Обнаружение корабля-невидимки было для Уэбли простым делом даже в темноте, так как он тщательно запомнил то место. Дав точные указания таксисту, где остановиться, он повел своего напарника по мрачной местности. В пустыне при лунном свете неясно вырисовывались зловещие кактусы и кустарники. Они дошли до того места, где их ожидала машина. Делом одной минуты было сделать ее реальной, подняться на борт и переместиться в завтра. Вдруг снова наступил день и знойная пустыня без единого дуновения ветерка в виде марева открылась перед ними. В горах, возможно, будет попрохладнее.

Невидимая машина понесла их вдоль склонов, над пиками и каньонами. Потребовалось всего лишь несколько минут поиска, чтобы обнаружить пещеру Империи. Открылась огромная, почти вертикальная стена, в которой имелась только одна относительно ровная площадка, — непосредственно у входа в пещеру. Ниже ее было заметно сухое русло, местами резко обрывающееся. Если бы там не высохла вода, получился бы мощный водопад. Было очевидно, что Дрофокс Джоргол и его люди приложили все старания, чтобы найти эту природную крепость, фактически недоступную для простых землян.

По данным Уэбли, Джоргол находился в пещере. Там же сейчас была и Мэрилин Мостли. И там же находилось по меньшей мере сорок имперских глайдеров, предположительно оборудованных устройством, которое, по словам покойного Кимбалла, было способно уничтожить умственный потенциал планеты. При возможностях темпорального транспортного корабля агентам ТЕРРЫ легче легкого было бы разрушить всю имперскую крепость. Однако, даже не принимая во внимание судьбу Мэрилин Мостли, Форчун сомневался, что он пошел бы по такому пути, потому что сам хотел удовлетворить свое любопытство об этом загадочном устройстве. По этой причине он решил проникнуть в крепость, вооружившись лишь тем, что он сможет нести на себе. На его стороне был также элемент неожиданности. После того как он узнает все, что ему хотелось бы узнать, будет достаточно времени, чтобы уничтожить установку. Если будет возможно в ходе операции спасти эту девчонку Мостли, хорошо, но это не должно было помешать выполнению главной задачи.

Поставить корабль непосредственно у входа в пещеру было невозможно. Форчун огляделся. Примерно в десяти метрах над пещерой он заметил узкий, усеянный камнями выступ достаточной ширины для того, чтобы там разместился скалолаз, но слишком узкий для их корабля. Форчун, осторожно маневрируя, подвел судно к выступу и полетел вдоль него. Через шестьдесят метров он нашел площадку достаточной ширины для машины. Это местечко было незаметно от входа в пещеру из-за выступающего скального козырька — важное обстоятельство, потому что для выхода из корабля им следовало сделать его видимым.

Они решили по скальной полочке добраться до площадки над входом и оттуда спуститься вниз по веревке.

Для задуманной операции Форчун как следует вооружился. Сначала он опустил в карман своего пиджака несколько маленьких ручных гранат, затем прикрепил к левому запястью изнутри небольшой, отлично уравновешенный нож для метания. Наручные «часы» были перемещены в карман с гранатами. Во второй карман пиджака он загрузил полдюжины газовых поражающих элементов ударного действия. Уэбли экипировался так же хорошо. Наконец Форчун взял легкий, сложенный кольцами сверхпрочный канат и надел его себе на плечо. Этот канат представлял собой на самом деле нить, вытянутую из железы гигантского квазипаука с пограничной планеты, находящейся под защитой Галактической Федерации. Длина каната немного превышала тридцать метров; на одном конце он был снабжен хитрым приспособлением, которое после легкого скручивания превращалось в прочную «кошку». Канат был единственным альпинистским снаряжением. Его можно было использовать в равной степени для подъема на здания, для пересечения рек без мостов и для исследования пещер. Несмотря на такую свою длину и прочность, он весил менее четырехсот граммов.

— Вход, который мы видели, является единственным местом, где можно попасть внутрь? — спросил Форчун.

— Это единственный вход, который мне удалось обнаружить, — ответил Уэбли.

Форчун пожал плечами, проверил, как работает его пистолет, и вложил его снова в кобуру:

— Пошли.

