Глава 7
Шпаги, то сталкивались с резким звоном, то шуршали-шипели, как две трущиеся друг о друга гадюки…
Противник был очень хорош. — Не какой-то там пират, берущий напором и силой, и даже не обычный оу, владеющий десятком стандартных связок.
Чувствовалось, что к этому мастерству, приложили руки лучше учителя фехтования, что только можно купить за деньги, или пригласить дать урок из любезности. — Скупые отточенные движения, позволяющие даже при невероятных скоростях не допускать ошибок, идеальный баланс тела, кошачья поступь, то теснящая противника мягкими просчитанными шажками, то бросающая тело в стремительный рывок… Да, противник был очень хорош!
На стороне Ренки, пока еще выступали его природные данные, развитые и оточенные многолетними тренировками, хорошая фехтовальная школа. И опыт. Опыт, которого этому придворному хлыщу, набраться было просто негде. Десятки жесточайших драк на полях сражений, и абордажных боев. Иномирное искусство Готора, и небывалые приемы акчскаа — все это позволяло держать противника в напряжении, не позволяя ему развернуться в полную силу.
…А еще — ярость! Холодная ледяная ярость, мобилизующая все силы и чувства, заставляя их сосредоточиться на одной задаче. Эта ярость, не позволяла увидеть иного исхода конфликта, кроме "Убей!", сужая поле зрения буквально до точки. Но и она же — придавала невероятные силы, сосредоточенность, и даже в самые опасные моменты схватки, позволяла оставаться спокойным…
Поскольку въезд в столицу ему все еще был запрещен — Ренки пришлось остановиться в трактире, в нескольких верстах от города, и послав соответствующую просьбу о встрече оу Риишлее и Герцогу Моорееко, послушно ожидать ответа.
Увы, но хоть данный трактир и стоял буквально в десятке верст от столицы — сведения о том, что оу Риишлее отправился инспектировать войска, а Герцог Моорееко, пользуясь затишьем в жизни королевства, наступающим в сезон Ураганов, отъехал на время в собственное герцогство, до него не дошли. …Впрочем — будь трактир расположен хоть посреди столицы — мало бы чего изменилось — Верховный Жрец и Старший Цензор в одном лице, не любил распространяться о своих делах. А Герцог был не настолько популярной фигурой, чтобы трактирщики отслеживали его местопребывание.
Неделю, Ренки послушно ждал ответа, потихоньку зверея от безделья и скуки. Затем — написал письмо Даме Тиире, с просьбой объяснить такую вопиющую немилость… ведь даже не смотря на "гнев" короля — с компанией "людей знающих Тайну" они расставались вполне по-дружески.
Дама Тиира письмо получила… в очень ответственный момент, подготовки торжественного бала, по случаю праздника Коронации. Мельком увидев, кем подписано письмо, она сочла его очередным отчетом из Фааркоона, и решила отложить до более спокойных времен… И это сыграло роковую роль.
К празднику Коронации, съезжались представители благородных родов со всего королевства. И те, кто имел персональное приглашение, и те, кто просто имел возможность приехать, чтобы потом иметь право небрежно бросить перед соседями — "Когда я был в Мооскаа, на празднике Коронации" как бы на что-то намекая… Ну, или просто — окунуться в праздничную суету большого города, побродить по ярко наряженным улицам, попить в местных кабачках паршивое винцо по заоблачным ценам, закусывая нещадно пережаренным мясом на лепешке, стараясь не задумываться почему в сие блюдо положили столько острых специй. Высокомерно поглазеть как празднует простонародье и студенчество, да и самому снизойти до этих забав — простых, но подчас куда более веселых и отвязных, чем официальные мероприятия.
В общем, народ съезжался на праздник, и трактир на пути в столицу, не пустовал. Но поселившемуся там оу Ренки Дарээка, от этого было не легче. Оказалось вдруг, что после общения с Готором, оу Риишлее, оу Ниидшаа, или дамой Тиирой — разговаривать с обычными оу, невероятно скучно, если не сказать — тоскливо.
