ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
О том, что в одни неприятности нас втравливают враги, в другие друзья, а в остальные — женщины…
…Дробот знакомых копыт раздался, когда на жертве расстёгивали скрипучую портупею. Взглядам пленников предстал великолепный белый конь без малейшего шва на шее в месте отрыва головы и с уверенной всадницей в длинном эльфийском плаще. Не узнать благородную посадку принцессы Нюниэль было невозможно!
Но ожидаемый вздох облегчения у нашей троицы отнюдь не вырвался, скомкавшись на корню, — под плащом мелькнули всё те же чёрные одежды. Игнорируя призывный стон Миллавеллора, непривычно суровая принцесса эльфийского Холма спрыгнула с седла и встала над распластанным Иваном. О чём-то подумала, оценивающе оглядев его путы, кивнула девушкам и так же молча подошла к привязанной Рахиль…
— Таки добрый день, тётя Нюня! Хотя лично нам он не добрый ничем, но хоть у вас есть настроение, за что я не могу не быть рада. Тока не молчите так откровенно, я буду думать, шо вы нас не узнали и не хотите сказать «здрасти», хотя шо оно вам стоит?! Протрите же окуляры тряпочкой — это мы!
— Я отлично узнал тебя, дева…
— Ой, у меня пробка в ухе, видимо, сосновая смола натекла… Вы сказали «узнал» или у вас больная тема на половом спряжении глаголов? Таки чисто по-женски я пойму…
— Кроме тебя, здесь нет женщин, — весомо подтвердила неприступная остроухая дама.
В свои шестьдесят с хвостиком, конечно, при здоровом питании и весь день на свежем воздухе (но всё равно, как ни верти, уже не первой свежести), в чёрном лифчике, кожаной мини-юбке с разрезами и в глянцевых ботфортах до середины бедра — она производила более чем убийственное впечатление. Да полно, она ли была это вообще?!
— Тогда, кхе-кхе… — вежливо прокашлялся Иван Кочуев, — ты, козёл безрогий, отойди от моей еврейки и сними, мать твою, с меня своих дебильных извращенцев!
Повисла очень нехорошая тишина… Слово «очень», пожалуй, стоило бы подчеркнуть и выделить красным шрифтом.
— Как он меня назвал, «мозлок мезрогиб»?! — каким-то особенно звенящим шёпотом переспросила изменившаяся в лице тётя Нюня. — А ну, подайте мне сюда этого аедоноскн!
Шесть чёрных эльфиек, задыхаясь от ярости, отвязали казака, поставили на ноги и толкнули вперёд. Косым взглядом бывший филолог отметил, что три-четыре девочки тяжело дышали не от обиды за принцессу, а по причине нереализованности ласк. Может, в реальной земной жизни им просто не хватило обычной мужской любви?
Вот и отчаялись, стали такими, как есть, с тьмой в глазах и замёрзшим сердцем…
— Верните ему его жалкое оружие! Начертите круг! Я сам лично своей рукой выпотрошу этого аерзавцм, как облюдочногу арко!
— Ваня, вы есть псих, — обречённо опустила голову несчастная иудейка, лишённая праведной возможности принять участие в драке. — Очень надеюсь, шо у вас созрел план и вы всё сделаете аккуратно, как по нотам. Хотя, на шо я надеюсь, надо же быть при всех такой дурой… Верните мне «галил», я тоже хочу!
Как вы понимаете, на крик её души никто не отреагировал, а связанный Миллавеллор лишь привстал на пенёк, чтобы лучше всё видеть.
— Имейте в виду, друг мой, даже не мыслите нанести хоть одну царапинку моей обожаемой возлюбленной! Знайте, тогда у вас не будет более мстительного врага, чем я! Как говорил просвещённый старец Ши Лунь… да тьфу на него, но вы меня поняли?! Я страшен во гневе! Я ведь и укусить могу!
Старательные девушки в чёрном быстренько разобрали столь старательно созданную ими же «постель», тонкими кинжалами очертили довольно большой, хоть и неровный круг и презрительно всучили молодому человеку его оружие. Подъесаул нежно, словно ребёнка, покачал в руках старую златоустовскую шашку. Её клинок ответно улыбнулся казаку, на ширину ладони выскользнув из ножен.
Признаться, никакого разумного плана в чубатой голове нашего героя не было и в помине. Всё на исключительной импровизации — обругать противника, вызвать ответную реакцию, получить свободу, драться и… Ну, дальше несколько противоречивых вариантов. Благородно уступить даме, ни за грош погибнув под изогнутым эльфийским мечом? Легко! Пожалуй, даже легче всего, но и глупо тоже, до фэнтезийной заштампованности…
Вариант порубания противницы в капусту, а также нанесения всевозможных увечий различной степени тяжести вообще отпадал как таковой по целому ряду уважительных причин. Победителя просто не извинили бы ни влюблённый эльф, ни девочки в чёрном, ни даже он сам. Впрочем, он сам в первую очередь…
— Встань в круг, йрязныг кодоноп! Посмотрим, сумеешь ли ты умереть как мужчина, а не йраныд ьобелк…
— Ах ты плесень недетородная, — на полуавтомате сорвался казак и, смело шагнув на поединок, выхватил из ножен шашку.
