Симков чертыхнулся и потянулся за ваткой.

— Что такое? — заглянула в ванную пробегавшая мимо жена.

— Порезался, — хмыкнул мужчина. — В первый раз с институтских времен.

Валя улыбнулась:

— Неужели могущественные волшебники страдают от утренней дрожи в руках так же, как простые смертные?

— Зато мы способны от нее намного быстрее избавиться, — отшутился псион в ответ.

Стоило женщине отойти, как радостное выражение исчезло с его лица. Они были вместе уже тридцать лет. Поженились сразу после института, попали на Дальний Восток, дружно терпели тяготы военной службы, прожили достойную жизнь и воспитали троих детей. Даже с чужаками столкнулись в один день, когда в их часть привезли трех израненных солдат и тех пришлось срочно оперировать. Гнездо возникло неподалеку, идущее от него излучение инициировало всех жителей маленького военного городка.

Олег стал псионом. Валентина осталась человеком.

Как ни странно, их брак не рассыпался, подобно большинству оказавшихся в схожей ситуации семей. Новые увлечения и возможности мужа ничуть не повлияли на их отношения. Видимо, они действительно подходили друг другу.

Проблемы начались позднее. Когда Валя начала стареть.

Олег считался неплохим целителем, специализировавшимся на различных ранениях, но после первой замеченной в волосах жены седины заинтересовался геронтологией и слегка сменил сферу деятельности. Запредельных успехов на новом поприще не достиг, хотя полностью неудачными его исследования назвать тоже нельзя. Скорее, он был крепким середнячком, мог похвастаться несколькими открытиями в области продления срока жизни и хорошей репутацией среди коллег. Валя в свои пятьдесят два выглядела лет на тридцать пять, процессы старения в ее теле замедлились на сорок восемь процентов по отношению к стандарту.

Но этого было недостаточно.

— Ты идешь?

— Да. — Олег провел рукой по порезу, посмотрел в зеркало, в котором отражалась идеально гладкая кожа. — Сейчас.

Завтрак состоял из пары толстых оладий со сметаной, бутерброда с сыром и большой кружки кофе. В обычные дни он предпочел бы что-нибудь посущественнее, верный старой привычке наедаться с утра впрок, однако сегодня предстояла сложная операция по неотработанной методике, и целителю не хотелось таскать лишнюю тяжесть в желудке. Подкрепиться после работы он сможет и в больничном кафе.

— К скольким тебя ждать?

— Не раньше девяти, — прикинул муж. — Операция, комиссия эта дурацкая, потом отчет писать по свежим впечатлениям… Может, позднее.

— Я не совсем поняла, что вы сегодня затеваете, — призналась Валя. — Какое отношение опухоль мозга имеет к геронтологии?

Олег с тоской посмотрел на пустую тарелку и принялся собираться, попутно рассказывая:

— Вообще в человеческом организме все взаимосвязано. Ты помнишь, что кариес вызывает язву желудка? Поэтому, научившись лечить один орган, мы сумеем избежать заболевания другого, третьего, четвертого и так далее. Хотя в данном случае ты права — я просто ассистирую врачу не моего профиля. Министерство спустило инструкцию, чтобы на каждой операции, проводимой целителем, присутствовал псион сопоставимого уровня и квалификации. У нас четверок в клинике всего двое: я и Владимир Филиппович. Так что до тех пор, пока этот идиотизм не отменят, придется нам работать вместе. Остряки уже «сладкой парочкой» окрестили… Все, побежал.

— Пока.

Олег Иванович Симков на работу не явился. Он даже в ее сторону не выехал. Его тело обнаружили на стоянке подземного гаража спустя пятнадцать минут после того, как он вышел из дверей собственной квартиры. Камеры наружного наблюдения бесстрастно зафиксировали последние минуты его жизни.

Целитель неподвижно стоял возле дверей своего автомобиля, чуть приоткрыв дверцу и глядя в никуда пустыми глазами. Кажется, на окружающее он совсем не реагировал. Поэтому одетый в спецовку мужчина, в приступе необычайного благодушия пропущенный охраной на территорию дома, без всяких помех ударил псиона ножом в висок.

За деньги, выкладываемые корпорацией, можно было бы построить три таких же дома. Тридцатиэтажных, из сверхсовременных материалов, с огромными зеркальными стеклами, с собственными бассейнами, лекционными залами, вертолетными площадками и многим, многим другим. К числу последних изысков архитектурной мысли также относилась встраиваемая система пси-защиты, препятствующая наблюдению за работниками или жильцами находившихся здесь же квартир. Также, по мысли авторов, расположенные с учетом потоков мировой энергии офисы позволяли повысить работоспособность сотрудников.

Корпорация торопилась. В связи с переездом из Штатов в Берлин ей срочно требовалась новая штаб-квартира.

Ганс Мюллер, в прошлом рядовой отряда «Омега», а ныне преуспевающий бизнесмен, саркастически хмыкнул. Лично он к мифическим «потокам энергии» относился со скепсисом, одинаково старательно вкалывая в любой обстановке, но признавал, что на обычных людей тонкое поле планеты может действовать на порядок сильнее. Целителям лучше знать. У него есть свой участок работы, за который он несет ответственность, и, между прочим, за скорость и качество выполнения ему заплатят неплохую сумму. Это уже четвертый дом, построенный с его участием. Опытным путем мастера-артефакторы, его нынешние коллеги, выяснили, что они умеют хорошо изготавливать всякие дорогие безделушки, закладывать знаки в кирпичи или фундамент, умеют неплохо просчитывать каркас общей системы защиты и делать прочую популярную среди толстосумов работу. Не умеют они двух вещей: соединять знаки так, чтобы добиваться их максимальной эффективности, и находить уязвимости в общей структуре.

Поэтому Ганса и пригласили. Хотя ему и далеко до своего бывшего командира, «Гвоздя» Штольца, или русского корейца Васи, практика у него все-таки обширная. Четвертый боевой уровень — это немало. Причем в отличие от коллег, сосредоточившихся на скорости создания знаков и развитии оболочки, он всерьез увлекался артефакторикой. Благодаря чему завел нужные связи и после выхода в отставку — отпустили его с неохотой, дело чуть до скандала не дошло — быстро устроился в строительную фирму с хорошей репутацией.

— Эй, эй! — заорал Ганс при виде двух турок, разбивавших уже затвердевший куб цемента с замурованным внутри элементом общей системы защиты. — Вы что делаете?

— Бригадир сказал, — пожал плечами один.

— Разбей, говорит, — на ломаном немецком добавил другой.

— Не трогать здесь ничего, — приказал псион. И добавил для доступности: — Увижу, что разломали, — головы пооткручиваю.

Убедившись, что его слова достигли рабочих ушей, он отправился искать тупого бригадира. Его интересовала причина этого, мягко говоря, странного приказа. Он дурак по жизни или планы стройки ни с того ни с сего поменялись?

Кемаль нашелся тремя этажами ниже — обсуждал что-то по-турецки с четырьмя подчиненными. В углу на куске полиэтилена сидел еще один работяга, прежде Гансом не замеченный. Впрочем, псион на него внимания не обратил, сразу направившись к бригадиру со словами:

— Кемаль, что происходит?

Артефакты защиты, расположенные на стройке, еще не успели объединить в единую сеть. Не успели настроить должным образом. Поодиночке каждый из них был слаб и пробивался знаком первого уровня. Единственное, что успел сделать Ганс, — проверить их на работоспособность и разметить должным образом, чтобы в будущем облегчить расстановку в нужных местах.

Поэтому сейчас, почувствовав угрозу жизни связанного с ними человека, они отреагировали заложенным создателями образом. Сотня крошечных, почти бессильных щитов окружила псиона, стараясь предохранить Ганса от неведомой угрозы. Первый же удар сокрушил половину, второй добил оставшихся. Третий уперся в созданную Мюллером «святую броню».

