Глава 7

— Ай, блин, обо что я споткнулся? Это что, череп?! — спросила какая-то из неясных в полумраке теней мужским голосом.

— Нет. Разбитый горшок, — подал голос шаман.

— А… а почему такого цвета?

— Краска хорошая. А кости вообще-то желтеют с возрастом.

Что-то хрустнуло. Пробирающиеся по едва-едва освещенной заходящим солнцем пещере эльфы замерли.

— А вот это была кость.

Спокойный голос шамана заставил Лику, которая наступила на издавший резкий звук предмет, подпрыгнуть.

— Ой, блин! — высказалась девушка, приземлившись обратно на землю.

— Куриная, — продолжил свою речь шаман.

— Какая? — переспросила эльфийка, накручивая прядь волос на палец и проверяя, не поседели ли. Впрочем, в сумраке пещеры цвет волос девушки был не виден, так что пользы ей это занятие не принесло.

— Ты что окорочков не видела? — удивилась Настя. — Обрадую. Господа, в этом мире тоже есть курицы!

— Обрадую, — хмыкнула Шура, заглядывая в какую-то нишу в стене пещеры, — курицы есть не только в этом мире, но и в нашем рационе тоже. В телеге парочка уже лежит. Сегодня на ужин вместо всем надоевшей рыбы будет настоящий бульон!

Под сводами пещеры грянуло троекратное ура.

— И когда ты успела? — восхищенно пробормотал Азриэль.

— В то время, пока Серый с Настей выбивали нам жилье, а вы с Семеном ходили за выпивкой.

— А у нас и выпивка есть? — поразился шаман. — Откуда, почему я ничего не заметил?

— Ты был в астрале, — хмыкнула Шура, развернувшись на голос и слегка перекрыв дорогу своим пышным бюстом идущему сразу следом за ней Семену. Тот затормозить успел, но сожаление об этом его поступке ясно читалось на его лице.

— Я сегодня не занимался такой практикой! — возмутился Михаэль, обходя препятствие в виде заигрывающей друг с другом парочки и устремляясь в глубь подземелья.

— Ну, значит, спал с открытыми глазами, — улыбнулась Лика и толкнула Семена в спину, отчего он едва не совершил мягкое торможение о грудь своей подруги. — Чего встали? Отнорок для двоих маловат? Так дальше, если поискать, целый лабиринт закоулков на любой вкус найдете.

Все засмеялись, а летающий в вышине наблюдатель стал искать себе место для приземления. Несмотря на огромное количество заклятий, навешанных на него архимагом, видеть сквозь толщу камня он не умел.

«Придется поискать другие способы, — решил для себя волшебник, — может, мышей к ним запустить? Или аккуратно заменить парочку их ручных змеек на свои творения? Ладно, потом решу, а сейчас придется заняться более важными делами, то бишь дураками-дурманолюбами. Куда я положил свой запас реагентов?»

В следующий раз вернуться к своим подопечным Келеэль смог только во время похорон. Если уж все равно придется стоять на длинной и скучной церемонии, так почему бы не совместить необходимое с приятным? Правда, в этот раз он, кажется, слегка ошибся при работе с кристаллом, который показал ему не запись последних дней, а то, что происходит в далекой пустыне прямо сейчас.

— Нет, все-таки, что ни говори, а внешность обманчива, — со вздохом протянула Викаэль, с видимым наслаждением потягиваясь в удобном кресле, — вот так посмотришь на кого-нибудь вроде нашего Миха… Он как наша пещера. Снаружи видно одно, а внутри совсем другое. Вот внешне наш волшебничек выглядит раздолбай раздолбаем, в жизни не читавшим ни одного учебника и не интересовавшимся ничем, кроме телевизора и компьютерных игрушек. А присмотришься повнимательнее… такое на поверхность вылезет, что становится страшновато. Вы его сегодня утром видали? Сумасшедший ученый из фильма ужасов. Один в один. Седые волосы во все стороны торчат, взгляд безумный, халат выглядит так, будто его хозяина из пулемета дырявили, и толпа монстров, внимательно прислушивающихся к малейшему капризу этого злого гения, за ним по пятам несется.

— Вик, ты каких травок в чай заварила, что такие глюки явились? — спросила Настя. — Не то чтобы я очень интересуюсь наркотиками, но они нам для наркоза знаешь как пригодятся?!

— Да нет, что-то такое сегодня и вправду было, — вступилась за девушку Ликаэль, — просто все это происходило рано утром, ты еще спала, да и я, признаться, застала только самый конец картины. Представляешь, этот шаман-недоучка пытался сделать огнестрельное оружие.

— Ну и что?

— А то, что у него получилось. Не совсем, правда, то, что хотелось, но все же какую-то стреляющую антинаучную гаубицу он смастерил. Теперь в дальней штольне стена выглядит, словно по ней палили картечью. Хотя так оно в общем-то и было.

