Глава 9
Солнце жарило сегодня особенно сильно, слепило глаза, и колеблющийся в раскаленном мареве, берег, казался бесконечным продолжением моря, разве что чуточку иного оттенка.
— Вот она — знаменитая Степь! — Торжественно произнес профессор Йоорг, тоном лектора и столь же профессиональным жестом, обвел пространство за бортом. — От побережья, и на тысячи верст к северу, от Великих гор, до кредонских лесов с востока на запад… Вдохните этот воздух — он, сама история!
Вы только подумайте, сколько народов, сколько великих завоевателей топтала своими ногами, и ногами своих верблюдов, эту землю!
Доисторические племена, навечно канувшие в лету, шли отсюда с севера на юг, заселять Земли по ту сторону моря.
Тысячелетиями пасли тут свои стада знаменитые степняки! — Высокорослые, неутомимые в беге, и очень свирепые воины, жившие только ради бесконечной войны друг с другом и соседями. Они не знали металлов. Не имели ни верховых животных ни повозок. Не владели ни письменностью, ни ремеслами, поклонялись собственным быкам, которых считали богами-прародителями… Сущие дикари, но тем не менее — и они оставили свой след в истории, и мы помним о них!
А потом — колесо повернулось, и подобно реке потекшей вспять — с юга на север, опять двинулись волны аиотеекских племен. Они уже приручили верблюдов, умели делать бронзу, и воевать правильным строем… Но даже они не смогли полностью покорить эти Степи, Горы, и Леса, ибо народы их населяющие смогли объединиться и дать отпор захватчикам! Из легенд известно, что не меньше трех больших родов, пришедших в эти земли первыми — были уничтожены. И только став одним из элементов этого странного объединения — аиотееки смогли удержаться на Северной Земле.
Именно тогда-то и появилась впервые эта ваша легендарная парочка Лга*нхи и Манаун*дак — подручные Царя Леокая, со своей сестрицей и таинственным народом ирокезов! Позднее, почти все благородные люди Империи, пытались произвести свои родословные именно к этим ирокезам, нося характерную прическу, когда волосы над ушами полностью сбривались, и оставался только своеобразный гребень на голове. Да и сейчас, многие оу, готовы драться на дуэлях, доказывая свое родство с этим племенем, которого возможно даже и не существовало.
Почтеннейший Йоорг, сделал профессиональную паузу, как бы давая своим слушателям возможность получше вдуматься в его слова.
А потом — Зарождение Империи… — профессор почти замурлыкал, а глаза его маслянисто заблестели! — Что за чудный период! Время великих свершений и открытий — письменность, наука, медицина, ремесла… Что ни день — сплошные прорывы и небывалые свершения! Буквально за два-три десятка лет, жизнь тут поменялась кардинально! Казалось бы вчера — люди плавали на кожаных лодках скорлупках, боясь потерять из вида берег… И вот — они уже строят большие корабли и пересекают море. Еще вчера — дикари-степняки — строят города, а в них — университеты где делятся знаниями друг с другом. Объединяются в союзы, и создают армии, способные победить куда более развитых аиотееков. …Тысячи лет, они делились тут на горцев, жителей берега, и жителей степи… Племена, соседние деревни, отдельные семьи… — все резались друг с другом за место под солнцем. Но когда к ним пришла общая беда — смогли договориться между собой, и выступить заедино. — Это ли не настоящее чудо!!!
…Знаю. Вам сейчас, воспитанным на этих легендах, все эти события кажутся банальными и само собой разумеющимися. Но поверьте мне, человеку, всю жизнь посвятившему изучению прошлых веков — иначе чем чудом, это объединение не назовешь!
Почтеннейший Йоорг посмотрел на своих слушателей с вызовом, словно бы приглашая их осмелиться, и попытаться опровергнуть его утверждение.
А задумайтесь на мгновение… — Продолжил он, убедившись что перчатка осталась лежать неподнятой. — Сколько великих имен… сколько неординарных умов, собрались тогда одновременно на крохотном клочке земли, в ничтожно короткий отрезок времени! Сейчас, мы почитаем их как Великих Учителей и даже Богов, но все они жили тут, ходили вот по этой земле, плавали вдоль этих берегов… Общались между собой. Иногда воевали друг с другом… подчас даже очень жестоко. Но потом — нашли в себе силы примириться ради Знаний и Великого Будущего…
Словно бы, кто-то из богов дунул своим животворным дыханием, или бросил в эту землю семена разума. И они породили взрыв, отголоски которого мы слышим до сих пор!
Да. Воистину чудесный период!
…А дальше!? — Первая династия! Великое Умиротворение несогласных… Потом — Вторая Династия — время Великих Походов и Путешествий… Увы — первая гражданская война, породившая Раздел. Времена Республик и республиканских войн! Объединение, и Третья Династия — благословенная тысяча лет покоя и благоденствия.
…Строго говоря — третья династия не была уж настолько покойной и благословенной — случались и бунты, и войны, и иные беды — взять хотя бы Черный Мор, выкосивший едва ли не половину жителей Империи… Но по сравнению с временами Распада, это были воистину благословенные времена, о которых несчастные потомки, еще долго вспоминали как о Золотой Эпохе!
А потом — темные века… Время страшное, сотни лет отступления и деградации, когда даже письменность — стала привилегией одиночек, в то время как даже большинство благородных людей, вынуждено были обращаться к жрецам, чтобы те написали за них поминальные свитки предкам. Сколько же тогда было потерянно знаний и умений… Иные, мы не можем возродить до сих пор.
…Э-э-э… простите благородный оу Готор… Я кажется забыл о чем вы спросили?
— Да собственно — я вас спрашивал про этот городишко Баалашихаа, мне кажется это тоже — довольно древний город. Возможно даже, ровестник Мооскаа.
