Дэнис встала рано, умылась и натянула шорты и мягкую хлопчатобумажную рубашку. Потом спустилась вниз, в спортзал. Спортзал был по-прежнему подготовлен. Они с Робертом занимались там достаточно часто и решили не отключать его — неудобно было дожидаться целый час, пока он раскрутится до силы тяготения, равной одной земной.

Она занималась в тишине. В зале отсутствовала звуковая система, что вначале удивило Дэнис, пока Роберт не объяснил ей, что зал смонтировали специально для Чандлера, который семьдесят лет тому назад был профессиональным музыкантом, но сам не танцевал, а потому не считал музыкальное сопровождение необходимым для своих занятий.

Сначала медитация.

В ее сознании мелькнула и снова исчезла картина: Пламя на пустой черной равнине. Изображение исчезло так быстро, что Дэнис засомневалась, видела ли она что-нибудь вообще. Время прекратило свой бег, когда девушка попыталась вновь увидеть Пламя. Она сдалась не сразу, но после нескольких неудач вернулась к занятиям, восстанавливая спокойствие.

Упражнения на растяжку. Работа снизу вверх: ступни, щиколотки, икры и бедра. Ягодицы, талия, мышцы в паху. Кисти руки, запястья, локти, плечи. Мышцы шеи. И опять то же самое, но уже в обратном направлении" Тай Чи Чуань. По традиции выполнение упражнений следовало начинать, повернувшись лицом на север. Дэнис выбрала направление, закрыла глаза и начала медленно двигаться. Поднять руки, левую ногу вперед, коленом коснуться левого плеча, вправо, правая нога вперед, к семи звездам…

Движение вдруг почти превратилось в ничто. Она двигалась, не осознавая этого, так медленно, как только позволяло тело, по древним канонам. Мышцы как будто автоматически выполняли работу, которой их научили, самостоятельно сокращаясь и расслабляясь. Дэнис не ощущала ничего вокруг; ни своего местоположения, ни своего тела, ничего, кроме движения. Когда она закончила, ее пульс разогнался до пятидесяти ударов в минуту. Она перешла от упражнения к танцу.

В отсутствие музыки девушка создавала свою собственную. Биение сердца задавало ритм, и она начала двигаться медленно, все еще с закрытыми глазами, но теперь уже позволяя себе ощущать гладкое перекатывание мускулов, — сдерживаемую мощь машины, выдающей то, что от нее требовалось.

Она неслась в стремительном танце, отбросив все ограничения и предоставив своему телу свободу перемещаться, ускоряя или замедляя темп, по его собственному усмотрению. Внезапно она обнаружила, что вращается все быстрее, а прыжки становятся все выше и грациозней, и даже присутствие мужчины, наблюдающего за ней, почему-то ужасно возбуждало ее и вызывало к нему взаимный интерес, но не сексуальный, а скорее чувственный… Она кружилась в тишине в таком бешеном ритме, какого не выдержал бы ни один из ее знакомых Танцоров; воображаемые звуки заполняли ее сознание, а потом, сама не зная как и зачем, совершила ошибку — открыла глаза.

Джи'Тбад'Эовад'Дван неподвижно стоял у края мата, всего в шаге от подъемника, и его беззвучный, безмолвный крик ударил по ее сознанию.

Она тотчас потеряла контроль и, продолжая по инерции вращаться со скоростью, неподвластной человеческому телу, рухнула на пол. Левая рука хрустнула, Дэнис подскочила как мячик и сильно ударилась правым коленом. Бедро пронзила дикая боль, и девушка на миг потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что лежит ничком, и из ее разбитой губы на девственно-белый мат капает кровь.

Что-то вспыхнуло у нее перед глазами, и она вновь провалилась в пучину беспамятства.

Дэнис пришла в себя в своей комнате. Она лежала на кровати. Медбот сканировал ее колено; на сломанную руку уже наложили шину и перебинтовали.

Роберт сидел в кресле у изголовья, поставив локти на подлокотники, сцепив кисти рук и нервно вращая большими пальцами. Она села, с трудом фокусируя зрение.

