Мистер Ободи принял ее в своих апартаментах на десятом этаже. Девушку провели в небольшую комнату, в которой предводитель «Общества Джонни Реба», по слухам, занимался медитированием и физическими упражнениями. По слухам — потому что он всегда запирался, оставаясь один, и никто никогда не видел этого своими глазами. Насколько было известно Каллии, она стала единственной женщиной, не считая Дэнис, кому Ободи оказал столь высокую честь, удостоив аудиенции в святая святых. Ее, правда, такая милость не очень удивила. Каллия знала, что внешне очень напоминает Дэнис, и полагала вполне допустимым, что он и ее находит не менее привлекательной.

После смерти Кристиана Саммерса Ободи завел себе новых телохранителей — шестерку японских киборгов производства концерна «Мицубиси». Они охраняли весь десятый этаж, но у двери в покои хозяина Каллию встретили двое людей. Один из них когда-то служил в МС, другой в КС, и оба они недолгое время выполняли функции личных охранников Дэвида Занини. Ее обыскали, просканировали и пропустили внутрь.

Кроме прикрытого ковром паркетного пола, в комнате ничего не было. Ободи вежливо предложил гостье присесть, сам же опустился на колени и расположился напротив.

— Чем могу быть полезен, мадемуазель Сьерран? — осведомился он.

— Мне стало известно, мистер Ободи, что в вашем распоряжении имеются водородные бомбы, которые вы намереваетесь использовать.

— Допустим. И что с того?

— Хотелось бы убедить вас отказаться от такого шага.

— Сначала ответьте, откуда взялся этот нелепый слух? — Ободи едва заметно улыбнулся.

— Ваш приятель-наркоман проболтался. Дэвид, Дэвид… как его там? Ах да, Занини. Он был под кайфом, но я ему поверила. Клялся, что вместе с вами вывозил боеголовки из Японии. Даже количество назвал: ровно двадцать две штуки.

Улыбка Ободи сделалась шире.

— И куда же, по-вашему, я мог спрятать такое колоссальное количество зарядов в несколько мегатонн каждый, мадемуазель? Это ведь не микрочипы — в карман не положишь. Среди наших соратников не менее четверти составляют люди из вашей организации. Наряду с членами ОДР они участвуют во всех операциях, охраняют захваченные у миротворцев арсеналы, пользуются точно таким же оружием. Я не делаю различия между подпольщиками «Эризиан Клау» и бойцами ОДР, для меня все они солдаты свободы. Да и вы сами вряд ли сможете привести хотя бы один конкретный пример дискриминации по партийной принадлежности. — Каллия неохотно кивнула в знак согласия. — С другой стороны, — продолжал он, — если хорошенько подумать, можно, наверное, найти способ скрыть от посторонних глаз даже такой громоздкий груз, как двадцать две ядерные боеголовки. К сожалению, мне нечем доказать вам, что я этого не делал, кроме моих голословных утверждений. Хотя опять же возникает законный вопрос: чем мое слово хуже бредовых измышлений хронического наркомана? Уверяю вас, Каллия, мне вовсе не безразличны жизни невинных людей. Начиная восстание, мы все знали, что погибнут сотни тысяч, если не миллионы, но я всегда старался сделать все возможное, чтобы свести потери к минимуму. Свобода и независимость — великие идеалы, но даже за них я никогда бы не стал платить столь дорогой ценой. Если бы я так поступил, то покрыл бы позором не только свое имя, но и все наше движение.

Зачарованная успокаивающими модуляциями его безупречно поставленного голоса, Каллия уже готова была поверить в искренность Ободи. Но стоило ей увидеть играющую у него на губах циничную усмешку и исполненный холодного презрения взгляд, как все иллюзии моментально рассеялись. Они сидели неподвижно: Каллия — опустив глаза, чтобы скрыть овладевшую ею ярость; Ободи — наоборот, наблюдая за ней неотрывно и пристально, как кот за мышью. Так прошло несколько долгих, томительных секунд.

Каллия тяжело вздохнула и подтянула правую ногу, намереваясь встать, но в последний момент успела заметить, как Ободи, стоя на коленях, повторил ее движение. Она успела отклонить голову на несколько сантиметров, и удар пяткой угодил ей не в переносицу, куда был нацелен, а в недавно сросшуюся ключицу, перебитую миротворческой пулей во время сражения за казармы. Развернувшись на девяносто градусов, Каллия повалилась на спину и, используя инерцию толчка, стремительно перекатилась на живот, одновременно выплюнув в ладонь прилепленную к небу заначку — цельнопластиковый однозарядный игломет. При сканировании миниатюрное оружие подавало тот же сигнал, что и десны, а керамическая разрывная пулька имела частотную характеристику зуба. Размерами она не превышала ноготь мизинца, но тысячи мономолекулярных пластинок, на которые разделялся заряд в момент выстрела, могли порвать в клочья дюжину человек на расстоянии пяти метров.

Но Ободи был начеку. Пружинисто вскочив на ноги, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и большим пальцем ноги как-то очень легко и незаметно прикоснулся к правому локтю девушки. Каллия почувствовала что-то вроде короткого электрического разряда, и рука ее резко онемела. Ободи двигался с такой умопомрачительной скоростью, что она даже не успела заметить, как он подхватил выскользнувшее из раскрывшейся ладони оружие. Девушка снова перекатилась на спину и вскинула руку, но в ней уже ничего не было.

Ободи отступил назад, разглядывая конфискованный трофей.

— Какая интересная игрушка! — с притворным восхищением в голосе заметил он. — Никогда такой раньше не видел. На чем бы ее испытать, как вы думаете, мадемуазель Сьерран?

Каллия уже поняла, что сейчас произойдет, и закрыла глаза, готовясь к смерти. Но у Ободи, видимо, имелись другие планы на этот счет. Он навел дуло смертоносного оружия на ноги девушки и нажал кнопку спуска. Каллия пронзительно вскрикнула и потеряла сознание.

В тот же миг дверь за ее спиной свернулась, и в комнату ворвались двое охранников с лазерными карабинами наперевес. Мгновенно оценив обстановку, они опустили стволы и вопросительно уставились на шефа. Тот скользнул взглядом по окровавленным клочьям изорванной плоти и небрежно махнул рукой:

— Убрать. И пригласите врача, пусть подштопает. Если выживет, бросьте ее в камеру рядом с тем косоглазым.

