ГЛАВА 7
Первые сутки в карцере тянулись невообразимо долго. Боцман перерыл обе комнаты в надежде найти хоть что-нибудь, что могло бы послужить заготовкой для оружия. Но в карцере не нашлось ничего, кроме двух пустых листов мышебоя да дырки параши. Не было даже щелей в стенах, куда можно что-нибудь заныкать. Сплошная полированная поверхность.
Капитан тоже занимался полезным делом. Он пытался простучать все стены в поисках слабого места. Но монолит везде откликался одинаково глухо.
Единственным более-менее слабым местом была дверь. Но там насмерть стояла бродячая осина, а сражаться с этим представителем растительного мира без оружия — полная безнадега. Капитан попытался: под ударами осина становилась мягкой, но сразу твердела, ловко давая сдачи. Тем не менее, именно разумное поведение осины давало некоторую надежду. Остановившись в очередной раз перед дверью, Капитан поманил Боцмана:
— Ну, рыцарь, блин, давай, отвлеки эту корягу.
— А с какой стати я? — Боцман насупился. — Я мастер уклонения от боя. Так что, давай-ка сам!
— Я тощий, — резонно возразил Капитан. — Она за мной не погонится.
— Ага, а я, значит, толстый! Ну-ка, пойдем, выйдем! Я тебе покажу, кто из нас толстый!
— Так выходили уже, — спокойно ответил Капитан. — Помнишь, что получилось?
— Все равно, я к ней не полезу. — Боцман уперся, и переубедить его не было никакой возможности.
— Твои предложения?
— Подождать, когда будут хавчик выдавать, скрутить их всех — и дёру!
— А ты уверен, что в карцере и жрать дают?
— А что, атсаны же не звери!
— Но и не люди. Возьмут, забудут…
— Тогда где кости?
— Чьи?
— Тех, кто тут раньше был.
— Вспомнили и убрали.
Крыть было нечем, да и разговор зашел в полнейший тупик. Боцман грустно присел на пол возле осины, а Капитан принялся методично долбить стену кулаками.
Через час, или немного меньше, Боцман встал с насиженного места, продефилировал в сторону отрабатывающего удары Капитана и встал у него за спиной. Тот не показал вида, что заметил перемещения приятеля — продолжал свое бестолковое занятие, как ни в чем ни бывало.
— И долго ты будешь стенку колошматить?
— Пока не надоест.
— А мне уже надоело!
— Твои трудности.
Удрученный Боцман поплелся обратно, но на полпути его осенило:
— Слышь, Кэп, а наша Отмыра сможет помочь?
От последнего удара бандита полированная муть стены покрылась сетью мелких трещин. Развернувшись, он уставился на приятеля:
— Как? Это не виртуалка, зема! Ты че…
— А попробовать?
Капитан пожал плечами. Потом набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:
— Отмыра! Ты где?
— Зачем орешь? — Отмыра материлизовалась прямо посередине карцера.
Капитан удивленно замолчал. Боцман проявил больше расторопности:
— Так, короче, — приказал он, — вытаскивай нас отсюда! Продолби эту стену до ближайшего тоннеля!
— Нет, — возразил Капитан, — Мы на тебя залезем — и вперед, на волю!
— Мужики, — Отмыра изогнула носик сперва вправо, потом влево, — меня тут нет. Я — проекция ваших сознаний, поэтому не могу ни долбить, ни на спине катать. Хотите, может, телегу прогоню… Я тут нарыла по сетям столько телег! Вот, например, легенда о том, как Тромп уничтожил Ма-Мин.
— Как нет, если есть! — Боцман похлопал ладонью по металлическому боку «сковородки». Бок отозвался гулким дребезжанием. И тут до Боцмана дошло:
— Постой… Когда это Тромп уничтожил Ма-Мин?
Отмыра, кажется, смутилась — ее носик заходил ходуном. Посучив по скользкому полу острыми паучьими ножками, она уклончиво ответила:
— Ну… Легенда, короче. Телега.
— А откуда такая телега? — Наседал Боцман, — что за гнилые гонки?
— Отвали, — Капитан дернул коллегу за плечо и повернулся к Отмыре. — А эту дверь ты можешь открыть?
— Запросто!
— Какая дверь? — Заверещал Боцман, — там куча вонючих атсанов, опять придется драться. Отмыра, вызови кербов, пусть они прокопают сюда тоннель… Или… Ты говоришь…
— Ма-Мин жива, — успокоила Боцмана Отмыра.
