Жандармерия отступила, перейдя в глухую оборону от ботов Легиона. Это не могло остановить процесса заражения, но хотя бы слегка его замедлило. Легионеры продолжали охоту, выискивая и непрерывно нападая на кровяных пловцов. Все чаще и все большее число из них начинало более опасную атаку – на нервные окончания. Шимомура мог лишь оценивать ситуацию, но ничего дельного предложить больше не мог.

Боты зомби-колонии были отнюдь не такими изощренными, как легионеры. Крохотные носители зомби-вируса, в отличие от своих предшественников, не сумели избежать иммунного ответа свыкшегося с такими угрозами организма доставщика. Сработал естественный иммунитет, сработала Панацея, сработал Неприкасаемый, сработало множество других мутаций, переданных ему по наследству. Наноботы оказались накрыты иммунным ответом от экзосущности Дрея.

Эта война была жестокой и беспощадной. Зомби нарвались не просто на контратаку, а на глубокую, эшелонированную оборону, только и ждущую, кого бы можно было уничтожить. Модифицированные макрофаги (присутствие в любом уровне Панацеи) вошли в первоначальный контакт с враждебными ботами. Часть ботов, совсем небольшая, была поглощена сразу: слишком враждебно она выглядела для охранников. Но макрофаги не остановились на этом – они передали информацию о массированном вторжении дальше – т-хелперам (начиная с Панацеи второго уровня, так называемые «наивные» т-хелперы модифицированы в целях ускорения иммунной реакции почти в два раза).

Т-хелперы существовали как раз для того, чтобы поднять по тревоге целую свору солдат. Кто-то наводил на цель, облепляя боты антителами, чтобы неуклюжие макрофаги поняли наконец-то, насколько вкусны эти чужие боты. Т-киллеры добивали немногочисленных перебежчиков.

В-лимфоциты заодно уж, на будущее, внесли боты-зомби в специальный черный список. В который попадали все те, для кого дверь закрыта всегда (в Панацее начиная с шестого уровня – возможность ускоренного ответа не только на угрозы по списку B-клеток памяти, но и аналогичного ответа на ближайшие вариативные антигены).

Это было избиение. Боты-зомби попали в чуждую среду почти как в кислоту. И что должно было быть для них самым обидным, наверное, так это то, что они попали не туда. Здесь просто нечем было поживиться. Первичным императивом ботов-зомби являлось подчинение нанокультур в крови, по крайней мере, на первой стадии. А как раз этого они и не нашли. Единственная массовая активная нанокультура, присутствовавшая в крови Дрея, была настолько же чужеродной, как и сами зомби. И тоже любила кусаться.

Внешне Дрей даже ничего не почувствовал. Лишь небольшое повышение температуры, но сейчас он думал о другом, и на легкую испарину и горячий лоб ему было наплевать.

Легиону следовало поторопиться, если он все еще хотел поживиться в крови Дрея новым наноматериалом своего конкурента. Машина была запущена – и от ботов нанозомби скоро не должно было остаться следа.

Дрей вытер пот со лба и взглянул на солнце, едва заметное сквозь легкие облака. Погода была не ахти – через час-другой можно было ждать затяжного дождя. Но, наверное, в текущей ситуации это бы было к лучшему – дождь бы прибил к земле пыль, а заодно и взвесь ботов легионеров, в минимальной концентрации, но присутствовавшую в воздухе.

Но дождь не решал его проблемы. Доставщику надо было на ту сторону, причем надо было попасть туда незаснувшим, потому что ему очень не хотелось быть растерзанным Легионом, будучи полностью беспомощным.

Дрей зевнул. И тут же испуганно отступил на пару шагов назад. Вроде бы до вешек было еще далековато, но кто знает, не сбоили ли генераторы сна. Подумав, он решил, что это просто постепенно подступает усталость – он провел почти сутки без отдыха, готовясь к доставке, а затем ее осуществляя.

Это только усугубляло ситуацию. Если он хотел спать даже без специальных воздействий, то Баюн точно окончательно его доконает.

