Глава VI
В 12.30 ночи аварийный полицейский патруль прибыл в особняк Марии Бомон, получив из местного участка извещение: «GZ Бомон YLP – R», что означало «Есть сведения, что по адресу Бомон Хауз, 9, Парк Саут, произошло нечто противозаконное».
В 12.40 патруль доложил: «Акт криминального характера, возможно, уголовное преступление 3-А», после чего в Бомон Хауз выехал из местного участка капитан полиции.
В час пополуночи в Бомон Хауз прибыл Линкольн Пауэл, срочно вызванный взволнованным помощником инспектора.
– Уверяю вас, Пауэл, что это «преступление 3-А». Готов поклясться. У меня просто дух захватило. Я уж не знаю, радоваться мне или дрожать, но одно несомненно – с этим делом никому из нас не справиться.
– Что вас так напугало?
– Судите сами. Убийство – это отклонение от нормы. Насильственно оборвать жизнь себе подобного способен только человек с деформированным душевным строем, что неизбежно отражается и на его телепатических приметах, ведь так?
– Да.
– По этой причине уже больше семидесяти лет никому не удавалось осуществить «3-А». В наше время невозможно оставаться незамеченным, замышляя убийство. Человек с искаженным душевным строем так же бросается в глаза, как, скажем, если б он имел три головы. Вы, щупачи, выуживаете их задолго до того, как они что-нибудь предпримут.
– Мы пытаемся это делать… В тех случаях, когда сталкиваемся с ними лично.
– Ну, знаете ли, сейчас на каждом шагу развелось такое множество щупаческих рогаток и фильтров, что человеку, ведущему нормальный образ жизни, невозможно сквозь них проскочить. Для этого нужно быть отшельником. Но отшельники никого не убивают.
– И то правда.
– В данном же случае имело место тщательно подготовленное убийство, а убийцу никто не заметил. О нем никто ни разу нам не сообщил. В том числе даже эспер-секретари Марии Бомон. Отсюда можно сделать вывод, что замечать было нечего. Патологический душевный строй, искаженный до такой степени, что человек стал убийцей, почему-то не отразился на его телепатемах. Вот парадокс, который, черт возьми, я не в силах решить.
– Понятно. Что вы намерены сделать?
– В этом деле чертова гибель неувязок, с них и надо начать. Во-первых, мы знаем, чем убит де Куртнэ. Во-вторых, исчезла его дочь. В-третьих, кто-то обокрал охранников де Куртнэ ровно на час жизни, и мы понятия не имеем, каким образом это сделано. В-четвертых…
– Достаточно и трех… Я еду.
Большой зал Бомон Хауза залит резким белым светом. Повсюду мундиры полицейских. Суетливые, как жуки, снуют эксперты в белых халатах. Гостей (уже одетых) собрали в середине зала, и они мечутся, как стадо перепуганных быков на бойне.
Скользя вниз по восточному эскалатору, Пауэл, высокий, стройный, в черном смокинге с белой манишкой, уже с первых секунд ощутил хлынувшую на него волну неприязни. Он торопливо бросил находившемуся в зале Джексону Беку, полицейскому инспектору-2:
– Как ситуация, Джекс?
– Сложная.
И тут же, перейдя на неофициальный арго полицейских, созданный на искаженной семантической и образной основе и системе персональных символов, Бек добавил:
– Осторожней. Здесь есть щупачи.
После чего за микродолю секунды познакомил Пауэла с обстоятельствами.
– Ясно. Дело дрянь. Что это все они сгрудились посреди зала? Вы затеваете представление?
– Да. Злодей и избавитель.
– Это необходимо?
– Здесь одни подонки. Избалованные. Распущенные. Помощи от таких ждать нельзя. Что-то узнать от них можно только хитростью, и в данном случае игра стоит свеч. Я буду злодеем. Вы их избавителем.
– Одобряю. Молодец. Хороший план.
На середине спуска Пауэл приостановился. Он сурово сжал губы. Глубокие темные глаза уже не светились дружелюбием. На лице появилось возмущенное выражение.
– Бек, – рявкнул он, и его голос эхом прогремел по залу. Наступила мертвая тишина. Все взгляды обратились к нему.
Инспектор Бек сердито повернулся к Пауэлу и с вызовом ответил:
– Здесь, сэр.
– Это вы тут распоряжаетесь, Бек?
– Да, сэр.
– Любопытные у вас, однако, представления о том, как вести следствие. Сгоняете гуртом, будто скотину, ни в чем не повинных людей.
