Алекс Орлов
Сезон королевской охоты
1
Ночью на Ливен обрушилась гроза, ветер рвал с деревьев поредевшую листву и гнал ее по улицам, хлопая ставнями и завывая в каминных трубах. Все указывало на то, что в Ливен спустя семь лет пришла настоящая зима.
С одной стороны, это было хорошо — странствующие рассказчики, которые немножко колдовали и гадали на будущее, утверждали, что возвращение зимы — признак выздоровления земли и успокоения демонов нижних миров, а значит, дела людей пойдут на лад, с другой стороны, все уже забыли, какая она, зима. Снега и в прежние времена здесь было немного, случалось, с севера налетали сухие метели, приносившие такие острые и колючие льдинки, что они даже обдирали краску с оконных рам, но снега, белого и мягкого как пух, почти не бывало.
Сон Каспара Фрая был тревожен, при каждой вспышке разноцветных молний он открывал глаза и видел на потолке диковинные сплетения теней, рисовавших то частый лес, то горы, а то битву, где скрещивались и ломались копья, скалили зубы лошади и всадники вылетали из седел.
Заснул Каспар лишь под утро и был разбужен женой, когда часы на ратуше пробили полдень.
— Что-то ты разоспался сегодня, — услышал Каспар будто издалека долетевший голос. Он с трудом разлепил веки и, приподнявшись, огляделся — сынишка, которому недавно исполнился год, о чем-то спорил с нянькой Каролиной, приходившейся Генриетте родной теткой. Их голоса доносились из гостиной через приоткрытые двери.
— Ты не заболел? — спросила Генриетта, приложив ко лбу мужа мягкую ладонь.
— Все в порядке, дорогая, просто ночью ворочался из-за грозы.
— Вот-вот, ночью гроза, а нынче на улице снег! Я его с детства не видела!
— Снег?
Каспар вскочил с постели и подошел к окну.
— Действительно снег, — произнес он без удивления, припоминая плясавшие на потолке тени. Живя в Ливене, нельзя было не понимать таких знаков — гроза, потом снег, и Каспар понимал, что нужно ожидать каких-то изменений, скорее всего, не очень хороших.
— Я тебе завтрак дважды разогревала, — напомнила Генриетта.
— Что-то есть совсем не хочется, — признался Каспар.
— Нет, — Генриетта всплеснула руками, — ты точно заболел!
— Мне нужно пройтись, и все будет в порядке, — натянуто улыбнулся Каспар, чувствуя в голове тяжесть.
— Хорошо, только оденься потеплее, — на улице холодно.
— Я накину синий шерстяной плащ.
— Даже не думай! Синий плащ он наденет, да на нем латка на латке, ты же его в каждый поход таскал.
— Мне в нем привычнее.
— Нет уж, ты не какой-нибудь плотник, Каспар, ты известный и уважаемый в городе человек, нужно одеваться побогаче.
— Хорошо, оденусь побогаче, — со вздохом согласился он.
2
На улице было хорошо, легкий морозец пощипывал Каспара за нос и уши, и он растирал их перчаткой, улыбаясь прохожим. Однако радости Фрая никто не разделял, у простых горожан не лежали в банке тысячи золотых дукатов, заработанных на службе у герцога Ангулемского, людей небогатых мороз со снегом застали врасплох, и им предстояло подумать о том, где взять дрова для обогрева жилищ.
На Рыночной площади было все так же шумно, пахло дымом из труб окрестных домов. По случаю холодной погоды крикливые торговки дрожжевым пивом предлагали отведать горячего травяного отвара. Весело стучали молотками сапожники, они не успевали справляться с заказами, поскольку все бросились чинить обувь и ставить вторые подметки.
Между рядов прохаживались угрюмые стражники, лишь на некоторых поверх стальных кирас были наброшены войлочные накидки, — большинство же давно их пропили.
— Добрый день, господин Фрай, — поздоровался с Каспаром старшина городской стражи Виршмунд, их дома стояли по соседству. В прежние времена старшина был важен, но теперь его пребывание в должности подходило к концу, об этом знал весь город.
— Здравствуйте, сосед, — вежливо ответил Каспар.
— Ну и как вам эта погодка, а? — Виршмунд похлопал себя по отвислому брюху.
— Мне нравится, вот вышел прогуляться.
— Нравится? — Старшина шаркнул сапогом по грязному снегу. — Да мы перемерзнем все, сожри нас огры, угля на всех не хватит! Угольщиков на весь город едва полторы сотни наберется, а нужно полтыщи!
— Перебьемся дровами, старшина, к тому же это еще не холод.
— Вам хорошо говорить, господин Фрай, вы человек обеспеченный, люди шепчутся, скоро замок себе построите… — Маленькие поросячьи глазки Виршмунда завистливо блеснули.
— Врут, — просто ответил Каспар. — Вот разве что конюшню…
— Конюшню? Так вы же лошадей у Табриция держите.
— Вот и думаю, стоит ли затеваться.
Каспар замолчал, со скукой глядя на Виршмунда, и тот был вынужден распрощаться.
Поправив пояс с мечом, Каспар отправился вдоль торговых рядов, прикидывая, что купить домой.
Обойдя площадь, он почувствовал себя значительно лучше, голова прояснилась. Пришла мысль навестить Углука, которому Каспар стал чем-то вроде опекуна. Возвратившись из последнего похода, орк отказался возвращаться на родину, поскольку к нему, по его мнению, там относились без должного уважения.
— Настоящие орки перевелись, никто не хочет идти на войну, живут только огородами и рыбалкой, — ну разве это не позор? — возмущался Углук. Последние пятнадцать лет он наемничал, воюя то за одних, то за других. В сражениях полегли его земляки-орки, и теперь даже в родных краях он не мог найти родственную душу. Его родной брат, с радостью приняв триста дукатов на новый дом, уговаривал Углука жениться, однако при первом же сватовстве будущая супруга выдвинула такие требования, что Углук в страхе бежал до самого Северного моря и осел в городе Коттоне. На новом месте ему не повезло, он много проигрывал в кости, а однажды жулики опоили его сонными вином и бросили под столом в кабаке, сняв с пояса кошелек с дукатами. Очнулся орк уже в долговой тюрьме, поскольку не смог расплатиться за выпивку. Хорошо, что часть золота сохранилась в банке Генрика Буклиса и позже туда добавилась сумма за последний поход. Зная за собой склонность к мотовству, Углук попросил Каспара взять его золото под свое управление, опасаясь, что спустит все добытое потом, кровью и двуручным мечом.
Каспар выдавал Углуку на пропитание по половине дуката в месяц, это равнялось месячному доходу преуспевающего ремесленника, а еще похлопотал, чтобы его взяли на службу. Это было нелегко, поскольку Углук только и умел, что махать мечом да орать «в атаку!», а в мирной жизни его мастерство оказалось ненужным.
Пустив в ход свои связи, Каспар все же нашел ветерану-наемнику подходящее место. В Ливене расплодились воры. Они сильно досаждали торговому сообществу, дня не проходило, чтобы не обчистили какой-нибудь склад: то кожи дубленые утащат, то штуку шелка, то целый воз сахарных голов. Купцы пошли на хитрость, построили склады в одном месте, чтобы удобнее было охранять, но воры сбились в шайки и ходили на эти склады войной, без жалости истребляя сторожей и все равно утаскивая свою долю.
Вот тут и пригодился Углук. Поначалу, когда Каспар завел речь о своем боевом товарище, которому требуется служба, торгаши денежки попрятали, не хотели орка на службу брать, но когда увидели этого гиганта с огромным двуручником в воловьих ножнах и в неизменном помятом шлеме, их мнение переменилось.
— А что же, думаю, эдакий страшилище многих отвадит, — сказал один купец.
— Да и крепок он изрядно, — согласился другой. — Такой и кулаком зашибет.
— Зашибет, — согласились остальные.
Углука взяли на недельный испытательный срок, пообещав, если преуспеет, платить по серебряному рилли за день работы — деньги для здешних мест просто немыслимые.
Орк заступил на пост и в первую же ночь испытательной службы зашиб несколько воров до смерти, а тех, что сбежали, успел покалечить.
Во вторую ночь воры собрались объединенной шайкой и устроили самый настоящий приступ: двоих помощников Углука зарезали, но сам орк отделался царапинами и снова обратил противника в бегство, оставив многих под стенами складов.
В третью ночь было тихо, воры собирались с силами. Они созвали с пригородных дорог лесных душегубов, с кем в прежние времена жестоко враждовали, но объединились ради общего дела, и в четвертую ночь количеством в полторы сотни голов снова двинулись на склады.
Купцы, решив, что никому не сдержать такую большую воровскую армию, кинулись к старшине Виршмунду подмоги просить, золота поднесли. Деньги старшина взял, но делать ничего не стал — его пьяницы-стражники ни на что не годились.
Воры, с арбалетами и десятифутовыми пиками, между тем пошли на приступ. К их удивлению, Углука под стенами не оказалось. Старый наемник атаковал их с тыла, а когда воры опомнились, снова растворился в темноте, чтобы появиться с другой стороны.
Начав нести жестокие потери, разбойники стали ссориться, и это ускорило их поражение — в конце концов орк обратил их в бегство.