Лан Сьерран терпеливо дожидался одиннадцати утра — назначенного сестрой срока. Так и не получив от нее никаких известий, он прошел в молитвенный зал, опустился на колени и вознес молитву за упокой души Каллии Сьерран. Затем отправился разыскивать настоятельницу.

Преподобная мать почивала у себя в келье, сильно утомившись от трудов праведных минувшей ночью. Лан тоже провел ее на ногах, но усталости, как ни странно, совсем не ощущал. Бережно растолкав престарелую женщину, он сказал:

— Прошу прощения за беспокойство, матушка, но мне срочно необходимы сорок бойцов истинной веры, не боящихся умереть.

Ральф Мудрый и Могучий рыскал по информационным каналам вокруг Лэтэм-билдинга, подслушивая, подсматривая и анализируя все, что удалось подслушать и подсмотреть.

В первую очередь его заинтересовал диалог Каллии Сьерран с ее братом, чье присутствие в Храме Эриды послужило главной причиной тому, что он не пожалел усилий для проникновения в храмовую сеть. Особую тревогу Ральфа вызвала произнесенная девушкой фраза, в которой упоминалась его без вести пропавшая подопечная: «Постарайся освободить Дэнис. Она была личным телохранителем Дугласа Риппера, и ее связи могут нам пригодиться на переговорах о капитуляции».

Он и раньше подозревал, что ее прячут где-то в штаб-квартире мятежников, но проникнуть в Лэтэм-билдинг не было никакой возможности. Помимо Кольца, взявшего на себя обеспечение информационной безопасности, дорогу преграждали полчища Вебтанцоров и ангелов, надежно перекрывающие все благоприятные для атаки позиции.

Но если куда-то нельзя долететь на крыльях Хрустального Ветра, еще не факт, что добраться туда невозможно в принципе. Иногда куда полезнее притвориться скромной мышкой, чем гордым орлом.

Мужчина, представившийся Дэнис Кастанаверас как «доктор Дерек», был на самом деле одним из очень немногих оставшихся на Земле профессиональных хирургов. Он прибыл в Лэтэм-билдинг около пяти часов пополудни. Пациентка ждала его в одном из помещений десятого этажа, переоборудованном под операционную. Чтобы избежать чрезмерной потери крови, ее поместили в поле замедления. Доктор подошел к операционному столу, отключил поле и с нескрываемым ужасом уставился на очаровательную женщину, чьи искалеченные ноги от коленей до ступней представляли собой сплошную рваную рану. Он ни разу не осмелился даже намекнуть Ободи, что его профессиональные качества куда больше пригодились бы в полевых условиях, когда трудно или вообще невозможно использовать медботов-хирургов для обработки раненых. Оставалось утешаться тем, что сегодня ему придется иметь дело именно с огнестрельным ранением, хотя, судя по характеру повреждений, нанесено оно было отнюдь не на поле битвы. В распоряжении Ободи имелся целый арсенал медботов последнего поколения — в разбитом на площади полевом госпитале, — но он, очевидно, не хотел утечки сведений об этом «инциденте» за пределы штаб-квартиры повстанцев.

Медленное сканирование обнаружило помимо прочего повторный перелом недавно сросшейся левой ключицы, а в мышцах и костной ткани ниже колен проявились миниатюрные керамические осколки. По всей видимости, по ногам пациентки с близкого расстояния выстрелили из игломета. Сначала доктор Дерек намеревался их просто ампутировать, но после вторичного осмотра решил, что можно, пожалуй, обойтись без крайних мер.

Он вспомнил даже имя раненой — Каллия Сьерран, — хотя видел ее только мельком и всего один раз. Дерек почти не сомневался, что бедняжка чем-то не угодила Ободи, — ему довольно часто приходилось сталкиваться с аналогичными проявлениями жестокой и вспыльчивой натуры предводителя ОДР. Она по-прежнему оставалась без сознания, поэтому хирург не рискнул оперировать под общим наркозом и ограничился местным обезболиванием, сделав один укол в плечо, а второй — в основание позвоночника. Выждал минуту и приступил к работе, начав с тщательной зачистки раны от осколков керамики. Хуже всего обстояло дело с коленями. Обе чашечки превратились в месиво из раздробленных костей и иссеченных связок. Вряд ли она сможет ходить, пока не вырастит себе новые. К сожалению, у него под рукой не имелось ни лаборатории, ни аппаратуры для клонирования утраченных органов.

Осколков оказалось так много, что большую часть времени Дерек потратил на их извлечение. Покончив с этим и убедившись при помощи сканера, что ни одного не осталось, он приступил ко второй фазе операции, оказавшейся намного проще и короче первой. Срезав часть тканей и совместив перерезанные сухожилия, доктор ввел регенерирующий нановирус, продезинфицировал раны и обрызгал быстрозастывающим спреем, образующим псевдокожу. Еще пять минут заняла обработка сломанной ключицы, подвергнувшейся примерно той же процедуре.

Двое персональных телохранителей Ободи стояли у двери, внимательно наблюдая за действиями хирурга. Один из них, японец, появился сравнительно недавно вместе с группой похожих, как близнецы, соотечественников, второй — невысокий и коренастый афроамериканец — прибыл вместе с Дэвидом Занини, электрическим наркоманом, чьему пагубному пристрастию Ободи почему-то потакал. Оба охранника были вооружены ручными мазерами; их ребристые рукояти торчали из расстегнутых кобур на поясах.

— Куда ее теперь? — устало спросил Дерек, стягивая медицинские перчатки.

— В подвал, в третью камеру, — отозвался чернокожий. Доктор кивнул и похлопал по плоской железной макушке медбота-санитара, неподвижно застывшего у стены.

— Команда: заняться пациентом, — приказал он.

Медбот медленно заворочал головой, анализируя команду и обстановку. В помещении четверо людей. Один лежит на операционном столе. Рядом каталка. Очевидно, это и есть его пациент. Робот послушно, приблизился к столу и остановился, ожидая дальнейших указаний.