– Нечего сказать, неповинные, – огрызнулся Бек. – Эти ни в чем не повинные человека убили.
– Все эти люди, Бек, невиновны. До тех пор, пока не будет выяснена истина, всех присутствующих здесь вы должны считать ни в чем не повинными и обращаться с ними со всей возможной учтивостью.
– Что? – фыркнул Бек. – С этой бандой лжецов? Учтиво обращаться? С этим великосветским быдлом, сволотой, погаными гиенами…
– Да как вы смеете? Сейчас же извинитесь.
Бек засопел и свирепо сжал кулаки.
– Инспектор Бек, вы меня слышите? Немедленно извинитесь перед этими леди и джентльменами.
Бек бросил взгляд на Пауэла и повернулся к гостям, которые во все глаза таращились на эту сцену.
– Прошу прощения, – буркнул он.
– И зарубите себе на носу, Бек, – грозно добавил Пауэл. – Если что-нибудь подобное повторится, я вас разжалую. Из грязи вылезли и снова плюхнетесь туда же. Ну а теперь убирайтесь и не показывайтесь мне на глаза.
Пауэл спустился в зал и улыбнулся гостям. В один миг он вновь преобразился. Нечто неуловимое в его манерах наводило гостей на мысль, что в душе он такой, как они. Даже в его произношении чуть проскальзывало модное пришепетывание.
– Леди и джентльмены, разумеется, каждого из вас я знаю в лицо. Но поскольку сам я не столь знаменит, позвольте представиться вам – Линкольн Пауэл, префект парапсихологического отдела. Префект да к тому же еще парапсихологический отдел. Не правда ли, какой старомодный титул? Пусть он не смущает вас, – Пауэл направился к хозяйке дома, приветственно протянув руку. – Дорогая мадам Мария, какое волнующее завершение изысканного вечера. Я всем вам завидую. Вы войдете в историю.
Гости оживились, по их рядам пробежал довольный ропот. Мрачная туча враждебности рассеивалась. Мария, машинально охорашиваясь, словно зачарованная взяла его руку.
– Мадам… – он смутил и растрогал Марию, с отеческой нежностью запечатлев на ее лбу поцелуй. – Очень вам сочувствую. Эти мужланы в полицейских мундирах были, конечно, несносны.
– Ах, дорогой префект! – с доверчивостью ребенка Мария уцепилась за его руку. – Я так напугалась.
– У вас в доме найдется тихая комната, где все мы могли бы уютно устроиться и посидеть, пока не завершится эта тягостная процедура?
– Да, конечно. Мой кабинет, дорогой префект Пауэл.
Мария так вошла в роль милой крошки, что начала картавить.
Махнув рукой стоящим сзади полицейским, Пауэл щелкнул пальцами и приказал тут же выступившему вперед капитану:
– Проводите мадам и ее гостей в кабинет. Караульных не ставить. Леди и джентльмены должны чувствовать себя вполне свободно.
– Мистер Пауэл, сэр… – капитан откашлялся. – По поводу гостей мадам. Один из них прибыл сюда уже после того, как было сообщено о преступлении. Частный поверенный, мистер ¼мэйн.
Пауэл разыскал среди гостей Джо ¼мэйна, эспер-поверенного-2, и послал ему телепатический привет.
– Джо?
– Он самый.
– Что вас привело в этот гадюшник?
– Дело. Меня вызвал кли (Бен Рич) ент.
– Эта акула? Очень подозрительно. Останьтесь здесь вместе с ним. Произведем разведку.
– Здорово вы все это изобразили с Беном.
– Чтоб вам пусто было! Разгадали наш жаргон?
– Какое там! Просто я знаю вас обоих. Добрейший Бек в роли зверюги-полисмена, это же цирк.
Бек, с угрюмым видом удалившийся в конец зала, подал оттуда реплику:
– Не выдавайте нас, Джо.
– Вы что, с ума сошли? – обиделся ¼мэйн. Обращаться к нему с такой просьбой было все равно что призывать его не втаптывать в грязь святая святых Эспер Лиги. От ¼мэйна с такой силой рвануло негодованием, что Бек усмехнулся.
Все это произошло в течение одной секунды, а Пауэл в это время, запечатлев на лбу Марии еще один невинный поцелуй, мягко освободился от ее трепетно уцепившейся за него ручки.
– Леди и джентльмены, мы встретимся в кабинете.