— А как же Тромп и…
— Телега. Но тоннель к вам никто прокопать не сможет. Вы же в бусинке!
Капитан присел на край койки. Медленно оглядел стены, пол, потолок. Почесал себе лоб.
— В какой бусинке?
— Бусинка из ожерелья Ру-Бьек, — охотно ответила «сковородка». — Когда Ру-Бьек потеряло язык, бусинка тоже потерялась. Если, конечно, верить увлапонским апокрифам…
— Что за бусинка?! — Капитан с такой силой стукнул ладонью по колену, что чуть сам себе не сломал ногу.
— Алмазная, бесконечная снаружи, конечная внутри. Вход-выход только через дверь.
— А параша? — С надеждой спросил Боцман. «Сковородка» отрезала:
— Видимость. Телега.
— Отпирай дверь, — решил Капитан. Встав перед дверью, он принял низкую стойку, готовый прыгнуть на любого, кто окажется с той стороны.
Но Боцман все испортил:
— Нет! Не хочу махаться!
— Слушай меня! Я — хозяин! — Рыкнул Капитан.
Отмыра не двинулась с места.
— Вы оба мои хозяева. Делали-то меня вместе!.. Короче, вы пока добазарьтесь, а я попозже загляну!
В следующее мгновение ее не стало.
— Это из-за тебя Отмыра свалила! — Взъярился Боцман.
— Нет, твой косяк! — возразил Капитан, — согласился бы на дверь, и все чики-пуки! А то, махаться ему западло вдруг!
— С кербами надежнее. Ты знаешь, сколько у атсанов этих осин?
— Под бочок к Ма-Мин захотел?
— А Ма-Мин не трожь!
— Да кто ее трогает? Вот Тромп ее, говорят, тронул…
Боцман успокоился, присел на корточки, запустил пятерню в бороду. Наконец, сказал:
— Святая Ма-Мин жива. Я знаю точно.
— Да пошел ты!..
— Только с тобой!
— А некуда, братан.
— Кербов бы сюда. Или выкидуху…
— Арконский мечтатель. Нормальные пацаны ходят через двери.
— Это я ненормальный?! — Вскочил Боцман с пола.
— Ну, не я же… — хихикнул Капитан, и все началось по новому кругу.
В карцере время суток определить было невозможно, и бандиты, проведя ночь за бесплодными словесными баталиями, заснули лишь под утро. Если Истина и родилась в их спорах, то, убоявшись гигантского количества матюгов, немедленно укатила в самые дальние миры за десятью вратами Бильреста.
Проснувшись первым, Боцман обнаружил, что дверь открыта. Неужто Отмыра… Он скатился на пол со своего мышебоя и ринулся к Капитану. Но разбудить его не успел.
— Па-адъем, мужики! — Раздалась из-за двери громкая команда.
— Мужики на работе, — огрызнулся Капитан. Он спокойно поднялся со своей койки и стал ждать продолжения. В карцер зашел атсан, в ручках которого был зажат очень знакомый предмет. Восьмимерная выкидуха! Капитан остался стоять неподвижно, Боцман тоже застыл. Против выкидухи приема нет.
— Ну, бунтовщички-пленнички, — атсан с выкидухой слегка подпрыгнул, — вперед и без глупостей!
— Куда? — Заерепенился Боцман. — Нам и тут не плохо!
— Базарить команды не было! — Весело оборвал его стражник, — шевели поршнями!
Что-то в интонации стражника показалось Капитану подозрительным. Боцман, кажется, тоже уловил странное сходство… Капитан встряхнулся: померещилось.
За дверью рядовые охранники выстроились в два ряда. Бандитам связали за спиной руки и повели вверх по пологой лестнице. Начальник пристроился сзади колонны. Всю дорогу бандиты беззастенчиво глазели по сторонам, пытаясь запомнить на всякий случай свой путь. Незнакомые коридоры становились все грязнее, в одном месте пришлось обходить завал. Этими ходами явно никто давно не пользовался.
Через минут двадцать такого марша колонна остановилась в небольшой пещере. Капитан сразу заподозрил неладное, когда начальник скомандовал:
— В шеренгу стройся!
— Это что, казнь? — Спокойно поинтересовался Капитан.
— Ага, — ответил атсан, — она самая.
Вскинув выкидуху, он нажал на курок. Выкидуха огласила подземелье механическим смехом.
