Глава 8
Прощай, Сокта
Через пять минут грузовоз был загнан в механгар. С помощью кран-балки, перемещавшейся под потолком на специальных рельсах, «Костолом» был вынут из монтажного бокса и уложен на платформу. Предоставив техникам и полиции заниматься своим делом — техникам крепить робота к платформе, а полиции — присматривать за ними, чтобы чего не учудили, мы отошли в сторонку и перешли к общению по лоцману, чтобы скрыть разговор от чужих ушей:
«Поздравляю, малыш, ты стал мужчиной», — сообщила мне Зайда.
«Это почему же? Потому что мне еще раз набили морду? Невелика заслуга».
«Потому что ты завел себе настоящего врага, — вполне серьезно пояснила она. — В жизни любого человека должен быть хоть один настоящий враг. Помни о нем и старайся не расслабляться, когда остаешься один».
Я невольно потрогал губы. Кровь уже не сочилась, а ныло несильно. Похоже, ничего серьезного. Легко отделался.
«Так рад, что ты мне это сказала. А то я уже начал было волноваться, что так и не заведу себе на Сокте подходящего врага».
«Вместо того чтобы паясничать, лучше прислушайся к моему совету».
«Да, конечно, — рассеянно кивнул я, думая уже о другом. — А что ты сказала полиции, заставив их притащиться сюда с тобой?»
«Услуги полиции купить нетрудно. Главное — сделать это заблаговременно и появиться в нужный момент».
«Так ты специально послала меня впереди себя?» — дошло до меня.
«Конечно. Нам нужна эта конфронтация, засвидетельствованная полицией. Теперь Змеелов не рискнет предпринимать чересчур активных действий, чтобы оставить робота за собой».
«А обязательно было ждать, пока этот бешеный Ктрасс меня ударит?» — Я нахмурился.
«Что-то я не поняла».
«Ах да. Зачем тебе появляться, пока ничего не произошло. А если бы он меня убил, то и вовсе появляться уже не обязательно…»
Зайда поддела мой подбородок указательным пальцем, заглянув мне в глаза своим расплавленным золотом.
— Хочешь от меня добавки? — спросила она вслух.
Палец показался мне железным, а ее ласковый голос почему-то вогнал в дрожь, пугая еще больше, чем неприкрытая ярость Ктрасса. Даже разбитые губы заныли сильнее. Я моментально остыл, вспомнив, с кем имею дело и где нахожусь. Это на Полтергейсте она для меня — добрая тетя, а здесь ее работа — ломать кости и сворачивать головы тем, кто перешел ей дорогу.
— Нет.
Она снова перешла на лоцман:
«Учись владеть своими эмоциями, малыш, проживешь дольше. Как твой Дед. А небольшая встряска пойдет тебе только на пользу, переживания закаляют».
И говорит прямо как мой Дед, не удержался я, чтобы слегка не съязвить.
«А Змеелов, случайно, не сможет перекупить услуги полиции для себя? Он ведь тоже не из бедных мальчиков, раз содержит команду роботов».
«Не беспокойся, здесь закон на твоей стороне. У местной полиции негласное Правило чести — больше одного раза за день не продаваться».
Своеобразное понятие о законности и чести.
Через десять минут погрузка была закончена. Мы с Зайдой без труда разместились в кабине грузовоза и отправились обратно в космопорт. Никаких осложнений больше не возникло, а Змеелов так и не появился — то ли посчитал, что делать ему в ангаре нечего, раз ситуация вышла из-под контроля, то ли задержали какие-то дела. Меня ничуть не огорчило, что я так и не увидел пресловутого капитана «Шипящих Гадов». Больно надо. Если он такой же бешеный, как его братец Ктрасс, то из такой встречи ничего хорошего не выйдет.
