Трое суток, проведенных взаперти на станции, окончательно испортили настроение Джимми. Мало того что их день и ночь стерегли полдюжины немногословных и начисто лишенных чувства юмора Дальнепроходцев, почему-то одетых в форму Космических сил, так еще и Чандлер на нервы действовал. Лет сто назад он, может, и был молодым и красивым гитаристом, лихо бацающим тяжелый рок под восторженный рев поклонников и поклонниц «хэви метал», но за три дня заключения превратился в брюзгливого и склочного старикашку, словно задавшегося целью отравить существование соседу по каюте.

Ранним утром 4 июля за Рамиресом явился молодой чернокожий парень в черных джинсах, футболке с голографическим портретом популярной певицы Малии Кутуры на груди и белых магнитных тапочках. Без стука войдя в каюту, он бесцеремонно ткнул в него пальцем и спросил:

— Ты Рамирес?

Джимми приподнялся и сел. Чандлер похрапывал на соседней койке, затянутой сетчатым пологом. Его инвалидное кресло стояло у изголовья. Бросив взгляд на открытую дверь, Рамирес сумрачно кивнул:

— Ага. А ты кто такой?

— Не желаешь прогуляться со мной на мостик? — предложил вместо ответа незваный гость. — Через несколько минут мы стартуем. Думаю, тебе будет интересно посмотреть.

— Пойдем, — не стал отказываться Джимми. — Все лучше, чем в этой конуре торчать.

— Вот и отлично. — Чернокожий повысил голос: — Мсье Чандлер!

Старик зашевелился, открыл глаза и раздраженно проскрипел:

— Чего надо?

— Ничего мне от вас не надо, мсье Чандлер, — успокаивающим тоном произнес молодой человек, — я только хотел предупредить, что через пять минут мы взлетаем. За десять секунд до старта будет еще объявление по радио. Не исключено, что перегрузка может достичь трех единиц. Если почувствуете, что вам тяжеловато, включите генератор стазис-поля. Умеете им пользоваться или вам показать?

— Умею. — Чандлер широко зевнул и буркнул: — Спасибо.

По дороге на мостик, занявшей довольно много времени — корабль оказался не из маленьких, — наглый черномазый то и дело косился на него таким странным взглядом, что Джимми не выдержал.

— Даже не рассчитывай! — твердо заявил он, резко остановившись и повернувшись лицом к провожатому.

— На что? — удивился тот, скорчив невинную физиономию.

— Ты ведь гей, верно? — решил не церемониться Джимми.

— Ну-у не так чтобы очень, — усмехнулся негр. — В общем-то я парень серьезный. А почему ты спрашиваешь?

— Тогда какого черта ты на меня пялишься?!

Тот ничего не ответил и возобновил движение. Казалось, его ноги в намагниченных тапочках даже не касаются пола, а сам он будто плывет в сантиметре над поверхностью, как катер на воздушной подушке. У Джимми возникло неприятное ощущение, что провожатый способен передвигаться во много раз быстрее и не делает этого лишь потому, что приходится соразмерять скорость с его собственной неуклюжей походкой. Он оглянулся, снова окинул его все тем же странным взглядом и бросил через плечо:

— Надо же, всего семь лет прошло, а ты уже так располнел и обрюзг! Да еще, я слыхал, адвокатом заделался. Хочешь хороший анекдот?

— Слушай, парень, я тебя не знаю и знать не хочу! — взорвался Рамирес. — Какого хрена… — Он вдруг осекся и прикусил язык, потому что они как раз достигли мостика и ему пришлось круто затормозить, чтобы не врезаться в ограждение.

Чернокожий остановился у трапа, повернулся и в упор посмотрел на Джимми:

— А ты уверен, что не знаешь?

Рамирес с облегчением ухватился за поручень. Все же невесомость хороша только в маленьких дозах; в больших она очень скоро начинает действовать на нервы. Вопрос застал его врасплох.

— Что?

