Лис проснулся. Поморщился, недовольно оглядываясь. Что его разбудило? Йотунство! Он так хорошо спал, и ему ничего не снилось. Вернее, он так хорошо спал, потому что ему ничего не снилось. Отличное времяпровождение, между прочим. Уставший разум не тревожат таинственные образы, спешащие обратиться в многозначительные символы, да и реалистическое сновидение с его каруселью знакомых и незнакомых людей не мешает отдохнуть. Несомненно, лучший сон — никаких снов.

Изменившийся шум двигающих корабль механизмов подсказал, где искать причину. Хельг заснул под похожие на мурчание кота звуки движителя, но резкий треск подрубленного дерева, падающего на землю, мог разбудить кого угодно.

Иггдрасиль рухнул, не меньше.

Дерева, разумеется, не было. Был лишь движитель.

Хельг потянулся, зевая, и недовольно покосился на огромное устройство, состоящее из движущихся шестеренок, надувающихся и сдувающихся шлангов, катящихся по трубкам шариков и комбинирующихся друг с другом кристаллов. В самом центре агрегата располагалась стеклянная трубка, в которой билась, словно живая, пурпурная электрическая дуга. От трубки к стенам тянулись цепи, по которым то и дело проскакивали искры, похожие на больших краснокрылых бабочек с южных островов Архипелага. Однако стоит прикоснуться к скользящей по цепи бабочке, желая полюбоваться ею поближе — и острые клыки боли вопьются в тело от макушки до пят.

Хельгу хватало ума не проверять свое предположение.

В конце концов, свое прозвище он заслужил не просто так. Альгирдас хоть и та еще скотина, но он сразу заметил, когда младший брат изменился.

— Да ты, я посмотрю, стал хитер, как лис, — сказал он задумчиво, совсем по-другому глядя на Хельга.

Так и прилепилось. Даже мать и та Лисом назвала пару раз. А уж прислуга, такое ощущение, забыла, что его Хельгом зовут. Разумеется, слуги называли Лисом только за глаза. А так «молодой господин» да «молодой господин». Только Стейнмод смеялся и дразнил Лисенком, говоря, что до настоящего Лиса Хельгу еще расти и расти.

Движитель фыркнул, словно недовольная морская лошадь, и начал чихать. Корабль замедлял ход. Значит, «Морской змей» подходит к берегу.

К берегу Виндерхейма.

Так в свое время драккар Харальда Скаллагримссона подошел к бхатскому острову, навсегда разделив историю Архипелага на «до» и «после». До великого обретения турсов в подарок от Всеотца первым конунгом на далеких южных островах и после провозглашения Объединения.

Ну вот, начинается. Начинается новая игра, надевается новая маска, готовится новый образ. Сейчас необходимо избавиться от эмоций и подчинить все разуму. Анализ, классификация, синтез. Использование полученной информации на полную катушку. Он должен смотреть и думать, слушать и понимать, стараясь никак не проявлять своего отношения к происходящему. Вот только Ульд и Свальд…

Хельг поморщился. Пускай предстоящее ему не нравится, но оно неизбежно. Уже хорошо, что Свальд не сумел отыскать его раньше времени. Наверняка этому здоровому лбу даже и в голову не пришло искать Лиса в машинном отделении. А если даже и пришло, то он точно сразу попался на глаза снующим по отделению матросам. Хельг умел прятаться, отыскивая незаметные закоулки, а вот за остальными парнями и девчонками, плывущими на корабле, такого умения он не заметил. Хотя Лис, конечно, видел не всех, но достаточно, чтобы создать впечатление о нынешнем наборе в академию.

Впечатление так себе. Чада мелкопоместных эрлов шумны и наивны. Дети Дольних Домов внимательны и задумчивы. Отпрыски Горних Домов горды и недалеки. Лис бы всех вымел с кнорра поганой метлой, будь на то его воля. Послушать только их разговоры! Хвалятся друг перед другом подвигами предков, корчат из себя чуть ли не самого Харальда Великого, направляющегося на юг. Боги неба, земли и моря, они просто не понимают, куда направляются. Они совершенно не представляют, что такое академия!

«А ты представляешь? — спросил Хельг себя. И ответил: — Надеюсь, что представляю…»

Военная академия имени Харальда Скаллагримссона, первого конунга Мидгарда и, согласно учению Храма, сына Бога-Солнца. Открыта двадцать лет назад, спустя два года после унизительного поражения в войне с Ойкуменой. Принимает только отпрысков Домов и эрлов — последних лишь благодаря особым привилегиям, полученным еще от Харальда Великого. Готовит первоклассных пилотов «валькирий», в первую очередь «Молнии», «Молота» и «Бури». Есть еще училища, выпускники которых допускаются к управлению грузовой «Колесницей» и простенькой «Пирамидой», но именно первые три «валькирии» являются основой военно-небесных сил Мидгарда.