— Нравится мне эта опция, — атсан мелко подпрыгнул от удовольствия, после чего сместил пластины рукоятки. Боцман зажмурился, Капитан жмуриться не стал. Он видел, как розовый конус, полный сверкающих лезвий, быстро перемещаясь, вобрал в себя всех охранников. Через мгновение с ними было покончено. Три десятка кочерыжек продолжали торчать навытяжку, но Капитан знал, что теперь они состоят из мертвой пыли.
— Ну, жулики-бандиты, — единственный оставшийся в живых атсан взял пленников на мушку своего запрещенного оружия, — вас развязать, или так домой пойдете?
— Ты от Ма-Мин? — Догадался Боцман и, осклабившись, сделал шаг к спасителю.
— Какой Ма-Мин? — Оборвал его Капитан, — Слышал, сказано: «домой», значит он от шефа.
— Стоять! — Рявкнул атсан. Боцман послушно отступил.
— Лучше, конечно, развязать, братан. — Капитан натужно улыбнулся.
Атсан покачал головой, точнее, за отсутствием шеи, всем телом:
— Терпение, рыцари, терпение. Для начала мне надо представиться. Итак, я… Точнее, это тело — не я. Я сижу в «Мерлине» и им управляю. Это ясно?
Бандиты синхронно кивнули.
— Теперь обо мне. — Продолжала оболочка атсана. — Меня вы все хорошо знаете и должны были замочить…
— Фленджер? — Глаза Боцмана стали в четыре раза больше, чем обычно.
— Ага, Фленджер я. И мочить меня не надо, я теперь у Нуфнира работаю. Сетевым инженером. Дошло?
Бандиты оторопело молчали, Боцман шумно глотал слюну.
Атсан повел вверх-вниз дулом выкидухи:
— Как дойдет, дайте знать. Я вас тогда развязываю и провожаю до дырки на Землю.
— Я не понимаю… — начал было Боцман, но Капитан резко толкнул его локтем в бок:
— Нам все ясно.
— Вот и славно.
Атсан опустил выкидуху и, щелкнув корявыми пальцами, распустил корешки, стягивавшие запястья бандитов.
— Теперь вперед, — он показал в сторону одного из тоннелей. Боцман и Капитан, все еще не веря в чудесное избавление, шли молча. Атсан подавал команды «направо», «налево» и, как заметил Капитан, держал выкидуху наготове.
— Кстати, не вздумайте от меня сбежать, — предупредил атсан, когда бандиты слишком резво припустили вперед, — шеф вас живыми видеть хочет, зато я — не очень. Так что, шмальну без предупреждения.
Вскоре астан приказал остановиться.
— Вам туда, — показал он в сторону бокового ответвления, в котором темнота была настолько густой, что даже глаза бандитов, прекрасно видевшие во мраке, ничего там не различали.
— А ты? — спросил Капитан.
— Я и так там, — хихикнул Фленждер.
— Оружие хоть отдай, — попросил Боцман.
— Обойдетесь, — атсан отступил. — Хотя… — он размахнулся и швырнул выкидуху в темноту тоннеля. Бандиты, не раздумывая, бросились вперед.
Переход из мира в мир прошел совершенно незаметно. Вот Боцман с Капитаном бежали по неровным камням, а вот они уже сшибли кого-то и повалились на пол в густом жарком тумане. Этот «кто-то» истошно, по-бабьи, завизжал, и Боцман обнаружил, что под ним действительно барахтается, пытаясь подняться на ноги, потная голая баба, красивая и толстая.
— Каков пассаж! — Раздался спереди удивленный мужской голос, — Клав, с кем это ты?
Клава, не отвечая, попыталась влепить Боцману пощечину. Но реакция дипломированного рыцаря сработала автоматически, Клава оказалась распластана на деревянном полу, словно здоровенная розовая лягушка.
— Насилуют! — заревела она и принялась выкручиваться из стальных объятий. На этот вопль из тумана появилась целая толпа обнаженных амазонок, вооруженных, за неимением лучшего, мокрыми полотенцами и мочалками. Среди амазонок толкались два мужика — один толстый и бородатый, чем-то похожий на Боцмана, только не такой накачанный, а другой низенький, кривоногий, с пышными усами.
— Кац, ты что-нибудь понимаешь? — Спросил низенький.
— Нахалы! — Орали амазонки.
— Нет, Фима, я теряюсь, — спокойно ответил толстый.
— Козлы вонючие! — Продолжали наседать на бандитов амазонки.