Спустя тридцать секунд они уже стояли вдвоем на скальном выступе, а темпоральный корабль благополучно перешел вперед во времени в свою нишу. Форчун был благодарен обстоятельствам, что высокогорье принесло какое-то облегчение от жары. Однако солнце и тут довольно безжалостно нагревало скалы. Они молча медленно отправились к цитадели Империи.

Этот участок гор выглядел достаточно страшно, и теперь Ганнибал почти поверил в рассказы о горном духе, ревниво оберегающем свои тайны. Ему стало понятно, как человек мог погибнуть в этой дикой местности даже без вмешательства сверхъестественных сил. Чужак терял здесь уверенность в себе, мог оступиться и свалиться вниз гораздо скорее, чем в иной обстановке. Форчун расстегнул пиджак, спасаясь от усиливающейся жары.

Они почти дошли до узкого выступа над площадкой, когда Уэбли поднял руку в знак внимания. Форчун замер на месте, а симбионт внимательно вгляделся в поверхность соседней горы:

— Там, напротив, кто-то есть. Он следит за нами. Пистолет мгновенно появился в руке Ганнибала.

С той горы, на которую указал Уэбли, донесся звук, напоминающий крик птицы. Он прозвучал один раз, затем повторился с новой интонацией с другого места. Для обычного человека этот крик показался бы безобидным.

Но агент и его напарник поняли — о них имперцам стало известно.

За последние несколько часов Мэрилин Мостли переживала по очереди то испуг, то трепет, то ликование, то благоговение — а теперь, когда перед ней открылся весь флот летающих тарелок в пещерном укрытии, она была близка к потрясению и никак не могла прекратить свою болтовню. Служащие Империи, выполняющие роль ее провожатых, терпеливо сносили эту пытку.

— Вот здорово! Они, оказывается, разных размеров и не у всех ведь форма блюдца. Это просто издалека кажется, что они все похожи на блюдца. А на самом деле вон хотя бы те, длинные, напоминают больше сосиски, чем блюдца, не так ли? Какие они удивительные, просто невероятно. А вы что, действительно прибыли с другой планеты?

— Да, мэм.

— Все еще не могу понять, почему вы выбрали меня из стольких миллионов людей в Америке. Мне делается как-то чудно при мысли, что я приму участие во всем этом. Вы не могли бы мне сказать, что мистер Джоргол — так, кажется, его зовут? — планирует относительно меня?

— Нет, мэм. Моя задача — просто показать вам все вокруг, пока он не будет готов переговорить с вами.

— Ну, в любом случае это чудесно. Я однажды читала рассказ о каких-то людях, которые придумали, как остановить войну: они послали вверх спутник и передали по радио угрозу всем народам Земли, и русские, и американцы собрались вместе, знаете ли, и объединили силы, чтобы сразиться с космическими захватчиками. Однако на самом деле не было никаких космических захватчиков, а был только этот спутник, чтобы создать впечатление, что якобы прибыли марсиане, готовые захватить Землю. А вы с Марса?

— Нет, мэм.

— Я ожидала чего-то вроде того, что люди из космоса должны быть другого цвета, понимаете ли, фиолетового или зеленого, с двумя головами или что-то в таком духе, а вы выглядите просто как обычные люди, то есть я имею в виду, ну, что вы конечно же являетесь людьми. Не знаю, чего я ожидала, но полагаю, это хорошо, что вы выглядите настолько похожими на нас, — в конце концов — вы ведь могли бы быть и гигантскими пауками или чем-то в таком роде. Показывали такую уйму фильмов о чудовищах! Однако ведь все это пустые выдумки, не так ли?

— Да, мэм.

— Кстати, у вас здесь найдется какая-нибудь земная пища, а? У меня с самого завтрака во рту ничего не было, да и завтрак был скудный, и я просто умираю с голода.

— Сюда, мэм.

Первая пуля пропела у уха Форчуна и отскочила от гранитной стены за его спиной. Эхо от выстрела разлетелось далеко по горам. Форчун спрятался за валун и занял удобную позицию для стрельбы как раз вовремя. Еще два свинцовых вестника пронеслись над его головой. Рядом такое же укрытие нашел Уэбли. Там, где он присел, находилось место, откуда они намеревались спуститься к пещере.