Пересказывать преданно смотрящей в глаза молодежи, о своих подвигах? — Вечер-другой, в этом можно найти определенное упоение. На третий — становится безнадежно скучно.
Но еще более скучно — выслушивать суждения провинциальных оу, о политике, войне и Пути Чести… — Пусть эти разговоры и считались достоинством и привилегией благородного сословия. Но выслушивать из раза в раз стандартный набор прописных истин… О боги! — Это же просто невыносимо!
…А еще эти глаза вокруг, и шепотки… Будто он, оу Ренки Дарээка, какая-то дивная зверушка Королевского Зверинца, а все окружающие уже внесли плату за посещение сего заведения, и потому имеют полное право пялиться на столь редкий экспонат, как живой Военный Вождь Берега.
— …Ага, тот самый, который говорят… вишь, погон-то какой! А еще, будто бы… А шпага-то эван… с побитой гардой! … Высокий… но я, признаться, думал будет еще выше… И на лицо, вовсе не такой красавчик, как рассказывают — вполне обычная физиономия. …Зато говорят — страшно умный! Да нет — умный — это другой, а этот…
Подобные разговоры, произнесенные громким шепотом, постоянно преследовали Ренки что в самом трактире, что на улице перед ним. Раньше он как-то умудрялся не обращать на них внимания, занятый более важными делами. А в Фааркооне, к нему уже все давно привыкли, и его появление не вызвало особого ажиотажа. Но сейчас, вынужденный томиться бездельем, и обуреваемый плохими предчувствиями, вызванными отсутствием вестей, он реагировал на них особенно болезненно.
Забыться в пьянстве — оказалось не лучшим выходом. Воспитанный отцом в изрядной строгости, да еще и переняв от Готора, осторожное отношение к вину — Ренки отнюдь не находил ощущение полной потери контроля над своим телом и разумом, милым и приятным. Не говоря уж об утреннем похмелье — расплате за несдержанность.
Расположенный чуть дальше по дороге бордель — сильно уступал привычным для Ренки стандартам, будучи скорее притоном для всяких воров и бродяг, чем местом развлечения благородного человека. Так что он даже заходить в него не стал, разглядев издалека "уровень" посетителей.
Кости и иные азартные игры? — Его отец весьма стойко вбивал в молодую голову своего сына, запрет на подобные развлечения. А на каторге, Ренки несколько раз был свидетелем того, что проиграть можно вещи куда более ценные чем деньги, и даже жизнь… Так что азарт его не прельщал.
Оставалась скука, долгие прогулки по окрестностям, и сводящее с ума ожидание…
В тот день, он как раз вернулся с очередной прогулки, и сев за "свой" столик у уголке зала для благородных посетителей, просматривал свежую Газету. Увы, но практически вся она, была посвящена подготовке к предстоящему празднику, и оттого невероятно скучна. Не было даже обычных сводок с войны, пусть и прошедших через сито Тайной Службы, но тем не менее, позволяющие искушенному человеку, получить некоторое представление о ходе боевых действий. А читать о предстоящих увеселениях, человеку, которому наверняка не посчастливиться в них участвовать — было невыносимо скучно, и чуточку обидно.
Так что Ренки аккуратно сложил Газету, (не то чтобы он не мог бы за нее заплатить, просто сработала привитая отцом бережливость), и вернул ее трактирному служке, присовокупив малую монетку. Заказал вина, и стал просто глазеть в зал, без особых целей.
Внезапно до его ушей донеслось знакомое имя, и он невольно насторожившись, постарался расслышать больше…
— …дурень оу Лоик Заршаа… — Доносились до него обрывки фраз. — …корчит из себя… Какая-то прошмандовка из… А он… Этой свинье предлагают породниться…
Проследив за источником звука, Ренки разглядел компанию в противоположном конце зала. Несколько, довольно молодых людей, весьма богато одетых, сдвинули два стола вместе, и изволили устроить пирушку.
Судя по раскрасневшимся лицам, и несколько более чем приличествует, оживленным речам, можно было предположить, что молодые люди, сидят уже довольно давно, и изрядно успели опустошить винные подвалы трактира.