— Это кто козлы? — Боцман сразу вскочил и, разъезжаясь ногами на мокром полу, двинулся к толстому Кацу. Кац улыбнулся:
— Я этого не говорил.
— Значит, ты? — Боцман ухватил за горло кривоногого Фиму.
Амазонки продолжали колотить бандитов мочалками. Капитан снял руку приятеля с горла Фимы. Фима прокашлялся и отошел в сторону:
— Заблудились, господа? Предбанник там, — он показал в самую гущу тумана, — и пиво. Пиво, правда, «Жигулевское»…
Неожиданно в парилке стало еще теснее — на визг амазонок прибежали местные секьюрити. Два амбала в пятнистых комбинезонах наставили на бандитов свои «калаши» и пробурчали хором:
— Подымай лапы!
В этот момент пар окончательно рассеялся и Капитан увидел, наконец, валявшуюся у дощатой стены выкидуху. Выкидуха больше не была выкидухой — она приняла прежний облик пистолета Макарова. Охранник перехватил взгляд Капитана и угрожающе потряс автоматом:
— Не рыпайся!
Но куда этим необученным громилам было до настоящих дипломированных рыцарей! Капитан рванул дуло «калаша» на себя и чуть в сторону, нанося амбалу правой ногой два быстрых удара один за другим — в живот и в коленную чашечку. Хватка секьюрити ослабла. Вырвав автомат у него из рук, Капитан довершил дело прикладом, с удовольствием услыхав хруст ломающегося позвоночника.
Боцман уже раздевал второго амбала, тоже мертвого.
— Зачем… — начал Капитан, но сразу засмеялся. Действительно, мозги распарились: как гулять по Москве в серебристых кальсонах? Никак. А в камуфле — вполне солидно.
Амазонки исчезли, только бедная Клава продолжала лежать на полу, изображая лягушку. Свалив на нее два тела, бандиты пошли переодеваться в предбанник. В просторном предбаннике амазонок тоже не было. За длинным столом сидели Кац с Фимой и пили жигулевское пиво.
— Ну как, — поинтересовался Фима, — вы их сделали? — И сразу ответил сам, — вижу, сделали. Вот и прикидом разжились. Я всегда говорил, что у Андрейкиных песиков туго с мерностью.
— Ага, — подтвердил Кац, хлебая пиво прямо из бутылки, — мерность не выше, чем у картошки.
— Что ты знаешь про мерность? — Насторожился Капитан.
Фима откинулся на деревянную спинку скамьи, покрытую розовым банным полотенцем:
— Все абсолютно. Мы с Кацем про нее книжку написали. Вот это — Эммануил Кац, философ-космист…
— Мокрокосмист, — поправил Кац, — а это — Ефим Хуман, писатель-дебилетрист…
— Чушь, — проворчал Капитан. Он был уже одет, Боцман тоже застегивал последние пуговицы. Форма на Боцмане сидела как влитая, а сухопарому Капитану пришлось заворачивать манжеты. Протянув руку, он взял у философа-мокрокосмиста бутылку и допил до конца. Рыгнул, огляделся. Стол, скамья, мягкие диваны вдоль стен… Все это он уже видел — не очень давно.
— Пошли, — позвал Боцман.
Из предбанника вверх вела узкая лестница. Лишь поднявшись по ступенькам, бандиты поняли, что действительно бывали в этом месте.
Наверху лестницы стоял Андрей, старый знакомый, хозяин магазинчика, располагавшегося над сауной, тот самый, что сдал бандитам Фленждера. Он непонимающе моргал и не нашел ничего лучшего, чем спросить:
— М-мужики… В-вы откуда?
— Снизу, — содержательно ответил Боцман. — Посторонись-ка.
— Там внизу твои гаврики парятся. — Капитан с выработанным годами прищуром, от которого у неподготовленных моментально начиналась медвежья болезнь, посмотрел на Андрея. Тот затрепетал. — Похорони с музыкой. И телефон не лапай. Этим, философам, тоже скажи, чтобы не рыпались.
— Тачка есть? — Боцман, взяв Андрея за отворот кожанки, деловито обшаривал карманы.
— Синяя «восьмерка». Во дворе стоит.
Бандит обнаружил ключи и театрально подкинул их на ладони:
— Временно конфискуется.
— Но…
— В ушах говно! Как понял, а если не понял, то как?
— Понял… Как… — у Андрея подкосились коленки, и он осел на пол, привалившись к крашеной стене.