Двадцать два года назад именно профессиональных пилотов не хватило Архипелагу для победы над Континентом. Храм Солнца незадолго до вторжения в Ойкумену нашел Солнечные Диски — машины древних людей, живших в гармонии с богами, мощные летательные аппараты, на основе которых жрецы создали первые прототипы «валькирий», быстро запущенных в производство Гильдией инженеров. Как тогда говорили: дар Всеотца, подарок Бога-Солнца Мидгарду. Дар, за который следовало отплатить победой над варварами, живущими за Северным Обрывом, преодолеть которых с помощью «валькирий» оказалось довольно легко. Морские суда не могли пройти по кишащим опасностями полуночным владениям Ньёрда, которые до сих пор несли на себе печать Катаклизма, но при сопровождении летательных машин это оказалось проще простого. Сначала были уничтожены наиболее крупные близлежащие гнезда чудовищ Северного Обрыва. Далее последовал десант на побережье Континента и победный ход армии конунгата. Полгода побед — а затем паническое бегство, когда битва на Кесалийской дуге завершилась полным разгромом воздушного флота Мидгарда, посланного в поддержку застрявшей в сражениях с противником наземной армии.

Тогда в пилоты брали любого военного. Только Солнечные Диски доверили мэйджорам Горнего Дома. Месяц подготовки — и новоявленных водителей «валькирий» посылали на фронт. В Мидгарде царила эйфория, вызванная легкими победами над Ойкуменой, и мало кто предполагал, что богоизбранный конунгат проиграет в войне.

Однако проиграл. Проиграл, потеряв девять десятых турсов в битве на Кесалийских полях. Проиграл, в панике бежав с Континента. Проиграл, подписав мирный договор и соглашение о сотрудничестве с Ойкуменой, предварительно выплатив немалую репарацию.

Непрофессионализм водителей «валькирий» объявили основной причиной поражения в сражении при Кесалийской дуге, когда плохо обученные пилоты не сумели скоординировать свое наступление с действиями наземной армии. В этой битве Мидгард потерял все пять Солнечных Дисков, и семьи водителей, сгинувших вместе с машинами древних, лишились дворянства, военных званий и земель, превратившись в бесправных трэллов. А спустя полтора года открылась военная академия, цель создания которой конунгат пафосно обозначил как «подготовку истинных воинов небес».

Около сотни юношей и девушек в возрасте пятнадцати лет каждый год поступали в академию. Спустя пять лет только двадцать из них получали чин лейтенанта и право водить «валькирию». Споткнувшись о количество, конунгат решил брать качеством. С другой стороны, Мидгард обязался соблюдать обоюдный договор об ограничении военных сил. Лишить конунгат права защищать своих граждан от порождений моря Мрака и Северного Обрыва Ойкумена не решилась, но цифра в двадцать пилотов вполне устраивала основное государство Континента. По сравнению с армадами, которые были уничтожены над Кесалийскими полями, это была сущая мелочь.

Хельг улыбнулся. Официальные версии и окутавшие войну с Ойкуменой не менее официальные легенды он знал чуть ли не дословно. Не зря же проводил время в библиотеке отца, где можно было найти такие документы, что историографы Мидгарда схватились бы за сердце, узнай, как Хельг беспечно разбрасывал их по полу, отыскивая нужную ему книжку.

Да, война с Ойкуменой, а еще больше поражение изменили Мидгард. Архипелаг словно погрузился в спячку, не торопясь просыпаться. Военная карьера, ранее считавшаяся в Мидгарде самой престижной, вдруг начала уступать позиции дипломатической и — кто бы мог подумать?! — купеческой. Большинство майноров Домов шли на службу в армию, лишь малая часть стриглась в послушники Храма или занималась наукой, но контакт с Континентом открыл новые перспективы. Карьера искусных дипломатов, романтика шпионских приключений, захватывающие дух авантюры на Континенте — это стало привлекать майноров больше, чем служба в армии или постижение духовных истин. Что уж говорить об эрлах и бондах, повально принявшихся возить мидгардские товары в Ойкумену и обратно.

Храму Солнца все это очень не нравилось, некоторые иерархи в определенных кругах даже высказывались в том ключе, что такой поворот событий не входит в планы Всеотца, но открыто выступать против политики нынешнего конунга, решившего мирно уживаться с северо-западным соседом, никто не смел. Тишком, по углам, оглядываясь за спину — так могли. В открытую побаивались. Потомок Бога-Солнца все-таки.

