ПОДЗЕМЕЛЬЕ МЕРТВЕЦОВ

 ПРОЛОГ 

В глубине лесов есть одно место, где вечно царит ночь. Громадные деревья широкими ветвями застилают небо, не оставляя ни единого просвета. Никто из живущих там ни разу в жизни не видывал солнца. Многие из них, наверное, даже не подозревают о его существовании. Картографы называют эту мрачную местность Лес Мрака и никогда не забывают добавить зловещую предупреждающую надпись: "Обиталище демонов".

Десять лет назад границы Леса Мрака начали вдруг медленно, но неуклонно расширяться; все более и более обширные территории стали погружаться в непроницаемую тьму. Впервые с незапамятных времен исконные земли Лесного королевства, бесчисленные столетия принадлежавшие только ему, подпали под власть нескончаемой ночи. Впереди неумолимо надвигающейся сплошной стены мрака шли несметные полчища демонов - бесконечный, неиссякаемый поток уродливых, безобразных и просто немыслимых порождений тьмы, все новыми и новыми волнами накатывавшихся на владения человека, сметая на своем пути все живое. В конце концов их удалось остановить и оттеснить обратно, но и самому Лесному королевству, и каждому его жителю в отдельности победа эта далась очень дорого. Лес Мрака сократился до прежних границ, ночь отступила. Вместе с нею отступили и демоны. Освобожденная земля представляла собой мертвую, совершенно опустошенную равнину; вскоре на ней началось возрождение живой природы и строительство человеческого жилья - больших и малых разрушенных войной городов, поселков и деревушек:

С тех пор прошло уже десять лет. Лес теперь почти возродился; лишь самые тяжелые его раны все еще продолжают медленно затягиваться. Лес Мрака стоит на своем прежнем месте, но его обитатели, сокрытые в непроглядной тьме, уже не отваживаются беспокоить внешний мир. Лишь изредка один-два демона осмелятся высунуть нос из царства нескончаемой ночи:

Но где-то в глубинах земли, под небольшой вырубкой в глубине леса, всего лишь в двух шагах от границ Леса Мрака, среди кромешной тьмы, там, куда от сотворения мира не попадал ни единый луч солнца и никогда не достигал бледный свет луны, спит некий сгусток древнейшего, первозданного зла. Он спит, время от времени ворочается во сне и видит сны. И сны его полны крови, ненависти и жажды разрушения.

БЕЗМОЛВИЕ КАМНЯ 

Дункан Макнейл осадил коня и огляделся по сторонам. Сквозь густые зеленые заросли тут и там пробивались узенькие пучки солнечного света, разрывая лесной полумрак. По обе стороны от наезженной тропы стеной стояли могучие деревья, широко раскинув отягощенные буйной зеленой листвой ветви. Широкие стволы лесных великанов громоздятся здесь так близко друг к другу, что случайному путнику вряд ли удастся сделать хотя бы с полдюжины шагов, свернув в сторону со старой тропы: Воздух будто сгустился, стал вязким и тяжелым, переполнился запахами чернозема, прелой листвы, зеленых трав и коры многочисленных деревьев. Где-то высоко в раскидистых ветвях тревожно поют птицы, предупреждая всех лесных тварей о приближении человека.

Макнейл нетерпеливо поерзал в седле. После двух недель не слишком легких переходов по извилистым лесным тропам красоты природы, мягко говоря, начинают приедаться. Положа руку на сердце, Дункан уже готов был поклясться, что будет вполне счастлив, если до конца жизни не увидит больше ни единого дерева. Он обернулся и пристально посмотрел назад, вдоль той тропы, по которой только что ехал. Нет, его спутников по-прежнему не видать и не слыхать. Всадник нахмурился: он уже не в первый раз осаживает коня, и вот теперь опять придется ждать. Дункан Макнейл терпеть не мог ожиданий. Он посмотрел вперед, однако густая листва не позволила заглянуть слишком далеко. Путник натянул поводья и снова пустил коня по лесной тропе, заставляя его двигаться очень медленным шагом. Пограничная крепость теперь, должно быть, недалеко, и Дункану не терпелось на нее взглянуть.

Справа и слева неторопливо проплывали величавые деревья и непроходимые заросли кустарника; стук добротных конских подков гулко раздавался в тишине первозданной природы. Вот постепенно умолкли птицы; вот под пологом леса почему-то перестало шуршать многочисленное зверье: Макнейл опустил ладонь на рукоять висевшего сбоку меча и на треть обнажил клинок. Все тут выглядит таким тихим, спокойным и миролюбивым, и все-таки не стоит испытывать судьбу. Никогда не следует рисковать, если в этом нет необходимости. Взгляд путешественника упал на обширную свалку мертвых деревьев слева от дороги. Необъятные вековые стволы превратились в сплошную труху; внутри их лишь пустота да гниль. Голые узловатые ветви свалены беспорядочной кучей, кора густо обросла лишайниками. Минул добрый десяток лет, а в лесу все еще сохранились участки, так и не сумевшие оправиться после нашествия непроглядной ночи.

Деревья неожиданно расступились, и Макнейл, вдруг оказавшись на краю вырубки, резко осадил коня. Яркие лучи солнца ослепительно ударили по глазам. Путник зажмурился, смахнул навернувшиеся от неприятного яркого света слезы и, приставив широкую ладонь ко лбу, приподнялся в седле, разглядывая открывающееся пространство, затем подался вперед, и по его усталому лицу медленно расплылась удовлетворенная улыбка. Как раз посередине довольно обширной вырубки стояла та самая пограничная крепость - внушительное сооружение из массивных каменных блоков с тяжелыми двустворчатыми воротами, окованными железом, и узенькими бойницами в тех местах, где невоенный архитектор разместил бы полноценные окна.

Макнейл методично обшарил взглядом стены и башни. Ворота наглухо закрыты; ни внутри, ни снаружи не заметно никакого движения, никаких признаков жизни. Лишь громадные каменные стены безмолвно и будто скрывая какую-то загадку высятся посреди расчищенного пространства, освещаемые косыми лучами склоняющегося к горизонту солнца.

Дункан откинулся в седле, нахмурился и погрузился в размышления. Мысли его были не слишком веселыми. У ворот крепости не видно ни единого стражника. Между высокими зубцами на стенах не мелькает ни единой фигуры. Над башнями нет флагов, нет даже маленьких вымпелов: Над крышами крепостных зданий торчит не меньше дюжины печных труб, но ни одна из них не испускает даже тоненькой струйки дыма. Если там внутри и есть кто-нибудь живой, то он, должно быть, просто из кожи вон лезет, дабы сделать свое присутствие незаметным. Макнейл обернулся и вновь посмотрел через плечо. О его товарищах по-прежнему ни слуху ни духу. Всадник опять перевел взгляд на крепость и мрачно ухмыльнулся. Вообще-то не стоило, конечно, так сильно удаляться от своих (ему ли этого не знать!), но это дельце с крепостью слишком уж его беспокоит, так что чем быстрее Дункан с ним разберется, тем спокойнее будет на душе.

А в воздухе уже вовсю пахло грозой. В таких условиях трудно не почувствовать приближения бури. На небе постепенно собираются тяжелые тучи, воздух с самого утра густой и тяжелый. Макнейл кинул взгляд на низкое небо и вполголоса выругался. Вот и строй после этого какие-то планы! Он ведь хотел было сперва как следует изучить крепость снаружи, первую ночь провести под пологом леса, а уж потом направляться к этим воротам. Только вот ночка, похоже, предстоит не из приятных. А Дункан Макнейл вовсе не из тех романтиков, что жаждут спать на раскисшей земле посреди глубоких луж под аккомпанемент яростных молний, поливаемые струями нескончаемого ливня, когда рядом наверняка есть теплые и уютные постели. Слишком уж много ночей пришлось Дункану и его людям провести в полевых условиях. А уж если припомнить, что нынешнее лето выдалось таким дождливым, что даже древние старики, успевшие всего на своем веку повидать, не перестают удивляться:

Всадник устало потянулся и постарался устроиться поудобнее. Что ж, в общем-то крепость как крепость: Ему почему-то казалось, что укрепления должны выглядеть куда внушительнее. Сколько шума по поводу пресловутой крепости поднялось в придворных кругах, когда всем стало ясно, что застава не подает никаких признаков жизни вот уже целый месяц! Из крепости не пришел и не прискакал ни один гонец, не прилетел ни один почтовый голубь. Ни единой весточки - только молчание да неизвестность. Государь забеспокоился, и сам отправил гонцов в далекую крепость. Никто из них не вернулся. Тогда король призвал к себе волшебников и чародеев и повелел им установить с крепостью мысленный контакт. Но на крепость как будто опустилась какая-то непроницаемая завеса, и даже самые могучие волшебники не сумели ее одолеть. Государь ежедневно выслушивал многочисленные отчеты о провалившихся попытках установить с крепостью хоть какую-нибудь связь и с каждым днем все больше и больше мрачнел и беспокоился. Вот после этого началась настоящая паника.

Крепость стоит как раз на границе Лесного королевства с его ближайшим соседом, Холмистым княжеством. Граница уже не одно столетие вызывала споры, угрожая даже стать причиной серьезной войны, а посему в ту пору, когда едва закончилась война с демонами и повсюду стояла сплошная неразбериха, Холмистое княжество не преминуло сделать несколько настойчивых попыток окончательно разрешить спор в свою пользу. Тогда-то властитель Лесного королевства и повелел воздвигнуть здесь добротную крепость, дабы подобные попытки со стороны соседа больше не повторялись Едва лишь строительство было завершено, как данный участок границы вдруг снова стал необычайно спокойным. Великий князь Холмов отправил королю пару гневных посланий - и на том успокоился. С тех пор здесь воцарились тишина и спокойствие - вплоть до совсем недавних времен. Ровно месяц назад спокойствие вдруг нарушилось, а вот тишина сделалась какой-то абсолютной:

Рука Макнейла все еще покоилась на рукоятке меча, а глаза продолжали изучать неподвижные стены крепости. Никаких признаков штурма и тому подобных неприятностей не видать. Ни оставляемых осадными орудиями отметин на стенах, ни следов пожара. Трава вокруг крепостных стен выглядит по-летнему праздничной и нигде не примята: И в то же время никаких признаков жизни. Дункан невольно поежился, почувствовав себя весьма неуютно; конь уловил настроение седока и тоже тряхнул головой. Всадник ласково похлопал ладонью по лошадиной шее; а глаза его по-прежнему неотрывно следили за крепостью.

Дункану Макнейлу было уже под тридцать Он был высок и мускулист, широк в плечах и с могучей грудной клеткой - самый придирчивый доктор не нашел бы в его теле ни грамма жира; длинные светлые волосы беспорядочно падали на плечи, и, чтобы какая-нибудь непослушная прядь не застила глаза, он перевязывал лоб простеньким кожаным ремешком. С широкого улыбчивого лица смотрели на мир выразительные серые глаза, всегда спокойные и невозмутимые. Что и говорить, Дункану стоило немалых усилий сохранять подобную форму. В седле он держался необычайно легко и свободно, так что с первого взгляда становилось понятно: трудовая жизнь этого человека по большей части состоит из таких вот разъездов. Одевался он всегда просто, заботясь в первую очередь об удобстве, а не о внешней привлекательности. И всегда на боку Макнейла висел меч в изрядно потертых ножнах. И крайне редко ладонь его удалялась на мало-мальски серьезное расстояние от этого меча.

Пятнадцати лет от роду Дункан пошел служить в королевскую стражу, изрядно преувеличив свой возраст. Его манила жизнь, полная событий, опасностей и приключений. Вся эта романтическая чушь быстро вылетела из его головы во время жестокой, кровопролитной войны с демонами, однако в глубине души Макнейл и теперь не удовлетворялся простым исполнением приказов и размеренной солдатской жизнью от подъема до отбоя. Ему было мало просто отработать свое жалованье и, утвердившись в собственном благополучии, на том успокоиться. Нет, если в жизни не останется никаких событий, способных как следует пощекотать нервы, жизнь для него просто потеряет смысл. Не раз поиски острых ощущений доводили Макнейла до беды, и в результате он упустил великое множество шансов получить повышение по службе. А ведь Дункан Макнейл такого повышения заслуживал больше, чем любой другой. В конце концов он влип в совсем уж неприятную историю, в ходе которой среди прочего успел разнести в пух и прах одну шикарную таверну, которая в ту пору была в большой моде среди знати. Макнейл тогда высказал недовольство по поводу разбавленного пива, хозяин заведения принялся энергично возражать, и вот: короче говоря, командование вызвало неукротимого стражника "на ковер" и предложило ему на выбор - либо переходить служить в полевую разведку, либо провести остаток жизни в специальной тюрьме для провинившихся вояк, с утра до ночи занимаясь превращением громадных каменных глыб в мелкий гравий.

Полевая разведка действовала небольшими подвижными группами, и группы посылались туда, где затаилась опасность, или туда, где творилось вообще что-то непонятное. Уже потом, когда господа разведчики сделают свое дело, на расчищенную территорию двинутся основные силы королевских войск: Стоит ли говорить, что подобные боевые группы должны состоять из смельчаков, и притом хорошо знающих свое дело! И разве для кого-нибудь новость, что разведчиков этих не слишком-то берегут в случае нужды? Конечно, им и платят неплохо. Но что касается Макнейла, то он, пожалуй, исполнял бы подобную службу и даром (Дункан, разумеется, никому об этом не заикался. А не то, не ровен час, поймают на слове!). Служба в полевой разведке с лихвой удовлетворяла его жажду приключений. А здесь приключений было, пожалуй, многовато даже для него.

Что ж, в этом вся его жизнь. Дункан снова окинул взглядом крепость, повеселел и улыбнулся. Это предприятие уж точно не заставит его зевать от скуки. Крепость, кажется, сама бросает ему вызов. Вот и славно. Дункан Макнейл просто обожает принимать вызов. И чем серьезнее противник, тем лучше!

И все-таки улыбка его скоро растаяла Дело в том, что стоит лишь поддаться на чью-то провокацию, как непременно ввяжешься в довольно длительную заварушку, а в этот раз времени ему было отпущено слишком мало. В приказе сроки были оговорены весьма жесткие. У Дункана и его команды осталось всего три дня, чтоб выяснить, что именно произошло в этой крепости. Три дня, и ни минуты больше. Потом здесь появится целый отряд стражников, который станет новым гарнизоном крепости. Так что если через три дня командир прибывшего отряда не получит четкого и ясного ответа по поводу случившегося здесь, сержант полевой разведки Дункан Макнейл и вся его группа обречены на нешуточные неприятности. Да уж, головы покатятся: Может быть, даже в прямом смысле.

Сзади послышался нарастающий стук копыт, и из-за поворота петляющей по лесу тропы показалась фигура ведьмы по имени Констанция. Всадница выбралась на освещенную солнцем поляну и, поравнявшись с командиром, осадила коня, мимолетно улыбнулась Макнейлу и торопливо окинула взглядом расчищенное пространство. Глаза ее быстро перебегали с предмета на предмет, с жадностью изучая обстановку.

Это была жгучая брюнетка весьма высокого роста; на коне она восседала не слишком изящно, но поводья держала уверенно, и каждый жест ее говорил о решительном характере. Ведьме лишь недавно стукнуло двадцать, и она любила красиво одеваться. Сегодня на Констанции была яркая блузка и черные как ночь брюки из хлопка, элегантно отделанные отнюдь не способствующей маскировке каймой. Все это дополнялось широкой свободной накидкой из ослепительного пурпура, да еще отделанной золотым шитьем. "Более удобную мишень просто трудно выдумать", - недовольно подумал Макнейл. Даже необходимость ехать рядом с ней через лес изрядно действовала ему на нервы. На худощавом подвижном и очень выразительном лице ведьмы горели черные как уголь глаза, не упускавшие ни одной мелочи из того, что попадалось на пути. Черные как вороново крыло волосы возлежали на голове пышной копной, удерживаемой от падения воткнутыми с математической точностью в нужных местах гребнями из слоновой кости. По мнению Макнейла, Констанция была, пожалуй, слишком уж худощава, и все же он не мог не признать, что передвигается она с неподражаемой грацией, хотя, наверное, сама этого не сознает. Да и улыбка у нее просто неотразима.

Более или менее определенного мнения о личности Констанции Макнейл составить еще не успел. Эта девушка присоединилась к его группе буквально пару недель назад. Нынешняя операция стала первым служебным заданием в ее жизни, первым шансом проявить свои способности. Если в профессиональном плане она хотя бы вполовину так хороша, как можно предположить по ее поведению, тогда и впрямь будет на что посмотреть, когда этой юной леди выпадет черед действовать: Макнейл вдруг опустил глаза и нахмурился. Констанция пришла на смену ведьме по имени Саламандра, погибшей три месяца назад. Да, ровно три месяца, день в день. Саламандра была чертовски замечательной ведьмой, но все дело в том, что она считала себя столь же первоклассной фехтовальщицей, и это-то в конце концов ее и погубило. Саламандра выхватила меч в тот самый момент, когда ведьме по всем статьям полагалось воспользоваться каким-нибудь заклинанием, разбойник, орудуя своим топором, оказался чуть-чуть проворнее Получив страшную рану в живот, которая вскоре еще и воспалилась, Саламандра через несколько дней умерла в грязной клетушке деревенского постоялого двора. Умерла в горячечном бреду, беспрестанно взывая к мужу, которого не было на свете вот уже целых пять лет.

