ГЛАВА 23
Сомаха
В горах бездна укромных мест, где можно спрятать все, что угодно. На исполинских масштабах горных склонов, полотнищах изломов и впадин, боевые роботы теряются, словно игрушечные солдатики. За три километра до точки назначения какое-то внутреннее чувство заставило меня слегка подкорректировать маршрут. Вздымая пыль и разбрасывая мелкие камни, «Скорпион» подался левее, к широкому скальному склону, который выдавался из террасы, словно начало разрушенного трамплина. Среди дикого нагромождения камней и трещин лапы робота, несмотря на свою прочность, могут застрять или получить серьезные повреждения, так что приходилось смотреть во все сенсоры, куда ставить каждую из четырех стоп. Чувствуя себя пауком, ползущим по песочному куличику на детской игровой площадке, я поднялся метров на пятьдесят над общим уровнем плато и остановился, нацелив вперед и вниз оптические сенсоры меха.
Я кое-что засек, и это требовало осмысления. Особенно учитывая то, что я сейчас видел с высотки.
Чужаки.
Очередная разведракета, летевшая с базы, разлетелась в пыль за полкилометра от их позиций, я даже не смог понять, чем они ее достали. В первую очередь в глаза бросился стандартный боевой робот, каких я у иноров обнаружить никак не ожидал. Сперва я даже подумал, что мех попал в засаду, но тот стоял на дне ущелья совершенно спокойно, даже не пытаясь отбиваться от вившейся буквально за его спиной плотной стаи из «ежей» и «жал». «Спринтер», сорок пять тонн, камуфлирующая раскраска в соответствии с местностью, основное вооружение ― плазменные пушки, на таком расстоянии для меня почти не опасен. Он определенно недавно побывал в бою. Сенсоры я приглушил, чтобы не демаскировать себя раньше времени, рассматривал оптикой ― правый наплечный лазер и правая же плазмопушка, встроенная в руку, выглядели серьезно поврежденными. В пропавшем конвое тоже был «Спринтер». Воспользовавшись информацией с «Зеро», я быстренько провел визуальную идентификацию. Точно, их робот. Бортовой номер совпадал, характеристики излучения субъядерного движка, которые у каждого робота индивидуальны, думаю, тоже совпадут, но пока светиться радаром не хотелось. И как это понимать? Захваченный трофей? Или пилот переметнулся на сторону иноров? Или база «Зеро» ведет с чужаками какую-то свою игру, о которой мне неизвестно? Все может быть. Это объяснило бы поспешность, с какой они собирались разнести меня в клочья при захвате робота. Вот же зараза… И куда, хотелось бы знать, я ввязался? Не люблю игр втемную.
Но задача остается прежней ― вытащить Шайю. Если, конечно, она не участвует в этой непонятной игре. В это не верилось. Скорее уж разменная пешка. Но неприятный холодок смутных подозрений все же возник…
Больше, чем присутствие среди врагов боевого робота, меня заинтересовало непонятного назначения устройство, которое заботливо окружала стая «ежей», ― плававшая над каменистой землей ярко светящаяся окружность. А это что еще за…
Я сразу понял, что это портал, как только сквозь пылающую молнией окружность потекли новые чужаки.
Технологию порталов до сих пор не могла изобрести ни одна из существующих рас, хотя было известно, что такая технология возможна ― на примере древних артефактов, оставшихся от исчезнувших цивилизаций и раскиданных по разным планетам. Речь, разумеется, шла о так называемых хкаси-телепортах ― сооружениях древних, ныне исчезнувших рас, способных при определенных уникальных стечениях обстоятельств переносить предметы или людей в другие миры. Немногие индивидуумы могли настроить свое сознание на хкаси-телепорты ― лишь считаные единицы из сотен миллиардов разумных существ, населяющих известный космос. А иноры, как только что выяснилось, обладали этой уникальной технологией и пользовались ею с такой же рутинной легкостью, как я ― своим лоцманом.
А еще тема порталов муссировалась в сетевых играх уже лет двести, так что не угадал бы только полный идиот.
