Репортер из «Астро» ушел уже более получаса назад, а Мэрилин Мостли все еще говорила о нем с Казановой. Коту, казалось, это уже наскучило. Кроме того, он был, мягко выражаясь, оскорблен тем, что его хозяйка проявила полную невоспитанность, вознося до небес другого кота — какого-то, как он слышал, Уэбли. Утром Казанова делал с Уэбли все, что хотел. Он даже не испугался, увидев загадочное представление: кот, способный и — осмелившийся! — превратиться в птицу. Однако, не в маленькую птичку. Маленькие птички годятся, чтобы подкрадываться к ним, даже если у тебя и нет четкого намерения убить их. Но огромные птицы — это было все-таки нечто иное. Пытаясь все забыть, Казанова полизал свое плечо.

— То, что я видела эту тарелку, — продолжала болтать Мэрилин, — уже помогло мне познакомиться с несколькими интересными людьми. Ну, понимаешь, на самом деле пока с одним, потому что не можешь же ты считать Джейка Оуэнса интересным человеком, особенно после той саркастической заметки обо мне в газете. Однако этот мистер Форчун — Ганнибал Форчун, что за странная фамилия! — красив и молод, вроде соответствует, не старше, по-видимому, тридцати лет, но, бьюсь об заклад, еще холост и не похоже, что когда-нибудь женится. Да, я уверена, что холост, потому что он привез с собой кота. Он оставил бы Уэбли дома, если бы существовала какая-нибудь миссис Форчун. Если бы у него была дочь, ее бы звали мисс Форчун, и это было бы просто слишком ужасно, намного хуже Мостли. Как дразнили меня ребятишки этим вечным: «Большей частью, что? Главным образом, что?» Знаешь, Казанова, если я когда-либо выберусь в Нью-Йорк, я просто буду вынуждена позвонить в журнал «Астро» и узнать номер телефона Ганнибала Форчуна. Разве он не сказал что-то обо мне, что заставило его почувствовать себя моим покровителем? Проклятье, Казанова, но мне хочется, чтобы мужчины в моем присутствии перестали чувствовать себя моими покровителями. При росте метр пятьдесят это совсем не такая уж безумная идея, и я могу пройти путь от маленькой девочки до состарившейся дамы, так и не познав все, что находится в этом промежутке. Понимаешь, что я имею в виду?

Потеряв всякое терпение, Казанова крадучись удалился из кухни, оставив свою хозяйку болтать в пустой комнате. В передней он запрыгнул на спинку кушетки и растянулся во всю длину, положив подбородок на лапы и устремив грустные глаза на двор в ожидании чего-нибудь соблазнительного. Его хвост один раз презрительно дернулся, а затем успокоился.

Казанова первым увидел синий автомобиль, завернувший к дому Мэрилин Мостли и остановившийся позади ее собственной древней машины. Он поднял уши торчком, услышав шорох шин по гравию, а когда выключился двигатель — и голову. Кот медленно повел хвостом, а тем временем дверцы открылись и из машины вышли трое мужчин в коричневой одежде и в голубых головных уборах.

Казанова напрягся, чувствуя в них что-то такое, что ему не совсем понравилось, особенно когда они направились прямо к дому. Волнений для порядочного кота кремового окраса сегодня утром было и так достаточно. Это его не беспокоило — в случае чего тайных убежищ было предостаточно, — а просто раздражало. Он басовито мяукнул и снова помахал хвостом.

Через несколько мгновений послышался стук в дверь.

— Хотела бы я знать, кого это, ради всего святого, тут носит? — пробормотала Мэрилин, направляясь к двери. Казанова спрятался за кушеткой.

Высокий мужской голос спросил:

— Вы Мэрилин Мостли? — Да.

— Это она, сэр. Послышался низкий голос:

— Мисс Мостли! Я — майор Грант из ВВС США. Лейтенант Поттер и я хотели бы обсудить с вами то, что вы увидели прошлой ночью.

— Конечно! Заходите, джентльмены. Держу пари, что вы на самом деле хотите доказать мне, что я не видела летающей тарелки, потому что вы, военные, не хотите признаться перед лицом общественности в том, что летающие тарелки реально существуют.

— Напротив, мисс Мостли, — ответил майор Грант. — Мы хотим убедиться, что вы действительно видели летающую тарелку. Эта проблема крайне важна для безопасности страны.

Из наблюдательного пункта за кушеткой Казано-ве были хорошо видны три пары незнакомых человеческих ног. Он насторожил усы, раздосадованный тем, что больше ничего не видно, и, стараясь держать ситуацию под контролем, медленно переместился вперед.

