Я тот, кого именуют Рассказчиком.

В те мгновения, когда мозг Дэнис Кастанаверас вошел в соприкосновение с мозгом ДжиТбад'Эовада'Двана, произошло долгожданное слияние.

Ради этого момента, определившего будущее, я вступил в схватку и одержал победу над своим злейшим Врагом, благодаря чему и произошла встреча, которую он столь отчаянно старался предотвратить.

Мне это очень дорого обошлось, поэтому я почитаю за честь поведать вам ныне историю Двана, отпрыска Древней человеческой расы, Защитника клана Джи'Тбад.

Мой рассказ уникален и не имеет аналогов в истории обеих рас — как Древней, так и Новой.

А началось все с того, что…

Сидящий на солнцепеке юноша никак не мог сосредоточиться.

Двану только-только исполнилось шестнадцать, когда Кюльен посетили Танцоры клана Суэй.

Он ни разу еще не встречал никого из этого клана, не говоря уже о Танцорах и других важных персонах. Его родной клан обитал близ Южного полюса планеты, и от владений Суэй земли Джи'Тбад отделяло расстояние, равное четверти экватора. Соплеменниками Двана любой человек, прибывший с севера, от Великой экваториальной пустыни, почитался за диковинку, так что уж тогда говорить о Танцорах Суэй, чье искусство, по убеждению многих, граничило с ересью, а порой и переходило запретную грань? А если еще вспомнить их общеизвестное пренебрежение традициями, предстоящее выступление безусловно обещало захватывающе интересное зрелище.

Несомненно, только по этой причине у Двана никак не получалось полностью сконцентрировать внимание на происходящем внизу.

Занятия в тот день проводились в старом амфитеатре, расположенном почти в самом центре города неподалеку от Храма, и вел их новый Наставник — Мара, Защитник клана Мэй, недавно прибывший в Кюльен из казарм Защитников в Пруфаке. Ничего странного в этом никто не усматривал. Земли Мэй, древнейшего клана Народа Пламени, граничили с владениями клана Джи'Тбад, и среди знакомых Двана не было ни одного подростка, не связанного узами родства с соседями хотя бы в четвертом колене. Да и в его жилах на четверть текла кровь Мэй, поскольку отцом носительницы, произведшей его на свет, был выходец из этого клана.

Зато в личности и характере самого Наставника Мары странностей хватало с избытком. Во всяком случае, в глазах Двана и его товарищей, не обладающих пока достаточным жизненным опытом. Начать с того, что был он коренаст и невысок, уступая в росте не только долговязому Двану, но и доброй половине своих новых учеников. Толстенные узлы мускулов бугрились на торсе, бедрах и бицепсах, делая его и без того короткую фигуру почти квадратной. В индивидуальной схватке его невозможно было сдвинуть с места, и как ни старались ученики, пуская в ход все известные им приемы, еще никому из них не удалось хотя бы оторвать ноги Наставника от земли.

С другой стороны, иного и не следовало ожидать. Недаром Мара носил почетное звание Стража — высший ранг среди достигших статуса Защитников.

Ближайший друг Двана Тамтэйи, сидевший рядом с ним на каменной скамье, незаметно пихнул его в бок и тихонько прошептал:

— Слушай, если он и дальше будет так тянуть, мы рискуем опоздать к Танцу Открытия.

Дван не удостоил болтуна даже кивка. Хотя Мара находился далеко внизу, на арене, отражая к тому же атаки сразу троих учеников, предыдущая практика наглядно показала, что у Наставника наверняка имеется лишняя пара глаз на затылке. Что он и продемонстрировал минуту спустя, с легкостью швырнув противников наземь. Двоих он «прикончил» прямо на песке, а с третьим, успевшим вскочить, расправился, обозначив смертельный удар локтем в горло. Мара дождался, пока подростки не поднимутся, деликатно похлопал себя по плечу в знак окончания урока, затем обернулся и возвысил голос:

— Тамтэйи и Дван!

Дван усилием воли подавил вздох разочарования, встал, расстегнул застежку туники и позволил ей соскользнуть с плеч на выглаженную временем древнюю скамью, высеченную из белого камня. После чего бок о бок с Тамтэйи спустился по ступеням на посыпанную черным песком арену. Багровый солнечный диск завис над горизонтом, и его рассеянные лучи больше не давали достаточно тепла, чтобы согреть многочисленные синяки и ссадины, полученные Дваном в предыдущих схватках. Наставник вызвал его уже в третий раз с начала занятий, в то время как большинство остальных учеников удостоились внимания Мары лишь однажды. Но в голове юноши не возникло даже мысли о протесте или несправедливости. Его происхождение, рост и физическая мощь сами по себе во многом предопределили жизненный путь Двана. Но за все надо платить, и одним из таких платежей была повышенная требовательность к нему со стороны Наставников, особенно в отношении боевых тренировок.