Сопровождаемая капитаном толпа гостей повалила к дверям. Снова слышалась оживленная болтовня. Трагедия принимала облик захватывающе-увлекательной новой игры. В плеске голосов и смеха Пауэл вдруг наткнулся на железную решетку непроницаемого телепатического блока. Он узнал ее тотчас же и позволил себе не скрыть удивления.
– Гас! Гас Тэйт!
– О! Добрый вечер, Пауэл.
– Что вы здесь притаились?
– Гас? – встрепенулся Бек. – Гас здесь? Как это я его не осалил?
– Какого дьявола вы прячетесь?
Хаотический ответ, в котором перемешались злость, досада, боязнь за свою репутацию, самоуничижение, стыд…
– Отключитесь, Гас. Ваша телепатема блокирована обратной связью. И чего вы так разволновались? Вам не повредит, что вы оказались причастны к скандалу. Напротив. Это придаст вам человечности. Помогите мне немного. Хотя вы так трясетесь, что, чует мое сердце, помощи от вас я не дождусь.
Когда зал освободился, Пауэл оглядел трех оставшихся. Джо ¼мэйн был плотный, крепкий, грузный, с блестящей лысиной и грубоватым добродушным лицом. Крошка Тэйт – нервозный, возбужденный… больше, чем обычно.
И, наконец, пресловутый Бен Рич. Пауэл видел его впервые. Высокий, широкоплечий, решительный. Из него ключом бьет обаяние и сила. Сила в общем-то добрая, но подпорченная привычкой властвовать. У него хорошие глаза, красивые и проницательные, а вот губы, пожалуй, слишком тонкие и чувственные, и рот чем-то напоминает шрам. Привлекательный человек, но есть в нем что-то темное, отталкивающее.
Пауэл улыбнулся ему. Рич улыбнулся тоже. Их руки встретились в рукопожатии.
Пауэл спросил:
– Вы всех обезоруживаете таким образом?
– Секрет успеха, – ухмыльнулся Рич.
«Он сообразил, на что я намекаю, – подумал Пауэл. – Достойный противник».
– В таком случае пусть хотя бы все остальные не видят, как вы меня очаровываете. Они заподозрят сговор.
– Вас они не заподозрят. Вы обведете их вокруг пальца, и они решат, что сговор у вас с ними.
Опять улыбка. Несомненно, их влекло друг к другу. Это было и неожиданно, и опасно. Пауэл попробовал избавиться от наваждения. Он повернулся к ¼мэйну.
– Ну что там у вас, Джо?
– Насчет прощупывания, Линк…
– Объясняйтесь так, чтобы было понятно и Ричу, – перебил Пауэл. – Мы никого не собираемся обманывать.
– Рич вызвал меня для того, чтобы я его представлял. Никакой телепатии, Линк. Все на равных условиях. Я для того сюда и прибыл. Я буду присутствовать на всех допросах.
– Джо, у вас нет права запрещать прощупывание. Мы выясним все, что сможем выяснить…
– Только с согласия спрашиваемого. Я буду сообщать вам, есть это согласие или нет.
Пауэл обернулся к Ричу.
– Что здесь произошло?
– А вы не знаете?
– Хотел послушать вашу версию.
– Почему именно его? – запальчиво вмешался Джо ¼мэйн.
– Мне хочется узнать, из-за чего он так поспешно вызвал адвоката. Вы что, замешаны в этой истории?
– В чем я только не замешан, – усмехнулся Рич. – Попробуйте руководить такой махиной, как «Монарх», и не увязнуть в омуте разных секретов.
– Но убийства, я надеялось, в вашем омуте не водятся?
– Линк, поворачивайте-ка назад.
– Уберите блоки, Джо. Я прощупываю вашего клиента только потому, что он мне нравится.
– Вы не могли бы проявить свою приязнь как-нибудь в другое время?
– Джо не хочет, чтобы я вам симпатизировал. – Пауэл снова улыбнулся Ричу. – Жаль, что вы вызвали адвоката. Это внушает мне подозрение.
– Профессиональная болезнь? – со смехом спросил Рич.
– Нет. – На сцену вдруг прорвался Нечестивый Эйб и начал заливать: – Вы никогда не поверите, но профессиональное заболевание детективов – латеральность. Одни из нас все делают только левой рукой, другие – только правой. Причем самое неприятное, что у большей части детективов эти отклонения ни с того ни с сего почему-то сменяют друг друга. Я, например, был левшой и вдруг во время дела Парсона…
Спохватившись, Пауэл замолк на середине фразы. Он отошел на несколько шагов от заинтригованных слушателей, глубоко вздохнул. Когда он снова к ним вернулся, Нечестивый Эйб был изгнан.