— Угу. Я канонаду краем уха еще во сне услышала, — подтвердила слова подруги Вика, — вот и пошла проверить. Выхожу из своей кельи, плетусь, протирая глаза к подземельям, кое-как открываю переходник, лезу на дикую территорию — а там!

— Что там?

— Да я же уже рассказывала. Наш Мих куда-то несется с таким видом, словно его обваляли в мелу, а за ним остальные обормоты мужского пола с горящими глазами и закопченными физиономиями.

— А зачем они за ним гнались? Побить хотели?

— Не знаю. Я с их пути отпрыгнула, чтобы не затоптали, и следом не пошла.

— Ой, какое шоу я, оказывается, пропустила, — всплеснула руками Шура. — А где сейчас наш Бертольд Шварц?

— Кто?

— Изобретатель пороха! Так звали монаха, который первым в Европе сварганил взрывающееся зелье и сумел при этом выжить.

— А ты откуда знаешь?

— А я доклад по этому чудику делала, вот и запомнила.

— А почему «чудику»?

— Да потому что чудику. На фига он рецепт изобретал, если в Китае уже пять тысяч лет как фейерверки запускали? Но Мих все-таки молодец. С такой светлой головой, как его, точно не пропадем.

— Факт, — согласилась с ней Шура. — Признаться, я от него ждала многого. Особенно после того, как мы попали в этот мир и он начал шаманить направо и налево. Но не настолько же! Если он еще и военной техникой займется, как обещал на попойке по случаю новоселья, то у этого мира впереди большие перемены! А у нас большие неприятности. Мальчики ведь не успокоятся, пока не опробуют новые стреляющие игрушки!

— Да, девочки, — согласилась с эльфийками Лика, — что ни говори, а ребят надо спасать. А то они еще немного и пойдут завоевывать мир. Какие будут предложения?

— Девочки, вы что, не знаете, чем надо спасать мир? Красотой конечно же! Кстати о красоте — видела я в одной лавке такие ткани…

Келеэль быстро перекрыл канал связи. Слушать женскую болтовню было выше его сил. В уши волшебника немедленно полезли заунывные напевы прощальной баллады. Архимаг вздохнул и в очередной раз переступил с ноги на ногу. Похороны он не любил. И тот факт, что хоронили придурков, к смерти которых он имел непосредственное отношение, не сильно поднимал ему настроение. Нет, все-таки интриги древний волшебник не любил. Убей он этих любителей дурманных зелий в честном бою, ему бы не пришлось сейчас стоять среди других преподавателей академии с выражением скорби на лице. Но, увы и ах, никто не знал, что это было убийство, а не несчастный случай. Возможно, кроме ректора, который стоял по правую руку от архимага и печально вздыхал. Характер и убеждения самого старого эльфа в мире тот знал прекрасно. И почти полностью их разделял. А иначе не занял бы свой пост. Но, к сожалению, ректор был классическим боевым чародеем, с алхимией и темными искусствами не дружившим. А иначе, во-первых, не допустил бы покойных до руководства кафедрой алхимии, а во-вторых, нашел бы способ устранить их самостоятельно.

Даже архимаг едва не спасовал. Благодаря постоянно принимаемым наркотикам эти идиоты, по собственной дурости собравшиеся отравить весь цвет эльфийской молодежи, стали невероятно живучи. Да и магических сил у них прибавилось, причем настолько, что в прямом бою Келеэль мог и проиграть. Всеми обычными и большинством уникальных ядов их можно было бы разве что рассмешить. Пришлось пускать в дело одну очень уж экзотическую смесь, которую в далекой молодости архимаг изобретал девять лет ради одного-единственного противника, чей скелет сейчас занимал почетное место в его коллекции нежити. Ведь далеко не каждый может похвастаться собственноручно убитым высшим демоном. Да причем не каким-нибудь молодым и неопытным, а древним и опасным монстром, имевшим собственную, и весьма немаленькую секту последователей. Это порождение Бездны было опасно даже не столько своей магией и сворой прислужников, сколько чудовищной способностью восстанавливаться. Ее и использовал против демона Келеэль. Жертву, предназначенную в дар повелителю, сектанты напоили «супом», приготовленным неофитом-полуэльфом. Демон ничего не заметил и дар слопал. А вот потом, на следующее утро, ему стало очень плохо. Его тело, ранее прилежно справлявшееся с любыми ранениями, начало жрать само себя. И сожрало. Повару, то бишь Келеэлю, стоило больших трудов сохранить хотя бы скелет. Да и то мелкие кости крыльев ему пришлось выращивать на уже мертвом теле заново, так как настоящие переварились раньше, чем он выдернул останки демона из кучки едкой слизи.