Того разбойника Дункан, разумеется, прикончил. Но только Саламандре от этого легче не стало. Потом группа Макнейла зашла в селение и оповестила тамошних жителей, что отныне они могут спать спокойно.

Найти Саламандре замену оказалось для него поистине головоломной задачей. Ни одна боевая группа полевой разведки просто не может обойтись без человека, в той или иной степени владеющего магией. В лесах слишком много всякой нечисти, готовой обрушиться на тебя из засады в любой момент. Последствия войны с демонами все еще дают о себе знать, и никогда не угадаешь, с какого рода потусторонними силами доведется столкнуться в следующую секунду. Увы, большинство специалистов по магии, которыми славилось когда-то Лесное королевство, во время войны погибли, так что теперь вместо чародея или чародейки Макнейлу приходится удовлетворяться обычной ведьмой. Сперва это была Саламандра, и вот теперь - Констанция.

Строго говоря, Макнейл даже не сам ее выбрал. Он так долго размышлял, перебирая всевозможные кандидатуры, что начальству, в конце концов, это изрядно надоело, и тогда новую ведьму в его группу просто назначили сверху. Констанция оказалась куда моложе, чем он ожидал, однако, поскольку обучалась и воспитывалась в Академии лунных сестер - весьма серьезном заведении, куда допускаются лица исключительно женского пола, - сомнений по поводу магических способностей Констанции у командира группы не возникло. Лунные сестры не позволяют недоучкам покидать стены своей альма-матер. Либо ты окончишь Академию на "отлично" и выйдешь из нее с почетом, либо тебя просто зароют в никому не ведомой безымянной могиле, а имя твое навсегда вычеркнут из списка учащихся.

Учтивым кивком Макнейл поздоровался с остановившейся рядом с ним ведьмой.

– Что ж, вот мы и у цели. - Он кивнул в сторону молчаливого каменного сооружения. - Та самая крепость, из-за которой и поднялся весь этот переполох.

– Не слишком радует глаз, - небрежно заметила Констанция. - Какие-нибудь признаки жизни есть?

– Пока что ни единого. Как только остальные нас догонят, подойдем к ней ближе и проверим. А заодно выясним, годится ли она в качестве человеческого жилища.

– Надеюсь, ты не задумал провести ночь именно там? - Глаза Констанции быстро скользнули по лицу собеседника.

– Назревает гроза, - сказал Макнейл, - и, насколько я могу судить, довольно сильная. Можешь, конечно, выспаться прямо здесь, под дождем, если у тебя есть такое желание, но что касается меня, то мысль обзавестись надежной крышей над головой я вовсе не нахожу нелепой. Идея того стоит, хотя бы для разнообразия. Тебе, Констанция, наше дело еще в новинку, а когда работаешь в полевых условиях, первая заповедь - всегда пользуйся всеми удобствами, какие только сможешь раздобыть, и благодари за них судьбу. При такой жизни комфорт становится большой редкостью. До темноты еще куча времени, так что мы успеем облазить эту крепость сверху донизу, чтобы убедиться в собственной безопасности.

– Не знаю, командир. - Констанция задумчиво покачала головой. - Что-то мне:

– Видишь ли, Констанция, - без обиняков заявил Макнейл, - в боевой группе может командовать только один человек, и в данном случае это я. На сей раз я предпочел подробно объяснить причины своего решения из-за того, что ты в нашей команде новичок и это твое первое задание, но только не думай, что это войдет у меня в привычку. Отдавая приказ, я предполагаю, что он будет исполнен, и без всяких вопросов. Я понятно выражаюсь?

– Вполне, - холодно ответила Констанция и, отвернувшись, занялась изучением крепостных стен. - Я надеюсь, ты уже заметил, что на башнях нет ни единого стражника?

– Разумеется.

– Как по-твоему, не могли бы они все просто дезертировать?

– Что ж, не исключено, - пожал плечами Макнейл. - Но если дело только в этом, то куда в таком случае подевались все гонцы его величества?

Констанция задумчиво закусила губу и постаралась изобразить на лице сосредоточенную работу мысли. Больше всего ей хотелось произвести на Макнейла благоприятное впечатление, но средств для этого пока не находилось. До крепости слишком далеко, и дар ясновидения по-прежнему пока ей не помогает. Вряд ли она теперь увидит намного больше, чем сам Макнейл. Только каменные стены и ни единого живого существа, ни единого движения: Констанция еще плохо умела применять на практике свою способность к ясновидению, эту загадочную смесь умения предвидеть будущее и возможности мистическим внутренним зрением проникать в природу вещей, и потому не во всякой ситуации им удается пользоваться. Как ни досадно, а единственный способ "повысить квалификацию" - это как можно больше тренироваться, - собственно, именно эту цель Констанция и преследовала, решив пойти в полевую разведку. Полевая разведка словно специально была создана для того, чтобы ведьмы вроде Констанции могли стать профессионалами и из ведьм превратиться в чародеек. Конечно, для этого было бы неплохо еще и ухитриться остаться в живых.

Констанция услышала шум где-то за спиной и, обернувшись, устремила взгляд в лесную чащу. На поляну по скрытой в густой тени раскидистых деревьев тропе выезжали остальные бойцы группы Макнейла - Джессика Флинт и Гайлс Танцор, всюду известный именно под этим прозвищем. Держались они настолько непринужденно, будто совершали прогулку, а поводьями поигрывали так, как если бы ехали не по узкой ухабистой тропке, а по самой лучшей городской мостовой; весь вид этих людей говорил о том, что дело они свое знают и ничто не может их испугать.

Джессика Флинт, брюнетка весьма приятной внешности, имела за плечами уже почти тридцать лет. Она была довольно высокого роста, с коротко, почти по-мужски остриженными волосами и великолепной фигурой, которую вполне заслуженно можно было назвать чувственной и соблазнительной, если бы не чересчур развитая мускулатура. Флинт отлично владела холодным оружием, прошла серьезную школу фехтования, и профессия наложила на ее облик неизгладимый отпечаток. На Джессике был длинный кольчужный жилет, далеко не новый и знавший когда-то лучшие времена; внушающие изрядное уважение мускулистые руки оставались полностью обнаженными. Брюки и блузку из хлопковой ткани тоже трудно было назвать новыми, хотя выглядели они вполне опрятно. Лицо Джессики всегда сохраняло открытое и жизнерадостное выражение - даже в разгар боя, которых на ее долю выпало вполне достаточно.

Она относилась к тем немногим людям, что вышли живыми из последнего великого сражения войны против демонов - того самого сражения, что разразилось прямо под стенами королевского замка "Твердыня лесов". О тех временах и поныне напоминают старые шрамы, а на левой руке осталось всего три пальца. На бедре, как всегда, покоилась немало потрудившаяся на своем веку сабля, сокрытая в длинных изогнутых ножнах из чистого серебра, украшенных богатой резьбой. Ножны эти стоили куда дороже, чем сама сабля и тот конь, на котором восседала Флинт, и хозяйка этим очень гордилась.

Гайлс Танцор выехал на поляну бок о бок со своей спутницей. Макнейл покопался в памяти, пытаясь сообразить, когда же в последний раз эти двое ездили порознь, но припомнить подобного случая так и не сумел. Гайлс, как всегда, носил простую, ничем не примечательную одежду, и на нем не было абсолютно никаких доспехов. Это был мужчина ростом чуть ниже среднего, и то же можно было сказать про его телосложение, на котором взглядом не за что было зацепиться. Да и лицо - широкое, спокойное и вечно миролюбиво-вежливое - особой значительностью похвастаться не могло. Затеряйся такой человек в толпе - и ты ни за что на свете не найдешь его среди десятков прочих обывателей. А когда найдешь, будет уже поздно. Этот ничем не примечательный человек носил звание "мастер меча"; Танцор - фехтовальщик такого класса, что противостоять ему, когда он обнажит против тебя меч, абсолютно невозможно. Бойцов, удостоенных титула "мастер меча", было очень мало даже и до войны, теперь же во всем Лесном королевстве осталось в живых всего два таких аса. Два - включая и самого Гайлса. Человек этот в любой ситуации сохранял непоколебимое спокойствие и был неизменно вежлив, а глаза его очень часто казались подернутыми дымкой и почти неживыми; отсутствующий взгляд был вечно устремлен куда-то вдаль. Никто точно не знал, сколько противников ему довелось уложить в битвах. Ходили даже слухи, что он и сам сбился со счета.

С Джессикой Флинт они сражались бок о бок еще задолго до того, как начали служить в группе Макнейла. За этой парой закрепилась прочная репутация людей, неизменно доводящих до конца выполнение любого боевого задания, чего бы это ни стоило. Нельзя сказать, чтобы их все любили, но вот на недостаток уважения Гайлсу и Джессике пожаловаться было грех. С Макнейлом они прослужили вот уже почти семь лет, и одной из главных тому причин была способность Макнейла сохранять над такими подчиненными контроль, чем не мог бы похвастаться ни один другой командир. Дункана эти двое уважали и считались с ним. По крайней мере - в большинстве случаев.

– Почти доехали, кажется. Так, Джессика? - Танцор слегка повернул голову и окинул спутницу рассеянным взглядом.

– Почти, - кивнула Флинт. - Не понимаю только, чего ты так стремишься в это местечко. До сих пор если кто-то сюда и доезжал, то потом его уже больше никто не видел.

– Все они были дилетанты, - заметил Танцор. - А вот мы - профессионалы.

– Слишком уж самодовольным ты стал в последнее время, - ухмыльнулась девушка. - Вот наткнешься в один прекрасный день на кого-нибудь, кто владеет мечом не хуже, чем ты сам, и, ко всему прочему, так преуспел в фехтовании, как ты в самомнении, а меня вдруг не окажется под рукой, чтоб рубануть этого типа в затылок:

– Ну, такого просто не может быть, - зевнул Танцор. Джессика возмущенно фыркнула.

– Я жду не дождусь, когда мы начнем обнюхивать закоулки этой крепости, - снова заговорил Гайлс. - Обследование местечка, полного таинственных загадок, должно стать весьма приятной переменой после унылого и нудного выслеживания примитивных уголовников и прочих скрывающихся в лесах бандитов. Ты только представь себе отдаленная, совершенно одинокая крепость, пустынная и не подающая никаких признаков жизни: Разве у тебя не бегут мурашки по коже, а?

– Ну вот, опять этих чертовых придворных поэтов да народных сказителей наслушался, - уныло резюмировала Джессика.

– А что я могу поделать, коли я романтик до мозга костей?

– Ты просто не совсем психически здоров, вот и все. У тебя больное воображение. Если станешь по ночам видеть кошмары, не вздумай мне потом плакаться. Ты же знаешь, как на тебя действуют все эти древние сказки.

Танцор промолчал. Флинт, бросила взгляд в сторону Констанции, по-прежнему поджидающей своих товарищей, стоя рядом с Макнейлом в конце тропы.

– Гайлс, - задумчиво произнесла Джессика, - а что ты можешь сказать о нашей новой ведьме?

– Похоже, она в своем деле знает толк.

– И все-таки слишком неопытна. Ни разу не участвовала в настоящем сражении, ни разу не испытала свои способности в боевых условиях.

– Молодость, к счастью, относится к тем недостаткам, которые быстро проходят.

– Ладно, что ни говори, а заменить Саламандру она едва ли сможет. Та-то уж точно свое дело знала.

– Ты же Саламандру терпеть не могла! - Танцор одарил Джессику выразительным взглядом. - Не пытайся теперь убедить меня в обратном.

– Верно, я не слишком-то ее любила. И тем не менее не было случая, чтобы она нас подвела, - это я всегда признавала и признаю. А на этот раз нам выпало по-настоящему серьезное задание, и отправляться на него с ведьмой-новичком - далеко не лучший вариант. Если она подведет, мы все запросто можем отправиться на тот свет.

– Послушай, Джессика. Сегодня наверняка будет гроза, и очень может случиться, что кое-кого из нас просто убьет молнией, - невозмутимо проговорил Танцор. - Все это вполне вероятно, но разве стоит из-за этого трепать себе нервы? Слишком уж ты беспокоишься по пустякам.

– Зато тебя, похоже, вообще ничто не волнует.

– Ну вот ты и поволнуйся за нас двоих.

– Вот именно, - фыркнула девушка. - Только этим я и занимаюсь.

Они приблизились к Макнейлу, и разговор оборвался. Макнейл кивнул им и спросил:

– Какие-нибудь новости?

– Пока ничего, - доложила Флинт. - В одном месте мы остановились и немного проехали назад, чтобы проверить, не двинулся ли кто по нашим следам, но никого не обнаружили. Да что там говорить, мы уже много дней ни одной живой души не видели. Эта часть леса практически не обитаема. За последнюю неделю не встречалось ни одной даже самой захудалой деревушки или крошечного хутора.

– А что тут удивительного? - пожал плечами Макнейл. - До границ Леса Мрака рукой подать.

– Лес Мрака теперь ведет себя тихо, - заметил Танцор. - Мы с вами успеем дожить до глубоких седин и сойти в могилу прежде, чем он снова вздумает кого-нибудь потревожить.

– Вряд ли об этом следует заявлять так уверенно, - с сомнением в голосе возразила Флинт.

– Верно, - вступила в разговор Констанция, - на это полагаться нельзя.

Макнейл бросил на ведьму быстрый взгляд. Полуприкрыв глаза, та пристально всматривалась куда-то в даль, сквозь чистое пространство вырубки, сквозь саму пустынную каменную крепость:

– В чем дело? - вполголоса осведомился он. - Твое ясновидение о чем-то тебе сообщает?

– Не могу пока точно сказать, - задумчиво ответила Констанция. - Видишь ли, эта крепость:

– И что в ней такого?

– В те времена жили на земле великаны:- вдруг еле слышно прошептала ведьма и, поежившись, опустила глаза и поплотнее укуталась в плащ. - Не нравится мне это место. - Она обернулась к Макнейлу: - Скверное оно какое-то. Я чувствую.

– Так что ясновидение? - нахмурился командир. - Что-нибудь особенное заметила?

– Нет. Ничего определенного разглядеть не удается. Все будто туманом закрыто. Но только последние три ночи мне постоянно снится эта крепость - в мрачных и жутковатых снах. А теперь, когда мы уже к ней приблизились: От этой вырубки так и веет могильным холодом. Страшным холодом, пробирающим до самых костей. А крепость - сплошное пятно мрака. Она выглядит какой-то очень старой. Просто древней.

Макнейл недоуменно качнул головой.

– По-моему, ты просто позволяешь эмоциям влиять на твои магические способности, Констанция. В этой крепости нет абсолютно ничего старого. Ее построили всего четыре-пять лет назад. А прежде на этом месте не было ничего.

– Что-то было, - без тени сомнения заявила Констанция. - И оно здесь с незапамятных времен:

Слова ее как-то постепенно заглохли, будто растворяясь в воздухе. Флинт с Танцором молча переглянулись. Высказываться теперь смысла не было: Макнейл и так отлично знает, что у них на уме. Конечно, если б такое сказала Саламандра, ни у кого бы и сомнения не возникло, что она говорит серьезно. У Саламандры был блестящий дар ясновидения, и она прекрасно умела им пользоваться. Если та, прежняя ведьма говорила, что какое-то место нечисто и представляет опасность, значит, это действительно было так - и никто не смел спорить. Но ведь Констанция еще новичок. Конечно, у нее есть способности к магии, но может ли она сохранять самообладание и полный контроль,, над этими способностями в стрессовой ситуации? В ее жизни еще не было подобных случаев, в ее умении пользоваться своим даром пока что никто не уверен, а стало быть, и предупреждения ее еще нельзя принимать слишком уж всерьез.

Констанция взглянула на Макнейла, ожидая, как он отреагирует.

– Вряд ли мы сможем разузнать об этой крепости что-нибудь толковое, - заговорил наконец Дункан, стараясь, чтоб голос его звучал уверенно и невозмутимо, - если будем сидеть здесь и просто глазеть на нее. Чем раньше мы проберемся внутрь и обследуем все закоулки, тем скорее узнаем, где можно спокойно переночевать, а в каком месте этого делать не стоит.

Он дернул поводья и вывел коня на открытое пространство вырубки. За ним двинулись Джессика и Танцор; Констанция держалась позади. Если бы кто-нибудь из ее спутников сейчас обернулся, то заметил бы, что губы ведьмы плотно сжаты, а взгляд мрачен и насторожен.