В конце концов, потеря Солнечных Дисков — вот это уж точно не по нраву Всеотцу. А ведь о необходимости послать дар Всеотца в самую гущу битвы больше всего вопили храмовники, неистово уверовавшие чуть ли не в бессмертие каждого солдата Мидгарда. Вопили, вопили, ну и довопились. А пострадали в итоге семьи, по сути-то и не имевшие никакого отношения к Дискам. Отбор пилотов к машинам древних проводили сами храмовники. И сами же потом этих пилотов посмертно и осудили.

«Неисповедимы пути Всеотца, но не слуг его», — с ухмылкой подумал Хельг, окончательно проснувшись. Парень выполнил несколько физических упражнений, изгоняя остатки сна и разминая мускулы. Виндерхейм ждет. Сбор информации, напомнил Хельг себе. Следить и сопоставлять. Вот чем он сейчас должен заниматься. Проявлять себя как можно меньше… хотя скоро придется себя проявить чуть ли не с салютом и фанфарами. Хельг улыбнулся. Ульд, Свальд, я готов. А вы — нет.

Он осторожно обогнул движитель, направляясь к двери, ведущей в коридор, и прислушался. Тишина. Хельг выскользнул в коридор, стараясь держаться в тени. Никого не было. Отлично. Стараясь оставаться незаметным, Лис поспешил к выходу на палубу.

С высоты птичьего полета академия наверняка впечатляла. Об этом Хельг подумал еще до того, как «Морской змей» пристал к причалу. Когда Лис спускался по трапу корабля, то только убедился в своей правоте.

Виндерхейм, один из четырех островов, на которых расположилась военная академия имени Харальда Скаллагримссона, встретил «Морского змея» грохотом бродивших по порту турсов.

Боевые машины типа «Дварф» использовались как грузчики. Железные гиганты, скрежеща и лязгая сложными механизмами, переносили с массивного длинного кнорра в двухэтажный склад огромные ящики. Хельг, видевший «Дварфов» полностью снаряженными, пусть и для военных парадов, смотрел на «эйнхерии» не так, как остальные. Парни и девчонки глазели на турсы с восторгом и трепетом. Даже отпрыски Горних Домов. Фамильными «валькириями» обладают только наиболее отличившиеся перед конунгатом знатные семьи, большинство сыновей и дочерей аристократов могли быть знакомы только с наземными «эйнхериями», а эрлы так вообще впервые видели боевые машины Мидгарда. Конечно, во время плавания можно было услышать, как некоторые хвастаются, что уже водили турсы, но сейчас даже они завороженно следили за неторопливым ходом «Дварфов».

Прямо со склада тянулась канатная дорога в сторону единственной на Виндерхейме горы. С виду неприступная, гордо царапающая голубой бархат небес верхушкой гора была осыпана постройками, а струи дыма, текущие с аэродромов, окутывали ее сизым плащом.

Туда-сюда спешили люди. Некоторые отдавали на ходу приказы, другие бросались приказы выполнять. Несколько старшекурсников стояли неподалеку от работающих «Дварфов», переговариваясь и смеясь. Прибывших новобранцев они старательно игнорировали, однако у Лиса четко возникло ощущение, что старшие неотрывно следят за новым набором.

И вот как раз курсанты заинтересовали Хельга куда больше, чем турсы. Старше новичков всего лишь на три-четыре года, но впечатление от них, как от взрослых. И дело даже не в том, что они рослее и крепче — при взгляде на старшекурсников возникало чувство зрелости. Они выглядели уверенными в себе, в каждом их движении скользила сила, упругая вязкая сила, зримая не потому, что старшие хотели ею покичиться, а потому, что она просто есть. Можно было не сомневаться: они твердо знают, чего хотят и что получат от жизни.

Неплохо, неплохо. Хельг улыбнулся. Один этот вид стоил того, чтобы поступить в академию. «Впрочем, — подумал Лис, — в мире все имеет свою цену. Даже такой вид. Интересно, чем пришлось им расплатиться? А еще интереснее: чем придется расплатиться мне?»

Трое жрецов Храма Солнца, в официальных желтых сутанах ордена Святого Знания, появились со стороны разгружаемого кнорра. Несколько старшекурсников подошли к ним, испросили благословения. Жрецы осенили их кругом с крестом внутри — символом Бога-Солнца. Завязался оживленный разговор, старшекурсники принялись о чем-то спорить с храмовниками, размахивая руками, а те благосклонно выслушивали и доброжелательно отвечали, не обращая внимания на разницу в возрасте и статусе.