— Хм… Не знаю, с чего вы это взяли. Впрочем, я же сказал — тут все очень древнее. Но насколько я помню, никаких особенных исторических событий, с этим городом связанно не было. Так — обычное захолустье, недалеко от столицы.
— И правда, сударь… — Подтвердил его слова капитан оу Маб. — Насколько я знаю — городишко — так себе. Сами видите — гавань тут плохенькая, мелкая. Большому кораблю в ней и встать негде, а уж если шторм начнется… — разобьет судно о берег…
Да и дальше на восток, всего-то верст двести — большой порт Хиим*кии. И к Мооскаа ближе, да и встать есть где. Туда обычно все суда и заходят. А тут, так — поселок рыбацкий, из судов больше шаланды, сюда разве что каботажники плоскопузые заходят.
— Ну что ж… Тогда пойдемте, порадуем туземцев хоть каким-то разнообразием. …Хм… А места тут и впрямь — исторические!
Баалашихаа, и правда на город тянула не сильно. — Сотни три глинобитных хижин, десяток "больших" сараеобразных строений, сделанных из кирпича. Все какие-то серые и однообразные.
Пыльные улочки были "украшены" рытвинами и колдобинами, и лишь на центральной площади — проступало какое-то подобие мостовой из отесанного булыжника. Судя по древности и стертости камней — едва ли не доимперского образца.
Одно из самых больший, и самых потрепанных зданий, оказалось центром местной администрации — судя по гербу Мааскоовкой Сатрапии на фронтоне. — Несчастный "всадник на верблюде убивающий копьем тигра" был какой-то обколотый, облезлый и несчастный, часть копья отсутствовала, и потому казалось что скорее это тигр сейчас прикончит бедолагу вместе с его верблюдом, а не наоборот, и Зло победит Добро…
А в самом здании, где одновременно размещалась и городская управа, и казначейская и таможенная службв, и еще, кажется с десяток разных учреждений — такие же облезлые чиновники, так же старательно трудились во славу Зла, иначе именуемого "бюрократия и коррупция".
Может Империя и разрушилась сотни лет назад, возможно при этом погибли науки, культура и ремесла — но бюрократия точно выжила и расцвела пуще прежнего.
Пришлось обойти шесть чиновников, каждый из которых, смотрел на посетителей, словно те явились убить его детей, и побегут делать это, едва он поставит соответствующую печать, на официальном бланке установленного образца. Нудели, придирались к буквам, откровенно намекали на взятку, но сдавались без боя, едва оу Готор "будил в себе дедушку". И при всем при этом — никто даже не удосужился поинтересоваться — чем же все таки, собираются заниматься в городе пришельцы, указавшие в соответствующем документе, что ни намеренны вести тут никакой торговой деятельности, не нуждаются в ремонте корабля, и даже не думают закупать провизию и запасаться водой.
— Хм… — сказал оу Готор, когда он, Ренки, капитан оу Маб, Одивия Ваксай и профессор Йоорг, наконец покинули это бесконечно скучное, унылое и душное здание. — Как я понимаю — нам туда?!
— Откуда вы знаете? — Лениво поинтересовалась Одивия.
— Ну… Это ж классика. — Городская управа, Храм, кабак… Ни одна центральная площадь уездного городишки, не может считаться таковой, не имея по своим сторонам эту священныую триаду.
В Управе мы уже были. В храм… я возможно зайду попозже — остается кабак! Если я правильно понял ваши объяснения, нужный нам человек обязательно там появится.
Пересечь площадь и дойти до кабака, было делом буквально пары минут. — Чем хороши эти провинциальные городишки — тут все рядом.
В отличии от Управы — кабак имел куда менее запущенный вид. Снаружи, даже кое-где виднелась свежая краска, а внутри — царили приятный полумрак и прохлада, было относительно чисто, а на окнах, даже стояли горшки с цветами, испускающими пусть немного и назойливый, но все же — приятный аромат.
Кабатчик — высокий тощий детина с профессионально радостной улыбкой на устах, судя по всему — Одивию Ваксай знал, и относился к ней с необычайным почтением. Что выражалось не только в том что их компанию посадили за "лучший столик-с", но даже перед этим изобразили ритуальное смахивание крошек со стола, и драматично громким криком, послали служанку "в подвал, за кувшином лучшего мааскоовского особого".
На удивление — вино и правда оказалось довольно неплохим, а в сочетании с поджаренными на длинных палочках кусками замаринованного мяса, сыром, и свежими овощами… После длительного морского перехода, питаясь солониной, сухарями и кашами — все это казалось воистину царским пиром.
— Рад видеть вас, благороднейшая Одивия Ваксай…
Увлекшись едой, путешественники даже не заметили, как к их столику подошел некий человек… внешность которого можно было бы наверное описать словами "типичный имперец".
Среднего росточка, среднего сложения, с ничем не примечательным лукавым лицом прохиндея и жулика… Сотни, тысячи лет могли пройти после развала Империи, но эта порода сумела выжить, и даже — размножиться. Тот самый городской плебс… смешение всех кровей. Он наверняка погибнет, оказавшись в степи или в лесу, но вывернется из любых политических катаклизмов и катастроф городской жизни. Пусть горят города, бушуют войны, рушатся Империи и меняются боги… Этот — пролезет в любые щели, пройдет сквозь огонь, грязь, и смерть, да еще и сумеет по пути набить карманы. — Это — особая порода, выведенная искусственно для жизни среди большого скопления людей. И пока будет кого обобрать и обмануть — представители этой породы, своего не упустят.
— Здравствуйте и вы… уважаемый Тоодокс. — Царственно кивнула ему Одивия, жестом указывая на свободное место. — Выпейте с нами, расскажите новости, поведайте что творятся в Сатрапии и мире. Я рекомендовала вас своим спутникам, как человека весьма осведомленного, так что не подведите меня.