— Хорошо, — сказала его хозяйка, — однако мне следует извиниться за такой вид здесь, так как сегодня утром у меня не было никакой возможности заняться домашними дедами. Не хотите ли присесть? Если желаете, есть горячий кофе, я сварила его только что. Итак, вы говорите, что тарелки представляют определенную угрозу для страны, я правильно поняла?

— Кофе не потребуется, спасибо, — ответил старший офицер, выбирая наиболее удобное кресло в комнате и усаживаясь. Двое других остались стоять.

Теперь, когда Казанова переменил положение, он мог хорошенько рассмотреть всех троих. Майор, говоривший низким голосом, был рослым мужчиной с большим животом и крупным квадратным лицом. На его лице выделялся огромный нос, от которого вокруг рта расходились глубокие складки. Из-под густых бровей выглядывали маленькие холодные голубые глазки. Щеки тяжело нависали на воротник. Этот человек Казанове совсем не понравился, потому что был похож на собаку-ротвейлера, с которой кот как-то встретился, и встреча была не из самых приятных.

Пока Казанова рассматривал майора, Мэрилин изучала молодого лейтенанта. Сначала он поразил ее своей красотой, но при внимательном рассмотрении оказался просто симпатичным, и она сразу же потеряла к нему интерес. Этот юнец был не в ее вкусе. Сержант был ростом пониже обоих офицеров, но имел настоящую военную выправку, хотя лицо его восторга отнюдь не вызывало. Он выглядел ровесником шерифа Додда и к тому же был лысым.

— Что именно вы видели вчера ночью, мисс Мостли? — спросил майор.

Мэрилин рассказала примерно то же, что и Ганнибалу Форчуну. Когда она дошла до того момента, где Казанова гулял по крыше НЛО, полагая, что тот принадлежит ему, то задала риторический вопрос:

— Чего только кошки не вообразят себе, верно?

— Не знаю, что воображают себе кошки, — буркнул майор. — А вы не знаете, Поттер?

Лейтенант заверил его, что не знает, присовокупив:

— Я не люблю их.

Сержант пока все больше помалкивал.

Мэрилин эти военные стали резко не нравиться. У Казановы сложилось такое же мнение.

— Насколько я понял, вы коснулись этого объекта? — спросил майор.

— Да. Он был теплый и твердый как сталь. Мне показалось, что это цистерна с водой или что-то в этом роде. В общем, я даже не задумалась, что это за штуковина, пока…

Она замолчала, пораженная внезапной мыслью такой важности, что ей пришлось прервать свой словесный поток. В отличие от идей иного рода, эта мысль не началась с неясной догадки и ее постепенного развития, а возникла в ее голове вдруг вполне вызревшей.

— Пока что? — подсказал лейтенант.

— А откуда мне знать, что вы не собираетесь уничтожить эту тарелку? — сказал девушка с вызовом, почувствовав себя вдруг полной хозяйкой ситуации. — Не думаю, что мне понравится ваше решение.

Улыбка майора напоминала улыбку шахматиста, который понял, что его противник попал в ловушку.

— А какое вам дело до того, что случится с этой так называемой летающей тарелкой? — спросил он вкрадчиво.

— Вы ведь не знаете, кто там внутри и зачем они прилетели, но вы будете просто счастливы, если убьете их. Если бы мне пришлось выбирать чью-либо сторону, я была бы на стороне тех, кто в тарелке.

Улыбка майора стала шире.

— Бог мой! — воскликнул он. — Мисс Мостли, так мы же и есть люди из летающей тарелки.

— В самом деле? — Впервые на своей памяти Мэрилин Мостли оказалась в ситуации, когда ее реакция ограничилась тремя словами.

— Да, в самом деле, — заверил ее толстяк. — Мы прибыли с другой планеты, чтобы спасти Землю. И нам нужна ваша помощь.

— Вам нужна помощь? — как попугай, повторила она недоверчиво, переводя взгляд с одного на другого.

Улыбка майора смягчилась, стала почти отеческой. Лейтенант смотрел на Мэрилин оценивающе, не так, подумалось ей, как молодой человек вообще смотрит на молодую женщину, а как бы занося ее в каталог. Сержант оставался безучастным.

— Не представляю, какого рода помощь я могла бы оказать вам, правда…

— Наша задача, — сказал майор, — состоит в том, чтобы принести мир людям Земли. Вы можете помочь нам привлечь на нашу сторону общественность.

