7. Лицо в двери
Бесстрастность — естественное следствие уравновешенности. В этот момент я был благодарен своим предкам, наделившим меня удивительной выдержкой, позволившей мне не дрогнуть: я не знал, зашел ли Фал Сивас до или после того, как корабль уже опустился на леса.
Если после того, то он опоздал лишь на долю секунды. Лучше было вести себя так, будто он ничего не видел. Так я и поступил.
Стоя в дверях, старый изобретатель строго смотрел на меня.
— Ты что здесь делаешь? — спросил он.
— Изобретение очаровало меня, оно завладело моим воображением, — ответил я. — Я зашел, чтобы еще раз взглянуть на него. Ты не говорил мне, чтобы я этого не делал.
Он в раздумье сдвинул брови.
— Может, и не говорил, но сейчас предупреждаю тебя: никто не имеет права входить в эту комнату без моего разрешения.
— Я запомню это, — согласился я.
— Для тебя так будет лучше, Вандор.
Я подошел к двери, но Фал Сивас преградил мне дорогу.
— Подожди, — сказал он, — может, ты проверял, повинуется ли мозг твоим командам?
— Откровенно говоря, да, — ответил я.
Я подумал, много ли он знает, много ли видел. Возможно, он играет со мной, оберегая свое знание, или, может быть, только подозревает и хочет убедиться в своих подозрениях.
— Ты пытался проверить, действует ли он по твоей команде? — спросил он.
— Кто, исключая глупцов, увидев это изобретение, не подумал бы об этом?
— Верно, — согласился он. — Это совершенно естественно. Ну что, удалось тебе?
Глаза его сузились в две зловещие щелочки. Казалось, он хотел заглянуть внутрь меня; несомненно, он пытался прочесть мои мысли, но это было невозможно. Я махнул рукой в направлении корабля.
— Разве он сдвинулся хоть на дюйм? — спросил я со смехом. Мне показалось, что я вижу удовлетворение на его лице, и почувствовал уверенность в том, что он ничего не видел.
— Интересно, однако, проверить, сможет ли другой мозг, кроме моего, управлять механизмами, — сказал он. — Допустим, ты попробуешь…
— Чрезвычайно интересный опыт. Я рад принять в нем участие. Что я должен делать?
— Это должна быть твоя собственная мысль. Если ты передашь мою мысль, мы ничего не сумеем проверить.
— Нет ли опасности, что я невольно поврежу корабль? — поинтересовался я.
— Думаю, что нет, — ответил он. — Тебе трудно осознать, как видит и мыслит сам корабль. Конечно, его зрение и мыслительные процессы чисто механические. Могу сказать, что именно благодаря этому они много точнее. Ты можешь приказать кораблю покинуть это помещение. Он не в состоянии будет сделать этого, поскольку большая дверь закрыта. Он может приблизиться к стене здания, но глаза увидят препятствие, передадут информацию в мозг, а мозг придет к логическому умозаключению. Он остановит корабль или, что более вероятно, прикажет ему поворачиваться так, чтобы глаза могли поискать безопасный выход. Но посмотрим, что ты сможешь сделать.
Я не собирался давать знать Фал Сивасу, что могу управлять его изобретением, поэтому старался думать о чем угодно, только не о корабле; я вспомнил виденные мною футбольные матчи, бои боксеров, вспомнил Восемнадцатый конкурс Красоты в 1893 году в Чикаго.
Короче говоря, я думал обо всем, кроме Фал Сиваса и его изобретении. Наконец я повернулся к нему с жестом разочарования.
— Ничего не получается, — сказал я. Он явно испытал облегчение.
— Ты умный человек, — сказал он. — Если он не повинуется тебе, можно считать доказанным, что он слушается только меня.
Некоторое время он о чем-то думал, потом выпрямился, посмотрел на меня, и его глаза вспыхнули демоническим огнем.
— Я буду хозяином Барсума, — сказал он, — а может, и всей Вселенной.
— При помощи этого изобретения? — я кивнул в сторону корабля.
— При помощи идеи, которую он символизирует, — ответил он, — при помощи механизмов, снабженных искусственным мозгом. Будь у меня богатство, я создавал бы мозг в огромном количестве, я смог бы поместить его в маленькие флайеры. Я дал бы им возможность двигаться по воздуху и по земле. Я дал бы им руки. Я снабдил бы их оружием. Я посылал бы их на завоевание мира. Я послал бы их на другие планеты. Они не знали бы ни боли, ни страха. У них не было бы надежд или чувств, ничто не мешало бы им служить мне. Они выполняли бы мою волю и добивались бы цели любой ценой, вплоть до самоуничтожения. Но их уничтожение не принесло бы пользы моим врагам: огромные фабрики производили бы их быстрее, чем они уничтожались бы. Понимаешь ли ты, чего я смогу достичь?
Он подошел ко мне ближе и заговорил почти шепотом.
— Первого механического человека я создам своими руками и уж потом поручу ему производить себе подобных. Эти механические люди станут рабочими на моих фабриках. Они будут работать днем и ночью без отдыха, производя все больше и больше себе подобных. Подумай, с какой скоростью они будут изготовляться.
Я попробовал представить себе. Такая возможность поразила и испугала меня.
— Но это потребует огромных денег, — сказал я.
— Да, огромных богатств, — повторил он. — И для того, чтобы приобрести эти богатства, я и построил этот корабль.