Оглушительный свист заставил Хельга и весь остальной набор задрать головы. Ткань небес, исполняя сложное построение, прорезали «валькирии» типа «Молния». Их вытянутые хищные формы, стремительный полет и замысловатая небесная пляска, их близость в конце концов заставили Хельга осознать, что он уже не дома. Что он уже вне своего рода и своего титула. Такое количество турсов можно встретить только в гарнизонах на границах Мидгарда с морем Мрака и Северным Обрывом. Но тут, в академии, они используются даже как рабочие машины, и это, понял Лис, вполне вписывается в здешние порядки.

Человекоподобные «эйнхерии» и птицеподобные «валькирии». Могучие боевые машины, сила и мощь которых создали Мидгард. Элитные войска Объединенного Архипелага, заставлявшие в ужасе дрожать врагов конунгата. А здесь, в академии, обычные машины. И с сегодняшнего дня Лис и еще около сотни парней и девчонок будут учиться управлять этими машинами. Чтобы стать элитой, которая продолжит гордо нести знамя Мидгарда. Чтобы стать частью повседневности, где «эйнхерии» и «валькирии» находятся просто рядом — протяни руку и уткнешься в горячую броню.

Хельг расплылся в улыбке от переполнивших его чувств. Ему здесь нравилось! Ему здесь очень нравилось!

От сильного удара в челюсть Лис чуть не упал. Он успел заметить, как Свальд появился справа, но не успел отреагировать. Впрочем, сначала Хельг и не должен был реагировать.

Лис улыбнулся. Потер занывшую от удара скулу, сплюнул под ноги и успел отметить, что слюна перемешалась с кровью из разбитых губ. А потом его снова ударили. Но в этот раз Хельг успел ударить в ответ.

Драка была нечестной. Крепкий Свальд Вермундссон, на голову выше Хельга, и худющий Ульд Сварссон, одного с Лисом роста, напали на него одновременно. Ульд старался подобраться сзади, ударить в спину. Свальд, атакующий так, чтобы и успеть ударить, и сразу уйти от контратаки, несомненно, пребывал в ярости, иначе бы не позволил Сварссону вмешаться в драку. Ведь когда Свальд терял голову от ярости, то почти ничего не замечал вокруг, точно легендарный берсерк. К такому выводу Хельг пришел к концу первого дня на «Морском змее», когда увидел, как Вермундссон чуть не набросился на матроса, рассказывавшего товарищам анекдот о Доме Огня. Не окажись рядом сержант Хрульг, неизвестно, чем все могло закончиться. А так старина Вальди положил руку на плечо Свальда и утащил подальше. Успокаивать. Как — неизвестно, но на следующий день Вермундссон разгуливал по палубе тише воды ниже травы. Спокойный и умиротворенный.

Ульда Лис выбрал из-за комплексов этого нескладного парня. Можно было только удивляться, как он вообще с таким набором неуверенности, разочарований и обидчивости прошел экзамены.

А бил Вермундссон от души! Силушкой Бог-Солнце не обидел майнора Дома Огня. Таких крепышей, как Свальд, обычно готовят водить «Ярость» — «эйнхерий» с прыжковыми механизмами, где требуется недюжинная физическая сила, чтобы сбалансировать прыжок турса. Такие, как Свальд, редко управляют «валькириями», их место — на земле, в гуще боя, а не в небе, где мчится Дикая Охота и странствуют боги…

Левый глаз уже начал заплывать, ныла разбитая губа, живот будто взорвался, но Хельг еще мог стоять. Это хорошо. Это по плану. Правда, оказалось больнее, чем Лис ожидал. Но ничего. Бывало и хуже, знаете ли. Он привык терпеть и не такое.

Остальные новобранцы не вмешивались. Вокруг избиваемого образовался полукруг, границы которого очертили не собиравшиеся вмешиваться парни и отворачивающиеся, но то и дело с интересом поглядывающие девчонки. Три дня вместе на «Морском змее», но все равно они чужие друг другу.

«Валькириями» будут управлять только лучшие. Мусор — отсеется.

Никто не хочет оказаться мусором.

Хельга удивили только старшекурсники. С того места, где они стояли, драку можно было увидеть хорошо. Но они резко потеряли интерес к новичкам и вообще, кажется, принялись во что-то играть…

Бац!

На миг в глазах Хельга потемнело. И на мгновение он подумал о том, какой же он дурак, ведь в академии он должен завести друзей, учиться, играть, веселиться, а не вот так вот глупо получать в морду в первый же свой день здесь…

Бац!

Следующий удар привел Хельга в себя, в глазах прояснилось. Ощерившийся Ульд заносил кулак для нового удара, а во взгляде Свальда трезвый рассудок и удивление начинали теснить ярость.