Хороший момент для атаки, чтобы захлопнуть эту дыру к ресурсам. Но я еще не знал, где Шайя, огневой удар может похоронить ее среди камней, если она находится где-то рядом… Меня-то они пока не засекли, и начинать войну рановато… Я воспользовался той же хитростью, которую по рассеянности применил в космопорте, повырубав электронику таможенников, ― включил «фантома». Надеюсь, сработает и на чужаках. Хотя превратить боевого робота в невидимку, учитывая его размеры, посложнее, чем стать невидимкой самому. Пришлось потрудиться. Защита сосала из меня энергию, а я, в свою очередь, тянул ее из реактора робота. Я быстро сообразил сделать это иначе ― любой робот оборудован постановщиком помех, предназначенным для подавления систем раннего обнаружения противника. Поэтому я слегка его модифицировал, влив «фантома» в его конструктивную начинку и подкорректировав программное обеспечение, тем самым избавив себя от энергозатрат и переключив их напрямую на реактор.
Не спрашивайте, как это у меня получалось. Не смогу объяснить. Но это работало. До первого выстрела с моей стороны, естественно.
Тем временем, после переправки пополнения, портал чужаков погас, свернулся в шарообразный модуль и исчез. У иноров имелась своя маскировка, позволявшая выключаться из всех спектров видимости не хуже, чем мой «фантом». Теперь среди их стаи кроме «ежей» и «жал» светились новые образчики чужих технологий ― девять ослепительно сияющих бело-фиолетовых шаров. Очень похоже на искусственные шаровые молнии. Не мешало бы выяснить, для чего они предназначены.
«Спринтер», все это время стоявший неподвижно, отделился от стаи и двинулся вперед.
Три километра ― далековато для искусственного слуха; за несколько секунд, пока звук, транслируемый с борта «Спринтера», дошел до аудиосенсоров моего «Скорпиона», он успел порядочно рассеяться, превратившись в неразличимый шум. Бортовому ИскИну удалось расшифровать только несколько слов:
―…сдаться… не сопротивляйтесь… доверьтесь… должны… выходите…
Меня словно обожгло. Я подоспел невероятно вовремя. Шайя. Нашлась! Я ее еще не чувствовал, но она там, рядом с чужаками, я уже не сомневался. Трансляция, похоже, шла по кругу, получая новые куски информации, ИскИн довел расшифровку до логического завершения:
― Вы должны сдаться. Выходите. Не сопротивляйтесь. Модификация решит все ваши проблемы. Доверьтесь. Рою всегда нужны исполнители. Вы должны сдаться. Выходите…
Даже не хочу думать, что чужаки имеют в виду под «модификацией». Но пилот «Спринтера» через нее уже определенно прошел. Результат я видел. Рой. Они назвали себя Роем. Над этим стоит поразмышлять…
И тут я уловил какой-то отклик, видимо, мое желание, помноженное на тревогу, предельно обострило чувствительность. Я весь превратился в «уши», выискивая сенсорами робота среди шороха ветра, перестука осыпающихся со склонов камней любой намек на звуки, которые могли бы принадлежать человеческому существу: дыхание, шаги, биение сердца. Плевать, что нас разделяет три километра, я обязательно услышу все, что мне необходимо услышать. Звук работающих механизмов собственного робота пришлось отсечь фильтром.
Теплый, но очень слабый огонек чужого лоцмана я скорее почувствовал своим обостренным чутьем, чем системами связи робота, а затем уже волевым усилием привязал этот сигнал к наблюдению и обмену, пропустив через все имеющиеся усилители и дешифраторы. Мозги ИскИна ощутимо заскрипели от предельных усилий по обработке канала, упорно норовившего прерваться, погаснуть. Секунду спустя ― через целую вечность ― выяснилось, что лоцман принадлежит Петру. Еще одно удивительное совпадение в череде прочих? Догадываюсь, как он здесь оказался. Последний раз я его видел в космопорте на плече у грузного здоровяка-капрала, который должен был доставить его на базу «Зеро». Нет сомнений, что их путь тоже пересекся с чужаками, как и путь Шайи. Я продолжил поиск. Внедрившись в лоцман Петра, я обыскал его пространство сенсорами. И нашел еще один… огонек. Буквально. Такую кличку здесь носила Шайя ― Огонек. Жива! Я «выдоил» ее докторскую утилиту и с невероятным облегчением убедился, что Шайя даже не ранена, царапины и легкая контузия не в счет.