На миг ему стало жаль беднягу Тамтэйи, хотя, если честно, тот сам напросился. Вполне мог бы придержать язык за зубами до конца занятий. К сожалению, парнишка не отличался ни силой, ни ловкостью, ни выносливостью, да и травмы у него заживали не в пример дольше. В глубине души Дван был убежден в том, что из Тамтэйи никогда не выйдет настоящего Защитника, и это обстоятельство заставляло его скорбеть.

Мара приветственно хлопнул себя ладонями по плечам; Дван и Тамтэйи ответили аналогичным жестом. По лоснящемуся обнаженному телу Наставника стекали тонкие струйки пота, но грудь вздымалась ровно, и трудно было представить, что тот с раннего утра подвергается тяжелейшим физическим нагрузкам. Говорил Мара обычно негромко и голос повышал редко, но по тону и уверенной манере держаться сразу чувствовалось, что этот человек не привык повторять что-либо дважды.

— Какое оружие выбираете? — задал он традиционный вопрос.

— Палки, — без колебаний откликнулся Дван, даже не взглянув на стенд с многочисленными образцами оружия для рукопашного боя.

Мара одобрительно кивнул.

— Опиши нам преимущества, Дван.

— Прежде всего доступность, Мара. — Во время тренировок различий в статусе не существовало; здесь все они были Защитниками, даже те из учеников, кому, как Тамтэйи, точно не светило когда-либо облачиться в заветный плащ. Поэтому Дван разговаривал с Наставником на равных, чего никогда не позволил бы себе вне арены. — Их легко изготовить практически из любого подручного материала. Далее, четыре боковых плоскости и два конца, которыми удобно наносить удары противнику, в том числе колющие. Большой выбор точек захвата на поверхности оружия, что позволяет применять его в различных позициях и на различных дистанциях и действовать как одной рукой, так и двумя. Перехваченная двумя руками посередине палка служит едва ли не идеальным средством ближнего боя.

— Хорошо. Теперь ты, Тамтэйи, укажи нам на недостатки.

— Прежде всего, Мара, применяя палки, довольно сложно нанести противнику сколько-нибудь серьезные повреждения. И даже если драться одной рукой, держа палку за конец, радиус поражения слишком мал. Бесспорно, они хороши для ближнего боя, но на средней и дальней дистанции абсолютно бесполезны против энергетического или огнестрельного оружия.

— Разумеется, палки как вид оружия давно устарели, — согласился Мара, — но ответь мне тогда на такой вопрос: почему же мы все-таки неизменно используем их в тренировках?

Дван выждал несколько мгновений, но Тамтэйи молчал, видимо затрудняясь с ответом. Пришлось поспешить на выручку другу:

— Быть может, в расчете на то, что современные образцы оружия не всегда будут доступны для нас? Мара покачал головой:

— Неубедительно, Дван. Люди Пламени не сражались между собой со времен Войны Раскола. Что же касается слимов, то с ними вообще бессмысленно драться палками, будь они хоть деревянными, хоть стальными. Попробуй предложить другую версию.

— Оружие как таковое, — медленно проговорил Дван, — есть инструмент приложения силы к объекту для достижения определенной цели. Разумно предположить, что нас решено ознакомить с возможно более широким ассортиментом подобных инструментов, пусть даже в будущем нам никогда не придется воспользоваться большей частью из них.

— Хороший ответ. — Наставник чуть наклонил голову. — Не совсем верный, но достаточно близкий к истине. Можете расслабиться, поединка не будет. — Дван успел заметить вспышку облегчения, на миг озарившую лицо Тамтэйи; Мара возвысил голос: — Занятия окончены, все свободны. Перед тем как побежите смотреть Танец, не забудьте вознести молитву. Сегодня пусть это будет «Хвала Топору». Но если хоть один из вас забудет, и я об этом узнаю, отвечать придется всем. Дван, а ты задержись ненадолго.

Юноша удивленно моргнул, а Тамтэйи даже сделал шаг вперед и вопросительно взглянул на Наставника.

— Только Дван, — сказал тот. — Ступай, твой друг присоединится к тебе в Храме.

Они вдвоем собрали тренировочное оружие и сложили на стеллажи, а затем уселись, скрестив ноги, друг против друга прямо на песок в середине арены. Легкий ветерок быстро высушил остатки пота на их разгоряченных телах.