Купцы, уже было распрощавшиеся со своим товаром, от счастья наобещали орку золотые горы, но, поостыв, вернулись все к тем же тридцати рилли в месяц, правда, отменили испытательный срок, поскольку и так было ясно, что Углук на это место годится.
3
Жил орк в двух кварталах от Рыночной площади. Каспар прошел по вонючей Рыбной улице, свернул на Угольную, где выпавший ночью снег был перемешан с угольной пылью. Здесь царило оживление — пользуясь небывалым спросом, угольщики избавлялись от накопленного в подвалах топлива.
— Поберегись! — то и дело слышал Каспар, и мимо него громыхали подводы.
Углука он застал в его жилище — орк жил в давно не видевшем ремонта доме, который прежде занимал городской палач. Лет пять тому назад суд и приговоры взял на себя соответствующий департамент герцога, а старый палач, оставшись без дела, захворал от горя и вскоре умер.
Каспар поднялся по растрескавшимся ступеням и толкнул едва державшуюся на проржавевших петлях дверь.
В комнатах было пусто и холодно. Кроме сколоченного из некрашеных досок стола и пары стульев, да еще застеленного солдатским одеялом топчана, другой мебели здесь не было. В распахнутое окно намело снегу, который, не тая, лежал у стены; орк холода не боялся и спокойно переносил мягкие зимы в одной кожаной жилетке.
— Ваша милость, господин орк, отпустите меня, пожалуйста, я больше не буду! — послышалось со двора.
Каспар прошел через комнаты и оказался на небольшом внутреннем дворике. У стены на перевернутом бочонке восседал Углук, поедая половину зажаренной свиной туши, лежавшую на втором бочонке, что стоял напротив. На врытом посреди дворика столбе висел привязанный за ногу оборванец, который дергался, как муха в паутине, исторгая слезные просьбы отпустить его.
Заметив Каспара, орк воткнул нож с жаркое и бросился к дорогому гостю.
— Ваша милость, какая радость для меня! — Он со всей сердечностью прижал Каспара к засаленной жилетке.
— Полегче, ты же меня раздавишь, — пробормотал гость, с трудом высвобождаясь из объятий Углука.
— Не желаете свининки? — радостно предложил орк. — Есть вино и пиво!
— Ничего не нужно, спасибо!
— Отпустите меня, господин орк! — снова загнусавил оборванец. — Век вам благодарен буду!
— Это кто у тебя?
— Воришка, сегодня ночью попался.
— А чего ты его не пришиб?
— У меня костей и мусору скопилось пропасть, должен же кто-то их убрать. — Орк указал мослом в угол двора, где действительно были свалены в кучу кости от недавних пиршеств. Еда для Углука являлась тем, что примиряло его с этим миром. Он мог съесть любое количество пищи, чем завоевал симпатии Генриетты, угощавшей однажды орка обедом. В совместных с Каспаром походах Углук представлял для отряда большую проблему, поскольку всегда был голоден и все разговоры сводил к еде. Орк ухитрялся проедать даже те полдуката, что Каспар выдавал ему, вкупе с тридцатью серебряными рилли, которые платили торговцы.
Все трактирщики города искали его расположения, неизменно приглашая на дегустации колбас и шпика, ибо, если еда Углуку нравилась, он покупал целиком жареную свинью или пару баранов.
— Ну так пусть убирает, — сказал Каспар, невольно поеживаясь при виде голых рук и перепачканного свиным жиром оголенного орочьего пуза.
— Пусть убирает, — пожал плечами Углук и, не переставая глодать мосол, метнул нож, который воткнулся в столб, перерубив веревку. Освобожденный воришка ударился головой о землю и свалился на бок.
— Похоже, он шею свернул, — предположил Каспар.
— Это едва ли, я это породу изучил — живучие, как гоблины. Сейчас оклемается.
И действительно, вор дернул ногой, потом рукой и приподнял голову:
— Спасибо, господин орк!
— Давай, складывай кости в мешки и поторопись, а то я голодный сегодня очень — доем свинью и за тебя примусь.
— А… а разве господа орки едят людей? — спросил вор, обращаясь скорее к Каспару.
— Людей нет, а воров — частенько.
Поверил пленник или нет, но он живо кинулся к груде костей и начал засовывать их в лыковые мешки, в которых Углуку доставляли из трактиров жареные свиные туши.
Когда мусор был сложен, Углук вытолкал вора вместе с мешками за порог и наподдал ногой, пригрозив в следующий раз прибить, если еще раз сунется к складам.
— Как поживает имдресс Генриетта, как ваш сынок, растет? — спросил орк, возвращаясь к гостю.
— Спасибо, все хорошо. А как ты?
— Да вот — еда имеется, служба тоже… — Орк вздохнул.
— Скучаешь? — угадал Каспар.
— Не знаю как и сказать, только меч я больше с собой не ношу, обхожусь вон колотушкой. — Орк показал кивком на прислоненную к стене суковатую палку. — Воевать больше не с кем.
— Понимаю, — сказал Каспар. Всего полгода прошло с того времени, как они выпутались из гибельной ситуации, да и то лишь потому, что удача была на их стороне, и вот пожалуйста — едва залечив раны и ожоги, оба, и Углук, и Каспар Фрай, заскучали.
— А славно мы погуляли, ваша милость, в пустыне Сабинленд.
— Славно, — согласился Каспар, вспоминая, как вздувалась пузырями кожа на них самих и на их лошадях, когда огненные драконы проносились над головами.
— У меня даже шрам остался. — Углук снял шлем, с которым не расставался, и показал полукруглые рубцы как раз там, где раскалившийся шлем пригорел к его голове.
Он нахлобучил шлем и повторил:
— Славно было.
— Славно, — улыбнулся Каспар. — Что ж, рад был застать тебя в добром здравии, пойду теперь домой. Как-нибудь еще загляну.
— Заглядывайте, ваша милость, а то скучно тут.
Когда Каспар вернулся домой, Генриетта уже приготовила поздний обед, Хуберт шлепал из комнаты в комнату, таская на веревке деревянную лошадку, тетка Каролина наблюдала за ним из угла, успевая вывязывать на спицах пуховые носочки.
Заниматься в зале на боевых тренажерах настроения не было, и Каспар просидел до вечера у окна словно в ожидании какого-то события.
4
Ночь выдалась спокойная, слышно было, как шуршат по стеклам снежинки и скрипит снег под ногами патрулирующих улицы стражников.
Изредка просыпаясь, Каспар смотрел в темноту и снова погружался в тревожное забытье. В очередной раз он очнулся на рассвете от стука в ворота.
Каспар выглянул в окно, но ничего определенного не увидел — на улице стоял предрассветный сумрак, слабый свет почти не пробивался сквозь витражи. Пришлось открыть створку.
— Эй, кто там? — крикнул он, щурясь от снежинок, которые летели в глаза.
— Посыльный от его светлости к его милости Каспару Фраю! — крикнули от ворот.
Каспар свесился из окна и разглядел перебиравшую ногами лошадь и посыльного в синем мундире.
— Сейчас спущусь! — крикнул Каспар и закрыл окно.
— Опять, что ли, от герцога? — хрипло спросила Генриетта.
— От его светлости, от нашего благодетеля.
— Благодетель, тоже мне, — проворчала Генриетта и закуталась в одеяло.
Каспар подошел к дверям, накинул плащ, на всякий случай нацепил пояс с кинжалом, сунул ноги в сапоги и спустился во двор. Снега насыпало по щиколотку.
«Надо бы расчистить», — подумал он.
За воротами действительно оказался посыльный герцога.
— Заходи, — сказал хозяин, заметив, что курьер, проскакавший пятнадцать миль, здорово продрог.
— Благодарю, ваша милость.
Посыльный завел во двор лошадь и привязал к старой коновязи.
— Пойдем в дом.
Каспар провел гостя на кухню, усадил за стол и зажег масляную лампу, чтобы было светлее.
— Я согрею тебе травяного отвара с ромом.
— Большое спасибо, ваша милость. — Посыльный снял треуголку и блаженно заулыбался.
Каспар раздул в печи угли, подбросил щепок и дров, потом взгромоздил на плиту медный чайник.
Пока грелась вода, он принял пакет и распечатал.
Его светлость приглашал в Ангулем, прямо с этим же посыльным. О причинах вызова не говорилось ни слова, но Каспар сразу вспомнил ночную грозу и неясные образы на потолке. Что-то назревало.
В чайнике зашумела вода, Каспар поднялся и, бросив в глиняную кружку порцию душистых трав, залил их кипятком. Потом добавил морского рому.
— Вот, это тебя согреет, — сказал он, подавая угощение.
— Спасибо, ваша милость, вы очень добры.
Каспар помолчал, глядя в огонь печи, потом сказал:
— Сейчас поедешь к лошаднику Табрицию и приведешь моего коня.
— Да, ваша милость, я помню.
— Помнишь? В прошлый раз ты приезжал за мной?
— Я, ваша милость, — расплылся в улыбке посыльный.
— Понятно. Арбалеты твои с тобой?
— А куда же я без них?
— Когда же ты приезжал в прошлый раз?
— Тому скоро год будет.
— Как время летит.
— Здорово мы тогда разбойников на дороге поприжали.
— Да, они хотели нас прижать, а получилось наоборот.