Он не понимал причины атаки, не чувствовал атакующих. Для Ганса Кемаль и другие рабочие всегда выглядели обычными людьми, и сейчас он не мог поверить, что сильнейшие ментальные удары исходят от них. Спасали его инстинкты. Воинское прошлое, служба в зачищавших Гнезда чужаков частях намертво вбили в подкорку рефлексы, заставлявшие при малейшей угрозе поставить защиту, найти источник, сообщить о проблеме командованию… Если бы неведомые враги ограничились атакой на сознание, псион бы так и поступил.

«Броня» недолго сопротивлялась давлению — ровно столько, сколько Мюллеру потребовалось на создание «шлема тишины». Немец едва успел закрепить специально предназначенный противостоять ментальным атакам знак, как его попытались достать на физическом уровне. Проще говоря, попробовали забить насмерть — именно насмерть, сомнений не было. Первый удар, нанесенный Кемалем, Ганс заблокировал. Он успел поразиться скорости и силе невысокого турка, когда второй рабочий ловко пнул его под колено, заставляя припасть на пол, третий попытался ударить рукой в голову. Они действовали слишком быстро и слаженно — люди так не могут, по крайней мере, без специальных тренировок. Из дверных проемов показались еще рабочие, не менее десятка их побросали дела и быстро, необычайно быстро спешили на шум. Ментальный напор на «шлем» усилился, заставляя еще сильнее отвлечься на его защиту и замедляя движения псиона.

Изорванное тело Ганса Мюллера нашли поздно вечером, когда в компанию поступили сообщения о срыве графика строительства с других участков объекта. Рядом с ним лежали тела пяти рабочих из недавно нанятой бригады. Все строители были убиты голыми руками.

Свою маленькую страстишку падре Алехандро не то чтобы скрывал — не афишировал. Не к лицу скромному слуге матери нашей Римско-католической церкви увлекаться метанием ножей. Архиепископ и так уже несколько раз выражал свое недоумение из-за упорного отказа настоятеля одного из крупнейших соборов Барселоны перейти на более полезную, по мнению его преосвященства, должность. Мотивы начальства падре понимал, но действовал по-своему. Он не чувствовал в себе сил, потребных для прямого противостояния со злом, равно как и не желал участвовать в кропотливой работе по улучшению связей со светскими правительствами. Иными словами, падре хотел оставаться простым священником, никак не связанным с прелатурой Гнева Божия.

Кое-кто называл созданную вскоре после Вторжения особой папской буллой организацию «новой инквизицией» и в чем-то был прав. Псионы, составившие костяк прелатуры, занимались расследованием преступлений, связанных с использованием оккультных сил против богобоязненных католиков. Наряду с вызовом различных сущностей из ментала — не столь важно, с какой целью, — под запрет попало чтение чужих мыслей и нанесение урона, за исключением случаев самозащиты. Кроме того, по слухам, папские ищейки официально декларируемым списком нарушений не ограничивались, весьма вольно трактуя понятие «защиты интересов церкви»…

Падре Алехандро заботился о своей пастве и не желал большего. Он считал, что исцелять души людей важнее, чем вытаскивать на свет чужие мысли или охотиться за нелицензированными шаманами. Да, Господь наградил его даром, позволив стать вровень с ментатами третьего-четвертого уровня. По воле Его падре всегда знал, какими словами утешить, ободрить прихожан, как наилучшим образом беседовать с малолетними беспризорниками, убеждая жить в приюте, а не воровать на улицах, помогал врачам в клинике для душевнобольных по мере сил своих и умения. Он верил, что находится именно на том месте, которое Господь предназначил ему, и не собирался ничего менять.

Свой последний вечер падре провел как обычно. Разобрался с отчетностью, причастил уезжавшего по делам во Вьетнам прихожанина, запер церковь и пешком отправился восвояси. Его маленький домик, точнее говоря, комната, снимаемая у одной почтенной сеньоры, располагалась неподалеку. По своему статусу священник имел право на более комфортное жилище, но не видел в нем нужды — в комнате он только ночевал, вся остальная его жизнь проходила либо в соборе, либо в благотворительных учреждениях.

Удар застал его возле церковной ограды. Падре внезапно ощутил, что тело не повинуется ему, он неподвижной статуей замер возле калитки. Неизвестный был очень силен. Церковник чувствовал себя запутавшейся в силках птицей, его разум словно бы спеленали тонкими прочными нитями. Попытки освободиться раз за разом ничего не давали. В отчаянии священник принялся молиться, уповая на помощь Всевышнего.

Людская вера обладает колоссальной силой. Она превращает слабого калеку в пылкого вождя, благодаря ей маленькие племена дикарей повергают в прах великие империи и на их руинах основывают собственные королевства. «Намоленные» древние иконы исцеляют хронические болезни, парализованные начинают ходить от прикосновения простого деревянного креста. Могущественные духи и демоны, призываемые псионами, теряют силы на святой земле.

Алехандро вытащил нож из внутреннего кармана куртки, с трудом разворачиваясь к стремительно приближавшейся фигуре. Шел неизвестный быстро, однако священник был уверен — сейчас, когда дьявольское наваждение ослабло, он сумеет защититься. Продолжая шептать молитву, отгораживаясь от чужой воли, как щитом, с детского возраста заученными словами, он приготовился метнуть оружие. Неизвестный перешел на бег, будто бы получив неслышимый приказ и торопясь покончить с жертвой как можно скорее. Падре чувствовал, как исходящий от собора поток набирает мощь, смывая прикосновение невидимых липких пальцев с его сознания, и не испытывал сомнения в исходе предстоящей схватки. Вот только как поступить с нападавшим, он не знал.

Немного поколебавшись, церковник убрал нож. Так было правильно. Сила, защищающая своего слугу, с неодобрением относилась к пролитию крови и приказывала попытаться остановить бой, не убивая. Следовало очистить несчастного от чужого влияния. Падре Алехандро шагнул вперед, воздевая руку в благословляющем жесте, чувствуя себя проводником могучей и светлой воли…

Сухо хлопнул выстрел.

Прибывшая по вызову полиция обнаружила известного в городе священника застреленным перед входом в собор, служению в котором он отдал почти двадцать лет своей жизни.

Адольф Доре в последний раз окинул придирчивым оком недавно установленный митан. Столб, вокруг которого проходили почти все церемонии Вуду, символизировал дорогу богов и являлся центром предстоящего действа, зависело от него многое. Другие школы призывов относились к материальным атрибутам не столь тщательно, больше ориентируясь на рисунки, геометрические чертежи или — в редких случаях — создавая каналы в тонкий мир одной лишь силой воли, но Адольф предпочитал следовать традициям оставленной им когда-то родины. Жители Бенина знали толк в черной магии.

Правда, теперь он изгнанник и живет в Бразилии, но так даже лучше. Здесь у него большой дом с садом, ему служат красивые девушки, белые люди приезжают и платят неплохие деньги за нужные ритуалы. Дома было иначе. Там приходилось почти все время тратить на собственную защиту, жертвы лоа приносились едва ли не ежедневно. Теперь все не так. Десять дней назад он просил благословения Каррефура, убив для него пятнадцатилетнюю девственницу, и до сих пор чувствует кипящую в крови силу. Покровитель дал ему столько, что для проведения очередного ритуала не нужно вновь призывать бога — достаточно окропить алтарь кровью убитого козла, прося благословения других лоа.

Глупые белые приняли странные законы. Они считают, врагов убивать нельзя. А что с ними еще делать? Поэтому умные люди приезжают из Европы или США сюда, в Бразилию, или на Тринидад, или на Гаити, чтобы прийти к хорошему бокору и заплатить ему за проклятье. Чем сильнее проклятье, тем выше цена. Он, Адольф Доре, один из лучших бокоров. Он слышит голос Каррефура, сам Самеди изредка выполняет его просьбы. Белые дают ему фотографию, дают ему денег, говорят имя человека, которому предстоит умереть, — и человек умирает. Почти всегда.

