Глава 41
Гринатаир, второй по величине после столицы город Абадосса, затих под теплым солнцем. Летняя жара загоняла людей в приятную прохладу каменных домов, улицы опустели. Ближе к вечеру они вновь наполнятся шумными толпами, но сейчас лишь ветерок гонял сухую пыль, обгоняя редких прохожих.
На небе не было ни облачка, полуденное солнце заливало каменную мостовую ярким светом. Выйдя на улицу, Л'эрт инстинктивно закрылся от него рукой и лишь спустя мгновение заставил себя опустить ее – и посмотреть вверх. Сияние золотого диска с каждым днем резало ему глаза все сильнее, напоминая о необходимости восстановить силы. Сколько он сможет протянуть без крови? Голод ощущался постоянной навязчивой тенью. Последние несколько дней он усилился – быть может, приход солнечного, яркого лета стал дополнительным катализатором – вампиру требовалась повышенная защита от света. Л'эрт понимал, что еще чуть-чуть, и он сорвется и начнет убивать в огромных количествах – чтобы затопить гложущий душу голод. Он помнил, что может заворожить человека – и выпить у него немного крови из разреза, не доводя до смерти. И притом ему казалось неправильным воровать кровь таким образом – тайком, против воли. Он загонял сам себя в замкнутый круг, откуда не было выхода. Если не использовать принцип меньшего зла – что еще остается?
Далеко впереди, возвышаясь над городом, к ярко-голубому небу возносились острые шпили Академии Высокой Магии, зеркально переливающиеся под солнцем. После уничтожения Ордена Красной Лиги процесс обучения магов был разделен: вторая ступень, подразумевавшая в себе возможные человеческие жертвы, проводилась в самих Башнях Магии, защищенных от проникновения простых смертных. А первой ступени обучали здесь, в Гринатаире. В противовес Ордену Пресвятой Церкви, организацией академии в черте города маги пытались повысить лояльность к своей деятельности: и впрямь, выпускники первой ступени умели совсем немного, и способности их были вовсе не пугающими. По соглашению Орденов, доступ в академию был открыт и для простых смертных.
На противоположном конце города темнела, словно отражение в черном зеркале, тяжелая громада Библиотеки Пресвятого Ордена. Доступ в нее также официально был открыт для всех, но, конечно, более чем условно. К тому же по-настоящему ценные тексты Орден хранил не здесь.
Гринатаир считался центром знаний и образования. Л'эрт надеялся здесь найти какие-либо дополнительные сведения про Сиринити, но пока нашел только жалкие крохи поздних трактовок. Вампир никак не мог забыть разговор с Клиастро и странные намеки погибшего Главы Черной Лиги. Беспокойство гнало его вперед, требуя доискаться ответа. Беспокойство и ощущение надвигающейся опасности.
Л'эрт все замедлял и замедлял шаги, обдумывая пути проникновения в закрытые хранилища библиотеки, пока совсем не остановился, бездумно уставившись на какую-то вывеску перед собой. Мысли его были далеко.
Калара в очередной раз отерла грязноватым платком потный лоб и недовольно покосилась на прохожего, уже почти полчаса рассматривавшего вывеску ее заведения. Над чем он размышляет, мать его? Или, может, он стесняется? Наверное, так и есть. Все они поначалу стесняются.
Шумно вздохнув, она вытащила грузное, оплывшее тело из-за стойки и поковыляла на улицу. Надо его пригласить, а то будет стоять до вечера. Сейчас ей был важен каждый клиент: дела последнее время шли довольно неважно. А замерший на улице прохожий выглядел далеко не бедняком.
– Эй, мессир! Зашли бы вы внутрь, чего на солнце-то пропекаться?
Л'эрт моргнул, приходя в себя. Жара его не беспокоила, только свет. Он не отдавал отчета, как странно выглядит, замерев прямо под палящими лучами, с ног до головы закутанный в толстый плащ.
– Ну заходите же! – К его руке прикоснулись толстые пальцы. – У меня есть девочки на любой вкус, вам понравится! Ну так как?
Л'эрт перевел взгляд на вывеску. Н-да, нашел место, где медитировать: прямо перед борделем. «Веселые попки». Тьфу ты, проклятье! Он попытался стряхнуть руку назойливой мадам, но она вцепилась крепко.