Гость допил отвар, и Каспар проводил его до ворот. Когда поднялся в дом, на кухне уже гремела кастрюлями Генриетта.
— Ты чего так рано встала? — спросил он.
— Нормально встала, как всегда. Ты опять к герцогу поедешь?
— Поеду, надо же выяснить, зачем я ему понадобился.
— Известно зачем — артефакты из огня выхватывать. На то и Каспар Фрай, чтобы головой рисковать, не думая о семье…
— Ты напрасно так говоришь о его светлости, он прекрасно понимает, что и как.
— Да чего он там понимает? — Генриетта грохнула крышкой и пнула ногой полено. — Какое ему дело до того, что у тебя есть жена и ребенок?
— Ну, знаешь, его светлость решает задачи в масштабах всего герцогства, при нем мы процветаем.
Генриетта хотела что-то возразить, однако, вспомнив о золоте ее мужа в банке, промолчала. Получалось, что они действительно процветают. И дом у них, и достаток, все есть.
5
Посыльный возвратился минут через сорок, когда уже почти рассвело. Каспар нацепил меч, кинжал, накинул теплый плащ и, прихватив чехол со сложенным луком и запасом стрел, спустился к воротам.
Снег уже прекратился, приведенный мардиганец бил копытами и тряс головой — ему еще не приходилось видеть такую зиму. Каспар заметил, что конь не его.
— Лошадник сказал, что ваша немного захромала, поэтому дал другую.
— Ничего страшного, — сказал Каспар, осматривая прибывшего на замену мардиганца. — Зато седло мое и уздечка.
Каспар сунул в седельную сумку чехол с луком и стрелами.
— Арбалеты близко положил?
— Близко, ваша милость.
— Это правильно.
Дорога к замку Ангулем пролегала между лесистыми холмами, среди которых свивали гнезда разбойники. В прошлый раз, когда Каспар ездил в замок в сопровождении курьера, на них пыталась напасть какая-то шайка, однако разбойникам не повезло, те, кто уцелел, были отданы в руки герцогского палача.
Каспар уже был в седле, когда во двор спустилась Генриетта — запереть за ним ворота. В руках она держала небольшой узелок.
— Это вам, — сказала она, протягивая его посыльному. — Тут горячий пирог.
— Благодарю, миссис Фрай.
— Когда тебя ждать? — спросила Генриетта мужа.
— Как обычно, к вечеру.
Когда всадники выезжали из города, сквозь низкие снежные тучи стало пробиваться солнце, на пустынной дороге заискрился свежий снег.
Потянулись лесистые холмы, за ними — вдали виднелись горы. Зима принесла не только холод, но и некоторые удобства — повсюду, куда ни глянь, была снежная целина, на которой, как в книге, можно было читать, кто здесь проходил.
Вот пробежала мышь, а тут ненадолго присела и взлетела птичка, оставив росчерк своего крыла, чуть дальше пробежал, петляя, заяц, под кустом подрались вороны, расшвыряв снег и обронив пару перьев. Если бы кто-то вздумал устроить у дороги засаду, у него бы ничего не вышло.
Странно было видеть покрытые снегом деревья, которые не сбрасывали к холодам листья. Иногда от легкого дуновения ветра снег обрушивался с них водопадом, обламывая ветки и пугая лошадей.
— Чудеса, — сказал посыльный. — Последний раз я видел снег еще мальчишкой… Это правда, что с приходом зимы умрут озерные люди? Вам приходилось их видеть, ваша милость?
— Приходилось, даже чересчур часто. Помнится, одного я даже схватил за клешню…
— Схватили? И он не утащил вас в омут?
— При мне был охранный амулет.
— Амулет — другое дело, — согласился курьер. — А вот у меня нет амулета — только пара арбалетов.
— Ничего, на крайний случай сгодятся и арбалеты.
Снег искрился на солнце, лошади бежали бодро, через пару часов показался выстроенный на скале неприступный замок Ангулем, а еще через полчаса Каспар и его спутник въехали по опущенному мосту на широкий двор.
Теперь здесь не было солдат и палаток, временных коновязей и огромных куч навоза, который оставляли сотни лошадей, — король Рембург ушел с северных границ и необходимость в дополнительных полках отпала.
Но часовые все так же стояли на стенах, и на их пиках развевались флаги герцогов Ангулемских и дома Рембургов, вассалами которого те формально являлись.
6
Проводив Каспара до замка, посыльный оставил его на попечение гвардейского капитана.
— Идемте за мной, сэр, я провожу вас к его светлости, — сказал капитан. — Эй, прими коня! — прикрикнул он на замешкавшегося конюха.
К удивлению Каспара, капитан повел его не через парадный вход, а по каким-то подвальным коридорам.
— Куда мы идем?
— Его светлость примет вас в дальнем крыле замка, в охотничьей гостиной.
По стенам сумрачной галереи были развешаны факелы, однако даже они не оживляли серого камня и закопченного потолка. Сквозняк заставлял их пламя метаться, отображая на стенах чудовищные силуэты.
Внезапно откуда-то из-под пола донесся приглушенный стон, который быстро оборвался.
— Что это? — не удержался от вопроса Каспар.
— Следователи проводят дознание, как раз под нами казематы их департамента.
Воздух в галерее вдруг показался Каспару каким-то нечистым, он расстегнул ворот куртки и откашлялся.
— Тут винтовая лестница, сэр, будьте осторожны, здесь нет освещения, — предупредил капитан и стал подниматься первый, звеня шпорами.
Поднимались они довольно долго, потом забрезжил желтоватый свет факела, и капитан толкнул дверь, которая вывела их в один из коридоров со знакомым убранством, правда, какой это был этаж, Каспар не знал.
— Прошу вас сюда, сэр. — Капитан негромко постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
Каспар вошел. Посередине гостиной стоял герцог, после неприятностей полугодичной давности его светлость выглядел отдохнувшим. Он снова отпустил волосы и собирал их в длинный хвост, бороду, напротив, сбрил, оставив лишь тонкие усы.
— Я рад тебя видеть, Фрай! — воскликнул герцог и пошел навстречу гостю, демонстрируя наигранное радушие. Впрочем, Каспар привык к этой игре и воспринимал ее как неизбежность. Он не нуждался в дружеском отношении своего покровителя, достаточно было того, что его светлость щедро платил за услуги.
Они обменялись рукопожатием, герцог смотрел в глаза Каспару, словно хотел сказать: смотри, я жму тебе, простолюдину, руку.
— Давай присядем к камину…
— Благодарю, ваша светлость. — Каспар подождал, пока герцог опустится в кресло, потом сел сам.
— Наверное, ты удивлен, Фрай, что я принимаю тебя здесь, а не в своем кабинете?
— Немного удивлен, ваша светлость.
— Представь себе, в моем кабинете стало сыро и холодно, пришлось развести огонь в камине, а он дымит — семь лет никто не разводил в нем огня, и теперь его срочно взялись чистить.
— То же самое и в городе, ваша светлость, угольщики сколачивают состояние, башмачники и портные от них не отстают… Снег удивил многих.
— М-да, — произнес герцог, подбросив в камин щепку, она ярко вспыхнула. — Если бы с приходом зимы замерзала вся эта политика, интриги, заговоры…
Каспар молчал, ожидая, когда его светлость заговорит о деле.
— Пока что на границах тихо, король Ордос нас не беспокоит, хотя, конечно, он о нас не забыл, заставить Рембурга не думать об Ангулемских — такого за последние четыреста лет не бывало. Каждый из них пытался заполучить себе земли герцогства, и только нынешний — Ордос Четвертый — пока не начал войны, но, боюсь, это ненадолго…
Герцог помолчал, глядя в огонь, потом продолжил:
— Я бы с радостью отправил тебя за очередным артефактом, для этого у меня есть и карты, и переведенные с арамейского описания…
Каспар кивнул, герцог знал многие языки, в том числе давно забытые, на которых говорили нечеловеческие расы, жившие в этих местах многие тысячелетия назад. Тяга к неизведанному и особые знания делали герцога не совсем обыкновенным правителем. Он не завел семьи и свой трон собирался оставить в наследство сыну брата, правившего небольшим королевством за Лазурным океаном.
Внешние угрозы, однако, вынуждали герцога, забыв о тайных знаниях, распутывать интриги врагов и наносить ответные удары.
— Тебе когда-нибудь приходилось бывать в столице королевства Рембургов — Харнлоне?
— Никогда, ваша светлость.
— Ну, ничего страшного, тем интереснее тебе покажется это путешествие.
— Ваша светлость хочет отправить меня с посольством?
— Какое же посольство, помилуй, Фрай, мы ведь вассалы Рембургов, а посольствами обмениваются только суверенные монархи. Однако свои глаза и уши в Харнлоне мне бы не помешали.
Герцог посмотрел на Каспара, но тот молчал, ожидая дальнейших разъяснений.
— У нас случилась беда, Фрай.
— Что за беда, ваша светлость?
— Беда с руководителем моей канцелярии.
— С графом Ротеньером?
— Вот именно. — Герцог вздохнул, глядя перед собой, словно раздумывал, стоит ли посвящать в это Каспара. — Я принимаю тебя здесь не потому, что в кабинете дымит камин, Фрай, а потому что каминная труба там разобрана. Совершенно случайно мы обнаружили проложенную в ней медную слуховую трубку, которая вела прямиком в кабинет графа Ротеньера.