Только после этого я связался с ними обоими:
«Петр, Шайя, говорит Крон Димбай, я ― ваша спасательная команда. Обрисуйте, где вы находитесь. Я вас засек, но визуально не наблюдаю».
Петр ответил мгновенно, демонстрируя великолепную реакцию на оценку ситуации:
«Шайя в пещере, вход замаскирован кустами. Капрал тоже где-то там. Я ― метрах в двадцати от входа, среди камней, на открытой местности. Прикидываюсь пейзажем. Чужаки нас прижали, без помощи нам придется туго».
Так их все-таки трое. Впрочем, капрал меня мало интересует.
«Я знаю этот лаз, он ведет в разветвленную систему пещер. Не высовывайтесь, настоятельно рекомендую спрятаться поглубже. Я тут немного пошалю, расчищу пространство и подберусь к вам поближе. Пещера поможет вам пережить обстрел, а потом я вас заберу. Все понятно?»
«Здесь чертовски много чужаков. Какими силами располагает спасательная команда?»
«Надеюсь, достаточными. Все разговоры позже, даю двадцать секунд на прятки».
«Выполняю. Удачи».
Молодец, Петр. Человек дела. Теперь можно действовать. И совершенно нечего ему знать, что я один.
Ракетных установок «крота-1» для массированного удара маловато, идею пришлось развить. Связь с базой на этом расстоянии из-за помех была слабой, но я еще мог ее поддерживать собственными усилиями. Это изматывало, но у меня были причины. Я пропустил канал через передатчик «крота-1», а с него уже надежно вошел в систему управления вооружением базы. Пусть «Зеро» тоже поработает для спасения своих людей, желает того прима-полковник Алеха Чертый или нет. Хочу посмотреть, как отреагируют чужаки, не выдавая преждевременно себя.
Целью первого залпа я наметил отнюдь не «Спринтера». Боевой робот этого класса ― угроза известная, а потому контролируемая. Я же хотел пощупать именно чужаков. Пока я двигался сюда, у меня было достаточно времени для анализа информации, полученной с борта гравилета сержанта Редсамы. «Шаровые молнии» в том бою не участвовали, пока они оставались неизвестной величиной, а вот «жала» были опасны. «Миссионер» Шайи в ходе боя возле Адской пропасти принял на себя и выдержал несколько жесточайших ударов «жал», пока не уничтожил их лазерным огнем. И специфическое воздействие этих ударов очень похоже на гравитационные импульсы направленного действия. В нашей цивилизации гравитационное оружие не получило должного развития из-за непреодолимых сложностей технологического и производственного характера. Обратная сторона медали ― антигравитационные приводы ― стоили меньших затрат и нашли больший спрос, поэтому их разработка себя окупала, а гравитационные пушки требовали слишком больших затрат при весьма скромных результатах. Поэтому до сих пор правили бал традиционные виды вооружения, а гравитационные пушки, как ни смешно это звучит, фигурировали только в гэпэшках. Только игровой опыт и позволял мне выдвинуть предварительную гипотезу. Иноры, похоже, сумели добиться большего в гравитационных технологиях ударного действия.
Но больше всего меня сейчас беспокоили «ежи». Их чертовски много, и стоит их подпустить близко, как оборудование выходит из строя или меняет хозяев. Именно это произошло с «кротом-3», да и грузовоз был обречен как раз после контакта с «ежами». Я не собирался наступать на те же грабли, поэтому первый удар решил направить исключительно на них.
Синхронизировав общий залп с учетом расстояний между базой и позицией «крота-1» и погасив несколько поспешных запретов из Центра управления, я посылаю команду на запуск…
С этого мгновенья возникает новая точка отсчета ― точка начала боя. Сознание в боевом режиме теперь выхватывает лишь наиболее важные для боя и выживания моменты, дробя время на дискретную последовательность.