Макнейл и сам почему-то неприятно напрягся, едва успев покинуть густую тень раскидистых деревьев. Вообще-то пока нигде не было и намека на присутствие врагов, но, проведя так много времени в лесах, Дункан, оказавшись на открытом пространстве, вдруг почувствовал себя каким-то слишком уж уязвимым, даже будто раздетым. Обширная вырубка, которой многочисленные пилы и топоры придали почти правильную округлую форму, простиралась на добрых полмили в ширину: Макнейл окинул пространство подозрительным взглядом, но не заметил никакого движения даже под пологом окружающих расчищенное поле деревьев. И вдруг ощутил, как их окружила неестественная тишина, и это столь необычное явление заставило командира группы насторожиться. Неожиданно перестали петь птицы, жужжать насекомые, от которых обычно в лесу нет спасения. Никого и ничего. Макнейл только сейчас обратил на это внимание и сразу же вспомнил, что сегодня весь день пели птицы, даже когда они ехали по лесу. Сейчас лес застыл в каком-то странном молчании, деревья и трава замерли в неподвижности, как будто что-то ожидая или чего-то испугавшись. Может, живность просто-напросто попряталась от грозы: В абсолютной тишине гулко стучали копыта четырех лошадей, несущих солдат полевой разведки к таинственной заброшенной крепости, и их командир все больше и больше поддавался какому-то странному чувству, что за ними кто-то пристально наблюдает.

Крепостные стены становились все ближе и ближе Воздвигнутые из белого камня, за несколько лет они успели потерять свой прежний цвет под воздействием ветров, дождей и палящего солнца и теперь приобрели грязно-белый оттенок. Тут и там чернели пустые бойницы; на зубцах по-прежнему не было никаких признаков жизни, а массивные двустворчатые ворота оставались плотно закрытыми. Крепость выглядела так, будто наглухо затворилась от осаждающего ее противника. Макнейл начал пристально разглядывать траву под ногами. Ее совершенно не смятая поверхность говорила о том, что к крепости давненько никто не подъезжал. Дункан печально улыбнулся. Что ж, вполне вероятно, что никому из королевских гонцов не удалось даже доехать сюда. Этот район печально знаменит разбойниками и прочими темными личностями.

Стража не жалела сил для охраны дорог, и они всегда были достаточно безопасны, но стоило только путнику сойти с прежнего тракта, и ему приходилось самому заботиться о своей безопасности. Дикие уголки Лесного королевства после Великой войны с демонами сделались полной собственностью преступников всех сортов - от почти безобидных карманников до самых отъявленных головорезов. За последние годы наиболее наглых бандитов вроде Джимми Косолапого или Хромого Каторжника, возглавлявших бандитские шайки, королевской страже удалось выследить и уничтожить, однако множество их собратьев по профессии продолжают жить и здравствовать в дальних уголках лесов. Хотя, с другой стороны, лес привлекает не только злодеев, в нем можно встретить и таких людей, как Том с Вересковой Пустоши, разыскивающий затерявшихся в болотах и уже почти распрощавшихся с жизнью путников, дабы вывести их на широкую проезжую дорогу, или Джек Чучело, добровольный защитник и лучший друг деревьев, настоящий добрый ангел лесов, который к тому же помогает беднякам деньгами и драгоценностями, которые он без труда добывает из карманов богачей, если тем случается проезжать через его владения. Для одинокого путника лес представляет большую опасность, а королевский гонец, в конце концов, такой же человек, как и любое частное лицо.

Макнейл задумчиво покачал головой и снова окинул взглядом крепостные стены. Ладно, хватит с него всяких там "может быть" и "если бы". Пора наконец раздобыть кое-какие ответы на великое множество крутящихся в голове вопросов. Ответы эти может дать только сама крепость, и она их непременно даст, пусть даже придется ее разобрать по кирпичику.

Командир взглянул на заходящее солнце; огненный диск нависал уже над самыми верхушками деревьев До темноты осталось от силы часа два. А это значит, что у четверки разведчиков оставался один вечер да еще три дня. Потом появятся основные силы королевских войск, и к этому моменту Дункан Макнейл обязан найти ответы на все проклятые вопросы. Он тяжко вздохнул. Чего-чего, а уж заданий с жестко ограниченными сроками исполнения он просто терпеть не мог. "Да уж, когда становишься в своем деле лучшим из всех, на тебя начинают валить просто невозможные поручения", - с горечью подумал Дункан. Через пару лет начальство уже не удовлетворится тем, что такой человек может проделать все, что угодно. Оно еще захочет, чтобы он совершал подвиги точно по расписанию.

Наконец конь Макнейла остановился возле самых ворот. Подъехали остальные. Крепость встретила их все так же безмолвно, и яркие отблески последних лучей заходящего солнца все так же невозмутимо продолжали играть на успевших пожелтеть каменных стенах. Дункан с подозрением покосился на ворота. Густой предгрозовой воздух по-прежнему не приносил ни единого порыва ветра, ни единого шороха, ни единого звука. Да уж, изрядно действует все это на нервы: Крепость будто созерцает появившихся из-за леса гостей, будто ждет чего-то, не очень веря, что эти люди смогут разгадать ее загадки. Дункан сосредоточился, отогнал все посторонние мысли, развернул плечи и крикнул во весь голос:

– Там, в крепости! Говорит сержант полевой разведки Дункан Макнейл. Именем короля, откройте!

Ответа не последовало. Лишь негромкое похрапывание лошадей нарушало мертвую тишину.

– По правде говоря, ты ведь и не ждешь никакого ответа? - проговорила Констанция.

– Конечно, не жду, - спокойно кивнул Макнейл, - но все-таки надо соблюсти все обязательные процедуры.

Подъезжая к укреплению, полагается именно так и поступать, и знаешь, иногда это дает положительный результат.

– Но только не в данном случае.

– Да. На этот раз толку не будет. Флинт:

– Да, командир?

– Проверь-ка ворота. Посмотри, насколько крепко они заперты.

– Есть, командир.

Джессика соскочила с седла и бросила поводья Танцору. Тот подхватил уздечку и меланхолично перекинул ее через левую руку. Флинт обнажила клинок и неторопливо двинулась к воротам. Изогнутая сабля ослепительно засверкала на солнце.

Рядом с фигурой фехтовальщицы ворота казались огромными и непреодолимыми. Джессика внимательно обследовала толстые деревянные брусья и обшивающие их полосы кованого железа, толкнула каждую створку левой рукой - правая по-прежнему сжимала оружие. Ворота не подались и на вершок, как она ни старалась. Джессика размахнулась и ударила по левой створке кулаком. Единственным результатом оказался гулкий, разрывающий тишину звук, через секунду отозвавшийся многократным эхом и наконец угасший. Джессика обернулась к Макнейлу:

– Похоже, все засовы задвинуты и все замки заперты.

– Любопытно, любопытно, - нетерпеливо заговорила Констанция. - Дайте-ка я попытаюсь.

Вокруг группы разведчиков неожиданно взвился вихрь, и в воздухе резко похолодало. Кони начали вращать глазами и испуганно вскидывать головы. Макнейл наклонился к своему скакуну и, потуже натянув поводья, прошептал несколько ласковых успокаивающих слов. В воздухе, подобно трепыханию попавшейся в сети птицы, запульсировала магия - сконцентрированная и почти осязаемая. Увесистые кованые ворота заскрипели и затрещали, прямо на глазах выгибаясь внутрь, будто какой-то гигант навалился на них всем телом. Затем совершенно отчетливо раздались звуки открывающихся засовов, скрип проворачивающихся в мощных замках тяжелых ключей: Констанция резко выдохнула, и обе створки крепостных ворот мягко и плавно растворились, обнажая пустынный внутренний двор. Наконец наступила тишина, и ведьма победоносно улыбнулась. Ветер быстро стих, но вокруг разведчиков, несмотря на яркое солнце, по-прежнему стоял необычный холод.

Констанция с вызовом посмотрела на Макнейла.

– Что ж, недурно, - вежливо кивнул тот, - но только нельзя не признать, что Саламандра справилась бы вдвое быстрее.

– Послушать, как вы все трое ее тут расписываете, - обиженно сказала Констанция, - так можно подумать, что эта ваша Саламандра была величайшей ведьмой из всех когда-либо живших на Земле.

– С работой своей она справлялась на все сто, - произнес Макнейл.

– Если у нее все так замечательно получалось, почему ж тогда ее нет в живых?

– Не повезло ей, - резко вставила Джессика. - От случайностей никто не застрахован. - Она приблизилась к лошади и взяла у Танцора поводья.

"Спасибо, Джессика, - похвалил ее про себя Макнейл, - ты всегда отличалась большим тактом и дипломатическими способностями".

– Что ж, теперь пора въехать во двор да рассмотреть все повнимательнее. - Флинт обернулась к Дункану. - Верно, командир?

– Именно так, - подтвердил Макнейл. - Давай вперед, Флинт.

Джессика кивнула и направила коня во двор крепости. Макнейл с Танцором двинулись следом, прикрывая ее с флангов; Констанция замыкала шествие. Перед разведчиками открылся мощенный желтовато-белым камнем двор Лучи солнца весело играли на мостовой, но ни одной лошади не было в том месте, где обычно привязывали коней, а все окна и двери выходящих на двор строений были пустыми и черными и походили на множество ослепших глаз. Танцор обнажил меч, и Макнейл счел за благо последовать его примеру. Звук, раздавшийся в тот миг, когда клинок покидает ножны, невозможно ни с чем спутать и вряд ли возможно с чем-нибудь сравнить. Этот мрачный зловещий полускрип-полушепот всегда предвещает кровь, ужас и преждевременную смерть. Теперь в пустом, погруженном в зловещую тишину внутреннем дворе крепости звуки извлекаемых из ножен мечей прозвучали особенно резко и отозвались многократным эхом, долго не желая затихать. Макнейл поглядел на меч Танцора, и при виде этого оружия ему вот уже в который раз сделалось не по себе. Гайлс всегда пользовался длинным и на редкость широким обоюдоострым клинком. Этот меч не отличался красотой: с первого взгляда возникало впечатление, что смотришь на очень простое, эффективное и безжалостное орудие убийства. Как раз в таких целях Танцор и использовал свое оружие, вовсе не заботясь о красоте движений. Меч самого Макнейла был столь же длинным, но гораздо уже и изящнее. Такой меч позволяет орудовать не только рубящей поверхностью лезвия, но и острием: ведь фехтование - это нечто гораздо большее, чем работа какого-нибудь мясника. По крайней мере, Дункан придерживался таких взглядов.

Командир разведгруппы огляделся по сторонам, стараясь изучить и запечатлеть в памяти все уголки двора. Вокруг лежала совершенно открытая площадка, не было видно ни одного человека, и все-таки чувство, будто за ними кто-то наблюдает, не только не покинуло Макнейла, но сделалось еще сильнее. Это место каким-то таинственным образом заставляло напряженно сжимать зубы и втягивать голову в плечи. Какой дьявол унес всех обитателей крепости? Ворота-то были крепко-накрепко заперты изнутри, а значит, здесь, в этих стенах, непременно кто-то должен быть. Только вот где? Макнейл вдруг вздрогнул - неожиданно для самого себя. "Видно, какой-то призрак прошелся над тем местом, где мне суждено быть похороненным:" - вспомнил он древнее народное поверье. Но все-таки как себя ни успокаивай, а здесь действительно что-то не так, и пресловутый призрак вовсе ни при чем: Где-то в глубине души, в подсознании, Дункан не переставал чувствовать присутствие чего-то опасного и непонятного, и тень некоего глубинного страха сбивала мысль и мешала сосредоточиться. Макнейл оглядел черные пустынные окна крепостных строений и еще отчетливей почувствовал какую-то внутреннюю дрожь. Тот самый животный страх, которого ему не доводилось ощущать уже долгие, долгие годы. С тех самых пор, как он, Дункан Макнейл, стоял с мечом в руке перед бесчисленным множеством ринувшихся в атаку демонов - тогда, во время той самой невероятно длинной ночи. И продолжал стоять посреди рушившейся баррикады, и слишком хорошо понимал, что не сумеет выстоять:

Командир резко встряхнул головой. О подобных вещах можно будет поразмыслить и позже, а сейчас надо дело делать. Макнейл направил коня к ближайшему брусу для привязывания лошадей; жуткие воспоминания быстро вылетели из головы, как это всегда бывает в подобных ситуациях. Дункан спешился, привязал поводья к перекладине. Сюда же подъехали и остальные, чтобы тоже позаботиться о лошадях. Дункан снова окинул взглядом выходящие во двор двери. Все крепости похожи одна на другую, и опытному сержанту не пришлось долго гадать, чтобы определить, какая из них представляет собой главный вход. Разумеется, вон та - как раз напротив крепостных ворот. Дверь чуть приоткрыта, а за ней не видать ничего, кроме сплошной темноты. Макнейл двинулся в том направлении, но вдруг резко остановился и обернулся. Ему почудилось, будто сзади раздался какой-то звук: Сержант прислушался, но не обнаружил ничего, кроме легкого шелеста ветра за стенами крепости. Ветер явно усиливался. Макнейл вдруг заметил, как много выходящих во двор окон закрыто глухими ставнями - и это при том, что во дворе лето и днем стоит просто невыносимая жара. "Да это же просто сумасшествие, - недоуменно подумал сержант. - там же внутри должно быть как в жарко натопленной печке!"

"Су-ма-сшест-вие:" - застучало вдруг в голове. Мозг почему-то зациклился на этом слове, и оно снова и снова повторялось в мыслях Макнейла. Чтобы избавиться от этого наваждения, сержант решил сосредоточиться на том, что открывалось его взору. Справа расположились конюшни, слева - казармы стражников. И там и тут двери были слегка приоткрытыми. В следующее мгновение Дункан заметил, что рядом стоит Констанция и тоже оглядывается по сторонам - оглядывается несколько нервозно, будто глаза ее пытаются отыскать хоть какой-то безопасный уголок и не находят его.

– Ты говорил, это совсем новая крепость, - заговорила она вдруг, не отрывая взгляда от безмолвных строений. - Тебе известно, почему ее построили именно здесь? Может быть, в этой местности есть что-то такое, о чем мне следовало бы разузнать заранее?

– Да ты и так знаешь почти все, - ответил Макнейл. - Как раз посередине этой вырубки проходит граница между Лесным королевством и Холмистым княжеством. Эта крепость призвана обеспечить безопасность на данном участке границы, и ничего больше. И свою задачу крепость выполняла вполне успешно: До самого последнего времени.

– В Холмистом княжестве, - озабоченно нахмурилась Констанция, - не наберется достаточно магов и чародеев, чтоб совладать с такой мощной крепостью. Насколько мне известно, там их вообще не густо, так что потягаться с такого рода укреплениями им просто не под силу.

– Ты чувствуешь здесь присутствие чего-то необычного? - поинтересовался Макнейл, переводя на ведьму задумчивый взгляд. - Чего-то связанного с магией или представляющего серьезную опасность?

Констанция закрыла глаза и полностью сосредоточилась на своих способностях к ясновидению. Внутреннее зрение ее открылось в полную силу, все посторонние впечатления перестали ему мешать, ведьма погрузилась в море совершенно особых чувств и ощущений. Крепость абсолютно пуста и какая-то очень холодная, будто покинутый покойником гроб, и все-таки: Все-таки что-то есть. Что-то страшное, просто жуткое, и притом совсем близко. Констанция попыталась проникнуть внутрь и рассмотреть хоть какие-нибудь детали, но внутреннее зрение будто закрывала какая-то пелена. Здесь, совсем рядом, скрывается опасность. В этом не может быть сомнений; Констанция отчетливо чувствовала присутствие могучей враждебной силы. А еще ее не покидало ощущение, что здесь все как-то неправильно.

В висках медленно, но с каждой секундой нарастая, начала пульсировать боль. Видения начали расплываться и наконец сделались неразличимыми. Констанция глубоко вздохнула и вновь открыла глаза. Попрактиковавшись в ясновидении, она, как всегда, почувствовала усталость и опустошенность, но, обратившись к Макнейлу, постаралась говорить ровным и спокойным голосом. Слишком уж не хотелось, чтоб командир считал ее слабым звеном в общей цепочке, человеком, на которого не слишком-то можно положиться. И так ведь последнему дураку понятно, что они не в восторге от новой ведьмы. Вот несравненная Саламандра:

– Что-то здесь есть, командир, но я не могу толком разобрать, что именно. В этой крепости присутствует нечто магическое, очень могущественное и очень древнее: Но больше никаких подробностей мне не удается увидеть.

"Нечто древнее, нечто старое:- подумал Макнейл. - Она уже второй раз употребляет подобные выражения по отношению к этой крепости. А ведь ей отлично известно, что крепости-то без году неделя!"

– Ну что ж, ладно, - подытожил он вслух, - займемся делом. Итак, все по порядку. Раз мы собираемся здесь заночевать, надо отыскать местечко, в котором нетрудно будет обороняться, а уж двор-то для подобной цели никак не подходит. Флинт, Танцор! Обследуйте пока конюшни и заодно позаботьтесь о наших лошадях. А ты, Констанция, пойдешь со мной Хочу полюбоваться на те казармы.

Джессика с Гайлсом кивнули и двинулись в сторону конюшен. Макнейл направился к расположенным с противоположной стороны баракам. Ведьма поспешила вслед за ним, явно не желая оставаться в одиночестве ни на минуту. Гнетущая тишина начинала выводить ее из себя, а те неясные расплывчатые видения, что довелось ей лицезреть во время последнего сеанса ясновидения, тоже ничуть не успокаивали. Ведьму не покидало чувство, что здесь она встретит нечто такое, что непременно должна узнать. Что-то страшное, о чем когда-то ей доводилось слышать.