— Что? Граф Ротеньер? Не может быть… — Каспар был потрясен. Вот уж от кого он не ожидал такого, так это от гуляки-графа, охочего до выпивки и развлечений с девицами, неустанно увеличивавшего население принадлежащих ему деревень и частенько этим хваставшегося.
— Ротеньер долго подслушивал меня, неизвестно, сколько депеш он отправил противнику.
— Но вы его схватили, ваша светлость?
— Разумеется. — Герцог вздохнул. — Он был арестован, его пытали, но он молчал. То есть орал, конечно, молчать в руках у моих молодцов не получится, однако ничего существенного сообщить не мог, мычал, пускал пену… Потом кому-то в голову пришла мысль, что он околдован, пришлось позвать колдуна, и тот…
— Мессира Маноло?
— Нет, к сожалению, мессира Маноло сейчас нет в замке… Ты перебил меня, Фрай.
— Извините, ваша светлость, вырвалось.
— Одним словом, колдун указал на кованый гвоздь, который несчастному забили в правое легкое.
— Да ну? — искренне поразился Каспар.
— Именно так. Позвали военного лекаря, он сделал надрез и действительно выдернул клешами этот гвоздь, — вот такой здоровый. — Герцог расставил пальцы, показывая, какой именно длины был злополучный гвоздь. — После этого граф стал истекать черной кровью и выкрикивать слова заклинания, которые были произнесены над ним во время колдовского насилия. Разумеется, слова он выкрикивал задом наперед, но я могу мгновенно распознавать их — это был древнеарамейский вперемешку с несколькими огрскими словами. Когда я сказал об этом колдуну, тот заверил меня, что колдовство наводили люди просвещенные, а именно маги, только они знают древние наречия, а колдунам такое ни к чему.
— А что же граф, ваша светлость?
— Бедняга так и не заговорил и третьего дня умер. Твой знакомый, граф фон Марингер, очень горевал, он считает, что это его ошибка.
— Как он вообще, ваша светлость, справляется?
Герцог неожиданно рассмеялся.
— Извини, Фрай, но мне показалось смешным, что я обсуждаю с простолюдином поведение моего бюварда. Впрочем, не обращай на мои слова внимания, я прекрасно понимаю, сколько сил и поистине братской любви ты затратил, поддерживая фон Марингера, когда тот переживал не лучшие времена.
Они снова помолчали.
— Конечно, я бы строго спросил за такой промах, будь фон Марингер на месте управляющего департаментом, однако этот пост дан ему в нагрузку, пока я не подберу на эту должность подходящую кандидатуру.
Услышав слова герцога, Каспар немного струсил: уж не собирается ли его светлость предложить ему стать главным костоломом? Воевать Каспар умел, но вести следствие, понукать палачей и разбирать среди воя слова признаний — это увольте.
Должно быть, герцог прочитал все это во взгляде Каспара.
— Нет-нет, Фрай, на это место требуется дворянин, и только. Думаю, нам надо перевести дух.
Герцог взял со стола колокольчик и позвонил. Явился лакей.
— Горячего шоколада нам, разумеется, с ромом…
Лакей поклонился и выскользнул в коридор.
— Несмотря на неспокойное время, мне продолжают поставлять лучший шоколад. Пробовал когда-нибудь?
— Только слышал, ваша светлость.
— Значит, попробуешь, это сейчас очень модный напиток. Ко двору Ордоса Четвертого его поставляют сотнями фунтов в год, представляю, во что это обходится.
— Я слышал, шоколад похож на медовый отвар с полынью.
— Ну… кому-то, может, так и покажется, но мне шоколад нравится, он меня бодрит, а в такую погоду заставляет кровь быстрее бежать по жилам.
Принесли две высокие фаянсовые кружки, над которыми вился пар. Лакей поставил их на блюдца и подал — сначала герцогу, потом его гостю.
Каспар с подозрением заглянул в кружку. Напиток был странного цвета — иссиня-коричневого. Пахло из кружки ароматным, выдержанным в гефовых бочках ромом. За одну небольшую дощечку из благоухающего дерева геф можно было выменять пять мардиганцев со сбруей, а тут целые бочки.
— Пей, чего смотришь?
Каспар сделал глоток.
— Ну, что скажешь? — поинтересовался герцог.
— Очень… вкусно, ваша светлость, — с трудом произнес Каспар. Ему приходилось пить вещи и похуже — тот же отвар из полыни с медом, чтобы избавиться от лихорадки, но шоколад…
— Пей, с непривычки он никому не нравится, зато когда распробуешь…
— Сколько же стоит, к примеру, эта кружка, ваша светлость?
— Сорок серебряных рилли.
— Что? Почти полтора дуката? — поразился Каспар.
— А чего же ты хотел? Это королевское угощение, уверяю тебя, ты первый из простолюдинов, кому посчастливилось попробовать шоколад.
— Сорок рилли, — повторил Каспар, заглядывая в кружку. Теперь неаппетитный вид заморского угощения интриговал его. Собравшись с духом, Каспар в несколько глотков выпил шоколад и выдохнул в сторону камина — на глазах выступили слезы.
— Да ты, я вижу, разохотился, — заметил герцог, не спеша потягивая свою порцию. — Однако вернемся к нашим делам, Фрай.
Герцог снова бросил в огонь щепочку.
— После долгих раздумий я пришел к выводу, что лучше тебя роль лазутчика не выполнит никто.
— Лазутчика? — переспросил Каспар. Было в этом слове что-то неприличное. Лазутчиков всегда ловили и вешали на деревьях, с ними не церемонились и никогда не брали в плен. Против них не обнажали меча, — лазутчик считался грязным существом, которого нельзя касаться благородным оружием, вот петля — другое дело.
— Еще никогда я не занимался ничем подобным, ваша светлость, — робко начал Каспар. — Ходил в атаку, шел в разведку боем и всегда давал шанс врагу убить себя.
— Какая ж тут доблесть — дать себя убить? — возразил герцог. — Ты ведь умен, Фрай, ты необыкновенно умен. Случалось, я не ждал твоего возвращения, понимая, что послал тебя в убийственный поход, но ты возвращался с победой!
— Но без единого бойца, ваша светлость.
— Ну и что? Потери в столь опасных экспедициях неизбежны, но ты возвращался победителем и привозил артефакты. О чем это говорит?
— О чем?
— О том, что ты хитер и изворотлив, когда нужно, ты работаешь мечом, а когда меч бессилен перед мощью противника, ты, Фрай, начинаешь работать головой и обводишь этого противника вокруг пальца. Было такое?
— Ну, было, — нехотя признался Каспар.
— Вот это и есть тот самый прием, которым пользуются хорошие лазутчики. Из тебя выйдет хороший лазутчик, Фрай.
— Вы думаете, ваша светлость?
— Да я в этом уверен, — сказал герцог и залпом допил шоколад. Отставив пустую кружку, он покачал головой и сказал: — Какая все же гадость…
7
После шоколада они еще немного помолчали. Каспар с удивлением заметил на себе бодрящее действие заморского напитка.
— Ты, конечно, знаешь, Фрай, что были времена, когда королями становились Ангулемские, это потом дом Рембургов обрел нынешнюю силу. Казалось бы, все говорит за то, чтобы я задался целью вернуть себе королевский трон, однако лазутчик нужен мне для другого — я хочу знать заранее планы Ордоса Четвертого.
— Я понимаю, ваша светлость, — кивнул Каспар. В то, что герцог и в самом деле не мечтает о троне, он не верил.
— Хорошо, что понимаешь. Ты нужен мне в Харнлоне, твои глаза и уши будут моими глазами и ушами.
— И что же я там увижу, ваша светлость? Не думаете же вы, что меня примут при дворе?
— В этом нет необходимости, когда собираются начать войну, этого не скроешь. Станут набирать солдат, муштровать их, в город потянутся обозы с амуницией, провиантом, кожей, железом. Да что я тебе рассказываю — сам знаешь!
— Знаю, — вынужден был согласиться Фрай. — Но как я объясню свое прибытие? По какой надобности отправлюсь в Харнлон?
— Ты отправишься в Харнлон по делу, как негоциант.
— Негоциант? Чем же я буду торговать?
— Да чем угодно, об этом тебе еще предстоит подумать. Возьмись за какой-нибудь товар, которого в Ливене в избытке, а в Харнлоне мало. Чтобы основать торговую контору, я дам тебе достаточно денег. Будешь возить товары, а с обратным обозом посылать мне депеши.
— А если проторгуюсь? Дело-то для меня новое.
— Не страшно. Понесешь убытки, я их покрою, главное, чтобы депеши исправно поступали.
— Но меня могут опознать, ваша светлость, в Ливене меня всякая собака знает. Спросят, чего ты здесь делаешь, герцогский слуга, и на дыбу.
— Так уж и на дыбу. Ты свободный человек — не крепостной, у тебя нет постоянной службы, кое-какой капиталец имеется, вот ты и решил его приумножить — в торговое дело вложить.
— А почему не в Ливене?