– Я расскажу об этом как-нибудь в другой раз, – сказал он. – А сейчас лучше вы расскажите, что здесь произошло после того, как Мария и все остальные увидели падающие на вату манжету капли крови.
Рич покосился на красные пятнышки на своей манжете.
– Мария начала вопить, что наверху в брачных покоях кого-то прирезали, и все мы ринулись наверх.
– Как вы нашли дорогу в темноте?
– Было светло. Мария крикнула, чтобы включили свет.
– И уже при свете вы без труда разыскали эти покои, э?
Рич зло усмехнулся.
– Это не я искал покои. Их местоположение держали в тайне. Мария сама отвела нас туда.
– Там находились охранники… кажется, их оглушили?
– Да. Они казались мертвыми.
– Будто каменные, а? Шелохнуться не могли?
– А я откуда знаю?
– В самом деле, откуда? – Пауэл в упор взглянул на Рича. – Ну, а де Куртнэ?
– На вид и он казался мертвым… фу ты, черт, он и был мертвым.
– И вы все там столпились и смотрели на труп?
– Нет, некоторые разошлись по другим комнатам: искали дочку.
– Барбару де Куртнэ? По-моему, никто из вас не знал, что де Куртнэ и его дочь находятся в доме. Почему же ее искали?
– Сперва мы этого не знали. Но Мария нам сказала, и мы начали искать.
– Вы удивились, что ее нет?
– Мы уже ничему не удивлялись.
– Куда она могла исчезнуть?
– Мария говорит, что девушка убила старика и смылась.
– Вам это кажется возможным?
– Как знать? Вся эта история – сплошное сумасшествие. Если девушка так ошалела, что, ни слова никому не сказав, улизнула из дому и голая мчалась по улицам, она была способна прихватить с собой папашин скальп.
– Вы позволите мне прощупать вас, чтобы уяснить кое-какие детали и общую обстановку?
– Как решит мой адвокат.
– Я против, – отрезал ¼мэйн. – Согласно конституции каждый может отказаться от эспер-обследовании, не подвергая себя никаким подозрениям. Считайте, что Рич отказался.
– Темный лес и хоть бы маленький просвет. – Пауэл вздохнул, пожал плечами. – Ну что ж, приступаем к расследованию.
Они двинулись к кабинету. Стоявший в дальнем конце зала Джексон Бек, не выдержав, спросил на непонятном для Тэйта с ¼мэйном полицейском жаргоне:
– Линк, зачем вы ему позволили вас дурачить?
– Он меня дурачил?
– А то нет? Этот чертов стервятник вьет из вас веревки.
– Бросьте, Джекс. Стервятник сам запутался и угодил в силки, из которых только один выход – Разрушение.
– Что?!
– А вы разве не заметили, как он проболтался, пока с таким усердием вил из меня веревки? Он, видите ли, не знал о том, что была дочка. Этого никто не знал. Он ее не видел. Ее никто не видел. Он допускает мысль, что она выбежала из дому после убийства. Все допускают эту мысль. Ну, а откуда он узнал, что она голая?
Изумленное молчание, и затем уже в арке между залом и кабинетом Пауэла догоняет волна пылкого восхищения.
– Я преклоняюсь перед вами, Линк. Я преклоняюсь перед Мастером.
Кабинет Бомон Хауза спроектирован по образцу турецких бань. Пол выложен мозаикой из ярких камней – гиацинта, шпинеля, солнечного камня. В украшенные золотой сеткой стены вделаны синтетические камни – рубины, изумруды, гранаты, хризолиты, аметисты, топазы – и в центре каждого из них портрет хозяйки в разных видах. Повсюду бархатные коврики, множество кресел, диванов.
Пауэл вошел в кабинет и, оставив позади Рича, Тэйта и ¼мэйна, сразу направился в середину комнаты. Гул голосов смолк, и Мария Бомон томно привстала. Пауэл жестом попросил ее не подниматься. Он огляделся, тщательно прикидывая в уме духовный потенциал собравшихся здесь сластолюбцев и обдумывая тактику, которую следовало применить. Наконец он начал.
– Закон, – сказал он, – глупо и нелепо усложняет такое заурядное явление, как смерть. Люди каждый день мрут тысячами, тем не менее согласно закону тот смельчак, который взял на себя инициативу подтолкнуть старичка де Куртнэ к неизбежной кончине, почему-то считается врагом человечества. По-моему, это идиотизм, но прошу на меня не ссылаться.