— Из тебя получится хороший Защитник, — сказал старый Страж. — Не исключено, что из всех твоих сверстников тебе одному суждено достичь этого статуса.

Поскольку слова Мары не содержали вопроса, Дван только молча кивнул в ответ.

— Ну и как ты к этому относишься?

— Горжусь и рад, как же еще? — удивился юноша.

— Тамтэйи этот путь заказан, — прямо заявил Наставник. — А ведь вы могли бы вместе избрать инженерную стезю, заняться медициной или сельским хозяйством и не расставаться в дальнейшем, не так ли?

— Ты прав, Мара, Тамтэйи дорог мне, — не сразу ответил Дван, — и все же я твердо намерен когда-нибудь надеть плащ Защитника.

Наставник пристально посмотрел на ученика:

— Скажи, Танцоры клана Джи'Тбад устраивали тебе испытание?

Мара знал, что устраивали, и Дван знал, что тот знает, поэтому ответ из его уст прозвучал достаточно сухо и натянуто:

— Да, Наставник.

— И что же?

Юноша молчал.

На губах Стража заиграла самая настоящая улыбка.

— Тебя не упрекнешь в излишней откровенности, Дван. Другой на моем месте наверняка решил бы, что они даже не предлагали тебе присоединиться к ним. Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Ты сам сделал свой выбор, предпочтя Щит и Плащ.

— Да, Наставник, — все так же формально согласился Дван.

— Я слышал, ты отличаешься набожностью, — снова заговорил Мара после короткой паузы. — Другие молятся, когда им приказывают, про тебя же говорят, что ты сам не пропускаешь ни одной молитвы.

Столь неожиданная смена темы несколько сбила юношу с толку. Не слишком ли много хочет узнать о нем новый Наставник? Поразмыслив немного, он нехотя проговорил:

— Да, это так.

— Почему?

Прямой вопрос снова выбил Двана из колеи, хотя он постарался ничем не проявить свое смущение. Страж терпеливо ожидал ответа.

— Понимаешь, Мара, — начал юноша, запинаясь на каждом слове, — наверное… наверное, молитва помогает мне… ну не знаю, прочистить мозги, что ли? И еще успокаивает…

— Ты частенько навещаешь служительниц Храма. И уже довольно давно, насколько мне известно. Признайся, это тоже одна из причин твоего религиозного рвения?

— Да, одна из них, — вздохнул Дван. — Но ведь в этом нет ничего недозволенного, разве не так, Страж?

— Мара, мой мальчик. Когда мы наедине, мы оба Защитники и равны между собой.

Дван склонил голову, признавая свою ошибку.

— Ты никогда не посещал Храмовых носительниц и спал только со жрицами, — неторопливо продолжал допрос Наставник. — В чем причина такой разборчивости?

Юноша почувствовал, как неудержимо краснеет.

— Дело в том… они… — сбивчиво заговорил он, — они какие-то не такие…

Голос Мары угрожающе отвердел:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что влюбился в одну из храмовниц?

Брюшные мышцы Двана перехватило непроизвольным спазмом, но он быстро овладел собой и энергично затряс головой, избегая при этом встречаться с Наставником взглядом:

— Нет, нет, мой господин, это совсем другое! Просто… Просто мы с ней иногда беседуем. Потом… — Он осмелился наконец поднять глаза на Мару, мучительно сознавая, что щеки его по-прежнему предательски горят румянцем. — Со служительницами Храма легче и проще. С ними есть о чем поговорить, не то что с этими толстухами, Дочерьми Хранительницы. В конце концов, их всех обучают одни и те же учителя… на первом этапе во всяком случае.

Мара заметно расслабился, выслушав объяснение, и небрежно махнул рукой, одновременно успокаивающе похлопав другой по плечу ученика.

— Если все так, как ты говоришь, это ерунда. Признаться, я ожидал худшего. В конце концов, чрезмерная набожность еще никому не повредила. И вот еще что, Дван… — Почти успокоившийся подросток навострил уши, чтобы не пропустить ни слова. — У меня предчувствие, что из тебя вырастет такой Защитник, какого еще не видел свет. Но ты должен соблюдать осторожность и сохранять хотя бы видимость, понял? Хочу дать тебе мудрый совет. Все мы мужчины, и у каждого из нас имеются определенные потребности, пренебрегать которыми не следует. Для их удовлетворения и предназначены Носительницы. А от храмовниц лучше держаться подальше. Не спорю, они тоже умеют многое, но они мелки и легковесны, как и их обязанности по поддержанию порядка в Храме Зарадинов. А мы с тобой люди серьезные, Защитники, воины… Правильно я говорю?