Повторного приглашения, уважаемый Тоодокс ждать не стал, и охотно пододвинув себе лавку от соседнего стола, без церемоний налил вина в принесенную служанкой кружку, ухватил кусок мяса, и начал говорить…
— Главная новость последнего времени — это конечно же — пираты… Я бы даже сказал, уж не обидятся на меня благородные судари — ваши, тооредаанские пираты. (Не удивляйтесь судари, у меня глаз наметан, так что я сразу понял откуда вы). Ибо кредонские купцы уверенны, что позволить Литруге вернуться в игру, да еще и сделать это столь неожиданно бодро и дерзко, можно было только с позволения вашего, судари, Короля!
И коли вы, судари позволите мне такую дерзость — скажу, что пираты эти, уже изрядно кредонским купцам подгадили. — Цены на импорт взлетели, а вот на экспорт — резко упали.
А поскольку едва ли не все товары, что мы перевозим на юг или запад, проходят через руки кредонских Домов и Компаний — они несут немалые убытки, и оттого пребывают в изрядной ярости.
…В Улотский каганат, и нашу с вами, благородная Одивия, благословенную Ваалаклаву, я бы вам, господа, соваться бы нынче не рекомендовал. После того прохода кредонского флота, что был два года назад — все они находятся под изрядным впечатлением, и ссориться с республикой не хотят.
За то наш Ваася VII, да будет благословенно его имя в веках, да пошлют ему боги многие лета жизни, и здоровье сотни быков — хоть на словах и поддерживает Кредон, но обид чинить вам не станет. Потому как, после пропажи первого кредонского конвоя — перевозки через наши степи возросли едва ли не двукратно. А ведь это только начало!
Да и вообще, как всякие добрые соседи — мы мааскоовцы, не упустим возможности подгадить Кредону. Эти выскочки, последнее время ни с кем не считаются, и претендуют на слишком многое. Когда ваш флот надрал им задницу на Тинде — у нас тут был праздник!
— …Однако, уважаемый Тоодокс… — Многозначительно ответила на это Одивия. — Вы не теряете связей с Республикой? …Можете говорить спокойно — эти господа в курсе наших дел, и более того — готовы сделать вам некое предложение… Надо ли говорить — что услуги посредника будут оплачены, и весьма щедро!
Уходили друзья из кабака, когда солнце уже начало садиться за горизонт. — Разговор был непростой. Тоодокс торговаться умел.
Умел он явно, и собирать информацию. И несомненно — торговал ею направо и налево. Так что приходилось очень тщательно подбирать слова, чтобы ни сказать лишнего. Но и без того — сложно не догадаться, откуда возьмутся те самые пленные купцы и моряки, которых хотят обменять на пленных тооредаанцев.
Оставалось только гадать, что этот проныра сочтет более выгодным — сразу продать тооредаанцев Кредону. Либо сначала получить свою посредническую долю, а уж потом продать…
— Не все так просто судари… — Задумчиво ответила Одивия Ваксай, когда ей задали этот вопрос. — Вы заметили, что Тоодокс зовет меня "благородной"? — Он, как и я, один из множества истинных ваалаклавцев, бежавших со своей родины, когда ее захватили проклятые удихи.
В некотором роде — наши семьи связанны отношениями, уходящими в века… Мой род, оказывал покровительство его семье на протяжении сотен лет… Это весьма особые связи!
К тому же, Тоодоксом владеет священная идея освобождения родины. И ради нее, он готов на многое — даже поступиться частью своих доходов. Так что — поскольку и мой отец, и я, немало жертвуем на Священную Борьбу — Тоодокос меня не продаст! …Скорее всего.
Отсутствие достопримечательностей, а главное — смысла тут оставаться, стало причиной того, что уже ранним утром "Чайка" подняла якоря, и ушла из бухты Баалашихаа, направившись вдоль побережья на восток.
Несмотря на древность и обжитость этих земель — особым разнообразием, ландшафт за бортом не отличался. — Белеющая полоса прибоя, желтая линия песка на пляжах, а дальше — бесконечная степь, до самого горизонта… Иногда встречались и рыбацкие хуторки, но их, покрытые соломой крыши, настолько сливались с этой выгоревшей степью, что почти не цепляли взгляд.
Море — и то казалось куда более обжитым и наполненным, чем этот берег. — То мелькнет рыбацкая лодка вдалеке, то поплавки сетей и крабовых ловушек на отмели, каботажное суденышко проковыляет навстречу, или белый парус чиркнет горизонту… Море кормило, давало работу, и даже смысл жизни… И казалось, что люди населяющие эти берега — так и живут в море, лишь иногда, подобно тюленям, выползая на берег, чтобы переждать непогоду, или просто — погреть толстое пузо на солнышке… И подобно тем же тюленям — эти люди, на берегу становились такими же неловкими, смешными и нелепыми.
…Увы, но на сей раз, с ветром "Чайке" не повезло. Он дул с юго-востока…, почти навстречу курсу корабля… Все время приходилось идти крутыми галсами, да еще и вблизи берега, где весьма велика опасность сесть на мель или столкнуться с рифом…, так что работы экипажу хватало. И тем не менее — даже в таких условиях, мореходные качества kliper, позволили ему пройти расстояние почти в две сотни верст, менее чем за сутки. И уже утром следующего дня, "Чайка" вошла в бухту Хиим*кии.
Тут уже, лекций профессора Йоорга не понадобилось. — Кто не слышал про эту бухту и этот город? — Разве что совсем отсталые дикари южных островов, или джунглей Западной Земли. А у всех остальных, для кого слово "Империя" не было бессмысленным набором звуков, название Хиим*кии, вызывало в душе целый взрыв, подчас самых противоположных эмоций.