Он помолчал и закурил сигарету.
– Все вы, конечно, знаете, что я щупач. Некоторых это, может быть, даже пугает. Я представляюсь вам чудовищем, которое, не сходя о места, ревизует все ваши мысли и чувства. Так вот… Если бы даже я это умел, Джо ¼мэйн помешал бы мне. Кроме того, признаюсь вам, будь это так, я не стоял бы сейчас здесь. Я возвышался бы на троне повелителя вселенной и практически не отличался бы от господа бога. Но, мне кажется, никто из вас этого сходства пока не заметил?
Прошелестел смешок. Пауэл обаятельно улыбнулся и продолжал:
– Увы, массовое чтение мыслей не по зубам ни одному щупачу. Исследовать отдельную личность и то не так просто. А телепатические сигналы большой группы людей создают хаос, в котором вовсе невозможно разобраться. И если к тому же эта группа состоит из неповторимых, ярких индивидуальностей, вроде собравшихся здесь, нам остается лишь одно – сдаться на вашу милость.
– И он еще говорит, что это я умею очаровывать, – прошептал Рич.
– Сегодня вечером, – продолжил Пауэл, – вы играли в игру, называемую «Сардинки». Мне очень жаль, мадам, что я не был в числе приглашенных. Надеюсь, в следующий раз вы обо мне не забудете…
– Ну конечно! – вскричала Мария. – Ну конечно, милый префект!..
– Пока шла игра, убили старого де Куртнэ. Можно почти не сомневаться, что убийство было преднамеренным. Мы установим это точно, получив отчет лаборатории. Впрочем, допустим, не дожидаясь отчета, что мы имеем дело с преступлением 3-А. Это даст нам возможность сыграть еще в одну игру… мы назовем ее «убийство».
По рядам гостей прошел неясный говорок. Пауэл продолжал все с тем же небрежным видом, исподволь превращая самое страшное преступление, совершенное за последние семьдесят лет, в нечто невещественное.
– Играя в «убийство», – объяснял он, – мы представим себе, что кто-то из нас убит. Один из нас пусть будет «сыщиком», цель которого найти «убийцу». Другие станут изображать «подозреваемых». Все игроки обязаны говорить правду, и только «убийце» разрешается лгать. Сравнив все версии, «сыщик» определяет, кто лжет, и находит «убийцу». По-моему, это очень увлекательно.
Кто-то спросил:
– Что это?
Еще кто-то крикнул:
– Я просто туристка!
Снова смех.
– При расследовании убийства, – с улыбкой продолжал Пауэл, – рассматриваются три аспекта преступления. Во-первых, мотив. Во-вторых, метод. И в-третьих, обстоятельства. Двумя последними аспектами занимаются наши эксперты. Что же касается первого, то в процессе игры мы можем сами его выявить. Если это нам удастся, мы разрешим и остальные две проблемы, над которыми сейчас ломают головы наши эксперты-криминалисты. Вам известно, что они не могут установить, каким образом был убит де Куртнэ? Известно вам, что дочь убитого исчезла? Она вышла из дома, когда вы были заняты игрой. Известно вам, что охрану каким-то таинственным образом отключили на один час? Да, представьте себе. Кто-то выкрал у них ровно по часу жизни. Нам бы хотелось узнать как.
Слушатели, зачарованные, затаив дыхание, улье вплотную приблизились к западне. Нужно было с безграничной осторожностью захлопнуть их в ловушке.
– Один умер, у двоих похищено по часу жизни, исчезла девушка… и мы можем все это разгадать, выяснив мотив. Итак, представьте, что я сыщик. А вы будете изображать подследственных. Вы говорите мне только правду… все, кроме убийцы, разумеется. Ему полагается врать. Но мы его поймаем и достойно завершим этот необычайный вечер, если вы мне позволите провести телепатический опрос каждого из вас.
– О-о! – в тревоге вскрикнула Мария.
– Одну секундочку, мадам. Позвольте объяснить. От вас не требуется ничего, кроме согласия. Мне не придется прощупывать никого из вас. Потому что, видите ли, если все невиновные дадут свое согласие, то отказаться может только один человек, и этот человек и есть убийца. Лишь ему необходимо оградить себя от прощупывания.
– Как вы думаете, может у него пройти этот номер? – шепотом спросил Рич у ¼мэйна.
¼мэйн кивнул.