От глаз Макнейла не скрылась та поспешность, с которой Констанция последовала за командиром. Он с трудом подавил улыбку. Впрочем, честно говоря, сержант и сам немало радовался тому обстоятельству, что не останется один.

Они остановились у дверей казармы и внимательно оглядели вход. Эта дверь, как и все прочие, была приоткрыта. Макнейл поджал губы: подобные совпадения его как-то озадачивали. За мнимыми совпадениями вполне может скрываться какая-то логика, а если какому-то явлению есть особые причины, их надо непременно разгадать. Макнейл постоял перед дверью, но, не найдя никакого объяснения, наконец пнул ее носком сапога. Дверь медленно растворилась. Сержант выставил вперед клинок и шагнул в темноту казармы.

Единственными источниками света внутри служили лишь узкие щели в закрытых ставнях да распахнутая дверь. Макнейл быстро шагнул вперед и тут же отскочил в сторону. Темный силуэт на фоне яркого дверного проема - слишком уж хорошая мишень. В следующее мгновение сержант схватил за руку Констанцию и, подтащив к себе, поставил ее за своей спиной. Несколько минут они стояли молча, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Вот уже стали видны толстые слои старой пыли, покрывающей все вокруг, и целые комья той же пыли и грязи, высвечиваемые кое-где одинокими солнечными лучами. В воздухе стоял какой-то тяжелый удушливый запах, вызывавший весьма неприятные ассоциации. "Вонь не похожа на казарменную, - подумал Макнейл. - Так пахнет в каком-нибудь старом мавзолее". Он и сам не понял, почему ему в голову пришло именно такое сравнение:

Прямо посреди прохода, между двумя рядами коек, одиноко лежал поваленный стул. Стул вдоль и поперек был разрисован какими-то темными полосами - словно кто-то взял кисть и, обмакнув ее в краску, решил украсить сиденье, не слишком заботясь о результатах своего творчества. Макнейл услышал за спиной судорожный вздох Констанции, и в следующее мгновение казарма озарилась ослепительным светом - это ведьма вскинула правую руку и при помощи магического жеста осветила помещение. Сержант раздраженно ругнулся, прикрывая ладонью глаза.

– В следующий раз будь любезна предупредить меня заблаговременно!

– Прошу прощения, - еле слышно извинилась Констанция. - Но: Глянь-ка на этот стул, Дункан. Погляди на него:

Темные полосы сиденья оказались кровью - старой, давно засохшей кровью. Макнейл убрал руку от глаз и быстро огляделся по сторонам. Обширную казарму заполняли ровно пятьдесят кроватей, расставленных аккуратными рядами вдоль стен. На всех без исключения кроватях матрасы и одеяла оказались изодраны и насквозь пропитаны ссохшейся кровью.

– Господи, - медленно произнесла Констанция. - Боже ты мой, да что же здесь такое произошло?

Макнейл от изумления не мог вымолвить ни слова и лишь покачал головой. В ярком серебристом свете, струящемся от поднятой кверху ладони ведьмы, он отчетливо увидел кирпичного цвета пятна засохшей крови на стенах, на полу и даже на потолке. Разведчики будто вошли не в казарму, а в старую заброшенную скотобойню. Постельные принадлежности оказались большей частью изрублены на куски - здесь явно орудовали тяжелыми мечами и боевыми секирами. Даже кровати кто-то буквально разнес в щепки. Обломки их валялись по всем углам, а с полдюжины толстых дубовых клиньев, какими столяр обычно скрепляет массивные деревянные конструкции, оказались глубоко забиты прямо в стену, будто тоненькие гвоздики.

Макнейл медленно двинулся вперед. Констанция осталась стоять у двери, продолжая освещать помещение. Сержант машинально поворошил острием меча ближайшую койку. Его мутило от запаха! Он будто оцепенел. Все, что он видел, не,укладывалось ни в какие мыслимые рамки. Дункан Макнейл вовсе не был новичком в подобных делах, он сталкивался на своем веку с кровью, насилием, убивал сам и часто попадал в такие переделки, что лишь чудом избегал смерти. Но эти пустые, пропитанные кровью постели: Какое живое существо способно перебить пятьдесят стражников в их собственной казарме да еще избавиться от трупов - и все это не оставив ни единого следа своего присутствия? Подобных зверств Дункан не видел с тех пор, как закончилась война с демонами. А демонов сейчас в лесу нет. Макнейл пригнулся и заглянул под кровать. Увы, он не увидел ничего, кроме новых комьев пыли да кровавых разводов.

"Сколько же тут этой кровищи:"

Сержант выпрямился и оглянулся на дверь, рядом с которой по-прежнему стояла ведьма.

– Констанция!

– Да, командир?

– Примени-ка свое ясновидение. Посмотрим, что ты сможешь увидеть здесь.

Ведьма опустила руку и закрыла глаза. Серебристый свет, распространявшийся от ее ладони, погас, казарма вновь погрузилась во тьму. Опять лишившись возможности что-либо разглядеть, Макнейл инстинктивно покрепче сжал рукоять меча. Он напряженно прислушивался, все время ожидая, что кто-то или что-то бросится на него из темноты, но вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Даже слишком тихо. Наконец глаза привыкли к окружающему мраку, и сержант увидел неподвижно стоящую чуть в стороне от входа Констанцию. Вскоре она разочарованно вздохнула и обернулась к командиру:

– Увы, мне очень жаль, но я ничего не могу разглядеть. Я уверена, что могла бы хоть что-то увидеть. Но здесь, в крепости, а может быть, где-то рядом с нею есть что-то такое, что блокирует мои способности к ясновидению.

Макнейл нахмурился:

– А может быть, здесь просто место такое? Неблагоприятные для ворожбы условия?

– Не знаю. Только вот что: Здесь что-то очень уж холодно, ты заметил? Слишком холодно.

– Но ведь так и должно быть. Мы скрылись от солнца, вокруг толстые каменные стены.

– Нет. - Ведьма сердито качнула головой. - Дело не в этом. Тут должна быть какая-то более веская причина.

Только сейчас Макнейл заметил, что от его дыхания идет густой пар. Он снова покрепче сжал рукоять меча и вдруг обнаружил, что рука едва ее ощущает. Пальцы свело от холода. Видимо, охлаждение происходило настолько медленно и незаметно, что поначалу Дункан этого даже и не почувствовал.

– Пожалуй, лучше нам отсюда убраться, - спокойно произнес он. - До лучших времен.

Командир разведгруппы начал пятиться к выходу, выставив перед собой острие клинка. Никаких признаков опасности по-прежнему не было, но Макнейлу почему-то очень не хотелось поворачиваться к этим залитым кровью койкам спиной. Приблизившись к двери, он обнаружил, что Констанция уже вышла во двор. Сержант на мгновение задержался в проходе и еще раз окинул взглядом погруженную во тьму казарму. "Ровно пятьдесят коек. И, черт побери, сколько же крови!.." Макнейл шагнул во двор и плотно затворил за собой дверь. Дункан взглянул на Констанцию. Лицо ведьмы было бледно, однако она не теряла присутствия духа.

– Что дальше? - спросила Констанция.

– Вон та дверь, - Макнейл кивком показал на главный вход, - мне кажется, должна вести в приемный зал. Может быть, там мы найдем ответы на все эти загадки.

Он быстро зашагал через двор; Констанция шла за ним следом. Макнейл подошел к двери, распахнул ее и, держа наготове меч, вошел в приемный зал. Помещение ничем не отличалось от подобных ему залов любой другой крепости - довольно обширная, без всяких украшений комната, с одним-единственным столом и полудюжиной стульев, весьма неудобных на вид. Обстановка была заурядная, если не считать четырех толстых веревок с петлей на конце, свисающих с широкой поперечной балки под потолком. Воздух в зале был неподвижен, веревки даже не колыхались. Петли типа "удавка" вязал явно непрофессиональный палач, но кто бы этим ни занимался, работу свою он выполнил на совесть. Во всяком случае, они выглядели на редкость надежно. Прямо под импровизированными виселицами на полу валялось четыре стула. Макнейл сглотнул подступивший к горлу комок. Не надо обладать чересчур богатым воображением, чтобы представить себе, как четверых обреченных заставляют забраться на эти самые стулья, затягивают на шеях петли, а потом вышибают подставки одну за другой.

– Быть может, кое-кто из них просто сошел с ума, - медленно произнесла Констанция.

– Да, бывает и такое, - согласился Макнейл. - Подобные случаи называют синдромом закрытого пространства. Возьми, например, некую группу вооруженных людей, запри их в тесной казарме, лиши возможности хоть чем-нибудь заняться - и рано или поздно даже самые крепкие парни не выдержат подобной жизни. Но ведь всякий командир - если только он хоть чего-нибудь да стоит - непременно обнаружит признаки патологии в поведении своих людей и тут же примет меры, чтобы разрядить обстановку. А что касается этой крепости, то никто еще не слышал о ней ничего плохого. Насколько мне известно, подобных психических расстройств здесь вообще до сих пор не наблюдалось. Нет, вряд ли подобную версию можно принимать всерьез. Ладно: Допустим, вот здесь повесили четверых. Но где тогда тела? Для чего понадобилось снимать трупы и оставлять веревки висеть под потолком? Пока что я вообще не вижу здесь ничего поддающегося логическому объяснению. Пока: И вообще, меня не покидает ощущение, что здесь произошло нечто действительно ужасное.

– Да, - кивнула Констанция с таким видом, будто она в этом и не сомневалась. - Действительно ужасное. И по-моему, оно не произошло, а происходит до сих пор.

Макнейл резко обернулся и посмотрел ведьме в лицо. Глаза ее были полуприкрыты и устремлены куда-то вдаль. И на этом лице читалось что-то: что-то сильно напоминающее страх.

Флинт с Танцором стояли посередине конюшни и молча оглядывались по сторонам. Через раскрытую дверь проникало достаточно света, чтобы без труда разглядеть помещение. Массивные деревянные кормушки оказались раздроблены в мелкие щепки, стены облуплены и ободраны, будто по ним долго скребли огромными когтями, от стоящих когда-то здесь коней и след простыл, зато и на полу, и на стенах не было недостатка в размазанной, разлитой, разбрызганной и засохшей крови.

– Мерзкое зрелище, - изрекла наконец Флинт.

– В высшей степени, - кивнул Танцор.

– Демоны?

– Вряд ли.

– А почерк очень похож.

– Война с демонами кончилась десять лет назад. С тех пор никто ни разу не видел ни одного демона за пределами Темного леса.

– Однажды они уже выходили за пределы своей вечной ночи, - мрачно улыбнулась девушка, - так что вполне может быть, что они решили сделать еще одну попытку.

Танцор опустился на колени и принялся " внимательно разглядывать пропитанную давно засохшей кровью солому на земляном полу конюшни.

– Любопытно:- произнес он вдруг.

– И что ты тут нашел? - Джессика опустилась возле него.

– Обрати внимание на пол, Джессика. Кругом полно крови, но ни одного человеческого следа и вообще никаких следов, кроме отпечатков копыт. Если коней перебили, а потом вытащили отсюда, то где тогда все следы? Чтобы извлечь тело, тем более лошадиное, его пришлось бы долго волочить по полу.

– Верно, - согласилась Флинт. - Все это очень даже любопытно.

В следующий миг оба, не сговариваясь, выпрямились и быстро заняли боевую позицию - спина к спине, выставив вперед клинки. Тени от разных предметов показались вдруг какими-то необычно черными и зловещими, а неподвижный воздух - слишком сухим и очень холодным; казалось, он пропитан смертью и разрушением. Девушка невольно поежилась и машинально пошевелила тремя пальцами, что оставались на ее левой руке. Глубокий шрам на месте утраченных пальцев отозвался новой болью. Шрамы не любят холода. Она вдруг ощутила незримое присутствие какого-то серьезного источника опасности здесь, в крепости, и вздрогнула. Джессика не представляла, какого рода эта опасность и откуда ее следует ожидать, но она была абсолютно уверена, что им действительно что-то угрожает. Собственным предчувствиям Флинт доверяла всегда и безоговорочно.

– Вот-вот, - спокойно произнес Танцор, как и всегда без лишних слов уловив настроение партнерши, - и у меня такое же чувство. Что бы там ни произошло с обитателями крепости, сдается мне, это была не самая легкая смерть. Не из тех, что обычно выпадают солдату.

– Наших коней здесь оставлять нельзя, - заметила Джессика. - Они взбесятся раньше, чем мы успеем подвести их к двери Пойдем лучше взглянем на главное здание этого заведения. Может быть, там отыщется местечко поприличнее.

– Толковая мысль, - кивнул Танцор.

– Ну так давай отсюда сматываться. Слишком уж все это действует мне на нервы.

– Не тебе одной.

– Я ведь предупреждала: не слушай всякие сказки. Сегодня ночью тебе едва ли удастся спокойно выспаться. Наверняка будут мучить кошмары.

– Ну, что касается сегодняшней ночи, - заметил Танцор, - то кошмары меня вовсе не удивят. Знаешь, Джессика, это местечко мне вовсе не кажется подходящим вариантом для ночлега.

– Пожалуй, тут ты, как ни странно, прав, Гайлс, - улыбнулась Флинт. - Но что ты можешь предложить взамен?

– В том-то и дело, - вздохнул Танцор. - Ладно, пошли.

Он двинулся вперед к освещенной солнцем двери конюшни. Флинт последовала за ним и, выйдя из помещения, плотно затворила за собой дверь. Плечом к плечу, не выпуская обнаженных клинков из рук, они пересекли внутренний двор крепости, поминутно бросая настороженные взгляды по сторонам. Их шаги отдавались гулким эхом, когда они проходили мимо высоких каменных строений. Солнце клонилось к горизонту, на небе полыхал закат, тени становились все длиннее и длиннее.

Флинт с Танцором в конце концов поместили своих коней в главном приемном зале. Впрочем, назвать этот вариант идеальным можно было лишь с большой натяжкой. В приемном зале дышалось не легче, чем в любом другом здешнем помещении, но лошади, видимо, смирились с незнакомой обстановкой, решив относиться ко всем проблемам философски. Поначалу они ошалело вращали глазами и вставали на дыбы, с подозрением воспринимая все, что их окружало, однако в конце концов успокоились. Флинт зажгла фонарь и вместе с Танцором двинулась дальше в глубь здания. Отыскать Макнейла с Констанцией не составило никакого труда - их следы отчетливо выделялись на полу, покрытом густым слоем пыли. Флинт в очередной раз завернула за угол и нос к носу столкнулась с Макнейлом, стоящим в боевой стойке с мечом в руке.

– А я услышал шаги и решил, что нас кто-то преследует, - коротко объяснил он, опуская клинок.

– Нашли что-нибудь? - поинтересовался Танцор.

– Ничего примечательного. Одни пустые комнаты, кучи пыли да кровь.

Кирпичного цвета пятна и длинные полосы засохшей крови покрывали все вокруг. Они тянулись по полу, по стенам, по потолку: "До чего же ее тут много, этой крови", - в который раз подумал Макнейл.

– Интересно, есть ли у нас хоть один шанс отыскать тут кого-нибудь оставшегося в живых? - проговорила Констанция.

– Неизвестно, - отозвался Макнейл. - Но будем продолжать поиски. На всякий случай.

Четверо бойцов полевой разведки двинулись дальше, обследуя комнату за комнатой, коридор за коридором. Коридоры большей частью были абсолютно пусты - ни настенных украшений, ни даже простеньких циновок на полу. Лишь унылые холодные каменные стены. Комнаты тоже не отличались большим разнообразием и не могли похвастаться особой красотой. Повсюду лежал толстый слой пыли, виднелось множество кровавых разводов, валялись обломки искореженной мебели. А на массивных каменных стенах тут и там красовались глубокие следы каких-то гигантских когтей.

В конце концов разведчики добрались до подвала. Дальше идти было некуда. Открывшееся их взору подвальное помещение представляло собой квадратную комнату метров семнадцати в поперечнике с голыми каменными стенами и без каких бы то ни было перегородок внутри. Пол был завален огромными кучами всевозможного мусора. Вдали виднелись два прохода - очевидно, там были подсобные помещения. Осторожно ступая через нагромождения хлама, Макнейл двинулся вперед, остальные последовали за ним, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы не споткнуться. По пути попадались разбросанные поленья дров, связки матрасов и половичков, кипы старых ненужных бумаг, поломанная мебель, пустые корзины, в каких переносят бутылки вина, и другие предметы, валяющиеся без всякого порядка и логики. Осторожно переставляя ноги, сержант добрался наконец до середины подвала и, остановившись, задумчиво окинул взором помещение, в котором они оказались.

– Видывал я в тюрьмах долговые ямы, так они были куда почище этого подвальчика:

– Да уж, порядок тут не слишком образцовый, - согласился Танцор. - Но ты лучше погляди на стены.

– Я уже обратил внимание, - отозвался Макнейл. - Никакой крови тут нет.

– Хорошо бы еще знать, добрый это признак или дурной, - вставила Флинт.

– Вот уж чего не знаю, того не знаю, - развел руками Дункан.

– Надо выбираться отсюда, - неожиданно заговорила Констанция. - Здесь что-то неладно.

