— Что ты сделал с Ренатой? — В моем голосе звенел металл.

— По-моему, ты несколько не в том положении, чтобы показывать свой характер! — ехидно сказал Ираклий Пай.

— Что ты сделал с Ренатой? — повторил я. Ираклий Пай был не в настроении продолжать разговор.

— Взять его! — скомандовал он.

Время остановилось для меня. Вернее, оно продолжало течь, но по какому-то неведомому ни мне, ни окружающим закону. Я оказался среди восковых фигур, которые возмечтали о свободе. Они медленно шевелили руками с зажатыми в них автоматами. Из их дул вырывался огонь и выплескивался свинец, но пули не причиняли мне вреда. Они проплывали мимо — величественно, точно стая кашалотов. Я легко миновал их.

Для окружающих я превратился в смерч. Они не могли разобрать ни моих рук, ни ног. Вихрь обрушился на них, ломая им кости.

Несколько секунд — и все было кончено. Корчившиеся тела на полу. Ни одного мертвого — я ведь никого не убивал. Ну, чем провинились солдаты, если родина отправила их содействовать негодяю?..

Целым и невредимым остался только Ираклий Пай Давыдов. Наглая ухмылка сползла с его лица. Снаружи находилось несколько десятков бойцов, но они были далеко и не могли помочь попавшему впросак Давыдову.

— Думаю, нам стоит поговорить, — предложил он. Я молчал. Просто надвигался на него, неумолимый, как возмездие.

— Мы с тобой разумные люди, Русс. Какие могут быть между нами разногласия? Тебе нужна твоя девка, так она…

— Не называй ее девкой! — рявкнул я, впечатывая кулак в его физиономию.

И тут случилось чудо: Ираклий Пай проворно увернулся от моего кулака, поднырнул под него и провел удар по ребрам! Удар настолько сильный, что перехватило дыхание… Я захлопал ртом, словно рыба, вытащенная на берег.

Давыдов преобразился.

— Не ожидал? — злобно поинтересовался он.

Я наполнил легкие воздухом и бросился в бой. Мои руки превратились в мельницу, нанося беспощадные удары, но Ираклий Пай с легкостью уклонялся от них, парировал и пытался контратаковать. Я чувствовал, что еще несколько минут — и я превращусь в фарш. Я не мог поверить, но Ираклий Пай был много сильнее меня!

«Измененный…» — мелькнула догадка.

Да, он был Измененным — существом людского происхождения со встроенными способностями джантшун. Продукт гоевинского конвейера. Мне не победить его в поединке…

Отступив на несколько шагов, я остановился. Ираклий Пай замер, переводя дыхание. Для него сражение со мной тоже не было детской забавой: сказалась нечеловеческая нагрузка. Он тяжело дышал, утирая со лба пот.

— Значит, ты торговец? — саркастически спросил я. — Неприметный такой посредник?

— Именно так! — злобно ухмыльнувшись, подтвердил Давыдов.

Победить его мне в рукопашной невмоготу. А почему бы не воспользоваться тяжелыми подручными средствами?

Я сжал руку в кулак, напрягая запястье, и «Змей» сорвался с места. Развернулся в полную длину и ужалил Давыдова. Рука, протянутая ко мне, в мгновение превратилась в головешку. Глаза Ираклия Пая распухли от боли, из них брызнули слезы. Раздался вопль. Он схватился здоровой рукой за сожженную и согнулся пополам.

— Ну что, господин торговец, скажешь мне, где Рената, или тебя заживо сжечь? — язвительно поинтересовался я.

Ираклий Пай не мог говорить. Он лишь скулил и давился слезами. Но, когда мимо его лица промелькнуло пламя «Змея», он зачастил:

— Здесь она… Здесь она… Здесь она … Здесь…

Я ткнул его пальцем в точку сна на шее. Давыдов резко обмяк и состыковался с полом.

Мне предстоял тщательный осмотр корабля, пока пехотинцы не решились на штурм. Первым делом я заглянул в капитанскую рубку, но здесь, как и следовало ожидать, было пусто. Я прошелся по каютам и кубрикам — нигде не было ни одной живой души. То ли Ираклий Пай обманул меня, то ли Рената внезапно обнаружила в себе дар невидимости… В обман со стороны Давыдова мне не верилось: не может человек с обугленной рукой лгать, ожидая, когда его голова превратится в пепелище… Впрочем, я не унывал: еще далеко не все помещения корабля мне удалось обследовать.

Я заглянул на камбуз. Кроме контейнеров для быстрой пищи и аппаратуры — никого… Туалеты — пусто… Навигационный отсек — никого.

Открыв люк, стал спускаться в машинный отсек. Преодолев половину железной лестницы, я услышал нечеловеческий вой. Такой мог издавать волк, гиена с планеты Мршан или, на худой конец, человек, которому по живому пилили руку!

Я оттолкнулся от лестницы и остаток пути преодолел по воздуху. Приземлившись на пол, ринулся на звук. Миновав три машинных отсека, выскочил в галерею подсобных помещений. Остановился. Прислушался. Вой усилился. Звук шел из-за одной из дверей. Я стал по очереди распахивать их и за четвертой нашел Ренату.