— Переложи на каталку, отвези туда, куда покажут эти двое людей, и оставайся с пациентом до новых распоряжений.

— Слушаюсь, доктор, — механическим голосом произнес медбот.

Он вывез каталку с бесчувственным телом Каллии Сьерран в коридор и покатил за негром-охранником. Японец следовал сзади. У лифтовой площадки процессия остановилась. Через некоторое время прибыл вызванный грузовой лифт. Медбот очень медленно и бережно, чтобы не потревожить пациента, вкатил тележку в открывшуюся дверь и не менее аккуратно переступил зазор между полом коридора и кабиной подъемника. Однажды, несколько лет назад, одна из его шести тоненьких ножек случайно застряла в щели, и робот очень хорошо запомнил тот неприятный инцидент. Люди тогда просто отломали искореженный сустав, не сумев вытащить его из зазора. Через день ему приделали новый, но потрясение оказалось таким сильным, что медбот потом несколько недель не мог обслуживать пациентов.

Сначала каталка, потом медбот, за ним двое сопровождающих. Такая вот последовательность. Робот остановился, наблюдая за действиями вошедших в лифт людей. Чернокожий стал сбоку от каталки, повернувшись лицом к двери лифта, а желтолицый наклонился к микрофону в стене и произнес:

— Команда: подвал.

Дверь развернулась, и кабина неторопливо поползла вниз. И тут случилась очень странная вещь. Пациент на каталке неожиданно сел, отбросив простыню, прикрывавшую нижнюю часть тела. Медбот автоматически сбалансировал стойку и приподнял пружинное ложе, чтобы скомпенсировать изменение центра тяжести и свести до минимума травматическое воздействие. Пациент наклонился вперед, быстрым движением правой руки выхватил мазер из кобуры стоящего справа сопровождающего, а левой ухватил за воротник и рванул на себя, одновременно впечатав ствол мазера в основание его черепа и нажав на спуск.

«Скверно, скверно, скверно», — сработала сигнальная система в позитронном мозгу медбота, чей пациент только что получил сильный ожог внутренней стороны запястья левой руки. И кости сломанной ключицы наверняка снова разошлись. Неужели пациент не знает, что ему не положено так сильно нагружать левую руку в течение двух суток?

Между тем странные события продолжались. Желтолицый человек, двигаясь с невероятной скоростью, отскочил в дальний угол кабины, успев в прыжке достать свой мазер и выстрелить. Но выстрел пришелся, по счастью, в тело чернокожего человека. А прикрывшийся им пациент направил мазер, отобранный у чернокожего, на желтолицего, нажал на спуск и не отрывал пальца от кнопки, пока в кабине не запахло горелым мясом.

Каллия Сьерран опустила оружие, спихнула на пол кабины мертвое тело охранника и хриплым голосом произнесла:

— Команда: стоп; сигнал тревоги не включать. Лифт остановился, зависнув где-то между третьим и четвертым этажами.

Девушка обессиленно откинулась назад и минуты две просто отдыхала, приходя в себя и приводя в порядок ускользающие мысли. Действие лекарств еще ощущалось, и ей стоило немалых усилий наметить план ближайших действий. Позволив себе еще минуту на расслабление, она повернула голову к микрофону и отчетливо приказала:

— Команда: девятый этаж.

Сбитый с толку медбот все это время стоял без движения, только глазами-линзами вращал, переводя их с мертвых тел сопровождающих на пациента. Впервые в его практике снятый с операционного стола и уложенный на каталку человек, что автоматически придавало ему статус пациента, совершил так много интересных и необычных действий за столь краткий промежуток времени. Если подобный термин вообще применим к роботу, можно было смело утверждать, что медбот заинтригован.

Лифт поднялся до девятого этажа и остановился. Двери свернулись.

— Вывози меня отсюда. Скорее! — потребовал пациент.

Приказ не предваряло слово «команда», но медбот давно усвоил, что многие люди, обретая статус пациента, не всегда способны вразумительно излагать просьбы и пожелания. На всякий случай он трижды прогнал слова приказа через свои логические цепи и все три раза получил на выходе одну и ту же интерпретацию.

Задание следовало выполнять, но возникла новая проблема: сброшенное с каталки тело чернокожего перегородило выход. Медбот отпустил поручень, переступил через труп и вышел в холл, внимательно смотря себе под ноги, чтобы не провалиться в щель. Затем повернулся, подхватил охранника под мышки и попытался поднять. Тяжелый. Тогда он изменил тактику. Вцепился клешнями в ворот и выволок наружу. Когда медбот вернулся, пациент разговаривал с лифтовым компьютером — примитивным устройством, которому все нужно было растолковывать самым подробным образом.

— Слушай меня внимательно, лифт. У нас чрезвычайная ситуация. Понятно? Мне необходимо разместить в твоей кабине срочный груз. Сейчас я отправлюсь за ним, а ты должен меня ожидать и не закрывать двери.

— Слушаюсь, мадемуазель, — ответил лифтовый компьютер.

— Ждать и не реагировать ни на чьи команды, кроме моих, — подчеркнула Каллия.

— Ни на чьи команды, кроме ваших, мадемуазель, — послушно повторил комп.

— Поехали, — приказала она медботу.

— Одну секунду, пациент.

Робот задержался ровно на две секунды, чтобы определить статус сопровождающих, послав ультразвуковой сигнал в нервные узлы сначала первого, затем второго. Пульс отсутствовал. Он повторил запрос. Та же реакция. Оставалось только констатировать, что оба человека приобрели последний статус в списке приоритетов медбота, в отличие от других почему-то определявшийся массой различных терминов: мертвый, испустивший дух, покойный, усопший, труп, кадавр… К сожалению, ни тому, ни другому уже не суждено когда-либо обрести статус пациента.

Весьма довольный тем, что образцово выполнил свои обязанности, ни на йоту не отступив от инструкции, автомат подхватил каталку с пациентом и вежливо осведомился:

— Куда прикажете?

— Налево.

До приобретения здания «Обществом Джонни Реба» весь девятый этаж занимала крупная бухгалтерская фирма, оказывавшая клиентам конфиденциальные услуги, весьма помогавшие последним в непрестанной борьбе с алчностью налогового ведомства. Фирму, естественно, выселили, и Каллия очень надеялась, что большинство помещений на этаже по-прежнему пустует. Удача продолжала сопутствовать ей. В длинном коридоре, пересекающем этаж из конца в конец, никого не оказалось.