– Представим себе на миг, как все это происходит. – Пауэл втягивал их в спектакль, комната превратилась в сцену. – Я официально обращаюсь к одному: «Разрешите мне произвести телепатический опрос?» Затем обхожу всех. – Пауэл медленно двинулся вкруговую по комнате, поочередно кланяясь каждому из гостей. – Мне отвечают: «Да… Да… Конечно… Отчего же?… Разумеется… Да… Да…» И внезапно драматическая пауза. – Пауэл, грозно выпрямившись, остановился перед Ричем. – «А вы, сэр, – говорю я, – вы позволите мне вас прощупать?»
Все обмерли. Даже Рич словно к полу примерз под этим испытующим и грозным взглядом.
– Он не знает, как быть. Кровь бросилась ему в лицо, потом отхлынула, и он становится мертвенно-бледным. С мучительным усилием он выдавливает из себя ответ: «Не согласен». И в этот момент… – Пауэл со стремительным жестом поворачивается к своим слушателям, и у них перехватывает дыхание, – в этот волнующий момент мы понимаем, что поймали убийцу!
Он почти уговорил их. Почти уговорил. Его затея показалась им дерзкой, волнующей, новой. Еще немного, и откроются ультрафиолетовые оконца. Сквозь одежду и плоть удастся заглянуть в чужую душу. Но чего только не кроется в их душах – клятвопреступления… внебрачные дети… измены… сам сатана. Боязнь разоблачения поглотила любопытство.
– Нет! – крикнула Мария.
И все вскочили на ноги, крича:
– Нет! Нет! Нет!
– Вы были изумительны, Линк, и тем не менее… Вам не дождаться помощи от этих гиен.
Пауэл и побежденный не утратил своего обаяния.
– Мне очень жаль, леди и джентльмены, но, право же, я не могу вас винить. Только идиоты доверяют полисменам. – Он вздохнул. – Если есть желающие сообщить что-нибудь устно, один из моих помощников запишет их показания на магнитофон. Мистер ¼мэйн будет при этом присутствовать, чтобы, помогая вам советом, ограждать ваши интересы. А на мои наплевать, – он грустно взглянул на ¼мэйна.
– Линк, не давите мне на психику. Это первое 3-А за семьдесят с лишком лет. Я должен очень осторожно действовать, чтобы не погубить свою карьеру.
– И моя карьера под угрозой. Если дело останется нераскрытым, мне больше не служить.
– Значит, каждый щупач за себя. Примите мои наилучшие помышления.
– Подите к черту, – сказал Пауэл.
Подмигнув Ричу, он с беспечным видом вышел из комнаты.
В багряно-золотистых брачных покоях закончили свою работу эксперты. Начальник лаборатории де Сантис, взвинченный, беспокойный, резкий, вручил Пауэлу данные экспертизы и измученным голосом произнес:
– Бред собачий.
Пауэл посмотрел на тело и саркастически осведомился:
– Самоубийство?
Он всегда разговаривал с де Сантисом на повышенных тонах: тот неуютно себя чувствовал, если с ним говорили иначе.
– Что?! Ни в коем случае! Не найдено оружие.
– Что же его убило?
– Мы не знаем.
– Все еще не знаете? Вы провозились три часа.
– И ничего не знаем, – яростно повторил де Сантис. – Я потому и говорю, что это бред собачий.
– Так трудно что-нибудь установить, когда у человека в голове такая огромная дырища?
– Да! Да! Да! Представьте себе, я ее тоже заметил. Вход над твердым небом. Выход в затылке. Смерть наступила немедленно. Но откуда взялась рана? Чем просверлили ему эту скважину в черепе? Может быть, вы угадаете?
– Жесткие лучи?
– Нет ожога.
– Кристаллизация?
– Нет обморожения.
– Кислота?
– Не тот характер повреждений. Вообще-то, кислотой можно прожечь такую рану, но не разломать при этом весь затылок.
– Холодное оружие?
– Вы имеете в виду нож или кинжал?
– Что-нибудь в этом роде.
– Невозможно. Вы представляете себе, с какой силой нужно ударить, чтобы нанести такую рану? Это практически неосуществимо.
– Гм… Кажется, я выдохся. Хотя постойте. Может быть, револьвер?
– А что это?
– Старинное оружие. В старину люди стреляли пулями. С шумом, с вонью.
– Нет, здесь это исключено.
– Почему же?
– Почему? – окрысился де Сантис. – А потому, что не найдена пуля. В ране ее нет. И в комнате нет. Вообще нигде ничего нет.
– Какая-то дьявольщина.
– Вполне с вами согласен.
– Значит, вам нечего мне сообщить? Абсолютно нечего?