— Потому что герцог постоянно мешается, то одно для него сделай, то другое — никакой личной жизни. — На лице его светлости появилась плутовская улыбка. — Ну и потом, рисковый негоциант больше заработает, если станет покупать в одном месте, а продавать в другом. И помни: очень многие чиновные люди, выйдя в отставку, начинают торговлю. Взять хотя бы старшину Виршмунда, я даю ему отставку, он уже стар, да и ворует слишком много, а он к этому уже готов, у него имеются две горшечные лавки.
— И еще одна полотняная да доли в двух трактирах.
— Вот плут! А я об этом не знал.
— За всеми не углядишь, ваша светлость.
— Так ты готов принять мое предложение?
Каспар улыбнулся: попробовал бы он не принять.
— Дело кажется мне интересным, ваша светлость.
— Ну и хорошо. Давай уговоримся так: если твои торговые дела пойдут хорошо, я тебе ничего не должен, но если потерпишь неудачу, я заплачу тебе жалованье в три тысячи дукатов за год. Разумеется, жить в Харнлоне, есть, пить и одеваться ты будешь также за мой счет или за счет удачной торговли — это как дело пойдет. Это тебя устраивает?
— Устраивает, ваша светлость. А смогу ли я перевести туда свою семью?
— Ну… — Герцог задумался. — Вряд ли это будет мудрым шагом, ведь семья — это твое слабое место. Ты готов выбрать между моими секретами и жизнью своих близких?
Каспар в ответ вздохнул.
— То-то и оно. К тому же не исключено, что ты быстро вернешься после того, как заключишь с королем договор о ненападении или сорвешь военные приготовления — всякое может случиться.
— Ваша светлость, а если я возьму с собой своих помощников, вы станете платить им жалованье?
— Хорошо, я дам им жалованье. Сколько ты хочешь?
— Если торговые дела пойдут хорошо, вы ничего не будете платить, а если я окажусь плохим торговцем, то по пятьсот дукатов за год.
— Годится. Они получат свое жалованье. Сколько тебе нужно на подготовку?
— В этом деле не так все просто, ваша светлость, для прежних походов было достаточно лошадей, оружия и припасов, а теперь нужно поговорить с торговцами и барышниками, чтобы выяснить, какой товар самый выгодный.
— Совершенно с тобой согласен, мало того, я бы разочаровался, попытайся ты взяться за это дело с наскоку. Возвращайся к себе и начинай готовиться, но чем быстрее ты отправишься в Харнлон, тем лучше, поскольку весной Ордос Четвертый может предпринять наступление. К концу зимы мне бы хотелось уже знать, что задумал король.
— Я понимаю, ваша светлость, — сказал Каспар, поднимаясь.
— Хорошо, отправляйся в Ливен, а я распоряжусь, чтобы тебя сопровождали гвардейцы.
8
На другой день с утра Каспар снова отправился к Углуку и застал его за привычным занятием — поеданием очередной жареной свиньи.
В этот раз на вкопанном посреди двора столбе висели два воришки, у одного, который молчал, был подбит глаз, а из носа капала кровь. Второй дергался, пытаясь выдернуть ногу из петли, и громко ругался.
— О, ваша милость! — радостно воскликнул орк, вскакивая с бочонка. — Вот так радость, второй день подряд вы меня навещаете! Наверное, неспроста, может, дело какое?
В голосе орка слышалась надежда.
— Дело, Углук, — подтвердил Каспар и, кивнув на подвешенных пленников, добавил: — Только убрать бы их нужно, — разговор не для их ушей.
— Удавить?
— А мне все равно, — пожал плечами Каспар.
— Эх, надо бы удавить, а то ведь я их уже по второму разу ловить начинаю. Они, ваша милость, смекнули, что я пленных не добиваю, вот и бросают на землю ножи и дубинки, как только я их застаю.
Отвязав воров, Углук, несмотря на протестующие крики пленников, поволок их, держа за ноги, отчего те стукались головами о ступени и косяки. Выйдя на улицу, он зашвырнул воров к противоположной стене, словно дохлых кошек и, посоветовав больше не попадаться, вернулся к гостю.
— Ну так что нас ждет, ваша милость, хорошая драка?
— На этот раз, думаю, не совсем драка.
— Не совсем драка? Как это понимать? — удивился орк.
— Нужно ехать в Харнлон.
— В Харнлон? В лапы Ордоса Четвертого? То-то он обрадуется случаю посчитаться за своего союзника.
— Мы поедем туда не под своей личиной, Углук, а как торговое товарищество.
— Кажется, я понял! Герцог приказал вам убить короля!
— Нет, ну что ты, у его светлости и в мыслях такого не было, — возразил Каспар. — Он верный вассал своего господина, мы поедем, чтобы организовать в Харнлоне торговлю.
— Постойте, ваша милость, мы что же, действительно станем торговать?
— Но я же сказал, поедем как торговое товарищество.
— Это я понял, только подумал, что под торговцев мы будем только маскироваться.
— А на самом деле?
— На самом деле я не знаю. Что вы прикажете, то и будем делать.
— Нет, Углук, если ты думаешь, что нужно будет все время махать мечом, лучше оставайся в Ливене, потому что на этот раз мы будем сидеть тише воды ниже травы.
— Ну, раз надо, буду сидеть тише воды, — пожал плечами орк, не совсем понимая, чем же он станет заниматься в Харнлоне. Впрочем, сидеть в Ливене, несмотря на хорошо организованное питание, ему тоже не хотелось. — А чем мы будет торговать, ваша милость?
— Этого я еще не знаю. Вот хочу сходить в Купеческое собрание, выяснить, какой товар сейчас самый выгодный.
— И когда отправляться?
— Думаю, недели через полторы-две.
— Ага, это мне подходит.
— А у тебя что, много незаконченных дел?
— Нет, просто заранее знать очень удобно. Нужно заказать новые башмаки, а то мои совсем истерлись.
— Да и штаны тебе не мешало бы поменять, а заодно и помыться.
— Помыться? Мы же в прошлый раз, когда с гномом к вам приходили, — сначала в баню заглядывали.
— Углук, это было около восьми месяцев назад.
— Ну и что?
— Ничего, — отмахнулся Каспар. — Пойду я.
9
Проводив Каспара, Углук вышел на улицу и, подойдя к обшарпанному дому напротив, негромко свистнул. В разбитом окне показался мальчишка.
— Что случилось, господин орк?
— Ты мне нужен, Марк, спускайся.
Скоро оборванный мальчишка лет двенадцати выскочил на улицу.
— Беги в «Медовую Лизу» и скажи хозяину, пусть идет ко мне.
— Слушаюсь, господин орк! — Мальчишка помчался выполнять поручение, грохоча деревянными башмаками. Углук подкармливал оборванца, и тот охотно выполнял его поручения.
Орк вернулся к себе, чтобы управиться с жареной свининой, но не успел он обглодать лопатку, как в дверь постучали.
— Входи! — крикнул он со двора, но трактирщик войти не решился, пришлось Углуку отворить ему дверь.
— Вы звали меня, господин орк?
— Звал.
— А по какой надобности?
— Письмо написать нужно.
— Письмо? А сами что же?
— Сам я не шибко грамотный. То есть писать, конечно, умею, да только мою писанину никто не разберет. Во как!
— Но ведь у меня же дела, господин орк, посетители не ждут, — им пить-есть подавай.
— Руперт, я тебе кости отдаю?
— Отдаете, господин орк.
— Каждый день по полмешка набирается, правильно?
— Правильно, господин орк.
— Ты из них суп варишь, воровская рожа?
— Ва… варю, господин орк. — «Воровская рожа» напугала трактирщика.
— Ты сколько денег на этом зарабатываешь?
— Ну… совсем немного, — соврал трактирщик.
— Так, говоришь, котел супа стоит немного, Руперт? — спросил орк, надвигаясь на трактирщика.
— Прошу меня простить, на костях я зарабатываю изрядно — пять рилли в день, господин орк.
— Это значит… — Орк стал пересчитывать в уме серебро в золото. — Это три дуката в месяц, я прав?
Трактирщик со вздохом кивнул.
— Ладно, не трясись, я же с тебя золота не требую, я прошу только написать письмо.
— Хорошо, ваша милость господин орк, напишу письмо. У вас бумага имеется?
— Откуда у меня бумага, Руперт, ты в своем уме? Я — сторож.
— Хорошо, я принесу бумаги для одного письма, — сказал трактирщик и повернулся, чтобы идти к двери.
— Стой! Возможно, будет два письма или даже три.
— Три! А знаете, сколько сейчас бумага-то стоит? — начал было трактирщик и тут же осекся. — Сейчас все принесу, господин орк.
— И побыстрее, — напомнил Углук и вернулся во двор, где лежала еще недоеденная треть свиньи.
Трактирщик скоро возвратился и принес необходимые принадлежности — бумагу, чернила из болотных ягод и перо из потсдамского гуся, правда, совсем стертое — стоили такие перья недешево.
— А где же я буду писать? — спросил трактирщик, остановившись посреди двора, — Стола нет, да и холодно очень.
— В дом пойдем, там и согреешься.
— В доме у вас тоже не больно тепло, печку не топите, — стал жаловаться трактирщик.
— А чего ее топить, это ж не морозы, просто пасмурная погода, а когда солнышко выглянет, так хоть купаться иди.
— Это для вас погода теплая, а для людей — зима.
