ВИСА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Хельги не ранят осколки собственного счастья
С дымящейся сигаретой в зубах и чашкой ароматного крепкого кофе, укутанный в теплый шерстяной плед, Олег наслаждался падающим на осеннюю землю первым снегом. Ноги практически не болели, только очень чесались. Вчера неизвестный пожилой врач сделал ему плановую операцию и удалил мертвую обмороженную кожу с лодыжек.
Виктория забегала каждый день, приносила фрукты, сладости и прочую ненужную ерунду, которую почему-то принято таскать в больницы. Они мило болтали на разные темы, избегая главного. На второй день Вика, как и обещала, взяла у Олега ключи от квартиры и привезла его системник. Но провода решительным жестом убрала в сумку, веско сказав, что пока с игрушками придется повременить. Она села рядом с ним, положила ладошку на его руку и, глядя прямо в глаза, взяла с Олега торжественное обещание, что тот не станет подключать комп в ее отсутствие. Она явно многого недоговаривала, но Олег чувствовал, что может ей доверять. Он даже сам не мог себе объяснить, откуда у него это чувство — от того, что правда верит ей, или от того, что она все сильнее и сильнее начинает ему нравиться.
Один раз появился Бенедикт Петрович. Папаша Виктории подъехал на черном, сверкающем хромированной радиаторной решеткой новеньком «хаммере» и распил с Олегом привезенную упаковку пива за дружеской беседой на философские темы, а на прощанье сказал, что он, Олег, молодчик, держится огурцом, и все будет хорошо. Все складывалось как-то само собой. Его как будто заочно уже приняли в семью, причем даже без ритуала ухаживания за дочкой, да и Олег, в общем, не сопротивлялся по причине собственного жгучего интереса — а что же будет дальше? Чутье подсказывало, что дальше обязательно будет, и будет очень интересно. Особых угрызений совести по отношению к Лизавете он не испытывал, зная практически наверняка, что подобным своим поведением скорее оказывает ей услугу, чем наоборот. Вообще, делая ретроспективу их совместного бытия, он пришел к выводу, что они жили вместе потому, что для обоих это было удобно на данном этапе жизни. Каких-то серьезных чувств по отношению друг к другу не имелось изначально. Даже то, как нехотя Лизавета принимала его знаки внимания и как долго сопротивлялась их развивающимся отношениям, наталкивало теперь на мысль, что все случилось лишь потому, что у девушки на данный момент просто не имелось на примете никого более достойного, а жить-то, что называется, как-то надо. Придумав для себя такого рода легенду и связав ее с появлением в жизни Лизаветы некоего таинственного мужчины, возможно, того самого коммерческого директора их конторы, Олег успокоился окончательно, и теперь в моральном смысле ничто не омрачало его восстанавливающегося после холодового ожога чела.
Бинты с рук и головы ему наконец-то сняли в канун операции, оставив только несколько пластырных нашлепок. За открытой верандой санатория неторопливыми мягкими пушинками падал первый снег и сразу растворялся в осенней листве, а Олег курил, наблюдал, размышлял.
За ограду, разбрызгивая лужи на асфальтовых дорожках, заехала машина, в которой Олег узнал джип Вики, и его сердце радостно екнуло. Девушка выпорхнула из автомобиля, увидела Олега и приветственно замахала ему своим модным клатчем.
— Сигареты с собой? — деловито осведомилась она, забежав на крыльцо и быстро чмокнув Олега в щеку. — А ничего так, экстерьер получше стал. Как ноги?
— Ноги ходют, что им будет, — буркнул Олег, доставая зажигалку и пачку. — Лучше скажи, зачем поздней осенью все девушки носят на середине головы солнечные очки?
— Глупый! Чтобы больше походить на стрекоз!
— Ну вот, теперь все ясно.
Они закурили и вместе стали рассматривать снежинки. Через пару минут она зябко повела плечами под тонкой паркой от Berberry и сказала:
— Пойдем в тепло, а?
Они зашли в комнату Олега, заменявшую ему больничную палату. Стол, мягкое удобное кресло с торшером, плазменная панель, холодильник и туалетная комната в виде пластиковой кабины в углу. Настоящий «люкс». Олег сбросил с себя плед и уселся на широкую кровать.
— Ну, рассказывай, как там дела… в мире… У меня, сама понимаешь, новостей мало, — предложил он, беззастенчиво рассматривая ее черные чулки.
Виктория, не отвечая, подсоединила системник, монитор компьютера, воткнула провода в розетку и нажала на кнопку включения.
— Пользуйся на здоровье.
— Э-э, попозже. Не сейчас же.
— А почему не сейчас?