— Правильно, Страж, — прошептал Дван и тут же поправился: — Правильно, Мара! Старик снова улыбнулся:

— Возможно, я переусердствовал, заострив внимание на этой проблеме. Но мне было бы крайне прискорбно увидеть Защитника с твоими задатками приговоренным к Распаду.

Дван поежился.

— Такого никогда не случится, Мара, — заверил он Наставника. Тот поднялся с песка и протянул руку юноше.

— Что ж, я тоже на это надеюсь, — сказал он. — Иди одеваться, и бегом в Храм, не то не успеешь вознести молитву до начала представления. Я слышал, у Суэй появился новый Танцор, на которого стоит посмотреть. Жаль будет, если ты опоздаешь к его выступлению.

Дван рванул с места в карьер.

Храм Зарадинов располагался в центре города на невысоком холме, откуда открывался живописный вид на окрестности. Дван совсем запыхался, преодолев бегом весь путь от амфитеатра до вершины холма, тем более что последние несколько сотен шагов в сгущающихся сумерках пришлось подниматься в гору. Симпатичная высокая девушка из числа храмовниц, чьего имени юноша не знал, остановила его у Третьих Врат:

— Вы слишком запоздали, господин. Все ваши товарищи уже помолились и покинули Храм. Я не могу вас впустить.

Дван выпрямился в полный рост и сверху вниз посмотрел на нее. Девушка была совсем юной, почти девочкой, и вряд ли носила жреческое облачение дольше двух или трех лет. Пройдет еще лет двадцать, прежде чем ей будет дозволено войти в число Дочерей Хранительницы, тех, кто непосредственно оберегает Священное Пламя. Если сочтут достойной, разумеется. В обычных обстоятельствах Дван без колебаний послал бы девчонку куда подальше, но сегодня был особый случай. Как ни крути, она официально исполняла обязанности привратницы и имела полное право никого не пускать после окончания вечерней молитвы. Можно было, конечно, просто развернуться и уйти. Дван сильно сомневался, что Мара выполнит свое обещание и накажет всех, если он пропустит молитву, — в конце концов, Наставник сам стал причиной его опоздания, — но проверять, так ли это, юноше не очень хотелось.

Призвав на помощь все свои лучшие манеры, он вежливо обратился к девушке:

— Уважаемая сестра, Страж Мэй'Арад'Мара приказал нам непременно вознести молитву перед началом Танцев.

Привратница боязливо покрутила головой и понизила голос до шепота:

— Ничего не выйдет, мой господин. Хранительница уже прошла к алтарю.

— Ах вот как, — разочарованно вздохнул юноша. — Что ж, придется тогда обойтись сегодня без молитвы. Пойду-ка я лучше искупаюсь. По-моему, это мне сейчас более необходимо. А ты как считаешь, сестричка?

«Сестричка» вылупила на него широко раскрытые глазенки, явно застигнутая врасплох его словами. Дван широко осклабился:

— Тебе, поди, всю ночь тут при воротах скучать? До нее наконец-то дошло. Девушка покраснела, потупила взор и чуть слышно проговорила:

— Да, господин.

Ее распущенные волосы закрыли лицо, но юноша уже успел убедиться, что сестра-привратница весьма привлекательна. Коротко кивнув, он бросил на прощание:

— Пока, сестричка. Увидимся.

Сразу после заката Первые Врата Храма широко распахнулись, чтобы впустить толпящихся перед ними людей. Казармы кандидатов в Защитники находились хотя и на городской окраине, но всего в двадцати минутах ходьбы. Когда Дван добрался туда, то обнаружил, что все его товарищи успели не только помыться, но и облачиться в парадную форму. Дожидаться его, естественно, никто не стал, за исключением Тамтэйи. Обидно, конечно, но Дван понимал, что винить их за это глупо.

Пока он мылся, верный Тамтэйи выложил его наряд и даже, пока Дван одевался, в пылу усердия собственноручно завязал шнурки на его обуви. Большую часть пути до Храма друзья преодолели бегом, но в центре города пришлось перейти на быстрый шаг, чтобы соблюсти приличия.