Это военная академия имени Харальда Скаллагримссона. Здесь выбирают лучших из лучших, не обращая внимания на то, кто ты есть. Здесь всем плевать, кем ты был раньше. Здесь всем плевать, к какому Дому ты принадлежал до поступления и принадлежал ли вообще. Стейнмод, помнится, сказал, что даже последний крестьянский сын, попади он чудом в академию и прояви недюжинный талант к управлению «валькириями», будет почитаться больше, чем член семьи конунга.

Что ж, если здесь надо стать лучшим, Хельг станет лучшим. Он соберет лучшую команду бойцов, несмотря ни на что! И Мидгард содрогнется, когда узнает, на что он, Хельг Гудиссон, способен!

Лис стиснул зубы. И рухнул на колени, сжался. Свальд возвышался над ним, точно турс над пехотинцем. Ульд засмеялся отрывисто, будто выплевывая смех из себя. Ему, наверное, нравилось видеть поверженного и униженного Хельга. Наверняка Сварссон воображает, как будет рассказывать другим о своей победе. Его, так самозабвенно радующегося, можно было даже пожалеть. Не часто, видимо, ему доводилось побеждать. Но Хельг никого не собирался жалеть.

Перед тем как упасть на колени, Лис успел заметить, что сквозь толпу новобранцев пробирается наставник, судя по голубому мундиру и знакам различия.

Времени оставалось мало.

Хельг быстро вытянул руки вперед, обхватил лодыжки не ожидавшего этого Свальда. Резко дернул на себя и вверх. Свальд упал красиво, точно подбитый «Разрушитель». Хельгу даже показалось, что дрогнула земля.

Показалось. Свальд ему все-таки крепко врезал. Вот и чудится всякое…

Лис вскочил, пошатнулся. Ульд еще давился радостью, когда локоть Хельга точно заехал ему в висок.

И когда наставник подошел к дерущимся, из трех парней на ногах стоял только Хельг. Пошатываясь, плохо видя заплывшим левым глазом, но стоял. Ульд и Свальд валялись возле его ног.

— В чем дело? — Наставнику было за тридцать. Белые, точно снег на вершинах гор, волосы выдавали в нем выходца с северной окраины западных островов, где встречаются Вастхайм и Садхебейл. В голубых глазах клубилось недовольство. — Я спрашиваю, курсант, — в чем дело? Из-за чего произошла драка?

О, Хельг мог рассказать, из-за чего. Мог. Но не стал.

Люди всегда делятся на компании. Это Лис понял давно. Общие интересы, общие привычки, общие цели, общий страх, общая ненависть. Все это заставляет людей объединяться. И взрослых, и подростков. А в компаниях всегда есть лидеры.

На «Морском змее» Хельг тщательно следил за формированием союзов, не примыкая ни к одному из них. Парни и девчонки искали одинаковые увлечения, тянулись к похожим характерам и отталкивали несхожие. Слабые собирались вокруг сильных, сознательно или бессознательно надеясь на защиту. Некоторые девчонки вклинились в компашки, чьи «лидеры» не только выглядели сильными, но и могли покрасоваться смазливым личиком.

Присутствовали еще и изгои, которых не приняла ни одна группа. Кучка парней и девчонок. Кто-то излишне самоуверен, кто-то не хочет ни с кем быть, а на кого-то просто никогда не обращают внимания. Лис запоминал всех. Точнее, старался запомнить: некоторые прятались или следили за набором точно так же, как и он. Это наводило на неприятные размышления, но Хельг был уверен, что в итоге в его сети попадутся и они.

Всегда надо быть уверенным в себе. Так говорил Стейнмод. Лис не сразу понял, что это значит — никогда не сомневаться в том, что делаешь. Быть уверенным, думал он сначала, это значит быть спокойным. Но спокойствие и уверенность — не одно и то же.

Вот, например, Ульд. Ходячая радость душеведа. С виду спокоен и доброжелателен, но готов вспыхнуть в любой момент, точно старый ссохшийся солнцегриб. Постоянно нервничает и обижается на любую шутку в свой адрес. Сварссон примкнул к компании, образовавшейся вокруг Свальда, на третий день плавания, почти перед самым прибытием в академию — как и рассчитывал Хельг. Лис подшучивал над Ульдом уже в конце первого дня, когда тот крутился вокруг красавца Арджа Гаутамы, потомственного и чистокровного бхата из риг-ярлов Дома Серебряного Лучника. Непреклонный авторитет Арджа собрал вокруг него почти всех выходцев с южных островов, а тонкие черты лица, пышные ресницы и грациозные движения — пяток девчонок-свандок. И Лис не преминул этим воспользоваться.

— Ты прямо шестая девчонка здесь, — как бы в шутку говорит проходящий мимо Хельг, но Ульд бледнеет.

— Не знал, что тебя тянет на бхатов! — смеется Хельг, дружески похлопывая Ульда по плечу, но Сварссон чуть не плачет.

