Однако, проникнув в слабо светящееся помещение с контейнерами, Магнолия несколько утратила свою уверенность.

В самом деле — сверхсупер-то прекрасно знает обстановку на Земле и, если до сих нор не помог, значит, на то есть свои причины. Видимо, он не может помочь. Или, что еще хуже, не хочет. И что? Как тут быть? Как разговор заводить с ним на эту тему?

— Ты здесь? — осторожно спросила она пустоту между стеллажами.

— Да, — прозвучал в голове равнодушно-спокойный голос.

— А у меня — плохие новости… — начала Магнолия.

Безразличный голос прервал ее:

— Знаю.

— И не хочешь помочь? — после заминки, собравшись с духом, спросила Магнолия.

— Каким образом?

— Нужно только освободить верхних суперов от власти Первого пульта. Твой будильник никак нельзя попросить это сделать?

— Теперь — нельзя. Ваш Любомудрый после конфуза с нижними полностью заблокировал то, что ты называешь Первым пультом.

— А ты сам — ты не мог бы просто взять да и разломать этот Первый пульт?

— Мог бы. Приноси, разломаю.

— Как это — приноси? Почему — приноси? — несколько опешила Магнолия. — У меня ж его нет. Я даже не знаю, куда его Любомудрый перепрятал.

— И я не знаю, — меланхолично заметил сверхсупер.

— Ну как же так? — взволновалась Магнолия. — Ведь ты все знаешь, все можешь!

— Да, по вашим меркам, я могу довольно много, но не забывай, что тот мир, который вы только и знаете, на котором сосредоточены все ваши страсти-мордасти, для меня — лишь одна из многих плоскостей бытия. Кому эту плоскость лучше знать, как не вам, здесь обитающим? А я… Ты же не забывай, что любое из пространств — вообще из всех пространств, даже просто из измерений — это же вещь бесконечная. Даже линии — всего два измерения, а вот ведь — ни начала, ни конца. Тянутся себе и тянутся… И пусть даже для меня мир людей, меня создавших, так же прост, как для тебя — двухмерная линия, ну и что? Как ты мне прикажешь искать микроба на этой линии? Микроскопа у меня нет. Да и бог с ним, с микроскопом! Обошелся бы я, в конце концов, без него. Но представь — миллиметр за миллиметром перебирать нить, тянущуюся даже не километры и не парсеки, а бесконечно! Ну, много у меня шансов на успех? И сколько времени нужно, чтоб эти шансы реализовать? Да я вообще хоть кое-что знаю о ваших делах только потому, что вы — мои родственники. Как-то я вас по-особому чувствую. Да и толклись вы тут рядом довольно долго. В этих ваших Старых Пещерах. Вот я и успел покопаться как следует в ваших головах, а чего оттуда не достал — то додумал.

А пульт? Укажи, где его искать. Мне нетрудно чуть нагнуться и забрать эту безделушку…

— И что же делать? — тоскливо проговорила Магнолия.

— Это вопрос ко мне или к себе? — иронично усмехнулся сверхсупер.

— Вот подожди, — внезапно разозлившись, сказала Магнолия. Сидит тут, иронизирует — а за стеной мир рушится. — Вот подожди! Как доберутся до тебя верхние супера, как подорвут твою дверь, будильник твой, да вломятся сюда — не до смеху тебе станет!

Нехорошо, конечно, было сказано, грубо. Вот ведь, вырвалось…

Но сверхсупер не обиделся — он опечалился:

— Верхние? — с какой-то всепрощающей жалостью пробормотал он. — Что ты, что ты… Им сюда не попасть. Место, в котором ты сейчас пребываешь, не принадлежит к человеческим измерениям. Даже и сам Горищук не бывал здесь никогда. Это ты сюда влезла, да и то — потому что будильник пропустил. А дружки твои… Когда я беспокоился, что они дверь могут взорвать — я беспокоился только за нее, за дверь. Все ж таки живое существо, хоть и всего лишь пятимерное… А взорвав его, вы можете обнаружить только скальные породы — ничего больше. Уж ваших, людских, пакостей я не боюсь. Не до того. И без вас мне есть чего бояться. Вокруг меня полным-полно существ, для которых я сам — не более чем малозначительный штришок. Грязное пятно на обоях.

Голос его постепенно смолк. Магнолия постояла-постояла, ожидая продолжения, тяжело вздохнула и села на пол возле двери, подперев подбородок кулачками.

В томительном молчании прошло несколько минут.

— Ну и что? Так и будешь сидеть? Демонстрантка.

— Не знаю, — горько сказала Магнолия. — А что делать? С пустыми руками я просто не могу к ним вернуться. Ведь ты у них — последняя надежда… Может, придумаешь все-таки что-нибудь, а?

— Я все тебе рассказал, что тут еще придумаешь? Можно придумать, что ты посидишь-посидишь да и отправишься опять к нижним. Куда ж денешься? Это вот про тебя можно придумать. Про твоих друзей можно. С весьма значительной достоверностью можно предсказать почти все их действия. Твой Атанас, например, когда ты все изложишь, что тут узнала, кинется сломя голову.