– Не совсем так. Перед смертью де Куртнэ ел печенье. В ротовой полости убитого нашли полурастаявший кусочек глазури…
– Ну и?…
– Во всех покоях нет никаких следов печенья.
– Значит, он его съел.
– В желудке тоже ничего нет. Кстати, при его болезни горла он не мог есть печенья.
– А что у него было?
– Психогенный рак. Очень тяжелое состояние. Он говорить не мог, не то что жевать сласти.
– Черт те что! Нужно найти это оружие… непременно найти.
Пауэл перелистал данные экспертизы, внимательно оглядывая труд и насвистывая затейливый мотивчик. Он вспомнил, как в одной аудиокниге слышал об эспере, который умел прощупывать покойников… Это напоминало давнишний миф о том, как восстановили картину убийства, сфотографировав у убитого сетчатую оболочку глаза. Жаль, что и то и другое выдумки.
– Ну что ж, – сказал он наконец, вздохнув. – С мотивом мы сели в галошу и со способом убийства тоже. Надо надеяться, что мы хоть что-то выясним об обстоятельствах. Иначе Рич ускользнет от нас.
– Какой еще Рич? Бен Рич? При чем тут он?
– Хитрец Гас Тэйт, вот кто меня тревожит, – тихо сказал Пауэл. – Если и он замешан… Что? А, Рич. Так ведь убил-то он. Мне удалось это окончательно выяснить во время беседы в кабинете мадам Марии. Перед этим Рич нечаянно кое-что ляпнул. Чтобы окончательно убедиться, я разыграл в кабинете целое действо, заморочил голову Джо, а сам прощупал Рича. В отчет это, конечно, не пойдет, но я узнал достаточно, чтобы не сомневаться, кто убийца.
– Господи Иисусе! – ужаснулся де Сантис.
– Да, но мы еще очень далеки от того, чтобы собрать доказательства, которые удовлетворили бы судей. А стало быть, и Разрушение неблизко. Весьма и весьма неблизко.
Пауэл уныло кивнул начальнику лаборатории, не спеша прошел через прихожую и стал спускаться и галерее.
– Но всему тому он мне еще и нравится, этот молодчик, – пробормотал он.
В картинной галерее, где располагалась штаб-квартира следствия, между Пауэлом и Беком произошло совещание. Обмен мыслями, протекавший в стремительном темпе, характерном для телепатических разговоров, занял ровно тридцать секунд.
Итак, Джекс, это все-таки Рич. Мы его засекли уже во время разговора, а в кабинете я его еще разок щупнул, и развеялись последние сомнения. Попался мальчик.
Вы никогда этого не докажете, Линк.
Может быть, нам как-то поможет охрана?
Какое там! Целый час они фактически были покойниками. Де Сантис говорит, что им временно разрушили родопсин, то есть зрительный пурпур – то…
Понятно.
…самое, чем видит глаз. Сами они уверены, что все это время добросовестно выполняли свои обязанности и что в покоях…
Хорошенькое ничего!
…ничего не произошло до тех пор, пока внезапно туда не влетела вся орава и Мария не принялась на них вопить, что…
Представляю себе, как она вопила.
…они дрыхнут на посту… а они оба с негодованием это отрицали.
Но мы-то знаем, что это Рич.
Вы-то знаете. А остальные ничего не знают.
Он пробрался на верхний этаж, пока гости играли в Сардинки. Каким-то образом ослепил охранников, украв у…
Каким?
…них по часу жизни. Потом прошел в покои и убил де Куртнэ. Та девушка, наверное,..
Как он убил его?
…тоже как-то связана с убийством и поэтому сбежала.
Кстати, последний вопрос: почему он убил де Куртнэ?
Я не знаю. Я ровно ничего не знаю… пока.
Значит, вам не на чем построить обвинение.
Это-то мне известно.
Вам нужно на основе объективных данных назвать мотив, способ убийства,..
Да, да…
…обстоятельства. А у вас на руках всего-навсего один козырь, да и тот щупаческий.
Да, да…
Вы не прощупали, каким образом и почему он это сделал?
Я же только прошелся по верхам… Джо следил за мной.
И очень вероятно, глубже вам и не пробраться.
Черт бы их всех побрал! Джексон, нам необходимо найти эту девушку.
Джо осторожный малый.
Барбару де Куртнэ?
Да. Она ключ ко всему. Если она нам расскажет, что она видела и почему убежала, мы сможем передать дело в суд…
Совершенно точно.