Магам-наркоманам, понятное дело, достался составчик послабее. Но они и не древние порождения зла. Вон даже кожа уцелела… местами… Наибольшую сложность для архимага представляло добавление яда в пищу алхимикам. Точнее, попытка обставить все так, будто это последствия очередного эксперимента покойных. Но все получилось даже легче, чем планировалось. Когда группка сторонников регулярного применения стимуляторов собралась на какой-то эксперимент, посланный Келеэлем имп добавил нужную смесь в вино, которым планировали отметить успех. В рабочей лаборатории алхимиков с большим количеством разнообразно фонящих ингридиентов следы столь мелкой сущности заметить было воистину невозможно. Демоненку волшебник тотчас же свернул шею, а труп отправил к себе в кладовую, чтобы потом использовать. А эксперимент кончился, как и ожидалось, успешно. Во всех смыслах. Наутро все его участники умерли быстро, но мучительно. Помочь им не успели, да и не смогли бы. Тщательное расследование происшествия ничего не дало. Ведь возглавлял его самый опытный волшебник. Келеэль. Но в приватном разговоре с преподавателями, который по странной случайности происходил в коридоре, полном студентов, пятитысячелетний архимаг выдал версию, по которой покойные настолько увлеклись разнообразной алхимией, что перестали быть эльфами и стали чем-то иным. А опыты свои вели по-прежнему в расчете на среднестатистического перворожденного. Вот и сварили случайно смесь, безвредную для детей звезд, но губительную для тех, кем они стали. Подробную расшифровку отравы Келеэль может предоставить всем желающим после тщательного исследования, хотя смысла он в этом не видит никакого. Студенческие массы вроде бы впечатлились. Во всяком случае, фиалов с разными эликсирами на поясах у молодежи резко поубавилось.

«Кстати о молодежи, — напомнил себе Келеэль, который все-таки начал просматривать записи на кристалле в порядке очередности, — как только освобожусь, надо будет все же попробовать поговорить с этим шаманом. Хотя какой из него шаман? Так, название одно. А для того, что он делает, названия пока не придумано. Или придумано, но в этом мире его не знают. Новая отрасль науки… соблазнительно!»

Пещера, которую приобрели, потратив почти все имевшиеся в наличии деньги, воскрешенные архимагом эльфы, оказалась вовсе не таким не приспособленным для жизни местом, как они посчитали сначала. Точнее, это была не пещера. Это был заброшенный поселок гномов, который они соорудили для того, чтобы строителям города можно было отдохнуть в комфортной, привычной глазу обстановке. Любители подземелий обустроили довольно неплохую сеть естественных и искусственных пещер. Отличить первые от вторых можно было по наличию сталактитов, которые гномы традиционно считали священными. Не настолько, чтобы оставить их, к примеру, в постоянно используемом проходе, но все же. В общем, следы планировки были видны невооруженным глазом в любом уголке жилища. Вероятнее всего даже скала, которую использовали гномы для создания своего дома, была не природной, а поднятой из глубин каким-нибудь геомантом. А может быть, и нет. Обустроить имеющийся кусок камня дешевле, чем поднять его из глубин, а деньги гномы всегда считать умели.

Разумеется, за то время, пока подгорные жители отсутствовали, люди внесли свои коррективы в их обиталище. Все, что можно было унести, — унесли. Даже декоративные колонны и алтари богов из маленького храма как-то вытащили. Все, что можно было разломать, — разломали и тоже унесли. В том числе и заклятые на негниение трубы, подающие воду из подземного колодца к поверхности. Взамен в дальней части пещер появились кучи мусора и несколько скелетов. Самому старому из них, по предварительной оценке архимага, было не менее четырехсот лет. Он бы давно восстал и превратился в нежить, если бы не лежал в помещении храма, где все еще сохранялись какие-то следы божественной силы. Другие покойники были намного моложе, от пяти до пятнадцати лет, и в их останках еще не накопилось достаточно силы, чтобы стало возможным зарождение не-жизни.

Даже четыре из пяти водоемов оказались засыпаны или пересохли, уцелел лишь самый верхний, расположенный почти у входа и выполненный в виде небольшого фонтанчика, изображавшего цветок лотоса. Хотя скорее всего, он был просто восстановлен предыдущим владельцем пещеры, который счел, что собственный источник в доме — это выгодное вложение капитала.

Ближние к поверхности помещения оказались на удивление обжитыми. Там были двери, мебель и даже один старикан-смотритель. Оказывается, лет за пять до того, как пещеру выкупили эльфы, в ней жил какой-то молодой маг, который, судя по всему, очень хотел стать могущественнее. Но не стал. Съела его какая-то призванная тварь, после чего порушила обстановку, растерзала почти всех слуг, кроме одного, и отправилась в свой родной план. Явившиеся на место происшествия маги все ценное из имущества покойного коллеги вытащили, а разный хлам вроде мебели или маленькой кузницы оставили. Сторожить все это добро был назначен выживший слуга горе-демонолога, который из-за преклонного возраста и разыгравшихся болезней в тот злосчастный день на работу не вышел. Это спасло ему жизнь и принесло непыльное место сторожа. Вообще-то охранять пещеру не было никакого смысла, просто власти обоснованно решили, что если оставить такое место без присмотра, то там непременно заведутся воры или грабители, а то и кто похуже. За это старику назначили небольшую плату, позволявшую только не умереть с голоду. Но впечатленный гибелью своего работодателя и коллег человек в подземном поселке не жил, а только охранял его днем. На ночь он уходил в свое жилище, расположенное где-то на окраине городских трущоб. Когда смотритель узнал, что у пещеры вновь появились хозяева, то облегченно вздохнул, пожаловался на возраст, с каждым годом делающий дорогу от дома до места работы все дальше, рассказал всю историю этой пустынной достопримечательности, выклянчил у жалостливых эльфиек несколько монеток, после чего ушел куда-то в город и больше не появлялся.