Что ж — ситуация, для придорожного трактира, была, прямо скажем, отнюдь не уникальная. Многие гости столицы начинали праздновать задолго до приезда в Великий Город, подчас приезжая в трактир уже "тепленькими", и уж тем более, не считали нужным сдерживаться на самом пороге праздника. Недаром, объясняя непомерные цены своих комнат, хозяин намекал, что делает в эти дни, едва ли не четверть годовой выручки. Потому Ренки и не обратил на очередную шумную компанию, никакого внимания, до тех пор, пока не прозвучали знакомые имена. И если бы не контекст, в котором они упоминались, он бы, наверное, продолжал бы не обращать на них внимание и дальше. Но некоторых вещей, благородный человек, терпеть молча не должен. Так что оу Ренки Дарээка встал, и самым решительным образом, отправился на противоположную сторону зала.
Он, как-то сразу определил свою цель — Сидящий на почетном месте, судя по всему высокий, плечистый детина, примерно его возраста, с щегольски закрученными усами, и на редкость самодовольным выражением на морде. Одет детина был в мундир 19-го королевского полка, хотя и всего лишь в звании второго лейтенанта, а погон его был абсолютно чист, не имея ни единого знака отличия, что свидетельствовало о том, что несмотря на свой, уже весьма значительный (для второго лейтенанта из благородной семьи), возраст — служит он недавно.
— Простите, сударь… — Холодно сказал Ренки, этому молодому человеку и как бы игнорирую вся остальную компанию. — Позвольте представиться — оу Ренки Дарээка, Военный Вождь Берега Северного Фааркоона. Я случайно услышал, как вы поминаете имя моего однополчанина и друга, отзываясь о нем весьма нелестно, в выражениях, которые не пристали благородному человеку. К тому же — имею честь сообщить вам, что лично знаком с девицей, коию вы называете "какая-то купеческая шлюшка", и хочу заверить вас, что Одивия Ваксай, хотя и состоит ныне в купеческом сословии — особа в высшей степени достойная и даже имеющая немалые заслуги перед Королевством. И я могу вам поклясться, что она никогда, никоим образом, не поощряла ухаживания благородного оу Лоика Заршии. Скорее наоборот, всячески отвергала его попытки выказать к себе приязнь, и это было задолго до того, как благородный оу Лоик Заршаа, имел честь быть представлен своей нынешней невесте — как я понял — вашей родственнице.
В связи со всем сказанным, настоятельно советую вам образумиться, и взять свои слова обратно, признав, что за вас говорило выпитое вино. В таком случае, я даже не буду требовать письменных извинений!
Слова его произвели сильный эффект — наступила тишина, причем умолкла не только шумная компания — затихли и соседние столы…
— Я оу Гаант Крааст. — Заявил в ответ детина, выдержав значительную паузу, видимо понадобившуюся ему, чтобы собраться с мыслями. При этом, он даже не сделал попытки, блюдя вежливость, оторвать свою задницу от лавки, и поприветствовать Ренки, хотя бы кивком головы. — Наследник графства Крааст. И мне плевать на мнение какого-то там выскочки, спущенного с каторжной цепи нашим Верховным Жрецом, чтобы тявкать на людей достойных! Да-да сударь, я прекрасно знаю кто вы такой, и каким образом добились своего нынешнего положения, мой дядя мне это объяснил!
…Гы-гы… зато я бы поподробнее послушал о "заслугах" которые эта ваша шлюшка, оказывала этим якобы "доблестным воякам" 6-го гренадерского, что все они так и вьются возле ее юбки. Вероятно она…
— Сударь… — Прервал его Ренки, старательно пытаясь оставаться учтивым, как то требовал этикет и Кодекс. — Своими несдержанными речами, вы в первую очередь, позорите форму своего полка, рядом с офицерами которого, я имел честь дважды биться плечом к плечу, в на поле боя.
Что же касается вашего мнения о моих заслугах… человеку с вашим погоном, думаю следует его придержать, до тех пор, пока его собственные дела не будут оценены должным образом Тем, кому все мы служим.