— Еще раз налево, — сказала она, завидев нужный поворот.

Каталка остановилась перед запертой дверью бывшего офиса, занимавшего угловую часть этажа, выходящую окнами на восток и юго-восток. Девушка велела медботу развернуть тележку и приставила дуло мазера к электронному замку. Через несколько секунд запирающий механизм «свихнулся» от перегрева, и дверь начала сворачиваться и разворачиваться со скоростью автоматной очереди. Улучив момент, Каллия нажала на спуск. В очередной раз свернувшееся полотно беспомощно дернулось и застыло в этом положении.

Медбот, повинуясь указаниям пациента, подкатил ее к окну. В помещении сохранилась действующая аппаратура связи, но Каллия и не подумала ею воспользоваться, прекрасно понимая, что Кольцо моментально засечет звонок и определит, откуда поступил вызов. Храм Эриды находился в четырех кварталах от Лэтэм-билдинга и был хорошо виден из окна. Не заметив на площади никакой подозрительной активности, она приступила к осуществлению намеченного плана.

Первым делом Каллия проверила заряд. Индикатор на рукояти показывал, что осталось всего сорок два процента мощности. Паршиво. Слишком много израсходовала она на проклятого японского киборга! Ей приходилось во время тренировок на имитаторах соревноваться в скорости с гвардейцами, и следовало признать, что японские аналоги им практически не уступают. До захода солнца оставалось около получаса, но горизонт на востоке уже начал темнеть. Оставалось только надеяться, что в подступающих сумерках храмовые наблюдатели все же сумеют засечь ее сигнал.

Вырезав в стекле аккуратный кружок, Каллия выставила в дыру ствол мазера, навела его на крышу Храма и принялась передавать кодом спидофреников:

«Каллия. Жита».

«Каллия. Жита».

В голографическом кубе напротив без вызова и предупреждения возникло растерянное лицо Джо Тагами. Очевидно, случилось что-то непредвиденное.

— Слушаю тебя, Джо? — спокойно произнес Седон.

— Мистер Ободи, — торопливо заговорил киборг, — только что поступили сведения, что из Лос-Анджелеса в массовом порядке стартуют транспортные шатлы, судя по характеристикам принадлежащие МС. В воздухе уже зафиксировано несколько сотен кораблей. И все они направляются сюда!

— Спокойно, Джо, — прервал японца Танцор. — Сколько у нас времени?

— Двадцать четыре минуты. Не больше.

— А как долго, по-твоему, займет высадка всей десантной группы?

— Если прибегнут к той же тактике, которую использовали для атаки Лос-Анджелеса, шатлы с десантом они пустят тремя или четырьмя волнами. По моим прикидкам, это займет примерно час-час десять.

— Хорошо. Я буду в штабе. А ты пока займись погрузкой ядерных боеголовок на мой корабль. Одну оставь здесь, подготовь к взрыву и установи таймер на час пятнадцать минут. Вторую активируй и нацель на Лос-Анджелес. И поторопись — мы отбываем в Японию через двадцать минут.

— Слушаюсь, мистер Ободи.

— Команда: соединить с Дэвидом, — приказал Седон, как только изображение Тагоми растаяло.

Молодой человек валялся на диванчике. Легкая, счастливая улыбка играла на его губах.

— Дэвид!

Резкий и звонкий, как пистолетный выстрел, звук голоса Седона проник сквозь пелену электрического экстаза. Дэвид дернулся и открыл глаза:

— Да?

— Быстро вставай — и бегом в штаб. Жду тебя там. К нам приближается армада миротворческих шатлов с десантом. Времени почти не осталось.

— Бегу, мистер Ободи.

Седон не стал тратить ни секунды на сборы. По большому счету, ничего ценного во всем здании, за исключением его собственной персоны, не было. Он выскочил в дверь, жестом приказал телохранителям следовать за ним и помчался к лифтам.

У Дэвида Кастанавераса процесс подготовки к эвакуации занял чуть дольше — ровно минуту, в течение которой он кайфовал по максимуму, заряжаясь на будущее. Отсчитав шестьдесят секунд — одна тысяча один, одна тысяча два, одна тысяча три… — он с сожалением отсоединил контакт и спрятал генератор экстаза в карман. На секунду задержался у зеркала, придирчиво оглядев свое отражение. Побритый, постриженный, причесанный, в новеньком костюме с иголочки и надраенных ботиночках, — одним словом, все как у людей.

Пора.

Он выбежал в коридор. Уолдос-охранник встрепенулся, вскочил и большими скачками пустился вдогонку, как верный охотничий пес за хозяином. У лифта Дэвида поджидали два умопомрачительно вежливых японца-киборга, держа двери открытыми. Весьма предусмотрительно с их стороны! Он влетел в кабину, на ходу мысленно приказав тому, что справа, уничтожить уолдоса. Киборг среагировал на команду и сорвался с места с такой скоростью, что лицо Дэвида обдало ветерком.

Автомат и полуавтомат с грохотом и скрежетом столкнулись. Молодой человек не стал дожидаться исхода сражения. «Ты со мной», — бросил он второму японцу, а вслух произнес:

— Команда: последний.

Лифт стремительно понесся вверх. Дэвид мельком оглядел замершего в ожидании телохранителя и послал в его мозг короткий импульс: «Убить всех, кто окажется на крыше».

Двери открылись. Оба пассажира вышли на глухую площадку с лестницей, ведущей на крышу. Дэвиду почему-то вспомнился тот день, когда он спускался по этой же лестнице, направляясь на роковую встречу с Ободи. Он пропустил киборга вперед, а сам остался на площадке. Послышался одиночный выстрел, а спустя несколько секунд в проеме люка показалось скуластое лицо японца. В лацкане пиджака зияла дырка с опаленными краями, но серьезных повреждений он, судя по всему, избежал. Дэвид поднялся по лестнице и осмотрелся. Мертвецов в поле зрения не наблюдалось — киборг, вероятно, сбросил их вниз. На стоянке три аэрокара. Он обратился к телохранителю:

— Какая из этих моделей самая быстрая?