— Ты приехала. Девушки не любят геймеров.
— А может, я как раз не из таких? — прыснула Вика и, поймав взгляд Олега, направленный на свои ноги, насмешливо произнесла: — Глаза сломаешь. Чего это вы на меня так смотрите, будто ваши родители на дачу уехали?
И при этом демонстративно встала в модельную позу.
— Имею полное право.
— Это почему, стесняюсь спросить?
— И она еще спрашивает! А кто меня похитил и посадил на голодный паек по женской части? В больнице хоть медсестры были молоденькие… А тут… Ботаника — это, конечно, тоже приятно для глаз, но иногда хочется чего-то другого.
— О! Вот он про что… Да, значит, все-таки между парнем и девушкой не может быть дружбы — кто-то просто тупит… Ну это легко исправить. — С этими словами Виктория подошла к Олегу и уселась ему на колени. — Так не больно?
— Терпимо, — ответил Олег, обнимая девушку.
Их первый поцелуй был больше приятельским и каким-то несерьезным. Оба как будто проверяли друг друга. Олег положил Вику на свою руку и склонился над ней, словно рассматривал в первый раз. Ее волосы пахли тонкими духами, каштановая челка падала на зеленые глаза, смотревшие с веселым и ласковым прищуром.
— Медсестру ему подавай! — кокетливо подразнила его Виктория. — Али я не хороша?
— С голодухи любая пойдет, — решительно ответил Олег, расстегивая на ней куртку.
Девушка рассмеялась, сверкнула влажными белыми зубками, неожиданно повалила Олега на кровать и гордо уселась сверху.
— Значит, это будет полный матриархат, — констатировал Олег, запуская свои руки ей под блузку.
Ее глаза вдруг посерьезнели, она наклонилась, взъерошила ему волосы и чувственно и нежно поцеловала. Потом встала и не торопясь, явно позируя, начала раздеваться. Олег как завороженный, ни на секунду не отрывая взгляда от своей Грации, в несколько движений освободил себя от одежды. На теле остались бинты и пластыри, но Вику, похоже, это абсолютно не смущало. Они сделали шаг друг к другу, обнялись, и, как показалось Олегу, глаза Виктории чуть увлажнились. Он бережно, словно величайшее сокровище, поднял девушку на руки и положил на кровать. Не расцепляя обруч рук у него на шее, Виктория притянула его к себе. Все происходило нежно и даже как-то бережно, словно каждый из них касался величайшей для себя ценности. «Вот так, наверное, и начинается любовь. Ой, чур меня!» — мелькнула у Олега крамольная мысль, когда он снова взглянул в ее полузакрытые от наслаждения глаза.
В самый пик удовольствия Олег почувствовал, что он словно проваливается в глубокую воздушную яму. Все ниже и ниже. Казалось, его затягивает огромный водоворот. Он сделал неловкий взмах руками и почти упал на траву. Рядом на коленках сидела Выкуси и озорно показывала ему язычок, как тогда, в «Столице», при их первой встрече. Хельги приподнялся с земли и, стараясь быть невозмутимым, сказал:
— А в реале ты выше. Интересно почему?
— Сама не знаю. Но могу подрасти, если будет нужно.
— Нет-нет. И так очень даже ничего. — Он обнял ее за плечи.
— Когда ты понял?
— После твоего намека насчет того, что не любишь, когда тебя называют Викусей. Но, честно признаюсь, не был уверен до конца.
— А что, мы уже закончили? — Выкуси недоуменно подняла брови домиком.
В Мире процесс разоблачения занял больше времени, потому что с Хельги пришлось снимать мифрильную кольчугу.
После они смотрели в осеннее небо Мира и молчали. Выкуси лежала на его плече и жевала травинку.
— Как-то очень тепло для ноября, — спохватился Хельги.
— Зефир, Природа, третий левел, — небрежно бросила Выкуси, думая о чем-то своем.
— Вообще, это заговор. С твоей стороны. Ты знала все заранее, а меня дурачила!
— Это басни, что женщины делают из мужчин дураков. Они работают уже с готовым материалом, — мгновенно парировала Выкуси.
— А если серьезно? — Хельги повернул ее к себе и спросил: — Почему я?
— Честно?
— Хотелось бы.
— У меня есть определенные способности к предвидению. Короче, я знала, что это будешь ты. И, уж прости, контролировала ситуацию. Судьбу тоже можно упустить. Иногда.
— Мм…
— Чего еще?
— Буду я… кем?
— Точно хочешь узнать? Уверен?
Хельги помедлил, потом набрал воздуха в легкие и храбро сказал:
— Выкладывай.
— Моим суженым.