— Подожди, — попросила Магнолия, ухватывая за хвостик некую важную мысль, проплывающую мимо. — Постой… А то, что Любомудрый будет делать — теперь, после этого покушения, — это ты тоже можешь предсказать?

— Ну… в принципе, наверно, могу… Жаль, ты его не знаешь, по твоим воспоминаниям его действия никак реконструировать не удастся. Да ничего — пороюсь в головах нижних. Их тут собралось столько, что психологический портрет вашего тирана должен выйти безошибочный.

— А что… — с надеждой начала Магнолия.

— Не отвлекай, — недовольно буркнул сверхсупер.

Она испуганно кивнула и сжалась в комочек под теплым касанием двери.

Сидеть было все-таки не очень удобно, она осторожно распрямилась и, тихонько ступая, прошлась между стеллажами. Когда она повернулась, собираясь повторить свой путь в обратную сторону, неожиданно радостный голос сверхсупера заставил ее вздрогнуть.

— Отлично! Имеется все, что надо! Он у вас — сильная личность. Без всяких этих гуманистических условностей. Крутая личность. А чем личность сильней да круче, тем проще. Побудительных мотивов меньше, сами мотивы — элементарнее. Сейчас, к примеру, у вашего начальничка истерический страх. Как же — он почитал себя в полной безопасности, а тут — на тебе! — покушение! В общем, я прикинул тут линию его поведения на ближайшие сутки. Слушай. Отправная точка для расчета времени — момент неудавшегося покушения. То есть — девять двадцать сегодняшнего утра. Вероятностный разброс его эмоциональных переходов и мотиваций — плюс-минус пятнадцать минут. Итак, первые два с половиной часа после покушения — чрезвычайно высокая активность объекта, массовая ликвидация истинных и мнимых заговорщиков. Следующие два часа — страх на грани отчаяния. Депрессия. Значит, получается, примерно до четырнадцати тридцати. Так? С этого времени и до пятнадцати тридцати — сон со сновидениями тягостно-кошмарного характера. Затем, на протяжении полутора часов — новый период аффектации, заканчивающийся неожиданным принятием решения, снимающего все проблемы. Решение будет такое: исчезнуть с Земли, спрятаться в Космосе. Наиболее возможный вариант при его интеллекте и кругозоре — на одной из лунных баз… Ну, разумеется, уничтожив там предварительно весь персонал. При этом большинство верхних останется здесь, на Земле. И он будет отдавать им приказания прямо с небес — как этакий космический вседержитель…

— Постой! Это все точно? — возбужденно спросила Магнолия. — Как же ты узнал его решения, если он их только через два часа примет?

— Конечно, точно! — отмахнулся сверхсупер. — А если я начну сейчас тебя посвящать в тонкости того, как именно он придет к этому решению, мы потеряем слишком много времени. Вашего же времени. Оно вам сейчас пригодится. Пожалуй, сегодня — один из тех редких моментов, когда вам можно попытаться что-то сделать. Так вот, дальнейший график Любомудрого. Облегчение, сопровождающее принятие решения, приведет к кратковременному — на протяжении двадцати пяти — тридцати минут — продуктивному возбуждению. За это время он проведет сборы. И получается, что примерно в семнадцать тридцать, в обстановке строгой секретности наш Любомудрый отбудет на космодром. Слегка загримированный, в сопровождении всего лишь одного-двух верхних суперов — из тех, которые пользуются особым доверием. А вот на какой космодром — не могу сказать. Им будет выбран просто самый дальний от его нынешнего месторасположения. И в пути Любомудрый пробудет не менее часа. За это время возбуждение опять сменится депрессией, и на космодром он прибудет примерно к восемнадцати тридцати — на самом пике депрессии. Некоторое время потребуется на ее преодоление, и только к восемнадцати пятнадцати, выбрав соответствующий своему плану звездолет, он даст сигнал к старту. Вот вам график его действий. И, если ему все-таки удастся драпануть в Космос, все ваши нижние супера останутся с носом.

— Почему? — не поняла Магнолия.

— А космическое пространство — забыла? Это действительно неплохое препятствие для будущих заговорщиков.

— Ничего не поняла. Да нижние просто перенырнут через это препятствие, и все!

— Расстояние. Учти — космические расстояния побольше земных. А ведь есть еще и такая штука, как вакуум. А нижние супера — это не ты и, тем более, не я! Правда, в любомудровском плане есть и свои минусы… Но сегодня он будет слишком увлечен своей идеей космического повелителя и трезво взглянуть на вещи, конечно же, не сможет. И, главное…

Магнолия напряглась, вслушиваясь, но сверхсупер смолк, не закончив фразы.

— Эй! — осторожно позвала она.

— Все! — вдруг выкрикнул сверхсупер. — Я все для вас сделал! Остальное — ваша забота, извините!

Боже, куда подеваласъ его благодушная рассудительность, неторопливость — это был голос затравленного, смертельно испуганного существа.

— Да что произошло-то? — попыталась выяснить Магнолия.

— Спасаться мне надо! Смываться! Ну, жизнь проклятая! Уж от этих тварей я как раз и не ожидал… Да беги же ты, уходи давай! Через минуту здесь черт-те что будет! Лезь в дверь — вам еще с Доктором вашим советоваться!