Переждать было бы лучше всего. Если бы не Легион, отвоевывающий все новые позиции в его организме, если бы не Изоляторы, которые, судя по ситуации, в любой момент могли приступить к зачистке зоны. Надо было двигаться и что-то придумывать.

Дрей огляделся в поисках хоть чего-нибудь подходящего. Рассеянно поднял какую-то палку, потом отбросил ее в сторону, словно и не заметив, что держал ее в руках. Пнул ногой остатки ржавого электромотора, который валялся у входа, наверное, с самого Заката.

Можно было подтянуть находящуюся в центре полосы тележку обратно, но это не давало ничего – кто-то должен был тянуть веревку с этой или с той стороны, чтобы тележка двигалась. Система перемещения с тележкой, блоками и веревкой была полностью ручная, состряпанная местными нано. Нужен был кто-то второй, чтобы Дрей мог перебраться на ту сторону.

Он продолжал оглядываться. Занесенная мусором крышка аварийной шахты. Ангар для наземной техники.

Ангар привлек его внимание. Дрей направился к разграбленному зданию, не надеясь найти там что-то полезное, но цепляясь за каждую возможность.

Одна половина ворот была сорвана и валялась неподалеку. Вторую доломали не до конца, и она слегка скрипела на единственной целой петле, грозя рухнуть в любой момент. Но эта угроза не исполнялась, наверное, уже десятилетия.

Дрей подошел к самому ангару и остановился на нечеткой границе света и тени. Внутри был только мусор и несколько ржавых машин, таких же древних, как и полуоторванные ворота.

Это были электромобили, небольшие, для перевозки одного-двух пассажиров, и доставщик даже подошел и убедился, что ни один из них не работает. Каждая машина была разворована, все ценное снято – и то, что оставалось в ангаре, было скорее лишь остовами техники, призраками цивилизации до Заката.

Дрей повернулся и вновь посмотрел на полосу отчуждения, оставаясь в тени ангара. С той стороны по-прежнему не было никого, даже Легион не прислал своих представителей на выстрел из ракетницы. Хотя теперь Дрей не сомневался, что Легион давно перебрался на ту сторону. И это только расширяло список причин того, почему доставщик торопился.

Вздохнув, он вернулся к аварийной шахте. Он представлял принцип ее действия – в случае явной угрозы, например, ядерного взрыва все находящиеся снаружи представители форта должны были уйти в подземелья. Но в какой-то момент шлюзы перекрывались, и делалось это заранее. Для тех же, кто опоздал, люди создали такие вот аварийные шахты.

Дрей думал, что они создавались скорее для того, чтобы спрятавшихся внутри форта не мучили угрызения совести из-за тех, кого они оставили снаружи. Эта шахта была полностью автономна, не имела никаких соединений с фортом. Просто вертикальный колодец, может, метров в пятьдесят–сто в глубину. В лучшем случае – внизу боковое ответвление с комнатушкой и припасами на одного-двоих. Дрей как-то прятался в такой во время радиационной бури, когда по молодости сглупил и согласился на доставку из зоны Гейгера.

Хотя о его глупости в молодости говорить не стоило: нынешняя доставка была авантюрой похлеще большинства предыдущих.

С трудом он отодвинул крышку – только для того, чтобы увидеть бетонные стены и скобы для спуска. Дрей качнул головой. Тупик. Можно было, конечно, спуститься и похоронить себя прямо там, в глубине, но это можно было сделать и в ангаре, с одинаковым результатом.

Он раздумывал, не поискать ли все же генераторы сна, одновременно начав вытягивать на свою сторону тележку – просто чтобы занять руки. Но целая колония не смогла их ни обнаружить, ни отключить за несколько десятилетий. Как-то Дрей сомневался, что это получится у него за пару оставшихся часов.

Тележка шла легко, почти без усилий. Поверхность, по которой она обычно двигалась, была ровной – видимо, нано специально чистили эту дорожку время от времени. Чуть в стороне от него валялось нечто вроде грабель – длинная доска с множеством набитых в ней насквозь гвоздей: вполне сносный инструмент для этих целей.

Хорошая тележка, на мотоциклетных колесах, подрессоренная. У него в поселке многие отдали бы за такую одну, а может, и две простеньких склянки. Удобная вещь в хозяйстве.