Углук усадил трактирщика к столу и набросил ему на плечи единственное шерстяное одеяло, сняв его с топчана.
— Ну что, так лучше?
— Лучше, господин орк, но при одном взгляде на вас озноб пробирает.
— Не обращай внимания, мне в моей жилетке очень даже тепло, — сказал Углук и погладил голый живот.
Трактирщик разложил бумагу, окунул перо в чернила и вопросительно посмотрел на Углука.
— Пиши так: «Дорогой братец Фундинул».
— Имя какое странное, нечеловеческое.
— Ну, конечно, нечеловеческое — это же гном. Итак, «Дорогой братец Фундинул пишу тебе чтобы сообщит что его милость Каспар Фрай…»
— Это который живет на Бычьем Ключе?
— Не твое дело, пиши дальше: «…Каспар Фрай собирается устроить торговое дело в столице… в городе…»
Углук задумался. Он понимал, что ненароком может выдать секреты, и не знал, как эти секреты обойти.
— Ладно, пиши: «…торговое дело в королевстве Рембургов».
— А я уже написал «…в столице».
— Зачеркни.
Вскоре письмо было закончено, и Углук приказал писать второе.
— Пиши: «Дорогой братец Аркуэнон с приветом к тебе пишу я Углук. Я сейчас проживаю в городе Ливене да и ты я слышал где-то здесь обретаешься…»
— Что за странное имя? Он тоже гном?
— Нет, он эльф, но это тоже не твое дело.
— Эльф! — поразился трактирщик. В здешних краях видели только гномов, которые занимались оружейным и кузнечным делом, а вот эльфы были большой редкостью.
Когда второе письмо тоже было написано, Руперт вздохнул и отложил перо.
— Ну все, я могу идти?
— Иди и письма прихвати, помозгуй, каких побыстрее отправить.
— Я что, и отправлять их тоже должен? Это уже форменный грабеж!
Углук вздохнул, ему не нравилась жадность трактирщика.
— Руперт, если кто-нибудь узнает, что ты из объедков варишь суп…
— Ладно-ладно, я все понял. Письма я отправлю, куда прикажете.
— Вот и отлично, первое в Коттон, на побережье.
— Знаю, — вздохнул трактирщик. — К счастью, мой брат туда каждые два дня обозы гоняет.
— Вот и отлично. А второе — для эльфа на хутор, это прямо здесь, в лесу, к северу от города.
10
Не ведая о том, чем занимается Углук, Каспар отправился в Купеческое собрание. Попасть в это здание, минуя Скотную площадь, было невозможно, и Каспар зашагал между загонами, слушая надрывные крики привезенной на продажу скотины.
Свиньи, овцы, лошади, мулы, коровы — все кричали на свой лад и пахли тоже по-своему. Кое-где навозная жижа вытекала из загонов прямо на мостовую, и Каспару приходилось перепрыгивать с пятачка на пятачок, чтобы не запачкать сапоги, за которые он отдал четыре дуката. Не замечая грязи, между загонов прохаживались покупатели, в основном владельцы городских живодерен. Они внимательно присматривались к товару и жестко торговались за каждую голову, заранее сговорившись не поднимать цену.
Вот и знакомое здание, Каспару дважды приходилось заглядывать на его чердак в поисках эльфа Аркуэнона, по другим делам он сюда никогда не заходил.
Пройдя мимо вытянувшегося стражника, Каспар вошел в большую приемную залу, однако в этот час здесь никого не было, лишь в питейном углу возле длинного дубового стола отдыхали несколько приезжих негоциантов — в длинных одеждах и высоких валяных шляпах. Каспар направился к ним.
Купцы о чем-то переговаривались, но, завидев Каспара, замолчали.
— Чего изволите? — спросил хозяин, узнав гостя и заискивающе глядя ему в глаза.
— Мне бы пива.
— Белого или медового?
— Белого, — сказал Каспар, чтобы сделать трактирщику приятно — белое стоило дороже.
— Откуда прибыли, люди торговые? — степенно начал он.
— С юга идем, — ответил один из них, с длинной золотистой бородой, черты лица выдавали в нем уроженца халифата. Другие купцы молчали, настороженно поглядывая на дорого одетого господина и гадая, уж не налоговый ли это сутяга, вынюхивающий, сколько прибыло возов.
— Приходилось мне бывать на юге, — сказал Каспар, принимая фаянсовую мерку с пивом.
— Где же бывали? — спросил рыжий.
— Проходил Кремптон, бывал в халифате и даже до моря дотягивался.
— Мы тоже прошли Кремптон, — угрюмо заметил один из купцов. — Лорд ихний сам к возам выходил, чтобы налог назначить, едва штаны у него не оставили, разбойники и то дешевле обходятся.
Другой купец дернул его за рукав, дескать, неизвестно, перед кем открываешься.
— Не бойтесь меня, лорд Кремптон мерзавец и враг нашего герцога. Что же сейчас возят на север — ткани, серебро, ароматное дерево?
Купцы переглянулись и еще ниже наклонились над своими кубками.
— Да вы не бойтесь, люди торговые, я ведь в департаменте не служу, вон и хозяин подтвердит, он меня знает.
— Так точно, — поклонился трактирщик. — Это господин Фрай, человек в городе уважаемый, трудящийся только на свой живот, постоянной службы не имеет.
— Спасибо, братец. Я ведь чего расспрашиваю, господа негоцианты, ремесло мое для человека молодого, неспокойного, а мне уже не хочется головой рисковать, вот и подумал в торговлю податься. Правда, умения никакого, только желание. Не подскажете, с какого товара начать лучше? Какой сейчас самый выгодный?
Купцы стразу отвечать не стали, помолчали, поглядывая друга на друга, затем заговорил рыжий:
— Это смотря какую торговлю выбрать. Если в городе лавку открыть — прибыль небольшая, зато дело спокойное, а если доставлять товар возами, то разбойники донимать будут, охрана нужна хорошая, зато, если довез товар, тут уж барыш будет отменный.
— Получается, если прибылей захочется, все равно мечом махать придется? — уточнил Каспар.
— Выходит так, — кивнул рыжебородый.
— А товар лучше в Харнлон везти?
— Ну, в Харнлоне хорошие деньги дают, — вынужденно согласился рыжий. — При дворе короля много богатых людей, им и шелк, и серебряная посуда нужны, такие покупатели почти не торгуются.
— А какой товар самый выгодный? — не отставал Каспар. — С какого самый большой барыш?
— Ну… — рыжебородый вздохнул, — шелка хорошо берут, оружие с позолотой — тоже.
— А шоколад?
— Шоколад? — Купцы быстро переглянулись и снова уткнули носы в пиво.
— Мы таким товаром на занимаемся, — нараспев произнес рыжий, но Каспар ему не поверил.
— А почему не занимаетесь? Я слышал, за него бешеные деньги предлагают.
— Так-то оно так, только убьют за него, если только узнают, что такой груз на дороге появился. С шоколадом не пройти.
— Нет, не пройти, — подтвердили остальные негоцианты. — Лорд Кремптон возы собаками проверяет, если найдет шоколад, отберет, а перевозчиков в замок уводит, поговаривают, у него там калхинуда живет — демон с нижнего мира и он его человечиной кормит.
— Это вряд ли, — усмехнулся Каспар, хотя видел эту калхинуду собственными глазами. — Значит, шоколад возить самое выгодное?
— Именно так, ваша милость, в золоте купаться будете, если, конечно, голову в дороге не сложите.
Не ограничившись единственной беседой с купцами, Каспар еще раз пришел в Собрание вечером. Теперь он вел разговоры уже с местными ливенскими барышниками, с которыми был знаком. Всем им, с напускной грустью в голосе, он признавался, что устал от своей работы и хотел бы уйти в торговлю.
Про свои дела купцы молчали, не хотели выдавать секретов, когда же Каспар спросил, что лучше возить в Харнлон с юга, они осмелели и стали давать советы — сколько брать, как везти да где лучше продавать, от каких разбойников можно откупиться, а с которыми нужно в сечу вступать.
С женой по поводу нового задания Каспару тоже пришлось объясняться, и он честно соврал, что герцог поручил ему создать в Харнлоне торговое представительство.
— Его светлость изрядно поиздержался во время недавних беспорядков, вот и решил восстановить казну за счет своего неприятеля — короля Ордоса.
Генриетта не очень-то верила россказням мужа, однако возразить ей было нечего, ведь Каспар заказывал портным новую одежду, никак не связанную с военными походами — ни новых лат, ни стрел, ни мечей. Только зимние плащи да валяные шерстяные шляпы, что носили люди купеческого сословия.
«Неужто и правда за ум взялся?» — не могла поверить Генриетта.
11
Утром четвертого дня после возвращения Каспара из замка Ангулем в его ворота громко постучали.
Распахнув окно, он выглянул на улицу, и каково же было его удивление, когда он увидел у ворот потряхивающего ушами Шустрика — бравого мула гнома Фундинула. Сам Фундинул стоял у ворот и лупил по ним изо всех сил.
— Кто там еще? — спросила мужа Генриетта.
— Гости, — со вздохом ответил он и, накинув плащ, пошел открывать.
Отперев ворота, Каспар сделал радостную мину и воскликнул:
— Фундинул, какими судьбами? Как ты тут оказался?