Все обернулись к ведьме - ее била сильная дрожь.

– Что ты хочешь сказать этим "неладно"? - спросил Макнейл. - Ясновидение тебе что-то открыло?

– Неладно здесь: Скверно, - повторила Констанция, уставившись невидящими глазами куда-то вдаль и будто не слыша вопроса.

Макнейл переглянулся с Гайлсом и Джессикой, еще раз быстро окинул взглядом подвал, медленно качнул головой, подошел к ведьме и ласково взял ее за руку:

– Здесь нет ничего такого, на что следовало бы обратить внимание, Констанция. Ладно, пошли обратно.

Та благодарно кивнула и позволила увести себя к двери. Последними вышли Флинт и Танцор. Обход крепости закончился в большом обеденном зале, расположенном в конце главного здания. Зал был довольно внушительных размеров, около двенадцати метров в длину и шести в ширину; широкие столы стояли аккуратными рядами вдоль всего помещения. Здесь, так же как и в подвале, не было ни громадных царапин на стенах, ни кровавых разводов. Столы были накрыты к обеду - так и не состоявшемуся. Приготовленная не один десяток дней назад пища, высохшая и заплесневелая, лежала на покрытых толстым слоем пыли тарелках, между которыми возвышались бутылки вина - как початые, так и закупоренные. Казалось, будто люди, едва усевшись за столы, вдруг отчего-то повскакивали с мест и ушли. Навсегда.

– Что ж, сегодня здесь и переночуем, - решил Макнейл. - Это место, похоже, куда меньше затронуто всеобщим сумасшествием, чем остальные уголки крепости. А поскольку сюда ведет только одна дверь, в случае чего обороняться будет несложно.

– Так ты и вправду решил провести ночь здесь? - снова забеспокоилась Констанция. - После всего, что мы тут увидели?

Макнейл посмотрел на нее холодно-невозмутимым взглядом:

– Ничего такого, что представляло бы сиюминутную опасность, мы не нашли. Что бы там ни убило всех этих людей, оно определенно давно уже ушло отсюда. Так что здесь будет куда безопаснее и уж во всяком случае куда удобнее, чем в лесу во время грозы. На ночь выставим часового, а завтра с утра первым делом начнем разбирать тут все по кирпичику. Ответы на все загадки где-нибудь да должны быть.

– Мне кажется, не стоило бы переставлять вещи с места на место и вообще что-нибудь менять, - возразила Констанция. - Я имею в виду, что любая мелочь может оказаться вещественным доказательством.

– А ведь она права, - согласился Танцор. Макнейл пожал плечами:

– Что ж, все, что покажется нам более или менее важным, мы трогать не будем, - подытожил он. - Ладно, утро вечера мудренее. Не слишком уж у меня большая зарплата, чтоб я стал за такие деньги по ночам обшаривать подобные заведения.

– Вот это верно, - согласилась Флинт. - Во всем мире не наскребешь суммы, ради которой стоило бы этим заниматься.

– Ну хорошо, давайте-ка теперь перетащим сюда спальные мешки да устроимся поудобнее, - распорядился Макнейл. - Скоро совсем стемнеет.

– Стемнеет:- вполголоса повторила Констанция. - Да, здесь по ночам, должно быть, очень темно.

Все взоры вновь обратились к ней. Но ведьма этого не заметила, погруженная в какие-то свои мысли.

А по ту сторону крепостных стен, на лесной опушке, стоял какой-то человек, внимательно разглядывая пограничные укрепления. Постояв лишь какое-то мгновение, неизвестный повернулся, сделал шаг назад и, оказавшись в густых зарослях деревьев, бесследно исчез.

В НОЧНОЙ ТЬМЕ 

Ночь наступила быстро и как-то внезапно. Не прошло и часа с тех пор, как четверка разведчиков переступила порог обеденного зала, и вот всю пограничную крепость окутала тьма. Флинт и Констанция начали зажигать воткнутые в стены факелы, а Макнейл и Танцор тем временем расставляли свечи и масляные лампы так, чтобы они образовали кольцо вокруг того места, где разведгруппа намеревалась устроиться на ночлег. Всех весьма настораживала темнота с теми сюрпризами, какие она могла преподнести, хотя никто из четверки и не признал бы этого вслух. Если уж доведется столкнуться с чем-нибудь подозрительным, лучше иметь под рукой яркую лампу или факел и внимательно все это разглядеть.

Флинт с Танцором отправились за седлами и, шагая по бесконечным узким коридорам, старались держаться поближе друг к другу и с опаской поглядывали по сторонам, высоко поднимая горящие факелы. Длинные ночные тени по углам казались слишком черными и осязаемыми. Флинт и Констанция разложили посреди обеденного зала спальные мешки; Макнейл с Танцором переставили столы так, чтобы получилось что-то вроде круговой баррикады. Мебель, правда, не отличалась особой массивностью, но все же давала разведчикам ощущение хоть какой-то безопасности в этом подозрительном месте. Даже освещаемый множеством свечей, факелов и масляных ламп обеденный зал крепости по-прежнему оставался погруженным в полумрак и был наполнен шевелящимися, не внушающими доверия тенями. Из-за огромных размеров зала каждый стук, каждый шорох эхом проносились по углам, отчего разведчики постоянно вздрагивали и нервно оглядывались. За толстыми стенами крепости протяжно завывал ветер. Но, несмотря ни на что, бойцы полевой разведки не обмолвились даже словом по поводу действительной или мнимой опасности. После долгого утомительного перехода по узкой лесной тропе разведчики едва не падали от усталости и мечтали поскорее погрузиться в сон. А все страхи и волнения вполне можно отложить до утра.

Флинт вызвалась дежурить первой, и ни у кого не возникло желания спорить. Счастливчики забрались в спальные мешки, закутались в одеяла и предпочли забыть обо всех проблемах до завтра. Тепло постели - пусть даже это довольно примитивная постель солдата - всегда создает совершенно особый, ни с чем не сравнимый уют. К тому же спальные мешки спасали их от холода, и они уже не могли игнорировать тот факт, что в зале с каждой минутой становилось все холоднее и холоднее.

Макнейл подумал было, что следует разжечь огонь в какой-нибудь жаровне, но потом отказался от этой мысли. С огнем слишком много мороки, а толку от него в таком большом и давно не топленом помещении будет мало. Да и в конце концов, это же все-таки летняя ночь, черт ее побери! Такой холодрыги сейчас просто не может быть: Сержант поглубже забрался в спальник и натянул одеяло на уши. Каменный пол действительно слишком уж холодный и к тому же жесткий и неровный, но Дункану Макнейлу приходилось спать и в куда менее комфортных условиях. А сегодня он так устал, что глаза просто сами слипаются. Дункан зевнул, потянулся и глубоко вздохнул, испытывая удовлетворение от того, что можно наконец вытянуть ноги и не двигаться.

Флинт долго суетилась вокруг постельных принадлежностей Танцора - разворачивала спальный мешок, расстилала одеяла и всеми доступными ей способами пыталась создать уют. Сам Танцор в это время терпеливо стоял в сторонке, как всегда ограничившись ролью наблюдателя. В быту Гайлс был совершенно беспомощным и неприспособленным к жизни. Даже закрепить седло на спине собственного коня было для него почти неразрешимой проблемой, а уж если бы ему пришлось питаться лишь тем, что он сам себе приготовил, бравый вояка непременно протянул бы ноги от истощения. Тем не менее, как ни странно, еще не было случая, чтобы Танцора кто-нибудь в этом упрекнул, Просто таланты этого человека лежали в другой области, и с этим тут уж ничего не поделаешь. Наконец Флинт уложила своего товарища спать и уселась рядом.

– Следовало бы подыскать помещение, в котором была бы хоть крошечная ванна, - тихо сказала она. - Нам обоим не помешало бы ею воспользоваться.

– Говори, пожалуйста, за себя, - пробурчал Танцор.

– А я за себя и говорю. Мне однажды пришлось сразиться с ходячим трупом, пролежавшим в земле месяцев эдак шесть, так он издавал куда более приятный запах, чем я сейчас: Ладно, об этом можно будет и завтра подумать. А ты пока поспи, Гайлс. Когда придет время меня сменить, я тебя растолкаю.

Танцор сонно кивнул, перевернулся на спину и закрыл глаза С минуту Флинт разглядывала его лицо, нежно улыбаясь, затем обнажила клинок и положила саблю на колени, чтобы она в случае неожиданного нападения оказалась под рукой. В принцип "предупрежден - значит, вооружен" Джессика верила безоговорочно.

Констанция, покончив с делами, улеглась рядом с Макнейлом и поплотнее закуталась в одеяло. Перед сном юная леди поклялась себе на следующее утро первым делом отыскать туалетную комнату, снабженную всеми необходимыми удобствами, о чем она довольно громко сообщила остальным.

– Спокойной ночи, Констанция, - сказал Макнейл, добродушно усмехаясь. - Приятных снов.

Крепостная столовая погрузилась в тишину, нарушаемую лишь порывами ветра снаружи да похрапыванием Танцора, успевшего уже крепко заснуть. Танцор обладал способностью безмятежно засыпать даже в самую лютую грозу и никогда не отказывал себе в этом удовольствии. Констанция еще долго ворочалась с боку на бок, проклиная жесткий каменный пол, но в конце концов тоже заснула. Дыхание ее сделалось медленным и ровным, черты лица, с которого обычно не сходило задиристое выражение, смягчились и расслабились. Макнейл лежал на спине, наслаждаясь отдыхом, но то и дело открывал глаза и всматривался в потолок, по которому метались дрожащие тени. Ночевать в крепости - это, конечно, великий риск, но риск осознанный и рассчитанный. Похоже, пока никакая опасность не угрожает. Чем бы ни оказалось то существо, что устроило здесь бойню, сейчас его не видать и не слыхать.

Да, это существо: Если, конечно, это вообще живое существо. Война с демонами неожиданно вытолкнула на свет великое множество таких созданий, которые могли бы себе спокойно жить в каких-нибудь укромных уголках, не вступая в контакт с миром человека. Далекое прошлое Лесной земли похоронено глубоко в недрах земли, но, увы, после той долгой ночи оно спит совсем не так крепко, как прежде. Шахтерам пришлось наглухо замуровать не одну глубокую шахту из-за того, что в них начали происходить слишком уж странные вещи, и до сих пор ни у кого не хватает смелости (или безрассудства?) вскрыть эти переходы в глубинах земли.

"В ту пору жили на земле великаны:"

Макнейл беспокойно заворочался. Что, если он не прав и причина всех происшедших в крепости смертей находится где-то здесь, совсем рядом? Ладно, по крайней мере, теперь в крепости есть живая приманка для того, чтобы выманить "нечто" из его логова. Приманка: Макнейл печально улыбнулся. Именно это слово как раз и отражает, если как следует вдуматься, всю суть полевой разведки. Разведчики - та часть королевских войск, которую командование позволяет себе расходовать почти не задумываясь. Разведчиков, если говорить откровенно, отправляют на убой, дабы противник, столкнувшись с ними, сбросил маску и показал свои сильные и слабые стороны. Да, приманка. Но все дело в том, что приманка эта тоже может показать зубы: Макнейл посмотрел на Джессику, внимательно вглядывавшуюся в темноту дальних углов зала. Правая ладонь ее удобно устроилась на рукоятке сабли. Сержант еще раз порадовался, что подежурить первой вызвалась именно она. Джессике можно доверять. Вот Танцор, например, безусловно, толковый солдат, но стоит ему устроиться поудобнее, как он непременно начнет клевать носом. Зная за собой эту слабость, Гайлс, став на часы, безостановочно расхаживает взад и вперед, а подобное поведение часового отнюдь не способствует легкому и приятному отходу ко сну всех остальных. Ну а Констанция: Ее ведь еще не довелось испытать.

Макнейл закрыл глаза и постарался отключиться. Флинт можно верить, она не подведет. А сегодня был трудный день, и выспаться надо как следует. Сержант в последний раз зевнул и затих.

Время шло, Флинт продолжала сидеть почти без движения и вглядываться в полумрак, свечи все укорачивались, огней становилось все меньше и меньше:

Из бездонных глубин нескончаемой ночи волна за волной накатывались бесчисленные орды демонов, уродливых и кровожадных. Стражники, взобравшись на сооруженные вокруг города баррикады, встречали их короткими взмахами остро отточенных мечей, потоками кипящего масла и из последних сил старались не растерять свое мужество. Дункан Макнейл, однажды заняв боевую позицию, не отступал с нее ни на шаг, орудуя клинком направо и налево. Отвратительные порождения тьмы одно за другим падали под ударами меча, но в следующую секунду на хлипкую баррикаду обрушивались все новые и новые полчища демонов. Будто пришедшие из кошмарных снов и горячечного бреда, темные фигуры простирали к нему когтистые лапы и желтые зловонные клыки; глаза их хищно сверкали во тьме бесконечной ночи. Стражники без устали размахивали мечами и секирами, и на их головы лились бесконечные потоки крови. Демоны гибли сотнями, но на месте убитых всякий раз появлялись новые. Там, где упал один, в следующий миг оказывалось двое.

Какое-то тощее долговязое существо с усеянной острыми шипами спиной и необычайно когтистыми лапами прыгнуло на Макнейла сзади. Дункан резко пригнулся и, развернувшись, одним точным движением вспорол демону брюхо. Из громадной раны к ногам чудища посыпались его собственные кишки, но тем не менее демон продолжал напирать - до тех пор, пока Макнейл, крепко ухватившись за рукоять меча обеими руками, не снес противнику голову. Бесформенный рот демона широко раскрылся в последнем безмолвном крике, когда отрубленная голова уже катилась по пропитанной кровью земле, а тело все еще продолжало двигаться, будто не понимая, что его уже настигла смерть. Ни один демон никогда не издавал ни звука - даже в тот момент, когда смерть настигала их. Эти создания жили в вечной тишине и казались вдруг ожившими злобными мыслями и коварными интригами, облеченными в телесную оболочку.

Из темноты, беспорядочно размахивая громадными крыльями, очень похожими на крылья летучей мыши, вдруг вырвалось нечто округлое, размером с человеческую голову, покрытое густой черной шерстью и размахивающее целой дюжиной коротеньких ножек. Клинок Макнейла взметнулся вверх, непрошеный гость разлетелся на куски, лопнув, как туго завязанный бурдюк с жидкостью. Дункана обдало потоком пахнущей гнилью крови. Попадая на кожу, мерзкая субстанция вызывала сильное жжение. Пока Макнейл брезгливо отряхивался, выкрикивая всевозможные проклятия, еще один демон, будто сшитый из каких-то совершенно несуразных лоскутков, с синюшно-трупной окраской и громадными щелкающими челюстями материализовался, казалось, из пустого места и неожиданным броском сбил Дункана с ног.

В следующее мгновение перед глазами Макнейла беспорядочно замелькало фантастическое переплетение человеческих и демонских ног, то и дело спотыкавшихся об обломки баррикады и изувеченные трупы и скользивших на залитом кровью полу. Макнейл наотмашь ударил прицепившегося к нему демона и вдруг пронзительно закричал: острые клыки противника глубоко погрузились в едва прикрытую разорванной кольчугой грудь. Макнейл перекатился в сторону, с ног до головы перепачкавшись смесью раскисшей глины с кровью, и уперся каблуком демону в брюхо: Отчаяние придало ему сил. Тело демона запрокинулось назад, он потерял равновесие, и Дункан, улучив момент, успел вскочить на ноги. Когда он поднялся, синевато-бледного существа уже не было поблизости. Многочисленные тела убитых погребли его под собой.

А навстречу выскакивали все новые и новые порождения зла. Быстрым движением Макнейл провел рукой по глазам, смахивая выступившие от перенапряжения слезы, покрепче ухватил меч и, сделав широкий взмах вокруг себя, попытался расчистить хоть какое-то пространство. Он сделал глубокий вздох, напряг все мышцы и, собрав последние силы, начал методично и безостановочно погружать клинок в зловонную плоть напирающих демонов.

Демоны, свирепые и безжалостные, атаковали его со всех сторон, не давая ни минуты передышки. Бесконечная кровавая ночь оказалась недостаточно темной, чтобы скрыть весь ужас того, что они натворили. Макнейл продолжал рубить мечом направо и налево. Он давно уже потерял счет поверженным врагам. А их с каждой минутой становилось все больше и больше. Вот клинок разрубил спинной хребет очередного демона; рукоятка завибрировала, когда острие наткнулось на кость. Повсюду раздавались истошные крики, где-то поблизости какой-то стражник, не умолкая ни на минуту, изрыгал жуткие проклятия, которые ничем не могли уже ему помочь и потеряли всякий смысл, а в голосе его давно не слышалось никаких эмоций. Где-то неподалеку раздавался истерический плач невидимой во тьме женщины. В следующее мгновение ее голос резко оборвался - навсегда. А потом демоны вдруг ни с того ни с сего отступили - так же быстро и неожиданно, как они появились из темноты. Ушли в тень и исчезли в глубине бесконечной ночи.