Буря все никак не желала успокаиваться, видимость за окнами кабины была нулевая — ни дороги, ни зданий, ничего не разглядишь в рыже-коричневой круговерти, в которую, казалось, погрузился весь окружающий мир. Даже инфракрасный режим лоцмана не справлялся. Мы словно плыли в густом и мутном океане, преодолевая его отчаянное сопротивление, даже массивный грузовоз с его немалым грузом слегка подрагивал, когда на него обрушивались сильные порывы насыщенного пылью и песком ветра. Но автоматика машины без проблем следовала заданному курсу, а в самой кабине было тихо и почти уютно, звукоизоляция здесь была на высоте. К тому же можно было расслабиться без изрядно надоевшей маски пыльника, поговорить нормально. Я уже давно не общался с Зайдой по душам, и не мог не воспользоваться подвернувшимся случаем.
На лоцман поступил вызов от Ухана. Черт. Не вовремя.
«Вождь? Мы уже доставили „Мстителя“ в космопорт, сейчас грузим в челнок Кассида, а как там дела у тебя? Зайда сказала, что ты где-то откопал еще одного „меха“, это правда?»
Полноценного сюрприза не получилось, потому что кое у кого болтливый язык, но не буду показывать пальцем на свою соседку. Впрочем, я ее не предупреждал о том, что готовлю сюрприз, так что сам виноват.
«Правда. А также правда то, что кое-кто не умеет торговаться».
«Ты это о чем?»
«О том, что ты беззастенчиво разбазариваешь деньги Деда».
Тут поступил вызов от Мараны, и я был вынужден организовать «стол переговоров».
«И что же ты против нас имеешь?» — в своей привычной воинственной манере кинулась на защиту своего парня Марана.
«Я приобрел „Костолома“ за меньшую цену, чем вы заплатили за хлам, по ошибке именуемый „Мстителем“».
«Напрасно ворчишь. Степень целостности наших роботов особой роли не играет, и ты сам это прекрасно знаешь», — напомнил Ухан.
«Но отчитываться перед Дедом придется мне».
«Да ладно тебе, замяли. Где ты его взял, этого „меха“?»
Пришлось рассказать.
«Обалдеть, — прокомментировал Ухан. — Выходит, чтобы получить робота, нужно просто съездить тебе по физиономии? Знать бы заранее, сам бы постарался. A Map бы мне помогла. Сейчас бы „мехов“ лопатами гребли».
«О, это запросто. С превеликим удовольствием», — охотно поддержала БэЗэ.
«Только не надо передергивать, — огрызнулся я. — Мне и так тут без вас досталось. Радуйтесь, что вообще цел остался, а то могло так получиться, что возвращались бы вы и без робота, и без меня».
«А что случилось?»
«А то, что меня едва не пристрелил Ктрасс, когда я забирал „Костолома“».
Они немного помолчали, осмысливая сказанное.
«Ага. Компенсация за покупку», — глубокомысленно заключил Ухан.
«Закон равновесия — что-то получаешь, а что-то отдаешь», — согласно хмыкнула БэЗэ.
Тут уж я обиделся всерьез. Они решили, что я шучу, набиваю себе цену. За все это время их-то и пальцем никто не тронул, а у меня и сейчас ныли разбитые кулаком Ктрасса губы.
«Да пошли вы в задницу, шуты доморощенные…»
Я отключился от Сети, но Ухан тут же перезвонил:
«Вождь?»
«Отвали».
«Извини, Вождь. Ты в самом деле пострадал? Как ты себя чувствуешь?»
Не могу долго злиться. Особенно на Ухана, когда тот проявляет сочувствие. В этом он никогда не притворяется.
«Нормально».
«Уверен?»
«Да уверен, уверен. До дома точно не помру».
«Это хорошо. Зайда еще с тобой?»
А она тут при чем? Я машинально покосился на бикаэлку, с задумчивым видом разглядывающую пыль за окнами грузовоза, и изображение с моих глаз, естественно, тут же попало на лоцман Ухана.
«Ага, вижу. Слушай, мы с Map давно хотели спросить ее о новой татуировке, но все как-то случай не подворачивался. По-моему, сейчас самое время».
«Вот сам и спрашивай».
Я сразу понял, к чему он клонит.
«Мы, конечно, все очень хорошо относимся к Зайде, но в любимчиках у нее числишься ты».