Адольф сделал последние приготовления и собрался начать церемонию. Повинуясь его кивку, трое барабанщиков, устремив невидящий взгляд прямо перед собой, начали отбивать ритм. Он специально лишил их разума, чтобы никто не узнал его тайн. После завершения обряда они вернутся в подвал и станут ждать там до тех пор, пока хозяин вновь не призовет их для своих дел. Сейчас они просто стучали по туго натянутой коже. Адольф сосредоточился и затянул:

— Папа Легба, отвори ворота. Папа Легба, отвори ворота и дай мне пройти. Отвори ворота, чтобы я смог возблагодарить лоа.

«Привратник» Папа Легба служил посредником между миром живых и миром духов. Без него не обходилась ни одна церемония Вуду. Другие псионы могли связываться с обитателями ментала напрямую, но им приходилось тратить больше сил. Еще Адольф, как уже говорилось, был традиционалистом и добра от добра не искал. Кроме того, для успешного ритуала требовалась помощь Каррефура — духа несчастий и покровителя черной магии — и ни много ни мало, а самого Барона Самеди. Последний являлся богом смерти и хозяином загробного мира.

Бокор почувствовал знакомое присутствие великих сущностей и уже хотел обратиться к ним с обычной просьбой, когда дверь, ведущая в его заклинательную комнату, вылетела, снесенная с петель. Сразу десяток человек вбежали внутрь, причем странным образом они не запинались, не сталкивались, действуя, будто единый многорукий организм. Духи-стражники недовольно взвыли, безуспешно пытаясь наброситься на нарушителей границы.

Адольф на мгновение растерялся. Он не понимал, почему лоа, привязанные к поместью, не предупредили его об угрозе, каким образом нападавшим удалось не потревожить опутавших дом заклинаний, что вообще происходит? С местными бандами он нашел общий язык, на европейцев или посланцев старых врагов пришедшие за его жизнью люди не походили. Если, конечно, они действительно люди, в чем Адольф с каждым мгновением все больше сомневался. Очень уж странные у них ауры.

Как бы то ни было, он не позволит убить себя, словно цыпленка. Он — бокор, слуга великого лоа! Последней просьбой, обращенной Адольфом к своим покровителям, была мольба о смерти его врагов.

Прислуга осмелилась потревожить хозяина только на следующий вечер. Две девушки, пользовавшиеся особым расположением колдуна, спустились вниз и со страхом заглянули внутрь. В следующее мгновение обе они с визгом унеслись прочь, чтобы, прихватив подаренные драгоценности и некоторые ценные вещи, поскорее покинуть дом.

Заклинательная комната была завалена трупами. Посредине, с довольной улыбкой на черном лице, с торчащим из груди ломом лежал Адольф Доре. Черный колдун, служивший богу несчастий Каррефуру.

Машина свернула во двор и, с трудом отыскав среди других припаркованных тут автомобилей свободное место, плавно затормозила возле изрядно вытоптанного газона, поросшего желтоватой жухлой травой.

— Т-т-ты как? — слегка заикаясь, спросил водитель у сидевшего справа от него угрюмого молодого мужчины в расстегнутой на груди темно-синей рубашке.

— Да нормально, — отозвался тот. — Никаких проблем.

На самом деле Виноградов слегка лукавил. Пролежав в реабилитационном центре три дня, прошедшие с момента изгнания из его тела духа, он действительно стал чувствовать себя намного лучше. По крайней мере, апатия, выражавшаяся в полном нежелании что-либо делать и болезненном безразличии к окружающему миру, наконец-таки полностью прошла. Однако время от времени на него накатывало мерзкое чувство беспричинной тревоги, какой-то нечеловеческой тоски, словно он забыл сделать нечто очень важное, но не мог вспомнить что и когда. В такие минуты ему хотелось убежать, спрятаться, скрыться от посторонних глаз. Тщательно обследовавшие Алексея психологи и психиатры в один голос утверждали, что эти негативные явления рано или поздно исчезнут сами собой, и даже прописали ему какие-то таблетки, посоветовав чаще гулять на свежем воздухе. Вот и сейчас он чувствовал себя премерзко, стараясь, правда, не показывать этого своим спутникам.

Царившая в городе тревожная обстановка также не способствовала праздничному настроению. После введения режима чрезвычайного положения и комендантского часа — благодаря непосредственному начальнику Виноградова — улицы заполнили люди в форме, центр мегаполиса патрулировался усиленными нарядами милиции, а на многих перекрестках внезапно возникли посты, возле которых изнывали от жары вооруженные автоматами сотрудники МВД в касках и бронежилетах. Сегодня «Волгу» Дениченко останавливали уже трижды, но всякий раз отпускали после проверки документов. По выражению лиц постовых можно было смело судить о том, что, дай им такую возможность, они с радостью сами перебили бы всех псионов, которых искренне считали причиной заварившейся на планете каши. Или, по крайней мере, источником их собственных неприятностей, включающих среди прочего необходимость торчать на двадцатипятиградусном солнцепеке в тяжеленном и неудобном «комплекте спецзащиты».

— Ну что, пойдем? — подала голос с заднего сиденья Светлана.

Девушка заметно волновалась. Наутро после нападения Злобный отправился в расположение своей части, перед отъездом перепоручив Светлане высочайшее распоряжение отыскать дядю Сашу и доставить его пред светлые очи начальства. Поначалу Фролов выступил категорически против этой затеи, ругая Злобного последними словами и громогласно пытаясь убедить его в том, что беготня по городу за взрослыми мужиками, к тому же предположительно скрывающими свои способности псиона, — не лучшее занятие для шестнадцатилетнего подростка. Однако под давлением высказанных Злобным возражений, сводившихся к тому, что до сих пор девушка прекрасно справлялась со всеми встречавшимися на ее пути сложностями и вдобавок неплохо знакома с объектом поисков, а также поддавшись горячим уговорам самой Светки, не желавшей сидеть без дела, все-таки сдался. Решающую роль в положительном решении данного вопроса сыграл Аскет, который в ответ на вопрос Светланы, можно ли ей поучаствовать в поисках, лишь устало отмахнулся: делай, что хочешь. То ли настолько верил в ее способности, то ли тайком приставил к ней еще охранников. С того самого момента аргумент «папа разрешил» положил конец всем дискуссиям. Призрак скрепя сердце отправил девушку на ее первое в жизни официальное задание, даже выписав ей временное удостоверение сотрудника СБР, которое Света тут же упрятала в купленную возле ближайшей станции метро грозную пластиковую обложку ярко-красного цвета с нарисованным на ней золотистым государственным гербом, вызвав тем самым множество беззлобных насмешек со стороны старших товарищей. Светке было очень приятно осознавать себя совсем взрослой, способной оказать помощь опытным бойцам, и еще сильнее грело ее душу чувство сопричастности к службе Константина Валентиновича. И вместе с тем ощущение неожиданно свалившейся на нее ответственности на фоне недавнего провала заставляло девушку изрядно нервничать.

— Ну, п-п-пойдем, — вздохнул Дениченко, открывая водительскую дверь.

— Ты, главное, никуда не лезь, — обратился к Светлане Алексей, — если что, говорить буду я, а ты помалкивай. Хорошо?

— Хорошо, — покорно кивнула Светлана.

Солнце пекло с нехарактерным для Питера энтузиазмом, потому в лишенном кондиционера салоне автомобиля было слишком душно. Выбравшись на свежий воздух, Света наконец-то вздохнула полной грудью. Залитый ярким светом двор был пустынен, лишь на широком жестяном подоконнике первого этажа лениво грелся толстый черно-белый кот, да возле помойки вдумчиво копался в мусорном баке какой-то бродяга.