— Приехали. — Хельги еще раз глубоко вздохнул. — То есть предложение делать не обязательно?
— Хам.
— Прости, я сбит с толку…
— Верю. Прощаю.
— Погоди. А Бармалей?
— А что, папе ты нравишься…
— Папе?!
— Ну да. Ты еще мамы моей не видел.
Хельги почувствовал, что он попал в Страну Чудес и с головокружительной скоростью несется по кроличьей норе.
— И кто у нас мама?
— Иерарх Элеадуна. Владычица Трав.
— Не знаю, что даже и сказать.
— Тогда молчи. Как говорится — не можешь любить, сиди, дружи. Эй, да шучу я, шучу. — Она принялась со смехом отбиваться. — И вообще, хватит пока новостей, иначе у тебя попросту будет культурный шок. Предлагаю лучше пойти поужинать. Еда у мужчины надежно заменяет мышление.
— В Мидгарде, надеюсь?
— Извини, милый, но в реале твоей… мм… фотографией… пока можно только детей пугать. В Мире, конечно.
— Куда двинем? В «Василиска»?
— Не стоит туда сегодня заходить. Давай я довезу тебя в реале до кинотеатра «Москва» и пойдем в «Столицу». Системник в багажнике, а сигналка такая, что кто сунется — без рук останется. Там как-то будет надежнее. Места все-таки ваши, норгские.
Припарковав джип на стоянке около супермаркета на Московском шоссе, они погрузились. Выкуси продела свою ручку под боевую рукавицу Хельги, и они, как настоящая влюбленная парочка, прогулочным шагом направились к трактиру. До кабака оставалось шагов восемьсот по протоптанной гномами тропинке. Когда они появились, невольно нарушили романтическую идиллию — толстый гном, похожий на Санта-Клауса, тащил под елку пищащую фею.
— Хенде хох! — рявкнул Хельги, и парочка с визгом разбежалась в разные стороны. Выкуси свистнула им вдогонку.
— Ну что, красотка, теперь рассказывай, от какой напасти спасла меня, какая опасность мне угрожала?
— Почему угрожала? — спокойно парировала Выкуси. — Угрожает. До сих пор.
— Арии?
— Ф-фр, — иронично фыркнула девушка. — Бери выше. Но теперь-то ты со мной, и я в состоянии тебя защитить — я и твое пятое Погружение.
— И какой же левел у моей защитницы?
— Шестьдесят восьмой.
— Фью-и-ить, — протяжно присвистнул Хельги. — Это как это?
— Я родилась в Мидгарде. Не в реале. Да-да, это возможно, если у родителей ребенка пятое Погружение, как у нас с тобой. Кстати, — Хельги открыл рот и снова закрыл, — к десяти годам был уже девятнадцатый. Детям все легче дается, да и у нас законы Мира иные, чем здесь. Тут, пока не убил кого-нибудь, рассчитывать не на что. Из вас целенаправленно делают зверье. В Элеадуне все иначе.
— А у папы какой? Я ведь уже могу считаться членом семьи после того, что сделал с принцессой?
— Бесстыжий поросенок! — Выкуси больно ущипнула его за нос. — Некоторые люди, если их каждый день кормить, наглеют прямо на глазах! Хотя… Насчет принцессы… я думаю… кгм… если будешь продолжать работать в том же направлении — возможно, будешь повышен до места возничего на моей колеснице.
— Ах, моя герлфренд — плохая девочка?
— Ладно, бойфренд, рот на замок и слушай линию партии.
И Выкуси начала рассказывать. Про строение локаций Мира и жизнь Иерархов, про Битву Народов и иезуитское коварство Старейшин, про Прорицателя и Полигон. Хельги задумчиво вертел в руках самокрутку и молчал. Когда она закончила и вопросительно взглянула на него, он спросил:
— А какова по генплану моя роль? Я имею в виду, кроме хранителя покоя твоей опочивальни?
— О, на твою долю немало достанется… Для начала — будет схватка с Вербовщиком. В реале с ним целая группа, они обычно забирают людей именно там. В Мидгарде он один, вместе с Ищейкой.
— Это что за зверь?
— Пятые: Поиск Пути, Разведка, Логистика, Зоркий Глаз. От такого не уйти. Он тебя ищет и очень скоро найдет. Но мы будем готовы. Ты с нами?
— Глупость сморозила, — Хельги повернул к себе девушку и крепко ее поцеловал в нежные губки.
Выкуси достала из маленькой сумочки невесть как поместившегося там почтового голубя и всплеснула руками, выпуская птицу.
— Вот теперь пошли ужинать.