Хиим*кии был воротами…, парадными воротами в Империю. Именно отсюда, в свое величайшее плавание, вышел самый легендарный корабль в истории человечества. — Тот самый "Морской Гусь", первым сумевший переплыть Срединное море, тем самым завоевав себе право быть синонимом подвига и удачи, дерзкого вызова богами и стихиями, прорыва в неизведанное и достижения невозможного. Недаром, до сих пор, спустя тысячи лет — "Морской Гусь" оставался наиболее популярным названием для действительно хорошего судна.
Отсюда же, спустя сотню лет, отправлялись и армады имперских кораблей, покорять жителей берегов Срединного моря, а потом и всего океана… На восток, север, юг, и запад… несли они имперскую цивилизацию и культуру, получая взамен покорность, а так же земли и богатства "осчастливленных" народов.
…Если бы только можно было бы пройтись с колоколом Готора, по дну этой бухты… — Сколько бы всего удивительного, наверное, можно было бы там найти! Ведь если верить историческим записям — все оно должно быть буквально в несколько слоев застелено обломками кораблей, людскими скелетами, и потерянными богатствами.
Увы… Но былая слава этой бухты, была уже в прошлом. …Или, может быть, в далеком будущем? А сейчас — в гавани, некогда вмещавшей флота в сотни вымпелов — стояло едва ли три десятка больших кораблей. А знаменитые, некогда грозные форты-крепости по берегам, обветшали, представляя из себя большую ценность для любителей древности, нежели военных людей.
Тем не менее — Таможня как всегда бодрствовала, а портовые власти заботились о пополнении казны и своих карманов. — Так что — полностью разделаться с формальностями, и отправиться наконец в город — компании искателей приключений, удалось только уже далеко за полдень. И потому, несмотря на настойчивые приглашения профессора, сгоравшего от нетерпения осмотреть все местные достопримечательности — вместо экскурсии по историческим местам, путешественники предпочли отправиться в гостиницу, переждать наиболее жаркое время дня, подремав в своих комнатах, или в общей зале, за кружкой прохладного вина и закусок. — Благо, Одивия Ваксай, бывшая тут уже не первый раз, прекрасно знала город, и постоялые дворы, где усталый путник может рассчитывать на максимальный комфорт, по вполне умеренным ценам.
…Что характерно — почтеннейший Йоорг, намылившийся было отправиться обходить храмы и дворцы самостоятельно — едва пройдя сотню шагов по раскаленным каменным мостовым, так же поспешил присоединиться к общей группе. — Профессорская хламида, конечно очень почтенное одеяние — она придает фигуре величественность, и внушает почтение окружающим, особенно когда ее обладатель стоит за университетской кафедрой. Но гулять в ней по раскаленному на солнце, пусть и древнему, но городу — удовольствие невеликое!
— Тут так всегда… — Пожала плечами Одивия. — Почему-то, в Фааркооне, в это же время года, дышится куда более легко, и зной допекает намного меньше…
— Океанские течения наверное… — Бросая нетерпеливый взгляд в сторону ближайшей тени, пояснил оу Готор. — Несут прохладу, а тут — сплошная парилка… Гляньте — на улице никого, одни мы тут, как полные пеньки торчим… Пойдемте-ка лучше в гостиницу…
И правда — хоть в порту еще можно было увидеть какую-то людскую суету — улицы Хиим*кии, в это время суток будто вымерли. Лишь унылый ветерок, колыхал занавески на открытых окнах, да гонял мусор по камням мостовых.
Лишь спустя три часа, когда солнце уже начало заметно клониться к горизонту — город начал оживать, на улицах зазвучали голоса людей, застучали шаги, заскрипели повозки, заиграла музыка.
Тооредаанцы, дождавшись подобия прохлады, тоже соблаговолили покинуть свои апартаменты, и прогуляться по городу. — Но немного по разным маршрутам.
…Ох уж эти прибрежные города-порты… Похожие друг на друга, но при этом подчеркнуто особенные и неповторимые. — Выросший в скучной провинции Ренки, уже давно успел влюбиться в их удивительную атмосферу бесконечного праздника, который отмечают экипажи кораблей, спешащие вознаградить себя за долгие дни, недели и месяцы строгой дисциплины, тяжелой работы, невкусной пищи, и бесконечного однообразия лиц, разговоров и видов вокруг тебя.
Они врываются в эту праздничную суету на короткое время стоянки, веселятся как в последний раз, боясь упустить каждую секунду этого чудного карнавала, и уплывают дальше, …а праздник остается, и в него вливаются все новые и новые участники, со свежими силами и нерастраченным желанием жить и веселиться.
Даже те, кто всю жизнь просидел на берегу, не выходя из пыльной конторы или родовой лавки — и те заражаются этим настроением "Один раз живем", и их лица приобретают особенное выражение, когда до ушей доносятся звуки чужой речи, непривычной музыки, или звона клинков. — Да, они всю жизнь сидели на одном месте, не выезжая за городскую черту. Но зато весь мир, регулярно приезжает в гости к ним. И можно, не отрывая задницы от лавки, поглазеть на непривычных людей в странных одеждах горцев дальнего юга, послушать новости с далеких фесткийских островов, или диких, и так почти еще и не освоенных Западных земель, где по слухам живут кровожадные дикари, которые все — и мужики и бабы, ходят в юбках, и совсем не понимают по-нашенскому…
Ренки бы с большим удовольствием, просто пошлялся бы по этим улицам, посидел бы на вынесенных из таверн столиках, поглазел бы на представления площадных актеров и скоморохов. …Но Одивия Ваксай, потащила его в театр!