Форчун осторожно выглянул и посмотрел на противоположную гору, откуда прозвучали выстрелы. Снайпер хорошо замаскировался: если бы не случайное отражение солнечного света от ствола винтовки, Ганнибал его и не заметил бы. Агент ТЕРРЫ дождался, когда очередная пуля отскочила от его гранитного укрытия. Тогда он тщательно прицелился из своего пистолета, нажал на спусковой крючок и целую секунду не отпускал, пока тонкий луч энергии, не видимый при дневном свете, прошил горную породу там, где скрывался стрелок. Из-за каменных глыб ничего не было видно — попал он или нет, однако Уэбли осмотрел ту зону с помощью телепатии и сообщил:

— Ты достал его.

Конечно, охрана этим одним человеком не ограничивалась; доказательством послужил тот прежний птичий крик в качестве сигнала тревоги. Только быстрота действий, возможно, обеспечит им доступ ко входу в пещеру. Форчун стремительно пробежал из своего укрытия к тому месту, где находился его напарник.

— Что под нами, Уэб?

— Примерно двадцать метров обрыва. Сейчас мы находимся как раз над пещерой.

— Если бы я был на месте имперцев, я послал бы людей с обеих сторон, чтобы взять нас в тиски.

— Я только что собирался сообщить тебе, что именно это они и делают сейчас. С одной стороны их трое, с другой карабкаются еще двое.

— Есть еще снайперы на противоположной стороне?

— Нет.

Форчун вытащил из кармана гранаты, разложив их перед собой. Затем он выпутался из альпинистской веревки и надежно закрепил ее «кошку» на огромном валуне:

— Мы спускаемся. Ты идешь первым — я прикрою тебя.

Уэбли кивнул и спустил веревку с карниза, затем проверил крепление:

— Не слишком задерживайся наверху. Андроид перевалился через край и пополз вниз, упираясь ногами в поверхность утеса.

Форчун высунулся из-за валуна, разглядел лезущих вверх противников и бросил в них одну гранату. Эхо от взрыва было, казалось, громче самого взрыва. В ответ послышался треск автомата, и агента осыпал дождь каменных осколков. Форчун схватил еще одну гранату и швырнул ее в сторону человека с автоматом, потом — на всякий случай — еще одну. Взрывы последовали очень быстро друг за другом, а эхо от них было подобно грому.

С теми, что слева, было покончено. Но стрельба продолжалась. Форчун заметил противника и выстрелил в него лазером. Когда тот упал, Ганнибал бросил четвертую гранату и стал спускаться по веревке.

Уэбли ждал его в укрытии. Когда Форчун спустился, они помчались в пещеру.

Хотя пока они справлялись, Форчун понимал, что элемент внезапности был упущен — их обнаружили. Он вполне обоснованно ожидал, что сейчас в пещере появится толпа вооруженных людей. И сильно удивился, когда перед ними появился лишь один человек, одетый во все черное, с серебряной блестящей трубкой в руке. Не успели Форчун и Уэбли прицелиться в него, как из трубки вылетел яркий оранжевый луч.

Агент Империи холодно улыбнулся при виде двух противников, мгновенно парализованных и повалившихся вперед. Он спрятал трубку, шагнув вперед, перевернул ногой ближайшее из двух тел и недоуменно поднял брови, узнав лицо человека, которого совсем недавно превратил в пар в канзасском доме. Он предусмотрительно решил не говорить об этом никому. Дрофокс Джоргол мог истолковать это не в его пользу.

Мэрилин Мостли как раз с аппетитом обедала, когда вторжение Форчуна в пещеру потерпело такое внезапное поражение. А в нескольких километрах отсюда Кэнди Лонгфелло только завтракала. Понятное дело, она встала поздно. Девушка всегда просыпалась поздно после затянувшихся вечеринок. Учитывая то, что она была владелицей туристического бюро «Суеверие», Кэнди не боялась потерять работу, добирая потерянные часы сна. Поэтому высокая красавица завтракала неторопливо, погруженная в раздумья, и мысли ее были сосредоточены на Ганнибале Форчуне.