Честно говоря, я и сам едва сдерживал любопытство на этот счет, поэтому сдался. Сейчас, понятное дело, ее татуировок не видать, пыльник скрывал тело по самый подбородок, лишь на обращенной ко мне правой щеке с шеи выползал краешек золотистого рисунка, напоминающего мелколиственную веточку какого-то растения.
«Ладно, я попробую».
«Только не подключай ее к общему каналу, не надо ей знать, что мы тоже слушаем».
«Шпионы-любители», — проворчал я.
— Что говорят твои приятели? — вдруг поинтересовалась Зайда.
Все-таки засекла, что я веду переговоры по лоцману. Я не нашел ничего лучшего, как признаться.
— Говорят, что я твой любимчик.
Зайда задумчиво посмотрела на меня:
— В тебе действительно есть нечто, что притягивает к тебе людей и события.
— Обаяние? — Я невольно улыбнулся собственному предположению.
— Если способность притягивать неприятности называется обаянием…
И она туда же. Тьфу. А я — то хотел с ней по душам поговорить, как в старые добрые времена своего детства. Все против меня ополчились. Но ее слова напомнили об утреннем происшествии:
— Ты что-нибудь выяснила про того типа, которого я подстрелил в гостинице?
— Один из прихвостней Змеелова, — безразлично сообщила Зайда.
Оперативно. Все-то она успевает. Уважаю.
«Когда это ты успел? — удивленно встрял Ухан. — Черт возьми, Сомаха, ну до чего же у тебя интересная жизнь — то тебя кто-нибудь бьет, то ты в кого-нибудь стреляешь. Раскрой секрет, как у тебя так получается?»
Я невольно ухмыльнулся и пригрозил:
«Отвали или отключу».
Заминка вышла почти незаметной, и я продолжил разговор с Зайдой:
— Что-то я не понимаю. Почему Змеелов так заинтересовался нами? Почему именно он? Капитанов команд здесь как грязи, но почему-то…
— Принадлежность к командам тут ни при чем, малыш. Здесь что-то другое. Где-то произошла серьезная утечка информации, и я обязательно разберусь, где именно. Ладно, не бери в голову, это моя забота. Что ты на самом деле хотел спросить?
Я смутился. Видимо, права Марана, все мои мысли и в самом деле написаны на физиономии, не умею скрывать. А Зайда все подмечает, это у нее профессиональное.
— Вообще-то я хотел спросить про твою татуировку, — нерешительно признался я. — У тебя определенно прибавление, вот я и…
Зайда чуть сдвинула брови к переносице. Кажется, эта тема не относится к ее любимым.
— Вряд ли тебе понравится мой ответ, Сомаха.
— Да ладно, я уже не маленький. Точно, кого-то пришила, решил я.
— Малыш, а что ты вообще знаешь о бикаэлках?
— Ну, только то, что есть в Сети. Что у вас там, на Бикаэлле, махровый матриархат и…
— Стоп. Ясно. Во-первых, должна тебе признаться, что я выросла на Гэгвэе, в семье таких же простых людей, как твои родители. Поэтому культура Бикаэллы отчасти мне так же чужда, как и тебе.
Ничего себе новости. А я — то гадаю, с чего это она так хорошо ко мне относится.
— Но чужда лишь отчасти? — догадливо улыбнулся я. — Иначе бы ты не носила эту татуировку в соответствии с культурными традициями Бикаэллы.
— Все верно. С самого детства я знаю, что являюсь бикаэлкой — цвет кожи, необычайно высокий рост по сравнению со сверстниками от обычных людей… Приемные родители этого и не скрывали. От этого никуда не деться. Поэтому и жить мне приходится в соответствии с тем, что я собой представляю.
— А как это произошло? Ну, что ты выросла не среди своих?
— У моей настоящей матери на Гэгвэе был долгосрочный контракт, она работала начальником службы безопасности на одном из заводов, производящих «мехов», и зачала меня от одного из местных.
— Я думал, это невозможно.
— Почему же? У наших рас общая генетическая линия.
— Я не об этом. Я думал, в вашей культуре не приняты близкие связи с иноплеменниками.