Тяжело дыша, Макнейл опустил окровавленный меч и устало оперся на рукоятку. В воздухе пахло смертью, кровью и начинающими разлагаться трупами: Мощные мускулы Дункана нестерпимо болели. Он понимал - следующая битва с демонами станет для него последней. Демонам, похоже, несть числа, и промежутки между их атаками становятся все короче. Они идут сплошным потоком, и их как будто совсем не волнует, чем закончится очередная стычка. Они идут, как свиньи к мяснику. Но самое ужасное заключается в том, что их обуревает жажда убийства. Как бы ни был силен и тренирован Дункан Макнейл, уж он-то отлично знает, что всяким силам есть предел и его силы с каждой минутой все больше подходят к концу.

Дункан с усилием выпрямился и огляделся по сторонам. Повсюду валялись горы трупов, от наскоро сооруженных баррикад остались одни обломки. И мертвые и раненые лежали там, где упали, - на земле, обильно пропитанной кровью. Ни у кого из защитников города уже не осталось сил, чтобы оттащить в сторону тех, кто подавал еще признаки жизни. На многих телах погибших отчетливо виднелись следы кровавого пиршества, которым наслаждались эти проклятые твари. Демоны всегда, каждую секунду, днем и ночью, испытывают волчий голод и готовы набивать свою утробу всем, что кажется им более или менее съедобным.

Длинная ночь, опустившаяся на город, была на редкость холодна. Во время короткой передышки Макнейл укутался в лохмотья, которые еще совсем недавно были его плащом. Высоко над головой, неподвижно взирая с абсолютно черного, без единой звезды неба, светила Голубая луна. Лес Мрака, неудержимо расширяя свои границы, уже господствовал почти над всей территорией Лесного королевства. В густой тьме, окружающей со всех сторон небольшой осажденный городок под названием Царева Глубинка (у Макнейла никак не укладывалось в голове, почему эту захудалую деревушку называют городом), шныряли бесчисленные полчища демонов. Жители села уже так долго были отрезаны от внешнего мира, что давно потеряли счет времени, проведенного в осаде и непрекращающихся вражеских атаках. Казалось, этот кошмар будет длиться вечно. Казалось, что так было всегда и так будет до скончания века. В Лесу Мрака солнце никогда не встает и не заходит. Здесь только одна сплошная ночь да те существа, которых она породила.

Дункан сжал рукоять меча и попытался собраться с мыслями. Но даже прикосновение к старому испытанному боевому оружию, не раз спасавшему его от смерти, на этот раз не принесло облегчения. Макнейл считал себя человеком смелым и имел на то все основания. Ему приходилось сражаться с многочисленными разбойниками, контрабандистами, шпионами из Холмистого княжества. Не было еще случая, чтобы опасность поколебала спокойную уверенность Макнейла в своих силах. Дункан был очень силен, у него была молниеносная реакция и огромный боевой опыт. Ему не раз приходилось попадать в окружение и, полагаясь лишь на самого себя, пробиваться к своим. В отличие от большинства товарищей-стражников, Дункан всякий раз, предвкушая боевые схватки, испытывал радостное возбуждение. Он любил то особое ощущение перед боем, когда кровь начинала быстрее бежать по жилам, любил опасность и возможность отличиться. Но все это было давно, до того, как он прибыл сюда, чтобы оборонять Цареву Глубинку, и обнаружил, что ему придется столкнуться лицом к лицу с неисчислимой ордой существ, ничем не напоминающих ни человека, ни зверя, - существ, нескончаемым потоком надвигающихся из сплошного мрака. Он занял свое место на баррикаде. Он сражался, ежесекундно убивая все новых и новых врагов: Но теперь его руки не просто устали, они нестерпимо болят. Кольчуга изорвана, одежда пропитана демонской кровью. А на то, чтобы привести себя в порядок или хоть немного передохнуть, просто нет времени. Защитники городка падают один за другим, осада продолжается, атаки становятся все яростнее, и конца этому не видно. Уверенность начала покидать Макнейла, и в душу все больше закрадывалось отчаяние.

Макнейл оглянулся на раскинувшееся за его спиной селение. Там, в Царевой Глубинке, кое-где еще горели огоньки, там еще сопротивлялись наседающей со всех сторон тьме, но освещенных пятен становилось все меньше. Не так уж много осталось в этом поселке людей, способных позаботиться об освещении. Он посмотрел на свой меч. С длинного лезвия продолжала капать кровь - кровь множества убитых им демонов.

Да, Макнейл всегда считал себя смелым. Последние два года он достаточно часто пользовался этим вот мечом, чтобы привести в исполнение королевские законы. Отлавливал самых отчаянных головорезов и обеспечивал спокойствие на многочисленных лесных дорогах. Макнейл гордился своей силой и мужеством, и ни то ни другое еще не разу его не подводило. До тех самых пор, пока он не приехал в Цареву Глубинку. Демоны заставили его познать чувство страха, и это чувство представляло собой смесь безумной паники с глухим отчаянием. Лютая ненависть и неутолимый голод подгоняли бесчисленные орды этих тварей получше всякого кнута. Макнейл положил все силы, все свои способности на то, чтобы их остановить, но этого оказалось недостаточно.

Макнейл перевел взгляд в сторону вражеского лагеря, укутанного в сплошную тьму. Он ждал очередной атаки. Ждал и думал о том, что очень скоро умрет. А еще он думал, что смерть вряд ли будет легкой.

Макнейл бросил взгляд на остатки баррикады и подивился тому, что все еще находится здесь, в этом залитом кровью селении. Что для него Царева Глубинка? Ведь это же всего-навсего какое-то заштатное сельцо, одно из великого множества подобных поселений, затерянное в забытом Богом медвежьем углу. До него ведь никому дела нет, кроме самих здешних жителей. Этот "город" рано или поздно падет, и вместе с ним уйдет в небытие Макнейл - если он здесь останется. Если останется: Дункан повторил последнюю фразу несколько раз, будто рассматривая ее с разных сторон. Ведь ему здесь оставаться вовсе не обязательно. Офицер их отряда, которому подчинялся Макнейл, давно мертв. Его больше не существует, так же как и многих товарищей Дункана. Теперь можно без лишнего шума оставить этот пост и спасаться бегством. Темнота поможет ему скрыться. И никто никогда не узнает об этом - кроме него самого.

Макнейл встряхнул головой, чтобы отогнать невеселые мысли. Во всех балладах, что распевают поэты, герой никогда не предается размышлениям на тему о том, а не повернуть ли ему назад да не задать ли стрекача. Герои остаются на своих местах и погибают с честью. Конечно, здесь, в сплошной тьме, перед лицом противника, которому конца и края не видать, все обстоит несколько иначе, чем в балладах: Вдруг Дункан даже не услышал, а просто почувствовал какое-то движение в ночи и резко вскинул голову. Вдали послышался топот множества бегущих ног. Оставшиеся в живых защитники импровизированной крепости двинулись к баррикадам, чтобы заделать в них все бреши. Макнейл вдруг с удивлением обнаружил, что из глаз его неудержимым потоком льются слезы. "Какого черта я плачу!" - сердито подумал он, пытаясь взять себя в руки. Слезы лились по щекам, оставляя кривые бороздки в засыхающей корке из крови и грязи. Рыдания сотрясали его тело, и он не мог их остановить. Макнейл смертельно устал, промерз до костей и к тому же получил несколько ран. Он покрепче ухватился за меч и сказал себе: "Ведь надо еще и воевать! Это же просто несправедливо: Разве может человек выдержать подобное напряжение?" Дункан почувствовал, что у него нет сил даже просто пошевелить рукой.

Из тьмы очередной волной навалились демоны, и слезы у Дункана сразу высохли. В абсолютном безмолвии с ожесточенной решимостью бросались они на жалкие обломки баррикад. Макнейл продолжал стоять на своем месте, из последних сил сжимая обеими руками рукоять меча и каждую секунду глубоко погружая длинный клинок в нечеловеческую плоть. В воздух густыми фонтанами взмывала зловонная кровь демонов, ноги скользили в кровавых лужах. Мышцы рук и спины посылали в мозг отчаянные сигналы боли, но Макнейл продолжал драться, методично вздымая клинок и обрушивая его на врага. Он уже начал совсем по-детски хныкать и обкусал губы до того, что кровь начала стекать по подбородку. Только это, кажется, и помогло ему заглушить в себе истерику, которая уже неудержимо рвалась наружу. Вот демоны прорвали оборону и, перекатившись на другую сторону баррикад, вынудили Дункана отступить. Он отходил медленно, нанося по десять ударов мечом прежде, чем сделать очередной шаг назад, а справа и слева от него падали на землю и умирали последние защитники крепости. Долгие жуткие крики сопровождали каждую смерть. Макнейл в последнем отчаянном усилии взмахнул мечом, и тут демоны набросились на него со всех сторон.

"Нет, нет! Все было не так. Эта длинная ночь кончилась, занялась заря, и демоны отступили вместе с пеленой мрака. Царева Глубинка была спасена, и я остался в живых. Я же помню! Я же был там и все отлично знаю! Все было совсем не так!"

Целая орда демонов набросилась на него и повалила на землю, и больше не было ничего, кроме крови и мрака.

Над пустынным торфяником еле слышно пролетал легкий ветерок, серебристый свет луны блуждал в густом предрассветном тумане. До рассвета осталось чуть больше часа, пока Джессика Флинт несет здесь дежурство в полном одиночестве. Сельские жители встают рано, но вряд ли кто-нибудь из них взбредет в голову отправиться в такое место: Джессика поплотнее закуталась в плащ и твердо пообещала себе, что, вернувшись наконец в такую уютную и, главное, теплую казарму, ни за что на свете уже не выйдет на ночное дежурство. Разве что король пожелает объявить войну соседнему государству. А еще она поклялась как следует насолить тому сержанту, что уговорил ее принять участие в этом задании.

Девушка огляделась, вокруг царили тишина и покой. За оградой небольшого деревенского кладбища простиралось широкое заболоченное поле с редкими кустами вереска. Примерно в полумиле отсюда, скрывшись за вогнутой линией горизонта, лежит небольшая деревушка под названием Замковые Мельницы. Ей-то и принадлежит кладбище. И именно ради обитателей этой деревушки Джессика Флинт торчит в это неуютное время суток посреди столь неподходящей для здоровья местности и мерзнет. Шесть месяцев назад деревенские жители поймали с поличным одного насильника и убийцу, застав его на месте преступления, когда он пытался наброситься на очередную жертву. Крестьяне выволокли его на главную улицу и, не долго думая, повесили, а затем, избавившись от злодея, долго ликовали и веселились. Дабы не осквернять того места, где покоятся их деды и прадеды, селяне предпочли зашвырнуть тело преступника в болотную трясину. Однако ровно через месяц мертвец выбрался из болота и вновь появился в деревне. Прежде чем мужики успели сбежаться и пылающими факелами выгнать его из селения, этот ходячий труп умудрился голыми руками прикончить четырех женщин. Отступая под натиском вооруженной огнем толпы, он возвратился в свое болото, опять погрузился в трясину и затаился. Прошел еще ровно один месяц, и покойник вновь дал о себе знать. Он продолжал свои проделки регулярно до тех пор, пока крестьяне не начали патрулировать улочки деревни от заката солнца и до утренней зари. Тогда мертвец сменил тактику и начал посещать местное кладбище, на которое его когда-то не пустили. Ходячий покойник раскапывал чужие могилы, ломал в щепки гробы и осквернял трупы добропорядочных граждан. Отчаявшись справиться с ним своими силами, крестьяне запросили помощи у королевской стражи, и неприятная обязанность выполнить эту работу выпала на долю Флинт.

Джессика покосилась на густо пропитанный маслом факел, воткнутый в землю возле одного из надгробных камней кладбища. Зажигать его прежде, чем мертвец восстанет из могилы, она не решалась, дабы не спугнуть его раньше времени. Чтобы от такого оружия, как факел, был толк, его надлежит использовать на очень короткой дистанции, а значит, следует подобраться к врагу как можно ближе.

Нахмурившись, Флинт оперлась на эфес висящей на боку сабли и подумала о том, что с ходячими трупами ей пока еще сражаться не доводилось. Вообще-то против них принято использовать огонь, но что касается этого типа, то он, похоже, слишком уж хитер, чтобы его можно было так просто поймать и сжечь. Впрочем, если сперва разрубить мертвеца на мелкие кусочки: Флинт брезгливо передернула плечами и вновь огляделась по сторонам.

Место, где девушка провела эту длинную холодную ночь, даже трудно было назвать кладбищем. Просто какая-то полоска неровной земли с дюжиной изрядно пострадавших от ветра и дождей надгробных камней и беспорядочным нагромождением покосившихся деревянных крестов. Да и запах здесь просто отвратительный. Вряд ли обитатели Замковых Мельниц слышали хотя бы о самом примитивном варианте бальзамирования.

Внимание Джессики привлек еле слышный шорох. Она резко обернулась и быстро обнажила клинок. Болотная топь, куда крестьяне бросили тело злодея, находилась отсюда менее чем в сотне метров. Черная мокрая поверхность с редкими пучками осоки холодно поблескивала в свете луны.. Флинт облизала пересохшие губы и в следующее мгновение так и застыла на месте: из трясины показалась костлявая рука трупа, на конце которой поблескивали длинные острые когти. Пальцы медленно сжимались и разжимались, и черная торфяная жижа стекала по запястью вниз. Рука неторопливо поднималась все выше и выше; вот показалась и голова - почти голый, обтянутый ссохшейся кожей череп. Флинт сбросила с себя оцепенение, выхватила из кармана кремень с кресалом и попыталась зажечь факел. На миг ей показалось, что тот слишком отсырел и так никогда и не вспыхнет, но в конце концов пламя весело взметнулось ввысь, и Джессика, подхватив факел левой рукой, а правой сжимая рукоять сабли, повернулась лицом к болоту. Водная поверхность топи с длинным чавкающим звуком растворилась, и наружу выбрался пресловутый мертвец. С минуту он просто стоял на краю трясины, неуклюже раскачиваясь из стороны в сторону, потом медленно повернул голову и уставился на Джессику пустыми глазницами, и Джессика каким-то образом почувствовала, что мертвец отлично ее видит. Сморщенная кожа висела на покойнике рваными лоскутами, однако, если учесть, что он полгода пробыл в болоте, сохранилась она довольно хорошо, поскольку болото обладает способностью консервировать все, что в него попадает. Одеянием ему служили совершенно невообразимые лохмотья, когда-то, видимо, бывшие вполне приличной одеждой. Теперь только комья грязи и гниющей плоти удерживали их на теле трупа и не давали свалиться с него. Болотная жижа стекала с тела покойника. Наконец мертвец развернулся и пошел прямо на Джессику.

"Что ж, - сказала она себе, - для того я сюда и пришла, чтобы с ним встретиться. Надо же, в конце концов, отрабатывать свой хлеб!"

Она шагнула навстречу ходячему трупу, выставив факел вперед. На длинном изогнутом лезвии сабли ярко сверкали отблески лунного света. Мертвец, неуклюже раскачиваясь, продолжал приближаться. Костлявые пальцы все так же судорожно сжимались и разжимались. Флинт подпустила врага совсем близко и, подойдя почти вплотную, рубанула его саблей. Труп отпрыгнул в сторону с невероятной быстротой; клинок просвистел по воздуху, не причинив ему никакого вреда. Джессика мгновенно восстановила равновесие и отпрянула назад, чтобы нанести следующий удар. Но мертвец ее опередил. Костлявая рука метнулась вперед и крепко ухватила Джессику за левое запястье. Искривленные пальцы трупа с такой силой впились в живую плоть, что из-под них заструилась кровь, но, несмотря ни на что, факела Джессика так и не выпустила. Коротко взмахнув саблей, она одним резким ударом перерубила предплечье врага, но от резкого движения вновь покачнулась и, не удержавшись на ногах, повалилась на спину, продолжая сжимать в руках саблю и факел, хотя обрубок мертвой руки по-прежнему сжимал ее запястье.

Мертвец остановился, разглядывая то, что осталось от его предплечья. В лунном свете были отчетливо видны обломки костей, но ни одной капли крови не упало на землю. Воспользовавшись передышкой, девушка незаметно подогнула ноги, готовясь вскочить, и стряхнула с себя обрубок руки покойника. "Снести ему башку, потом отрубить ноги - и эта тварь потеряет всю свою силу. Потом спалить все обрубки с помощью этого факела. Тогда мирные крестьяне смогут наконец спать покойно. Все, что для этого нужно, - это твердая рука и крепкие нервы:"

Джессика быстро вскочила на ноги - и опять поскользнулась. От второго падения перехватило дыхание, клинок и факел покатились по земле. Пламя в последний раз полыхнуло и погасло, зашипев в болотной жиже. Изо всех сил стараясь не поддаваться панике, девушка встала на колени и уже протянула было руку к сабле, но мертвец и на этот раз оказался проворнее.

"Нет, нет! Неправильно все!"

Уцелевшей рукой покойник поднял саблю и задумчиво повертел ею перед своим носом. Зияющее пустыми глазницами лицо медленно повернулось к Флинт и насмешливо оскалилось. Джессика в отчаянии попыталась отползти назад:

"Не-ет! Все было совсем не так! Я победила эту тварь!"