Они едва успели, проникнув на территорию буквально с последней партией зрителей, состоявшей в основном из работного люда и горстки фермеров, короче говоря, такой публики, которой в общем-то наплевать, увидят они Танец или останутся дома. Первые Врата захлопнулись сразу вслед за ними. По длинным подземным переходам юноши добрались до большого амфитеатра. Еще на подходе к центральной арене до их ушей начали доноситься ритмичные звуки барабанной дроби, извещающей о начале представления. Дван всем своим существом жаждал ринуться туда со всех ног, но статус Защитника заставлял сдерживать такого рода порывы. До тех пор, во всяком случае, пока Коллегия Наставников не подтвердит или не отменит это правило.

Они чинно прошествовали через портал, но своих товарищей так и не обнаружили. Ничего удивительного: в рассчитанном на сорок тысяч мест амфитеатре сегодня собралось если не столько, то очень немногим меньше зрителей. Тамтэйи быстренько нашел им два свободных сиденья во втором ярусе. Конечно, будучи Защитниками, друзья имели право на места в первом, ближе к арене, но, чтобы занять их, пришлось бы продираться сквозь ряды и толпу в продолжение почти всего Танца Открытия. Не говоря уже о том, что такое поведение неизбежно вызвало бы сумятицу и неудовольствие сидящих в первых рядах заслуженных Защитников и прочей элиты, среди которой преобладали Старейшины клана Анеда. Некоторые пришли с женами, в основном бывшими Дочерьми Хранительницы. Другие женщины на такого рода мероприятия не допускались: представить на церемонии Танца, скажем, простую носительницу казалось настолько диким, что просто не могло никому прийти в голову.

Озарявшие трибуны светильники померкли, и длинные ряды скамей погрузились в полумрак. Молодые люди едва успели занять свои места. Дван перестал контролировать себя, хотя уже не однажды присутствовал на аналогичных представлениях. В наступившей темноте он почувствовал, как вдоль позвоночника пробегает крупная дрожь, а волосы на загривке встают дыбом. Гул толпы смолк, сменившись наэлектризованной в предвкушении необычайного тишиной.

Они появились единой группой: дюжина мужчин разного возраста, все в алых одеждах с капюшонами, чтобы скрыть их лица. Дван знал имена двоих из них. Первым был легендарный Индо. Никто не представлял, сколько ему лет, но по всеобщему признанию он считался лучшим Танцором не только нынешнего тысячелетия, но и вообще всех времен и народов. Другого звали Седоном. Ему еще не стукнуло и пятидесяти, но слава его давно перешагнула границы клановых владений и распространилась по всему миру.

Они спустились по ступеням, сбросили с себя одежды в кромешной тьме, воззвали к Пламени, озаряющему Неразрывное Время, вышли на арену…

… И начали Танец.

Я тот, кого именуют Рассказчиком.

Описывать Танец Огня столь же бесполезно, как чувство экстаза или ненависти, песнь кита или запах секса. Да, Танцор совершает определенные телодвижения, которые могут быть зафиксированы, произносит слова, которые могут быть записаны, рассказывает сказки и притчи, которые могут передаваться из уст в уста, но все это в совокупности лишь малая часть Танца. И если бы я хотел поведать вам хотя бы половину того, что составляет его сущность, рассказу моему не было бы конца. Но это не тот рассказ, что я собирался предложить вашему вниманию. Он не имеет отношения к истории Двана.

Ночью сильно похолодало, и Тамтэйи перебрался на циновку Двана. Тот молча подвинулся, не открывая глаз, и накрыл друга свободным краем теплого одеяла. Тамтэйи положил голову ему на плечо и прошептал, чтобы не разбудить других:

— Дван?

— Ум-гм?

— Тот Танцор…

Дван сразу понял, кого имеет в виду приятель:

— Ну?

— Когда он произносил слова Отречения — «Отнынемы свободны от клятв и обетов!» — клянусь Ро Харисти, Дван, у меня возникло ощущение, что он обращается прямо ко мне.

— Так и должно быть, Тамтэйи. Задача и долг любого Танцора— доносить древние истины до толпы так, чтобы каждый проникся и принял их сердцем.

Тамтэйи ненадолго замолчал, потом снова ткнулся губами в ухо старшего друга:

— Скажи, а ты тоже чувствовал, что он обращается только к тебе одному изо всех собравшихся?

Дван чертовски устал за минувший день, тело ломило от множества ушибов и ссадин, полученных во время занятий, безумно хотелось спать, но он подавил естественный порыв послать подальше любопытствующего юнца и довольно сдержанно ответил:

— Послушай, Тамтэйи, даже во имя моего Имени я не в состоянии себе представить, о чем Танцору Седону разговаривать с тобой. Или со мной. — Он широко зевнул и уже сквозь надвигающуюся дрему пробормотал: — Не говоря уже о том, что мне сказать Танцору.