Николай поосновательнее умостился на председательском камне и сказал вниз, собравшимся:

— Так, тишина. Сначала — слушаем, потом — обсуждаем.

Он всегда был чрезвычайно требователен к аудитории.

— Коротко расскажу о том, что сегодня произошло. Во-первых, Доктора освободили.

Общий вздох облегчения прервал оратора и распался на отдельные голоса: «Наконец-то!» «Ну я же говорил!» «Сообразили-таки…» «Нашелся все ж умный…» Заговорили со всех сторон, заулыбались друг другу.

— Это точно? — крикнул Алексенок Николаю, чинно призывавшему к тишине поднятием ладони.

— Я разговаривал с ним всего… — Николай солидно вынул из жилетного карманчика антикварный брегет, щелкнул крышечкой и уточнил: — Меньше тридцати пяти минут назад. Он всем передавал привет, предлагал по-прежнему бывать у него. Думаю, мы установим какой-то порядок. График. Чтоб всем сразу на него не наваливаться — как тогда, в тюрьме. Чтоб по очереди.

— А остальных? — крикнул неугомонный Алексенок. — Их — освободили? — И весь обслуживающий персонал тоже, разумеется, — кивнул Николай. — Так что остальных тоже можно навещать. По желанию.

— Вовсе не «разумеется», — пробурчал обиженно Алексенок. — Правда, Мага? Могли же остальных и не освободить ведь!

— Тш-ш… — приложила палец к губам Магнолия, — ты слушай давай.

К ним обернулся Атанас, перевел внимательный взгляд с Алексенка на Магнолию. Внимательный и слегка задумчивый — вроде того что: и я мог бы вмешаться в ваш разговор, да не хочу.

Магнолия улыбнулась и показала ему на председательский камень — мол, туда смотри. Он кивнул и так же задумчиво отвернулся.

— Вторая новость, — объявил Николай, сочтя, что шум уже достаточно улегся. — Сегодня ночью умерщвлены руководители основных государств планеты. Президенты, премьер-министры и так далее. Больше трехсот политических деятелей.

Не у одной Магнолии перехватило дыхание — все смолкли.

— И нашего? — удивленно пискнул кто-то.

— Да, — со значением сказал Николай. — Генерал-майор Прищепа также умерщвлен.

— И несмотря на это Доктора и всех наших воспитателей освободили? — изумилась Магнолия.

— Благодаря этому, — строго сказал Николай, упиваясь своей проницательностью. — Ты поняла? Не несмотря, а благодаря! Добавлю, что ликвидация политических деятелей проведена внезапно, без какого бы то ни было предупреждения. Никаких предварительных угроз, требований, ультиматумов. И никаких пояснений после проведенного теракта. Смерть без всяких комментариев. Нам-то с вами ясно, чьих это рук дело. Почерк верхних суперов, почерк Любомудрого. Они сделали ставку на террор — и первая же их акция вызывает ужас и негодование. Я думаю, все разделяют эти чувства?

Присутствующие подавленно молчали.

Николай, выждав секунду, солидно продолжил:

— Тактика этих молодчиков как раз и нацелена на то, чтобы вызвать ужас. Чтобы в зародыше задавить всякие попытки к сопротивлению. На это направлена и возникшая неопределенность. Психологически точный удар: мир еще не знает, чьих рук это дело, но мир уже видит всесилие и безжалостность этих рук. Когда верхние выйдут на авансцену, мир уже будет готов к тому, что они не будут угрожать, не будут вступать в переговоры — они будут только приказывать. И смертью карать за ослушание. Вот нам и предстоит решить: до каких пор выжидать? До каких пор на словах осуждать верхних, а на деле пассивно взирать на их бесчинства?

— Что предлагаешь, не томи, — скучным голосом потребовала Нинель.

Все невольно обернулись в ее сторону, но она ничего не добавила — только хмуро мусолила в губах травинку.

— Да, предлагаю! — просветленно, громко произнес Николай. — Во-первых: перестать чураться властей. В самом деле. Произошли перемены. Власти первыми сделали шаг нам навстречу — выпустили Доктора и всех. Они понимают, что, кроме как на нао, им в борьбе с верхними суперами опереться практически больше не на кого. И во-вторых: пора наконец начать пользоваться выгодами нашего положения! Способности наши если и уступают способностям верхних, то чисто количественно. Ныряем не так далеко, не так четко ориентируемся в трассах для ныряния ну и так далее, вы сами знаете. Но наших способностей вполне хватит, чтобы, хорошо вооружившись, ворваться в резиденцию Любомудрого, схватить его и доставить властям. А Первый пульт — разбить. Вполне, я считаю, хватит! И тронуть они нас не посмеют, я считаю. По той же причине, что не трогали и раньше: корм и питье! Чего нам бояться? Верхние тоже не дураки, понимают: запасов, что в резиденции Любо-мудрого, им хватит на сколько? Ну на год, на два. А потом? Они-то ни корма, ни питья делать не умеют! Так что верхние просто вынуждены нас беречь. Как зеницу ока! Как бы они к нам ни относились, но ведь рано или поздно им все равно придется пойти с нами на мировую — выбора у них нет. Вот я и считаю: надо действовать!

Действовать сейчас, пока верхние не погрязли во всемирном разбое окончательно!

— А сейчас они еще не погрязли, ты считаешь? — ехидно спросил Алексенок.

Николай что-то начал объяснять, но все уже заговорили, принялись обсуждать происшедшее за общим шумом его голос потерялся.