Джессике все еще не удалось подняться. Мрачная долговязая, внушающая ужас фигура мертвеца маячила прямо над ее головой. Отблеск лунного света ярко сверкнул на сабельном клинке. Покойник взмахнул оружием, занеся его высоко над головой. В следующее мгновение сверкающий клинок резко опустился, и на тускло освещенную половинкой лунного диска заболоченную землю хлынула кровь. Сабля продолжала вздыматься и снова обрушиваться вниз, вздыматься и обрушиваться вниз:

Гайлс Танцор шагал по длинному каменному коридору, не имевшему, казалось, ни начала, ни конца. На сложенных из крупных неровных плит стенах по обе стороны прохода через равные промежутки горели факелы, но свет их лишь едва нарушал темноту, наполнявшую коридор, такую густую и почти осязаемую, что в голову невольно приходило сравнение с неким живым существом, состоящим из сплошного мрака. Танцор шагал и шагал по бесконечным коридорам островерхого замка. Вытянутая вперед правая рука сжимала обнаженный меч. Танцор разыскивал волколака.

Оборотень оказался хитрым, коварным и опасным. У Гайлса ушло немало времени, чтобы вычислить, кто же именно из гостей барона является этим самым волколаком. Но теперь Танцор уже все отлично знал. Осталось лишь разыскать оборотня; он должен быть совсем недалеко.

Гайлс ступал почти неслышно, и его спокойный и, как всегда, невозмутимый взгляд обшаривал дюйм за дюймом открывающееся впереди пространство. Он знал - добыча не ускользнет. Но пока оборотня нигде не было видно, хотя он уже давно идет по его следу: Ладно, кто-кто, а уж Танцор умеет ждать! Гайлс знает, что рано или поздно отыщет врага. Отыщет и убьет. Иначе просто не может быть.

Он продолжал шагать, и лоб его все больше хмурился. Гайлс и не подозревал, что Островерхий замок настолько велик. Да, кстати, чтобы поймать оборотня, ему следовало знать кое-какие детали, но Гайлс никак не мог вспомнить, какие именно.

Вдруг Танцор уловил какой-то посторонний звук. Он замер на месте и внимательно прислушался. Звук повторился. Какое-то низкое рычание, чем-то напоминающее кашель. Где-то совсем недалеко. Лицо Танцора осветилось довольной улыбкой. Встреча обещает быть интересной. Ему еще не доводилось убивать волколаков. Что ж, можно надеяться, что это создание окажется достойным противником. Слишком уж много лет прошло с тех пор, как Танцору в последний раз довелось помериться силами с врагом, способным хотя бы минуту продержаться и отразить удары мастера клинка. Человек или зверь, чародей или оборотень - для Гайлса это не имело ровным счетом никакого значения. Он знал - одолеть его невозможно. Продолжая вслушиваться, Танцор осторожно двинулся вперед. До сих пор его спутниками были такая наскучившая уже тишина да изредка нарушаемый пламенем факелов полумрак. Но вот он в очередной раз завернул за угол и столкнулся с оборотнем нос к носу!..

Выглядел он так же, как и обычный волк, но был гораздо крупнее, его рост достигал двух с половиной метров в холке. Косматая серая голова покачивалась где-то под самым потолком. Густой мех был покрыт пятнами крови. Танцор чуть не зажал себе нос: оборотень распространял вокруг себя запах давно сгнившего мяса. Танцору на миг показалось, что он идет не по замку барона, а по заброшенной скотобойне, которую уже давным-давно никто не чистил. Близко посаженные глаза волколака сверкали в темноте ярким оранжево-желтым огнем ("Совсем как моча", - решил про себя Танцор), множество острых клыков тускло поблескивали в оскаленной пасти. Оборотень посмотрел на Танцора и зарычал; густая тягучая слюна закапала на пол. Противники несколько минут стояли неподвижно, изучая друг друга. Затем Гайлс хищно улыбнулся и, посмотрев зверю прямо в глаза, провокационно пошевелил клинком. Оборотень фыркнул и бросился на Танцора, целясь зловонной пастью человеку в шею. Неуловимым движением Гайлс отскочил в сторону; длинный широкий меч молниеносным движением погрузился в волчье брюхо и тут же возвратился обратно. Танцор снова отскочил и увидел, как волколак, зарычав от боли, вытянул передние лапы, с явным намерением пустить в ход когти. Страшная рана, пересекающая звериное брюхо, прямо на глазах затягивалась. Оборотень не обратил на нее никакого внимания, даже не замедлил движений. Танцор выхватил из-за голенища длинный кинжал с лезвием из чистого серебра и точным движением всадил его между ребрами зверя. Кисть руки привычно описала дугу, вырезая волколаку сердце. Оборотень вдруг завопил человеческим голосом и грузно опустился на каменный пол. По серебряному лезвию струилась кровь. Красная. Самая натуральная кровь. Человеческая.

Танцор осторожно сделал шаг в сторону и, встав так, чтобы волколак не смог до него дотянуться, принялся спокойно наблюдать, как дыхание оборотня делается все менее и менее глубоким. Вот он в последний раз с усилием втянул в себя воздух и затих навсегда.

Танцор продолжал стоять рядом, и вдруг очертания гигантского волка начали расплываться. Густой мех и отвратительные желтоватые клыки и когти постепенно исчезали: И вот перед Гайлсом оказалось распростертое на полу тело Джессики Флинт, из сердца которой торчал его, Танцора, серебряный нож.

Юная ведьма по имени Констанция стояла посреди приемного зала крепости, внимательно оглядываясь по сторонам. Двери и ставни были плотно закрыты, и тем не менее по залу гулял ветер, который дул неизвестно откуда. Разбросанные по углам тени были не просто темными, а состояли, казалось, из каких-то неправдоподобных сгустков мрака. Посреди зала четверо мужчин сосредоточенно завязывали четыре прочные веревки узлами типа "удавка". Покончив с этим, они перекинули свободные концы веревок через широкую балку под самым потолком. На ведьму эта четверка не обращала ровно никакого внимания. Губы их безмятежно улыбались, а в глазах застыла растерянность и недоумение.

Тот, что первым соорудил петлю, взял один из стоящих вдоль стен стульев и установил его точно под импровизированной виселицей. Мужчина взобрался на стул, пристроил петлю себе на шею и замер, терпеливо поджидая остальных. Вот уже все четверо стоят на стульях, и веревки обвивают их шеи. Самоубийцы затянули петли потуже и, даже не взглянув друг на друга, один за другим попрыгали со стульев. В следующий момент они уже висели между полом и потолком, судорожно подергиваясь в агонии. Петли туго охватили шеи людей, и жизнь покинула беспомощно болтающиеся тела. Повешенный обычно инстинктивно хватается за веревку, пытаясь сделать хотя бы один лишний вдох, но эти четверо висели спокойно и невозмутимо, и их руки расслабленно болтались вдоль тел.

Констанция медленно обошла вокруг четверых повешенных, стараясь держаться подальше от парящих в воздухе ступней, а затем со всех ног пустилась бежать. Покинув зал и попав в главный коридор, ведьма столкнулась с еще одним не слишком приятным зрелищем. Посреди коридора стражник методично разрубал на куски какого-то купца. Купец пытался уползти, и длинный кровавый след вдоль всего коридора ясно говорил о том, как долго он уже предпринимает эти попытки. Ни купец, ни стражник вообще не заметили Констанцию. Она продолжала идти по крепостным залам, переходам и комнатушкам и повсюду встречала одно и то же: убийства, совершенно идиотские самоубийства и вообще сумасшествие. Вот, устроившись поудобнее в темном углу, какой-то мужчина раз за разом вонзает кинжал себе в живот с явным намерением остановиться лишь тогда, когда окончательно обессилеет от потери крови и не сможет пошевелить ни единым пальцем. Вот молодая симпатичная женщина утопила двух своих детей в широкой кадке для купания, а затем, посадив их на колени, принялась напевать колыбельную. А вот там двое солдат устроили безжалостную дуэль на боевых секирах. Они с остервенением кромсают друг друга, но даже не пытаются защищаться. Каждый удар оставляет жуткую кровавую рану, которой достаточно, чтобы свалить быка, но дуэлянты не падают, продолжая рубить и рубить друг друга. Повсюду в холодном, почти ледяном воздухе взлетают фонтаны крови. Кровь разливается по стенам, по полу, по потолку. От ярко-красных пятен валит густой пар. В какой уголок крепости ни заглянешь, везде одно и то же. Тут и там мужчины, женщины и дети умирают самой страшной смертью и притом абсолютно без всяких причин. По крайней мере, постороннему наблюдателю смысла во всем этом не отыскать. И у всех безумные глаза. А еще в этой крепости как-то неестественно холодно, и вокруг редких пятен света возле факелов все сильнее сгущается непроницаемая тьма.

На фоне всеобщего сумасшествия и праздника смерти, как будто независимо от сиюминутных событий, откуда-то со стороны раздается монотонный глухой стук, будто кто-то изо всей силы бьет в очень большой барабан. Стук не прекращается ни на минуту, кажется, он идет одновременно со всех сторон, и в то же время как бы ниоткуда. Констанция долго вслушивалась и лишь очень не скоро поняла, что в уши ей вливается стук гигантского сердца, покоящегося где-то неизмеримо далеко.

В конце концов она добралась и до обеденного зала. За столом сидело несколько сот мужчин, женщин, детей. Констанция вошла, некоторое время постояла неподвижно, и тем не менее никто так и не заметил ее присутствия. Ведьма приблизилась к одному из столов, и лицо ее передернула гримаса отвращения. Она наконец разглядела, чем именно эти люди решили отобедать. Разложенное на больших тарелках мясо оказалось сырым и полным сгустков крови. В нем обильно копошились черви, не переставая вертеться, извиваться и то и дело вываливаться из тарелок на стол. С края стола свисали длинные ленты набитых нечистотами кишок. Кишки беспрестанно шевелились, содержимое их капало на пол. Бокалы и кружки оказались полны птичьих голов, стрелявших по сторонам маленькими живыми и все понимающими глазками. Ведьма резко отвернулась, пытаясь совладать с тошнотой, и тут вдруг осознала, что сидящий перед нею мужчина мертв. Горло его было перерезано крест-накрест, вдоль шеи тянулась широкая полоса засыхающей крови, рубашка представляла собою сплошное кровавое пятно. Покойник вежливо улыбнулся Констанции и приглашающим жестом протянул ей бокал, в каких обычно подают вино. Посудина оказалась наполнена кровью.

Осознав, что мертвец ее видит, Констанция быстро отступила в тень, и тут все присутствующие один за другим обернулись и уставились прямо на нее. Среди них не было ни одного живого человека. Кого-то из этих людей разрубили, кто-то захлебнулся в воде, кто-то до смерти обгорел. Некоторые погибли легко и быстро, но многие были изрублены на куски. Четверо обедающих сидели необычайно прямо, высоко запрокинув головы, и на их шеях красовались глубокие следы удавок. Констанция изо всех сил сжала челюсти, чтобы не закричать, и отчаянно замотала головой. И тут все скопище трупов вскинуло руки и указало пальцами на что-то позади ведьмы. Та медленно и нехотя обернулась. Она еще не догадалась, что именно эти покойники хотят ей показать, но не испытывала никакого желания это увидеть. Констанция и так была уверена, что зрелище окажется не из приятных.

Но все-таки она обернулась и, посмотрев назад, не смогла уже сдержать вырывающийся из груди крик ужаса. На задней стене обеденного зала висели Дункан Макнейл, Джессика Флинт и Гайлс Танцор, пришпиленные к грубой каменной кладке дюжиной длинных обоюдоострых ножей. Ноги несчастных болтались сантиметрах в пятнадцати от пола, а по тому количеству крови, что успело собраться под ногами, было ясно, что процесс медленного умирания тянется уже ой как долго.

Констанция истерически разрыдалась. Вдруг за ее спиной послышались скрипучие шаркающие звуки, и ведьма, обернувшись, увидела, что мертвецы неторопливо поднимаются с мест и направляются к ней. У каждого в руке сверкал такой же длинный нож, как и те, что пронзили ее товарищей. Констанция попятилась, но уже через пару шагов ударилась спиной о плотно закрытую дверь. Она повернулась и начала отчаянно дергать за ручку, но тщетно. Вновь оглянувшись, ведьма увидела прямо перед собой острые сверкающие лезвия. Истошный крик рванулся из ее легких, наполняя собой все помещение.

Отчаянный крик оборвал сон Макнейла. Сержант вскочил, отбросил прочь одеяло: В мозгу стучала одна и та же жуткая мысль: "Демоны, демоны, демоны!" Взгляд его метался по сторонам в поисках меча. Но вот Дункан наконец осознал, где он и что с ним происходит, издав глубокий вздох и тряхнув головой, сбросил остатки сна. Лицо его было покрыто холодным потом, Макнейл вытер его одеялом. Руки его все еще слегка дрожали. Он набрал в легкие побольше воздуху и задержал дыхание. Этот прием обычно помогает успокоиться, но на этот раз он почти не подействовал. Сержант выдохнул и быстро огляделся по сторонам. Рядом, разметав постель, сидела Констанция, закрыв лицо руками. Плечи ее вздрагивали. Ее крик эхом отзывался в пустоте большого зала. Гайлс Танцор с обнаженным мечом в руке стоял возле своей постели, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках врага. Бок о бок с ним стояла Флинт, высоко подняв саблю. Глаза ее почему-то были затуманены и как будто только-только начинали улавливать очертания предметов.

Напряжение медленно спадало, Макнейл наконец расслабился. "Ладно, ладно, теперь все в порядке. Это был просто сон. Все хорошо, ты в безопасности:" Последние остатки паники ушли в небытие, и он снова стал самим собой.

Дункан поднял руку и осторожно взял Констанцию за плечо, стараясь успокоить. Почувствовав прикосновение, та истошно закричала и метнулась в сторону. Потом оторвала от лица ладони, открыла глаза и, узнав командира, облегченно вздохнула. Недавний ночной кошмар стер с лица ведьмы невозмутимое и будто бросающее всему миру вызов выражение, и теперь, увидев ее такой открытой, бесхитростной и совсем беззащитной, Макнейл был тронут до глубины души. Ему захотелось вдруг крепко обнять эту девушку, прижать к своей широкой груди, надавать самых романтических обещаний и поклясться всегда и везде защищать ее от жестокостей и несправедливостей внешнего мира. Все эти мысли еще крутились в его голове, а лицо ведьмы уже вновь стало спокойным, невозмутимым и гордым. Констанция глубоко вздохнула и, в последний раз шмыгнув носом, отерла мокрое лицо рукавом.

– Прошу прощения, - глухо проговорила ведьма. - Дурной сон привиделся: Настоящий кошмар.

– Догадываюсь, - сдержанно отозвался Макнейл. - Теперь с тобой все в порядке?

– Да, вполне. Жаль, что я всех разбудила:

– А мне вот нисколечко не жаль, - заметил Макнейл. - Я и сам на редкость скверный сон видел и ничуть не огорчен, что он оборвался. Если б ты меня не разбудила, то я, чего доброго, и сам рано или поздно закричал.

– Так тебе тоже кошмар привиделся? - Танцор, нахмурившись, обернулся к командиру.

– Ну да, - кивнул Макнейл, - что ж тут удивительного? Кошмары у всех бывают.

– В том числе и у меня, - согласился Танцор. - Но вот когда трое из нас видят дурные сны одновременно - это уж слишком странное совпадение. К чему бы это, а?

– Не трое, - хмуро заметила Флинт. - Четверо. Макнейл обернулся и хмуро посмотрел на Джессику.

– Что ж получается, что ты заснула на посту?

– Да, видимо, отключилась на какое-то мгновение, - печально кивнула она.

– На тебя это совсем не похоже, - прокомментировал Танцор.

– Точно, - задумчиво подтвердил Макнейл, - нисколечко не похоже:

Констанция посмотрела Джессике в лицо, хотела было что-то сказать, но потом передумала.

– Этот твой сон:- произнесла после долгого молчания ведьма. - Что именно ты видела?

Флинт нахмурилась.

– Мне приснился тот случай, когда я однажды сразилась с неким ходячим трупом, - угрюмо пояснила она. - Разница лишь в том, что во сне я проиграла бой.

– А мне приснился волколак, которого я убил пару лет назад, - столь же невесело сообщил Танцор. - Только во сне все оказалось: иначе.

– Ну а ты, Дункан? - Констанция повернулась к Макнейлу. - Что снилось тебе?

– Да какая разница, Констанция? - пробурчал в ответ сержант. - Какое все это может иметь значение? Это же просто обычный ночной кошмар.

– Расскажи, Дункан. Все это может оказаться очень важным.

"Нет уж, Констанция. Этого я тебе рассказать не могу. Я вообще не смогу никому рассказать о подобных вещах. У меня просто язык не поворачивается разговаривать о тех временах, когда Дункан Макнейл едва не повернулся к врагу спиной и не ударился в бегство!"

– Мне вдруг привиделись те времена, когда на нас наступала бесконечная ночь, - уклончиво ответил он вслух. - И я опять дрался с демонами.

– Демоны:- Лицо Констанции омрачилось.

– Да нет, вряд ли в этом есть какой-нибудь смысл, - повторил Макнейл. - Вечером мы как раз вспоминали про демонов, так что же тут удивительного?