— Ты собираешься напасть на сокровищницы больших городов Барсума? — с улыбкой спросил я.
— Нет, — ответил он. — Гораздо большие сокровища становятся доступными человеку, владеющему этим кораблем. Разве ты не знаешь, что говорят нам спектроскопы о богатствах Турии?
— Я слышал, но никогда не верил этому. Эти рассказы слишком фантастичны, — ответил я.
— Тем не менее это правда, — заметил он. — На Турии должны быть горы золота и платины и обширные равнины, усеянные драгоценными камнями.
Это было смелое утверждение. Но, видя корабль и зная о гениальности Фал Сиваса, я не сомневался в истинности его слов. Вдруг он, по-видимому, пожалев о своей откровенности, резко приказал мне вернуться к своим обязанностям в мастерской. Старик сказал так много, что я начал задумываться, не захочет ли он ради безопасности убить меня, и решил быть предельно осторожным. Мне хотелось выяснить, по-прежнему ли я могу выходить из дома. Я хотел увидеть Рапаса раньше, чем он посетит Фал Сиваса, иначе мне пришлось бы убить его.
Проходил день за днем, а Фал Сивас все так же мешал уйти мне из дома, хотя делал это так ловко, что трудно было заподозрить, что это делается сознательно. Наконец я сказал ему, что Рапас не приходит, а нужно найти его и убить, на что он кивнул в знак согласия.
— Возможно, что это и хорошо, — сказал он. — Рапас не приходит, а знает он очень много. Если я должен верить одному из вас, то скорее поверю тебе, чем Рапасу.
Я не пошел с остальными ужинать, так как собирался пойти в столовую, которую посещал Рапас и где мы договорились встретиться, когда я освобожусь.
Необходимо было сообщить Гамасу, что я ухожу, потому что он должен был открыть мне дверь. Его обращение со мной за последние дни изменилось. Он стал приветливым, это изменение заставило меня насторожиться. У Гамаса не было причин любить меня сегодня больше, чем вчера. Если я вызывал такие чувства, значит, он знал, что меня ждут какие то неприятности.
От дома Фал Сиваса я пошел прямо к столовой, здесь я спросил ее владельца о Рапасе.
— Он бывает здесь каждый вечер. Обычно он приходит в это время и всегда спрашивает, не заходил ли ты.
— Я подожду его, — сказал я и пошел к столику, за которым обычно сидел Ульсио.
Едва я успел расположиться, как вошел Рапас. Он подошел прямо к столу и сел напротив.
— Где ты прятался? — спросил он. — Я уж думал, что старый Фал Сивас покончил с тобой или держит в плену. Я как раз собирался идти туда сегодня вечером и узнать, что с тобой случилось.
— Хорошо, что я встретил тебя до этого.
— Почему?
— Потому, что тебе опасно появляться в доме Фал Сиваса. Если дорожишь жизнью, не приходи туда никогда.
— Почему ты так считаешь?
— Не могу сказать тебе, — ответил я, — но поверь моим словам и не ходи туда.
Я не хотел, чтобы он узнал, что мне уже приказано убить его. Он мог бы тогда испугаться и потерял бы для меня всякую ценность.
— Странно, — удивлялся он. — Фал Сивас всегда относился ко мне по-дружески.
Я видел, что он думает, не хочу ли я таким образом отдалить его от Фал Сиваса, но помочь ему ничем не мог. Поэтому я сменил тему.
— Как шли твои дела, Рапас, с тех пор, как мы виделись в последний раз?
— Хорошо.
— Какие новости в городе? С того времени я не выходил, а в дом Фал Сиваса не доходят никакие слухи.
— Говорят, Владыка в Зоданге, — ответил он. — Ульдак, один из лучших людей Ур Джана, был убит той ночью, когда мы с тобой виделись в последний раз. На его груди был знак агента Владыки, но Ур Джан считает, что обычный боец не смог бы одолеть Ульдака. К тому же через своих людей в Гелиуме он узнал, что Джона Картера там нет. Сопоставив эти факты, он заключил, что тот в Зоданге.
— Интересно, — заметил я. — И что Ур Джан собирается делать?
— Он хочет отомстить, — ответил Рапас. — Когда он перейдет в наступление, Джон Картер вынужден будет заняться своими делами и оставить Ур Джана в покое.
Незадолго до окончания ужина вошел посетитель и сел за свободный стол. Я видел его отражение в зеркале перед собой. Быстро взглянув на Рапаса, я заметил, что он тоже смотрит на незнакомца, слегка кивая головой. Но и без этого я узнал вошедшего. Это был один из убийц, совещавшихся с Ур Джаном. Я сделал вид, что ничего не заметил. Мой взгляд лениво скользнул к двери, привлеченный двумя вошедшими завсегдатаями. Тут я увидел нечто очень интересное: когда дверь открылась, в нее заглянул человек. Это был Гамас.
Убийца заказал только стакан вина. Выпив, он встал и ушел. Вскоре встал и Рапас.
— Я должен идти, — сказал он. — У меня важное свидание.
— Завтра увидимся? — спросил я.
Я заметил, что он пытается сдержать усмешку.
— Я буду здесь вечером, — сказал он.
Мы вышли на улицу. Рапас ушел, а я направился к дому Фал Сиваса. Через освещенные районы я шел спокойно, но, очутившись на темной улице, приготовился ко всему. Вскоре я увидел впереди фигуру, скрывавшуюся в подъезде: это был поджидавший меня убийца.