– Я же вижу, вы стесняетесь! Вы не волнуйтесь, мои девочки знают свое дело, они прямо-таки виртуозы. Все умеют! Есть и ласковые, и те, кто пожестче любит – ну там, до крови почти…
Он замер. Калара, многоопытно уловив повышение внимания на последней фразе, продолжала тараторить, понемногу затягивая его внутрь.
– Такие милые крошки! У них там и плеточки есть, и ножички – все, что захотите…
– Что, прямо-таки совсем все? – На его лице появилась кривая улыбка.
– А как же! Вы только намекните, чего бы вам больше хотелось, – все подберем, не беспокойтесь.
– А если я, к примеру, вены в процессе резать люблю? – Он все же позволил затащить себя в вязкую полутьму борделя.
Калара про себя тихонько вздохнула. Надо же, действительно, садист. А по внешнему виду и не скажешь – такой симпатяга. Кто там у нее из девочек не против таких игр? Кажется, Синка сейчас свободна. А вот как раз и она.
Вниз по шаткой лестнице, им навстречу, спускалась высокая девушка, чуть склонная к полноте. На плечи ее был наброшен легкий халатик, почти не скрывавший пышных прелестей. Волосы Синка покрасила в ставший недавно модным ярко-рыжий цвет.
– Вот, мессир, она как раз вам подойдет. Синка, ты же не против, если наш гость чуть поцарапает тебя ножичком?
Л'эрт шарахнулся на шаг назад, протестующе выставляя руку:
– Я не люблю рыжих!
Калара незаметно куснула губу. Ну можно еще Ратиниару попробовать.
– Есть и темненькие и светленькие. Пойдемте, я покажу. – Она настойчиво потянула его вверх по лестнице. – Брюнеточка подойдет? – Дождавшись кивка, она дернула за ручку одной из покосившихся дверей и толкнула его внутрь.
Она стояла в центре крохотной комнатушки, большую часть которой занимала продавленная кровать. Л'эрт очень захотел громко выругаться и уйти отсюда. Девчонка явно не первый день голодала: лицо было осунувшееся, под глазами густо залегли синие тени. Черты лица почти идеально-правильные, но истощение и выражение затравленности в ореховых глазах мешали это заметить. Единственным действительно красивым в ней были волосы: они падали почти до пола искрящейся темной волной, словно выпивая жизнь из исхудавшего тела. Л'эрт вздохнул. Явно не его вариант. Ее сначала откармливать годика два надо, а только потом уже кровь пускать.
Он уже сделал шаг назад, когда девчонка метнулась к нему и вцепилась в складки плаща на груди:
– Пожалуйста, пожалуйста, не уходи! Я все умею! Тебе понравится! – В глазах стояла шальная мольба. Она безумно боялась: третьего дня Калара пригрозила ей, что, если она потеряет еще хоть одного клиента, ее продадут в порт. А там долго не живут.
При движении высокий воротник ее платья чуть сдвинулся, и брови Л'эрта поползли вверх: он успел заметить проблеск металла на шее, прежде чем она поправила одежду.
– Рабыня?
Она нервно облизнула обветренные губы:
– Послушай, я все сделаю, все, что хочешь!
Л'эрт устало отцепил худые пальцы:
– Ты не потянешь, девочка. Я люблю руки резать. А ты и так чуть жива.
– Я сильная! Ты только попробуй!
Вот еще счастье на его голову. Он шагнул к двери.
– Умоляю тебя! – Она упала на колени.
– Сейчас вернусь.
– Не уходи! – Она почти шептала, протягивая к нему руки. – Умоляю!
Л'эрт ослабил завязки плаща и вытащил из-за пазухи сонно сопящий рыжий комочек шерсти.
– На, покарауль пока. – Он вложил котенка в ее ладони и выскользнул за дверь.
Калара уже успела вернуться за стойку. При его появлении она нахмурилась.
– Что-то не так? Я могу предложить других девочек… – Она начала подниматься.
– Не надо других. Только я что-то проголодался. Организуй-ка мне перекусить. И побольше. Да, и пусть там будет молоко. – На стойку шлепнулся золотой. Калара проворно схватила его и проверила на зуб. Настоящее золото! Как удачно. Конечно, обычно она не кормила своих клиентов, но ради такой монетки сбегает до ближайшего трактира.
Когда Л'эрт вернулся, котенок уже вовсю освоился и весело ловил свой хвост, прыгая вокруг проститутки.
– Какой он милый! – Она ласково пощекотала рыжую шерстку. – А как его зовут?