Откровенно говоря, она сомневалась, что Форчун был именно тем, за кого он себя выдавал. Она встречалась со многими мужчинами, заявляющими, что они кинопродюсеры. Это не самый оригинальный в мире способ знакомства. Некоторых она отшивала, вежливо, но твердо. Другим она позволяла угощать себя обедами и выпивкой в зависимости от их личного обаяния. Однако Форчун не был похож на других. Прежде всего он был единственным «кинопродюсером» из встретившихся ей, который среди своего снаряжения не имел кинокамеры, но имел пистолет.

Ему хотелось утаить этот факт от нее. Но нельзя же танцевать с мужчиной, не почувствовав, что он вооружен.

Знал ли он действительно о летающих тарелках в горах, или это были просто разговоры?

Скрывалось ли что-нибудь за любопытным поведением орла?

Почему такой вот человек прикидывается, что у него назначена рыбалка, а сам берет такси к подножию горы Йо-чгуйт'хи-тсос, где нет никакой воды? (Да, она следила за ними в своем зеленом «жуке».)

Это были некоторые из вопросов, над которыми Кэнди Лонгфелло размышляла, сидя над кофе и тостами.

Обоих агентов ТЕРРЫ обыскали и отобрали оружие. Дрофокс Джоргол улыбнулся, увидев нож, снятый с запястья более высокого; он узнал модель и отделку — такими ножами были вооружены многие из его людей там, дома. Однако пистолеты были неопровержимой уликой того, что эти двое принадлежат к организации ТЕРРА. Один агент ТЕРРЫ был убит вчера ночью. Он был резидентом. А эти двое, по всей видимости, оперативники. Толстяк какое-то время забавлялся мыслью об уничтожении этих двоих, затем решил, что, возможно, намного ценнее для Империи и для его личной карьеры было бы оставить их в живых. Если он сам доставит их Грегору Малику для допроса…

Джоргол приказал поместить парализованных агентов в тюремную камеру и держать под стражей, пока машина счастья не принесет удовлетворенности планете Земля. Его заместитель возразил, что камера уже занята профессором Томлинсоном, нынешнее психическое состояние которого таково, что ему нельзя разрешить свободные прогулки около выхода из пещеры.

— Его беседы, — заметил сухо Джоргол, — послужат для них развлечением, когда пройдет паралич.

Сознание начало возвращаться. Форчун сначала почувствовал тупую боль в левой скуле, медленно распространявшуюся по всему телу. Сдерживая дыхание и напрягая слух, он открыл один глаз и понял, что лежит на полу. Неподалеку на койке сидел незнакомый человек.

— Все хорошо, — прозвучал голос Уэбли откуда-то из-за его спины. — Ты можешь встать?

Попытавшись устроиться поудобнее, Форчун слабо застонал, так как у него затекло все тело и свело мышцы.

— Не совсем уверен, что я рад тому, что остался в живых, — сказал он, с трудом поворачивая тело, чтобы обернуться к своему напарнику.

Все еще в оболочке андроида Кимбалла, Уэбли сидел на полу, опершись спиной о стену. Форчун огляделся вокруг. Три стены, потолок и пол, казалось, были высечены в сплошной скале. Четвертая стена представляла собой стальную решетку, в которую была врезана дверь с запором. Услышав/ их беседу, третий обитатель камеры, долговязый субъект неопределенного возраста с отсутствующим взглядом, поднял голову, но промолчал.

— Где мы? — спросил Форчун.

— Под замком, — ответил симбионт. — Или, если предпочитаешь, в заточении. Кажется, наши друзья поместили нас сюда надолго. Ты хорошо отдохнул?

— Восхитительно, — простонал Форчун, пытаясь размассировать мышцы шеи. Тут только он догадался, что сидит без пиджака и без «часов». — Сколько я был в отключке?

— Больше часа. Они отобрали все наши игрушки.

— Джоргол — молодец! — сказал неожиданно третий. — Мои игрушки он тоже отобрал.

— Простите, а вы кто такой?

— Бартоломью Томлинсон, доктор философии, — отрекомендовался мужчина, затем, казалось, снова ушел в себя.

Зная об освященном веками обычае иметь в тюремных камерах подсадных, Форчун не торопился представиться.

