в макушку и прижимая к себе, сказал я, — мы не в «Обыкновенном чуде», чтобы мне стало неприятно. Те медведи сами по себе, оборотни сами по себе. Ничего общего у нас нет, и на одной территории не проживаем. Больше моего человеческого веса в форме медведя не может быть. Можно, конечно, отрастить брюхо, но мне как-то не хочется. Я больше в таком виде провожу, и большой живот мне ни к чему. В спячку не впадаю, Луна на меня не влияет, серебро не опасно. Даже если я тебя покусаю, в оборотня не превратишься, — это от рождения.

— Ага, — задумчиво сказала Даша. — Теперь я кое-что понимаю. Сложилась мозаика. Раньше все время были какие-то непонятки.

— А вот ты меня после этого зрелища не боишься?

— Тебя бояться? — Она фыркнула. — С чего это? Ты меня защищал и в том виде, и в этом. И ты меня в яме не пытался скушать, а очень даже нежно продемонстрировал, как ко мне относишься. — Она погладила меня по лицу. — Не просто как мужик, который дорвался до тела. Я не знаю, как там у вас, оборотней, положено, но ты мой, и никуда от меня теперь не денешься. — Она прочно села мне на колени и обняла за шею, — «В радости и в горе, пока смерть не разлучит нас…» Я никогда не использую против тебя и таких, как ты, все, что узнаю, и не скажу ничего про вас никому без твоего прямого разрешения.

— Даша, ты хоть головой подумай… До самой смерти! Ты ничего не знаешь о нас, о нашей жизни и обычаях. Никогда не говори того, что необратимо, и не произноси таких клятв.

— Так расскажи мне, как правильно! Ну когда мужчина дарит кольцо с брильянтом и что при этом говорит…

Я закатил глаза.

— Как тебе объяснить… Мы поздно женимся, и только когда детей хотим. Девушка сама решает, кто ей подходит, а кто нет.

Даша тут же радостно закивала.

— Меня вполне устраивает, — сообщила она. — Не вижу проблемы. Я тебя выбрала, и ты мой.

— Поговори с Черепахой, — с ужасом сказал я. — Не умею объяснять то, что все знают с детства.

— Это обязательно, — снисходительно пообещала она. — Я собираюсь быть хорошей женой и непременно выясню все, что можно.

«Ага, — подумал я. — Лучше не надо. Наши девушки, такие застенчивые до брака, после замужества становятся крикливыми и любят громко обсуждать с подружками неправильное, с их точки зрения, поведение мужа. Как в постели, так и вообще. А если недовольны, не стесняются ругаться так, что уши вянут. Чего им стесняться? Они пользуются полной неприкосновенностью. По крайней мере пока налево не гуляют».

— От начала ухаживания до замужества лет пять может пройти, и нужно еще проверить, не будет ли у потомства генетических болезней или других проблем.

— Вот с этим у нас нормально будет, я знаю. У детей есть две тени.

— Стоп! А ну-ка давай с этого места поподробнее.

Она смущенно посмотрела на меня.

— Я Сновидец.

— Давай, давай. Что такое Сновидец, я прекрасно знаю. Что ты такое видишь и как далеко?

— По-разному. Иногда годы, иногда дни. Раньше я многое не понимала, слишком странно и совершенно непохоже на Форт. — Она посмотрела мне в глаза. — Я давно знаю, что у будущего есть несколько вариантов. Сделаешь так — будет так, сделаешь по-другому — будущее изменится. Не всегда это зависит от тебя. Если бы Леха не вернулся, мы бы не встретились никогда. Но когда я его увидела — я поняла, что все будет так, как я хотела и надеялась.

