Кэрри сидела, комкая в руках оставленную записку. Ей было больно. Ее предали. Это чувство унижения она часто испытывала в ответ на любую несправедливость и обиду. И поводов для этого с самого детства накопилось предостаточно…

Колония на Альбукерте, где она выросла, была не тем местом, куда устремлялись богатые туристы. Сюда переселялись те, кто не мог найти работу на Земле или в процветающих колониях. Таких людей с обжитых мест выталкивали вежливо, но настойчиво. И, отчаявшись найти какой-либо выход из положения, они летели на Альбукерт. Жизнь на поверхности планеты была невозможна, и колонистов ждали жилища, похороненные глубоко в недрах этой богатой полезными ископаемыми планеты. Подземные выработки, будто прорытые червями ходы, пронизывали внутренности этой планеты. Мир духоты и вечной ночи.

«Шахты Альбукерта — каждый станет богаче!» — крикливый лозунг встречал переселенцев на космодроме.

На поверхности ледяная пустыня (минус 120 по Цельсию и ниже). И переселенцы, с испугом обозрев каменные глыбы, покрытые шапками метанового льда и снега, спешили в лифт, уносящий их в недра этой негостеприимной планеты.

Кэрри родилась на Альбукерте и до десяти лет ни разу не бывала на поверхности. Ее детство прошло в маленьком шахтерском городке, обитатели которого были заняты добычей редкоземельных металлов. И она прекрасно знала, что, вопреки зазывным плакатам, здесь никто богаче не становился. Если человек попадал в шахты Альбукерта, он уже никогда больше не возвращался в МИР. Она всегда завороженно и с каким-то особенным чувством невообразимого счастья произносила это слово — МИР. Это было нечто прекрасное и возвышенное. Там было голубое небо, сияло солнце, текли реки и плескались теплые моря, в которых можно было купаться. Но все это было лишь в сетевизоре и на картинках. Они были мудрыми — дети Альбукерта — и знали, что их родителям уже никогда не выбраться на поверхность.

Под сводами огромной пещеры, где расположился их городок Хитчтаун, названный так в честь президента, при котором был открыт Альбукерт, сияло искусственное плазменное солнце. Оно светило всегда — и днем, и ночью. Все жили по часам и, когда приходило время спать, плотно закрывали жалюзи на окнах в квартирах, оборудованных в пещерах бывших штолен и горных выработок. Да и «домов» с вырубленными в скалах квартирами насчитывалось здесь не больше десятка. Между этими домами-скалами вилась железная дорога, перевозящая руду к лифту, да несколько пешеходных дорожек. Но несмотря на яркий свет искусственного солнца, который, согласно заключению экспертов, был полностью идентичен натуральному, растения в Хитчтауне не росли. Те несколько жалких уродцев, высаженных возле центральной башни, где на разных этажах располагалось горное управление, мэрия и несколько магазинов, назвать деревьями язык не поворачивался. В счет они не шли. Но люди скучали по зелени и, у кого еще находились на это силы, выращивали растения у себя дома. Благо «квартиры» можно было практически неограниченно углублять внутрь горных выработок. Но вся проблема состояла в плодородной почве. Ее на Альбукерте, планете, начисто лишенной органической жизни, не было. Почву доставляли с других планет Федерации, и обходилась она на вес золота. Вот и в семье родителей Кэрри — Моргана и Элизабет Рэнд — было лишь два цветочка. Это была роза и еще какое-то пышное вьющееся растение, названия которого Кэрри не помнила. В школе дети богатых хвастались, что у них дома много цветов и даже пальмы. Кэрри не слишком верила им, но убедиться, так это или нет, не могла. В богатые дома ее не пускали. Поэтому единственной ее гордостью была роза, за которой они с мамой ухаживали очень бережно.