— Игрушки? — повторил он осторожно.

— Вы счастливы? — спросил Томлинсон с вызовом.

Вопрос был слишком неожиданным, особенно в данных обстоятельствах.

— Простите, не понял.

— Лично я счастлив, — заявил профессор самодовольно. — Или, по крайней мере, считаю себя таковым, что одно и то же. Джоргол отобрал у меня мою красивую машину.

— Вы изобрели машину?

— Да-а-а! — восхищенно воскликнул Томлинсон. — Машину, которая сбивает спесь с напыщенных ничтожеств. Тому жирному неряхе следовало бы испытать ее на себе. Это самое сильное лекарство в мире против мании величия. Только мне уже безразлично, что он будет делать с ней дальше. Впервые в истории каждый в мире будет счастлив! — Профессор считал эту идею настолько впечатляющей, что поднялся с койки и начал расхаживать по маленькой камере.

— И все благодаря вашей машине? — подсказал Форчун.

— И все благодаря моей машине, — промурлыкал Томлинсон. — Дрофокс Джоргол — очень большой человек, вы знакомы с ним, полагаю?

Форчун кивнул.

— А как работает ваша машина? — спросил он.

— Очень большой человек. Некоторые испугались бы человека таких размеров. Но он идеальный пользователь моего изобретения. Ему не нужны ни богатство, ни власть, потому что они уже у него есть. Знаете ли, он с другой планеты. «Путаник» — такая вещь, которую Патентное ведомство непременно бы запретило. Но Дрофокс Джоргол согласился применить ее на благо всего человечества. Просто представьте себе: больше нет войн, больше нет нетерпимости, больше нет людей, которые эксплуатируют других, потому что с этого момента никто не будет хотеть больше своей законной доли. А все те ограниченные всезнайки, которые насмехаются над летающими тарелками, скоро посмеются по-иному. Имя Бартоломью Томлинсона будет на устах у каждого.

— Почему?

— Потому что я изобрел «Путаник мыслей», вот почему! Но Дрофокс Джоргол, будь проклято его черствое сердце, никому не разрешает знать о нем. Мне все равно. — я счастливее его в любом случае… Почему вы не сядете на койку? У вас усталый вид.

— Ничего, я в порядке. Я понимаю так, что испытание вашей машины назначено на ближайшее будущее, не так ли?

— Не испытание, сэр, а полномасштабное спасение человечества! Оно начнется сегодня вечером, как только будут готовы все глайдеры. Уже завтра весь мир будет счастлив! Джентльмены, Дрофокс Джоргол занят просто чудесным делом. Он будет править миром, конечно, но все это правильно. Кто-то ведь должен этим заниматься, а он уже король горы. Я мог быть также королем горы, если бы захотел, но этот огромный жирный хулиган лишь только появился, как сразу же отстранил меня. Ну да я и не хочу. В любом случае он мне безразличен: прежде всего я не хочу быть королем этой старой горы… Не хотите ли сыграть в шарики?

Форчун, сощурившись, посмотрел на сумасшедшего изобретателя.

— У меня нет никаких шариков. У тебя есть какие-нибудь шарики, Уэб?

— Нет у меня никаких шариков.

— Профессор, кажется, растерял свои шарики. В кармане моего пиджака было несколько шариков, но они остались там, снаружи, — сказал Форчун.

— Я принесу их тебе, — механически улыбнулся Уэбли.

— Мы здесь под замком, — сказал Томлинсон.

— Правильно, доктор, но мой приятель умеет проходить сквозь стены.

Долговязый изобретатель посмотрел сначала на Форчуна, а затем на Уэбли-Кимбалла.

— Знаете, о чем я думаю? — засомневался он. — Я скажу, что я думаю. Я думаю, что вы оба сошли с ума.

Форчун усмехнулся:

— Это единственный путь. А мы ведь и близко не были рядом с вашим «Путаником мыслей», хотя, подозреваю, один наш приятель попробовал уже его на вкус.

Уэбли встал.

— Судя по его поведению, именно это и случилось с Гларрком. И возможно, также и с его напарником. — Он пересек камеру и растянулся на койке.