– Да, - протянула Констанция. - Вспоминали:

Она на мгновение задумалась и вдруг очень серьезно посмотрела на командира:

– А я вот видела совсем другого рода сон. Вам всем снились эпизоды, когда-то действительно случившиеся с вами самими, а я видела то, что происходило здесь, в крепости, совсем недавно.

– Особая разновидность ясновидения? - поинтересовалась Флинт.

– Трудно сказать. Возможно. - Констанция вздрогнула всем телом. - Я видела, как обитатели крепости все посходили с ума и принялись убивать друг друга и самих себя.

Повисла глубокая тишина; никто не проронил ни слова.

– Такой оборот дела, конечно, многое объясняет, - задумчиво сказал Макнейл. - Но если все было именно так, то где же тогда тела погибших?

– Из крепости их никто не выносил, - заметила Флинт, - иначе мы сразу же обнаружили бы следы.

– Об этом я понятия не имею, - печально пожала плечами Констанция. - Но только все, что я видела во сне, действительно здесь произошло.

– Ты уверена? - поднял брови Макнейл.

– Ну, разумеется, уверена! Ведьма я или кто? Здесь, в крепости, кроме нас есть еще кое-что, обладающее если не разумом, то по крайней мере волей. Нечто очень могущественное. Оно наслало на нас все эти кошмары. Оно испытывает нас на прочность, пытается найти слабое место. Только я оказалась посильнее, чем это создание предполагало, и смогла разглядеть кусок правды.

– И все-таки мне кажется, - тщательно подбирая слова, начал Макнейл, - что ты пытаешься вложить в видение слишком уж много смысла, Констанция. Согласен, что эти сны, похоже, нам действительно были посланы откуда-то извне, но все-таки сны - это всего лишь сны, и ничего больше. Все прочее - одни только догадки. Мы обшарили все комнаты, все коридоры и закоулки крепости и можем с уверенностью утверждать, что тут никого нет, кроме нас.

– Вы, ребята, пожалуйста, резко не оборачивайтесь, - тихо проговорил вдруг Танцор, - но должен заметить, что это твое утверждение, командир, последнюю пару минут уже нельзя считать верным. Вон оттуда, из-за двери, кое-кто за нами внимательно наблюдает.

В ночной тишине на окраине леса показалась одинокая человеческая фигура и, вынырнув из тени деревьев, стремительно бросилась через освещенную луной вырубку к стенам крепости. Луна светила ярко, и на широком открытом пространстве нельзя было отыскать даже крошечной тени, чтобы укрыться. Джек Чучело продолжал бежать, низко опустив голову и энергично размахивая руками. Если стражники оставили на какой-нибудь из башен часового, то его, Джека, уже можно смело считать покойником. При такой иллюминации не заметить на пустыре бегущего человека практически невозможно. Но что поделаешь? Он прождал целый час, безуспешно надеясь, что хоть какое-нибудь облачко да заслонит луну, но в конце концов ему ничего не оставалось делать, кроме как довериться собственной удаче да быстрым ногам. Если учесть, как мало солдат прибыло в крепость - а Джек их отлично видел, когда те подъезжали, - то можно быть почти уверенным, что стражники не станут распылять силы и не оставят на стене ни одного человека. И все же Джек не выжил бы один в лесах, если бы полагался только на удачу. На авось можно надеяться лишь в том случае, когда другого выхода уже нет: Перспектива получить в сердце или в лоб стрелу, которую даже и заметить-то не успеешь, пока она тебя не убьет, изрядно действовала на нервы. Но вот наконец крепостные стены, увеличиваясь с каждым шагом, нависли над головой. Джек прыгнул вперед, в спасительную тень, с разбегу плюхнулся на землю и, прислонившись плечом к холодной каменной стене, перевел дух. Вокруг было тихо и пустынно. Ни единый звук не нарушал спокойствия ночи.

Джек Чучело был высоким, довольно хрупкого телосложения мужчиной на вид лет двадцати пяти. Длинные темные волосы, уже несколько лет как позабывшие, что такое гребень или расческа, густыми космами падали ему на плечи, удерживаемые лишь узенькой полоской ткани, повязанной поперек лба, - дабы не застилали глаза, такие же темные, вечно чуть прищуренные и настороженные. Костюмом Джеку служил весьма примечательный комплект лохмотьев, который уже вряд ли можно было бы назвать одеждой. Пожалуй, лишь собранная за многие годы лесная пыль и пот удерживали отдельные клочки ткани на своих местах. Запах от подобного одеяния распространялся весьма пикантный, но зато зеленовато-коричневый цвет, приобретенный этим костюмом за время жизни Джека в лесу, позволял так сливаться с окружающим пейзажем, что даже самые знаменитые ищейки, стоящие на страже королевских законов, оказывались не способны обнаружить Джека. Джек Чучело еще никогда не попадался никому на глаза, если только сам не хотел этого.

Свою "карьеру" он начал в качестве обычного лесного разбойника, но затем, даже вопреки собственному желанию, сделался в этих местах личностью легендарной. Вот уже девять лет Джек одиноко живет среди лесов, питаясь лишь тем, что дает ему лес и что позволяют добыть собственные смекалка и ловкость. И с самим лесом, и со всеми населяющими его живыми тварями Джек установил добрые взаимовыгодные отношения, так что с каждым годом человеческий мир стал привлекать его все меньше и меньше. Теперь у него уже пропало всякое желание появляться в деревнях, а тем более в городах. И тем не менее Джек Чучело никогда не забывает о том, что он человек. Где-где, а уж в лесу с его трудной, а порой и суровой жизнью начинаешь по-настоящему ценить такие вещи, как милосердие и сострадание.

Ни разу в жизни Джек не ограбил никого, кому было бы не по карману подвергнуться подобной процедуре. Нередко он занимался явным браконьерством, дабы снабдить живущих в окрестностях бедняков свежей рыбой и дичью, когда у тех кончались последние гроши и пустели амбары. С другой стороны, еще ни одному сборщику налогов не удалось безнаказанно проехать через лес, который был личным владением Джека Чучела, не подвергнуться нападению. А заблудившимся в лесной чаще путникам или просто отправившимся куда глаза глядят по той причине, что жизнь сделалась невыносимой и им больше некуда податься, всякий раз приходил на помощь все тот же Джек Чучело. Этот человек обладал удивительным даром мгновенно находить общий язык со зверями, птицами и маленькими детьми. С точки зрения закона, он был преступником; за его голову даже назначили изрядную награду, но ни один из местных жителей ни за что на свете не стал бы на него доносить. Джек Чучело сделался неотъемлемой частью леса, и все, кто его знал - лично или по многочисленным рассказам, - воспринимали Джека именно как некий природный феномен. От людей он предпочитал держаться подальше: сказывалась необычная застенчивость, от которой ему так и не удалось избавиться, и нелюбовь к шумным компаниям. Кое-кто поговаривал даже, что Джек Чучело вовсе не человек, а скорее эльф или леший, а может быть, и некая помесь человека с демоном, но все это были лишь праздные домыслы обывателей. На самом деле это был самый обыкновенный человек, очень сильно любивший лес. Джек Чучело.

Он восстановил дыхание, поднялся на ноги и, по-прежнему предпочитая не высовываться из отбрасываемой стеной тени, снял с плеча толстый моток добротной веревки. Джек проверил надежность узла, удерживающего мощный железный крюк на ее конце, и опытным взглядом прикинул расстояние до зубчатой вершины крепостных стен. Он несколько раз подбросил на ладони крюк, примериваясь к его весу, затем размахнулся и легким плавным движением швырнул якорь в небо. В ночной темноте железо ярко заиграло отраженными лучами лунного света. Крюк перелетел через зубцы на стене и скрылся из виду. Джек выждал секунды две, пока металлическая конструкция перестанет перекатываться с места на место, затем медленно и осторожно натянул веревку. Пару раз изо всех сил дернул ее, проверяя, выдержит ли импровизированная лестница вес человека, и затем начал медленно карабкаться вверх по стене. Проворные босые ноги мгновенно находили "ступеньки" в каменной кладке, казавшейся со стороны такой ровной и аккуратной, и очень скоро хозяин лесов добрался до самого верха, перевалил через зубцы и легко спрыгнул на внутреннюю галерею, где в случае осады занимали позицию лучники. Оказавшись на стене, Джек добрую минуту сидел согнувшись, стараясь не высовываться из тени и не издавая ни единого звука; вокруг по-прежнему не было ни души. Никто, видимо, и не пытался наблюдать за стенами.

Убедившись в собственной безопасности, Джек быстро спустился во внутренний двор и, бесшумно ступая, направился к конюшням. Сосчитать лошадей - самый верный способ определить, сколько людей находится в крепости, и проверить свою наблюдательность. Но, не успев еще приблизиться к конюшне, Джек осознал, что здесь происходит нечто скверное. Вот он остановился у самой двери - дверь оказалась чуть-чуть приоткрыта - и осторожно принюхался. Тяжелый металлический запах крови в ночном воздухе выделялся особенно отчетливо. Джек бесшумно отворил дверь и крадучись пробрался внутрь, внимательно следя, чтобы нога не задела какой-нибудь валяющийся на земле предмет. Удивительная для человека способность прекрасно видеть в ночной темноте, развитая долгой жизнью среди лесов, сразу же позволила Джеку разглядеть многочисленные кровавые пятна и разводы на всех четырех стенах, на полу и даже на потолке. Картину дополняли рубленные на куски лошадиные кормушки: Джек подозрительно нахмурился. Вся эта кровь, судя по ее виду, высохла не одну неделю назад, но запах очень силен, будто бойня произошла только что. От подобного запаха можно просто голову потерять: Лесной гость пригнулся, разыскивая на полу следы. Совсем недавно сюда вошли и вышли двое людей, но абсолютно ничего не говорит о том, что же произошло со всеми находившимися когда-то в этой конюшне лошадьми. С гримасой недоумения на лице Джек покинул конюшню.

Воздух во дворе был чист и свеж, и ночной посетитель глубоко вдохнул, торопясь поскорее изгнать из ноздрей запах крови. Он огляделся по сторонам, задумчиво изучая открывшуюся местность. Джек, конечно, и раньше догадывался, что в крепости случилось что-то нехорошее, раз она до сих пор остается необитаемой, но это: Видно слишком уж странные дела тут происходят. Это место вызывает какое-то особое беспокойство. Вот так же, бывает, чувствуешь очень далекие раскаты грома, такие далекие, что расслышать их человеческое ухо просто не в состоянии. Свои тревоги и сомнения Джек не сумел бы выразить словами, но до этого ему не было никакого дела. Он привык в своей жизни руководствоваться инстинктами, и едва ли не больше, чем рассудком: Он вновь огляделся по сторонам и двинулся по следу стражников, пересекая двор и приближаясь ко входу в главный приемный зал.

Посреди зала, тесно прижавшись друг к другу, стояли четыре лошади и крепко спали. Ночной посетитель припомнил, в каком состоянии находятся здешние конюшни, и понимающе кивнул. Куда меньше поддавались пониманию те четыре веревки с петлями, что свисали из-под потолка. В очередной раз скорчив недовольную мину, Джек остановился и призадумался. Дурное предчувствие, появившееся уже во внутреннем дворе крепости, здесь значительно усилилось. В воздухе опять сильно запахло кровью. А еще было холодно, как-то неестественно холодно. Здесь явно приключилось что-то дурное, Джек это нутром чувствовал. Он снова посмотрел на пол, туда, где остались следы стражников, и, осторожно ступая, обошел спящих лошадей. Кони спали на редкость беспокойно, будто видели скверные сны, но ни один из них не проснулся, когда Джек проходил мимо. Следы вели в коридор. Джек пошел по ним, но через несколько шагов вдруг остановился и начал озабоченно оглядываться по сторонам. Он почувствовал себя неуверенно. Темнота вовсе не пугала его, но вот находиться внутри строений Джек очень не любил. Дома вызывали у него такое чувство, будто он пойман и заперт на крепкие засовы. Едва зайдя в комнату, Джек всякий раз начинал нервничать: отделаться от мысли, что стены давят на тебя, с каждой минутой приближаясь и норовя раздавить, было крайне трудно. Джек встряхнулся, как вылезший из воды пес, и, сосредоточившись, постарался выкинуть всю эту чепуху из головы. Нет уж, ему сейчас не до того. Надо делать свое дело.

Идя по следам стражников через многочисленные узкие коридоры и разного рода комнатушки, Джек в конце концов добрался до огромной крепостной столовой. Чуть приоткрыв дверь, он заглянул в ярко освещенный зал и тут же замер на месте, увидев сидящую возле своих спящих товарищей женщину-часового. Но уже в следующую секунду Джек разглядел, что женщина эта так же крепко спит, как и все остальные, и незваный гость с облегчением расслабился. Вид уснувшего часового вызвал на его лице гримасу ничем не прикрытого разочарования. Судя по виду этих людей, все они принадлежат к полевой разведке, а об этих ребятах Джек был куда лучшего мнения. Полевая разведка - и вдруг такая беспечность, такая халатность! Выражение лица посетителя сделалось еще более хмурым, когда он понял, что все четверо спят как-то беспокойно, что-то бормочут и ворочаются. Не иначе как опять скверные сновидения. Что ж, все это можно понять. В этом местечке и у него самого мороз по коже пробегает: Вдруг одна из разведчиц подскочила на постели и принялась истошно кричать, мгновенно разбудив всех остальных.

Боясь привлечь к себе внимание, Джек застыл на месте. Он стоял неподвижно, скрытый в темноте дверного проема, и, не осмеливаясь пошевелиться, осторожно прислушивался к завязавшемуся там, в зале, разговору. Разведчики делились своими скверными снами. И вдруг один из них увидел Джека.

Загадочная темная фигура сорвалась с места и бросилась бежать, прежде чем Макнейл успел подскочить к двери. Огромными скачками он вылетел в коридор и, держа наготове меч, помчался за беглецом. На какое-то мгновение теряющаяся во мраке фигура незваного гостя показалась слишком уж похожей на одного из тех демонов, что донимали сержанта во сне, но вот глаза постепенно привыкли к полумраку, и Макнейл понял, что преследует обычного человека, облаченного в лохмотья. В памяти шевельнулся давно знакомый образ: Неужели Джек Чучело?

Легкая улыбка тронула лицо сержанта. Об этом преступнике он наслышан немало и прекрасно знает, какую цену обещают за его поимку - живым или мертвым. Макнейл постарался бежать еще быстрее, усилием воли подавляя боль в утомленных ногах, но знаменитый преступник бегал не хуже оленя, неожиданно столкнувшегося с охотником. У Макнейла едва хватало сил, чтоб не отставать и не упустить беглеца из виду. Дункан бежал и бежал и по отдаленному топоту догадывался, что товарищи его тоже бросились в погоню. Гонка продолжалась сквозь многочисленные большие и малые комнаты, коридоры и закоулки, во тьме похожие один на другой, пока преступник наконец с ловкостью угря не проскользнул между крупами спящих коней в приемном зале и не выскочил во двор. Макнейлу пришлось потратить несколько лишних секунд, чтоб успокоить лошадей, внезапно разбуженных среди ночи, и, когда он я наконец выбрался из помещения, Джека Чучела уже и след простыл. В следующее мгновение во двор выбежали и остальные бойцы разведгруппы. Вся четверка остановилась у главного входа и стала безуспешно вглядываться в непроницаемую тьму ночи.

– Может быть, я собираюсь задать чересчур глупый вопрос, - нарушила тишину Констанция, - но какого черта мы тут делаем и кого именно преследуем?

– Преступника одного, - тяжело дыша, пояснил Макнейл. - Он за нами шпионил, подглядывал из-за двери.

– И долго? - поинтересовалась Флинт.

– Слишком долго, - мрачно кивнул Танцор. - Он настоящий профессионал, - уж это-то я вам точно скажу, хотя и не знаю, как его зовут.

– Сдается мне, его зовут Джек Чучело, - заметил Макнейл.

Танцор удивленно вскинул брови:

– А я и не предполагал, что мы забрели в его вотчину. Что, интересно, ему от нас нужно?

– Куда важнее другое: как он сюда попал и куда теперь скрылся? - Макнейл нетерпеливо рубанул мечом воздух. - Через крепостные ворота этот тип пробраться не мог, потому что они крепко заперты. Я проверил все запоры, прежде чем мы углубились во внутренние помещения.

– Видимо, перебрался через стену, - предположила Флинт. - А сейчас, скорее всего, скрывается на одной из верхних галерей.

Все четверо уставились на венчающие стены зубцы, но освещения оказалось достаточно лишь для того, чтобы смутно разглядеть верхушки стен, чуть более темные, чем ночное небо.

– Если он уже там, то искать его бесполезно, - разочарованно проговорил Макнейл. - Давно уже улизнул.

Сержант постоял, будто раздумывая, и, окончательно махнув рукой на идею погони за Джеком, вложил меч в ножны. Флинт с Танцором переглянулись и последовали примеру командира.

– Смогла бы ты воспользоваться ясновидением, чтобы отыскать этого преступника? - поинтересовался Макнейл, оборачиваясь к ведьме.

Констанция медленно покачала головой.