Обеспечить наблюдение за новыми обитателями пещеры для архимага оказалось очень легко. В первую же ночь, когда эльфы только начинали обустраиваться, он, оторвавшись от составления отравы, телепортировал на стены пещеры несколько колоний светящегося мха. Это зачарованное магами жизни растение было весьма распространенным эльфийским товаром, который очень любили покупать все владельцы разнообразных подземелий. Но мох производства Келеэля, кроме того что светился, мог еще и слушать. А в местах наибольшего скопления — еще и смотреть прозрачными глазами, спрятанными в нем. На то, чтобы распространиться по подземелью и собрать всю возможную информацию, у измененного растения ушла примерно половина ночи. Немного подумав, Келеэль собрал своего шпиона в несколько компактных колоний. «Было бы странно, — решил он, — если бы в брошенном подземелье, разгромленном вандалами, было светло как днем».

Облазившие брошенное поселение эльфы, конечно, нашли колонии и очень им обрадовались. Эльфы хоть и видят в темноте лучше людей, но все же тепловым зрением, как дроу, не обладают. Им нужен свет. Хоть немного, но нужен.

— Занятная флора, — откомментировала находку Шура, — сияет так, будто ее из Чернобыля достали. Мих, она безопасна?

— А? Чего? Щас… — пробормотал шаман, тоже внимательно изучающий находку.

— Бесполезно, у него включился инстинкт первооткрывателя, — вздохнул Семен, — теперь для общества он потерян, пока эту гадость не исследует. Мозг, ты знаешь, что это?

— Мох, — отозвался гипнург, которого эльфы повсюду брали с собой. Чтобы не заставлять туманника расходовать силы на левитацию, переселенцы погрузили его на купленную в городе тачку и в ней по очереди катали, пыхтя и переругиваясь друг с другом. Получалось забавно. Идет по низкому коридору отряд перворожденных, вышедших на тропу войны. У всех лица сосредоточенные, в руках оружие, все стараются как можно меньше шуметь… а за ними дежурный неудачник тащит громыхающую на малейших неровностях тачку. Такого архимаг еще не видел. Хотя и эльфов он понять мог. Идти по незнакомой местности, где всякое разное может водиться, без оружия — идиотизм. А вдруг там есть тварь, на которую псионика туманника не подействует? Идти по той же незнакомой местности без главной ударной силы, то есть того же гипнурга… тоже идиотизм. Ведь пока на всех действует. Ну, значит, и на какого-нибудь подземного монстра Мозг управу найдет в считаные секунды. Заставлять псионика попусту расходовать силы… ну это понятно… идиотизм. Но тащить его за собой в тачке… В общем, Келеэлю было смешно. И остальным эльфам тоже было смешно. Кроме одного. Того, чья очередь была тащить очень ценный, но не ставший от этого менее тяжелым груз.

— Мы видим, что мох, — вздохнул Серый, — а что ты про него можешь рассказать?

— Мох. Светящийся. Сделан магами жизни для того, чтобы создавать свет в подземельях. Безопасен.

— То есть это типа лампочки? — спросила какая-то из девушек.

— Нет ответа.

— И как долго он может светиться? — спросил Мих, отколупывая маленький кусочек растения от стены.

— Зависит от желания мага, проводившего ритуал изменения.

— Ну теоретически? — не унимался шаман. — Максимальный срок, который может работать эта система?

— До тех пор, пока жива колония. Теоретически вечно.

«Ну это тогда должен был великий маг такое растение создавать, — подумал Келеэль, — вроде меня. Обычно лет сорок такой мох светится, а потом приходится подновлять. Хотя гномы и действительно могли на вечный разориться. Да они и разоряются регулярно, как только новое подземелье отрывают».

Сообщение гипнурга заставило эльфов затеять оживленную дискуссию о том, как бы размножить это полезное растение. Сошлись в итоге на том, что постараются пересадить маленькие участки мха на поверхностях с разной степенью влажности и посмотрят, где он будет себя лучше чувствовать. Если, конечно, переживет отрыв от остальной колонии.

Подземный поселок был довольно большой. Эльфы исследовали его примерно десятую часть дня, и наконец им это надоело. Признаться, архимаг рассчитывал, что признаки недовольства появятся раньше, ведь дети звезд подземелий не любят. Но группа путешественников оказалась на диво терпелива.