— "Чандлер-тысяча семьсот девяносто", — услужливо подсказал японец. — Максимальная скорость — двести семьдесят миль в час.

— Компьютер автопилота закодирован?

— Да.

— Пароль знаешь?

— Да. «Свобода семьдесят шесть».

— Отлично. У тебя семья есть?

— Да. Мать, младший брат и сын.

"Знай, что вся твоя семья мертва, — перешел Дэвид на мысленную речь. — Мистер Ободи изнасиловал твою мать, совершил противоестественный половой акт с твоим братом и заставил твоего маленького сына сделать ему минет. А потом убил их всех с… с садистской жестокостью, — закончил он штампованной формулировкой, потому что ничего более оригинального в голову не пришло.

Лицо киборга исказила гримаса боли и гнева.

— Мистер Ободи убил моего сына! — зарычал он, стиснув кулаки.

— Да. Он это сделал. Ободи сейчас в штабе, на третьем этаже. Спасибо за помощь. Ты свободен.

Отвернувшись от японца, он подошел к машине и произнес:

— "Свобода семьдесят шесть". Команда: опустить верх.

Пластик крыши с тихим шорохом свернулся назад. Дэвид запрыгнул на обтянутое коричневой искусственной кожей заднее сиденье и откинулся на спинку. Над океаном догорал закат, пламенея багрянцем в центре и отбрасывая в обе стороны вдоль горизонта розовые стрелы. Дэвид впервые наблюдал подобное зрелище и был буквально потрясен. Помедлив секунду, он приказал бортовому компу:

— Правь на юг и держись так близко к земле, как только сможешь. Пока солнце не зашло, не отклоняйся далеко от берега, — хочу еще немного полюбоваться на закат. Потом свернешь в горы. Задание понял?

— Да, мсье.

Заработали двигатели, машина взмыла вверх, зависла на миг над крышей на воздушной подушке и нырнула вперед, стремительно наращивая скорость. Дэвид даже не оглянулся, наслаждаясь феерической картиной и стараясь не вспоминать о том, что оставил за спиной. Ободи вселял в него такой животный страх, что он никогда бы не решился на бегство. К счастью, вероломная атака нарушивших перемирие миротворцев отвлекла его и дала Дэвиду шанс незаметно улизнуть. Но не дай бог снова угодить в лапы Ободи! Страдания заключенного в подвале Двана проецировались в его сознание даже сквозь непроницаемый для других раздражителей кокон электрического экстаза. Кроме того, он был убежден, что во второй раз Ободи не станет воздействовать на его сознание Истинной Речью.

Неплохой метод, кстати говоря. Он где-то научился обращаться с обычными словами почти столь же эффективно, как сам Дэвид со своим Даром. Нет сомнения, что он смог бы без труда подчинить своей воле любого… за исключением Кастанавераса, вот уже семь лет пытающегося побороть непреодолимое влечение к проклятой «проволоке».

Дэвид уже забыл о своей сестре, томящейся в заключении в покинутом им здании. Сама мысль о том, что она увидит его и узнает о его пристрастии, вызывала неприятие на таком глубинном уровне, что он раз и навсегда запретил себе вспоминать о ней.

И не вспоминал.

Восход оказался еще более величественным зрелищем, чем закат.

Они пересекли площадь перед зданием за полчаса до захода солнца — два отделения эризианцев-добровольцев. Легко миновали оба пропускных пункта; дежурившие в кордонах бойцы, узнав Дана, пропускали их беспрепятственно. Но уже на входе возникла первая заминка. Пожилой повстанец из ОДР в камуфляже с полковничьими нашивками преградил дорогу молодому лейтенанту.

— Куда претесь? — грубо спросил он, с подозрением оглядывая до зубов вооруженных солдат.

— Разве вы не в курсе, сэр? — театрально удивился Лан.

— Нет, — коротко отрезал член ОДР.

— Нам приказано конвоировать заключенных. Их куда-то переводят.

— Первый раз слышу, — не скрывая неприязни, отозвался полковник.

Лан уставился на него, как на диковину.

— Тогда почему бы вам не связаться с начальством и проверить, сэр? — осведомился он с легким презрением в голосе.

— Ладно, попробую, — неохотно согласился старший офицер. — Оставайтесь на месте.

Он отступил на шаг, не поворачиваясь спиной и не сводя глаз с молодого человека и его сопровождающих.

И в этот момент с неба свалилось тело.

Оно глухо шмякнулось об асфальт метрах в двадцати правее парадного. Все, кто находился на площади, застыли в немом изумлении. Даже подозрительный полковник повернул голову и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что случилось.

Лан коротким взмахом руки вогнал спрятанный в рукаве нож в горло полковнику и ловко подхватил агонизирующего под локоток. Со стороны могло показаться, что они ведут между собой доверительную беседу.

— Да заберите же его у меня, — прошипел он сквозь зубы. — Скорее!

Стоявший рядом с ним дюжий эризианец мгновенно подхватил полковника, и секунду спустя тот исчез в толпе бойцов. «Каллия!» — мелькнуло в голове Лана, но он уже ничем не мог помочь сестре. Оставалось только выполнить данное ей обещание. Он проскользнул в холл, где у лифтов собралось с полдюжины ожидающих. Некоторые оборачивались, почуяв неладное. Мимоходом отметив, что среди них нет ни одного члена его организации, Лан решил, что честность — лучшая политика.

— Эй, что происходит? — закричал он. — Там сейчас кто-то с крыши свалился!

Еще один повстанец — на этот раз в чине майора — шагнул ему навстречу. Их разделяло не больше десяти шагов, когда Лан сорвал с плеча карабин, уже установленный на автоматическую стрельбу, и открыл огонь. Этому приему научила его сестра. Чуть присев на полусогнутых ногах, он плавно повел стволом слева направо, не отрывая пальца от спускового крючка. Тело майора, пораженное сразу несколькими разрывными пулями, буквально растаяло, превратившись в груду тряпья и костей в расплывающейся на мраморном полу луже крови. Остальные выглядели не столь впечатляюще, но в живых не осталось никого.