Где-то там, на базе, невидимые с расстояния, скрытые горными склонами, из пусковых труб четырех «Кротосов» вырываются восемь мощных трехметровых ракет. Стремительно набрав скорость и высоту, чтобы пройти без помех над всеми изломами гор, ракеты спустя одиннадцать секунд достигают позиции «крота-1» и подхватывают еще парочку стартовавших «сестер». Я внимательно наблюдаю за реакцией иноров. И выясняю, что за противовоздушную оборону отвечают именно «жала» ― плоские ромбовидные аппараты три на четыре метра по горизонтальным осям. Как только ракеты обнаружены в воздухе, семь «жал» разворачивают острия к своему рою, а шишковидные выступы на тупом конце корпусов ― к приближающимся ракетам. За полкилометра, там, где гасли разведракеты, мои «реактивные подруги» по команде разделяются каждая на восемь автономных суббоеголовок, расходясь над ущельем широким веером. Вовремя. В оптическом диапазоне контрудар чужаков не виден, но бортовая аппаратура засекает мощную вспышку электромагнитного излучения. Центр ракетного фронта с грохотом разлетается огненным облаком детонации. Выглядит тревожно ― словно ракеты натыкаются на невидимую стену, внезапно возникшую в воздухе на их пути.
Тут же вступает в действие противоракетная система «Спринтера». Лазерные вспышки нащупывают и слепят головки самонаведения атакующих ракет, мощными импульсами плавят корпуса, малый плечевой лазер «молния» присоединяется к ПРО, выбирая собственные цели. Еще несколько ракет или взрываются, или падают на землю неуправляемыми болванками ― их реактивные двигатели повреждены. Но их слишком много для одного «Снайпера», ему не успеть обработать весь рой. Пилот ИБээРа это прекрасно понимает, и тупорылый ствол заградительного миномета, встроенного в бедренную платформу «Спринтера», вращаясь по широкой дуге, выплевывает… всего парочку термоаэрозольных мин и умолкает. Видимо, боезапас исчерпался в предыдущем бою. Мины взрываются еще до касания с землей, и черное облако раскаленного летучего аэрозоля накрывает участок местности перед позициями иноров. Этого недостаточно, чтобы прикрыть хоть кого-то…
…Пока летит первая стая, пусковые трубы «кротов» на базе «Зеро» перезаряжаются и выпускают следующую порцию гостинцев. Преодолев десятикилометровый отрезок, они очень скоро тоже окажутся здесь и добавят жару… Если понадобится, я опустошу обоймы «Кротосов» полностью…
…Оставшееся расстояние первый залп ракет одолевает за четверть секунды, сходясь к чужакам с двух сторон, словно реактивные клещи. Больше пятидесяти боеголовок, распределенных по площади выделенного для обработки сектора, ухают на Рой сверху смертоносным одеялом. Противоракетная система «Спринтера» успевает снять еще несколько боеголовок, и на этом его возможности исчерпываются.
За несколько десятков метров до целей срабатывает заранее введенная команда на автоматический подрыв, и все боеголовки разлетаются одновременно на тысячи сверхтвердых поражающих элементов. Грохает так, что от взрывной волны под стопами ИБээРа вздрагивают скалы.
Результат ― почти нулевой.
Теперь нет сомнений, что бой с конвоем Шайи научил чужаков многому. У них тоже было время проанализировать результаты первого столкновения с военной техникой людей. За мгновенье до взрыва «ежи» свиваются в клубки вокруг тех «жал», которые на тот момент оказываются поближе, и штормовая волна осколков наталкивается на их защитные поля. А поля у иноров определенно помощнее, чем наши ЭМ-щиты. Не успевает укрыться лишь малая часть «ежей», и удар превращает их в пыль. На экране тактической карты уничтоженные мишени гаснут, освобождая оперативный простор.
Рой реагирует немедленно. Восемь из девяти «шаровых молний» срываются с места так резко, словно невидимый кий со всей дури бьет по гигантским бильярдным шарам. Размывшись от бешеного ускорения, они бросается к базе «Зеро», виновнице обстрела, и скорость, которую фиксирует бортовая аппаратура «Скорпиона», оказывается более трех тысяч километров в час. Они проскакивают по низу ущелья мимо меня раньше, чем я успеваю что-либо предпринять. Они мчатся быстрее выпущенных с базы ракет, и это поневоле впечатляет. Мне трудно будет что-либо им противопоставить, если они с такой прытью накинутся на «Скорпиона». Но пока их интересует база, и этим стоит воспользоваться ― ведь теперь мне предстоит справиться с меньшим числом врагов, чтобы добраться до Шайи с Петром.