Но я вижу, что в данном случае, все мои слова бессмысленны, так что полагаю, вы не откажетесь встретиться завтра, где-нибудь после рассвета…, ну да хотя бы, в роще за трактиром… Пройдите немного по тропинке, увидите удобную поляну, там я и буду вас ждать. Хотя впрочем — перенесем на послеобеденное время. Надеюсь, к этому сроку вы протрезвеете. Если же нет — пришлите ко мне одного из своих приятелей, договориться о более удобном для вас времени.
После этого, не дожидаясь ответа противника, Ренки развернулся и удалился к себе. Он шел спокойным шагом, с безмятежным лицом человека, которого ничто не заботит. И лишь закрывшись у себя в комнате, бешено скрипнул зубами, грязно выругался, и даже шарахнул от всей души кулаком по стене. — Сколько не совершай подвигов, как высоко не поднимайся, а каторжное прошлое будет вечно напоминать о себе! Каждый лощеный бездельник и хам, вправе бросить ему в лицо это каторжное прошлое, и уйти безнаказанным, ибо это чистая правда.
Сколько лет прошло… Но стоило этому мерзавцу напомнить, и сразу вспомнился вонючий сумрак каторжанского трюма, удары бича надсмотрщиков на спине, и презрение в глазах каждого одетого в мундир солдата, смотрящего на лохмотья каторжанина.
Да и потом — когда он уже стал солдатом — многое ли изменилось? Разве что бичи, поменялись на капральские палки. Зато еще обиднее было видеть взгляды благородных офицеров, смотрящих на тебя как на комок грязи.
Нет, иные, вроде Бида, или оу Дезгоота, были вполне ничего… Они понимали, что в бою их жизнь, а в мирное время — карьера — зависет от солдат, и относились к ним достойно. Но вот такие вот… Богатые сынки, с купленными родителями патентами. …Они и иных офицеров из бедноты, воспринимали как низших существ, а солдат для них вообще не был человеком. И ему — оу древнего благородного рода… Рода — давшего королевству генералов, царедворцев и просто достойных воинов, приходилось тянуться перед такими вот… сынками, бегать у них на посылках, а то и убирать мусор и грязь, по их приказу.
Тогда он терпел. Опускал глаза, мысленно повторяя про себя науку Готора. Копил ярость и ненависть, чтобы потом потратить нее на "нечто полезное". И вот сейчас, весь этот нарыв ненависти, казалось бы уже давно исчезнувший, вдруг прорвался, и Гаанту Краасту, не повезло оказаться на пути хлынувшего потока ярости и злости.
Неизвестно, что чувствовал в это время его противник, но Ренки потребовалось немало усилий чтобы заснуть. …Нет, это был не страх, или волнение перед дуэлью. — Скорее он боялся потерять это чувство холодной ярости, что одолевало его. Боялся проснуться, и не почувствовать этого свирепого желания убить, растерзать противника, удовлетворившись раной в плечо, или порезанной щекой, чем в восьмидесяти случаях из ста, и оканчиваются "поединки чести".
Пол ночи он терзался, "расчесывая" свою душевную рану, пока наконец не возобладал здравый смысл, и он, прибегнув к некоторым старым солдатским примам, не заставил себя заснуть.
Ну да к счастью — и проспал намного дольше обычного, "украв" время у дня. Время, которое, перед дуэлью, наверняка тянулось бы невыносимо долго.
Легкий завтрак, чтобы не загружать желудок. Потом Ренки написал несколько писем оу Готору, оу Риишлее, даме Тиире, и почему-то Одивии Ваксай, и оставил их на столе, на случай, если дуэль окончится не в его пользу.
Осмотрел шпагу… Как всегда — она была безупречна.
Переоделся в чистое белье, на случай ранения… Проверил обувь и одежду. — Обидно будет проиграть из-за столь не вовремя оторвавшейся подметки, или неудобного рукава…
Придти на место встречи раньше — означало выказать свое волнение. Хуже этого — только опоздать…
И вот, наконец, в трактире раздался характерный звук удара половника о кастрюлю, традиционно извещающего, что обед готов, и Ренки покинул трактир.