— Я по письму приехал! — не менее радостно ответил гном, втаскивая во двор Шустрика.
— По какому письму?
— А вот. — Гном протянул засаленный клочок бумаги.
Каспар развернул его и прочел: «Дорогой братец Фундинул пишу тебе чтобы сообщит что его милость Каспар Фрай…»
Все стало ясно, письмо было послано Углуком, он звал гнома поучаствовать в очередном деле «его милости», которое обещало быть бескровным — все заработают много денег и не прольют ни капли крови. Разумеется, гном не мог пропустить такой поход.
Удивляла Каспара только одно: Углук с Фундинулом уживались плохо, дня не проходило, чтобы они не устроили пару скандалов, а тут орк сам вызывал гнома в поход. С тем, что Углук сделал это самовольно, Каспар уже смирился, ведь орк был уверен, что помогает его милости. Каспар действительно собирался связаться с Фундинулом и Аркуэноном да еще попросить его светлость отпустить с ним Бертрана фон Марингера, однако прежде он намеревался закончить подготовку к необычной экспедиции, чтобы его не отвлекали бойцы, томящиеся без дела в «Коте и Ботинке».
— Ну, все правильно? — спросил гном.
— Правильно, — согласился Каспар.
— И вы действительно собираетесь торговать в Харнлоне?
— Собираюсь.
— Значит, я верно сделал, что приехал, этот зеленый монстр ничего не напутал?
— Не напутал, Фундинул, только письма эти должен был рассылать я, а не Углук.
— Ничего страшного, ваша милость, впервые это чудовище сделало что-то правильно — не стоит его за это упрекать.
— Согласен. Постой, а на кого ты оставил мастерскую в Коттоне?
— На двух подмастерьев — один гном, другой — человек. Парень справляется со всеми заданиями, умеет тонко чеканить серебро, глядя на него, я начинаю менять свое мнение об этих варварах.
Каспар молчал.
Тут до Фундинула дошло, что он разговаривает с человеком.
— Извините, ваша милость. Ну так мы едем в Харнлон?
— Едем, но не так скоро.
— Жаль. — Гном вздохнул.
— А ты надеялся по-быстрому добыть золота? — пряча усмешку, спросил Каспар.
— Вот именно. Мастерскую я открыл, однако она не та, что была прежде — станки, что я покупал в королевстве, были испорчены безвозвратно, вот я и подумал: заработаю дукатов да прямо в Харнлоне их и потрачу, возможно, даже дешевле получится. Как вы думаете, ваша милость?
— Уверен, что дешевле, но чтобы получить дукаты, нам придется поработать.
— Я всегда рад поработать, ваша милость, это только орку лишь бы подраться.
— Ну хорошо, до отправления поживешь в гостинице.
— «Кот и Ботинок»?
— Конечно.
— Тогда я сначала пристрою Шустрика к лошаднику господину Табрицию, и сразу к вам.
— А зачем ко мне?
— Ну как же, разве вы не пригласите меня на обед, ваша милость? — На лице гнома читалось удивление.
— Конечно, приглашу, только сейчас время завтрака, да и нехорошо тебе одному приходить, позабыв Углука.
— Где же я его найду?
— Пройдешь через Рыночную площадь, потом выйдешь на Угольную улицу, а там тебе любой подскажет, — других орков в городе нет.
— Хорошо, тогда я его найду.
— Только сделай еще одно доброе дело.
— Какое же?
— Своди орка в баню, как в прошлый раз вы ходили, помнишь?
— Конечно, помню, ваша милость, я помню о всех походах в баню, такое не забывается.
— Вот и отлично, а потом милости просим ко мне на обед.
12
Гном ушел, а Каспар поднялся в дом.
— Кто там был? — спросила Генриетта.
— Сегодня в обед у нас будут гости.
— Кто такие?
— Гном и твой любимец — орк-обжора.
— Вот как! Значит, нужно побольше наготовить!
— Да, можешь прямо сейчас и начинать.
Генриетта считала стряпню своим призванием и очень огорчалась, что муж кушает не так много, как бы ей хотелось.
Отдав распоряжения об обеде, Каспар решил не терять времени даром. Он спустился в арсенальный чулан, где хранил доспехи, мечи, арбалеты, коллекцию стрел из разных земель и Трехглавого дракона — удивительное оружие, которое сконструировал по его просьбе гном-оружейник Боло.
Трехглавый дракон представлял собой скрепленные вместе три медные трубки, заряжавшиеся стальными дротиками. Стоило нажать пальцем спусковую скобу — и дротики выталкивались из трубок тугими пружинами. Каспар не раз применял это оружие в решающие моменты.
Положив в сумку деревянный ящичек, в котором хранилось это оружие, Каспар сказал:
— Я пойду на Оружейную улицу, к Боло. К обеду вернусь.
— Иди! — ответила Генриетта, грохоча на кухне медными кастрюлями.
На улице Каспар столкнулся со старшиной городских стражников Виршмундом.
— Здравствуйте, сосед! — поздоровался тот.
— Здравствуйте, старшина.
— Ой, чую, недолго мне занимать эту должность, — проскрипел Виршмунд с деланой грустью.
— На пенсию уходите?
— Нет, господин Фрай, полагаю, против меня интриги плетутся — герцогу наговаривают, будто я стражников распустил, будто пьянствуют они у меня. А вы, я слышал, решили покинуть герцогство?
Быстрая смена темы не удивила Каспара, он знал, что Виршмунд любопытен, как базарная торговка.
— Нет, мой дом и семья остаются в Ливене.
— Но вы ведь собрались заняться торговлей?
— Была такая мысль, но уж очень это непривычно для меня, нужно еше раз все хорошенько взвесить.
— Ага, — кивнул Виршмунд, делая свои выводы. — Ну, не буду вас задерживать, всего хорошего.
И они разошлись.
Решив не толкаться на Рыночной площади, Каспар проулком вышел на Ткацкую улицу и поразился царившему на ней оживлению. У домов стояли телеги, а из подвалов выносили и складывали на них пропахшие едким тимьяном — от прожорливой моли — тюки с шерстяными одеялами, одеждой и валяными вещами. Не один год ткачи и валяльщики откладывали излишки товара и вот наконец дождались спроса. Пользуясь тем, что снег не таял, а с каждым днем его все прибавлялось, они вывозили вещи за город, чтобы, поваляв их в чистом снегу, придать шерсти мягкость.
— Здравствуйте, ваша милость! — поздоровался какой-то пожилой ткач.
— Здравствуй, — ответил Каспар, пытаясь вспомнить, кто это. И лишь когда дошел до Оружейной улицы, в его памяти всплыл случай, когда в лавку этого бедняги вломились грабители. Каспару даже не пришлось вынимать меч, увидев, кто перед ними, злодеи тут же разбежались. О нем ходили страшные легенды, будто, когда он дрался, у него отрастали еще две руки и на одну стрелу он мог нанизать троих. Разумеется, это было преувеличение, но в прежние времена Каспару с городскими подонками приходилось сталкиваться довольно часто.
13
На Оружейной улице было необычно тихо. Прежде здесь допоздна стучали молотки и жужжали точила, но, видимо, с приходом зимы уменьшилось и количество заказов.
Стоило Каспару открыть двери в мастерскую Боло, как он услышал привычный шум работы.
На скрип двери в просторную прихожую выглянул Боло.
— Каспар Фрай, сожри меня огры! Как же давно мы не виделись, наверное, целый год! Как жаль, что ты редко у нас бываешь.
«Конечно, — подумал Каспар. — Мое золото вы любите».
— Здравствуй, Боло. — Он пожал маленькую ручку. — Давно не был, потому что мирными делами занимался.
— А теперь что, снова война? — встревожился гном.
— Нет, просто собрался в дальнюю дорогу и решил перебрать Трехглавого дракона. — Каспар стал вынимать из сумки шкатулку.
— Ах, вон оно что. Как работает, не ломался?
— Не ломался, я его иногда смазываю.
— Это правильно, за такой сложной машиной нужно следить, это тебе не меч. Да, кстати, ты ведь хотел приделать к нему рукоять — помнишь, мы с тобой говорили?
— Да, хотя я привык носить его на шнуре.
— Забудь про шнур, я придумал, как приспособить к нему арбалетную рукоять и какую сшить сумку.
— Сумку? Из сумки его неудобно будет доставать.
— Это будет что-то вроде ножен, ты все поймешь, когда ее увидишь.
— Хорошо, делай как считаешь нужным. Когда за ним зайти?
— Надеюсь, он нужен тебе не к завтрашнему утру?
— Нет, у тебя есть неделя.
— Приходи через четыре дня — все будет сделано.
— Хорошо, Боло, буду через четыре дня.
Проводив Фрая, Боло спустился в подвальный этаж, где находилась его мастерская.
— Кто это был, отец? — спросил мастера сын.
— Его милость Каспар Фрай.
— Принес большой заказ?
— Заказ не очень большой, но я сейчас думаю над тем, как сделать его большим, да так, чтобы господин Фрай с радостью согласился его оплатить.
14
Когда Каспар вернулся домой, из кухни по всему дому распространялись удивительные запахи. Он даже подумал, не перекусить ли ему до прихода гостей, но, словно услышав его мысли, Генриетта сказала:
— Ты без гостей за стол не садись.