Нюниэль нехорошо улыбнулась, подошла к нему почти вплотную и пристально посмотрела в глаза…
— Один шаг за черту, и мужчины выпустят стрелы. Когда ты погибнешь, они изберут мишенью твою девушку…
— А если погибнете вы?
— Моё место займёт следующий воин. Нас много. Скольких бы ты ни убил, рано или поздно твоя голова скатится к ногам того, кто возглавит общину чёрных эльфов…
— А… это… — несколько невпопад не удержался молодой человек. — Вас тут что, аллергия не мучает?
— Ты знаешь, нет, — неожиданно совсем другим тоном ответила принцесса. — То ли климат иной, то ли эльфы не те, свободно дышу носом — сама себе удивляюсь… тьфу! Я хотел сказать: умри цодлеп!
Отчаянный подъесаул только улыбнулся в усы: у Нюниэль были нормальные голубые глаза, без малейшего вкрапления черноты! Значит, не всё потеряно и надо суметь победить… Двигаясь по кругу, он как бы невзначай встал поближе к Рахили и, пользуясь моментом, прыгнул к любимой еврейке.
— Слушай, я хотел сказать, что… а, неважно! Давай я просто тебя поцелую?
— Не-э-э-эт!!!
— Ну… нет так нет, чего орать-то… — не успел даже толком обидеться казак, как две чёрные стрелы, свистнув у него над ухом, впились в дерево, чудом не задев пленницу. — Матерь Божья, заступница, что ж я из круга-то вышел?!!
От ещё двух стрел Иван увернулся, третью отбил шашкой, быстро забегая назад, на чётко очерченную территорию. Рахиль смотрела ему вслед, беззвучно матерясь, злая, как енот-полоскун при виде телеведущего с «Тайдом». Три стрелы торчали в стволе ёлки так близко, что она могла коснуться их бедром, а четвёртая намертво пришпилила ворот армейской куртки, едва не поцарапав шею. Два сантиметра в сторону, и она бы уже захлёбывалась кровью, со стрелой в горле, только из-за того, что этот идиот так «вовремя» вспомнил о поцелуях…
Что ж, вышеозначенные правила игры соблюдались жёстко и честно. Едва молодой человек прыжком вернулся в круг, чёрные эльфийки тут же опустили луки. Вечно Рыдающая Принцесса, скинув плащ, замерла в картинной позе — в мини-юбке, с сияющим мечом в руках. На лезвии клинка, ближе к рукояти, горели священные руны: «Нет бога, кроме Толкиена, а Питер Джексон пророк его!» Миллавеллор практически не дышал от восхищения, узрев любимую в таком сногсшибательном виде. Первые осторожные шаги поединщиков, первый пробный обмен осторожными ударами…
— Какие будут предложения? — быстро спросил казак, скрестив клинки и прижавшись к принцессе вплотную.
— Вы же умный мальчик, Ваня, — еле слышно прошептала Нюниэль, — я сама заложница обстоятельств, придумайте что-нибудь…
— А верхом удрать не пробовали? — в свою очередь, предложил подъесаул, отступая под градом свищущих ударов.
— Сбой программы, уходит максимум на милю и тут же возвращается обратно, акотинс яезмозглаб! — рыча, обливалась потом весьма возрастная принцесса. — Его чинил явно не специалист!
На мгновение небеса заметно потемнели, вроде бы даже раздались приглушённые раскаты грома… Фехтовальщики замерли.
— И часты у него эти сбои?
— Периодически. Начиная от того самого дня, когда вон тот остроухий даг сделал мне предложение. Я согласилась, и мы бежали… Вроде стихло, продолжаем?
— Да, разумеется. — Бывший филолог вежливо парировал две атаки в голову и высоким прыжком ушёл от подсекающего удара снизу. — Итак, вы вместе сбежали, обычное дело, половина влюблённых так поступает. А дальше-то что, почему вы расстались?
Неловко наступив каблуком в какую-то ямку, любопытный подъесаул на миг потерял равновесие и был тут же сбит с ног. Наследница эльфийского трона мгновенно прижала коленом его грудь и, повыше вздымая меч, тихо предупредила:
— Я ударю справа, умудрись выскользнуть поестественнее.
— Вы не рассказали, как поссорились… — сипло напомнил Иван.
— Поссорились?! Да этот йрусливыт нвис просто исчез, бросив меня ночью одну, неизвестно где, без карты, без объяснений, без средств к существованию! Ьволочс, ьредателп, кзменнии!
— Это были три удара. — Как увёртывался храбрый подъесаул, уже не опишешь, такое надо только видеть. — Я знаю, почему он так резко пропал. Он не бросил вас, его украли.
— Кто? — успела спросить Нюниэль, с помощью казачьей ноги перелетая через поляну.
