ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
О том, что скифы, викинги и самураи считали честью умереть с улыбкой на лице! Значит ли это, что именно улыбка — пропуск в Рай для настоящего мужчины?
— Ой, таки, Ваня, если я его сейчас пристрелю на месте, на меня опять начнёт возмущаться весь цивилизованный Гринпис?!
Риторический вопрос, естественно, повис без ответа. Перед Иваном Кочуевым важно стоял степенный седобородый старец, в длиннющей, ниже колен, русской рубахе, босой, с горящими голубыми глазами и раскидистыми оленьими рогами на голове. Человек медленно поднял руку, и в тот же миг на отвесных стенах возникли два-три десятка лучников, едва сдерживающих тетиву. Рахиль шумно сглотнула и изменилась в лице…
— Кто вы еси? — велеречиво спросил старец. Нет, спросил не то слово, он ВОПРОСИЛ, словно дохристианский пророк или как минимум мессия!
— Раб божий Иоанн и дщерь иудейская, — после секундной заминки смиренно ответил казак с филологическим образованием.
— Крещёный… — Словно презрительно выплюнув это слово, оленеподобный дед вновь поднял руку, но, прежде чем хоть одна стрела сорвалась в короткий полёт, отчаянная еврейка прыгнула вперед, почти коснувшись дулом винтовки живота старца.
Все замерли. На благородном лице рогоносца неуверенно дрогнули суровые брови. По-видимому, он всё-таки как-то разбирался в огнестрельном оружии…
— Слушаем меня все! Как только первый неумный шлимазл отпустит верёвочку, я судорожно сдвину пальчик и наверчу вот вашему почтенному поцу с перезрелыми пантами на лбу такую дырку в пузе, шо через неё будет сквозить в самую безветренную погоду! Господин подъесаул, переведите им другими словами…
— Мир вам! — подумав, перевёл образованный молодой человек и, видимо, нашёл правильный тон общения.
Старец облегчённо выдохнул, двумя взмахами рук отпуская свою охрану. Его тонкие губы расщедрились на скупую улыбку:
— Мы нуждаемся в отважных сердцах, вы пришли вовремя. Следуйте за мной…
— Куда-а-а?!! — гнусаво раздалось сзади, и адепты ложной богини, практически налезая друг другу на головы, показались в узком проходе.
Старец, не оборачиваясь, сделал знакомую отмашку левой. А там, наверху, кое у кого давно тетива чесалась — сразу четыре или пять стрел предупреждающе впились в землю перед агрессорами.
Как ни успешно зомбировала Дэви-Мария своих бритоголовых мальчиков, инстинкт самосохранения у них преотличнейше сохранился несмотря ни на что! То есть парни ответили беспорядочной стрельбой, но отвалили в совершенно единодушном порыве. Чёрный зев пещеры скрыл наших многострадальных героев, давно переставших задавать самим себе жизненно важные лирические вопросы…
В самом деле, а так ли полезно герою думать, как нас все пытаются убедить? В этом ли его кармическая задача? А может, для думанья всё-таки больше подходят мудрецы и философы? Есть же масса весьма популярных и престижных занятий, дающих человеку с наслаждением проявить себя на этом интеллектуальном поприще, — учёные, священники, педагоги, писатели, отшельники или просто бомжи. Зачем им героизм? У них и так жизнь полна высокого смысла…
Сочетание в одном лице черт героя и философа одновременно в большинстве случаев лживо, а иногда даже порочно. Насколько приятнее, чище и естественнее был бы мир, если бы каждый из нас занимался только одним делом, носил одну маску, имел один голос, а не бросался из крайности в крайность. Однако Всевышний почему-то устроил всё совсем по-другому. Нет слов, ярче и разнообразнее в соответствии с собственными вкусами, но…
Иван и Рахиль молча шли следом за рогатым проводником на еле-еле пробивающийся свет в конце туннеля. Не то чтоб им уже не было о чём друг с другом поговорить, даже верные супруги с шестидесятилетним стажем брака находят общие темы. Проблема в ином: умная еврейка чётко чувствовала, когда её болтовня необходима как воздух, а когда лучше дать любимому побыть со своими мыслями в тишине. А задумчивому подъесаулу это действительно было необходимо, более того, сам не замечая, он начал что-то бормотать себе под нос, и из этого бормотания кудрявая дочь Сиона сделала очень неутешительные выводы…
— Это квест! Чистой воды квест, по всем законам фэнтезийной литературы. Мы вечно куда-то бежим, с кем-то бьемся, проходим испытание за испытанием и разве что не ищем стратегически важные артефакты. Впрочем, вру, один древний артефакт мы всё-таки ищем — принцессу Нюниэль! То есть как ни верти, но все наши приключения являются по сути лишь лёгким развлекательным чтивом на тему религии? Это моей-то проклятой на семь лет душой?! С пониманием и познанием Бога на каждой странице, так, да?!!