— Как скажешь, дорогая.
Громыхая деревянными конем, в гостиную выбрался Хуберт. Он уже отобедал и размахивал леденцовым петушком на палочке. Нянька шла следом, кутаясь в шаль, хотя в доме было тепло.
Каспар пригрелся возле печи и задремал, а очнулся, когда услышал гулкие удары в ворота.
«Это Углук, — догадался он. — Должно быть, проголодался и уже не может ждать».
Спустившись во двор и открыв ворота, Каспар не смог сдержать улыбки — друзья-противники стояли рядом, высоченный Углук и низенький, но широкий, похожий на укороченный шкаф Фундинул. Оба сияли чистотой, и даже на расстоянии от них пахло распаренной вербой, из которой делали грубые мочалки.
— Только что из бани! — с гордость объявил Углук.
— Да ты никак в обновке? — заметил Каспар.
Под традиционной кожаной жилеткой орка была пододета льняная рубаха.
— Просто неприлично с голым пузом перед имдресс Фрай показываться.
— Он эту рубаху в лавке за так забрал, — тут же наябедничал гном.
— А вот и нет! Все ты врешь, гном, вы ему не верьте, ваша милость, лавочник сам разрешил взять товар, какой приглянется, а он за это мною воров стращать будет, дескать, если обидят его, я приду, найду и покалечу.
— Ну, значит, все по-честному. Проходите.
Орк вошел во двор налегке, у гнома была котомка и топор в чехле, с ним Фундинул не расставался ни при каких обстоятельствах.
— Зачем вы его за мной послали, ваш милость? — спросил Углук, едва они оказались в доме. — Он к каждому прохожему приставал с вопросом: где здесь прячется беглый орк? Столько народу перепугал, скандалист, одно слово.
— Потом я назвал твое имя, и мне сразу указали этот хлев.
— А что, ты сразу не мог имя назвать?
— Откуда я знал, под каким именем ты тут обитаешь? Вот и начал с простого — где живет беглый орк. Рожу-то твою всякий запомнит, а скажи — Углук, сразу и не разберешься. Мало ли на свете Углуков.
— Я в Ливене единственный Углук! — начал закипать орк. — И в моей деревне тоже не было больше ни одного Углука!
— Ладно, успокойся, — вмешался Каспар. — Проходите на кухню, думаю, обед уже готов.
— Подождите с обедом, ваша милость, — вмешался гном скорее для того, чтобы позлить Углука. — Хотелось бы взглянуть на вашего сынишку, он же совсем крохотный был, а теперь небось подрос.
— Конечно, подрос! — ухватился за эту тему орк. — Небось побольше тебя вырос, недомерка бородатого!
— Ничего, что подрос, главное — чтобы не вымахал в огромного пожирателя свинины, а то родителям такого не прокормить!
— Проходите в детскую, гости дорогие! — прервал обоих Каспар, подталкивая их вперед.
— А где тут маленький мальчик? — просюсюкал Фундинул и вошел в детскую, таща с собой топор и котомку.
Перебиравшая пеленки тетка Каролина так и села.
— Мамочка моя, да что же это такое!
— Хуберт, парень, привет! — сказал появившийся следом орк. Каролина икнула и закрыла глаза.
— Не обращайте внимания, тетя, — попытался успокоить ее Каспар. — Это наши гости, господин Углук и господин Фундинул.
В отличие от няньки, Хуберт гостей не испугался. Отшвырнув деревянные шарики, он самостоятельно поднялся на ножки и потопал навстречу гостям.
— Шустрый мальчонка, ваша милость! — восхитился Углук.
— А вот чего мы ему сейчас подарим! — сказал гном, доставая серебряный медальончик в виде рыбки.
— Ой, больно ему нужны эти твои подарки, — проворчал орк. Он явился без гостинца и теперь чувствовал себя уязвленным. — Он мальчик, ему нужно дарить лук и стрелы! Или кинжал!
— Вот ты и дари кинжал, а я подарю рыбку, ведь серебро — это, знаешь ли, капитал. Если каждый год я буду дарить ему по серебряной рыбке, то к восемнадцати годам у него скопится серебра на пятнадцать рилли, а это — половина золотого дуката.
— Ну и что?
— А то! Много ты видел восемнадцатилетних юнцов, юторых есть половина дуката?
— Ну ладно, — вмешался Каспар, заглушая еше один чуть не разгоревшийся скандал, — посмотрели на Хуберта, теперь милости просим отобедать.
— О, самое время! — поддержал его орк.
15
Проводив гостей на кухню, Каспар с облегчением вздохнул: почуяв запах еды, гном и орк на время забыли о разногласиях.
— Добрый день, имдресс Фрай! — воскликнул Углук. — Рад вас видеть, и до чего же хорошо у вас тут пахнет!
— Примите и мои поздравления, госпожа Фрай, — сказал гном. — У вас растет замечательный мальчик.
— Благодарю вас, господа, присаживайтесь, — поклонилась Генриетта и усадила гостей друг против друга, чтобы они не толкались локтями.
Обеденный стол был сплошь заставлен яствами, другие дожидались своего часа в кастрюлях на огромной плите. Как и в прошлый раз, была подана похлебка с кусочками поджаренной свинины, говяжий слоп в зеленом соусе, оладушки картофельные, поджаренные до янтарной прозрачности, тушенный в молоке двухлетний карп, яйца, фаршированные зеленью и грибами, пирожки с куриной печенкой и белым мясом.
— Ты не перестаешь меня удивлять, дорогая, — сказал Каспар, поглядев на это изобилие.
— А пудинг, как в прошлый раз! — заметил Углук, пододвигая к себе огромное блюдо. — Я уже говорил, что такой пудинг готовила моя бабушка?
— Говорил, — подтвердил Каспар.
— Все уши прожужжал про свою бабушку, — бурчал гном, начиная по традиции с бобовой похлебки.
При виде уминающих за обе щеки гостей Каспар тоже принялся за еду, однако вскоре безнадежно отстал даже от гнома. Фундинул пытался соревноваться с орком и съел довольно много, однако затем сдался и, тяжко отдуваясь, откинулся на спинку стула.
Углук же, не сбавляя темпа, подчищал блюдо за блюдом, прося добавки и успокаиваясь, лишь когда хозяйка показывала ему пустую кастрюлю.
Наконец и он капитулировал, недобив всего пару десятков пирожков.
— Имдресс Фрай, вы превзошли саму себя! Я наелся, когда на столе еще что-то осталось! Такого со мной еще никогда не случалось!
— Приятно слышать такое от своих гостей, — сказала Генриетта. — А сейчас попробуйте наше пшенное пиво, с медом и мятой.
— Пиво у вас тоже хорошее, я помню, — вставил гном, которому показалось несправедливым, что все комплименты хозяйке говорит один орк.
После обеда Каспар отправился проводить гостей: Углука — до дома, а Фундинула до гостиницы. Поскольку оба были сыты, перепалка между ними шла как-то вяло, без особой охоты.
— Я вообще не понимаю, ваша милость, зачем вы орка с собой в Харнлон берете. Он ведь только в драке хорош, а в тонкой работе, где нужен подход к клиенту и доброта, ничего не смыслит, ему бы только мечом махать или дубиной.
— Я-то без дубины иду, а вот ты, добрый гном, притащил с собой топор.
— Ха! Топор у меня всегда с собой, и вовсе не для боя, а просто так. Он мне, если хочешь знать, удачу приносит. Топор — это мой талисман. Вот у его милости тоже талисман имеется, правда ведь?
— Правда, Фундинул, — подтвердил Каспар. — Но я его сейчас не ношу и надеваю только в опасных походах.
— А в Харнлон наденете?
— Ну… в дорогу, наверное, надену, на дорогах сейчас опасно, особенно на торговых путях.
Мимо, держась друг за друга, прошли двое городских пьяниц, они пытались затянуть песню, но каждый свою, и потому у них ничего не выходило.
— А вот гномы не пьют, — с назидательными интонациями заметил Фундинул.
— А кто пьет, я, что ли, пью? Вот поесть — это да, ем я много, но пьяным меня никто не видел.
— Вот именно, что не видел, — пробурчал гном.
За разговором они пришли к Рыночной площади, орк попрощался и пошел к себе, а Фундинул и Каспар направились в гостиницу.
— Тебе чего здесь надо, грязнуля бородатый? — строго спросил служитель, поднимаясь из-за стола, однако, заметив Каспара, расплылся в заискивающей улыбке.
— Вы вместе, ваша милость?
— Да, это мой друг, ему нужен номер на одного жильца.
— А почему на одного? — спросил гном. — Где будут жить остальные?
— Больше никого в городе нет. Углук живет у себя, Бертран в фамильном замке или у герцога, Аркуэнон на лесном хуторе…
— А мессир Маноло?
— Мессир уехал в дальние края, — сказал Каспар, который и сам ничего не понял из разъяснений герцога, куда подевался мессир Маноло.
— Жаль, если нас ранят, некому будет вылечить.
— Нас не ранят, мы ведь не в бой пойдем.
— Так вы будете брать комнату? — напомнил о себе служитель.
— Будем.
— Рилли в сутки.
— Это много, — возразил Каспар.
— Тогда — полрилли.
— Хорошо, годится.