— Что нам известно о клиенте? — деловито поинтересовался Виноградов, неспешным шагом направляясь к подъезду.

— М-м-мельник Александр Леонидович, с-семьдесят четвертого г-г-года рождения, — охотно подсказал Николай.

— Круто, — с восхищением произнесла Светлана, невольно убеждаясь в могуществе Призраковой конторы, — секретные технологии на страже интересов отечества, да?

— Еще к-к-какие секретные, — хохотнул Дениченко. — Т-только позавчера д-д-диск с телефонной б-базой на рынке к-к-купил…

Поднимаясь по знакомым ступеням, Света подумала, что эта лестница скоро станет для нее родной. Вот сейчас они окажутся на площадке пятого этажа, дядя Саша откроет дверь, и они вежливо пригласят его в гости к Фролову — именно пригласят, ведь он так здорово помог Злобному в самый критический момент. Если дядя Саша станет отказываться, Светлана постарается убедить его, ведь так будет лучше для всех…

Очутившись перед обшарпанной дверью квартиры, Виноградов до упора вдавил в надтреснутый пластмассовый корпус кнопку звонка. Отпустил, прислушался, подождал несколько секунд, нажал снова.

— Александр Леонидович! — громко крикнул он и несколько раз стукнул в дверь кулаком. — Откройте, пожалуйста!

— Н-н-нету дома? — предположил Николай.

— Да там он, я чувствую, — пробормотал Алексей, продолжая настойчиво терзать звонок. — Там, внутри… Не хочет отпирать…

— Что-то с-с-случилось? — внимательно глядя на своего напарника, вкрадчиво спросил Дениченко. — Ты к-к-ка-кой-то сам не свой… Н-н-настороженный какой-то.

— Аура, — неохотно пояснил Виноградов. — Я ее ощущаю, и мне она почему-то кажется смутно знакомой. Только вот понять не могу, где я мог раньше видеть подобный отпечаток… Но где-то видел, это точно. Да откроет он или нет?

— П-п-погодь, — отстранил напарника Николай и склонился над дверью, изучая замочную скважину. Потрогал ее пальцем, внимательно осмотрел косяк и потертую металлическую ручку. — Ш-ш-шпилька есть?

— Эй, вы чего делаете? — непонимающе смотрела на манипуляции спутников Светлана, видя, как Дениченко уверенно ковыряется в замке найденной ею в сумочке дамской шпилькой.

— Тебя просили помалкивать, вот и молчи, — огрызнулся Дениченко.

Светка дернула бровью, промолчала, но оба замка внезапно оглушительно щелкнули. Девушка с непередаваемым выражением лица смотрела на двух смущенных псионов.

— Да здравствует р-р-республика Китай, — откашлявшись в кулак, провозгласил Дениченко, возвращая шпильку законной хозяйке. Та взяла свою собственность, мысленно поклявшись в дальнейшем ничего без предварительных объяснений этим двоим не отдавать. — Д-добро пожаловать.

— Ты еще и медвежатник? — словно ничего не произошло и он не опростоволосился, заинтересованно произнес Виноградов. — Интересные у тебя способности, стажер.

— Да н-нет, — начал оправдываться Дениченко, — у м-меня раньше т-т-такой же китайский з-з-замок стоял, раз д-двадцать дверь з-захлопывалась, а к-к-ключи в квартире… В-вот и навострился. Его л-любым гвоздем сковырнуть м-м-можно…

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул Алексей, заглядывая сквозь гостеприимно распахнутую дверь внутрь жилища.

Не нужно было обладать способностями великого сыщика, чтобы понять, что в доме никого нет. Вместе с тем дымящийся окурок в пепельнице, недопитый стакан пива на столе и гора немытой посуды в раковине красноречиво говорили о том, что хозяин покинул свое убежище всего лишь несколько минут назад.

— Черный ход, — витиевато выругавшись, резюмировал Виноградов. — Совсем упустил из виду, что в некоторых квартирах есть выход на вторую лестницу. Старый фонд, черт бы его побрал…

— Вообще-то проникновение в чужое жилище без разрешения владельца — незаконно, — менторским тоном произнесла Света, — а то, что вы взломали замок, вообще ни в какие ворота…

— Его кто-то ломал? — с деланым изумлением спросил Виноградов. — Да ничего подобного! Мы мирно поднимались по лестнице, услышали доносившиеся из квартиры подозрительные звуки, дверь совершенно случайно оказалась открытой…

Света только скривилась. Обычных следователей, возможно, представленное объяснение и устроило бы, но любой псион такую очевидную ложь точно бы уж не проглотил.

— Эй, реб-бята! — донесся из соседней комнаты голос Николая. — Подите-ка с-сюда!

Дениченко замер возле стеклянных створок занимавшего чуть ли не половину помещения книжного шкафа и с интересом рассматривал корешки стоявших за ними изданий. Присоединившийся к нему Виноградов внимательно оглядел пыльные полки и удивленно присвистнул. За давно не мытым стеклом красовались корешки весьма редких справочников по псионике: был здесь и фундаментальный труд профессора Лукманова «Основы биоэнергетических взаимодействий», и «Практическая псионика» Вышохинского, и «Применение псионических воздействий в клинической психиатрии» Фоминова… Целый ряд занимали книги по пси-медицине: только «Справочника практикующего целителя» насчитывалось целых три издания; еще одну полку оккупировали пособия по артефакторике. В углу сиротливо пристроилось несколько изданий, посвященных анатомии и физиологии чужаков, здесь же Виноградов разглядел трехтомник «Примерное описание энергетической структуры знаков: первый — пятый уровень», которое вообще-то имело гриф «для служебного пользования» и в свободную продажу не поступало. В самом низу, нелепой насмешкой над этим своеобразным раем ученого-библиофила, торчало обложками наружу несколько необычайно популярных среди пенсионерок и престарелых домохозяек тонких брошюрок из цикла «Как защититься от сглаза», «Десять заговоров на удачу» и «Псионика для сада и огорода: советы бабы Нюры». Приоткрыв дверцу, Виноградов аккуратно сдвинул их в сторону: за цветастыми книжками в мягких обложках прятались «Каббала» в весьма потрепанном кожаном переплете, одно из старых изданий «Малого ключа Соломона», «Демонология», толстый фолиант «Высшая черная магия» Франсуа де Ломбера и несколько разнокалиберных книг Папюса.

— Да уж, интересный человек этот ваш Александр Леонидович, — протянул Виноградов, возвратив брошюры на место и осторожно прикрыв прозрачную дверцу шкафа, — начитанный и, я бы сказал, всесторонне образованный…

— Т-т-только пьянь р-редкостная, — добавил Дениченко, кивнув в направлении стола, на котором громоздилось несколько тарелок с засохшими остатками пищи, початая бутылка дешевого бренди и целая батарея грязных стопок. Еще штук пять пустых бутылок просто валялось на полу.

— Так, а это у нас что? — Алексей заинтересованно шагнул к столу и, приподняв валявшуюся на давно не стиранной скатерти газету, извлек из-под нее мятый листок бумаги, на котором виднелись какие-то каракули.

— Название какое-то, кажется, Мерлин, — прочитал, заглядывая ему через плечо, Дениченко, — и ад-д-дрес.

— Ага, — кивнул головой Виноградов. — Невский, сто пятьдесят семь. Любопытно, что за…

Он прервался, не договорив фразы. Глядя на начальника, замершего, полуприкрыв глаза, следом развернулся в сторону входа Дениченко, торопливо принялась строить защитный знак Света. Получалось у нее по-прежнему плохо. Девушка не отчаивалась, вспоминала давно затверженный и полузабытый образец, причем настолько сосредоточилась на сложной задаче, что пропустила появление новых действующих лиц.

— Капитан Виноградов, Федеральная служба безопасности, — махнул удостоверением псион. Вид он имел чрезвычайно задумчивый. — Представьтесь, молодые люди, и объясните цель визита.