Они открыли дверь «Столицы», и через минуту за их спинами с небес низвергся зябкий осенний ливень с ледяными градинами. В жарко натопленном трактире они застали Комтура, сидевшего за столом с пятью неизвестными Хельги викингами. Перед норгами источало аромат огромное оловянное блюдо с метровой, запеченной в сухарях стерлядью, а также жбан с пивом и осанистая бутыль мутного гнолльского самогона на водорослях. Военный координатор клана мазнул по вошедшей парочке быстрым взглядом и широко осклабился.
— Хельги! Воин! Где тебя носит, героя? И что значит твое явление с этой прекрасной дамой?
— Мы решили пожениться, — заявил Хельги. — Нарожаем детей, мальчика и девочку. Научим их плохому, и Мидгард содрогнется.
— Скажи, что ты пошутил, — умоляюще простонал Комтур. — И скажи это побыстрее.
— Дети — это не шутка, — веско уронил разведчик.
Усевшаяся на скамью Выкуси положила подбородок на кулачок и, зажмурив от удовольствия глаза, любовалась своим мужчиной. Комтур, похоже, всю ситуацию осмыслил сразу. Неловко откашлявшись, он поскреб подбородок и сказал:
— Варт ду Хейлур! Будьте целыми, — официально начал он с ритуального приветствия норгов. — Это особенно тебя касается, викинг… Кгм… И куда ты, кстати, провалился?
— У нас медовый месяц, — сладко улыбнулась Выкуси.
— Да так, зализывал боевые раны, — усмехнулся разведчик. — Меня немного потрепали в последнем деле.
— Наслышан, — уважительно отозвался Комтур. — А ты в курсе того, что у нас творится?
— Скверная история получается, — кивнул Хельги.
— Куда уж сквернее! Но мы не унываем. Кельты обещали помощь, твоя Рагнейд поспособствовала, — брякнул Комтур и смутился, взглянув на Выкуси. — Она теперь Главный Дипломат клана. Через три дня возглавит наше посольство к ним, — торопливо добавил он, как бы защищая Рагнейд от возможных козней со стороны новой пассии Хельги.
Выкуси помалкивала, как будто ее это никаким образом не тронуло. Хельги, наоборот, стало не по себе.
— А как Браги? Он, кстати, где?
— Они с Рагнейд и Оттаром выполняют важную и ответственную миссию — прибирают к рукам прецепторию Тилле. Отряд послать нельзя — арии заявят протест, да и Рагнейд настояла, чтобы народа было по минимуму. Дело опасное, но стоящее. Нам сейчас не помешает любая подмога.
— Право наследования трофеев, — понимающе сказала Выкуси. — Толково. А ты не думал, как избежать этой бессмысленной бойни?
— Думал. Никак. Арии и русы выйдут как ни в чем не бывало, и никто не посмеет упрекнуть их в сговоре. А нам «пропишут баранку» и сломают Машину Клана.
— Считаешь, ваших сил хватит?
— Нет, я так не считаю. Мы, кельты, возможно, Мак-Гир, но против русов и ариев — это маловато. Арии побоку, но у русов — сила страшная. Столько копили, сама подумай. Воеводы — Кабан, Шуйца, Гридя, Путша. Четыре дружины, лес копий. Ведьмы — Верея, Гордана, Мирослава и Казатул. И два некроманта — Нестор и Чаяна, оба со своими полками, и полками неисчислимыми. Я встречался вчера с Кабаном. Сочувствует, но спуску не даст. Вот так-то.
— А монголы?
— А что монголы? Привлечь бы их очень хотелось, но у нас нет с ними контактов. Некому подступиться.
Хельги почувствовал, что его толкнул в бок острый локоток.
— Я могу помочь, — встрепенулся он, потирая ушибленное ребро.
— Серьезно? Было бы неплохо. Тогда собираться надо в ближайшие дни, иначе не успеем, — оживился Комтур.
— Как раз будет повод убраться из города, — понизив голос, произнесла Выкуси.
Комтур хмыкнул, посмотрел на них, потом хлопнул ладонями по коленям и решительно сказал, вставая со скамьи:
— Ладно, исчезайте. Только ради приличия официально представлю тебя викингам. А то ни дать ни взять — диверсант. Все слышали, но никто в глаза не видел, — и, уже обращаясь к своим сотрапезникам, громко заявил: — А вот наша гордость — Хельги! Бич арийского клана. Наш разведчик. С ним его спутница — очаровательная Выкуси. Наполняйте кубки, юнглинги! Аарен ав Хилтене! Во славу героев!
Половые тут же забегали вокруг стола, торопливо расставляя новые кувшины с пенным пивом и жбаны с ядреными медами.