— Некоторые воительницы нарушают их… По разным причинам. Ты собираешься меня перебивать и дальше?
— Нет-нет, прости.
— Так вот, когда мне было семь лет, я переболела одной местной гадостью… Постой, у меня срочный вызов.
С минуту я терпеливо ждал, пока Зайда переговорит с кем-то по лоцману, но когда она закончила, выяснилось, что продолжения истории не последует.
— Мне нужно отлучиться, малыш. — Зайда принялась быстро зачехлять пыльник, явно собираясь наружу.
— А что случилось?
— Потом, все потом. Не вздумай выходить из кабины до самого космопорта и прекрати всякие переговоры по лоцману, немедленно. Ухана с БэЗэ это тоже касается, понял?
Черт, она знала. Следовало предполагать, что с ней такие номера не пройдут.
— Да, Зайда, — кротко ответил я.
Ответ повис в воздухе — хлопок дверью, и бикаэлка уже исчезла. Клубок пыли, радостно ворвавшийся в кабину сквозь открытую на миг дверцу, без подпитки обреченно обмяк и тут же был всосан фильтрами кондиционера. Скорость реакции Зайды меня всегда поражала. При ее внушительных габаритах это казалось просто нереальным.
Не обращая внимания на «радиопротесты» друзей, я выключил связь и остаток пути до космопорта предпочел подремать. Раз необходимо прекратить переговоры, значит, на то есть причины, Зайда зря слов на ветер не бросает. А я слишком устал, чтобы строить предположения на этот счет — очень уж нервное выдалось утро.
Мощные электромагнитные поля, задействованные для защиты космопорта во время бури, не позволяли ветру и пыли проникнуть внутрь. Невидимый купол накрывал всю территорию космопорта целиком, в том числе и стартовые терминалы частных судов — специальные площадки размером в двадцать квадратных метров, оборудованные генераторами Транспортных Колодцев. Здесь уже можно безбоязненно гулять без пыльника — воздух чистый и видимость отличная. Я стоял возле «Макси» — второго челнока Кассида грузоподъемностью в четыреста тонн. От «Мини» он отличался только размерами и внутренним оборудованием, а так, с виду — все та же беременная бабочка. Только побольше.
Стоял и наблюдал за загрузкой «Костолома» в трюм сквозь распахнутый зев гигантского грузового люка. После путешествия на транспортере, продиравшемся по улицам Сокты сквозь непроглядные пыльные сумерки, стоять вот так и смотреть без напряжения, не щурясь и не подключая всевозможные режимы видеокоррекции, казалось неожиданным кайфом. Уже упакованный в специальный транспортный кокон из металлопластика, «Костолом» теперь напоминал куколку неведомого чудовищного насекомого. Механические «жуки» — трехтонные роботизированные кары, с помощью своих манипуляторов и антигравитационных двигателей удерживали кокон на весу, в полуметре от бетона стартовой площадки, медленно и аккуратно заводя его в трюм и стараясь по пути ничего не свернуть столь массивной тушей. Беднягам приходилось порядочно надрываться, движки отчаянно гудели, возвещая на весь сектор о своей непосильной ноше — вес-то немаленький, но сверхурочные им никто выписывать не собирался. Напротив, мысленно я их поторапливал.
— Хорошая машинка, — поделился своим впечатлением о «Костоломе» таможенник, наблюдавший за процессом погрузки рядом со мной. — Но на ней осталась масса никому не нужных деталей.
— Не нужных?
— Ну да. За небольшую плату наши техники могли бы демонтировать то, что восстановить уже невозможно. Вряд ли стоит платить за лишний вес при перевозке на другую планету, а? Ведь эти проныры-перевозчики дерут бешеные деньги за каждую лишнюю тонну.