Следуя заранее разработанному плану, сорок добровольцев ринулись в холл. Первое отделение рассредоточилось по периметру, заняв позиции у парадного, лифтов и запасных выходов. Эти двадцать эризианцев готовы были ценою жизни прикрыть своих товарищей, которым предстояло решить куда более сложную задачу.

— Держитесь, парни! — напутствовал их Лан, устремляясь вверх по пожарной лестнице во главе второго отделения.

Даже в захваченном повстанцами городе еще можно было в экстренных случаях вызвать такси — при условии, что у вас хватит фантазии запудрить мозги компу-диспетчеру. У Ральфа Мудрого и Могучего эта процедура особых затруднений не вызвала. Перехватив управление, он заставил автопилота курсировать вдоль фасада Лэтэм-билдинга, держась на безопасном расстоянии от него. Было бы проще летать по кругу, но повстанцы могли запросто открыть огонь по любой цели, появившейся над океаном, поэтому Ральфу пришлось прибегнуть к более сложному методу.

Оптическая система бортового компьютера оставляла желать лучшего, но он нашел поблизости несколько других источников визуальной информации — главным образом видеокамеры платных телефонных автоматов. Они тоже никуда не годились, но, если интерполировать все поступающие данные, картинка выходила вполне приемлемая. К сожалению, ни одна из них не работала в инфракрасном режиме, поэтому Ральф только минут через двадцать обратил внимание на мигающее тепловое пятно в одном из окон девятого этажа. Ему потребовалась сотая доля секунды, чтобы взвесить все «за» и «против», после чего он решительно направил такси к восточной стене здания и приказал зависнуть метрах в сорока от источника излучения.

Бинарный код с секундным модуляционным интервалом! Будь Ральф человеком, он просто не поверил бы своим глазам. Но ИРы отличаются завидным прагматизмом, и факты для них важнее эмоций. Мгновенно перебрав все хранившиеся в его памяти бинарные коды, начиная с применявшихся на заре компьютерной эры и заканчивая базисными программами параллельных мультипроцессоров, он так и не сумел расшифровать передачу. Одно было ясно: вел ее человек, потому что ни одно электронное устройство в принципе не могло работать столь ужасающе медленно. Пришлось обратиться за помощью в базу данных публичной библиотеки. Азбука Морзе, семафор, телетайп, Код спидофреников… Спидик. Этот довольно простой способ придумали спидофреники, чтобы общаться между собой, мигая фарами, потому что все остальные средства связи контролировались миротворцами. Теперь расшифровать послание было проще простого:

«Каллия. Жита».

«Каллия. Жита».

Несколько смущала буква "т" в слове «жита», но Ральф решил, что Каллия Сьерран просто перепутала ее с буквой "в". Ничего удивительного — мать девушки казнили в 63-м, и вряд ли у нее впоследствии так уж часто возникала необходимость пользоваться кодом спидофреников.

Призрак из Лос-Анджелеса передал предупреждение: до высадки первой волны миротворческого десанта в Сан-Диего осталось пять минут.

Ральф принял решение. Сама по себе женщина по имени Каллия Сьерран ничего для него не значила, но, если он поможет ей, есть шанс, что она поможет ему найти и освободить Дэнис. Удерживая машину на том же уровне, он просигналил фарами:

«Помощь идет».

«Помощь идет».

И на полной скорости направил аэрокар к окну.

Звуки перестрелки за дверью. Затем повелительный голос Лана:

— Всем отойти!

Дэнис забилась в угол и закуталась в матрас. Короткая очередь, и дверь из армированного пластика рассыпалась на мельчайшие фрагменты. Как только осколки перестали барабанить в стены и потолок, девушка отшвырнула матрас и бросилась к двери. Лан, ни о чем не спрашивая, сунул ей лазерный «Эскалибур-IV», подхватил под руку и повлек в коридор, успев шепнуть на ходу:

— Рад тебя снова видеть, крошка. Может, как-нибудь поужинаем вместе?

Дэнис мельком оглядела разбросанные на полу трупы. Четверо повстанцев из ОДР в камуфляжной форме и один в штатском — из труппы Лана. Остальные эризианцы толпились в дальнем конце коридора — идеальная мишень для опытного бойца, которому хватит десяти секунд, чтобы положить их всех автоматной очередью. Одно слово, дилетанты, а дилетантов Дэнис никогда не уважала. Пятна крови и ошметки человеческой плоти покрывали стены и пол.

— Ты знаешь, где Каллия?

— Нет. А что с ней?

Вместо ответа Лан навел ствол на замок соседней камеры. Дэнис схватила его за руку:

— Постой, что ты делаешь?

— Я ищу сестру. Если она жива, то должна быть где-то здесь. Она пыталась убить Ободи.

— Только не стреляй. Это ведь не настоящие тюремные камеры, а обычные кладовые. Попробуй лучше просто открыть.

— Хорошо, сейчас проверим, — нехотя согласился Лан, прикладывая ладонь к наружному запирающему устройству, и был несказанно удивлен, когда дверь послушно свернулась.

Пусто.

Они пошли дальше, проверяя камеру за камерой. Роберт отыскался в третьей по счету от той, где содержалась Дэнис, Дван — в четвертой. Больше заключенных не оказалось. Лан несколько секунд тупо вглядывался в пустое пространство последней, потом резко развернулся на каблуках и направился к выходу. Проходя мимо Дэнис, замедлил шаг и тихо сказал:

— Миротворцы нарушили перемирие и собираются атаковать Сан-Диего. Они будут здесь минут через десять-пятнадцать. Постарайтесь выбраться отсюда как можно быстрее. Я бы вас проводил, но у меня еще осталось одно неотложное дельце. Удачи вам. Прощай, Дэнис.

Он перешел на бег и скрылся за поворотом. Нестройная толпа бойцов «Эризиан Клау» последовала за своим предводителем. Дван, Роберт и Дэнис остались одни. Старый японец огляделся по сторонам и неодобрительно покачал головой.

— Вот к чему приводит война, — заметил он, встретив вопросительный взгляд девушки и жестом указывая на обильно запятнавшую стены кровь. — Плохое Убийство. Неправильное.

В такси никого не было.