Но Дрей знал, что, как бы он ни разогнался, она не доедет без чужой помощи до тех вешек, что находились по другую сторону от зоны сна. Никак.

В какой-то момент, когда он опять оглянулся вокруг, даже не в поисках решения, а в размышлениях о том, чем еще занять руки, его осенило. В конце концов, его задачей было не остаться бодрствовать, а проснуться на той стороне как можно быстрее. А как оказаться снаружи, он уже знал.

Левый бок саднило. Конечно, нужно быть умалишенным, чтобы пустить в себя пулю. Но для Дрея это все-таки было легче, чем проткнуть себя ножом.

Рана была сквозная, и пуля лишь пробила кожный покров, не задев вообще ни одного органа, но все же боли было достаточно, чтобы он проснулся. С наружной стороны. Он выстрелил до того, как вошел в зону, и теперь, когда воспоминания всплывали, замещая уходящий сон, он понял, что сейчас боль уже слабеет, что тогда, на той стороне, было значительно больнее.

Но даже эта боль, которая только сейчас начала ослабевать, не помогла ему остаться полностью в сознании. Он все же заснул, хоть и ненадолго.

Дрей сполз с тележки и укрылся за остовом машины. Огляделся, но не увидел ничего нового. Его никто не встречал – ни враги, ни друзья.

Лишь после двухминутной передышки, во время которой рана зажила окончательно и почти перестала болеть, он поднялся вновь.

Обошел машину, чтобы убедиться, что пост располагался как раз за нею. Оба часовых были мертвы и так и лежали здесь. Судя по всему, один застрелил товарища, а потом застрелился сам. Крутые ребята, решительные и не обманывающие себя, это уж точно. Могли бы пойти в зону сна и отключиться там – это давало хоть какой-то призрачный шанс.

Два зараженных трупа рядом также означали, что теперь-то Легион уж точно знает о местоположении доставщика. Единственное, что ему оставалось в условиях, когда о каждом его шаге становится моментально известно противнику, это двигаться очень быстро. Благо, что оставалось сделать лишь последний рывок. Только бы цела была лаборатория.

Войдя в ритм быстрой ходьбы, он рефлекторно проверил рожок у автомата и улыбнулся.

Конечно, прострелить себе бок было идиотской, хоть и эффективной, затеей. Но вот то, как он умудрился перебраться на эту сторону, ему понравилось. Дрей никогда не был склонен к зазнайству, но эту историю он кому-нибудь расскажет. Если найдет живого и выживет сам.

Килограммов пятьдесят всевозможных железяк, среди которых отчетливо угадывался тот самый ржавый электродвигатель, были заботливо замотаны веревкой, но сначала еще и задрапированы какой-то хламидой. И аккуратно стояли на самом краю аварийной шахты. Веревка, которая с обеих сторон зоны проходила через блоки и являлась центральной в этом транспортном узле, теперь была разорвана и закреплена за эту груду металлолома. Дрею нужен был билет в один конец, поэтому он разобрал механизм постоянной перевозки без сожаления. Тележка, веревка, блок на той стороне, та же веревка, тянущаяся обратно и прикрепленная к грузу.

Вторую веревку нашел у себя в рюкзаке – она была тоньше и прочнее местной, но у нее тоже была только разовая задача: в какой-то момент сдернуть груз, едва держащийся на краю колодца, чтобы тот полетел вниз, таща за собой основную веревку. Может быть, здесь так делали и мальчишки, этого Дрей не знал, но все равно был горд своим изобретением.

Он еще раз все перепроверил, решил не рисковать и вытравил вторую, сигнальную, веревку всего метров на десять. Уж десять-то метров он пробежит и сам, прежде чем прыгнет на тележку, чтобы груз тащил его дальше. Перед тем как стрелять, он взял сигнальную веревку в зубы.

Несколько раз глубоко выдохнул, после чего оттянул кожу на боку и выстрелил. Главное, чтобы пуля не начала гулять по телу. Но проверять это времени уже не было. Боль, похожая на жжение, была адской, и веревка даже помогла – он сжал зубы с такой силой, что, наверное, мог их раскрошить.