— Мы за Светой пришли.

Светлана наконец-то закончила работу, немного полюбовалась на получившееся творение и подтверждающее кивнула. Знакомые ауры она ощутила еще раньше, просто не хотела отвлекаться.

— Это мои приятели, они этажом выше живут. Ребята, вы дядю Сашу не видели?

— Не, со вчерашнего дня не видели, — отрицательно помотал головой Панк. — Светляк, тут тебя искали. Пошли, проводим.

— Кто искал?

— Хорошие люди. Пошли.

Света удивленно посмотрела на всех четверых — в привычную компанию московских знакомых непонятным образом затесался Крис — и уже хотела отказаться, когда в разговор вмешался Виноградов. Он быстро, намного быстрее девушки, создал между пришельцами и своей группой «невидимую стену» и вкрадчиво поинтересовался:

— А зачем Свете куда-то идти? Чего от нее хотят?

Простой вопрос поставил парней в тупик:

— Ну, поговорить…

Алексей сделал маленький и словно бы случайный шажок поближе к Свете, еле слышно прошептал: «Проверь внушение», — после чего принялся задавать какие-то ничего не значащие вопросы. Девушка тоже почувствовала неладное. Друзья выглядели так, будто находились под кайфом, однако у слегка неправильной координации движений, заплетающейся походки и медленной речи имелись и другие, менее обыденные объяснения. Например, закладка в сознании. Поэтому сейчас Света аккуратно, точь-в-точь как на занятиях с отцом, погрузилась в ментал, быстро нашла огоньки-сознания четырех человек и мысленно ахнула. Ее друзья действительно находились под контролем. Правда, слабеньким, о полном подчинении речи не шло, но желание сопротивляться навязанной извне воле им кто-то успешно подавил.

Девушка была не слишком опытна в плане практики, зато теорию благодаря Аскету выучила назубок. Ну, не то чтобы у нее имелся особый выбор… Отец давал ей основы всех областей псионики, ограничивая только изучение знаков, причем вопрос требовал изучить досконально. Вот только в последнее время их общение состояло из одних уроков!

Как бы то ни было, она не стала пытаться сразу снять чужие установки. Ограничилась внушением спокойствия и легкого сна, опасаясь нарваться на закладку-ловушку. Вреда ее действия не причинят, воздействие слишком легкое и незаметное, чтобы программа, возможно, заложенная в мозгах молодых людей, отреагировала и вмешалась. Зато у Светланы появится время осторожно и не торопясь поработать, очищая их сознания от искусственно внушенных желаний.

Поэтому она спокойно смотрела, как ее внезапно почувствовавшие слабость друзья прямо здесь же, в грязной — хотя им не привыкать — комнате ложатся на диван и просто на пол, игнорируя изумленный взгляд Дениченко и понимающий — Виноградова. Николай, кстати, неясным образом переместился от окна к дверям, мешая четверым «гостям» покинуть временных хозяев, буде у тех возникнет такая мысль.

Из всех троих неожиданное желание подростков поспать удивило одного Дениченко. Псионом он был слабеньким, почти необученным, инициацию получил около года назад. Почему Фролов взял на стажировку в элитный отдел эдакого «ребенка», являлось загадкой. Видимо, имелись у опытнейшего интригана свои, никому не известные причины. Виноградов же прекрасно разглядел все действия Светланы и даже позавидовал ее мастерству — у девушки хорошие задатки ментата. Если сосредоточится на изучении одной этой области, она может быстро набрать нужный опыт.

— Как вы заметили? — Кажется, загадка не давала Свете покоя.

Она вот ничего не видела, пока не перешла на иной уровень восприятия. Точнее говоря, не погрузилась в ментал более глубоко по сравнению с обычным состоянием.

— Я уже встречал людей с подавленной волей, — поморщился капитан. — Признаки помню. Правда, без глубокого транса сразу четверых усыпить не смог бы — не мой профиль. Твоих друзей мастер обработал…

Договорить он не успел: на улице оглушительно бабахнуло, зазвенели стекла, заверещала автомобильная сигнализация. Не сговариваясь, все трое бросились к окну.

— Это он! — воскликнула Света, указывая на казавшуюся сверху крошечной фигурку дяди Саши, что стремительно удирала в направлении ведущей в соседний двор арки.

Беглеца уверенно догоняли четверо молодых людей, облаченных в одинаковые черные рубашки и темные джинсы. Один из преследователей на полшага замедлил свой бег, и наступившую было тишину разорвал еще один оглушительный хлопок выстрела. В ответ, не снижая скорости, дядя Саша вскинул руку: на том самом месте, где еще мгновение назад находился стрелок, неожиданно вспухло и взметнулось вверх облако огня, родился и затих пронзительный крик, а на асфальте осталось лежать дымящееся тело в тлеющей одежде.

— Т-твою мать! Пирокинез! — оторопело воскликнул Николай.

— За мной! — отрывисто скомандовал Виноградов. — Светка, оставайся тут.

Выход на черную лестницу отыскался в самом конце полутемного коридора: тамбур между двумя дверями был заставлен какими-то старыми картонными коробками, пустыми стеклянными банками и прочим хламом, в дальнем углу пылились поросшие паутиной лыжи. Пару секунд повозившись с замком, оперативники очутились в пропахшем кошками полутемном подъезде.

Двор оказался пуст: бросив тело своего неудачливого товарища, неизвестные продолжили погоню и уже успели скрыться из виду. Приблизившись к распростертой на земле фигуре, Виноградов торопливо склонился над нею, но тут же, выпрямившись, с досадой сплюнул: бывший стрелок не подавал признаков жизни.

— С-с-смылись, — мрачно подытожил Дениченко.

— Если следовать традиционному сценарию, то где-то поблизости должен ошиваться их координатор, — оглядываясь по сторонам, произнес Алексей. — Осмотрись внимательнее. Ночью они действовали именно так: группа людей-одержимых под руководством одного измененного, иногда в компании снайпера…

Николай оглядел окрестности. Солнце по-прежнему заливало пыльный город своими янтарными лучами, кот исчез с насиженного подоконника, видимо испугавшись звуков недавней перестрелки, и только меланхоличный бездомный, перестав ворошить мусорные бачки, неторопливо семенил прочь.

— Эй! — окликнул его Дениченко.

Бродяга оглянулся через плечо и ускорил шаг.

— А ну с-с-стой! — крикнул стажер, сделав несколько неуверенных шагов следом.

Бездомный вновь обернулся и перешел на бег. Быстро оценив ситуацию, Виноградов и Дениченко рванули следом, однако лавры за забег принадлежали явно не их стороне: спустя какую-то секунду преследуемый, словно в фантастическим кино, развил такую прыть, что поспеть за ним можно было разве что верхом на ракете. В проеме между соседними домами показалась бело-синяя патрульная машина, видимо привлеченная сюда звуками пальбы; на миг у Алексея зародилась надежда, что милиция хоть ненадолго, но задержит беглеца. Однако его ждало разочарование: оценив приближающуюся угрозу, тот, не снижая скорости, опустился на четвереньки и метнулся прочь, с ловкостью акробата зацепился за торчащую из ближайшего фасада водосточную трубу и принялся карабкаться по ней вверх. Виноградов с удивлением увидел показавшиеся из-под рукавов грязного плаща непропорционально длинные, нечеловеческие, жилистые конечности с тонкими узловатыми пальцами, хватко и привычно выискивавшие малейшие неровности стены, за которые можно было бы держаться. Из-за спины внезапно дохнул порыв холодного ветра: вслед стремительно карабкавшейся вверх фигуре метнулся «ледяной коготь». Знак ударился о фасад, с треском вышиб из него несколько кусков штукатурки, оставил глубокий рубец в кирпичной кладке, однако мгновением раньше существо отпрыгнуло в сторону, повиснув на узком, обитом жестью карнизе, глянуло вниз, осклабившись двумя рядами тонких зубов-иголок, и, ловким движением закинув свое тело на крышу здания, исчезло с глаз.