Каллия тревожно всматривалась в глубь пустого салона, и в этот момент верх машины свернулся, как будто приглашая ее занять место пассажира.

Она не чувствовала ног, а левое плечо пронзала обжигающая боль. В нормальном состоянии она перепрыгнула бы с подоконника в аэрокар без труда и раздумий, но сейчас…

Индикатор мазера показывал шесть процентов. Каллия перевела оружие на максимальную мощность и двумя крестообразными движениями разрезала стекло по диагоналям. Если верить счетчику, оставалось еще два процента, но мазер уже не отзывался на прикосновение к спусковой кнопке.

— Медбот! — позвала девушка.

Робот все это время держался в стороне, жадно впитывая впечатления, но не понимая и десятой доли происходящего. Стоп, что это? Кажется, его подопечному снова потребовалась помощь.

— Слушаю вас, пациент!

— Помоги мне подобраться поближе к подоконнику. В позитронном мозгу автомата сработал сигнал тревоги.

— Я не могу исполнить вашу команду, — сообщил он.

— Почему?

Абсолютно бессмысленный вопрос пациента в очередной раз напряг логические цепи медбота. После короткой паузы он выдал показавшийся наиболее приемлемым ответ:

— Самоубийство — это не самый лучший способ решения проблемы избавления от физических страданий. Связанные с вашим статусом неудобства временны и исчезнут по мере излечения вашего организма. Подумайте, пожалуйста, о том, как прекрасен этот мир, который вы…

— Заткнись, идиот! — грубо оборвал его чрезвычайно возбужденный пациент. — Я вовсе не собираюсь выбрасываться из окна. Я только хочу перебраться в такси, которое висит рядом с ним. Вот оно, сам посмотри.

Медбот направил свои глаза-линзы за окно, где и в самом деле парил желтый, с традиционными шашечками на борту аэрокар. Похоже, пациент не галлюцинирует, а находится в здравом рассудке.

— Прошу прощения, я неправильно истолковал ваши намерения, пациент, — извинился робот и принялся за дело.

Он придвинул каталку вплотную к окну и уперся в пол всеми шестью конечностями, чтобы удержать ее в фиксированном положении. Под ударами рукояти мазера гласситовое стекло трескалось, но держалось. Пациент в отчаянии вцепился левой — поврежденной. — рукой в подоконник, чтобы хоть таким способом увеличить размах и силу удара. Чувствительная нервная система медбота не смогла вынести подобного надругательства пациента над собственным телом.

— Постойте! — Автомат торопливо удлинил телескопические суставы, отчего его рост увеличился почти на полметра, отпустил поручень каталки и приблизился к окну. — Позвольте вам помочь.

Пациент смерил его очень странным взглядом и тихо проговорил:

— Команда: разбить стекло и удалить осколки из нижней части рамы.

Еще одно захватывающее приключение. Медботу никогда прежде не доводилось разбивать оконные стекла, чтобы обеспечить пациенту выход наружу. Хотя сама процедура представлялась элементарной — механическое воздействие на гласситовое стекло рано или поздно должно привести к его разрушению. Он сложил клешню-манипулятор в подобие кулака и нанес короткий щелчок по свободному от трещин участку поверхности. Сеть трещин слегка расширилась. Проследив за направлением их распространения, медбот произвел следующий удар в строго определенную точку. Рассыпавшись на мелкие кусочки, стекло вывалилось наружу.

— Стекло разбито, осколков нет, — дол ожил автомат. — Вы удовлетворены, пациент?

— Спасибо! — прошептала Каллия и высунула голову в окно. — Кто это? негромко окликнула она ожидающее такси.

— Ральф, — тут же откликнулся приятный мужской голос.

— Послушайте, Ральф, — торопливо заговорила девушка, — я серьезно ранена и не сумею устоять на ногах. Вы можете подогнать машину вплотную?

Аэрокар дернулся, приблизился на несколько десятков сантиметров и остановился примерно в метре от окна. Мощный поток воздуха ударил ей в лицо.

— Ближе не получается, турбодвигатели не позволяют, — сообщил Ральф. — А если я уменьшу тягу, машина провалится вниз.

— У меня действует только одна рука. Я не сумею преодолеть даже этот проклятый метр! Вы не могли бы связаться с Храмом и вызвать подмогу?

— Миротворческие транспорты с десантом вылетели из Лос-Анджелеса пятнадцать минут назад и очень скоро появятся здесь. У вас нет другого выхода, Каллия Сьерран, кроме как перебраться в такси прямо сейчас.

— Вам известно мое имя? Откуда?

— Мне многое известно. Вы дочь Энджел де Лутц, сестра Дана Сьеррана и подруга Дэнис Даймары. Но если вы через две минуты не окажетесь в салоне, я буду вынужден покинуть вас.

— Кто вы такой, Ральф?

— Искусственный Разум. Мое имя Ральф Мудрый и Могучий. Друг Дэнис и Трента Неуловимого, чьим Образом я был несколько лет назад. И я последняя ваша надежда. Если хотите жить, думайте быстрее. Осталось полторы минуты.

Каллия облизала пересохшие губы. Неожиданно в голове вспыхнула безумная идея. Она повернула голову и позвала:

— Медбот!

— Слушаю вас, пациент\ — немедленно откликнулся автомат.

— Помоги мне перебраться в машину.

Роботу хватило доли секунды, чтобы проанализировать свои возможности. В программу его обучения входило множество приемов оказания помощи престарелым и утратившим способность самостоятельно передвигаться пациентам. В частности, укладывать их в ванну и извлекать из нее, поддерживать во время подъема или спуска по лестнице, переворачивать с боку на бок в постели и даже ловить и подхватывать при падении. Пожалуй, полученное задание не потребует от него никаких других действий, кроме предусмотренных программой в этих и других стандартных случаях.

— Як вашим услугам, пациент, — ответил он и снова приблизился к окну, чтобы оценить ситуацию визуально.

Прежде всего он определил пространственные параметры. Такси отделяло от стены здания расстояние, колеблющееся в интервале от 109 до 113 сантиметров. Медбот отошел от проема, отодвинул каталку немного назад и вернулся на прежнее место. Затем увеличил свой рост до максимума, выдвинул вперед все три передние конечности и намертво вцепился клешнями в края оконной рамы. Верхний стояк находился слишком высоко и был недоступен даже для основной «руки», поэтому он ухватился ею за левый — рядом со вспомогательной — и начал подтягиваться.