Оказалось, что не он один, пренебрег сегодня обедом. — Помимо компании оу Крааста, на довольно тесной полянке, толпилось еще немало народа. — Что ни говори, а подобное событие было зрелищем, которым нельзя пренебрегать, а времени, чтобы слух облетел окрестности, было предостаточно, так что свидетелей набралось прилично.
Один из них, в мундире полковника-артиллериста, взял на себя роль Главного, отведя место для поединка, и озвучив стандартные условия. Затем — предложил прямиться, выслушал отказы. И дал сигнал начинать.
Как и следовало ожидать — Гаант Крааст, не был полным профаном и невежей, в искусстве фехтования. Наследник древнего рода, да еще и из прямой линии Краастов, внешне вполне здоровый, и без лишней зауми в глазах — можно было даже не сомневаться, что львиную долю его обучения, составляло не корпение над манускриптами или бухгалтерскими книгами, а шпага, пистолет, протазан и любой другой, известный миру вид оружия.
Роста он был примерно как и Ренки, так что тот не мог воспользоваться своим обычным преимуществом в длине рук, а сложением — пожалуй даже как-то более кряжист и широк, что впрочем никак не сказывалось ни на его скорости, ни на гибкости.
Великолепная школа, немалый опыт… Правда опыт — скорее учебных поединков, чем реальных боев. Но чувствовалось, что поединки эти были с людьми весьма искусными, и дали Гаанту немало.
Опыт Ренки был несколько иного рода. И куда более разнообразнее. И холодная ярость, бушующая в душе у благородного оу Дарээка, не ослепляла его, но позволяла использовать этот опыт с толком. Как только он чувствовал, что противник приноравливается и начинает действовать смелее — он менял стиль, не без злорадного удовольствия, в очередной раз видя растерянность на лице своего противника.
Что еще он там видел? — Возможно — некоторую рыхлость… Сегодня, приводя себя в порядок перед дуэлью — в висящем на стене зеркале, Ренки увидел молодого мужчину, со смуглым, обжаренным зарданским солнцем и обвяленным на морских ветрах лицом. Многие годы проведенные отнюдь не в праздности, многочисленные походы с грузом на плечах, упражнения с оружием, и лазанье по мачтам, сильно укрепили его тело, сделав его жилистым и выносливым. — Ни грамма лишнего жира, или даже рыхлого мяска…
Его противник, похвастаться этим не мог. — Да, он был хорош. Он был быстр, гибок, и ловок. Его движения были точны и выверены до толщины волоска. Но спустя десять минут боя, он уже начал тяжело дышать, а по лбу потек ручеек пота… — Вчерашняя выпивка, тоже работала против него.
Потом, Ренки провалил его атаку, приемом который сам придумал для Одивии Ваксай. Его шпага словно бы сама направилась к подставленному под удар плечу, но в последний момент, Ренки отдернул ее. И это не осталось незамеченным публикой.
Подобная рана, вполне могла бы стать достойным окончанием дуэли, и то, что он не воспользовался моментом, говорило о желании убить, или серьезно покалечить противника.
И Гаант это понял, и впервые испугался по настоящему. Конечно, он не бросил шпагу, и не попросил пощады. Но движения его стали куда менее уверенными, и он начал сильнее вкладываться в удары, будто это была не шпага, а дубина или кавалерийский палаш. Уловив ритм размашистых движений, Ренки, ложной атакой заставил противника открыться, и вонзил острие своей шпаги, точно ему в сердце. — оу Гаант Краас, умер раньше, чем его тело успело упасть на землю.
Дама Тиира, была в ярости. Ренки и раньше видел ее раздраженной, и даже злой. Но сейчас, она действительно была в ярости, напоминая вселившегося в тигрицу демона.
…Учитывая поток направляющихся в столицу людей, плотность населения, и желание почесать языки о персоны людей, имеющих отношение к Высшим Сферам, нечего было удивляться тому, что весть о дуэли разнеслась по городу быстрее ветра.