Я невольно покосился на зев трюма. Скрытый от глаз, там сейчас находился Кассид Кассиониец, он руководил погрузкой изнутри. Для такого ответственного дела Кассид не поленился прибыть с орбитальной станции, где сейчас парковался его «Забулдыга», лично. Слышал бы он, как сейчас о нем отзывается таможенник — рыку было бы на весь космопорт. Кассид в долгу никогда не остается, мужик суровый. Он и Ухана с Мараной загнал в противоперегрузочные коконы еще до моего прибытия — лишь для того, чтобы под ногами не мешались. Потом и меня загонит, как только закончится погрузка. «Макси», по сути, вполне самостоятельный кораблик, при необходимости, если с «Забулдыгой» случится что-нибудь нехорошее, он может послужить в качестве спасательного. Потому и оборудован коконами-анабиозаторами. На орбите нам даже не придется переселяться в пассажирскую каюту корабля-батьки, так и поедем домой в грузовом челноке. И очухаемся уже на домашнем космодроме Полтергейста.
Зайда с Лайнусом все еще отсутствовали, и я предпочитал пока не гадать о том, что там могло произойти, но от смутной тревоги избавиться не мог. Бикаэлка, конечно, всегда сможет за себя постоять, но на любую силу всегда найдется еще большая.
— Еще, кстати, не поздно, — добавил таможенник, заставив вернуться от раздумий к реальности.
— Нет, моим хозяевам робот нужен именно таким, — отмахнулся я, подхватив ранее высказанную идею Ухана. — Чем сильнее признаки сражений, через которые он прошел, тем больше им нравится.
— Вы что, даже не собираетесь его восстанавливать? — Таможенник, молодой дружелюбный абориген, от изумления даже глаза выкатил. — А тогда зачем он вам нужен?
— Чтобы установить возле центральных ворот особняка. — Я невольно улыбнулся, вполне понимая его реакцию, ведь такую чушь приходилось нести, что у самого уши вяли. — Для солидности.
— Ты меня, конечно, извини за откровенность, парень, но ты в курсе, что твои господа с Вантесента полные придурки, которым просто некуда девать деньги?
— Я этого не говорил, — сказал я, подмигнув аборигену.
Мы сдержанно рассмеялись, и он добродушно похлопал меня по плечу, признав своим в доску. Справа донесся характерный гул, бетон под ногами мелко и часто завибрировал. Я невольно глянул в сторону источника звука. Стартовал очередной челнок, расположенный через пару терминалов от нас. Каждый терминал оборудован встроенными в бетон силовыми установками, образующими при включении Транспортный Колодец — пустотелую полупрозрачную трубу, сотканную из антигравитационных полей, ее стенки различимы взглядом лишь по окутывающей их фиолетовой дымке искажений. Исполняя роль орбитальных лифтов, ТК соединяют поверхность планеты с синхронно вращавшейся на орбите космической станцией «Коготь Удачи», не позволяя тем самым всевозможным космическим посудинам разрушать экологически вредными выбросами и без того скудную атмосферу. Пока шла погрузка робота, чужие челноки стартовали уже дважды, космопорт Волчьей Челюсти — довольно оживленное место. Скоро такой же ТК выстрелит в бездонную высь и наш челнок…
Таможенник тоже засмотрелся на пронзавший атмосферу корабль, мечтательно проговорил:
— Третий год здесь работаю, а все никак привыкнуть не могу.
— К чему? К шуму?
— Да нет, красиво все это…
Неожиданно он вздрогнул и округлил глаза. А затем мешком осел на бетон. Не понимая, что происходит, я попытался его подхватить, чтобы смягчить падение.
Шею сзади пронзила острая боль. Чьи-то пальцы стиснули ее с такой силой, что у меня вырвался невольный вскрик, а в глазах потемнело. В висок впился жесткий ствол пистолета. Я замер.
— Тихо, мозгляк, тихо, — прошипел на ухо знакомый до омерзения голос. — Отвечай быстро и коротко — куда вы на самом деле везете моего «меха». Ну? Говори! Или прострелю твою дурацкую башку!
На меня вдруг напал нервный смех. Я ничего не мог с собой поделать, хотя едва не извивался от боли под железной хваткой этого неотесанного мужлана. Видимо, этот тип уже никогда не оставит меня в покое…
— Заткнись! — Ктрасс с силой встряхнул меня. — Ты слышал мой вопрос? Отвечай!