— Слушай, может, тебе в платье переодеться?! Уверен, тебе пойдет! А то еще и понравится. — Хельг подмигивает Арджу, и бхат ухмыляется в ответ. Шутка понравилась южанину. И остальные бхаты тут же начинают шутить над Ульдом, поспешившим уйти подальше. Сгорающий от стыда и обиды юноша больше не показывался рядом с Арджем, чего Лис и добивался.

Ульд — полукровка, и примесь крови юга давала знать о себе легким бронзовым отливом кожи. Хельг не позволил ему примкнуть к компании Арджа, и Ульду не оставалось ничего иного, как присоединиться к группе Свальда, такого же метиса, но из более древней семьи. Дом Огня, Дом воинов запада, бравших в жены южанок. Их дети были первыми, кто вел «эйнхерии» на захват южных островов, а позже — и на захват островов свандов.

А дальше Лис начал откровенно оскорблять и скрежетавшего зубами Ульда, опасавшегося в одиночку кидаться на обидчика, и Свальда, который Хельга просто игнорировал. Еще бы! Пускай Хельг чистокровный западник, но для Свальда он всего лишь потомок тех, кого его предок во времена Объединения размазал тонким слоем по всему родовому острову. Так что до поры до времени Вермундссон не обращал внимания на Лиса.

До сегодняшнего утра. До того часа, когда Хельг с тщательно выверенным презрением на лице не высказался в кругу тех, кто должен был обязательно донести до Свальда его слова о непохожести Вермундссона на остальных членов его семьи. И об удивительном сходстве Свальда с конюхом, а не с нынешним главой рода. Впрочем, добавил Хельг с ехидной ухмылкой, если посмотреть на фамильные портреты, то ничего необычного в судьбе Свальда не увидишь. Слуги, видимо, не раз помогали его роду.

Этого Вермундссон не стерпел. Кровь запада вскипела от оскорбления рода, а кровь юга — от оскорбления матери. На это Лис и рассчитывал. Он не раз слышал разговоры старших братьев, обсуждавших подобные оскорбления и следовавшие за ними поединки-хольмганги со смертельным исходом.

Конечно, Хельг рисковал. Даже Ульд был доведен им до белого каления, а уж Свальд стал похож на «Разрушителя», оба водителя которого разом сошли с ума. На «Морском змее» было много мест, подходящих для того, чтобы спрятаться от разъяренного майнора Дома Огня, но Хельг опасался, как бы Вермундссон не нашел его до прибытия на Виндерхейм. А еще Хельг беспокоился, что Ульд может довольствоваться простым наблюдением за тем, как Свальд изобьет проклятого насмешника. Но нет! Когда на берегу Свальд метнулся к Хельгу, наконец-то отыскав свою жертву, Ульд тенью последовал за ним. А Свальд оказался слишком зол, чтобы запретить своему «вассалу» вмешиваться. Он просто не видел Ульда. Он видел только Хельга. И поэтому проиграл. Не с Хельгом должен был он драться в первую очередь, а со своей яростью.

— Я… — Слова выходили с трудом, Хельг почти хрипел. — Я защищался… — Он махнул рукой в сторону молчаливо стоявших парней и девчонок. — Они подтвердят… я защищался…

Лис махнул рукой как бы невзначай, но точно в сторону Гурды, на которую наставник машинально посмотрел. Рыжая высокая девчонка, выглядевшая старше своих пятнадцати, на всем протяжении пути «Морского змея» выказывала неприязнь по отношению к Арджу и Свальду. Антипатия Гурды была довольно сильной, как рыжая ни пыталась ее скрыть. Она благосклонно следила за тем, как Лис оскорбляет Сварссона и Вермундссона. Причину такого отношения Хельг не смог выяснить, но не воспользоваться им было грех.

Он напрягся. Давай же, Гурда. Давай…

— Это правда! — выпалила девушка. — Эти двое сами набросились на него!

— Что послужило причиной драки? — Теперь наставник неотрывно смотрел на Лиса. Ему, видимо, было интересно, почему сразу двое избивали Хельга, хотя один Свальд должен был разобраться с ним. По крайней мере, Лис думал, что наставник так считает.

— Причиной… — Хельг постарался улыбнуться. Губам было больно. — Очевидно, что причиной послужила уверенность в моих силах… и их неуверенность в своих…

Свальд уже поднялся и теперь помогал встать Ульду. Холодный взгляд в сторону Хельга. Взгляд врага, решившего любой ценой всадить меч тебе в грудь.

— Он посмел оскорбить мой род и меня, — отчеканил Свальд. — Я требую хольмганга.