Подъем давался нелегко. Хотя сервомеханизмы медбота были рассчитаны на поднятие значительно большей тяжести, чем его собственный вес, расположенная под неудобным углом точка опоры не позволяла ускорить процесс. Как только его нижние конечности оказались на уровне подоконника, он начал выворачиваться, одновременно вытягивая их вперед, пока все шесть не закрепились по краям толстого деревянного бруса шириной около фута.

— Хороший мальчик, — чуть слышно произнес пациент.

Робот переключил внимание на аэрокар, который то относило от окна на несколько сантиметров, то вновь подталкивало к ней. Рассчитав периодичность колебаний, он разжал клешни, дождался очередного минимума амплитуды и резко подался всем корпусом в пустоту, вытянув до предела передние манипуляторы. Корпус машины от толчка качнулся вниз, и две нижние опоры робота соскользнули с подоконника. Но мощные турбины такси быстро восстановили равновесие, и медботу удалось зафиксировать на боковой дверце сначала основную, а затем и вспомогательные клешни. Выждав несколько секунд, чтобы убедиться в прочности захвата, робот отцепил центральную «руку», изогнул ее за спину и галантно предложил:

— Держитесь за мой манипулятор, пациент, и я перетащу вас в салон.

Каллия завороженно наблюдала за каждым этапом операции, испытывая что-то вроде благоговейного трепета. Слова медбота вывели ее из ступора. Она наклонилась вперед, вытянула правую руку и ухватилась за клешню. Эластичные металлопластиковые «пальцы» цепко сомкнулись вокруг ее кисти и медленно, сантиметр за сантиметром, потащили через импровизированный мостик. Переползая через подоконник, Каллия оперлась на него левой рукой. Движение тут же прекратилось, и медбот строгим голосом сделал ей замечание:

— Вы не должны пользоваться этой рукой, пациент. Ей необходим полный покой в течение сорока восьми часов.

Реакция робота показалась ей настолько дикой и неуместной в данной ситуации, что девушка чуть не расхохоталась. Но делать было нечего, и руку пришлось убрать. Перетягивание возобновилось.

Порывы ветра хлестали ей в лицо. Аэрокар, как назло, опять повело вниз, когда к весу робота присоединилась дополнительная нагрузка в виде ее собственного тела. Чтобы компенсировать баланс, Ральф увеличил тягу, и ветер сразу усилился. Каллия зажмурилась и вдруг начала все быстрее и быстрее соскальзывать куда-то вниз. Вскрикнув от страха и неожиданности, она поспешно открыла глаза и увидела прямо под собой широкое переднее сиденье. Медбот разжал клешню, и она рухнула лицом вниз в спасительный салон, успев, правда, в последнее мгновение выставить перед собой здоровую руку, что позволило ей смягчить толчок и избежать новых травм. С трудом извернувшись из неудобного положения, девушка уселась и первым делом застегнула ремни безопасности. Потом повернулась к медботу, горизонтально растянутому между окном и машиной…

И в этот момент аэрокар, натужно взревев двигателями, оторвался от стены небоскреба и помчался прочь, набирая скорость. Робот повис на дверце, отчаянно цепляясь за ее край, но его так сильно раскачивало, что обе вспомогательные клешни уже соскочили, да и последняя грозила разжаться в любую секунду. Движимая неодолимым порывом, Каллия протянула левую руку и в самое последнее мгновение успела схватить медбота за центральный манипулятор.

— Прекратите! — рявкнул Ральф. — Это всего лишь безмозглый автомат. Отпустите сейчас же!

Робот весил никак не меньше взрослого человека. Что-то хрустнуло, и плечо девушки пронзило острой болью.

Медбот впервые оказался так высоко над землей. С нескрываемым интересом обозревая окрестности, он посмотрел вверх и тут же вздрогнул от зазвеневшего в голове тревожного сигнала.

— Бросьте меня, пациент! — закричал он, усилив до предела громкость своей акустической системы. — Вы не должны напрягать эту руку. Бросьте немедленно!

До крови закусив губу и не обращая внимания на боль и рвущиеся связки, Каллия рывком перевалила робота через борт. Автомат плюхнулся ей на колени. Слава богу, что она не чувствовала своих ног, иначе наверняка потеряла бы сознание.

— Вы плохой пациент! — отругал ее медбот. — Очень плохой. Я вынужден доложить доктору о вашем поведении, никак не совместимом со статусом пациента.

У Каллии хватало других проблем, л полет продолжался в обоюдном молчании. Но неугомонный робот уже начал прикидывать, какую помощь он может оказать пациенту, находясь в столь неудобной и неподобающей позе. Его оптические сенсоры упирались в жесткую кожу переднего сиденья, а задние конечности свисали над бортиком. Логические цепочки ожили…

— Ральф, вы видели, что он сделал? — прошептала девушка.

— Не вижу ничего особенного, — проворчал ИР. — На то он и медбот. А вы чего ожидали?

Каллия ничего не ответила, потому что провалилась в беспамятство.

Робот снова забеспокоился. Пациент определенно нуждался в его услугах. Между сиденьем и рулевой колонкой имелось свободное пространство, но он сомневался, достанет ли манипуляторами…

— Подтяни задние ноги и обопрись ими на сиденье, — посоветовал Ральф. — Сократи их длину до миниума. Теперь медленно поднимись и упрись спиной в левый передний угол между дверцей и лобовым стеклом. Повернись лицом к пассажиру. Левым вспомогательным манипулятором расстегни на нем один из ремней безопасности. Оберни его вокруг своего основного манипулятора и снова пристегни.

«Какой умный комп» — восхитился медбот, обретя благодаря его советам, устойчивое равновесие. Наконец-то он мог приступить к выполнению своих функций. Беглый осмотр пациента сразу выявил, что тому необходимо срочно ввести обезболивающее, противовоспалительное и успокаивающее. Порывшись в аптечке, медбот выбрал соответствующие препараты и занялся ликвидацией последствий безответственного поведения доставшегося ему пациента.

Аэрокар летел на восток.