— Как? Я ведь никому не известный человек. И не могу я каким-либо образом влиять на людей…

— Не задавайте лишних вопросов, — предостерег ее лейтенант. — Все это объяснят вам в свое время. Вам придется пройти с нами.

— Вы проведете два-три дня на нашей секретной штаб-квартире, — продолжал майор. — Там вы узнаете все необходимое. Наш космический корабль находится рядом.

Глаза Мэрилин Мостли радостно загорелись: ей никогда не предлагали прокатиться на летающей тарелке.

— Даже не знаю, что и сказать… Правда, никогда раньше ничего подобного со мной не случалось. Однако мне необходимо найти кого-нибудь для ухода за кошками.

— Только организуйте все это быстро. Но ничего брать с собой не надо. Всем необходимым вы будете обеспечены.

Когда Уэбли расстался с Ганнибалом Форчуном, он поднялся в воздух довольно высоко, так как знал, что Ганнибалу, по-видимому, придется задержаться в этой местности, поэтому необходимо было ее разведать получше. Неплохо было бы, подумал он уныло, если бы Форчун, кроме механизма управления, снабдил его хоть частью валюты Кимбалла. Тогда он смог бы взять напрокат какой-нибудь транспорт. Но форчун ни о чем таком не думал заранее. Его раздражало не само физическое усилие при ходьбе, а потеря времени. Время, по определению ТЕРРЫ, было очень важным продуктом. Симбионт утешился той злорадной мыслью, что в то время, пока он сам будет прогуливаться, его напарник будет томиться в тюремной камере. К сожалению, в этом земном веке пытка не являлась частью общепринятых полицейских процедур.

Уэбли с удовлетворением отметил небольшую заселенность этой местности, затем мягко спланировал в рощу, где они оставили свой темпоральный транспортный корабль. Лишившись формы птицы, он скопировал своего покойного противника, Гларрка, и стал обезьяной. После этого он повесил «ручные часы» на ветку дерева, настроил шкалу и прикоснулся к заводному валику. Устройство сработало, и корабль появился.

Поднявшись туда, Уэбли не забыл снять с ветки и «часы». Он точно знал поставленную перед ним задачу, которую прорепетировал несколько раз в Центре ТЕРРЫ.

Из-за своей страсти путешествовать налегке Форчун не хотел брать с собой андроидов, точно так же, как он вообще против большей части всяких технических новшеств, облегчающих труд агентов. Но в данном случае Центр настоял на своем. Уэбли имел свои личные причины не любить андроидов: работа в их форме ограничивала привычную ему свободу передвижения. Однако прощальные слова Ганнибала содержали однозначный приказ использовать андроида.

Уэбли видел Соробина Кимбалла сегодня рано утром всего лишь несколько мгновений, но этого было достаточно. Футляр для генерации андроидов был снабжен отличным оборудованием. Симбионт включил запись параметров покойного агента, и аппарат воспроизвел все детали. Андроид получился отличной физической копией Кимбалла. Матрицы копии существовали для каждого агента ТЕРРЫ, для того чтобы имелась возможность продлить мнимую жизнь человека в его местной обстановке. Симбионту было нужно теперь — как фигурально, так и буквально — влезть в шкуру Кимбалла.

Уэбли проворно залез в футляр и плотно прижался к лицу андроида, его протоплазма перетекла в рот дубликата. Весь этот процесс занял не более тридцати секунд, в результате чего все семь килограммов собственной массы Уэбли растеклись через сеть тончайших трубок по телу андроида. Состояние было таким, как будто его собственное тело стало живыми нервами андроида, а каждое тонкое, как нить, щупальце стало управлять определенной, выпукло обрисованной мышцей. Он вставил в глаза андроида зрительные сенсоры и разместил свой собственный речевой аппарат в горле. Жизнь андроида поддерживалась посредством механизма для автоматического контроля тепла, который обеспечивал необходимые для него 36,6 градусов по Цельсию.

Уэбли поморгал глазами, скривил рот, подвигал рукой. Казалось, все находится в рабочем порядке. Теперь андроид задышал. Все шло отлично. Он поднялся и сел, посмотрел вокруг, затем выкарабкался из футляра.

— С возвращением, Соробин Кимбалл, — сказал он и сравнил голос с записью.

Воплощение было совершенным. Уэбли захихикал: если он когда-нибудь решит уйти из ТЕРРЫ, он знает, что всегда может найти работу в какой-нибудь бродячей кукольной труппе. Говорили, что его дальний родственник подвизается в этом качестве на одной из Планет Развлечений.