— Вы сказали, что он собирается пройти сквозь стену, — недоуменно сказал Томлинсон.

— Я не сказал, что он собирается, просто он сумеет, если захочет.

— Спорим, что не сумеет.

— Я не хочу, — сказал Уэбли, отвернувшись лицом к стене.

— Видите, он не может. Я был прав, — злорадно захихикал профессор.

— Мне нужны также мои сигареты, — сказал Форчун.

Андроид ничего не ответил, потому что Уэбли отсоединил свою протоплазму от гортани и молча потек на пол, принимая свое излюбленное естественное состояние.

В течение следующих тридцати секунд, пока Форчун занимал профессора серьезным изложением теории о том, что любой смог бы пройти сквозь стены, если бы только захотел развить свои скрытые возможности в этом направлении, Уэбли тихонько собирался под койкой, решая, какую выбрать форму, а решив, отправился на задание. Если бы Томлинсон не был так увлечен импровизированной лекцией Форчуна, он, возможно, заметил бы змею, выскальзывающую из камеры; он, возможно, заметил бы, как в коридоре появился, выгнув спину, кот и тут же превратился в огромную летучую мышь весом в семь килограммов, улетавшую на бесшумных крыльях. Но Бартоломью Томлинсон не был настолько наблюдательным.

Рассудок Томлинсона повредился, это было очевидно. Точнее, рассудок был внезапно и коренным образом реструктурирован. Перепутан. Еще хранилась накопленная в нем информация, но пути доступа к ней были перепутаны. Это походило на библиотеку с неправильными переплетами на половине книг, с перетасованными, как в картах, страницами во второй их половине. Томлинсон теперь твердо верил, например, что, поскольку не все квадраты есть прямоугольники, то все прямоугольники есть квадраты.

Медленно, тщательно формулируя, Форчун задавал вопросы, стараясь выведать принцип работы «Путаника». Из сумбура фантастических ответов вырисовывалась довольно разумная картина характерных особенностей общего принципа и технологии.

Мозг, вне зависимости от вида его обладателя или планеты происхождения, представляет собой чрезвычайно сложную вычислительную машину, в которой хранятся памяти-коды на десятках тысяч микроскопических ДНК-сцеплений. Информация поступает в мозг в виде нейтральных импульсов и становится разумом лишь после перевода ее на ДНК-связи. Она становится памятью, когда ДНК становится доступной для импульсов пускового механизма. Мышление — это динамический процесс: поиск отдельных данных, сравнение, анализ, поиск, сравнение, новый анализ. Чем больше данных, тем более объем мыслительного потенциала мозга. Чем больше какая-либо личность искусна в умении различать сходства и несходства, тем более глубоким и оригинальным становится ее мышление. Это тонко настроенная, чувствительно уравновешенная вычислительная машина, оперирующая оптимальным количеством случайных импульсов.

«Путаник мыслей», как узнал Форчун, просто умножал произвольные импульсы, делал короткое замыкание в некоторых основных ДНК-связях и накладывал посторонние частоты, которые постоянно выводят эту вычислительную машину из равновесия. В результате этого рассудок становился путаным и неспособным завершить логические построения идей просто от избытка запущенных в оборот мыслей. Заслугой Томлинсона, кроме теоретического обоснования, явилось определение частоты электромагнитных волн, которая резонирует в нормальном мозгу, и изобретение способа генерирования сигнала.

— А сама резонансная частота не станет через какое-то время затухать? — спросил Форчун. Он уже в пятый раз задавал Томлинсону этот вопрос.

Четыре раза изобретатель, казалось, не понимал его, но теперь он ответил:

— Абсолютно исключено. Первоначальная перегрузка нервных путей наносит постоянный вред. Вот почему невозможно повысить коэффициент умственного развития какого-либо субъекта, а без субъектов не может быть и правителей. Я в любом случае не хочу становиться королем какой-нибудь старой горы. Джоргол — молодец! Он отобрал мои игрушки. — Томлинсон снова отключился, сраженный произвольным импульсом.

Форчун вздохнул. Да, над разумом нависла угроза. Машина создаст мир белых кроликов и сумасшедших шляпников, которыми Дрофокс Джоргол будет управлять без усилий.