— Хватит, — буркнул Азриэль, — хочу на свежий воздух! Надоело мне шишки об потолок набивать и о камни спотыкаться! Мы тут долго бродить собираемся? Все равно ни фига тут нет!

— Ну почему же? — возразила ему Викаэль, — тут явно жили, вон сколько нам пещер с обломками мебели попалось! Вдруг отыщем что-нибудь нужное?

— Вряд ли. Сдается мне, все полезное, что здесь могло быть, отсюда уже вытащили, причем давно.

— Поддерживаю, — буркнул шаман, — пойдемте отсюда, нет здесь ничего интересного.

— Ага, нет. А потом это самое интересное придет ночью и схватит тебя за…

— Лика конкуренток на этом поприще не потерпит, — хмыкнула Шура, — правда ведь?

— Что?! — взвилась эльфийка, чувства которой выставили на всеобщее обозрение. — Да ты!

— Тихо, девочки. Тихо, — попытался их успокоить Семен, — ну вы еще подеритесь тут… Эй! Это был не совет!

Драка двух эльфиек — занятие увлекательное, но малопродуктивное. Особенно если им пытаются мешать их спутники. В общем, совокупными усилиями девушки слегка подпортили друг другу макияж и серьезно помяли разнимающих их парней, на чем и успокоились.

— Так все-таки что будем делать с этими пещерами? — спросил Серый после наступления тишины. — Обыскивать их можно до потери пульса — и все равно что-нибудь да упустим.

«Ну это вряд ли, — подумал Келеэль, — можно сказать, вы уже половину осмотрели. Осталось только посетить два самых нижних яруса».

— А зачем что-то выдумывать? — спросила Вика. — Посадим сегодня ночью моего варана в коридоре, соединяющем жилую и совсем уж заброшенную части дома. Мимо такого сторожа без шума никто не пройдет. А завтра какую-нибудь дверь понадежней на это место приладим. Прежний хозяин жил же тут несколько лет без всяких неприятностей, а мы чем хуже?

— А почему бы нам не поставить там постоянного сторожа? — подал идею Азриэль. — Он-то будет понадежней двери.

— Потому что и варан, и скорпионы, и любое другое животное — это прежде всего живое существо. Оно ест, спит, дышит и делает… всякое прочее. А кто будет за ним убирать?

Желающих не нашлось.

Остаток дня прошел более-менее обычно, и архимаг просмотрел его бегло, а вот ночью случилось кое-что интересное. Трое визитеров попробовали пробраться в эльфийское жилище. Да не какие-то обычные воры. В их действиях ясно был виден профессионализм людей из воровской гильдии. «А вот странно, — задумался архимаг, — а почему воровские гильдии бывают только у людей? Ни в одном из городов других рас такая организация невозможна. Нет, конечно, отдельные преступники везде бывают, но чтобы они организовывались… Наверно, людям просто лень с ними бороться. Хотя, может, дело и в менталитете самой расы. Орки предпочитают грабеж, эльфы и гномы — честную торговлю, у дроу слишком жестокие наказания, чтобы рисковать из-за мелочей, огры и гоблины до понятия частной собственности не доросли… у остальных тоже какие-то сложности». Но эти ребята заслуживают уважения. Во-первых, они прошли мимо скорпионов, сумев не потревожить этих чутких пустынных монстров. Во-вторых, они смогли незаметно обойти выставленную шаманом сигнализацию. Хотя толку-то с нее было… Келеэль в который раз убедился, что искусство магии в родном мире переселенцев почти полностью забыто. Но вот третью линию защиты ночные визитеры не прошли. Ведь ею был гипнург, который мгновенно погрузил людей в сон, а затем поднял тревогу.

— Ну и что это такое, — буркнул мрачный, как грозовая туча, шаман. Судя по всему, постоянное недосыпание неформального лидера компании было вызвано двумя факторами. Первый — он больше всех туда-сюда носился и делал. Второй — Лика, которая сейчас выглядывала из-за его спины, тщетно пытаясь пригладить торчащие во все стороны волосы.

— Судя по всему, нас пришли навестить коллеги Семена, — ответил ему Азриэль, как обычно, сверкающий своими латами. — У них точно такие же черные комбинезоны из не пойми чего, как у него дома остался. О! А вот и он! Идем, поздороваешься с собратьями по нелегкому делу втыкания кинжала под лопатку. Обменяетесь опытом, впечатлениями, обсудите последние стоны ваших жертв… куда ты их потащил?!

«Шутит, — решил архимаг, — уж следы от многих десятков убийств я бы на его душе заметил. Этот эльф либо вообще никого в своей жизни не убивал, либо было их относительно немного».

— В допросную, — буркнул, не оборачиваясь, Шиноби.

— А у нас она разве есть? — озадачился шаман.

— Теперь — да! С нами пойдешь?

— Не, я спать.

— Мы Мозга с собой возьмем, — проинформировал ленивого шамана Семен.