Хельг улыбнулся, несмотря на боль. Эх, Свальд, тебе не «Яростью» управлять, а на простом «Дварфе» в бой идти!

В глазах наставника — лед. Голубой лед. Словно снежный великан смотрит на Вермундссона.

— Курсант, тебе напомнить первый параграф Устава академии? — спросил, хмурясь, наставник.

Свальд нахмурился в ответ.

— Не надо… — процедил он сквозь зубы.

— А я все-таки напомню. — Наставник оглядел стоящих вокруг новичков. Хельг вздрогнул, когда цепкий взгляд взрослого скользнул по нему. Будто разорвал тщательно приготовленную личину Лиса и заглянул внутрь, в самую сердцевину души. Бред. Это невозможно. Всякие паранормальные штучки вроде чтения мыслей — это в Садхебейле, на северных островах гальтов. Телепатия не для свандов. На западе Архипелага давно восторжествовала наука, освященная Храмом Солнца, и ведьмовство полностью искоренено храмовниками. Жрецы строго следят за магическим спокойствием, дозволяя только лечебную соматику.

— Итак, новички, — голос наставника перекрыл даже грохот турсов, — я напомню то, что вы должны помнить в академии всегда. Род, семья и Дом здесь не имеют значения! Это первый и основной параграф Устава. И это значит, что, пока вы в академии, пускай даже вся ваша семья умрет и вы останетесь единственным, кто будет претендовать на родовое имя Дома, вам плевать на это. Вы теперь — «птенцы»! Вы теперь — ученики академии! Ваша знатность тут никого не впечатлит. Ваша родовитость важна не больше, чем родовитость рыбака. Вы станете кем-то значимым в тот момент, когда управляемая вами «валькирия» выполнит чудесный танец, который восхитит даже богов.

Наставник резко взглянул на Свальда.

— Впрочем, курсант, ты всегда можешь вызвать этого юношу на хольмганг, когда покинешь академию. Однако это возможно только в одном случае: если ты не справишься с обучением и мы тебя отчислим. Тогда можешь снова переживать за гордость своего рода и Дома.

— Не будьте так суровы, наставник Ингиред. — Доброжелательный и мягкий голос неожиданно появившегося рядом жреца резко контрастировал с пронзительными фразами наставника. — Эти двое юношей вместе могут отстаивать честь своих родов и в том случае, когда оба покинут академию превосходными пилотами «валькирий». Если, конечно, к тому времени у них останется хоть капля разногласий.

Ингиред усмехнулся, глядя прямо в глаза Хельга.

— Я не думаю, что эти драчуны продержатся дольше одного семестра. Те двое, — небрежный кивок на Свальда и Ульда, — потому что не справились с одним противником. А этот, — пристальный взгляд голубых глаз мог заморозить на месте, — потому что мне не нравится. Пресветленный Ойсин, вы же знаете, что случается с теми, кто мне не нравится?

Ойсин? Гальтское имя, хотя храмовник русыми волосами, серыми глазами и вообще чертами лица больше походит на сванда. Смешанная кровь, видимо. Вот тот же Свальд — в его жилах течет южная кровь, а все равно вылитый западник.

— Знаю. — Жрец печально улыбнулся. — Они обычно покидают академию в первый же год.

Хельгу стало не по себе. Этого еще не хватало!

— Впрочем, те из них, которых вы просто ненавидите, заканчивают академию с отличием, — закончил жрец и неожиданно подмигнул Хельгу. Пресветленный Ойсин неожиданно взял подбородок Лиса левой рукой и повертел в разные стороны, рассматривая левый глаз и разбитые губы.

— Так дело не пойдет, — сказал жрец. — Как его таким можно допустить к церемонии Посвящения? Нет-нет, сейчас мы все исправим… — С этими словами он легонько надавил Хельгу большим пальцем на точку за ухом.

Ульд тихо охнул. Свальд поежился. Наставник Ингиред хмыкнул. Вокруг Ойсина начал распространяться дымно-землистый запах. Хельг ощутил покалывание в кончиках пальцев, посмотрел на руки и внезапно понял, что видит обоими глазами! Больше не болели губы, живот перестал ныть, а ноги — подкашиваться!

Лис сглотнул. А вот и та самая соматика, о которой он недавно вспоминал.

— Вот так, — довольно сказал жрец, похлопав Хельга по плечу. — Синяки останутся, но теперь ты можешь принести клятву академии в подобающем виде.

— Я надеюсь, что в следующий раз, пресветленный Ойсин, вы не будете зря тратить благодать Всеотца на первого попавшегося. — Ингиред осклабился. — Я чувствую, что он еще не раз попадет в переделку, и что, вы каждый раз будете лечить его? Нет уж, пускай полежит в лазарете, пройдет процедуры, помучается от боли. Так, вы двое — в ту сторону. А ты, умник, в противоположную. И чтобы до конца дня никаких драк. На первый раз прощаю, но в будущем получите по выговору. Поверьте, вам этого не надо.