— Сцены воссоединения любящих сердец следует разыгрывать в условиях пониженной гравитации, но никак не в невесомости, — нравоучительно заметил молодой негр. — Представь себе такую очаровательную картину: он бежит к ней по пляжу вдоль кромки прибоя, она бежит навстречу, и оба сливаются в объятиях. Все как при замедленной съемке. В свободном падении ничего подобного не выйдет, — скорее всего, влюбленные угодят в воду, не рассчитав усилий.

У Джимми перехватило дыхание. Все еще боясь поверить в свою фантастическую догадку, он судорожно сглотнул и неуверенно прошептал:

— Трент?

В больших карих глазах незнакомца загорелись веселые искорки.

— Хочешь забраться ко мне под одеяло и проверить?

— Трент! — заорал Рамирес. — Ах ты скотина! Опять мне голову заморочил!

— Я тоже тебя люблю, — невозмутимо парировал Трент. — Мне бы, конечно, полагалось сейчас прижать к груди блудного брата и облобызать с ног до головы, но у тебя, помнится, были с этим проблемы.

Вместо ответа Джимми Рамирес шагнул к нему, стиснул в медвежьих объятиях и прошептал на ухо:

— Ты не представляешь, до чего я рад снова видеть тебя, братишка!

Ведущая на мостик дверь свернулась, и на пороге показалась пожилая, седовласая женщина в офицерском мундире флота Общины Дальнепроходцев. Капитан Гера Сондерс, если верить бейджику на левой стороне ее груди. Мадам Сондерс несколько секунд взирала на обнявшихся молодых людей, потом сухо сказала:

— Очень мило, джентльмены, но вы загораживаете проход.

Джимми поспешно отпустил Трента, отчего тот взлетел под потолок, но тут же ловко извернулся и ухватился за скобу над входом. И сразу нырнул в рубку ногами вперед, успев по ходу жестом пригласить друга следовать за ним. Рамирес вежливо посторонился, пропуская капитана, поднялся на мостик… и оказался как будто под перекрестным обстрелом. Не менее десяти пар глаз обратились на него. В одних светилось простое любопытство, в других он прочел осуждение и даже презрение. Очевидно, большинство присутствующих стали свидетелями сцены, разыгравшейся несколько секунд назад.

На смуглых лицах представителей латинской расы румянец практически не проявляется, но Джимми Рамирес умудрился покраснеть так густо, что щеки его стали напоминать два недозрелых баклажана.

— Дешевая подделка, — заметил Трент, указывая на перегрузочные кресла, — но что имеем, то имеем. Ты же все равно сухопутная крыса, так что разницы не уловишь.

Они пристегнулись ремнями. Отведенные им места оказались крайними справа; с них открывался отличный обзор всей рубки управления, показавшейся Джимми неоправданно большой. Впрочем, он мог и ошибиться — сравнивать ему пока было не с чем.

Трент, однако, подтвердил его догадку.

— Действительно великовата, — согласился он в ответ на вопрос Рамиреса. — Хотя и посудина у нас довольно габаритная. Тридцать пять человек экипажа, две с половиной сотни пассажиров и грузовые трюмы, рассчитанные на пару тысяч тонн. А скорость развивает такую, что запросто обгонит легкий крейсер. Плюс антирадарное покрытие корпуса, бесшумные двигатели и еще масса хитроумных устройств, позволяющих сбить со следа любую ищейку. И я подозреваю, что все это нам сегодня понадобится. Эскадра Космических сил стартовала с «L-четыре» шестнадцать минут назад с трехкратной перегрузкой и взяла курс на станцию «На полпути». Мы должны их опередить. Положение осложняется еще и тем, что они могут довести ускорение до пятнадцатикратного. С условием, разумеется, что поместят экипажи в стазис-поле.

— А нам тоже придется сматываться отсюда с такой перегрузкой? — Джимми поежился, у него сохранились крайне неприятные воспоминания о впятеро меньшей.

— Нет, конечно, — улыбнулся Трент. — У нас гражданское судно. Да и аппаратов стазис-поля на всех не хватит. Наша единственная надежда — это затеряться в космосе. На орбите Венсры нас ждет эскадра сопровождения Общины, но до нее еще надо добраться. Оттуда махнем вокруг светила — и сразу попадем домой, в Пояс астероидов. Но для начала, сам понимаешь, необходимо незаметно убраться с оси Земля — Луна.