— А самому слабо вогнать иголки под ногти допрашиваемому? Да что хотите делайте, только не будите меня до обеда.

С этими словами Михаэль развернулся и ушел. Вслед за ним ушла и Лика. Что-то подсказало архимагу, что уснуть сразу эта парочка даже не попытается. Но тут началась речь, в конце которой он должен был сказать пару слов, и просмотр прошедших событий пришлось прекратить.

Все когда-нибудь кончается, кончилась и прощальная речь. В своем последнем слове архимаг честно признался, как ему жаль, что столь достойные коллеги отправились в загробный мир, и предостерег молодых магов от излишне рискованных опытов без присмотра старших коллег.

«Их стоит воскресить как нежить! Причем самую тупую! — решил для себя Келеэль. — Хотя менять уровень интеллекта и не придется».

После него почти те же самые слова сказал ректор, заставив архимага задуматься.

«А что делать? — спросил сам себя вечером волшебник, снова возвращаясь к этой проблеме. — Не будешь экспериментировать — останешься неумехой и будешь влачить жалкое существование, пока кто-нибудь не прибьет. А полноправным магам до учеников, как правило, дела мало. Вот и крутятся бедняги как могут. И в результате калечатся и гибнут. Что ни говори, а система учитель — ученик намного лучше, чем академия. Те, кто обучался у наставника, куда лучше подготовлены, чем среднестатистический студент. Правда, мало кто жаждет взвалить на себя обузу в виде ученика. Да и кругозор у молодежи ограничен… Как мне это в свое время мешало! Но все же интересно, сумеют ли в конце концов организовать новое поселение эти странные эльфы? И что они предпримут для начала?»

Если бы Михаэль знал, к каким последствиям приведет его лень, то он бы зарекся оставлять членов своей группы без присмотра. При помощи гипнурга головы двух забравшихся в пещеру воров были взломаны, перевернуты в поисках ценных воспоминаний и… использованы целиком и полностью. Третий такого интереса не представлял, потому что был всего-навсего подмастерьем. Талантливым, это да, но совсем неопытным. Семен не только узнал у пленников, кто их послал и где их логово. Он также выведал у них информацию о том, где эти два мастера преступного мира, а это были именно мастера, хранят свои сбережения и кого из представителей теневой жизни города они могут найти прямо сейчас. А дальше началось то, что в историю города Тенелок войдет либо как «Ночь большого шмона», либо как «День болтливых языков»! Разница невелика.

Семен взял всех эльфов, кроме шамана и его подруги. Взял скорпионов, взял гипнурга и поехал в ночной город. Ворота конечно же были закрыты. Но калиточку для своих знакомых из числа воров наряд стражников открыл. Причем калиточку такого размера, что туда могла бы строем прошагать маленькая армия. Но через них прошло нечто куда более страшное. Самозваный и неподкупный страж закона с напрочь отсутствующим чувством самосохранения и ручным предводителем туманников. Схему он использовал очень простую. Подъезжал к дому, где скрывался либо преступник, либо скупщик краденого, либо вообще притон. Командовал Мозгу созвать всех, кто там находится, вниз со всеми имеющимися материальными ценностями и сознанием, готовым к приему новых команд. Забирал принесенное, после чего велел обобранному до нитки преступнику наутро сдаваться горожанам. Жертвы террора пробовали сопротивляться… бесполезно. Несколько слабеньких магов, не стеснявшихся использовать свою силу в преступных целях, помехой для бывшего главы туманников не стали. Только один смог защитить свое сознание и бежать. Но он, видимо, все же нашел в себе достаточно смелости, чтобы предупредить остальных своих подельников. Или, может быть, просто кинулся искать убежище у знакомых.

Близился рассвет, и эльфы решили, что пора заканчивать сбор трофеев (по-другому это назвать было нельзя). К тому времени свободного места в их повозке практически не осталось. Но к ней добавилась еще пара телег, позаимствованных переселенцами вместе с кучерами и лошадьми у наиболее состоятельных воров. И все это было занято отнюдь не дешевыми вещами. На сокровищницу дракона это, конечно, еще не тянуло… но на казну города уже, пожалуй, да.

Наутро в городе началась то ли гражданская война, то ли бунт, то ли торжество справедливости. Примерно половина имевшихся в городе преступников прилюдно каялась и сдавала подельников. Оставшаяся половина либо убралась из города, либо попряталась по таким щелям, откуда их выцарапать решительно настроенным городским массам было бы невозможно. Стража тоже частично скрылась, ибо находящиеся под внушением гипнурга люди оглашали такое… несколько офицеров были вынуждены совершить самоубийство. Это был единственный способ смыть позор с их семей, честь которых они запятнали ну просто очень неблаговидными поступками. Еще парочку растерзала озлобленная толпа, узнавшая наконец кто виноват в периодических пропажах детей. Оказывается, эти два человека договорились с какой-то сектой, практиковавшей жертвоприношения. Сектантам, кстати, тоже досталось. Глава гильдии магов, услыхавший краем уха, где прячутся адепты запретных знаний, немедленно рванул туда и буквально в дверях столкнулся с храмовой стражей, тоже пришедшей по этому адресу. Город от пожара спасло только чудо. Ну и еще то, что наиболее уважаемой магией в пустыне была гидромантия.