Музыкантская в силовых наручниках лежала на грязном полу. Рот ее был свободен. Глаза смотрели безумно в потолок. Она выла.

Я склонился над Ренатой. Судя по ее взгляду, ее кто-то обколол. На локтевых сгибах были следы от инъекций. Привести Музыкантскую в сознание сразу не представлялось возможным. Значит, выход один…

Я взвалил ее на плечо и двинулся назад. Выбравшись из машинного сектора, перешел в рубку управления и сгрузил Ренату на диван. Теперь предстояло нейтрализовать солдатню, что взяла «Подсолнух» в кольцо, а также решить вопрос с «Арго».

Вернуться на «Арго» непросто, если вообще возможно. Седовласая радарами, твердо уверовавшая в то, что нас с Марком нужно обязательно умертвить, вряд ли позволит без проблем добраться до корабля. Поменять «Арго» на «Подсолнух» было нельзя по двум причинам: первая — к «Арго» за время наших странствий я прикипел душой. Вторая — на «Арго» остался Скарандаки — живая душа, хоть и камень. Бросить на произвол судьбы члена своей команды — не в моих правилах

Я включил Экран Общего Обозрения и насладился картинкой. За то время, пока я отсутствовал, летное поле покрылось солдатами и легкой бронетехникой. «Подсолнух» обложили. Хотя их бронетехника супротив пулеметов и бортовых орудий — детский лепет. Я ухмыльнулся, включил программу управления оружием и направился к внешнему люку, возле которого лежали изувеченные солдаты и обожженный Ираклий Пай. Мне предстояло поработать грузчиком — нелегкая миссия.

Открыв внешний люк и засучив рукава, я одного за другим выгрузил раненых на летное поле. Последним, не особо церемонясь, выкинул Ираклия Пая, после чего загерметезировал люк и бегом вернулся в рубку управления. Впрыгнув в кресло пилота, надел на голову шлем, загрузил программу слияния и слился с «Подсолнухом». Притянув к себе излучатель, изготовился к бою. Но тут обстановка изменилась.

На летном поле появился третий персонаж: грузовик, остановленный нами на окраине Домена Броуди, прорвался сквозь стеклянную стену аэровокзала и помчался к «Подсолнуху», лавируя между машинами. Два солдата, оказавшиеся на пути движения автомобиля, отлетели после лобового удара. Зашевелилась бронетехника, разворачиваясь для того, чтобы уничтожить грузовичок. Затарахтели пулеметы, и пули заплясали вокруг цели. В том, что за рулем авто Марк Крысобой, я не сомневался. Не пожелал он остаться в стороне. Как же удержаться от такой веселухи? Но если Марка не поддержать, то его и подбить ненароком могут!

Я активизировал излучатель и первым залпом сжег изготовившийся к атаке бронетанк. Он вспыхнул, как рождественская свечка. Не давая противнику опомниться и перенести огонь на корабль, я нацелил пулеметы на солдат и запустил их в автономный режим. Коса смерти заплясала по летному полю. Пока шла косьба, я подорвал еще три бронетанка и одну боевую машину пехоты.

Грузовик Крысобоя лавировал между взрывами. Моя помощь ему уже не требовалась. Живых на поле не осталось. Горела черным пламенем подбитая броня. У меня появилось время, чтобы подготовить отступление.

Однажды у меня это уже получилось. Почему бы не повторить?

Я сорвал шлем управления с головы, предварительно выйдя из программы слияния. Зажмурил глаза, представил себе «Арго», внутри которого памятником самому себе стоял Скарандаки, и потянулся к нему мыслью. Он принял сигнал.

«Я уэюе думал, что вы пропали. Оставили меня… С возвращением/» — поприветствовал мое появление Скарандаки.

Сеанс связи окончился. Я открыл глаза и обнаружил, что грузовик Крысобоя подрулил к внешнему люку «Подсолнуха». Открыл ему проход с центрального компьютера и, убедившись, что Марк поднялся на борт, задраил его опять. К своему удивлению, я обнаружил, что Марк поднялся не один. Вместе с ним «Подсолнух» своим присутствием почтил Трезубец. Что ему надо, я не знал. И времени возиться с пассажиром не было.

Через три минуты Марк Крысобой в сопровождении Трезубца вошел в рубку.

— Ну, ты и бойню устроил!

— Не мог же я тебя на растерзание оставить! — ответил я.

— А возле люка чего столько тел навалено?

— Так получилось… — буркнул я. Автоматика сработала на все сто. Зачистив живую массу солдат, она переключилась на раненых, которых я выкинул из корабля.

— А этот что здесь делает? — кивнул я на Трезубца.

— Сроднился с нами, — вяло ответил Марк. — Не пожелал расставаться. Трезубец хищно улыбнулся. Доверия к нему у меня не прибавилось.

— И как ты только додумался вовремя объявиться? — спросил я Крысобоя.

— Не усидел. Слишком уж ты долго. Я волноваться стал! — ответил он.

Так старая матушка могла бы отчитывать сына, который не вернулся домой ночевать.

Я ухмыльнулся и запустил стартовую программу. «Подсолнух» изготовился к взлету.