Девятая «шаровая молния» остается на месте, с ней явно что-то неладно, ракетный удар все-таки зацепил чужака, и зацепил всерьез ― светившаяся плазмой поверхность пестрит темными пятнами и искрится молниями. Облако маскирующего аэрозоля все еще продолжает разрастаться, наплывает на поврежденную «шаровую молнию», и вдруг рой «ежей» и «жал» бросается врассыпную…
…Единственная ниточка, связывавшая меня с базой, обрывается ― на тактической панели гаснет пиктограмма «крота-1». Как один из виновников обстрела, он не успевает сделать ни единого выстрела и прекращает существование ― стайка «шаровых молний» уничтожает его попутно, стремительно продвигаясь к базе «Зеро». А ведь там Лайнус и Зайда… На сожаления нет времени.
Второй рой ракет с базы к этому моменту преодолевает половину пути…
Я засекаю в небе над горами яркие вспышки разрывов и понимаю, что ждать их больше незачем. Теперь мне придется обойтись собственными силами: базе «Зеро» понадобится все вооружение для собственной зашиты. Надеюсь, ее возможностей хватит для отпора, иначе возвращаться мне будет некуда…
…Черная аэрозольная масса взрывается изнутри ― вспышка настолько яркая, словно в ущелье на миг загорается новое солнце. За какую-то сотую долю секунды от нестерпимого жара и света аэрозольное облако выгорает до краев, снова обнажая позицию противника. Взрыв «шаровой молнии» причиняет инорам больше ущерба, чем ракетный удар. Каменистый участок на дне ущелья, оказавшийся в момент взрыва под чужаком, горит, словно сухой хворост, а вокруг этого очага почва и камни дымятся. Несколько десятков «ежей» под защитой силовых полей трех «жал» ― все, что осталось от Роя. Повезло тем, кто успел удрать подальше. Словно в растерянности, они медленно кружат вокруг эпицентра взрыва «шаровой молнии»…
Трофейный «Спринтер» тоже уцелел, от эпицентра он находился в шести десятках метров, но состояние его плачевно. Несколько внешних слоев брони ободраны, словно кожа истязуемого в пыточной мастерской. Хотя броня робота состоит из десятков таких слоев и полностью функциональности он не утратил, толку в таком состоянии от него мало. От правого плечевого лазера остался выгоревший пенек, головная плазмопушка превратилась в оплавленную сосульку, каким-то чудом дееспособным осталось только плазменное орудие правой руки, да и то по прогнозу моего ИскИна повреждения фатальны и орудие близко к отказу или вообще не сможет сделать ни единого выстрела.
Надеюсь, Шайя и Петр спрятались в скальной толще поглубже. Иначе все зря. Неприятная мысль с холодком страха. Ведь их лоцманы я больше не слышу.
Но теперь прятки закончились, пора внести свою лепту в бой, который я же и заварил. Еще по оценке боя возле Адской пропасти я понял, что защитные поля чужаков не способны задержать чистую направленную энергию боевых лазеров, именно этим я и воспользовался, распределяя, кому достанутся энергетические, а кому ― кинетические удары.
Все орудия «Скорпиона» ведут отведенные каждому из них в соответствии с планом цели. Чужаки передо мной как на ладони. Броневые заслонки на трубах транспортно-пускового контейнера РЗУ «Ветер-24» давно откинуты, по сигналу установка выдает полный залп. Семьсот двадцать килограмм смертоносного веса, прожигая воздух пламенными выбросами ракетных двигателей, устремляются к инорам по пологой дуге, едва не задевая вершины встречных утесов. Они ревут, словно облако огромных рассерженных шмелей.
Дульные отверстия носовой и хвостовой гаусс-пушек расцветают яростными снопами пламени. Никакой взрывчатки, всего лишь скорость в несколько километров в секунду и миллионы ампер, поданные при разгоне снаряда в стволе, ― все вместе создает кратковременный эффект выхлопа реактивного движка. Снаряды предназначены «Спринтеру». Этот «огрызок», оставшийся от боевого робота, не стоит усилий, но подстраховаться не мешает, мощности вооружения «Скорпиона» вполне хватает для полноценного охвата всех целей.