Из слов наставника Хельг понял для себя два важных момента. Во-первых, драки как таковые в академии не запрещаются. Во-вторых, если не запрещаются, значит, кому-то это нужно. Нужно, чтобы ученики могли драться друг с другом. А это значит…

Додумать мысль он не успел. К новоприбывшим подошли еще наставники, начали разделять новичков по росту и строить в шеренги. Хельга определили в одну из средних шеренг, между ниронцем Судзуки и северянкой Наас. Они с интересом поглядывали в его сторону, пока новичков выводили из порта, а затем сосредоточили свое внимание на более занимательных вещах.

Вот справа появился парк. Вынырнули из-за липнувших друг к другу зданий порта уютные кипарисовые аллеи и журчащие фонтаны. Роща темных елей высилась позади памятников выдающимся мидгардцам. Хельг успел разглядеть статую первого конунга, прежде чем новички прошли мимо.

А вот слева открылась огромная площадка, огороженная высокой сеткой. У дальнего края поля выстроились учебные модели «эйнхериев». На «Морском змее» поговаривали, что их будут обучать не только вождению «валькирий», но и умению управлять человекоподобными турсами. Лис думал, что это только слухи, потому что академия специализировалась на выпуске пилотов «валькирий», а не водителей «эйнхериев». Однако получается, что слухи могли оказаться правдой. Иначе для чего здесь тренировочная площадка с «эйнхериями»?

Интересно, интересно. Хельг внимательно разглядывал боевые машины. Возможно ли, что академия теперь начнет готовить и первоклассных водителей «эйнхериев», не отчисляя тех, кто провалился, а переводя на обучение классом ниже? Кто знает, хорошие командиры подразделений наземных турсов так же важны, как и эскадрилья «валькирий».

За площадкой расположился крупный ангар. Когда новобранцы проходили рядом с ним, они старательно всматривались внутрь, пытаясь разглядеть висевшие под потолком на специальных рамах «валькирии». Это тоже были учебные модели, лишенные вооружения и брони, но и они вызывали вздохи восхищения. Ведь это будут первые воздушные турсы, которыми позволят управлять новичкам. Правда, детально разглядеть учебные «валькирии» не удавалось из-за двух громадных «Колесниц», которые занимали собой почти весь ангар.

— Наставник Лангас! — раздался впереди звонкий девичий голос. — Мы будем здесь учиться летать?

Учиться летать! Ха! Что за детство? Хельг покривил губы. Все-таки в академию должен быть более строгий отбор, а не просто экзамены для отпрысков Дольних Домов и эрлов или простой прием майноров Горних Домов.

— Здесь находится не так много «валькирий». — Наставник Лангас, невысокий темноволосый старик, отвечал медленно, подчеркивая интонацией каждое свое слово. — Они принадлежат старшекурсникам, доказавшим свое право на личный турс.

— Ого! Здорово! А когда у нас будут такие? А что надо сделать для этого? Я тоже хочу! — наперебой заговорили вокруг.

— Надо прилежно учиться и прикладывать все усилия, чтобы стать одним из лучших учеников! — торжественно ответил Лангас.

Хельгу стало противно, когда почти все загалдели о том, что будут обязательно хорошо учиться. Сопливые дураки! Ну что с них взять? Просто дети, честное слово!

А затем потянулись монументальные здания, чей строгий вид сразу выдавал в них учебные корпуса. Выверенные геометрические формы, канонические изображения Бога-Солнца, колонны в виде поддерживающих балконы «Дварфов», «Яростей» и «Вулканов». И на крыше каждого здания — развевающиеся флаги с изображением солнца.

Хельг шел и улыбался. Было от чего. План удался. Его появление на Виндерхейме сопровождалось скандалом, который запомнит весь набор. Более того — когда кто-то вспомнит Хельга, а точнее, когда Хельгу надо будет, чтобы о нем вспомнили, то вспомнят, как он выстоял в драке против двоих, одним из которых был Свальд. Вспомнят, как Лис стоял, а они лежали перед ним. Первое впечатление, говорил Стейнмод, всегда обманчиво. Но оно всегда запоминается. Запоминается навсегда. Всегда запоминается навсегда, вот даже как.

Теперь можно продолжать воплощать в жизнь основной план. Затаиться, не выделяться, подбирать себе команду. Следить, кто действительно лучший из этой сотни ребят. Они еще не знают, но они будут верно служить Лису.

И воплотят в жизнь его цель, ради которой Хельг поступил в академию.