ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
ПЛАМЯ В СТЕКЛЕ
Артная была местом, где изготовлялась большая часть университетских ручных изделий. В здании размещались мастерские стеклодувов, столяров и плотников, гончаров и глазировщиков. Также там имелись большая кузница и плавильня, которые навсегда оставались в грезах любого металлурга.
Мастерская Килвина тоже располагалась в артефактной, или артной, как ее обычно называли. Внутри она была огромная, как амбар; в ней стояло по меньшей мере два десятка верстаков из толстого дерева, заваленных бесчисленными и безымянными инструментами, а также новыми проектами. Мастерская была сердцем артной, а Килвин — сердцем мастерской.
Когда я появился там, Килвин изгибал закрученный железный прут. Получалась некая странная конструкция, о которой можно было предположить только, что она зачем-то нужна магистру именно в таком виде. Увидев, как я заглядываю в мастерскую, Килвин швырнул прут на стол и пошел мне навстречу, вытирая руки о рубашку. Затем критически оглядел меня.
— Ты хорошо себя чувствуешь, э'лир Квоут?
Я вышел прогуляться утром и разыскал немного ивовой коры, чтобы пожевать. Спина моя по-прежнему горела и зудела, но вполне переносимо.
— Вполне, магистр Килвин.
Он кивнул:
— Хорошо. Мальчишкам твоего возраста можно не беспокоиться о таких мелочах. Скоро ты снова станешь крепок как камень.
Я постарался придумать вежливый ответ, но мой взгляд привлекло кое-что, висевшее над нашими головами.
Килвин проследил мой взгляд. Когда он понял, на что я смотрю, его большое бородатое лицо расплылось в улыбке.
— А, — сказал он с отеческой гордостью. — Мои красавицы.
Высоко среди стропил мастерской на цепях висели полсотни стеклянных шаров разного размера, но не больше человеческой головы.
И они горели.
Увидев мое лицо, Килвин махнул рукой.
— Пойдем, — сказал он и повел меня к узкой лестнице из кованого железа. Поднявшись наверх, мы вышли на узкие железные мостики метрах в семи над землей, которые вились среди толстых бревен, поддерживающих крышу. Через минуту блужданий в переплетениях дерева и железа мы подошли к ряду висящих стеклянных шаров с огнем внутри.
— Это мои лампочки, — сказал Килвин.
Только тогда я понял, в чем дело. В некоторых шарах были жидкость и фитиль, почти как в обычных лампах, но большинство выглядели совершенно загадочно. В одних не содержалось ничего, кроме бурлящего серого дыма, время от времени мерцавшего. В другом шаре имелся фитиль: он свисал с серебряной проволоки внутри пустой сферы и горел неподвижным белым пламенем, несмотря на очевидное отсутствие топлива.
Два шара, висящих рядом, выглядели как близнецы, только в одном светилось синее пламя, а в другом ярко-оранжевое, как в горне. Некоторые шары были маленькие, как сливы, другие большие — с дыню. В одном находилось нечто похожее на кусочек черного угля и кусочек белого мела, и из точки, где кусочки соприкасались, во всех направлениях било яростное красное пламя.
Килвин позволил мне смотреть довольно долго, потом подошел ближе.
— У сильдар есть легенды о вечно горящих лампах. Я думаю, что такая штука была когда-то вполне возможна. Десять лет я искал. Сделал много ламп, некоторые очень хорошие, долго горящие. — Он посмотрел на меня. — Но нет ни одной вечно горящей.
Он прошел вдоль ряда и указал на один из висящих шаров.
— Ты узнаешь эту, э'лир Квоут?
В шаре не было ничего, кроме зеленовато-серого воска, который горел серовато-зеленым язычком пламени. Я покачал головой.
— Хм. А должен бы. Белая литиевая соль. Я придумал ее за три оборота до того, как ты к нам пришел. Пока хороша: двадцать четыре дня, и я ожидаю много больше. — Он посмотрел на меня. — Твоя догадка об этой штуке удивила меня, поскольку я потратил десять лет на то, чтобы ее придумать. Твоя вторая догадка, натриевое масло, была не так хороша. Я пробовал несколько лет назад — одиннадцать дней.
Килвин прошел до самого конца ряда, показав на пустой шар с неподвижным белым пламенем.