Хитрый Готор, вместе с почтеннейшим Йооргом, собрались посетить какой-то там Храм, древний, как дерьмо небесного верблюда. И Ренки, коли не получится поболтаться по набережной, с удовольствием составил бы им компанию. Пусть его и не столь же сильно интересуют древняя резьба по камню на стенах, или какие-то там таинственные надписи на колоннах, которые никто не может расшифровать уже тысячу лет, и профессор надеется что…
Древние надписи — скучно? — Но с Готором, скучно не бывает! Ну, почти не бывает. Даже идя по пыльной и невыразимо тоскливой зарданской пустоши, его можно развести на рассказ о чем-то интересном, необычным и удивительным… Вроде того раза — когда он поведал, изнемогающим от усталости солдатам каторжной команды, о необычной жизни и обычаях полевых не то мышей, не то сурков… Казалось бы — ничтожнейшая тварь — комок грязного меха и мяса, аппетитного разве что для зарданских шакалов. Но когда о них начинает говорить Готор — словно открываешь для себя дивную страну, где есть свои короли, дворяне и простолюдины… А уж про Храм бы, Готор наверняка рассказал, куда больше интересного…
Но Одивии Ваксай захотелось в театр, а Ренки, обязан был ее сопровождать.
Нет, вот как раз она-то на этом и не настаивала. Но во-первых — девице не пристало ходить в театр одной. А во-вторых… кто знает, не дотянутся ли руки Краастов, или каких-нибудь из других многочисленных врагов Военных Вождей, даже и до этих земель. А значит — долг оу Ренки Дарээка, не оставлять ее без охраны. Так что пришлось изъявить свой интерес к театральной жизни Хиим*кии.
Но вот что-что — а театралом Ренки точно не был. Ну, в смысле, он любил поглядеть на выступления площадных актеров, пусть даже кто-то и находит их вульгарными и пошлыми. Незатейливые комедии про Профессора-зануду и его смазливых дочек, похождения Доона Джуунаа — любовника и дуэлянта, или на худой конец — перебранку Купчины и Жреца, сыпящих оскорблениями и пытающихся надуть друг дружку.
Еще можно было послушать баллады… Среди этих вечных странников-исполнителей баллад, необычно одетых и подчеркнуто ведущих себя эксцентрично, часто встречаются настоящие мастера. И недаром, в народе эти люди слывут колдунами, не подчиняющимися ни людским не божественным законам. — Когда они начинают петь, или плясать, иной раз появляется такое чувство…, кажется что герои древности и впрямь вернулись из-за Кромки, и прячутся где-то в толпе, с усмешкой, а то и со слезами, слушая о своих былых подвигах и приключениях…, а демоны вырвались из своего ледяного ада, и только танцор-шаман может загнать их обратно…
Но вот официальный театр… Так называемое "Высокое Искусство". — Будучи в столице, Ренки несколько раз сходил на эти представления, и едва не вывихнул челюсть от зевания. — Эти, занудно долгие и напыщенные монологи, эти фальшивые слезы и стенания над "павшим героем" или "разлученными влюбленными". А еще пение… когда ноты в мелодии прыгают вверх и вниз, трясутся и дергаются — …соловьиные трели, от обладателей соловьиных мозгов! И танцы… отточенные словно строевая муштра на параде по случаю праздника Коронации. — Уж лучше поглазеть как уличная девчонка вертит бедрами, стреляя глазками из-под растрепавшихся от лихих прыжков и прогибов тела волос, на своего пьянького кавалера успешно возмещающего "недостаток грации", дурной лихостью и энергией молодости помноженной на желание… чем три-четыре часа пялиться на эти "танцы" в постановке полкового сержанта.
Но долг, есть долг. И Ренки, тяжко вздохнув, отправился в Театр.
Места им достались только стоячие, на галерке, среди "черной" публики, чем кажется Одивия Ваксай вовсе даже и не была расстроена. Несмотря на то что в Хиим*кии было целых два театра — все ложи и бельэтаж и партер, были заранее выкуплены куда более "чистой" публикой. Так что "наслаждаться" напыщенной декламацией и "соловьиным" пением, благородному оу Ренки Дарээка, пришлось стоя среди развязанных студентов, наглых приказчиков, а то и просто — приодевшихся по такому случаю ремесленников.
Ну да он хотя бы, при помощи локтей и свирепого выражения лица, смог протолкаться сам, и провести свою спутницу вперед, к самому поручню, с одной стороны оградив ее от навязчивых простолюдинов колонной, поддерживающей потолок, а с другой — изобразить колонну собственными силами. Кто-то из публики попытался было протестовать, но Ренки смерил его надменным взглядом с высоты своего немалого роста, и нарочито задрав ножны шпаги, покрутился на месте, лупя ими по ногам слишком дерзких нахалов. За что, как ни странно, вместе с проклятьями окружающих, получил одобрительный кивок Одивии. Видимо в театре, на галерке, подобные манеры считались вполне приемлемыми, и были едва ли не частью представления.
Впрочем — высокий рост и шпага, убедили отнюдь не всех, но начавшееся на сцене действо, заставило недовольных замолкнуть, пообещав — "Разобраться, сударь, позже", и обратить все свое внимание на пьесу. А поскольку спасть стоя, Ренки умел только в карауле, (армейская шутка, не более того, судари), ему тоже поневоле пришлось следить за действием пьесы, тем более что там внезапно прозвучали знакомые с детства имена.
Пьеса была переработкой древнего мифа о прекрасной дочери вождя аиотееков, к храброму ирокезскому воину. — Бесконечно слащавая, слезливая, и полная ужасных песен, однако и не без потуг на юмор, выражавшихся в игре слов, оценить которую, кажется, был способен только сам автор пьесы, да пара-тройка его ближайших друзей.
Злобный колдун Манаун*дак, вносил во все это хоть какое-то разнообразие, постоянно пытаясь вредить влюбленным, кажется исключительно из врожденной подлости, а демоница Оилиои-мать медицины, им всячески потакала и оберегала от своего злого учителя. Тем не менее, в конце пьесы, влюбленные решившиеся бежать за море, трагически гибнут в пучине, после того как их корабль столкнулся с ледяной горой, которых сроду не встречали в Срединном море. Зато внезапно раскаявшийся в своих поступках Манаун*дак, узнав от богов о гибели влюбленных, заливается слезами, и терзает уши слушателей тоскливой песней.