Пристегнув к запястью управляющие «ручные часы», фальшивый Соробин Кимбалл выбрался из транспортного корабля, убрал его в невидимость и отправился пешком в город.

Ганнибал Форчун предавался размышлениям за неимением другого достойного занятия. Камера, в которую шериф Додд поместил его, как и все тюремные камеры, была довольно веселой. Форчун решил не убегать почти сразу же после ареста: побег привлек бы к нему лишнее внимание и еще больше затруднил его работу. Кроме того, он питал чрезвычайное доверие к своему напарнику; они почти с самого начала разделили свои обязанности.

Велась странная война с Империей сразу в нескольких сотнях времен, размышлял Форчун. Только одно правило в ней соблюдалось обеими сторонами в равной мере. Оно заключалось в наличии у каждого участника нормального индивидуального прошлого, чтобы гарантировать его нынешнее существование. Однако, кроме этой общей точки зрения на инстинкт самосохранения, между ТЕРРОЙ и Империей было мало сходства. Организация Малика была нацелена на искажение структуры времени, в то время как цель ТЕРРЫ вытекала из самого ее названия: «Агентство Реструктуризации и Ремонта Темпоральной Энтропии».

Один из учителей Форчуна выразил это однажды доходчиво, как никто другой:

— Время подобно громадному канату, один конец которого уходит навсегда в прошлое, а второй, нынешний, конец постоянно наращивается. История галактики представляет собой всеобщую переплетенную историю всех планет, отдельных прядей в канате. Пряди в свою очередь состоят из нитей, нити — из ниток, нитки — из волокон и так до бесконечности. Порвите волокно или даже нить: повреждение будет минимальным. Но Империя собирается полностью разрушить все пряди и нити. Ваша работа заключается в восстановлении положения вещей, если они это сделают, — восстановить историю таким образом, чтобы весь канат оставался прочным.

История, как узнал Форчун, является не статической вереницей имен, фактов и дат, а живым процессом, открытым для неограниченной подмены. Личности были важны, однако опыты с машинами времени показали, что конкретные личности никогда не имели принципиального значения для истории любой планеты или страны. Один политический наблюдатель на Земле, любимой планете Форчуна, близко подошел к истине, заметив: «Чтобы стать лидером, сначала определите, куда бежит толпа, затем бегите в начало ее и кричите: «Следуйте за мной!» ТЕРРА обнаружила, что, если убить одного такого лидера, всегда найдется десять других, одинаково достойных, готовых занять его место, а движение толпы не изменится ни на йоту.

Как ни странно, этот принцип был приложим к научному прогрессу в той же мере, что и к социальным движениям. Легко вспоминались две иллюстрации: на Земле Ньютон и Лейбниц, каждый действуя независимо, изобрели математический процесс, известный под названием интегрального исчисления, — преждевременная смерть любого из них не смогла бы помешать этому открытию. Доктор Лонг и Уильям Мортон — два лекаря из примерно двадцати врачей и дантистов, которые проводили опыты с эфиром в качестве анестезирующего средства. Хотя Лонг проводил свои опыты четырьмя годами раньше Мортона, последний устроил удачную публичную демонстрацию, и таким образом честь открытия была приписана ему. Если не Мортон, размышлял Форчун, так был бы кто-то другой, поскольку научная мысль уже созрела для эфира.

Несмотря на динамическую стабильность истории, Грегору Малику удалось стать для нее угрозой. Единственной мотивацией Малика была жадность к богатству и власти, двум сторонам одной и той же медали. Его конечной целью было овладение вселенной, а пока он и его подчиненные, например Дрофокс Джоргол, вполне довольствовались беспорядочным разрушением, обнаружив, что основательное разрушение планеты создавало плодородную ниву для тирании. А укоренившаяся тирания оставляла мало шансов демократического развития, который вел к членству в Галактической Федерации.

Спустя некоторое время после установления своей Империи Малик открыл далеко идущие побочные эффекты своего разрушения на одной незначительной планете под названием Ффарн. Всего около ста лет назад он отправился туда и незаконно завладел правами на разработку ценных полезных ископаемых и до такой степени разрушил доминирующую культуру, что половина населения базового времени перестала существовать. Возникшая в результате культура вместо нормального развития пошла вспять и скатилась до уровня бронзового века.