— Он мертв, — провозгласил профессор Томлинсон.

Форчун обернулся и увидел, как изобретатель склонился над оболочкой Соробина Кимбалла. Томлинсон покачал головой и пробормотал:

— Он, должно быть, прошел сквозь стену. Любой может пройти сквозь стену, если приложит к этому свой разум. Вот как я.

Томлинсон повернулся и пошел на стену.

К сожалению, стена не была настолько убеждена в способностях Томлинсона, как он сам. Профессор отскочил от нее обратно, зажав руками ушибленную голову, сполз на пол и заплакал.

Дрофокс Джоргол стоял на каменном балконе, который огибал с одной стороны громадную пещеру. На дне пещеры стояли все пятьдесят глайдеров флота, от его собственного флагмана до летающих блюдец самых малых размеров. Двенадцать машин счастья еще только предстояло дооборудовать, а это означало, что через четыре часа флот будет готов. То, что самому изобретателю спутали мозги, возможно, было ошибкой, размышлял Джоргол, так как он подозревал, что работа пошла бы намного быстрее, если бы Томлинсон был в состоянии наблюдать за ней и руководить.

Он сместил свой вес с одной ноги на другую и послал проклятия в адрес неуловимой силы тяготения Земли, примиряясь с мыслью, что вскоре он освободится от нее и снова свободно покувыркается в невесомости космического пространства, пока его клевреты будут систематически грабить полностью беззащитную планету.

Дрофокс Джоргол с отвращением сморщил нос, увидев, как из полутемного коридора, размахивая большими кожистыми крыльями, вылетела какая-то тварь. В качестве базы эти горы были прекрасны, но в них водилась уйма надоедливых животных. Он понаблюдал за огромной летучей мышью, пока она не скрылась из виду. Бе не требующий усилий полет лишний раз подчеркнул его собственный дискомфорт. Пусть Земля занимается всеми этими формами жизни, предназначенными существовать на ней, — Джоргол с удовольствием осознавал, что не принадлежит ни к одной из них.

?Путаник мыслей». Он ухмыльнулся. При правильно просчитанной стратегии он разделит трон с Маликом, а не будет просто одним из четырнадцати. Возможно, он даже сместит Малика и сам станет императором. Это была приятная мысль. При помощи «Путаника» даже Грегора Малика можно опустить до уровня глупца.

Земля по сравнению с той Империей, которой будет управлять Дрофокс Джоргол, была слишком незначительным пустяком. Земля была просто полигоном для «Путаника мыслей», первым шагом к мечте Джоргола о покорении галактики.

Он рассмеялся. Каждый в его организации был честолюбив, самый последний из ее членов хотел оказаться наверху. Но ни у одного из них не было того, чем владел он, чтобы выполнить эту работу. Этот идиот Хайт, который приволок сюда девчонку под предлогом, что у него, Дрофокса Джоргола, появится настроение для развлечений такого рода… Толстяк ухмыльнулся, ясно представляя себе, что мышление Хаита является ключом к характеру этого человека. Мечты Хаита о власти, возможно, не шли дальше овладения огромным гаремом. У Джоргола так и не нашлось до сих пор времени, чтобы поговорить с девушкой, да ему особенно и не хотелось.

Агенты ТЕРРЫ были намного ценнее. Он возьмет их с собой, когда возвратится на транспортный корабль, оставленный на орбите Луны. Он выведает у них все, что ему нужно знать о ТЕРРЕ, даже если бы пришлось пытать целый год. Затем он применит к ним «Путаник» и отправит их домой.

Осталось установить двенадцать «Путаников». После этого весь флот начнет полное прочесывание планеты в направлении садящегося солнца. На планету будет спускаться ночь, по ее следам будет следовать Счастье, и Земля станет принадлежать Империи.

И только дело времени, когда Империя станет принадлежать Дрофоксу Джорголу…

Где-то у входа в пещеру раздался сильный взрыв. Джоргола мгновенно охватила паника. Новые агенты ТЕРРЫ? Выкрикивая лающим голосом команды, по отражению нового нападения, он вновь увидел огромную летучую мышь, неистово размахивающую крыльями в поисках спасения в своей пещере.