Скромная израильтянка не вмешивалась. Нет, она жутко переживала, её девичье сердечко буквально разрывалось от нежности и сострадания, но все эти вопиющие вопросы, тревожащие пытливый ум русского казачества, её ни капли не волновали. Ей было важно одно — её милому Ванечке сейчас плохо! А квест или не квест, о религии или о Боге, о проданной душе или о потерянном Рае — дело десятое…
С чисто женской практичностью она уже рассматривала окружающий их мир с целью выбора наиболее тихого местечка на предмет приобретения там небольшой недвижимости для временного поселения с любимым человеком ровно на семь лет. Потому что возвращаться без него в райские кущи юная Рахиль Файнзильберминц была абсолютно не намерена. А усталый казак продолжал сходить с ума дальше…
— Согласно всем основным религиям мира, Рай — это место, где душа вечно наслаждается неизъяснимой благодатью Божественного присутствия. И этот восторг не надоедает, как не может надоесть всё разнообразие Вселенной, созданное замыслом Творца… Тогда как Ад — есть прямо противоположная территория, где все муки доведены до некой изысканной безысходности, а потому всё равно возвышенны! А где здесь у нас возвышенность?!! Это опять не Ад! Не такой Ад, который описан в Библии, Торе, Коране или, на худой конец, в нетленной классической литературе! Какого хрена нас сунули в этот заштатный дурдом с неравномерной беготнёй из палаты в палату отмечать справки у главврача с грудным голосом и оранжевыми глазами? И, самое главное, почему крайние мы? Особенно я…
Бывшая военнослужащая только молча вздыхала, с трудом удерживаясь от желания обнять любимого, погладить по голове, прижать к груди и успокоить, как ребёнка. Она уже десять раз сама себе ответила на все глобальные проблемы и могла предложить четырнадцать способов логичного спасения этой патовой ситуации, но прекрасно понимала, что, если не дать возможность мужчине время от времени решать такие вещи самому, он вымрет как вид. Поэтому можно было потерпеть его богохульства ещё пару минут…
— А ведь общеизвестно, что всем и каждым на земле и на небе управляет сам Всевышний! Функции дьявола чётко обозначены в его трудовом договоре, они относятся исключительно к стимулирующим и, я бы даже сказал, несколько игровым аспектам веры. Да, нечистый соблазняет, искушает и наказывает, заранее, честно предупреждая за что, почему и чем! Но решает-то нашу судьбу, по сути, не он! Решает всё тот же Господь Бог, ибо он есть альфа и омега, начало и конец всего сущего! Так, спрашивается: он просто смотрит сквозь пальцы на всё происходящее или сам активно участвует в этой игре?!! Я не понял…
— Ванечка, ша. — Рахиль вовремя остановила зарвавшегося филолога, не дожидаясь худшего. — Мы пришли, дедушка встал, как гид перед Стеной Плача, таки зацените развёрнутую панораму!
Подъесаул вздрогнул, чихнул, пришёл в себя, проверил, всё ли там в порядке, пока он разгуливал в эмпиреях, и уверенно обозначил:
— Пучай-река, чисто поле, лес до небес да капище языческое! Поганцы, одним словом…
— Хорошее слово, — искренне восхитилась еврейская краса. — Ёмкое, образное и, главное, таки бьёт их по самой сути! Давайте спросим у рогоносца на предмет, почём нас сюда пригласили и на какую тему будут разводить…
Казак кивнул. Старец встал шагах в десяти от них, хитро косясь и оглаживая бороду. Пещерный ход выводил к небольшому, чётко очерченному языческому Аду. Образованный молодой человек с первого взгляда определил всю инфраструктуру места и даже мог бы достаточно точно обрисовать муки несчастных, по доброй воле попавших в Навье царство. Почему по доброй воле? А кто их, собственно, в наше просвещённое время за химок волок в язычество…
Представьте себе широкую поляну, наполовину вспаханную, наполовину заросшую травой по пояс. Слева её огибает чёрная узкая река с бурным течением, а справа — густой смешанный лес, зловещий и буреломистый. То тут, то там в хаотическом беспорядке стояли грубо вырезанные из дерева идолы славянских богов, обильно украшенные рогами, — шкурами, серебром, золотом, а кое-где измазанные жиром и политые кровью. Их жутковатый оскал мог вызвать икоту у кого угодно. Собственно, седобородый проводник явно рассчитывал на этот эффект и уже растопырил ушки в ожидании неминуемого девичьего визга и сдержанного мужского мата. Зря ждал… Наивный потому что…
Если дедок и строил далекоидущие планы на предмет — зачем ему здесь эта парочка, то и близко не подозревал, каким боком им всем это может выйти. Израильско-казачий синдикат взял его в клещи, безукоризненно вежливо интересуясь:
— Добрый человек, подскажи служивому люду, где у вас тут переночевать незазорно… — начал Иван.
— А также на предмет кошерно покушать!