И уже вечером, в трактир заявился слуга в королевской ливрее, и передал оу Ренки Дарээка записку с категоричным приказом явиться во дворец дамы Тииры из рода Гии. Хотя строго говоря, сия особа не занимавшая никакой официальной должности в королевстве, не имела ни малейшего права, отменять королевский запрет на въезд в столицу опальной особы.
Впрочем — Ренки, спорить с этим даже не пытался. Однако подивился несколько нелюбезному тону, в котором была составлена эта записка, поскольку никакой вины за собой не чувствовал.
Выехал он на следующий день, с первыми лучами солнца, так что по указанному адресу явился еще до того, как хозяйка дворца изволила проснуться. Пришлось ждать.
А потом… Ренки дождался!
— …Вы отдаете себе отчет, сударь, о том что натворили? — Дама Тиира, просто кипела от ярости, но тон ее голоса был настолько ледяным, что Ренки предпочел бы наверное откровенную ругань, а то и побои. Как вести себя с разъяренными мужчинами, он имел представление, но дама в бешенстве, особенно такая как Дама Тиира, его откровенно пугала.
— Но, сударыня, я просто был обязан, как благородный человек, вступиться за честь друга. — Попытался объяснить он ей очевидное. — Ведь…
— Кем вы себя вообразили, сударь? — Бесцеремонно оборвала его объяснения дама Тиира. — Вы думаете, что вся вселенная вращается вокруг вас? Что вы не заменимы, и потому можете творить все что хотите?
В первую, вторую, третью… сотую, и последнюю очередь — вы, ЧЕЛОВЕК КОРОЛЯ!
Не благородный странствующий оу из баллад, сражающийся во имя Справедливости и Чести. И не самовластный барон, самостоятельно решающий к какому лагерю примкнуть, и под чьим Знаменем сражаться. И даже не просто офицер служащий своему Королю!
Вы — ЧЕЛОВЕК КОРОЛЯ! Приближенный к нему, осыпанный благами от его лица, исполняющий его прямые приказы! А значит — все ваши поступки и решения, рассматриваются окружающими именно с этой точки зрения, и потому должны согласовываться только с Его интересами и политикой.
— Но как бы выглядело… — Воспользовавшись тем, что дама Тиира, остановилась набрать воздуха в легкие, попробовал пойти в наступление Ренки. — Если бы я, как человек Короля, позволил бы нанести урон своей чести? Это был бы урон и чести Короля! И это бы…
— Мальчишка! — Взвизгнула дама Тиира, теряя самообладание и даже вскакивая с дивана. — Ты хоть понимаешь, в каком положении находится сейчас королевство? — Казна пуста, а на Зардаане, мы терпим одно поражение за другим. В Южных Графствах уже ходят крамольные разговоры о том, чтобы отделиться, по примеру Ореегара, а Гиидша клацают зубами, вырывая себе куски Власти и суверенитета. Кусок за куском, кусок за куском…
…Мы уговариваем, раздаем привилегии, угрожаем и льстим, чтобы хоть как-то не дать этим алчным ублюдкам, разорвать королевство на части.
Мы специально вручаем патент второго лейтенанта 19-го королевского полка, сыну лидера южных земель, чтобы держать его поближе к трону, фактически взяв заложником лояльности его отца. …И что? — Тот, кого все знают как "человека Короля" — убивает наследника графа Крааст, на самом пороге столицы! Как, по-твоему, это будет выглядеть в глазах графа, его семьи, да и всех южных оу?
— Но это была честная дуэль. — Залепетал, возражая Ренки. — Все могут подтвердить это!
— Никому не интересно, что там было в действительности! — Устало ответила дама Тиира, внезапно успокаиваясь, и садясь обратно на диван. — Найдется немало ртов, готовых нашептать старому графу, свою версию событий. И можно даже не сомневаться под каким соусом, ему подадут это блюдо.
— Я готов сам поехать, и объяснить ему все! — Гордо задирая подбородок, ответил Ренки. — И если он сочтет нужным…
— Бессмысленная жертва. — Махнула рукой дама Тиира, устало опуская плечи, что напугало Ренки еще сильнее. — Но можешь не сомневаться, я принесла бы ее, коли в это был бы хоть какой-то толк. Но сейчас, это воспримут как слабость с нашей стороны, и станет только хуже.