Одновременно с гаусс-пушками бьют и лазеры, и результат их попадания виден раньше всего: все три недобитых «жала» вспыхивают, разваливаясь на куски.
Бронепробиваемость боеприпасов зависит от квадрата их скорости. Неудивительно, что фактический запас кинетической энергии подкалиберных снарядов гаусс-пушек просто колоссален. Двойное попадание сносит правую ногу «Спринтера» начисто, отрезает, словно ножом хирурга, ИБээР разворачивает вокруг оси на оставшейся ноге, словно порывом штормового ветра, затем он заваливается на спину. Такой удар ― своеобразное предложение для вражеского пилота к катапультированию, но этого не происходит. И это уже не мое дело.
Секунду спустя на позицию иноров обрушивается залп ракет и перепахивает дно ущелья огнем, осколками и взрывной волной. На экране поиска целей горит нулевая отметка, путь расчищен. Полностью. Работа сделана.
Не теряя ни секунды, я уже бегу, разгоняясь до предела. Удобный пьедестал оставлен позади, теперь мне нужно добраться до позиций иноров лично. Высматриваю местечко поудобнее, где можно спуститься с длинной обрывистой террасы без риска переломать конечности «Скорпиона». Теплорассеиватели тихо гудят, распределяя излишки тепла между собой. Избиение закончилось, пора вытаскивать Шайю с Петром.
Надеюсь, с ними все в порядке.
Сознание надежно связано боевой программой, мысли бегут легко и стремительно. Когда-то на Двойном Донце, благодаря капитану Бола, я познакомился с его идеей «двойника». Не желая связываться с процедурой Специализации, кардинально перестраивавшей мозг, я усовершенствовал своего «иждивенца» и его программное обеспечение и использовал эту разработку при Споре Арбитра, в финале боя подменив себя своим же «двойником» и позволив ему погибнуть вместе с роботом, которым он управлял уже без моего участия. Ощущения потом на душе были гадостные, словно и в самом деле совершил самоубийство, но пользоваться услугами «двойника» и дальше, по мере необходимости, мне это ничуть не мешало. В боевом режиме «двойник» работает тандемом, усиливая возможности пилота, по тому же принципу, как и стандартный мехвоин, но с неизмеримо большей эффективностью. «Мехвоин» использует обезличенные алгоритмы поведения в боевых условиях ветеранов, доказавших своими победами, что их тактика жизнеспособна. «Двойник» же использует собственный опыт пилота, накрученный в специальных программах виртуального пространства и залитый обратно в «иждивенца». Таким образом, я получил специализатор личного пользования без перестройки сознания. Компания «РобоТех», с которой Бола проводил совместный эксперимент в боевых условиях, за такую интерпретацию его идеи, наверное, отдала бы мне последние подштанники, но я пока не готов торговать своими способностями в промышленном масштабе, мне и работы с Кассидом вполне хватало.
Гравилет послушно летит следом, сохраняя дистанцию в двести метров ― разумная предосторожность. Хотя на тактической карте врагов больше нет, стопроцентной вероятности в том, что ни один не уцелел, все же не существует. Пусть слабобронированная машинка пока прячется за моей широкой спиной. Зато со сканерами уже можно не стесняться, активизирую их полностью, щупаю каждый камень.
Нахожу подходящее место для спуска недалеко от места сражения. Относительно подходящее, конечно, ― крутизна склона за обрывом градусов в шестьдесят, а я не на сноуборде на снежном спуске. Но выбирать не приходится, иначе можно дотопать до Адской пропасти, так и не рискнув спуститься. Сталкиваемые стопами валуны катятся вниз, образуя маленькую лавину, я спешу следом, притормаживая, когда возникают особо опасные моменты крена. Почва плывет, заставляя рывками выравнивать равновесие. Позади на склоне остаются глубокие длинные рытвины ― болезненные царапины на каменистой шкуре гор. Семьдесят тонн механического веса все-таки не шутка.