На мостик вернулась капитан Сондерс и величественно опустилась в свое кресло.

— Совершенно верно, мсье Рамирес, — подтвердила она. — А теперь, молодые люди, попрошу вас заткнуться и не мешать мне работать.

Трент приставил к губам указательный палец и театрально прошептал:

— Не стоит злить мамочку, если не хочешь угодить в трюм закованным в кандалы!

Капитан Сондерс оставила реплику Трента без внимания, хотя, без сомнения, все прекрасно расслышала. Чуть наклонив голову, она заговорила в микрофон, закрепленный на отвороте ее мундира. Усиленный динамиками голос громогласным эхом разнесся по всем закоулкам огромного лайнера:

— Внимание всем. Старт через десять секунд. Начальное ускорение девятьсот восемьдесят сантиметров в секунду за секунду, или одно "g", если кто забыл школьные уроки физики. Кто не пристегнулся, я не виновата.

Перегрузка нарастала плавно. Противоположная стена медленно сместилась и стала потолком. Несколько секунд спустя двигатели развили полную тягу — и процесс ускорился. Громада «На полпути» на экранах обзорных мониторов качнулась и начала уплывать куда-то влево.

В наушниках Джимми раздался голос Трента. Не чужой баритон, приобретенный в результате капитальной биоскульптуры, а прежний, с юных лет знакомый задорный тенорок:

— Еще раз повторяю: прикуси язык и не выводи из себя бабулю, пока мы окончательно не оторвемся от погони. У капитана скверный характер и напрочь отсутствует чувство юмора, впрочем, как и у всех ее соотечественников.

На экранах внешнего обзора «На полпути» заметно уменьшилась в размерах. Из исполина, закрывающего собой полнеба, спутник сначала сжался до диаметра земного диска, а затем и вовсе превратился в обычную звездочку, ничем не выделяющуюся на фоне других. Реальное изображение сменилось компьютерной схемой, на которой в окрестностях станции обозначились пять движущихся точек.

Джимми вопросительно посмотрел на соседа. Не то чтобы он всерьез воспринял его предупреждение, но и рисковать без особой необходимости не стоило. Трент неотрывно следил за мониторами. На губах его играла усмешка, глаза горели азартом. Поймав взгляд Рамиреса, он энергично кивнул, и в наушниках Джимми вновь зазвучал его насмешливый голос:

— Ты угадал, дружище! Это те самые волкодавы из КС, посланные по наши души и жаждущие испить нашей кровушки. Занавес поднят, актеры на сцене, и сейчас начнется мое любимое действо. Заранее приношу извинения за все причиненные мною огорчения и обиды на тот случай, если висящее на стене ружье все-таки выстрелит.

Джимми Рамирес не читал Чехова, но общий смысл тирады Трента от него не ускользнул. Тем временем на крайнем мониторе вспыхнула схематическая карта оси Земля — Луна. «Лью Элтону» на ней соответствовал светящийся желтый треугольничек, уносящийся прочь от стилизованного изображения Земли с женским лицом, в которое непрерывно впивались какие-то кусачие мошки. С противоположного конца экрана на нее взирал месяц с трубкой и скорбной улыбкой грустного клоуна. Расплывчатые красные пятнышки обозначали координаты уничтоженных военных кораблей. Джимми насчитал восемь штук. Зеленые огоньки горели в местах расположения орбитальных лазерных батарей. Их было около сорока. Крошечные голубые акулы в большом количестве барражировали на фоне черного бархата там, где система слежения лайнера зафиксировала опознавательные сигналы кораблей Космических сил. Корабли повстанцев на карте отсутствовали, хотя это вовсе не означало, что в реальном пространстве их нет. Просто члены ОДР благоразумно не передавали позывных и не отвечали на запросы. А на самой границе экрана выстроились в цепочку пять хищно оскаленных голубых торпед, медленно сокращающих расстояние между собой и вожделенной добычей.