— М-мы же велели тебе не в-высовываться! — обернулся к угрюмо стоявшей за их спинами девушке Дениченко. — Если уж в-высунулась, так хоть целилась бы л-лучше…

— На мне, по крайней мере, защита висит, — хмуро отбрила Света. — В отличие от вас, суперпрофессионалов.

— Я вспомнил, — неожиданно произнес Виноградов, стоявший посреди двора, уперев ладони в колени и тщетно пытаясь отдышаться.

— Ч-чего?

— Вспомнил, где я видел следы этой ауры. Кафе… Разгромленное кафе, меня туда Фролов посылал… И потом позже… На кладбище… Перед тем, как появился этот чертов дух.

Света и Дениченко озадаченно переглянулись.

— Ловить его надо, этого вашего Мельника, — вытирая со лба обильные капли пота, резюмировал Виноградов. — И чем быстрее, тем лучше.

Ольга с удивленной улыбкой шла навстречу мужу:

— Что ты здесь делаешь?

— Соскучился и приехал.

Дракон сам не мог сказать, почему он оказался в Москве. Просто с утра его словно нечто толкнуло, заставило вскочить с кровати, свалить все дела на помощника и рвануть к жене. Неприятное чувство опасности, не приходившее со времен Исхода, но никогда не забываемое до конца, заставило полковника отправиться в путь.

— Как дела?

— Да все хорошо. — Ольга поцеловала мужа в щеку, на мгновение многообещающе прижавшись телом. — Правда, студенты на потоке туповатые. То ли мне такие попались, то ли я слишком многого от них требую.

— Ну, с нами инструкторы тоже долго мучились…

Уход части псионов из СБР был неизбежен. С исчезновением чужаков и несомой ими угрозы необходимость в столь мощной, дорогостоящей и бессмысленной в изменившихся условиях структуре отпала. Первые два года по инерции финансирование продолжалось в прежних объемах, потом тенденции изменились и начали звучать иначе — сокращать, сокращать и сокращать. Бойцы уходили в армию, спецслужбы, милицию, МЧС или находили места в гражданских организациях.

Белоснежка, бывшая майор СБР, после выхода в отставку стала просто Ольгой Мальцевой. На работу она пристроилась в Академию псионики под крылышко старого знакомого Даниила. Обычно начальство не поощряло перехода столь сильных и опытных бойцов из силовых структур в иные, пусть и государственные, но в данном случае кадровики не очень активно сопротивлялись. Академия считалась «своей», чуть ли не филиалом, ее сотрудники на девяносто процентов были так или иначе завязаны на Службу, а почти половина прежде спускалась в Гнезда с негуманитарными миссиями. Кроме того, при всех своих достоинствах Белоснежка оставалась женщиной и пол даже в дурном сне менять не собиралась. Отношение к ней со стороны армейцев было несколько другим, чем к мужикам.

— Подождешь? — спросила жена. — Мне еще две пары вести.

— Конечно, — кивнул Мальцев. — Кто-нибудь из наших здесь есть?

— Вообще да, но они тоже, наверное, заняты, — призадумалась Ольга. — Можешь к Деду зайти. Он в желтом корпусе лабораторию получил и сейчас в ней чего-то шаманит. Еще Сизый тут…

Ольга перечисляла, а Мальцев вдруг поймал себя на желании схватить ее в охапку и сбежать из города. Дар, неясный и никогда не ошибающийся, давал о себе знать. Полковнику дико хотелось посидеть где-нибудь в тишине, пережить очередной приступ ясновидения, чтобы разобраться в надвигающейся буре, но он ощущал — времени не остается. Будущее приходило с болью, каждое пророчество оставляло слабым, беззащитным, выблевывавшим вместе с желчью и кусками спекшейся крови несущие смутное знание слова.

Дракон чувствовал, что прийти в себя попросту не успеет.

— Из ментатов кто-нибудь есть? — прервал он жену.

— Ну да. — Ольга, глядя на мужа, тоже ощутила тревогу. — Зайцев Лев Борисович.

«Креатура Призрака, — припомнил Мальцев. — То, что надо». Возникшее из ниоткуда ощущение правильности действия требовало срочно найти Зайцева. Дар оракула настойчиво одобрял желание оказаться поближе к сильному ментату, и как можно скорее.

— Давай к нему забежим, — предложил он.

— Занятия сейчас начнутся!

— Ничего, мы быстренько. Он где сейчас?

Вместо ответа Белоснежка швырнула ему информационный пакет с планом Академии, полным списком сотрудников, их краткими характеристиками и расписанием дня. Дракон слегка поморщился. Не будучи ни ментатом, с легкостью оперирующим собственным сознанием, ни аналитиком, способным за секунды перерабатывать колоссальные объемы информации, давая фору новейшим суперкомпьютерам, он не мог сразу разобраться в полученных данных. Кстати сказать, по поводу аналитиков…

— Известные фамилии.

— Кафедра считается одной из сильнейших, — мгновенно поняла недосказанную мысль жена. — Ее выпускники высоко котируются по всему миру.

Они спустились на этаж вниз и уже подходили к аудитории, за стенами которой четко различалась аура мощного душевидца, когда Мальцев осознал — поздно. Он не успевает. Враг уже здесь.

— Беги к Зайцеву, — рявкнул он Ольге, останавливаясь у широкого окна и одновременно создавая защиту помощнее. — Немедленно!

Сейчас Дракон как никогда сожалел о своих плохих телепатических способностях. Как удобно было бы разом связаться с десятком псионов, передать им свою тревогу и в доли секунды мобилизовать, попросить помочь разобраться. Он создал сигнал «Опасность», разработанный в СБР специально в расчете на подобные случаи, но не надеялся, что услышат его многие. Слабый он ментат, слабый! Белоснежка, не говоря ни слова, побежала выполнять приказ. Военное прошлое, намертво закрепившее привычку выполнять распоряжения старшего по уровню мастерства — не по званию, а именно по уровню, — дало себя знать. Вопросы она обязательно задаст, но потом, когда угроза исчезнет.

Сам же Мальцев спрыгнул вниз, во двор, торопливо оглядываясь и стараясь вычислить источник тревоги. Центральный корпус Академии, в котором они находились, стоял в самой середине огромного парка, являясь основой и стержнем задуманной архитекторами композиции. Сзади, на востоке, расположились другие корпуса, хозяйственные постройки, общежития и гостиницы, на запад шла длинная аллея, уставленная скульптурами и начинавшаяся от больших чугунных ворот. По образовавшемуся проспекту до места учебы добирались студенты и преподаватели, с боков шли две заасфальтированные дорожки, по которым ходила техника. Вот и сейчас покрытый тентом грузовичок неторопливо фырчал, везя то ли продукты для столовки, то ли…

Не вполне соображая, что делает, Мальцев ударил по машине «стрелой огня». Один из слабейших знаков атаки возник непроизвольно, псион сначала бросил его — и только потом задумался: зачем? Не на войне же он. Однако старое, мудрое и всеведущее существо, сидящее внутри каждого пророка, на вспышку ужаса не отреагировало. Успокойся, словно бы говорил дар. Ты все делаешь правильно.

Времени рефлексировать у Дракона оказалось совсем немного. От силы четверть секунды, прошедшие между началом создания знака и сильнейшим взрывом, сотрясшим здание позади. На месте машины осталась здоровенная воронка, стекла в Академии повылетали, самого же «автора» знака ударной волной отбросило на стену. Но, как говорится, нет худа без добра — наложенная защита с легкостью приняла на себя инерцию столкновения, зато в Академии в тот же миг начали создаваться знаки.