— Семьдесят дней, — гордо сказал он. — Я не надеюсь, что эта окажется той самой, потому что надежда — глупая игра. Но если она будет гореть еще шесть дней, это будет моя лучшая лампа за всю жизнь.
Магистр некоторое время смотрел на шар со странной нежностью.
— Но я не надеюсь, — решительно сказал он. — Я делаю новые лампы и продолжаю исследования. Это единственный способ продвигаться вперед.
Молча он провел меня вниз, в мастерскую, и повернулся ко мне.
— Руки, — повелительно произнес он, протянув мне огромные ладони.
Не понимая, чего он хочет, я вытянул руки перед собой. Он взял их в свои, на удивление мягко, и повернул ладонями вверх, тщательно рассматривая.
— У тебя пальцы сильдара, — пробурчал он явный комплимент. Потом поднял свои руки, показывая мне: толстые пальцы, широкие ладони. Килвин сжал их в кулаки, больше похожие на кувалды, затем сложил вместе. — Прошло много лет, прежде чем эти руки научились быть руками сильдара. Тебе повезло. Ты будешь работать здесь. — Только вопросительным наклоном головы он превратил ворчливое утверждение в приглашение.
— Да. В смысле, спасибо, сэр. Я польщен, что вы…
Он оборвал меня нетерпеливым жестом.
— Приходи ко мне, если у тебя появятся мысли насчет вечно горящих ламп. Если твоя голова так умна, как выглядят твои руки…
То, что могло быть улыбкой, спряталось в густой бороде, но смех светился в темных глазах магистра, когда он поддразнивающе, почти игриво повесил фразу в воздухе.
— Если, — повторил он, подняв палец, кончик его был размером с боек молотка. — Тогда мы с ребятами покажем тебе всякие штуки.
— Тебе надо решить, к кому ты собираешься подлизываться, — сказал Симмон. — Магистр будет выдвигать тебя на ре'лара. Так что тебе надо выбрать одного и пристать к нему как банный лист.
— Очень приятно, — кисло заметил Совой.
Мы с Совоем, Вилемом и Симмоном сидели за дальним столиком в задней части трактирчика «У Анкера», подальше от толпы вечера поверженья, наполнявшей зал гулом разговоров. Швы с меня сняли два дня назад, и мы праздновали мой первый полный оборот в аркануме.
Никто из нас не был особенно пьян. Но опять же, никто не был и особенно трезв. Выяснять наше точное положение между двумя этими точками совершенно бессмысленно, так что я не буду терять время.
— Я просто заостряю внимание на своем могучем уме, — сказал Совой. — И жду, пока магистры осознают это.
— Как это вышло с Мандрагом? — спросил Вилем с улыбкой. Он нечасто улыбался.
Совой бросил на него мрачный взгляд:
— Мандраг — лошадиная задница.
— Это объясняет, почему ты угрожал ему хлыстом, — согласился Вилем.
Я прикрыл рот, чтобы не рассмеяться:
— Что, правда?
— Они не рассказывают всей истории, — оскорбленно заявил Совой. — Он лишил меня повышения в пользу другого студента. Не давал мне продвигаться, а использовал как бесплатную рабочую силу, вместо того чтобы выдвинуть на ре'лара.
— И ты угрожал ему хлыстом?
— У нас вышел спор, — спокойно сказал Совой. — А у меня случайно оказался в руке хлыст.
— Ты махал этим хлыстом перед ним, — сказал Вилем.
— Я до этого ездил верхом! — горячо возразил Совой. — Если бы я перед занятием бегал по шлюхам и махал перед ним корсетом, никто бы ничего не подумал!
За нашим столом наступило молчание.
— Я уже думаю об этом прямо сейчас, — сказал Симмон и расхохотался, а за ним Вилем.
Совой попытался согнать улыбку, поворачиваясь ко мне:
— Сим прав в одном: тебе надо на ком-то сосредоточиться. Иначе ты кончишь, как Манет, вечным э'лиром. — Он встал и поправил одежду. — Ну, как я выгляжу?
Строго говоря, Совой одевался немодно, поскольку придерживался модеганских фасонов, а не местных. Но нельзя было отрицать, что в шелках и замше приглушенных цветов он выглядел весьма представительно.
— Что это значит? — спросил Вилем. — Ты пытаешься назначить Симу свидание?
Совой улыбнулся.