— Они уже поняли, что мы покинули «На полпути», — услышал Рамирес комментарий Трента, — а через минуту-другую сообразят, куда мы направляемся.

Джимми вопросительно поднял бровь.

— "L-5", дружище. Миротворческий Рай.

— Видишь, они занервничали. Мы их сумели-таки удивить. Сейчас они ломают головы, зачем плохие парни вроде нас прут прямо на рожон и что им понадобилось в окрестностях миротворческой военной базы? Ты слышишь, с какой натугой вращаются шестеренки в мозгах командующих эскадрой офицеров? А ты уже догадался, братишка?

Рамирес отрицательно покрутил головой.

— Это же элементарно, Джимми! Мы всего лишь спрячемся за ней ненадолго, что окончательно собьет с толку наших преследователей. Они станут гадать, почему мы не убегаем, и неизбежно начнут сомневаться, действительно ли мы те самые плохие парни, которых следует догнать и разорвать. А вдруг им выдали неверную информацию и мы на самом деле белые и пушистые, как любимый плюшевый зайчик генсека Эддора? Или вообще ни в чем не замешаны, а просто пролетали мимо по своим делам. Ну а самому осторожному наверняка придет в голову мысль, что мы миротворцы, спокойно возвращающиеся на свою базу, а вся эта охота служит прикрытием каких-то политических интриг в высшем руководстве. — Трент громко хмыкнул, за что удостоился неприязненного взгляда капитана, и уже тише закончил: — Следи за экраном, Джимми, сейчас пойдет потеха.

На центральном мониторе изображение «На полпути» исчезло, а на его месте возникла реальная картинка «Лью Элтона».

— Обрати внимание на некоторые особенности нашего лайнера, старина. С виду ничего необычного — заостренный нос, посадочные стабилизаторы, зеркальное покрытие для рассеивания избыточного тепла при вхождении в атмосферу… Одним словом, все как у людей.

Но это лишь одна сторона медали. Никто не догадывается, что на корабле стоит не стандартный импульсный, а инерционный двигатель. Кроме того, отражающая составляющая покрытия корпуса может быть отключена в любой момент.

Рамирес только сейчас обратил внимание на три длинные трубы, проложенные вдоль корпуса, во всю его длину. Концы их с обеих сторон были открыты и светились багровым.

— Благодаря этой маленькой хитрости «Лью Элтон» может ускоряться и тормозить, не делая разворота. Достаточно просто изменить направление реактивного выброса посредством инерционного двигателя. — Трент прикоснулся к кнопке на пульте, и на экране засветилась прежняя панорама звездного неба. — Пока же мы изображаем недалеких новичков, еще не подозревающих о том, что у них на хвосте сидят кровожадные коммандос из спецназа КС. Так, мы что-то заметили и включили радар. Ой, мамочки, какой же у него громкий и противный сигнал! Ты даже не представляешь, сколько мы с ним возились, пока не настроили должным образом. Слышишь? Буп, буп, буп, буп, буп… Стоп, это еще что такое? Ну конечно! Наш радар засек пять военных кораблей, зачем-то преследующих наше сугубо гражданское пассажирское судно. Мы в панике, но еще не совсем потеряли головы и решаем проверить, уж не померещилась ли нам эта эскадра. Снова включаем радар на полную мощность, посылая громовое буп-буп прямиком в нежные уши их акустиков. Те морщатся и с негодованием докладывают командирам, что там, то есть здесь, сидят какие-то придурки и дилетанты, скорее всего не имеющие ничего общего с вооруженными до зубов террористами. Командование эскадры опять сомневается, мы же мучительно раздумываем, что делать: оставаться на прежнем курсе или дать деру.

— Внимание! — прорезался в динамиках властный голос мадам Сондерс. — Разворот через десять секунд. Всем приготовиться.