…На этом, первая половина представления закончиалась, и публике было позволено наконец дать отдохнуть своим ушам, перевести дух, и освежиться прохладительными напитками и фруктами.
— Ну, и как вам сударь? — Поинтересовалась Одивия, делая знак разносчику подойти поближе.
— Чушь все это! — Ответил Ренки, беря у разносчика кружку с вином и передавая его своей спутнице.
— Что именно? — Надменно задрав подбородок, и слегка сузив глаза, как она обычно делала перед учебным поединком, спросила Одивия.
— Да все это… — Пожал плечами Ренки. — …Особенно про "гибель в пучине".
— Хм… И откуда же вам все это известно?
— Ну, по семейным преданиям, я как раз и веду свой род, от этого вот "храброго ирокезского воина". Не от этого розмазни конечно, уж мой бы предок слезами да соплями "одежды прекрасной девы" пачкать бы не стал. А от настоящего Дарэ*кхо.
Правда, пообщавшись… ну вы сами знаете с кем, я уже склонен сомневаться в правдивости этого утверждения. Но тем не менее — именно эту историю я знал с самого детства. А когда мы с Готором начали изучать прошлые века — разумеется не удержался и попытался насобирать подробностей.
— А прекрасная аиотеекская принцесса, значит была вашей пра-пра-пра-прабабкой? — Поинтересовался кто-то из окружающей публики, нагло влезая в разговор.
Ренки, естественно хотел немедленно дать укорот наглецу, однако увидев останавливающий жест Одивии и ее взгляд, где так и светилось требование дать ответ на вопрос, нехотя сказал.
— Нет. …Собственно — эта самая девица, была троюродной сестрой Дарэ*кхо — племянника брата третьей жены вождя Лга*нхи. Оттого-то Манаун*дак, и хотел запретить им жениться. (Насчет участия Оилиои, мне ничего не известно). Однако — они обошлись без всяких разрешений, и нагуляли ребенка вне брака… Там был какой-то громкий скандал, в результате которого и появилась эта легенда. Кажется родители невесты настаивали на браке, а родители парня от такой невестки отказались напрочь…
В результате Дарэ*кхо женился по уговору на горянке из Олидики, и вот от этого брака, собственно и пошел род оу Дарээка.
— Хм… И почему это, каждый невежа с дешевой шпажонкой, норовит возвести свой род, едва ли не к богам? — Вновь поинтересовался тот же самый голос, как выяснилось, принадлежавший одному из студентов.
Ренки быстро развернулся, и осмотрел наглеца… Примерно так же — повар осматривает тушку цыпленка, прежде чем насадить ее на вертел, и подвесить над углями.
Мальчишка, похоже впервые вырвавшийся из-под опеки родителей, и потому считающий себя ужасно взрослым… Примерно столько было Ренки, когда он попал на каторгу. Одет не бедно, но и не сказать, чтобы особенно богато. — …И шпага на бедре, в общем-то ни о чем не говорит, по своему статусу, все студенты имеют право носить ее, и многие новички не могут удержаться от соблазна. …До первого раза, когда жизнь заставит их понять что шпага не просто красивая цацка, и обладание ею, налагает на владельца определенную ответственность…
Впрочем, этот — деревенским балбесом, впервые нацепившим на пояс оружие, не выглядел. Тоже не маленького роста, хоть и чуть пониже самого Ренки, но фигура еще угловато-юношеская, не обретшая крепость и силу мужчины. Однако толстые мускулистые запястья и шрам на щеке, свидетельствовали, если не об искусном владении шпагой, то уж точно о регулярных упражнениях и даже — дуэльном опыте.
Смотрит самодовольно и нагло — уверен в себе, возможно и не без причины. Да и дружки его — такие же малолетние сопляки, явно не сомневаются в победе своего лидера и заводилы.
…Многовато бравады… Действительно опытные бойцы, держат себя чуточку по иному. — Кучка дерзких щенков, набирающихся мужества во взаимном тявканьи. Могут быть довольно опасны, если не дать им укорот сразу.
— По каким критериям, сударь, вы оцениваете стоимость шпаги? — Одивия Ваксай влезла как всегда не вовремя, помешав Ренки полностью выдержать многозначительную паузу, перед тем как бросить вызов.
— Ну-у… — Студент замешкался. Дабы не прослыть неотесанной дубиной, отвечая на подобный вопрос представительнице слабого пола, да еще и находясь перед толпой зевак и собственных приятелей — сказать надо было что-нибудь остроумное и язвительное. Причем — остроумное, по отношению к девушке, и язвительное — ее кавалеру. А дерзкий юнец, оценивая противника, настраивался отнюдь не на обмен словесными уколами. Да и сама девица, смотрела на него с такой снисходительной усмешкой, что это сбивало с толку.
Увы, но ничего лучше чем: — "Ах, сударыня… к чему вам при вашей красоте, интересоваться подобными вещами". — Ему в голову не пришло.
— А я вот, интересуюсь… — Подбоченясь, пошла в наступлении Одивия, одновременно, как бы невзначай, ухватившись за руку Ренки, тянущуюся к шпаге, тем самым, мешая ему встать в позу, сообразную для вызова на дуэль. — Так что вы мне скажете — большой знаток и ценитель шпаг? …Кстати — вы благородный, или просто ими торгуете?
— Я происхожу из старинной семьи олидских цеховых мастеров! — Гордо задирая нос, провозгласил мальчишка. — Даже во времена Империи, мы приравнивались к благородному сословию, а не к купеческому. И можете не сомневаться — мой род, насчитывает куда больше достоверных поколений предков, чем большинство "благородных" родов оу. — Есть соответствующие записи в Большой Книге Гильдии. — Мы делали оружие еще во времена Империи, и даже раньше! А так же — мы всегда прекрасно имели им пользоваться, сударыня, не зря — дружины олидских цехов, составляли лучшие части в Имперской Армии! — Так что, можете передать своему молчаливому спутнику, что искусство того, в чьих руках находится шпага — главных критерий ее стоимости!