Проснувшийся наконец Михаэль увидел гору сокровищ, выслушал радостные речи своих компаньонов и схватился за голову. Впрочем, паниковать он перестал практически сразу, углядев, как ворота города открываются и из них выезжают первые всадники, направляющиеся вроде бы в сторону пещеры. И тут он начал рвать и метать. Сперва наорал на опешивших эльфов, потом велел быстро спрятать ценности в подземелье и стал прямо у входа в пещеру чертить какую-то магическую схему. Сунувшемуся было к нему Семену он едва не остановил сердце. Судя по всему, шаман перешел в то состояние, которое у воинов зовется боевым безумием, а у магов — нездоровым энтузиазмом. Последствия и в том и в другом случае обычно страшные.

Когда Михаэль уселся в центр нарисованной им фигуры и затянул какую-то песню, грянула песчаная буря. Внезапно. Резко. Сильно.

«Неплохо, — оценил Келеэль буйство стихии. — Организованную армию это, конечно, не остановит, но горячих одиночек почти наверняка задержит. Не так уж и слаб шаман, оказывается».

— Вы, дебилы, дегенераты, идиоты, — мерно цедил забившийся в угол пещеры Михаэль своим спутникам. — Вы хоть соображаете, что нас сейчас придут убивать?!

Ветер еще сильнее завыл и начал швырять песок внутрь пещеры будто гигантской лопатой.

— Но ты посмотри, сколько… — попыталась заикнуться Викаэль.

— Сколько?! — взревел Мих. — Думаю, по тысяче на каждого!

— Тысяче… чего? — осторожно уточнил Азриэль. Судя по всему, воина посетили сомнения в том, что его обычные, пускай и очень прочные латы выдержат применение боевой магии. А если ее выдержат доспехи, то выдержит ли тот, кто находится внутри? В том, что шаман сейчас способен на что-то большее, чем рукоприкладство, эльф, судя по всему, не сомневался ни капельки.

— Идиотов! Собравшихся у нас все это отнять! Плюс! Вся! Местная! Блин! Ар! Ми! Я!

«Гнев, ярость и злоба — плохие помощники для того, кто заигрывает с силами магии, — подумал Келеэль. — Хотя, с другой стороны, транс шаманов и транс воинов-берсеркеров очень схож, а результаты, которых они могут с его помощью добиться, впечатляют. Интересно, если Михаэлю щит подсунуть, он его грызть начнет?»

— Вы хоть соображаете, что натворили? Эти бандиты, раздетые вами до нитки, они же все у власти под присмотром. Все! Всегда! Они же ей, блин, платят!

От беснующегося шамана, потихоньку приближающегося к нему, Семен попятился и уткнулся в камень пещеры. Судя по всему, виновник происшествия сейчас очень сожалел о том, что не может сквозь него просочиться. Еще раз попадать под действия заклинаний шамана он явно не хотел. Взгляд, который он бросил на стены подземелья, буквально кричал о том, что если Михаэль сделает в его направлении еще пару шагов, то Шиноби попробует убежать от него по потолку.

— Так что, может, уйдем? — робко спросила Лика, осторожно дотронувшись до плеча своего возлюбленного. — Пока не пришел никто?

Из шамана будто воздух выпустили. Он обмяк и успокоился. Стало видно, как его вымотал проведенный ритуал.

— Никуда мы не уйдем, — вздохнул он, — по крайней мере, не в ближайшее время. Видите, что снаружи творится?

— Видим, — кивнула Викаэль, откладывая в сторону неизвестно когда взятый в руки щит, — а что ты сделал?

— Помните, я вам рассказывал, что могу призывать духов холода? — уставшим голосом почти прошептал шаман и попытался присесть прямо на пол. Впрочем, почти мгновенно он был подхвачен спрыгнувшим с повозки Серым и его сестрой и усажен на бордюр фонтанчика, куда Лика мгновенно подстелила взявшийся, казалось, из ниоткуда платочек.

— Это не похоже на вьюгу, — кивнула Шура на творящийся за входом в пещеру песчаный хаос. Из «похода за добычей» девушка вернулась с такими трофеями, которых бы не постыдился и младший орочий вождь. Драгоценности, навешанные на ее шею, уши, руки и даже левую ногу (очень красивый браслет, ну просто очень, сразу видна работа древних мастеров), вполне позволяли купить на деньги от их продажи табун самого лучшего скота или полные доспехи гномьей работы, выкованные в пламени дракона и зачарованные магистром магии. Келеэль, когда мельком просматривал сцены изъятия ценностей у преступников, был даже неприятно поражен. Он надеялся, что создаваемые им тела, как и их обитатели, будут, по крайней мере, какое-то время в безопасности как от физических, так и от психических заболеваний, но у этой эльфийки при виде сокровищ глаза буквально пылали жаждой золота, больше свойственной гномам.