— Мы подбрасываем офицерам эскадры новую пищу для размышлений, — продолжал веселиться Трент, комментируя происходящее в своей излюбленной манере. — Они никак не могут понять, что затеяли плохие парни и чего хотят добиться этим бессмысленным маневром? — Двигатели выключились, сила тяжести на борту на несколько секунд исчезла, а затем корабль начал медленно и величественно разворачиваться на сто восемьдесят градусов. Вместе с ним пришло в движение и помещение рубки. — Мостик и все остальные отсеки, в первую очередь пассажирские каюты, как бы плавают внутри корпуса, автоматически изменяя положение соответственно вектору направления движения корабля, — пояснил Трент. — В противном случае ты рисковал бы зависнуть вниз головой при восьмикратной перегрузке, что вызывает ужасно неприятные ощущения.

Прошло не меньше минуты, прежде чем нос лайнера сместился в противоположную сторону. Из динамиков вновь раздался громогласный голос капитана:

— Внимание! Через десять секунд начинаем разгон. Ускорение три тысячи сантиметров в секунду за секунду.

— Мы в ужасе. Мы потеряли головы. Мы поджали хвост и улепетываем со всех ног куда глаза глядят.

После короткой паузы капитан Сондерс удовлетворенно кивнула и спокойно сказала:

— Вот они и клюнули на приманку. — Она замолчала, потому что в этот момент снова заработали стартовые двигатели и на всех присутствующих навалилась тройная сила тяжести; справившись с перегрузкой, капитан закончила все тем же нормальным тоном: — Они ускоряются. Пятнадцать единиц, как мы и предполагали.

— Трент? — удивленно произнес Рамирес.

— Спокойно, Джимми, не дергайся. Пока все идет по плану. Но скоро они нас раскусят, очень сильно разозлятся и начнут палить по нас ракетами.

— Я ничего не понимаю! — пожаловался Рамирес. — Что происходит?

— Им нас уже не поймать, — снизошел до объяснений Трент. — Сейчас мы полным ходом прем им навстречу, но они этого еще не знают и думают, что мы просто убегаем. Их системы слежения зафиксировали только поворот, но не направление. Рано *или поздно скажется эффект Допплера, и тогда они поймут, как мы их провели. Лучше бы, конечно, поздно, но рассчитывать на, это не стоит.

Истекли четыре минуты… пять… шесть… Тишина на мостике с каждой минутой становилась все более напряженной и невыносимой.

— Есть! — внезапно воскликнул один из навигаторов. — Они начали торможение!

— Ну вот, дошло наконец как до жирафа, — усмехнулся Трент. — Нам повезло: они слишком долго пребывали в эйфории и успели развить слишком большую скорость. Теперь, чтобы нас перехватить, им нужно затормозить до нуля, развернуться и снова кинуться в погоню. Только мы к тому времени уже будем спокойно попивать кофеек на Венсрианской орбите. У них остается всего один шанс — начать ракетный обстрел. Если они сделают это прямо сейчас, мы в заднице'. Однако у нас тоже припрятаны в рукаве кое-какие козыри. Пока они не открыли огонь, мы попробуем уговорить их еще немного погоняться за нами. — Физиономия Трента расплылась в широкой ухмылке; он повернул голову и повысил голос: — Мадам Сондерс, запрос с эскадры еще не поступал?

— Пока нет.

— Тогда подготовьте, пожалуйста, коммуникационный мазер.

— Все готово, можете начинать.

Трент поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее, и начал:

— Говорит борт грузопассажирского лайнера Общины Дальнепроходцев «Лью Элтон»; командир корабля Гера Сондерс. От имени капитана приветствую командующего преследующей нас эскадры Космических сил.

После трехсекундной задержки, связанной с ограниченной скоростью распространения радиоволн в космическом пространстве, из динамиков загремел громкий начальственный голос:

— Говорит капитан первого ранга Юрген Аньела, командующий эскадрой Космических сил ООН. Приказываю вам, капитан Сондерс, немедленно начать торможение, лечь в дрейф и дожидаться прибытия десантной команды. В случае неподчинения я прикажу открыть огонь на поражение.

— Прошу прощения, мсье, — вежливо перебил его Трент, — но вы имеете честь разговаривать не с капитаном Сондерс, а со мной.

Аньела заглотнул наживку сразу и прочно, как всякая изголодавшаяся акула.