Она несколько мгновений помолчала и продолжила:

— Я сижу за столом в очень странном доме, там двери вообще нет, только занавеска, хотя стены деревянные. И про этот дом точно знаю, что живой. Я не понимаю, как это возможно. — Она посмотрела на меня. Я кивнул. — Ну ладно, все равно рано или поздно узнаю. Под столом возятся двое маленьких мальчиков лет трех-четырех, и один из них наш. Твой и мой. Напротив сидит молодая женщина. Высокая и очень симпатичная. Тоже рыжая, как я, но более темная. Лицо с острым подбородком, нос курносый и глаза зеленые. Второй ребенок ее. Она говорит что-то на непонятном языке. То есть я, видящая сон, его не знаю. Но я, живущая там, знаю, что она говорит, что я очень рано забеременела снова. Торопиться с этим не надо. И вообще я дура, потому что такие вещи не должны быть случайными. Потом она говорит, что точно сказать пока нельзя, только месяца через три, но она не думает, что возможны проблемы, если в первый раз их не было. Вторую тень она уже сейчас видит. И все равно я должна каждые две недели заходить к ней, а не ждать, пока она сама придет, — Даша перевела дух и спросила: — Ты ее знаешь?

— Э… я думаю, да, это жена Лехи. Она как раз в этих вещах очень хорошо понимает и по описанию похожа, но откуда мне точно знать?

Даша удовлетворенно кивнула и продолжила:

— А потом зашел ты. Весь грязный и пыльный. С пулеметом на плече и старше, чем сегодня. Не намного, но старше. И ты обнял меня, а я была очень довольна. Я очень скучала без моего Медведя. Я откуда-то знала, что ты медведь, но не понимала, что это значит.

— И?

— Все. Я проснулась.

— Ты видишь себя во сне?

— Нет, — удивилась она. — Это невозможно. Я же не вижу себя сейчас со стороны, а это то же самое.

— Как ты была одета?

— Обычная рубашка и штаны из «Ткани» зеленовато-серо-коричневого цвета с пятнами, ну как камуфляж. — Она засмеялась. — Там, во сне, «Ткань» для меня обычное дело. На плече эмблема вышита — красная ладонь. И на ногах такие мягкие сапожки из кожи бизона, в которых чувствуешь себя очень удобно.

— А нож? Можешь рассказать, как он выглядит?

— Черепаха тоже спросила, вижу ли я нож. Это важно?

— Наши ножи не просто ножи, они много говорят понимающему. Вид, род, семья. Нож дарят ребенку родители, когда он становится подростком. Еще дарят жене.

Она улыбнулась и поцеловала меня. Очень даже приятно.

— Нож совершенно обычный, — вспоминая, задумчиво сказала Даша, — как у тебя. Форма лезвия такая же. Размер поменьше, под мою руку. На рукоятке голова медведя с оскаленными клыками, очень красиво. Материал какой-то странный, почти черный. И лезвие тоже черное, совершенно простое, на сталь не похоже, а рукоятка вроде как из кости. Как этот меч, что ты отнял у крысы. Есть клеймо, но я не обратила внимания и не помню. На ножнах надпись. — Она нагнулась и старательно нарисовала пальцем буквы в пыли.

Я задумчиво уставился на слова. Две буквы были написаны неправильно, точки сверху над словом явно не хватало, но фраза была вполне читаема: «Маленькая Хозяйка, Клан Пятипалых, род Людей, семейство Пост».

— И что там написано?

— Имя. Только то, что ты получишь. И не спрашивай, всему свое время. Да, и другим не рассказывай. Если ты Сновидец, то сама должна знать — лучше промолчать, чем создавать лишние волны.

— Значит, я тебя убедила?

— Ты знаешь, что такое родео?

— Коня или быка нужно поймать с помощью лассо и быстро связать ему ноги, — явно недоумевая, ответила она. — Еще усидеть на диком быке, но у нас такого не делают. Мне рассказывали. А что?

— То, что ты проделала, примерно так и называется. Меня словили арканом, очень быстро стреножили, чтоб не сорвался и не сбежал, и сообщают про будущих детей.

— Я тебя напугала? — жалобным тоном спросила Даша.

Я ее поцеловал. Потом еще раз. Почувствовал, как ушло под руками напряжение в ее теле.