Скорость реакции псиона значительно превосходит таковую у простого человека, причем по мере роста способностей и перехода на следующий уровень разница увеличивается. Повышается проводимость нервных клеток, укрепляются мышцы и сухожилия, мозг быстрее обрабатывает поступающую информацию, на порядок скорее оценивая ее и выдавая приемлемые варианты действий. Если же задаться целью и сознательно развивать перечисленные качества, совершенствуя и без того измененный организм по специально разработанным методикам, то результатом станет настоящая боевая машина, справиться с которой стоит дорогой цены.

В течение первых пяти секунд находившиеся на территории Академии бывшие сотрудники СБР перешли из добродушно-расслабленного состояния в полную боевую готовность. То есть создали защитные знаки предельно возможного уровня — благо непосредственной опасности не видели и могли потратить время на то, чтобы укрепиться по максимуму, отсканировали окрестности и попытались связаться с ближайшим командиром. Иными словами, с псионом, чей уровень хотя бы на один выше. Вбитые в подкорку рефлексы оказались сильнее расслабляющего влияния мирной жизни и пробудились в нужный момент.

Первыми на связь с Мальцевым вышли ментаты. Обычные псионы-боевики в большей степени полагались на развитые физические качества и предпочитали сходить ножками, лично посмотреть, что происходит, в то время как «тихушники»-ментаты чаще напрямую подключались к чужому сознанию и получали сведения от него. Благо обмануть их сложнее. Поэтому сразу после взрыва на Дракона обрушился шквал вопросительных сообщений, который он мгновенно пресек, повторив общую тревогу и затребовав создание командной сети. Пророк чувствовал — ничто еще не закончилось, война только начинается.

От распахнутых ворот, просто перепрыгивая через ограду, надвигалось нечто страшное. Сразу после взрыва словно бы темное вязкое облако принялось просачиваться на территорию Академии, быстро выхлестывая щупальца ментальных ударов и нащупывая только создающуюся линию обороны. Пять секунд — это неимоверно много. К тому времени, как волна нападавших подкатилась к стенам центрального корпуса, силы псионов все еще представляли собой в лучшем случае небольшие отряды, объединившиеся вокруг шести— и пятиуровневых бойцов и включавшие одного-двух ментатов. Ничего не понимающие студенты по-прежнему сидели в аудиториях либо выскакивали в коридоры, тщетно пытаясь выяснить хоть что-нибудь у вихрем проносящихся мимо преподавателей.

Дракон снова упал на землю, на сей раз пострадав сразу с трех сторон. Сначала по нему пришелся необычайно сильный ментальный удар, замедливший реакцию и словно бы окутавший сознание липкой вязкой пеленой. «Ледяная броня» приняла на себя основную нагрузку, но и того, что прошло сквозь защиту, хватило с лихвой. Сразу после этого в щит врезались два необычайно сильных артефакта, выполненных в виде пули. Снайперы? То, что атакуют люди или внешне очень похожие на людей существа, он понял довольно быстро. В первых рядах бежали, выдерживая поразительную скорость, точно люди, только с очевидно подавленной психикой. Они действовали группами, сохраняя поразительно четкую структуру и координацию, как будто представляя собой единый организм.

Значит, у противника ментальная сеть есть.

Несколько высокоуровневых знаков, проредивших ряды нападавших, общей картины завязывающегося боя не изменили. Практически сразу на сопротивлявшихся псионов обрушились удары телепатов, заставившие их сосредоточиться на собственной защите. Мальцев, пользуясь относительной свободой действий — давление на него немного ослабло, — бросил в толпу «листья огня» и, не глядя на результат, запрыгнул наверх. Туда, где ощущал ауру Белоснежки, Зайцева и еще каких-то сильных псионов.

«Листья огня», будучи знаком пятого уровня, бойцами применялись редко. Примерно три десятка плазменных образований сами находили цели и прекрасно зарекомендовали себя в тесноте коридоров Гнезд, но на поверхности обладали рядом неискоренимых пороков. Плохой дальностью действия, например, высоким рассеиванием по площади. Зато создавался знак относительно быстро и против толпы, обладавшей иммунитетом к пси-воздействию, сыграл просто прекрасно. Одновременная гибель тридцати соратников подействовала на оставшихся одержимых неожиданным образом. Те из них, кто нападал синхронно с умершими, на мгновение словно бы запнулись, рисунок их движений сбился. Другие продолжали бежать как ни в чем не бывало.

Разномастно одетая, молчаливая, неотвратимо наступающая толпа захлестнула первый этаж. Люди с ходу запрыгивали в окна, не утруждаясь поиском входа. Следом за ними шла тонкая цепочка человекоподобных существ. Определить, кем они были на самом деле, с ходу псионы не могли — внешний облик пришельцев нес черты и людей, и животных, однако аура имела очевидные следы человеческого происхождения. Время от времени раздавался очередной выстрел. Судя по всему, снайперы работали по верхним этажам, стараясь навести панику и мешая командирам наладить нормальную координацию действий обороняющихся. Впрочем, стреляли с каждым мгновением реже и реже, а количество пылающих враждебностью аур на дальнем рубеже стремительно сокращалось.

Мальцев встретился глазами со стоящим рядом псионом, и на него хлынул поток информации, по большей части — собственных ощущений Зайцева. Ментат выглядел неважно и чувствовал себя отвратительно. На него сильно давили, практически лишив способности двигаться и оставив только малую долю прежних возможностей. Тем не менее изредка принимать приходящие сообщения коллег он как-то мог. Больше рассчитывать не на что.

Ольга, повинуясь молчаливому приказу мужа, подхватила Зайцева под руки и побежала вниз по коридору. Дракон хотел найти остальных. Чем больше ментатов соберется рядом, тем выше их шансы уцелеть, объединив усилия. Кстати сказать, к простым бойцам это тоже относится. Сейчас драка шла фактически без координации, превратившись в обычную свалку, псионы действовали стихийно создавшимися отрядами и не имели общего руководства. Нужно исправлять положение. Поэтому их маленькая группа бросилась вниз по лестнице, на первый этаж, попутно обрастая новыми членами и образовывая шаткую, нелепую, но все-таки структуру. Мальцев надеялся оттянуть на себя основной удар и позволить спешащим из других корпусов преподавателям организовать полноценное сопротивление, попутно выведя куда-нибудь в безопасное место студентов. О том, что атаковать их могли сразу со всех сторон, Мальцев старался не думать.

В его распоряжении находилось трое полудохлых от напряжения ментатов и восемь хороших, но вялых боевиков, когда помощь пришла, откуда не ждали. Отряд напоролся на аналитика. Слабый боец, тот сумел оценить состав и тактику нападавших, выдав рекомендации и примерный план обороны. Игнорировать снайперов, из здания не выходить, уничтожать нападающих с физическими изменениями, уничтожать одного из «прайда» вражеских пехотинцев, остальных в момент беспомощности глушить.

Внизу творилось страшное. Обезумевшие люди вспрыгивали в окна, набрасываясь на оглушенных ментальными ударами псионов, в ответ те безжалостно использовали свои развитые долгими тренировками способности. Дерущиеся вываливались из аудиторий в широкий коридор, насмерть бились в небольших аудиториях, заставляя студентов метаться в поисках укрытия. Вот один из врагов с фанатичным выражением на лице ударил ножом застывшего в неустойчивой позе мужчину, чтобы тут же рухнуть на пол с пробитым виском. Похожее на зверя, хотя и передвигавшееся на двух ногах существо вцепилось в живот безуспешно пытавшемуся скинуть его боевику, одновременно выжигая жертве мозг. Дракон убил чудовище «посохом духа», но их оставалось еще много — не один и не два. Следовало немедленно выбить наиболее опасную часть чужого воинства.

— Приоритет — нелюдь!