…Уточните и подшейте к делу все, что нам удалось выяснить. Хотя, пока нет девушки, этот…
Я уже начинаю ее ненавидеть.
…материал бесполезен. Свидетелей отпустите по домам. Без девушки от них нет толку. Нужно как следует заняться Ричем… может быть, нам удастся собрать кое-какие…
Без распроклятой девчонки от улик не будет толку.
…и косвенные улики, хотя…
Мистер Бек, я временами тоже чувствую себя женоненавистником. Ума не приложу, чего ради все стараются меня женить.
Пауэл встал и покинул галерею. Он прошел крытым переходом, спустился в концертный зал и вышел в главный. У фонтана что-то увлеченно обсуждали Рич, ¼мэйн и Тэйт. И снова у Пауэла при одной мысли о Тэйте пробежали мурашки по спине. Если маленький щупач и впрямь связался с Ричем, как заподозрил Пауэл еще неделю назад у себя на вечеринке, он замешан и в убийстве.
Немыслимо вообразить себе, что эспер первой ступени, один из столпов Лиги, – соучастник убийства; но если это так, то черта с два его разоблачишь. Еще не было случая, чтобы у эспера-1 что-нибудь удалось выудить без его согласия. И если Тэйт (невероятно… невозможно… сто против одного) работает на Рича, то неуязвимым может оказаться и сам Рич. Решив последний раз попробовать убедить Рича, Пауэл направился к разговаривающим.
Перехватив взгляд ¼мэйна, он бросил щупачам:
– Джо, Гас, мотайте отсюда. Мне нужно кое-что сказать Ричу по секрету от вас. Я не буду его прощупывать и записывать его слова. Обещаю вам.
¼мэйн и Тэйт кивнули и, что-то буркнув Ричу, тихо удалились. Рич с любопытством поглядел на них и перевел глаза на Пауэла.
– Это вы их спугнули? – осведомился он.
– Нет, просто попросил. Садитесь, Рич.
Они присели на край фонтана и помолчали, дружелюбно глядя друг на друга.
– Нет, нет, – сказал наконец Пауэл, – я не прощупываю вас.
– Я этого и не думал. А вот в кабинете Марии было дело, а?
– Почувствовали?
– Нет. Догадался. Я бы и сам на вашем месте так поступил.
– Мы с вами, кажется, не очень-то надежные ребята?
– Надежные! – сердито фыркнул Рич. – Мы не в детские игры играем. Мы дело делаем. Только трусы, слабаки и нытики прячутся за всякими там правилами и честной игрой.
– Ну а как же этика и честь?
– Честь у нас есть, только кодекс мы себе выбираем сами… а не пользуемся кукольными правилами, которые какой-то слабонервный трус изобрел для таких же, как он сам, запуганных людишек. У каждого есть своя этика и своя честь, и пока человек придерживается их, никто не вправе осудить его. Вы можете не одобрять его этику, это другое дело, но у вас нет права называть его неэтичным.
Пауэл грустно покачал головой.
– В вас как-то уживаются два человека, Рич, – заметил он. – Один хороший, а другой – негодяй. Будь вы только убийцей, это бы еще куда ни шло. Но в вас перемешались мерзавец и святой, и в этом вся беда.
– Когда вы подмигнули мне, я сразу понял, что дело скверно. – Рич усмехнулся. – Ох и штучка же вы, Пауэл! Честное слово, я вас боюсь. Черт вас разберет, откуда вы ударите и как от вас увернуться.
– Так не увертывайтесь, бога ради, и покончим с этим раз и навсегда, – сказал Пауэл. Сказал с таким жаром, что Рича снова охватила паника. Его ожгли голос Пауэла, его взгляд. – Поверьте, Бен, – продолжал Пауэл, – что вам со мной не справиться. Я объявляю бой убийце, потому что восхищен святым. Для вас это начало конца. Вы и сами это знаете. Так стоит ли барахтаться?
Еще мгновение, и Рич бы сдался. Но он заставил себя не отступить.
– Капитулировать без боя? Проиграть величайшее сражение в моей жизни? Нет, Линк, хоть миллион лет дожидайтесь, но мы уж расхлебаем эту кашу до конца.
Пауэл сердито пожал плечами. Оба встали. Их руки машинально встретились в крепком прощальном рукопожатии.
– Я потерял в вашем лице великолепного сообщника, – сказал Рич.
– Вы потеряли великого человека в своем собственном лице.
– Значит, враги?
– Враги.
Так был сделан первый шаг к Разрушению.