— А ты тогда кто такой? — рявкнул командующий. — И где капитан?

— Я же сказал, что говорю от имени капитана, — терпеливо повторил Трент. — Что же касается моего имени, оно вам должно быть хорошо известно. Трент Неуловимый к вашим услугам, мсье Аньела.

— Трент — Голос в динамике поперхнулся и умолк; в следующее мгновение связь прервалась.

— Сработало! — восторженно воскликнул Трент, но тут же поскучнел лицом и пробормотал: — А вдруг этот солдафон еще не окончательно пропил мозги? Что, если у него найдется пара минут на раздумье?

— Можете не волноваться, — неожиданно рассмеялась капитан Сондерс. — Эти идиоты уже начали экстренное торможение и вот-вот лягут в разворот!

— Вот видишь, Джимми, как иногда полезно иметь умную голову, оцененную к тому же в пять миллионов кредитов, — наставительно заметил Трент. — У них сейчас перед глазами одни нули маячат. Опять же они пребывают в полной уверенности, что обладают преимуществом в скорости и настичь нас не составит труда.

Рамирес посмотрел на экран. Голубые акульи силуэты резко замедлили движение; их тупые рыла стали едва заметно смещаться влево.

— Пора! — выдохнула Гера Сондерс и объявила по громкой связи: — Внимание! Десятисекундная готовность. Включить все имеющиеся на борту генераторы стазис-поля. Ускорение шесть тысяч сантиметров в секунду за секунду.

«Лью Элтон» проскочил сквозь цепочку еще не закончивших тормозить кораблей эскадры на скорости четыреста тысяч километров в час. К тому времени, когда преследователи завершили маневр и бросились в погоню, лайнер успел преодолеть три четверти расстояния, отделявшего его от базы миротворцев.

Джимми Рамирес, полураздавленный навалившейся на него более чем шестикратной перегрузкой, едва разбирал доносившийся до него, как сквозь вату, голос Трента.

— Через пару секунд мы выйдем из зоны их видимости. Базу обогнем впритирку, с зазорам полутора сотен километров. А как шило укроемся за ней, сразу прикинемся дохлым опоссумом. Меняем зеркальную поверхность корпуса на нейтральную, вырубаем инерционный двигатель и отстреливаем антенну радара куда подальше. Пускай себе верещит во всеуслышание свое «буп-буп-буп». Если они вздумают стрелять, ракеты поразят не нас, а никому не нужный радар с омерзительным звуком. Врубаешься, братишка?

У Джимми, задыхающегося под тяжестью шестикратной перегрузки, хватило здравого смысла воздержаться от утвердительного кивка.

То ли Трент плохо рассчитал, то ли у командующего эскадрой сдали нервы, но «Лью Элтону» оставалось еще около трех минут хода до «L-5», когда по нему дали ракетный залп.

Ракеты, выпущенные с ускорением порядка ста пятидесяти "g", быстро сокращали расстояние, и в этот момент лайнер миновал наконец границу базы и укрылся в ее спасительной тени. Капитан Сондерс, только этого и ожидавшая, привела в действие заранее разработанный план. Двигатели мгновенно смолкли, все огни погасли, невыносимая тяжесть перегрузки свалилась с груди Джимми, а секунду спустя легкий толчок и отдаленный хлопок возвестили об отстреле антенны.

— Сколько у нас времени, капитан? — послышался спокойный голос Трента.

— От полутора до двух с половиной минут.

— Ты в порядке, Джимми?

— Вроде бы.

— Отлично. Тогда слушай анекдот. Три адвоката едут по проселочной дороге и случайно врезаются в автомобиль могильщика. Все трое в крови и полной отключке, а могильщику хоть бы что. Он вылезает из своей машины, сокрушенно качает головой и решает их прямо на месте похоронить. Потом отправляется в город, разыскивает шерифа и говорит: «Слушай, Билл, случилась жуткая авария. В мою колымагу влупилисъ три адвоката на шикарной тачке. Тачка вдребезги, все трое всмятку, я в расстроенных чувствах. Что делать? Ну подумал я, подумал и решил их сразу там и закопать. Отдать, так сказать, последний долг». — «Очень благородно с твоей стороны, Джон, — отвечает шериф, — но ты уверен, что они были мертвы?» — «Видишь ли, Билл, — чешет в затылке могильщик, — когда я их закапывал, они кричали, что еще живы, но ты же сам знаешь, это такая лживая порода, что доверять им ни в коем случае нельзя».