Воистину, прав оу Риишлее, когда говорит что надо запретить дуэли. — Сколько проблем ты, мальчишка, создал, одним ударом своей шпаги!
…Кстати, сударь, если думаете что оказали услугу своим друзьям, подумайте об иных последствиях этой дуэли — теперь уж вашему приятелю Лоику Заршее, точно придется жениться на девице из рода Краастов, несмотря на то, что о его неприязни к ней, судачит весь Двор. Теперь это будет прямой приказ Короля, которого он не осмелится ослушаться. Конечно — этого будет недостаточно для искупительной жертвы — но ему придется принести ее. И не только ему…
Да и эта ваша купчиха… — Мало того, что осталась без благородного жениха, так теперь еще и ее жизнь находится под угрозой. Для Краастов, прикончить эту девицу, не сложнее чем прибить муху. Они — народ мстительный, а ее имя постоянно упоминается в разговорах об этой дуэли. Версия о том, что размолвка между двумя представителями древних благородных родов, произошла из-за некой девицы из низкого сословия, кажется всем весьма пикантной, и потому мусолится на каждом углу. Так что жизнь и благополучие этой вашей "прекрасной Одивии" теперь находятся в большой опасности.
Вот сударь — каковы результаты вашей мальчишеской выходки! Довольны?
— Но… — Растерянно пробормотал Ренки. — Что же теперь делать? Я готов…
— Кто бы сомневался! — Язвительно усмехнулась дама Тиира. — Что "вы готовы". Как все возомнившие о себе сопляки, вы конечно "готовы" сотворить любую храбрую глупость. Но не готовы, хоть немножко подумать головой, прежде чем дать волю рукам или ногам.
…А теперь, запомните сударь! Зарубите это себе на носу, напишите на руке, или наймите специального слугу, который будет держать соответствующую табличку перед вашим носом. — ВЫ, НИЧЕГО НЕ БУДЕТЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ, ЧТОБЫ ИСПРАВИТЬ СИТУАЦИЮ!
Ни единого шага, ни малейшего движения. Даже думать об этом не смейте!
Иначе вы все запутаете, и сделаете еще хуже! Когда взрослые и серьезные люди, обдумают как надо поступать в данной ситуации — вас проинструктируют о ваших дальнейших шагах, и вот тут уж — вы послушно сделаете все что нужно, не взирая на собственное мнение о "правильном и не правильном".
Сейчас же, вам следует поехать в свой городской дом, и ближайшее время жить там. (Я хочу чтобы вы все время были у нас под рукой), Вам позволено будет выходить в город, но держитесь подальше от Двора, и вообще- воздержитесь от нанесения визитов любого рода, в дома придворных и места которые они посещают наиболее часто.
А еще — постарайтесь избегать разговоров о дуэли. Внимательно следите за своим языком, потому что вас будут пытаться поймать на слове, и выставить произошедшее в дурном свете. Если уж расспросы будут слишком назойливыми — Вы оба были пьяны, Гаант Крааст, оскорбил ваш полк, усомнившись в храбрости его солдат, и был недостаточно вежлив с вами! …В данной ситуации, чем глупее и нелепее будет причина дуэли, тем проще будет поверить в ее случайность.
Идите сударь, и постарайтесь быть благоразумным, хоть какое-то время!
Надо ли говорить, что в свой мооскаавкий дом, Ренки прибыл в весьма расстроенных чувствах. — Событие, которое он уже мысленно готов был записать очередным подвигом, возложив свиток на алтарь предков, оказалось…, не пойми чем.
Но ведь он был полностью прав! Он следовал Кодексу благородного человека, не оступившись от него ни на пол шага, ни на толщину волоса. Никто, в чьем сердце живут Честь и Доблесть, никогда не станет молча слушать хулу на своих друзей. В Кодексе об этом прямо говорится, и можно привести десятки, если не сотни подтверждений из баллад и исторических трудов.
…И тем не менее — получается, что сделав все правильно, он, оу Ренки Дарээка, всех подвел, "превратив плохое в худшее".