— Не так чтоб очень. Могло быть гораздо хуже. А вот такая жена мне нравится. — Тут я осторожно провел ей рукой по спине и еще раз поцеловал. — Молодая, красивая, все, что положено, при ней, и очень сообразительная. Хотя это надо спокойно переварить. — Я встал и поднял ее с земли за руку. — Ты иди к общему костру, я торжественно обещаю ответить на все приличные вопросы вечером. Мне надо посмотреть внимательно это место. Здесь шаман жил.

Я посмотрел ей вслед и мысленно попросил предка первомедведя вразумить. Чистый человек среди нашей веселой компании в Клане. Та еще проблема. Ведь моментально начнут выяснять отношения. Даша девочка крепкая, но драться с оборотнем не сможет, а лезть в женские дела мне не позволят. Потом вздохнул и полез в землянку.

Так, что мне не понравилось, прежде чем она меня позвала? Пол. Все землянки, где жили крысы, — это именно землянки. Они хоть и ублюдки, но мертвого камня тоже не любят. Все остальные сделаны стандартно — круглой формы, с отверстием для выхода дыма в крыше и покрытые толстым слоем земли. И пол везде одинаковый. Везде положены на землю ошкуренные жерди. А вот здесь не так. Был бы человеком, под слоем земли ничего бы не заметил.

Я присел на корточки и поскреб пол, счищая грязь и слой земли. Так и есть — пол аккуратно выложен каменными плитками. И подогнаны они очень плотно. Если бы что-то прятали под плитками, так бы не слежалось. Землю много лет утрамбовывали ногами. Какой тогда смысл? Что, собственно, в этой пустой комнате есть такого, что можно двигать? Стол со стулом явно ерунда. Копаться под печкой пока не стоит. Займусь-ка я ложем.

Вонючие шкуры — к стенке, подушку из птичьего пуха жалко, но уж больно пропахла крысами, тоже туда. Ну вот… Сделано из досок и легко разбирается. Чуть нажал, и выходит из пазов. Раз… два… десять… к стенке. Все туда. Что имеем? Опять плитка, уже без земли, и никакого подвала. Откуда в землянке с метровым котлованом до постройки может быть подвал? Ниоткуда. Вот только построено это на старом фундаменте и специально. Что там говорил Седой Бизон? Если не видишь, закрой глаза и пощупай пальцами. Любой тайник выдает себя при ощупывании. Когда он только строится, хозяин старательно прячет все следы, но со временем все становятся небрежными. Кто больше, кто меньше. Для нас это неважно, что-то будет.

О! Поклон тебе, Седой Бизон. Пусть будет твоя дорога легка и табуны велики. Твой ученик помнит тебя и благодарен. Если будет возможность, непременно пошлю тебе подарок. Вот здесь и здесь… Одной рукой нельзя. Нажимаем…

С противным скрипом часть пола сдвинулась и открыла отверстие, куда можно было легко просунуть руку. Я лег на пол и пошарил там. Пальцы зацепили железную коробку, потом еще одну. Через десять минут упорного шмона все уголки в тайнике были старательно исследованы, и передо мной на полу лежали мой собственный «микро-узи» с запасными магазинами, две тяжелые одинаковые шкатулки внушительного размера и пара длинных, тщательно замотанных в промасленную ткань свертков. Кроме того, нашлись три рукописные книги, исписанные стандартным шрифтом Народа, и какой-то отпечатанный текст, явно очень старый и переплетенный по новой. Кожа, обтягивающая обложку, мне показалась человеческой, но сразу сказать сложно. Очень хорошо выделана, и давно запаха не осталось. Быстро пролистав несколько страниц, я захлопнул книгу и покидал в мешок из-под каких-то незнакомых кореньев всю добычу. На всякий случай в последний раз пошарил под полом и, ничего больше не найдя, закинул мешок на спину. Кинул в землянку термитную шашку на прощанье и, пройдя мимо остальных землянок, проделал с ними то же самое. Потом бодро потопал к остальным.