Его сообщение, посланное на пределе телепатических способностей, услышали и свои, и чужие. На мгновение обе стороны словно бы снизили накал борьбы, перестраиваясь в связи с полученными данными. Псионы нацелились на более опасных в данной ситуации противников, осознав, что без поддержки своих ментатов враги станут легкой добычей. Координаторы нападающих обратили внимание на необычайно крупный отряд, объединившийся вокруг сильного и опытного командира, способного взять на себя руководство сражением. Ядро потенциального сопротивления следовало уничтожить. Практически одновременно на Мальцева обрушился град ударов — как ментальных, так и физических. Зайцев застонал, забившись в руках у Белоснежки, его аура стремительно истаивала. Сейчас он из последних сил, разделив чудовищное напряжение с коллегами, удерживал прикрывавший отряд щит.

К счастью для псионов, враг принял неверное решение. Или просто сил не хватило довести начатое до конца. Получившие четкие указания бойцы сосредоточили атаку на каждом, имевшем хотя бы малейшие признаки отклонения от человеческого облика. В одиночку координатор мог бы справиться с псионом четвертого уровня, при удаче одолел бы пятерку, сумел бы покончить с собой при столкновении с шестеркой. Однако выдержать одновременные удары трех, а то и более сильных знаков его защита не позволяла. Поэтому спустя двадцать секунд после отданного Драконом приказа осталось слишком мало тех, в чьем присутствии ослаблялись пси-способности, основная масса нападавших лишилась поддержки и руководства.

Академия отбилась.

С момента взрыва прошло четыре минуты четырнадцать секунд.

Ольга говорила короткими, сухими фразами, выдавая приказы и авторитетом подавляя возможное сопротивление. Голос в мобильнике возражать не осмеливался и только тихо стонал. По крайней мере, с сыном все в порядке. Уставший и исцарапанный Мальцев вяло отбивался от попыток незнакомого целителя осмотреть его руку. Неизвестные твари все-таки проломили «святую броню» и добрались до полковника, успев неплохо его потрепать. Большая часть ударов Дракону вреда причинить не могла — ножи, пистолетные пули и железные прутья в худшем случае вышибали из покрывавшей его тело чешуи пару тонких черных пластинок. Последствия излишне тесного знакомства с инопланетным артефактом проявлялись в дополнительной защите, полезной, хотя и внешне страшноватой. Собственно, из-за чешуи он кличку и получил. Однако даже наследство чужаков не спасало от когтей координаторов, а половина ребер с левой стороны была сломана тяжелыми ударами кулаков.

Объединявшая маленький отряд командная сеть рухнула, вынудив каждого бойца в одиночку сражаться с насевшими врагами, и многим тот последний всплеск активности координаторов стоил жизни. Врачи сейчас лихорадочно пытались спасти тяжело пострадавших, но их задача усложнялась характером части ранений. Иногда псион, потерявший не слишком много крови и вообще выглядевший неплохо, вдруг опускался на землю в сильнейшем истощении, падал в обморок, начинал бредить и переставал узнавать друзей. Некоторые умирали, не приходя в сознание.

Почти всем, принимавшим участие в недавно закончившейся схватке, требовалась помощь ментата. К сожалению, специалисты в области сознания первыми приняли на себя основной и самый тяжелый удар, они пострадали больше прочих. Из сорока двух ментатов, находившихся в момент атаки в центральном корпусе Академии, в живых осталось примерно два десятка. Остальные, в том числе державшийся до последнего Зайцев, погибли, их тела сейчас сносили в специально выделенную аудиторию.

— Ты можешь объяснить, что происходит? — Подошедший в сопровождении Ольги Даниил жестом отослал подчиненного и принялся сам осматривать Мальцева.

— Я знаю не больше тебя, — пожал плечами Дракон. — Пророки, знаешь ли, не всеведущи, что бы о нас ни говорили.

— Ну хотя бы кто нападал, можешь сказать?

— Нет, — подумав, покачал головой полковник. — Не хочу гадать. Спрашивай у Аскета или Призрака, это их епархия.

— Почему у Аскета? — насторожился Даниил.

— С кем еще разговаривать о неизвестных сильных ментатах? Если кто-то о них и знает, то только он.

— Аскет под арестом, — подала голос Ольга. — Только что узнала.

Мальцев не сдержался и в полный голос выругался.

— За что?

— Говорят, за убийство. — Белоснежка нервно облизала губы. — Ходят слухи, он сошел с ума.

Мужчины переглянулись. От перспективы иметь под боком сумасшедшего псиона такой силы, опыта и знаний у обоих по спине пробежал холодок. Даниил невольно сглотнул:

— Нет, не может быть. Он всегда был очень стабилен.

— Не нравится мне это совпадение. — Мальцев поставил знак, отсекая «лишние уши». Разговор становился слишком опасным, нелегким. — Неизвестные существа, напоминающие чужаков…

— Ты тоже заметил? — вскинулась Ольга.

— Да. Если Аскет действительно сошел с ума… Их появление может означать только одно: Господин вернулся.

Исход произошел жалких пять лет назад, войны с тварями человечество еще не забыло. Неужели планета вновь покроется Гнездами и выбирающиеся из них чужаки опять начнут заниматься своими малопонятными, но кровавыми делами?

Мальцев устало потер лицо ладонями. Сегодня погибло почти пятьдесят преподавателей и столько же студентов, не успевших сбежать из центра событий. Слабые псионы не могли защититься, и столь малое число потерь среди них объяснялось лишь тем, что нападавшие сосредоточились на способных оказать сопротивление учителях. Потери неизвестного, но опасного врага казались на первый взгляд больше. Координаторов, почти всегда обладавших отклонениями от человеческого облика, уничтожили всех. Они пытались скрыться, но пришедшие на подмогу свежие силы во главе с Дедом, тоже бывшим офицером СБР, не позволили им уйти. Правда, взять живым никого не удалось. Пятьдесят два координатора либо погибли, либо просто умерли, осознав невозможность сбежать. Точно такая же судьба постигла двадцать восемь снайперов — их мертвые тела до сих пор валялись в парке. Найденные трофеи стаскивали в одну из аудиторий, артефакты в виде патронов уже начала исследовать стихийно сознанная прямо на месте группа ученых.

Сложнее всего пришлось обычным людям, к которым уже прочно прикрепился термин «одержимые». Кто первым запустил его в оборот, было неизвестно, но Дракон подозревал подчиненных Призрака. Несколько его сотрудников, работавших в Академии, выглядели не слишком удивленными происшедшим, и полковник намеревался в ближайшее время потрясти их на предмет информации. Для игры в секретность сейчас не совсем подходящее время.

Итак, одержимые. Из почти пяти сотен человек, изначально напавших на Академию, к концу боя уцелело около сотни. Остальные либо были убиты псионами, которые защищали свои жизни и жизни своих близких и потому не собирались щадить нападавших, либо совершили самоубийство. То, что кто-то вообще выжил, объяснялось приказом брать «языков» и ослаблением способностей одержимых после гибели координаторов. Хотя ментальные удары продолжали наноситься, их частота и сила упали на порядок. Кроме того, смерть одного члена прайда приводила к временному замешательству среди остальных.

От ворот послышалось завывание сирен.

— Заявились, — недовольно скривился Даниил. — К шапочному разбору.

— Могло быть хуже, — тихо заметила Белоснежка.

Если бы машина со взрывчаткой врезалась в корпус… Потери оказались бы серьезнее самое меньшее на порядок.

Дар вырвался наружу, сметая призванные отсрочить приход пророчества барьеры, и Дракон застонал, сжав голову руками. Он видел сводчатые потолки тоннелей, уводящих в темноту, он видел огонь, кровь и чувствовал боль, стянувшую раскаленным обручем виски, — боль сотен людей, идущих в этот бой, последний бой. Он чувствовал их усталость, их страх. Победа была близка… Очень близка. Но он внезапно осознал, четким и ясным озарением, подобным проблеску солнца в разрыве туч, что для многих этой победе не суждено будет свершиться.