Рамирес долгое время смотрел в темноту, потом покачал головой и сказал:

— Я успел позабыть, как ты любил рассказывать всякие байки такого рода. И только сейчас вспомнил почему…

Невесомость.

Тишина.

Джимми Рамирес медленно возвращался в сознание; нижняя губа прокушена насквозь, и кровь уже запеклась; во рту неприятный соленый привкус; в затылке толчками пульсирует боль. Он открыл глаза. Краска на стенах и потолке едва светилась, отчего весь мостик погрузился в сумерки.

В соседнем кресле завозился Трент.

— Почему что? — спросил он с нескрываемым любопытством.

— Что? — Рамирес недоуменно уставился на него. Трент выставил перед его лицом тыльную сторону кисти с прижатым к ладони большим пальцем:

— Сколько штук?

— Восемь. Что произошло?

— Тебя чем-то здорово шандарахнуло по башке. Ума не приложу, чем именно. Должно быть, какая-то железяка оказалась плохо закреплена. Такие вещи случаются, особенно если поблизости взрывается мегатонный заряд.

— Мы от них улизнули?

— Еще бы! Как я и рассчитывал, — похвастался Трент. — Все их ракеты сработали, дружно изничтожив бесполезный металлолом. Правда, они тут еще долго рыскали, но нас, по счастью, не засекли. Да и сложно это. С отключенными системами «Лью Элтон» представляет собой мертвый кусок металла, который к тому же ни один радар не возьмет. Где-то с полчаса назад эскадра убралась восвояси. Сейчас они, наверное, уже всех успели оповестить о том, что разнесли в радиоктивную пыль корабль террористов, возглавляемых самим Неуловимым Трентом. Хотел бы я посмотреть на рожу их командующего, когда завтра утром обнаружится, что он, мягко выражаясь, ввел в заблуждение почтеннейшую публику. Боюсь, мсье Аньела уже никогда не стать адмиралом. Сколько пальцев? Быстро!

— Э-э… пять?

— Уже лучше. Ладно, покайфуем еще полчасика, потом снова запустим движок — и на Венсру!

— Мы никого не потеряли?

— Почти.

— Кого?!

— Тебя. Благодари бога за свою чугунную черепушку. Садани тебя чуть пониже, валялся бы сейчас со сломанной шеей. А так — всего лишь сотрясение средней тяжести.

— Ясно.

— Нет, кроме тебя есть и другие пострадавшие, но это мелочи. Пара сломанных ребер, вывихи, растяжения… Медботы пока занимаются ими, а как освободятся, и до тебя очередь дойдет.

— С вами, гениками, просто рядом находиться, — покачал головой Джимми, — в сто раз опаснее, чем жить на вулкане!

— Не бери в голову, старина! Контузия твоя сама по себе пройдет, а ногу мы тебе на Марсе отрастим. Там прекрасные клиники и замечательные врачи. Что касается всего остального… Не знаю, тебе, возможно, понравится.

— А тебе?

— Мне не очень. Там днем с огнем не сыщешь ни одного приличного дансинга.

— В Поясе лучше?

— Намного. Есть такие злачные местечки, что пальчики оближешь. С Нью-Йорком, конечно, не сравнить, но… — Трент пожал плечами. — Кстати, Малия Кутура тоже там обосновалась. Я тебя познакомлю. Приятная женщина. И только самую малость чокнутая.

— Ты по Земле не скучаешь?

— Скучаю, — вздохнул Трент. — Скоро и ты заскучаешь.

— Что ж, постараюсь привыкнуть, — в свою очередь вздохнул Рамирес.

— Не унывай, братишка, мы еще вернемся!