«Любопытно, — задумался Келеэль, а почему каждая раса чаще всего имеет какие-то типичные пороки? Гномы часто скупы, орки легко впадают в неконтролируемое бешенство, мой народ подвержен разным маниям, люди так вообще могут все это совмещать… Природа этих заболеваний кроется в том, что такими нас сотворили боги. Но вот почему они сотворили нас именно такими? Нет ответа. Жители Неба тоже меняются в своем составе, пусть и медленно, и о делах своих воистину великих предшественников знают удручающе мало. Или просто не хотят рассказывать?»

— Конечно, это не снегопад, — согласился с эльфийкой шаман, с видимой гордостью косясь на кружащийся в вихре песок. — Но для духов пустыни воззвание к их почти полным антагонистам — это все равно что для демократов коммунистический лозунг. «Крепкий орешек» помните, где один белый тип ходил по Гарлему с плакатом «Ненавижу черномазых»? Вот примерно тот же принцип я использовал. Естественно, духи пустыни взбесились.

— И долго они так будут буйствовать? — спросила Настя, прислушиваясь к завываниям ветра. Она, пожалуй, единственная из этих эльфиек соответствовала представлениям общества Западного леса о том, какой должна быть порядочная девушка. Тихая. Скромная. Вежливая. Почти незаметная. Да плюс к тому пытается помочь всем нуждающимся.

— А пес его знает. Чего встали? Начинаем готовить оборону! Для хорошего мага пройти через этот песок не проблема!

Буря утихла только через двое суток. К этому времени пещера могла бы уже выдержать небольшой набег орков. Небольшой. Десятка на три-четыре всадников. Во всяком случае именно такое впечатление сложилось у Келеэля, увидевшего, сколько ловушек умудрились на ровном месте соорудить эльфы. Причем магических среди них было всего две-три. Да и те были собраны на основе наиболее примитивных артефактов. Но остальные! Самострелы из кусков веревки, падающие камни, ямы-ловушки и даже несколько рвов с водой! Определенно, это было очень странно. Так укреплять свой лагерь стали бы скорее дварфы, чем эльфы. Хотя… друидов же среди них нет, а значит, пришлось пользоваться тем, что могли соорудить на пустом месте. То есть механикой.

Но, вопреки ожиданиям Михаэля, ни сразу после окончания бури, ни через день после нее никто к ним так и не пришел. Жители города разобрались, что послужило причиной беспорядков. Но они не разозлились. Они испугались. Продемонстрированная гипнургом мощь была принята за эльфийскую магию. Местные маги, подумав, признали, что с такой силой им не тягаться. Во всяком случае без больших потерь не обойтись. И претензий выставлять не стали. Подумаешь, бушующие горожане разбили пару окон, зато удалось узнать, куда пропало несколько ценных артефактов и кто из собратьев нечист на руку. У жрецов была аналогичная ситуация. Стража скрипела зубами, но без существенной, очень существенной магической поддержки предпринимать что-либо против эльфов не решалась. Воры, оценив потери, возможно, и желали бы расквитаться, но… Те, кто попался Семену на пути, в большинстве своем уже были казнены. Меньшинство сбежало из города, а оставшиеся вовремя вспомнили про одну очень известную черту эльфийского характера: мстительность. Истории про то, как изощренно перворожденные могут мстить своим врагам, уступали лишь аналогичным историям о другой ветви этого народа. О дроу. Преступники, по всей видимости, решили, что жизнь дороже. Или просто копили силы для реванша. Ну а простые жители… для них изменилось немногое. Разве что воровали теперь меньше, да на улицах по ночам стало безопасно. На какое-то время.

Осмелевшие эльфы сделали одну вылазку за пределы своего убежища. Вторую. Третью. На них не нападали. Скорее уж от них пытались убраться как можно дальше. Но группка путешественников быстро нашла, как обратить на себя внимание. Привлеченные звоном золота наемные работники очень быстро восстановили внутреннее убранство жилища перворожденных до состояния, которое можно было назвать только одним словом: роскошь. Накопленные за одну ночь богатства вполне позволяли маленькой колонии прожить безбедно еще лет сто.

В глубине пещеры, в той ее части, где с ухода гномов почти никто не появлялся, Михаэль обустроил лабораторию. И то, что в ней происходило, заставляло Келеэля довольно щуриться. Знания, обрывки которых проскальзывали в его речах, формулировки законов физического мира и принципы работы непонятных устройств, которые пытался соорудить и заставить работать в новом мире шаман, были ранее неизвестны эльфийскому архимагу.

К ладье, на которой лежали покойные, приблизились ближайшие родственники, знаменуя этим конец церемонии. «М-да, неприятное зрелище, — признал волшебник, — понимаю. Но ничего. Следующие трупы гильдейских чинуш придутся на счет убийц. Они обычно работают чище».