Достигнув дна, снова ускоряю ход.
Еще немного, и я их заберу.
Уже выискиваю оптикой и сканерами дыру в склоне, где они должны прятаться. Их лоцманы по-прежнему молчат. Убеждаю себя, что они просто слишком глубоко забрались, и толща гор не пропускает сигнал. Вижу покореженный глайдер. По нему словно вместо мишени садили. Пластиковая кабина вдребезги, весь корпус в зияющих рваных дырах ― результат обработки осколками ракет. В сорока метрах на спине неподвижно валяется одноногий «Спринтер». Он так близко, что я вламываюсь в его бортовые системы с ходу. Робот жив, хотя и не шевелится, экспресс-диагностика показывает, что его субъядерный двигатель еще функционирует, но жизненные показатели пилота плачевны. Без срочной медицинской помощи этот человек, а это определенно человек, вне кокона не проживет и минуты. Но я пришел позаботиться не о нем. Главное, что ни малейшей опасности он для меня сейчас не представляет. При падении плазменное орудие правой руки ― единственное, что уцелело после ракетного обстрела, ― окончательно вышло из строя. Теперь этот робот ― просто набор безнадежно испорченных деталей.
Секундой позже засекаю вход в пещеру. Отверстие небольшое, прячется в каменных складках так хитро, что сложно заметить, игра света и теней создает впечатление, что это просто еще одна тень, просто чуть более темная, чем другие, но инфракрасный сканер не обманешь. Петр говорил, что вход замаскирован кустами ― теперь нет. Осколки посекли всю растительность вокруг, от кустов осталось одно воспоминание, а сам вход наполовину завален осыпавшимися камнями.
Черт, и как им дать знать, чтобы выбирались наружу?
Я останавливаюсь.
Покидать робот неразумно. Но сколько придется ждать, тоже неизвестно. Вокруг валяются обломки вражеских машин, однако останков носителя портала среди них я не замечаю, так что опасность реванша сохраняется.
Подтягиваю гравилет поближе, запускаю его кругами вокруг робота в охранном режиме, даю в небо разведракету. В эфире еще бродят плотные облака радиоэлектронных помех, оставшаяся за Адской пропастью туча никуда не делась и продолжала забивать частоты, но сейчас у разведракеты больше шансов послужить с пользой. Короткая блеклая вспышка в вечернем небе, микроскопическая электронная «мошкара» рассеивается среди воздушных течений.
Жду.
Соседство полуживого «Спринтера» мне все больше не нравится. По-хорошему его нужно добить без всяких сожалений, но шуметь не хочу. Ловлю каждый звук. Дурацкая ситуация ― нужно убираться, а забирать все еще некого.
Пошли первые данные с небес. Склоны гор и дно ущелья в пределах трех километров пустынны. Когда воздушные течения растащат микродатчики пошире, охват станет больше. Пока же удовлетворяюсь тем, что есть. Сейчас бы здорово пригодились бимоды. В бою от них толку нет, горят, как спички, когда вокруг бушует убийственная для их хрупкой начинки энергия оружия, но для разведки пещеры очень даже сгодились бы. На челноке был контейнер со «стрекозами», но в тот момент я поискать его не догадался. Жаль. Трудно все предусмотреть.
Больше ждать не могу, начинаю процедуру экстренного выхода из кокона. Если все делать по инструкции, то безопасное отключение сознания от бортовых систем длится секунд двадцать, я же связи просто рву, мне некогда. Несколько секунд дезориентации, смутно чувствую движение кокона, выталкивающего меня на лифтовую площадку, снова движение, а потом я обнаруживаю себя уже снаружи, на камнях.
Запахи. Запахи налетают раньше, чем восстанавливается зрение. Рука словно сама по себе шарит по бедру, цапает трофейный игломет. Смешное оружие, учитывая окружающую обстановку и огневую мощь только что закончившегося боя, но лучше, чем ничего. Запахи ― прохладные запахи осени, горелого кустарника, перепаханной почвы и горячих камней, оплавленного пластика, взрывчатой начинки ракет. Причудливая смесь. Запах сражения.
Все, зрение в норме, ничего не рябит и не плывет, срываюсь с места и бегом устремляюсь к норе.