Узнав о внезапных переменах на Ффарне, Галактическая Федерация насторожилась, хотя эта планета не была ее членом. Но если Малик смог произвести такое разорение всего за какую-то сотню лет, какую же катастрофу мог бы вызвать его поход на десяток столетий назад по истории планет, которые уже были членами Федерации?

Форчун мрачно усмехнулся, вспоминая, с чего началась Империя.

Малик незаконно завладел темпоральным транспортным кораблем, предоставив убежище одному из его изобретателей, Римо Рундлю, разозлившемуся на то, что Федерация недостаточно оценила его заслуги, а может, так ему показалось. Он вполне добровольно поладил с Маликом, снабдив тирана средством порабощения всей вселенной. При криминальных организаторских способностях Малика и наличии машины Рундля тиран без труда нанял наиболее способных отъявленных уголовников, которых только можно было отыскать на четырнадцати неприсоединившихся планетах во всей галактике. Каждый из них, чтобы обеспечить себе материальную базу, вернулся на двадцать или тридцать лет назад на свою родную планету, сделал несколько благоразумных вкладов капитала и снял более богатый урожай нечестно приобретенных денег, чем когда-либо мог мечтать. Лишь на одной планете внезапное богатство сомнительного гражданина привлекло внимание полиции. Эта планета уже была членом Галактической Федерации. Расследование позволило раскрыть вскоре весь этот страшный, опасный заговор.

Тогда-то — в ответ — и возникла ТЕРРА.

Если ТЕРРА прошла длинный путь за свои четырнадцать лет существования в базовом времени, то не меньший путь прошла и Империя. Хотя 10 000 агентов ТЕРРЫ по количеству намного превосходили организацию Малика, большинство из них никогда не вели действий против Империи. Они просто наблюдали — на всякий случай. Научные специалисты ТЕРРЫ опережали специалистов Малика. Однако сообщение Кимбалла об этой последней разработке внесло в картину новый штрих — аппарат Империи, который мог бы низвести половину населения мира до уровня идиотов!

Ганнибал Форчун покачал головой. Для большей части заданий его степени магистра истории со специализацией «История Земли» было достаточно. Для этого же задания, однако, нужно было стать суперменом.

С показным хладнокровием, от которого полицейскому, дежурившему в коридоре, становилось до странности неуютно, Ганнибал Форчун снова лег на койку и закрыл глаза.

Телефон на столе шерифа Лоренцо Додда зазвонил резко и коротко. Додд, углубившись в изучение пистолета странного вида — если только это был действительно пистолет, — который он отобрал у арестованного, не обращал на телефон внимания. Он зазвонил еще. В этот раз, нахмурившись, Лоренцо поднял трубку.

— Кабинет шерифа. Додд слушает.

— Отлично! — послышался в трубке знакомый восторженный голос. — Я так и рассчитывала, что к этому времени вы уже должны возвратиться. Мистер Форчун добрался до вас?

Шериф Додд посмотрел на трубку.

— Да, добрался, но… хм-м… боюсь, что он сейчас не сможет подойти к телефону.

— Ладно, ладно, я, конечно, не хотела бы прерывать его, если он занят, но скажите ему, что пришли какие-то люди из ВВС и хотят, чтобы я прямо сейчас отправилась с ними в Вашингтон. Я буду отсутствовать два или три дня, говорят они, поэтому не могли бы вы оказать мне огромную любезность? Я оставила корм для кошек, и у них достаточно воды, чтобы хватило до вечера сегодня, но я была бы страшно благодарна, если бы вы заглянули к ним вечером по пути домой и посмотрели, все ли с ними в порядке. Я выставлю ящик с кормом для них так, что его легко будет найти, а консервный нож висит на стене. Сделаете?

У Додда появилось тревожное чувство, что он уже дал согласие.

— Конечно, Мэрилин.

— Благодарю вас. Три больших банки на обед, а затем просто насыпьте им в миски сухой корм, и этого им хватит и на следующий день, и… Ах! Еще одно. Мне страшно неудобно просить вас об этом, но мне не хотелось бы оставлять дом открытым, чтобы они могли по нужде выходить на улицу, поэтому не могли бы вы убрать сегодня вечером их туалеты? Просто выбросите их содержимое в мешок, а мешок вынесите в мусорный бак. Не знаю, кого еще я могла бы попросить, кто был бы таким надежным… Вы сказали, что, если мне когда-нибудь что-нибудь потребуется, только скажи, и, в конце концов, зачем тогда друзья, если нельзя положиться на них…

— Для вас я позабочусь обо всем, — ответил Додд. — Счастливого пути!