Заикаясь от боли и рвущегося из груди смеха, я с трудом выдавил:
— Ты уж как-нибудь… определись, Ктрасс… отвечать тебе… или заткнуться… а то я… совсем запутался…
Краем глаза я заметил, как в проеме грузового люка, где уже окончательно скрылся контейнер с роботом, обрисовалась колоритная фигура Кассида Кассионийца — в неизменном костюме из пуленепробиваемых композит-пластин, топорщившемся на его коренастой туше, словно панцирь на черепахе-переростке. Белоснежные волосы, завитые в два конусообразных рога, сегодня торчали в стороны особенно воинственно, а и без того постоянно вылупленные, словно от базедовой болезни, глаза выделялись на темно-синем лице больше обычного. Кассид ковырялся в зубах зубочисткой — верный признак раздражения. Я сразу понял, что кто-то его только что очень сильно рассердил. Ктрасс стоял к нему боком и еще не успел его заметить, но и Кассид смотрел в другую сторону. Если я крикну, чтобы предупредить Кассида… Нет, Ктрасс — быстрая сволочь с хорошей реакцией, пока капитан сообразит, что к чему, пилот ухлопает нас обоих.
В этот момент Кассид повернул лицо.
Я ошибся, он не стал раздумывать. Как только его взгляд упал на наши фигуры, он спокойно — свободной от ковыряния в зубах рукой — снял с пояса игломет (любой уважающий себя торговец никогда не расстается с личным оружием), спокойно прицелился и…
Я едва успел зажмуриться, уже чувствуя, как стальные игры рвут мое тело…
Сжимавшая шею хватка ослабла. Когда я осмелился открыть глаза, то обнаружил, что Кассид не промахнулся. Ктрасс лежал поперек таможенника, на его плече сквозь плащ расцвели два крошечных кровавых цветка. Поймав мой ошеломленный взгляд, торговец удовлетворенно ухмыльнулся и молча скрылся в трюме, не прекратив ни на секунду работать зубочисткой. Вот тебе и на. Сам того не желая, я сумел поднять ему настроение. Кассида хлебом не корми, дай кого-нибудь подстрелить.
— Кажется, мы пропустили что-то интересное.
Я резко оглянулся, хотя и так было ясно, что этот бесцветный голос мог принадлежать только Лайнусу, пилоту Кассида. Он появился не один, а в компании с Зайдой, видимо, они только что подошли и застали последние события возле челнока. Не останавливаясь, хладноглазый тавеллианец забрался по пандусу и исчез в трюме — оттуда можно было попасть в любое помещение челнока, хоть в рубку, хоть в пассажирские отсеки, а Зайда притормозила, мягко положив тяжелую руку на мое плечо.
— Ох уж этот неугомонный Ктрасс, — усмехнулась бикаэлка, глядя на неподвижное тело моего личного врага. — Я ведь тебе говорила — смотри в оба.
— Он что… мертв? — осторожно уточнил я. Голос предательски дрогнул.
— Зачем? Парализующие иглы. Не забывай, Кассид — торговец, ему еще не раз придется побывать на Сокте со своим кораблем. Проблемы с властями ему ни к чему.
— А нам-то что теперь с ним делать?
— Ничего. Я уже вызвала службу охраны космопорта. Они подберут обоих пострадавших. А теперь марш на корабль.
— Значит, он жив…
Я достал станнер и шагнул к Ктрассу.
— Ты слышал, что я сказала? — одернула меня Зайда.
— Не могу удержаться, — извиняющимся тоном пояснил я. — Я за эти два дня с его помощью пережил больше, чем за предыдущие два года.
— Марш на челнок!
— Ты сама говорила о контрольном выстреле, Зайда! — взмолился я. — Пусть он про меня забудет.
— Не тот случай, малыш. Не ты его сразил, не тебе и распоряжаться его жизнью. И его памятью. Убирайся. Больше повторять не буду.
Ее голос принял приказной оттенок.