Пистолет упал, но сейчас Дрею было не до него. Он вытащил сигнальную веревку изо рта и держал ее в руке, толкая тележку и начиная быстро набирать скорость.

Уж спать ему сейчас не хотелось точно, и в какой-то момент он даже начал надеяться, что сумеет проскочить зону Баюна на одной только боли. Хотя отлично знал, что подобные уловки здесь не сработают. Поэтому, когда сигнальная веревка начала натягиваться, он без раздумий дернул ее изо всех сил и тут же прыгнул на тележку.

Сначала ему показалось, что груз удержался на краю колодца и нужно быстрее возвращаться, пока генератор не заволок окончательно его сознание, но в этот момент тележка дернулась так сильно, что он порадовался тому, что лежит на ней плашмя.

И лишь после этого заснул, даже не заметив, как Баюн победил и боль, и его нежелание отключаться.

Местных, как считал Дрей, развратило то, что они жили рядом с фортом. Он бы и рад был все списать на неряшливость нано, если бы до этого не видел много нормальных, вполне опрятных поселков, им принадлежавших.

Здесь все было не так. Ни нормальных изб, ни подметенных ухоженных улиц, как полагается в добропорядочных поселениях. Вместо этого – хаотично разбросанные по всей территории вагончики, мусор прямо на дороге, как будто это был не жилой поселок, а разрушенный и заброшенный мурашник.

Если подумать, сейчас он таким и был – разрушенным, вымершим, оставшимся без обитателей. Маленький нюанс: без жителей он остался меньше чем за сутки.

Трупы валялись везде. У домов, на дороге. Немного. Дрей думал, что большинство до последнего пыталось спрятаться в домах и подвалах, и, может быть, многие из них до сих пор прячутся, незараженные, пытающиеся пересидеть эпидемию. Если доморощенный бункер достаточно герметичен, достаточно автономен, содержит достаточно еды и питья, чтобы дождаться, когда нановирус исчезнет, – то почему бы и нет. Так выжили многие во времена Заката. Универсальный рецепт под названием Терпение.

Не будь Дрей на финише доставки, то и сам бы постарался действовать именно так – спрятаться, законопатить все щели и переждать бурю. Сложно отбиваться с автоматом от вирусных атак – будь они биологические или технологические.

Трупы, которые Дрей встречал, не пытались встать – видимо, Легион трезво оценивал их возможности. До лаборатории – тоже вагончика на колесах, выделенного специально для этого, – нужно было пройти около километра. И на каждом шагу можно было ждать засады. Дрей просто не верил, что Легион может сдаться. Хотя бы потому, что это наверняка не заложено в его программу.

Он шел быстро и размеренно. Обходил углы – благо Легион не научился давать своим куклам в руки оружие, поэтому больше всего следовало опасаться внезапной атаки: его просто могли задавить массой. Так что Дрей старался побольше держаться на открытых площадках и не приближаться к тем местам, откуда могло что-нибудь выскочить.

Теперь он понимал, о каких дополнительных вычислительных мощностях толковал Легион. Конечно, если он выплеснулся наверх, то количество отдельных ботов-легионеров должно было возрасти скачкообразно.

Нападение произошло не из засады. Вообще не с той стороны, откуда его можно было ожидать.

От острой боли в груди он пошатнулся и упал на колени, успев, несмотря на шок, упереться ладонями в землю.

Боль тут же начала стихать, разогнанный гипофиз выбросил такое количество эндорфинов, что Дрей даже повеселел. Но факт оставался фактом – Легион прорвался.

Шимомура, с секундной задержкой, выдал анализ. Один-единственный бот-легионер добрался до нервного окончания в аорте. Ничего травматического – легионеры просто не способны были травмировать. Но какая разница – прямая стимуляция нервного окончания или реальная травма: мозг не мог этого различить самостоятельно. Мозг мог лишь отключить боль.

Но боль была только вторичной целью легионера. Судя по всему, началась вторая фаза, попытка взять тело инфицированного под контроль. Отличное тело, не способное погибнуть от нановируса, и поэтому вполне подходящее под использование для второго слоя задач Легиона. А в рамках расширенной интерпретации императивов – так вообще обязательное для захвата.