— Хм, сударь…. — Начал было Ренки, но Одивия опять бесцеремонно влезла в разговор.
— Чудесненько. — Едва ли не пропела она. — …Для начала, позвольте сказать, что если я дам своему молчаливому спутнику договорить, вы, сударь, скорее всего, умрете в самое ближайшее время. …Вероятно — еще до окончания антракта. Поскольку в наших краях, у него сложилась репутация человека…, как бы это сказать — избавляющего мир от тех, кто считает себя искусными мастерами шпаги. И поверьте сударь, в этом нет ни малейшего преувеличения… достаточно сказать, что во всей армии Тооредаана, только один человек может сравняться с ним по количеству наград, и оу Ренки Дарээка, несомненно превосходит его в искусстве фехтования. Увы, он сейчас не в мундире, и вы не можете оценить его погон, иначе бы, вероятно этого разговора просто не было бы.
…Но речь-то, собственно была не об этом…, а о цене шпаги. Отбросим красивые рассуждения о "руках держащих шпагу", поговорим именно о цене. Если вы, сударь, и правда из семьи старых олидских мастеров, то несомненно можете оценить клинок, только по виду металла из которого он сделан. Так?!
Студент утвердительно кивнул головой. Он был явно сбит с толку, не понимая ни куда клонит эта девица, ни зачем она вообще вмешивается в мужские дела.
— В таком случае — если вы, увидев что шпага оу Дарээка, отнюдь не дешевая, как человек искренний и справедливый, должны будете признать свою ошибку? А признав ошибку — принести извинения? …Ну же, сударь, так это или нет?
Студент кивнул второй раз, возразить против подобной логики — все равно что признать себя упрямым бараном — лживым и лишенным чувства справедливости.
— А признав, что ошиблись в шпаге, должны допустить, что и в отношении ее владельца, ваши рассуждения были поверхностны и несправедливы… — Продолжала давить девица, ведшая себя как почтенная матрона — спокойно и рассудительно, что сильно сбивало с толку. — Так? …Отлично.
Оу Ренки Дарээка, будьте любезны выдвинуть немного свою шпагу из ножен, и покажите клинок этому молодому человеку. Посмотрим, не солгал ли он о том, что разбирается в оружии.
…Очень прошу вас это сделать. — Добавила она, видя что ее спутник едва ли не лопается от гнева и недовольства.
Возражать даме, в подобных условиях, было бы просто не прилично. — Ренки подчинился, и выдвинув шпагу из ножен примерно на половину, продемонстрировал мальчишке свое оружие.
— …Приношу вам свои извинения, сударь… — Нехотя выдавил из себя студент. — Прекраснейший булат. Рецепт утерян век назад, вместе со смертью мастера, что делает ваше оружие поистине бесценным. Но…
— Прекрасно… — Оборвала его Одивия. — Только очень смелый и благородный человек, решится признать что был не прав. Полагаю, и вам Ренки, надо принять эти извинения, как человеку не менее смелому и великодушному…
— Принимаю ваши извинения, сударь… — Сохраняя на физиономии кислое выражение лица, пробормотал оу Дарээка. Хотя…
— Прекрасно. — …Повторила Одивия с нажимом, и в ее голосе проскальзнули нотки… Ренки уже слышал нечто подобное, когда стоял рядом с адмиралом оу Ниидшаа во время боя в архипелаге Тинд. Поневоле хотелось вытянуться во фрунт, и молча ждать дальнейших приказов.
— …А для разрешения иных противоречий, и закрепления добрых отношений между вами, — продолжала тем временем девица. — Я предлагаю вам, судари, в самое ближайшее время, встретиться где-нибудь в фехтовальном зале, и оценить искусство и доблесть друг друга, посредством учебных рапир. Согласны? …Чудесно… Полагаю — вы, сударь, студент Университета Мооскаа? — Он славен своим Залом Воинских Искусств. Мы будем в этом городе через пару дней, и конечно же посетим Университет… Назовите удобное для вас время, и благородный оу Ренки Дарээка сочтет за честь, поупражняться с вами. А вы, окажете ему любезность, и поделитесь своими знаниями о его шпаге… Уверена — такой знаток как вы, сударь, сможет нам поведать немало интересного об этом достойном оружии…
…О. Начинается второй акт!
Во втором акте, был балет. …Что-то их жизни богов. Ренки в принципе знал, что каждая поза, каждый жест и шаг танцоров, должен был что-то такое означать. Так что знатоки, читали представление словно книгу, и могли оценить и глубину замысла, и "красоту слога".
Увы, но он этим искусством не овладел. В его скучной провинции, столичные балеты преставлений не давали, да и…
…Если бы сейчас на сцене площадная труппа показывала сценки про Профессора, или взвод гренадер демонстрировал воинские экзерциции — Ренки способе был бы оценить их умения, не лучше балетного искусства. — Его распирало от весьма противоречивых чувств, и сознание витало вокруг только что закончившегося спора.
С одной стороны — вроде бы все формальности были соблюдены. — Его прилюдно оскорбили, но и прилюдно же принесли извинения. С другой стороны… — как-то все это было не так. …От всей этой сценки, что разыграла Одивия Ваксай, так и попахивало мерзким крючкотворством и… Короче — неправильно все это было! — Одивия вообще не должна была влезать, дав мужчинам самим разобраться в мужских делах.
Увы, но высказать все это самой Одивии, Ренки смог только после того как они высидели еще и третий акт — оперу. К тому времени, голова его уже была так переполнена высоким искусством, что даже под пыткой, Ренки бы не смог сказать о чем пели все эти тонкоголосые мужички и дородные толстухи.
— Вы чем-то недовольны сударь? — С вызовом спросила Одивия, когда Ренки провожал ее до гостиницы.