Все в ее жизни изменил случай. Однажды отец решил расширить их квартиру-пещеру, сделать ее чуть просторнее. Для этого надо было пробить тонкую переборку в породе и выйти в следующую полость. И в воскресенье в свободное от работы время отец притащил домой пару роботов и все необходимое оборудование. Это было ужасно: шум, треск и пыль столбом. Мама пыталась что-то кричать, но ничего не было слышно, она разевала рот беззвучно, как рыба. Отец Кэрри, человек спокойный и покладистый, только улыбался. Наконец к вечеру все было кончено. Дыра пробита, и к их гостиной присоединилась довольно просторная пещера. Прихватив фонарики, они двинулись осматривать свои новые владения.

— Подведем термальные воды, освещение, и все будет отлично. Смотрите, как стало просторно! — радостно улыбался Морган Рэнд.

Десять лет они теснились в двухкомнатной пещере. Кэрри подрастала, и отец таким образом захотел обеспечить ее своей комнатой.

И хотя каждый из них гнал мысль, что им навсегда придется остаться на Альбукерте, — денег, что зарабатывал отец, едва хватало на жизнь. В подземной колонии все было очень дорого. И возможность вырваться в более благодатные миры с каждым годом представлялась все более призрачной.

— Ну, лисенок, приберемся тут, и будет у тебя своя комната. — Отец очень гордился, что мог хоть что-то сделать для дочери. За аренду роботов, строительные материалы, проекты и согласования он заплатил немало.

Кэрри, десятилетняя тогда девочка, шла вдоль шершавых стен своей новой комнаты и вела по ним пальцем. Детская получилась просторная: пятнадцать метров в длину и девять в ширину.

— Ну, дочка, есть где развернуться?

— Да, папа, спасибо.

— Завтра начнем тут все приводить в порядок, ставить панели, а теперь пойдемте посмотрим, что нового в мире творится. — Сетевизор на Альбукерте был едва ли не единственным развлечением.

— Можно я еще тут побуду, папа?

— Конечно, милая. Делай, что хочешь. Теперь это твоя комната.

— Спасибо.

Кэрри продолжала осматривать свои новые владения. Стены шершавые, порода лежит пластами: то светлая, то более темная. На полу осколки камней. Кэрри представила: вот здесь поставит свой стол, здесь кроватку, тут будут сидеть куклы, а здесь лежать огромный тигр. Ее друг — Тигра. «Надо попросить папу, чтобы повесил лампы по всем углам. Если их включить все вместе, будет намного веселее», — думала Кэрри. Она подошла к дальней стене комнаты. Здесь роботы-проходчики закончили работу. На стене были видны следы от их инструментов: острые зазубрины и сколы. Кэрри скользнула фонариком по стене, и ей вдруг показалось, что в луче что-то сверкнуло.

Это были мелкие вкрапления каких-то блестящих кристаллов. Кэрри подняла острый обломок камня и стала выковыривать их из стены. Но ничего не получалось. Камни сидели прочно. Но грунт под камнями на один пласт ниже был мягкий и крошился очень легко. Это было похоже… На почву! На плодородную почву, которую привозили с других планет и в которую люди Альбукерта высаживали свои домашние растения.

Кэрри не могла в это поверить. Их планета была просто безжизненным камнем, скалой, небрежно брошенной в космос Создателем. Девочка осторожно взяла в руку выкрошенную породу. Она была мягкая и черная.

«Никому об этом не скажу, — думала Кэрри. — Попробую посадить в нее розу, и тогда посмотрим». Она нагребла почву в банку и в тот же день, обильно полив, посадила туда отросток. Каково же было ее удивление, когда через несколько дней она обнаружила, что отросток принялся. Целую неделю Кэрри ходила гордая и счастливая и улыбалась всем загадочной улыбкой. Мама ничего не могла понять, но Кэрри не спешила раскрывать свои секреты. Более того, она взяла еще одну банку и посадила туда еще один отросток, а затем еще один и еще. Все они принялись и вскоре зацвели. Отец целый месяц не мог собрать денег на полное благоустройство их новой комнаты, и Кэрри, установив там светильники, устроила цветник.