Шимомура прогнозировал еще не менее полусотни подключений в течение ближайших десяти минут, так что либо Дрей взвоет от боли, либо будет пускать пузыри от счастья из-за передозировки эндорфинов. Либо, если гипофиз сработает на пять, на что доставщик по-прежнему надеялся, останется в некотором промежуточном между первым и вторым состоянии, которое позволит ему двигаться дальше.

В течение часа нервная система будет полностью обложена тысячами легионеров, и Дрей перестанет контролировать свое собственное тело. Так считал Шимомура. Сейчас это становилось всего лишь игрой чисел. Чтобы взять мозг и двигательные функции тела под контроль, Легиону было недостаточно нескольких десятков подключений. Нужна была хотя бы тысяча-другая.

В какой-то мере это могло быть даже хорошо. Легион сорвался, пересчитал варианты и пошел в атаку слегка раньше, чем полагалось согласно базовому плану развития инфекции в организме. Решил, что важнее задержать Дрея, не дать ему выйти на волю с антидотом, чем следовать базовой программе индивидуального заражения. Но чудес не бывает – одновременно он растягивал время до получения окончательного контроля над доставщиком.

Дрей поднялся на ноги и шагнул вперед. Второй укол боли, в бедре, заставил его колено подогнуться, но на этот раз боль оказалась приглушена гипофизом, продолжающим бешено генерировать эндорфины, и после задержки на мгновение доставщик пошел вперед, уже не обращая внимания на то и дело возникающие вспышки боли в разных частях тела. Его сознание продолжало их регистрировать, но не более того.

Это оказалось очень удобно – то, что подключения ботов к нервной системе сопровождались болью. Легион пытался добиться, чтобы Дрей корчился от боли, но получил обратный эффект – Дрей даже без специальных средств мог контролировать ход вторжения в его организм. А уж с болью он давно научился справляться. Даже без специальных мутаций.

Он насчитал двадцать третий укол-подключение, когда начала неметь правая рука. Странное ощущение – глядя на руку, он видел, что с ней все в порядке. Да и частью разума понимал, что на физическом уровне рука прекрасно может двигаться. Но при этом пальцы немели, рука то и дело повисала как плеть. Очевидно было, что стрелять он не сможет. На всякий случай Дрей забросил автомат за спину и поправил кобуру – так, чтобы можно было взять пистолет левой рукой.

Жандармы оставили своих подопечных. Повинуясь безусловно заложенным в них рефлексам, они кинулись на перехват. Шимомура обещал, что правую руку они отвоюют. Хоть на время, но отвоюют. Это было всего два-три слишком удачных подключения к нервной системе, которые позволили Легиону почти парализовать конечность Дрея. Пока это еще было обратимо.

Оставленные без присмотра кровяные пловцы прятались. Легионеры вылавливали их одного за другим. Словно только ради этого они и перехватывали контроль над нервной системой – чтобы отвлечь внимание жандармов и основными силами зайти в тыл, завершая полное уничтожение гражданских. Колония кровяных пловцов была близка к полному уничтожению.

Дрей побежал. Пока двигались ноги, надо было поторапливаться.

По его прикидкам, он находился всего в нескольких сотнях метров от лаборатории, когда услышал с той стороны выстрелы. В основном одиночные, хотя порой раздавались и звуки коротких очередей. Стрелял кто-то хладнокровный и умеющий обращаться с оружием. Дрей даже сказал бы, что, судя по ритмичности начавшейся стрельбы, стрелял кто-то, находящийся в укрытии и отстреливающийся от массированной атаки.

С учетом того, что Легион воспринимал огнестрельное оружие как излишество, стрелять мог только кто-то из живых. Кто-то, кто не погиб и не был подчинен воле Легиона. Это радовало: хоть кто-то выжил. Но у всего есть оборотная сторона – к лаборатории, был уверен Дрей, теперь придется пробиваться с боем. Ведь кто-то же ее осаждает!