Он чуть улыбнулся краем губ:
– Мышонок.
– Ой. Почему мышонок?
– Потому что рыжий. – Он сказал это таким тоном, будто это все объясняло.
Девушка нахмурилась и настороженно на него покосилась. Рыжие мыши. А он вообще-то нормальный?
– Держи. – Л'эрт поставил перед ней принесенную корзинку с едой. – Съешь чего-нибудь, а то что-то тебя уже ветер шатает.
Она нервно сглотнула. Из корзинки пахло жареным мясом. Мяса она не ела уже несколько месяцев. Дрожащими руками она вытащила аккуратно упакованные горшочки с едой и попыталась поделить их содержимое на две части. Л'эрт протестующе взмахнул рукой:
– Это все тебе. Я не буду.
Какое-то время он молча наблюдал за тем, как она ест, жадно проглатывая большие куски и пачкая лицо и руки жиром. Наконец стала жевать помедленнее.
– Как тебя зовут? – поинтересовался он.
– Ратиниара, – ответила она набитым ртом.
– Редкое имя, – задумчиво протянул Л'эрт. – Ну очень редкое и странное имя… для человека.
Его перемещения она просто не заметила. Как не успела и перехватить ледяные пальцы, отодвинувшие прядь волос с ее уха. Уши у нее были заострены кверху.
– Эльф-проститутка. Да еще и рабыня. Прелесть.
Она нервно отерла пальцы о платье и отодвинула еду:
– Ты не любишь эльфов?
– Сложно сказать. Как ты ухитрилась вляпаться в такое дерьмо?
Отвечать не хотелось, но его глаза завораживали синим холодом. Ратиниара сглотнула возникший в горле комок.
– Святой Орден продал меня сюда. Когда я… когда они сочли, что я неинтересна для них самих.
Несколько маленьких слов. Всего лишь слова. Ей не хотелось вспоминать, как она жила до того, как Орден почему-то разгневался на ее семью, убил ее отца и отправил ее саму в холодные застенки. Всего год назад. Целый год. Она отвела глаза.
Впрочем, ее собеседник все равно никак не отреагировал, только рассеянно гладил подлезшего под его руку котенка. О чем он думал, она не могла понять.
Ратиниара нервно кашлянула, привлекая его внимание:
– Так чего ты сегодня хочешь? Ты вроде говорил, что будешь мне руки резать? Сначала или попозже?
Л'эрт задумчиво посмотрел на нее:
– А ты уверена, что выдержишь?
– Да, конечно. – Она опять испугалась, что он уйдет.
– Ну как знаешь.
Он схватил ее за руку и потянул к себе. Откуда он вытащил кинжал, Ратиниара не заметила. Она внутренне напряглась, ожидая резкой боли. Ей уже приходилось сталкиваться с самыми разными садистами. Некоторые из них любили, чтобы она кричала от боли, некоторые предпочитали, чтобы она мучилась молча. Но что бы они ни делали – били, царапали, резали или еще что-то, – они в первую очередь старались нанести боль.
Этот клиент был странным. Разрез он сделал быстро и почти с хирургической точностью – вот только не похоже было, что он старается сделать ей побольнее. Скорее, наоборот. Царапина на руке набухла кровью.
– Закрой глаза. Пожалуйста.
Его голос был невообразимо мягкий. Она послушалась и через мгновение ощутила на порезе прикосновение холодных губ. Потекли томительные минуты. Неужели он хочет высосать из нее всю кровь? Как странно.
У нее уже начала кружиться голова от легкой слабости, когда Ратиниара почувствовала, что он отстранился. И мигнула, непроизвольно открывая глаза. Л'эрт склонился к ее запястью, сумасшедше-быстрыми движениями накладывая на порез повязку. Когда он поднял глаза, ей показалось, что радужка у него стала почти черной. Словно какая-то тьма заглянула в мир его глазами. Испугаться Ратиниара не успела – Л'эрт прижался к ней, нежно целуя. Холодные пальцы скользнули под платье, всего несколькими касаниями вызывая волну желания. Ратиниара сдавленно выдохнула. Ей было хорошо, невероятно хорошо. В какое-то мгновение ей показалось, что он старается доставить больше удовольствия ей, чем себе. Но совсем скоро думать связно она уже не смогла.
Когда она выплыла из теплой дымки наслаждения, в комнате уже никого не было. На единственном колченогом стуле тускло блестела горка золотых монет.