Все открылось через месяц. Родители вошли в комнату Кэрри и увидели там десять цветущих розовых кустов. Это было настоящее чудо. Отец не мог поверить своим глазам. Он взял образцы почвы и унес в лабораторию. Подтвердилось— чистейшая органика. Кэрри взяла с родителей слово молчать обо всем. А сама стала потихонечку выносить свои цветы на продажу на маленький пятачок возле мэрии. Цветы шли нарасхват. Все удивлялись. Один чудак даже не поверил, что они настоящие, провел исследование, но все подтвердилось. Кэрри стала меньше внимания уделять учебе, все больше времени проводила в торговых рядах. Это был неплохой бизнес. И после того как дальнюю стенку раскопали еще глубже, комната Кэрри превратилась в настоящую цветочную оранжерею.

Там оказался целый пласт плодородной почвы. Дела шли все лучше и лучше, и семья уже стала подумывать о том, чтобы им убраться с Альбукерта, когда вдруг неожиданно на пороге их квартиры появилась правительственная комиссия.

— Это частное владение и охраняется законом, — заявил отец.

— Мистер Рэнд, у нас ордер на обыск в вашем домовладении. У нас есть сведения, что в вашем жилище обнаружено аномальное месторождение. Согласно федеральному закону мы имеем на это право. — Они пришли с оружием и привели с собой трех роботов.

Это был конец их спокойной жизни. Федеральный суд Альбукерта вынес решение об изъятии у них квартиры. Их переселили в новую необустроенную пещеру, а выплаченной компенсации едва хватило на то, чтобы подвести туда тепло, воду и электричество. Это уже потом поднялся шум, что на Альбукерте обнаружены реликтовые микроорганизмы, превращающие скальную породу в почву. Предполагали даже, что раньше на этой планете была жизнь.

Но не это привлекло внимание властей к их пещере, а те мелкие кристаллы, которым Кэрри не придала значение. Это были селикиниды. Чрезвычайно редко встречающиеся в разведанных мирах кристаллы, используемые для создания сверхмощных стратегических лазеров. Мелкие их вкрапления были обнаружены в почве цветов, проданных Кэрри. И тогда власти вынесли свой приговор.

Семье Рэнд после этого пришлось не сладко. Маленький бизнес Кэрри был свернут. Большая часть саженцев в новой пещере погибла. И неизвестно, что с ними со всеми было бы дальше, если бы ученые не заинтересовались открытием плодородного слоя на Альбукерте и сюда не слетелись известные биологи со всей Федерации. Так случилось, что семью Рэнд показали по Всемирной Сети. И тогда правительство Федерации решило сделать широкий жест. Кэрри выдали специальный сертификат на обучение в колледже по специальной программе для бедных семей. Потом были спецкурсы КГБ, космические тренировки и, наконец, ее первое задание — миссия на Тар. Родители умерли три года назад. Они так и не смогли вырваться с Альбукерта. Отец попал в аварию на шахте, а после этого вскоре умерла и мама. И Кэрри, проходящую тогда спецкурс на Эпсилоне-5, даже не пустили на ее похороны.

Кэрри заплакала. Слезы упали на клочок бумаги, оставленный Алексеем. Она вновь чувствовала себя обманутой маленькой девочкой, у которой безжалостно погубили ее розы. Ее обманули. Она мечтала о Земле, и вот чем обернулись ее ожидания.

Слезы не спрашивали ее, заливали глаза. Она ничего не видела и не слышала. Не хотела больше видеть и слышать этот безжалостный и жестокий мир.

«… Спецагент КГБ погиб сегодня в автокатастрофе. Это был блестящий, подающий большие надежды молодой офицер. Все, кто знал Алексея Варламова, запомнят его…»

До Кэрри не сразу дошло это сообщение. Она подняла глаза на большой экран, висящий на стене. На шоссе под громадным грузовиком лежал, поблескивая никелированными боками, хорошо знакомый ей «Харлей-Дэвидсон». А в правом верхнем углу экрана застыла фотография Алексея Варламова в полной парадной форме майора Комитета галактической безопасности. Как он ни спешил сегодня, но так и не успел отправить запись с показаниями Кэрри Рэнд ни консулу Протосса Ксирону, ни своему непосредственному начальнику полковнику Слиману.