— Инопланетные бесы. Точно, они! Над вашим женихом пытались ставить опыты по размножению… ой! А вот это я зря сболтнул…
Действительно, не въехав в суть дела, но чисто по-женски выделив самую важную для себя часть информации, грозная эльфийская принцесса, приземлившаяся как кошка на четыре лапы, так же на четвереньках и пошла выяснять отношения.
Но не с господином Кочуевым, разумеется, он был забыт напрочь, ибо истинный виновник всех проблем и душевных болей тихохонько сидел себе на пенёчке, пытаясь связанными руками смастрячить самокрутку, предавшись философскому самосозерцанию, пока другие машут саблями в кровопролитной борьбе за его счастье. Предложение получилось длинноватым, но и эльф был не короче, так что оставим как есть…
Дальше следовала банальнейшая семейная разборка, более пристойная для демонстрации на кухне, без свидетелей, а не на лесной поляне, с нашей задёрганной парочкой и двумя десятками девочек в чёрном, распахнувших от изумления клювики…
Решительная принцесса трясла возлюбленного как грушу и орала без извинений на весь, с позволения сказать, лес:
— Третье похищение за полгода! Кто мне говорил, что он завязал тормозить летающие тарелки?! Хто, хетуп йамбургскиг, клялся, что больше не будет кататься с бесами в соседнюю галактику на пятнатцать минут за новыми видами растений, полезных для эльфовоспдоизводства?! Хто… апчхи! хто сманил медя из дома и бдосил… апчхи! Убьдю своими руками, аобелинк… а-а-ап-чхи! Дате пдаток хто-нибудь…
Пользуясь тем, что всеобщее внимание резко переключилось на Миллавеллора, хитрый подъесаул осторожненько, бочком-бочком пошёл к Рахили, цапнул её автоматическую винтовку и, никого ни о чём не предупреждая, тихо полоснул клинком по её путам…
— Бежим.
— Таки рада, но не могу, меня пришпилило, — скорбно прошептала девушка, показывая пальчиком на стрелу, пробившую её воротник.
— Тьфу, всех делов-то! — Решительный казак одним движением сломал тонкое древко. А вот на его хруст сразу обернулись несколько чёрных эльфиек. — Упс… виноват… хотел как лучше.
Схватиться за руки, вспрыгнуть на белого коня и рвануть поводья было уже секундным делом. Благородное животное почему-то беспрекословно подчинилось, унося лихих беглецов в гущу леса. Второпях пущенные вслед стрелы гарантированно никого не задели. Нюниэль, сморкаясь, рыдая и чихая, продолжала трясти нежного жениха, не снимающего с лица блаженно-идиотской улыбки…
А Иван и Рахиль уносились всё дальше и дальше, на одну запрограммированную милю, как предупреждала принцесса. И, может быть, ещё никогда голодная, усталая и безумно влюблённая еврейка не была столь счастлива. Она крепко обхватила за пояс своего отважного рыцаря, который так бесстрашно спасал её, не упрекнув ни словом, с которым так уверенно и уютно, который всё-всё понимает и чудо как хорош собой, и даже иногда имеет чувство юмора, несмотря на то что он таки не еврей…
Ни для кого не секрет, что брак по сути своей есть изобретение двойственное и к так называемой любви имеет очень отдалённое отношение. Наши предки использовали этот нехитрый обряд в целях чисто экономических — получение приданого, и политических — объединение земель, обретение союзников. Причём далеко не всегда ведущую роль в этом безобразии играли мужчины — женщины, дорвавшиеся до власти (королевы, жрицы, фаворитки!), тоже использовали брак как инструмент достижения собственных целей на всю катушку.
Выражение «браки заключаются на небесах» лишь свидетельствует о том, что и церковь это дело мудро регистрировала и одобряла, подчёркивая факт личной значимости и заинтересованности следующим убедительным постулатом: «Что Бог на небесах соединил, то человек на земле разрушить не может!» Спору нет, если Господь Всевышний так или иначе тоже во всем этом участвует, то как ни верти, а всё будет по слову Его. Вопрос лишь в том, насколько священники, регистрируя браки, руководствовались подтверждением участия Бога, а не собственными узкими интересами…
Хотелось бы понять в придачу, куда в этом трогательном случае отправились души Ромео и Джульетты? С одной стороны, обвенчаться-то они успели, а с другой, как ни выёживайся, — оба совершили самоубийство. Это же непрощаемый грех! И всё, что нам остаётся, уже не одну сотню лет, как и Шекспир, верить в безграничное милосердие Божье…
Вот примерно такие грустные мысли заплывали ко мне в голову по ходу развития взаимоотношений наших главных героев. Я, как автор, абсолютно точно знал, что эта история не может кончиться счастливым браком. Я не люблю врать, если это не оправдано резкой жизненной необходимостью. И уж точно не стал бы дешевить свое имя балаганными трюками типа: «Обещаю, свадьбы не будет!», а в конце романа: «Ой, они всё-таки поженились, а я и не знал, правда-правда!» К сожалению, я почти всегда всё знаю. И молюсь, чтобы это «почти» никогда не стало абсолютным, иначе неинтересно жить…