До нее остается всего несколько шагов, когда расстановка сил кардинально меняется. Беззвучная вспышка в небе над ущельем. Свет ослепителен. Я резко падаю на колени, сгибаюсь, пряча лицо от неба, не обращая внимания на резкую боль от впившихся в колени камней. Висок, там, где находится лоцман, словно взрывается, и информационная панель виртуалки перед лицом исчезает. Свет бьет в меня, сквозь меня, высвечивая камни вокруг и размывая тень подо мной. Плоть словно становится прозрачной, вязкой, текучей. Боль оглушает. Словно в канал зубного нерва загнали раскаленные иглы без анестезии, только боль эта ― во всех костях тела.
Сознание накрывает мраком.
Свет обрывается. Обнаруживаю, что лежу на боку. Как упал ― не помню. Дышу с трудом, грудную клетку словно стиснули стальные обручи ― спазм. Накатившая дурнота обессиливает, желудок норовит вывернуться наизнанку. Вижу черное небо. Или это почернело в моих глазах? Нет. Все-таки ― небо.
Вот оно что.
Черная муть разрастается в небе грозовой тучей, отрезая солнечный свет, ранний вечер стремительно превращается в наступающую ночь. Чужаки повторили прием, использованный до Адской пропасти. Висок жжет огнем, такое ощущение, словно мне вырвали кусок кости из черепа, подпалив мозги. Запоздало соображаю, что чудовищная лавина помех вырубила лоцман, связь со «Скорпионом» утеряна. Мне чертовски плохо. Еле шевелюсь, нет сил даже порадоваться, что вообще остался жив… потом порадуюсь…
Краем глаза вижу, как недалеко от «Скорпиона» словно из воздуха возникают ослепительно-белые шары. Шаровые молнии чужаков. Не хочется верить, что с базой уже покончено и они вернулись за мной. Скорее всего, проклятый портал выпустил очередной десант. И вот эта рябь в глазах, наверное, новая стая «ежей».
Чудом выживший после электромагнитного удара гравилет дымится от множественных коротких замыканий в бортовой аппаратуре, но остается парить в воздухе. Восприняв появление «шаровых» как угрозу для «Скорпиона», открывает огонь на поражение. Тяжелые спаренные иглометы взрываются яростными очередями бронебойных ос, срываются ракеты. От «шаровых молний» к нему тут же протягиваются толстые, извивающиеся, словно живые, плазменные жгуты. Вспышка, словно от гигантского разряда дуговой сварки. Взрыв. На камни валятся обломки. Гравилет, который я притащил для Шайи, продержался не больше секунды.
Сквозь дурман в сознании дотягиваюсь до бортовых систем «Скорпиона», активирую «двойника» в автономном режиме. Без лоцмана, да еще когда тебя выворачивает наизнанку от тошноты, а все тело ломит и бросает в жар, это невероятно сложно… Но аппаратура робота спроектирована с завидной устойчивостью к направленным электромагнитным импульсам, «Скорпион» меня понимает и принимает команду к выполнению. Мне до него уже не добраться, так что пусть воюет без меня…
Орудия «Скорпиона» вступают с пришельцами в яростный диалог. Аргументы из подкалиберных снарядов гаусс-пушек и импульсные очереди лазеров рвут ближайшую «шаровую молнию», буквально отшвыривая ее прочь. Оглушающий рев и грохот словно придавливает меня к камням.
Если эта штуковина взорвется так же, как предыдущая…
Страх придает сил.
Я заставляю себя подняться, бросаю непослушное тело вперед. Воздух кажется неестественно густым, или это у меня одуряющая слабость, приходится продавливаться сквозь него, как сквозь сироп. Спасительная нора уже близко. Вскакиваю за свеженькую осыпь камней, тут же расползающуюся под ботинками, хватаюсь руками за острый край свода, впихиваю себя в темное прохладное нутро скалы…
Вспышка.
Жар и ослепительный свет толкают в спину, высвечивая каждый каменный излом внутри пещеры, каждую трещинку с такой четкостью, словно внутри нее вдруг зажглось солнце… И я чувствую, как вспыхивают спина и волосы на затылке…