Дрей несколько раз сбивался со счета, особенно когда начала неметь шея. Но жандармы пока справлялись, хотя теперь действовали, только реагируя на нападения, но никак не предотвращая их. Он бы сказал, что количество успешных подключений перевалило за пять сотен. Боты-жандармы занимались нейтрализацией только тех легионеров, которые оказывались слишком успешны и начинали влиять на двигательные функции.

Последние обороняющиеся нано засели на крыше. У вагончика-лаборатории был, судя по всему, люк сверху, потому что обычная дверь оказалась замурована и завалена хламом даже снаружи.

Он видел стреляющих, видел наступающий на них Легион. Где-то полсотни оставленных в живых зараженных – эти в основном прятались. Легион бережно расходовал ценный материал. Зато шевелящиеся трупы у стен вагончика явно им не ценились. Казалось, они сползлись сюда со всего поселения. Можно было сказать, что защитники смогут продержаться еще полчаса, не больше. Хотя кто знает – через полчаса все они могли оказаться уже на стороне Легиона.

Дрей не был уверен на сто процентов, что мертвецы, копошащиеся у вагончика, – это реальность. Последние несколько минут его сознание начало раздваиваться. Его уши слышали несуществующие голоса. Стоило ему чуть расфокусировать взгляд – и он начинал видеть цветные пятна, красиво расплывающиеся, меняющие очертания, плывущие в разные стороны.

Боли больше не было, наоборот, по телу начинала расходиться приятная истома, настаивающая на том, что нужно немедленно остановиться, прилечь, поспать, насладиться новыми ощущениями.

Поэтому он смотрел на происходящее у вагончика достаточно равнодушно. Кто знает, что из того, что он видит, правда, а что – всего лишь его сон?

Он смотрел и готовился к последнему рывку. Его мозг еще работал, хоть и почти полностью задурманенный ложными сигналами нервной системы. Дело осложнялось тем, что сейчас его сложно было отличить от тех, кого Легион подчинил себе полностью.

Он видел Костика, иногда приподнимающегося на крыше, и думал, как подать ему сигнал. Ему не просто надо было добежать до вагончика, но еще и как-то забраться на крышу, и постараться при этом не быть пристреленным своими же.

Эту задачу за него решил Легион. Всегда знающий, где находится Дрей, Легион знал об этом и сейчас. Пусть и с некоторой задержкой, но программа обсчитала место, где он находится, и дала новые команды. Все живые, принадлежащие Легиону, отвернулись от вагончика, лаборатория в котором была просто грудой железа без той коробочки, которую нес Дрей.

Они отвернулись от лаборатории и пошли в сторону доставщика. Такого изменения в их поведении не могли не заметить на крыше: Дрей видел, как взоры защитников переместились в новое место – туда, куда устремились куклы Легиона, туда, где стоял он.

Тело Дрея было абсолютно расслаблено, казалось, он наслаждается новыми ощущениями, которые ему подсовывал Легион. Но этого нельзя было сказать об его мозге. Дрей считал. Просто считал до десяти, с каждой новой цифрой все больше расслабляя каждую мышцу, даже лицевые мускулы.

Он не досчитал. На цифре восемь первые из Легиона оказались слишком близко и уже готовы были его схватить. Поэтому он рванулся вперед, успев про себя произнести лишь «девять».

Толкнув плечом ближайшего противника, он отбросил его назад, расчищая себе дорогу. Оставшееся до вагончика расстояние он преодолел в одно мгновение – адреналиновый шторм заставил его отключиться от всего, кроме желания двигаться.

С крыши начали стрелять, выбивая тех, кто кинулся за ним в погоню.

Дрей прыгнул, находясь еще в нескольких метрах от вагончика. Зацепился за решетку на окне, оттолкнулся, запрыгнул на крышу и свалился прямо на Костика.

После чего шторм угас, организм доставщика окончательно перестал сопротивляться нападению. Глядя в глаза местного проводника, Дрей произнес:

– Найдите контейнер «Наноздоровья» в рюкзаке. Только сначала размножить. Потом и меня кольните, не забудьте.

И не понимая, от чьего имени говорит, от своего или от имени Легиона, добавил:

– Доставка завершена.

Надо полагать, говорил не Легион, хотя и не Дрей. Говорил доставщик.