— К сожалению, я должен вас покинуть. У меня встреча с дамой, и я сомневаюсь, что наши пути приведут нас сегодня вечером в эту половину города.
— Ты не сказал нам, что у тебя свидание, — запротестовал Симмон. — Мы не можем играть в уголки втроем.
То, что Совой вообще дружил с нами, было с его стороны некой уступкой. Он чуть морщил нос от таверн, которые выбирали Сим с Вилом. Заведение «У Анкера» было среднего класса — напитки были дешевыми, но зато не стоило беспокоиться, что кто-нибудь полезет в драку или наблюет на тебя. Мне оно нравилось.
— Вы хорошие друзья и хорошая компания, — сказал Совой. — Но ни один из вас не женщина и даже — за исключением, пожалуй, Симмона — не красавчик. — Совой подмигнул Симу. — Честно признайтесь, кто из вас не бросил бы друзей, если бы его ждала дама?
Мы ворчливо согласились. Совой улыбнулся; у него были очень белые и ровные зубы.
— Я пришлю вам девицу с выпивкой, — сказал он. — Чтобы облегчить внезапную горечь расставания со мной.
— Не так уж он и плох, — пробормотал я, когда Совой ушел.
Вилем кивнул.
— Как будто знает, что он лучше тебя, но не смотрит свысока, потому что понимает: ты в этом не виноват.
— Итак, к кому ты собрался прицепиться? — спросил Сим, ставя локти на стол. — Полагаю, не к Хемме.
— Да уж и не к Лоррену, — горько сказал я. — Проклятье Амброзу десять раз. Я был бы счастлив работать в архивах.
— Брандье тоже отпадает, — сказал Сим. — Если Хемме на что-то злится, Брандье разделяет с ним все тяготы его злости.
— Как насчет ректора? — спросил Вилем. — Магистра языков? Ты ведь говоришь на сиару, хоть и с варварским акцентом.
Я покачал головой.
— Как насчет Мандрага? У меня много опыта в химии. До алхимии всего один шажок.
Симмон рассмеялся:
— Все думают, что химия и алхимия очень похожи, но на самом деле нет. Они даже не родственники. Им просто случилось жить в одном доме.
Вилем медленно кивнул:
— Хорошо сказано.
— Кроме того, — сказал Симмон, — Мандраг взял около двадцати новых э'лиров в прошлой четверти. Я слышал, как он жаловался на тесноту.
— Если пойдешь в медику, путь будет длинный, — сказал Вилем. — Арвил упрямый, как чугунная болванка. Его никак нельзя склонить. — Он словно рубил что-то на кусочки ребром ладони, пока говорил: — Шесть четвертей э'лиром, восемь ре'ларом и десять — эл'те.
— По меньшей мере, — добавил Симмон, — Мола у него ре'ларом уже три года.
Я попытался придумать, где взять денег на шестилетнее обучение.
— У меня, наверное, терпения не хватит, — сказал я.
Появилась служанка с подносом напитков. «У Анкера» был полон только наполовину, поэтому она пока лишь раскраснелась от беготни.
— Ваш благородный друг заплатил за этот круг и за следующий, — сказала она.
— Я все больше люблю Совоя, — сказал Вилем.
— Однако, — она держала напиток Вилема так, чтобы он не мог дотянуться, — он не заплатил за то, чтобы пощипать меня за задницу. — Она посмотрела на каждого из нас. — Я верю, что вы трое уплатите этот долг, прежде чем уйдете.
Сим пробормотал извинения:
— Он… не имел в виду… В его культуре такие вещи вполне обычны.
Служанка закатила глаза, но слегка смягчилась.
— А в нашей культуре хорошие чаевые служат прекрасным извинением.
Она отдала Вилему его напиток и отвернулась, уперев пустой поднос в бедро.
Мы смотрели, как она идет, и каждый думал о чем-то своем.
— Я заметил, Совой вернул свои кольца, — наконец сказал я.
— Он прошлым вечером сыграл великолепную партию в бассат, — объяснил Симмон. — Сделал шесть дублей в ряд и сорвал банк.
— За Совоя, — поднял кружку Вилем. — Пусть удача несет ему продолжение учебы, а нам выпивку.
Мы чокнулись и выпили, затем Вил опять вернул нас к насущным вопросам.
— Это оставляет тебе Килвина и Элксу Дала.
Он показал два пальца.