— Поскольку баба моя голодной спать не ляжет, так не отыщется ли корка хлебушка? Чем смогу отработаю…
— Это я, что ли, ваша «баба»?! — даже не сразу нашлась обалдевшая Рахиль, но тему развивать не стала, попытавшись резко войти в тот же нарочито народный ритм: — А и впрямь истомились мои ноженьки, опустились рученьки, подвело пузико. Коли не отведаю до вечера калачей да каши, инда и не удержусь ведь — пальну в кого ни есть за судьбу женскую, сострадательную…
— Тяжела доля бабья, — понимающе кивнул старик с рогами. — Дорогих гостей накормим-напоим и в баньке выпарим. По ночи в земле нашей боги свою волю явят, а вы живите покуда…
Он быстро спустился к реке, шмыгнул куда-то в траву, где ему навстречу открылся целый ряд неприметных землянок. На поверхность стали выходить люди, из пещерного прохода наконец-то показались лучники. Все возбуждённо перешёптывались, осторожно поглядывая в сторону наших героев, потом кто-то громко повторил приказ старца: трое плоских, как диск CD-RV, тёток с поклонами потащили Ивана и Рахиль в баню. Сопротивляться было глупо, бессмысленно и подозрительно. Не говоря уже о том, что и не очень-то хотелось…
Сама баня представляла собой такую же, практически утопленную в земле, курную избёнку. Ни предбанника, ни раздевалки, ни мужского-женского отделения — только раздолбанный деревянный пол, закоптелые стены, кривенькая скамейка, доисторическая печь да две бадьи с холодной и горячей водой. Однако, согласитесь, в большинстве своём опытные путешественники непритязательны и небрезгливы. Казак и еврейка, подумав, тоже решили не стесняться. Собственно, это Рахиль так решила, а молодому человеку не оставалось ничего, кроме как соответствовать…
— Не раздевайся, — тихо предупредил бдительный подъесаул, шагнув к одному-единственному окошку, косо глядящему наружу.
Стёкол в раме не было, а в сам оконный проём с трудом протиснулась бы и среднеупитанная кошка. Что его неожиданно встревожило, бывший филолог и сам не смог бы толком объяснить, но седьмое чувство опасности, отличающее всех настоящих казаков, уже вопияло о себе в полный голос. У окошка на мгновение мелькнули четыре загорелые ноги, две кумушки из тех, что недавно провожали ребят париться, на ходу обменивались странными речами:
— А паренёк-то ничавой исшо, поди, не откажется… Я его первой заприметила!
— Охти ж, а девка-то до чего худа, кабы на поле-то не померла, ить весь обряд попортит… Подкормить бы, а уж опосля и под гуж!
Проверенная шашка подъесаула начала медленно выползать из ножен. Иван сдвинул брови, резко выдохнул через нос и сделал правильные выводы:
— Хрен вы нас живьём возьмёте! Рахиль, мы уходим. Рахиль, я с кем разговари-и-и… ик?!
Юная иудейка, совершенно голая, сидела за его спиной в деревянной бадейке, не спеша накупывая плечи. Верный «галил» замер прислоненным к стене, одежда аккуратно лежала на приступочке, а в карих глазах искусительницы не было и тени стыда или смущения…
— Ваня, шо вы встали столбом, как любопытная жена Лота? Шо вы на мне не видели? Я вас умоляю, закройте рот и скажите… Таки тьфу, я дура — раскройте его снова, не так широко, и прямо в глаза вылепите мне всё, что где у вас накипело. Я оттопырю ушко…
Обалдевший астраханский казак подобно астраханскому же сазану отчаянно ловил ртом воздух, но не мог произнести слова. Поверьте, всё, что Библия говорила о красоте дочерей Израиля, оказалось сущей правдой! Рахиль была изумительно хороша…
— И всё это вам! Сама не верю, но голые факты — штука упрямая до не могу. Сейчас омою с усталых ног пыль странствий (чёрт с ней, немытой головой!), и я ваша навеки, цените меня всю!
— Pax… ах… иль, ты… сбрендила, да?! — держась за сердце и пытаясь сдвинуть расползающиеся колени, просипел храбрый подъесаул.
Чистая девушка похлопала ресничками, повела плечиком и игриво покрутила пальцем у виска…
— Рахиль!!! — едва ли уже не возопил Иван Кочуев. — Ты что, не понимаешь, насколько всё это не вовремя?! Они что-то задумали, мы в Аду, нас хотят убить, а ты… тут… разнагишалась, блин!!! Что я говорю, Господи…
— Ваня-а, — прозревшая еврейка встала в бадейке в полный рост, — вы таки меня уже не хотите?! Вам важнее какие-то там рогатые дяди и грубые тёти? Да нас каждый день убивают, по шестьдесят попыток в сутки, и шо оно… Оно мне надо? А вам?! Плюньте им в окошко, займёмся более приятным делом, я… я… Ваня, я вас умоляю — какой обморок?!!