…Но как же тогда жить дальше? — Трусливо прятаться от жизни, опасаясь что очередной твой шаг, может стать ошибкой? — Кодекс прямо предостерегает от подобного.
"Если не знаешь что делать — делай шаг вперед", "Из двух путей — выбирай тот, что ведет к смерти"*… - Кодекс благородного человека, был напичкан подобными сентенциями, и Ренки всегда следовал этим поучениям. И вот — оказался в подобном положении, без вины виноватого. Но мог ли он поступить иначе?
(*Нагло сперто из кодекса "Бусидо").
Ренки попытался представить, как повел бы себя в подобной ситуации Готор. …И не смог. — Готор всегда умудрялся быть абсолютно непредсказуемым. То — щепетильнее жреца-отшельника, то абсолютно беспринципным, будто напрочь лишенным гордости и чувства справедливости.
При этом — Ренки понимал, что какая-то своя система моральных ценностей у него есть. И пусть, она иногда схожа с его собственными представлениями о Правильном — тем не менее, было бы большой ошибкой считать ее идентичной принятой в Тооредаане.
Однажды, еще на каторге, он попытался было разобраться во всем этом, но Готор понес такую околесицу насчет своей религии, что Ренки показалось, что он и сам в этом не очень хорошо разбирается. Даже путался в количестве собственных богов, то утверждая что их трое, то что один, а то вдруг приплетая еще множество непонятных сверхъестественных сущностей, которые, тем не менее, не были ни богами, ни демонами. А под конец — признался, что сам во все это не слишком верит, но тем не менее…
Позже, хорошенько подумав, Ренки, будучи скорее практиком, чем философом — не стал углубляться во все эти сложности, сделав для себя практический вывод, что раз даже Готор, попав в совершенно иной мир, пользуется своими представлениями о плохом и хорошем, то уж ему — оу Ренки Дарээка, тем более не следует отходить от своих принципов, находясь в собственном мире. И продолжал жить согласно Кодексу Благородного человека, религиозным правилам и обычаям своей страны.
И вот каков результат — его "правильного пути". — Одно расстройство и разачарование!
Кодекс, в таких случаях, говорил, что если ты сделал все, что от тебя требовалось — остается только принять, со спокойно душой, все последствия своих поступков, как бы тяжелы они не были. …Но в том-то и суть, что последствия падали не на его, а на головы его друзей. И что еще хуже — его действия навредили Вождю! И это уже было в высшей мере неправильно!
Три дня, Ренки провел в тяжких раздумьях. …Ну не все три дня — примерно полутора суток из них, были украдены одиночной пьянкой и тяжким похмельем. К мукам которого, добавилось еще и самобичевание за проявленную слабость. — Ведь он сейчас, можно сказать на войне, а значить должен быть собран, решителен, и готов к бою. А вместо этого — мучается от головной боли и жуткого поноса.
Самобичевание привело к раскаянию, а раскаяние — к желанию, если уж нельзя пытаться исправить создавшееся положение — просто сделать что-то полезное. Ибо деятельной натуре благородного оу Дарээка, была невыносима даже мысль, о сидении в четырех стенах своего дома, бестолково пялясь в окно, пьянствуя, или даже просто — читая романы…
…Не то чтобы он окончательно расстался со своим былым увлечением подобного рода литературой. Когда выпадал момент, он с удовольствием раскрывал томик новомодного автора, ничуть не смущаясь надуманностью сюжетов, или вопиющими ляпами в описании оружия, армейских, флотских, или придворных реалий.
Но все это, относилось к понятию "удовольствие", а Ренки сейчас требовалось скорее искупление.
…Что ж… Как-то раз, отправляя Ренки на учебу, Готор назвал это "полезным делом". И раз он, оу Ренки Дарээка, не может ничего сделать с окружающим миром дыбы сделать его лучше — он может сделать лучше себя.
Сначала оу Дарээка написал письма Одивии и Готору, в которых честно рассказал о своем поступке, и предупредил о возможных последствиях.
А потом, наспех собравшись — Ренки отправился в Университет.