Недовольно стиснув зубы, я потопал по пандусу в трюм, а бикаэлка двинулась следом. Вот так всегда. Как только доходит до личной мести, так сразу всплывают какие-то эфемерные правила чести, не позволяющие эту самую месть осуществить. Может, хоть новости сообщит?
— Зайда, так что там у вас случилось? Ты же не зря с такой поспешностью рванула к Лайнусу?
— Потом. У нас серьезные осложнения, и нужно срочно линять с планеты.
Она слегка подтолкнула меня в спину, чтобы поторапливался.
— Серьезные осложнения? Из-за чего? Ктрасс к этому как-то причастен?
— Лишь отчасти.
— Софт хоть из Конторы успели забрать?
— Да.
— Постой, не с Конторой ли что случилось?
— Я же тебе сказала — потом.
— Никогда у тебя ничего толком не узнаешь, — проворчал я. — Историю о себе и то не успела рассказать.
— Ну, это восполнимо. — Бикаэлка бесцеремонно втолкнула меня в пассажирский отсек. — Полезай в кокон, присоединяйся к своим друзьям.
— Но если я лягу в кокон, то ничего уже не услышу.
— Марш!
Вот раскомандовалась. Тем не менее я подчинился. Скинул пыльник и забрался в мягкое ложе кокона, только включать пока не стал. Зайда присела в ногах и оценивающе прищурилась, глядя на меня. Похоже, прикидывала, что именно ей сказать.
— Ладно, слушай. В возрасте семи лет я переболела на Гэгвэе одной вирусной гадостью… не помню, как называется, болезнь местного разлива, я не слышала, чтобы она встречалась где-то еще, кроме Гэгвэя. Эта дрянь всего за несколько суток сожрала всю мою память вплоть до внутриутробного периода, превратив голову в чистый лист, а меня — в безмозглое растение. Как раз в это же время контракт матери на Гэгвэе подошел к концу, и она тут же получила предложение на другой планете. В том состоянии, в котором я пребывала, перевозить меня было нельзя, к тому же я была нечистокровной и особой ценности, по ее мнению, не представляла. Так что мать колебалась недолго, решив оставить меня в местном приюте и отправиться по своим делам. И благополучно забыла о моем существовании.
— Это довольно… жестоко.
Мои родители никогда бы так не поступили. В наших семьях на Полтергейсте очень теплые отношения и сохраняются таковыми на протяжении всей жизни. От семейных ссор, конечно, никто и никогда не застрахован, жизнь — штука сложная и все время подбрасывает какие-нибудь ребусы, которые даже близких людей, образно говоря, сталкивают лбами. Но это все преходяще, и когда проблемы разрешаются, никто не держит зла друг на друга. Так принято.
Зайда словно прочитала мои мысли:
— Не подумай превратно, в кругу своих близких бикаэльцы достаточно тепло относятся друг к другу. Просто мне попалась такая мать, тут ничего не поделаешь. Но я выжила. И выросла. И окружающие стали предъявлять мне требования в соответствии с моим происхождением. Я получила неплохое образование в одной из военных академий Гэгвэя, стала искать работу, и тут же возникли сложности. У меня не было статуса воина. Я не прошла инициации среди своих, поэтому не могла получать работу наравне с соплеменницами. В частности, за одну и ту же работу мне платили в несколько раз меньше, чем истинным бикаэлкам, а выгодные заказы в бюро найма частенько доставались сопливым девчонкам, которые по подготовке мне и в подметки не годились. Все это продолжалось до тех пор, пока полгода назад я не встретила свою мать. Случайно. Она узнала меня, несмотря на то что я выросла и сильно изменилась. И здорово удивилась, что я вообще жива. Как ты знаешь, мы долгожители. После меня у нее выросло еще несколько детей, так что она забыла обо мне и не собиралась больше вспоминать…
— Знаешь, Зайда, — неловко вклинился я, чувствуя себя крайне неуютно от этого рассказа, — не стоит, наверное, продолжать. Я готов извиниться, что вообще затронул эту тему. Это слишком личное, а я…
— Не переживай за меня, малыш. — Зайда протянула руку и потрепала меня по макушке, словно пятилетнего сопляка, но мне это ничуть не показалось обидным. — Я ведь не переживаю. Даже после того, что сделала со своей матерью.