— Зачем вам понадобилось вмешиваться?! — Эти слова, вылетели из Ренки, словно заряд картечи из пушки. — Я вообще-то и сам могу постоять за свою честь! И не нуждаюсь чтобы…
— О, так вам надо было обязательно устроить очередную дуэль?! — Ядовито поинтересовалась Одивия. — Воспоминания о последствиях вашей прошлой дуэли, уже стерлись из вашей памяти, сударь?
— Но даже Готор, сказал что я был прав. И он бы, наверное, поступил бы точно так же!
— Возможно. Но во-первых сударь — Неужели вам недостаточно Славы, что к ней еще так необходимо было добавить смерть этого мальчишки? …Может тогда, по примеру своего прародителя Дарэ*кхо, начнете сдирать скальпы со своих жертв, и вешать их на пояс?
А во-вторых… В Мооскаа, между прочим, дуэли запрещены! И если этот мальчишка, будучи студентом, подлежит Суду Университета, который достаточно снисходительно смотрит на подобные шалости. То вас бы, сударь, ждало совсем иное судилище. И поверьте человеку, знающему порядки в Сатрапии — чтобы выйти сухим из воды, вам бы пришлось раздать немало "подарков". Всем, начиная от писаря, и заканчивая самим судьей. Что куда более унизительно и неприятно, чем позволить девице-купчихе, говорить за себя. — А в противном случае — рудники в горах. Всего шесть месяцев, но говорят — каждый день там уносит год жизни.
…Да-да, конечно. — Вы бы могли просто убежать. Но, не забыли? — У нас в этих краях есть несколько неоконченных дел, завершить которые, ваше бегство сильно помешает!
— Но….
— Да-да сударь… Прекрасно понимаю — вы не чувствуете себя полностью удовлетворенным таким исходом. — Потерпите немножко. Покажите этому мальчишке в учебном бою свое превосходство, тем самым утерев ему нос. — Ему это будет еще обиднее, он поймет, что вы настолько не воспринимаете его всерьез, что не удостоили настоящей дуэли.
— Хм… а если…
— Если он утрет вам нос… — Что ж — это станет вам хорошим уроком. Но при этом, вы останетесь живым, и на свободе. …Полагаю вашем ущемленному самолюбию будет нанесен серьезный удар, но вы же не сопляк, вроде этого — переживете.
Почему-то Одивия Ваксай, сейчас напоминала Ренки одновременно и Готора, и даму Тииру. И хотя он не сделал ничего предосудительного, ему вдруг, почему-то стало стыдно и неловко. Ведь по сути-то, она — девица купеческого рода, сумела разрулить ситуацию, без кровопролития, и без урона для чьей-нибудь чести. В то время как он — благородный оу, действовал так, что это лишь добавило бы всем лишних проблем.
— А откуда Одивия вы все это… так… понимаете? И где набрались… этакой мудрости?
— О боги! Сударь! — Мы ведь знакомы уже не первый год. И вы прекрасно знаете, что я руковожу Торговым Домом. — Лавки, склады, верфь, шесть кораблей с командами, две строительных артели. Если посчитать всех моих работников — полагаю, их вполне наберется на целых полк. Только вот я, в отличии от всяких там полковников, прикрыться Именем Короля, или послать кого-то в трибунал, не могу. И капралов с палками, у меня нет. Я даже подчас вообще приказывать своим людям не могу, а только уговаривать. А людям, знаете ли — свойственно конфликтовать. И с начальством, и с равными, и с подчиненными. Чем ценнее работник — тем больше у него капризов и претензий. И мне, постоянно приходится разрешать конфликты, искать компромиссы, и сглаживать противоречия… Так что руку набить успела.
— Э-э-э… — Задумчиво протянул Ренки, и совершенно по-новому взглянул на свою спутницу. — Целый полк подчиненных! Он сам, максимум, командовал батальоном — примерно такова была численность войск одного Вождя Берега.
Да и пренебрежительно думать о купеческих трудах, ему не давала собственная память о службе полковым писарем, когда на него свалилась обязанность заботиться о немалом хозяйстве 6-го гренадерского.
Все это произвело на него такое впечатление, что собственные обиды, как-то съежились, и стали казаться куда менее значительными.
Следующий день, был посвящен посещению памятных мест Хиим*кии. — Дорожка сия была протоптана еще в далекой древности — возле каждой достопримечательности стоял специальный человек, взимавших с любопытных зевак мзду в казну Сатрапии, и готовый, за дополнительную плату в свой карман, прочитать целую лекцию о Храме, крепости, или даже — отдельном здании. …Врал при этом, немилосердно. (Утверждение профессора Йоорга), но зато занимательно и весьма артистично, так что почтением к историческим камням, проникся не только Ренки, но даже и сопровождавших их Гаарз, обычно мало интересующийся подобными вещами.
Началось все это с раннего утра, и с перерывом на сиесту — затянулось до глубокой ночи, а город, был осмотрен, едва ли наполовину.
Профессор Йоовик, уговаривал остаться еще на денек, и был жутко недоволен, узнав что у оу Дарээка, назначена какая-то встреча в Университете Мооскаа, которую он, почему-то, не может отложить даже на день.
Но и оу Готор, (которого, надо сказать, почтенный Йоорг уважал куда сильнее чем его приятеля), и даже Одивия Ваксай, настаивали на скором отъезде. Так что — профессор побурчал немного для порядку, но… в конце-то концов — …Хиим*кии, конечно полон достопримечательностей, но ведь впереди их ждал Мооскаа — Великий Город, полный самых удивительных тайн и загадок.
Так что едва за окнами кареты, виды на предместья Хиим*кии, сменились бесконечными степными просторами. — Он уже начал нетерпеливо подпрыгивать на сидении, радостно восклицая — "В Мооскаа, в Мооскаа"!