— Огромное спасибо! Я зайду к вам, как только вернусь. Обещаю!

Шериф Додд положил трубку, широко улыбаясь. Он не вполне понимал, почему он позволяет Мэрилин Мостли уговаривать себя так легко, но чувствовал себя польщенным, что именно к нему она обращается с тем, что ей кажется важным. Конечно, он покормит и напоит ее чертовых кошек!

В поисках сигары он похлопал себя по карманам, а затем вспомнил, что неделю назад бросил курить. Все еще широко улыбаясь, он дотянулся до своего настольного календаря и нацарапал внизу на следующие три дня слово «Мостли».

Но Вашингтон? Конечно, это из-за той летающей тарелки. Он также видел ее, но в ВВС почему-то заинтересовались этой Мэрилин, если только девушка не врет. У него самого не было сейчас никакого желания побывать в Вашингтоне. Здесь, в Фоллвуде, хватало своих важных дел. Например, выяснить, что приключилось с Соробином Кимбаллом. Вид кухни Кимбалла, силуэт сгоревшего человека на кухонной стене, искалеченный магнитофон и мебель. Форчун этот за рулем автомобиля Кимбалла… Этого было недостаточно, чтобы держать Форчуна под арестом долго, рассуждал шериф, и без дополнительных фактов не обойтись.

Он еще раз взял в руки пистолет незнакомца, пытаясь разобраться в нем. Может, это действительно всего лишь фотоаппарат, как и заявил Форчун? По напоминающей объектив штуке, похожей в то же время на ствол, Додд не мог определить, что это такое. И если это все-таки пистолет, чем он стреляет? Однако, если бы суд посчитал, что по внешнему виду он напоминает пистолет для использования в совершении ограбления… К сожалению, налицо пока странное убийство, но не ограбление.

«Мистер Форчун добрался нормально?» Лицо шерифа Додда омрачилось, когда он вдруг вспомнил "первый вопрос Мэрилин Мостли. Он положил пистолет обратно на стол, рядом с его же дорогим на вид позолоченным портсигаром и зажигалкой. Но откуда, ради всего святого, эта девчонка знает Ганнибала Форчуна?

Он отбросил воображаемые картины по меньшей мере трех возможных вариантов ответа: Мэрилин была не из тех девушек. Однако Форчун выглядел подозрительно, он был как раз из тех мужчин. Шериф Додд встал, затем снова сел и схватился за телефонный аппарат. Он набрал номер телефона Мэрилин и дал ему прозвонить восемь раз, затем бросил трубку на рычаг. Очевидно, она звонила всего за несколько минут до отъезда в Вашингтон.

И опять его правая рука сама отправилась на поиски табака, инстинктивно похлопывая по карману рубашки. На глаза ему попался портсигар Форчуна; он взял его в руки, повертел и решительно положил на место, попеняв себе, что шериф, который не может преодолеть такую простую вещь, как тяга к никотину, представляет собой довольно жалкое зрелище.

Он только собрался снова встать, когда в его кабинет вошли два человека в форме ВВС.

— Шериф? — спросил один из них, с капитанскими нашивками. — Я капитан Барановски, а это — сержант Уиллкй, из ВВС США.

Додд протянул руку:

— Лэрри Додд, джентльмены, — сказал он, приглашая их войти. Очевидно, их визит был связан с Мэрилин. — Очень жаль, что я не смогу куда-либо отправиться с вами, но неотложная работа по расследованиям…

— Отправиться с нами? — повторил капитан. — Вам нет надобности отправляться куда-либо с нами. Мы ищем Мэрилин Мостли, и я полагаю, что вы смогли бы подсказать, как ее найти.

Додд попытался удержать сдавленный смех от удивления. Но все-таки не сдержал. Капитан нахмурился:

— Не вижу ничего смешного.

— Мне говорили, что в ВВС большие путаники, и догадываюсь, что это верно. Не более десяти минут назад Мэрилин Мостли в сопровождении нескольких офицеров из ВВС отправилась в Вашингтон. Вы что, ребята, из разных ВВС?

Капитану Барановски удалось подавить улыбку.

— Случается иногда, — согласился он. — Вы же знаете, шериф, как работает правительство. Думаю, то же самое в миниатюре творится и в нашем родном Пентагоне.

Додд покачал головой:

— Нет, мне удается этого полностью избежать.

— О-о! Каким же образом?

— У меня железное правило: не брать в помощники уволенных в запас офицеров ВВС.