— Зайда…
— Молчи. Теперь я вынуждена закончить. По принятым среди воинов Бикаэллы правилам победитель «забирает» заслуги побежденного. Считается, что тот, кто смог одолеть соперника, способен выполнить и все то, что ранее удалось тому. На мой взгляд, довольно-таки предвзятая точка зрения. Специалист в одном виде деятельности не может с равным успехом выполнить работу специалиста в другом. К примеру, воин запросто придушит математика, а наоборот — вряд ли. Но эти правила выдуманы не мной, и я вызвала мать на поединок. — Зайда усмехнулась, но я понимал, что сейчас ее равнодушие напускное. — Тут надо кое-что прояснить, чтобы тебе было понятнее. Моя мать — из касты воинов. По достижении совершеннолетия ее ребенок подвергается наиболее жесткой инициации — по сравнению с инициацией молодежи из других каст. Девушка должна выбрать себе достойного противника и победить его любой ценой. Она может выбрать и собственную мать, закон этого не запрещает, но вряд ли только что закончившая учебу девчонка сумеет одолеть собственного учителя, за плечами которого стоят многие годы упорных тренировок и бесценный жизненный опыт множества одержанных побед. Но я — то уже не была неопытной.
На лицо Зайды легла тень печали и упрямства одновременно. Честно говоря, никогда раньше не видел ее такой, ведь она владела собой в совершенстве. В ее жизни должно было произойти действительно что-то очень значимое для нее, чтобы заставить ее так разволноваться при одном воспоминании о тех событиях. Спохватившись, что слушаю затаив дыхание, я заставил себя глубоко вдохнуть — а то так и окочуриться недолго.
— Я этого не хотела, малыш, я только собиралась ее проучить за то, как она со мной поступила. Доказать, что я ничем не хуже любой «чистокровной представительницы древней нации». На ее беду она оказалась куда сильнее, чем я ожидала. И мне пришлось сражаться за свою жизнь.
Она умолкла, и несколько секунд ее золотисто-зеленые глаза с какой-то непонятной тоской рассматривали меня, заставляя чувствовать себя с каждой секундой все неуютнее. К счастью, пытка тягостным молчанием длилась недолго.
— Ты хоть понимаешь, почему я вообще делюсь с тобой подобной информацией из своего прошлого? — вдруг поинтересовалась Зайда.
— Догадываюсь, — пробормотал я, на самом деле не имея представления, в чем дело.
— Только потому, малыш, что ты для меня, как и многие люди на Полтергейсте, — часть семьи. Тридцать с лишним лет, в течение которых я имею дело с вашей общиной, довольно большой срок даже по моим меркам, я успела сблизиться с вами. В Туманной Долине живут хорошие люди, правда, немного безголовые и чересчур беспечные, но они мне симпатичны. — Зайда встала, чтобы выйти из отсека. — Никому не говори о нашем разговоре, иначе ты меня здорово разочаруешь.
— Зайда…
Она оглянулась.
— Так чем все закончилось? Ну, поединок между тобой и…
— Ты еще не понял? Я ее убила. И больше ни слова об этом.
Она вышла, и я остался наедине со своими сумбурными мыслями. Признание Зайды засело в голове, как раскаленный гвоздь. Убить свою мать… она совершенно бесчеловечна, эта бикаэлка, которую я считал своим другом и покровителем. Или я чего-то просто не понимаю… Нет, хватит, решил я, включая режим анабиоза, хватит с меня всех этих ужасов, хочу домой. В тихий, мирный, уютный мирок Полтергейста. Проблемы внешнего мира не для моей нежной и хрупкой души. Дед оказался не прав, посылая меня в такое ужасное место.
Эластичная ткань мягко обхватила все тело, а включившаяся система жизнеобеспечения обволокла живым теплом и уютом, сразу расслабляя и утягивая в сон. Несколько секунд спустя окружающий мир перестал существовать.