— А что Элодин? — прервал его я.
Друзья непонимающе посмотрели на меня.
— А что он? — спросил Симмон.
— Он выглядит вполне симпатично, — сказал я. — Разве я не могу учиться у него?
Симмон расхохотался, Вилем ухмыльнулся.
— В чем дело? — спросил я.
— Элодин ничему не учит, — объяснил Сим. — Разве что «углубленному сумасшествию».
— Но он должен чему-нибудь да учить, — запротестовал я. — Он ведь магистр, разве нет?
— Сим прав. Элодин чпокнутый. — Вил постучал пальцем по виску.
— Чокнутый, — поправил Симмон.
— Чокнутый, — повторил Вил.
— Ну, он выглядит слегка… странным, — признал я.
— Ты действительно быстро все схватываешь, — сухо заметил Вилем. — Неудивительно, что ты попал в арканум в столь юном возрасте.
— Да расслабься, Вил, он здесь всего оборот. — Симмон повернулся ко мне. — Элодин был ректором около пяти лет назад.
— Элодин? — Я не мог скрыть удивления. — Но он такой молодой и…
Я умолк, не желая произносить слово, первым пришедшее на ум: «сумасшедший».
Симмон закончил мое предложение:
— …гениальный. Не такой уж и молодой, если учесть, что он был принят в Университет, когда ему едва исполнилось четырнадцать. — Симмон посмотрел на меня. — Он стал полным арканистом к восемнадцати. Потом остался здесь на несколько лет гиллером.
— Гиллером? — перебил я.
— Гиллеры — это арканисты, которые остаются в Университете, — сказал Вил. — Они-то по большей части и учат. Ты знаешь Каммара из артной?
Я покачал головой.
— Высокий, весь в шрамах. — Вил показал на одну сторону лица. — Только один глаз.
Я мрачно кивнул: Каммара было трудно не заметить. Левая сторона его лица представляла собой сеть шрамов, расходившихся по его черным волосам и бороде, оставляя голые полосы. Поверх дырки на месте левого глаза Каммар носил повязку. Он был ходячим уроком по важной теме, как опасно бывает работать в артной.
— Я его видел. Он полный арканист?
Вил кивнул.
— Он заместитель Килвина. Преподает сигалдри новым студентам.
Сим кашлянул.
— Как я уже говорил, Элодин был самым молодым студентом, принятым в Университет, самым молодым арканистом и самым молодым ректором.
— Даже при этом, — сказал я, — придется признать, что он немного странный, чтобы быть ректором.
— Не тогда, — мрачно сказал Симмон. — Не до того, как это случилось.
Когда ничего больше не последовало, я спросил:
— Это?
Вил пожал плечами:
— Что-то случилось. Но об этом не говорят. Его заперли в Череповке и держали там, пока он не собрал большую часть шариков обратно.
— Не хочу об этом думать, — сказал Симмон, беспокойно ерзая на стуле. — Один-два студента сходят с ума каждую четверть. — Он посмотрел на Вилема, — Помнишь Слинта? — Вил мрачно кивнул. — Это может случиться с любым из нас.
Наступила тишина, пока оба они пили, глядя в пространство. Я хотел узнать все подробнее, но вопрос был явно больной.
— На самом деле, — тихо сказал Сим, — я слышал, что его не выпускали из Череповки. Я слышал, он сбежал.
— Ни один стоящий арканист не будет сидеть в камере, — сказал я. — Это неудивительно.
— А ты там когда-нибудь был? — спросил Симмон. — Она построена специально для того, чтобы держать арканистов под замком. Вся из сетчатого камня, стража у дверей и окон. — Он потряс головой. — Я не представляю, как оттуда можно выбраться, даже магистру.
— Все это в стороне от темы, — твердо сказал Вилем, возвращая нас к разговору о магистрах. — Килвин позвал тебя в артную. Произвести на него впечатление — твой лучший шанс стать ре'ларом. — Он посмотрел на меня и на Симмона. — Согласны?
— Согласен, — сказал Симмон.
Я кивнул, но колесики в моей голове продолжали крутиться. Я думал о Таборлине Великом, который знал имена всех вещей. Я думал о легендах, рассказанных Скарпи в Тарбеане. Он не упоминал арканистов, только именователей.
И я думал об Элодине, магистре имен, и о том, как бы найти к нему подход.