— Роберт?

— Я здесь.

— Что случилось?

— Дван вернулся.

— Мне… — Она сморщилась, когда медбот взялся за ее коленную чашечку, и вскрикнула, когда вывихнутый сустав встал на место. Дэнис подождала, пока отступит волна боли и она снова сможет разговаривать. — Мне надо поговорить с ним.

— Он ждет снаружи. Пригласить его сейчас?

— Да. — Дэнис снова поморщилась, когда медбот начал бинтовать ее колено. — Пожалуйста.

Роберт не стал подниматься, просто приказал:

— Команда: отпереть.

Дверь свернулась.

Дван стоял сразу за ней. Ждал.

Он медленно вошел и остановился, прижавшись спиной к развернувшейся двери. Дэнис впервые видела его так близко, и ее поразило, насколько он огромен. Рост как минимум два метра пятнадцать, да и телосложение соответствующее. Ей показалось, что по его массивному телу пробежала дрожь, когда он поднял глаза и с искренним восхищением посмотрел на нее.

— Я и не мыслил, что когда-нибудь такое увижу, даже если буду жить вечно. Если бы вы Танцевали так в Храме в Кюльене, моя госпожа, думаю, вы бы зажгли Пламя, равное лучшим из лучших.

Дэнис непонимающе уставилась на него:

— Я не очень поняла, что вы сейчас сказали, но, если это все-таки комплимент, мне он кажется довольно сомнительным.

— Моя госпожа, я готов служить вам верой и правдой, если вы мне позволите.

— Выгодное предложение, такое получаешь не каждый день, — сухо заметил Роберт.

Дван прервал его с тяжелой властностью древних, голосом твердым, как скала:

— Замолчи!

Ночной Лик слегка наклонил голову набок, очевидно в удивлении. Дван обратился к Дэнис Кастанаверас:

— Моя госпожа, вы не можете знать, что сделали. Я был потерян без Танца, потерян так долго, что вы не поверите. Я буду служить вам всю жизнь, если вы только мне разрешите. — Он сделал к ней еще шаг и тихо проговорил: — Моя Танцующая Госпожа.

Дэнис нервно облизнула губы.

— Но вы не похожи на Ободи. Я вас чувствую.

— Госпожа?

— Я не ощущала Седона, как будто его не было рядом. А вас чувствую.

— Моя госпожа, когда-то он был Танцором Пламени, как низко бы он ни пал сегодня. Я всего лишь Защитник. — Дван помолчал и совершенно другим голосом, с очень заметным ирландским акцентом, продолжил: — И, конечно, новостной Танцор. Со скромным даром излагать факты честно и непредвзято.

Дэнис потянулась к нему…

…прикоснулась…

…и поплыла среди его мыслей, подключилась к ним, прониклась двойственностью сознания журналиста Уильяма Дивейна и его куда более древней сущности ДжиТбада'Эовада'Двана, чьи воспоминания обрушились на нее как удар кузнечного молота. То было максимально полное проявление Дара Кастанаверасов — в момент контакта она стала одновременно и Дивейном, и Дваном. Ощущение было такое, словно сдвинулись горы, обнажив огромные пласты памяти, настолько плотные, что она никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

Она потянулась к ним.

И в ту же секунду поняла, что сделала ошибку. Не обладая умениями, которым обучали детей Народа Пламени, она не знала способа, как обращаться с информацией, буквально затопившей ее. Лавина воображения подхватила ее, затянула, и она внезапно ощутила, что тонет, теряет себя, связь со своей личностью. Где-то в этом водовороте скрывалась информация, в которой она нуждалась, чтобы выжить; навыки, которые с детства развивали в себе обитатели Мира, позволяющие управлять базой данных, накопленных за тысячеления…

У нее не было времени, а воспоминания, необходимые ей, хранились слишком глубоко. Дэнис чувствовала, что распадается на части под давлением пятидесяти тысяч лет прошлого.

Она вскрикнула и исчезла в неуправляемом вихре.

И больше не существовала.