Тому давно хотелось посмотреть, что получается из схем, которые он рисовал теперь на ватмане, выполняя различные заказные проекты. Поэтому, когда он получил приглашение на встречу, то отправился по указанному адресу пешком. Впрочем, на повестку это письмо никак не походило, оно выглядело намного презентабельней — с адресом, написанным красивым почерком, в хорошем конверте с обратным штампом какого-то отделения администрации города, и с вежливо сформулированной просьбой явиться в заданное время. Прежде Том изрядно насторожился бы, но как-то незаметно прошли те времена, когда он настораживался из-за пустяков.

Улицу, где Извеков оказался, состоящую из стареньких особнячков, безжалостно раскурочили. По замыслу тут должен был возникнуть небольшой парк, а вокруг него — дома для тех, кто хотел жить с комфортом, с видом на реку и не в удручающей новостройке, от которых за километр несло долговременной строительной грязью, шумом и прочими неудобствами. Некоторые дома были рассчитаны на очень богатых людей. Собственно, Извеков даже не понимал, зачем нужен такой уровень энергопотребления, но его предупредили, что дома должны появиться, вот он и сделал.

Да, все это строилось по той схеме, которую придумал он и которую, кажется, утвердили. Что в ней оказалось такого уж толкового, что позволило переиначить чуть не всю планировку старых районов, Том не знал. Нет, на самом-то деле предложенные им схемы были логичнее, целенаправленнее, в них не было и следа той хаотичной застройки, которая возникла, когда город еще только пытался осваивать силовые кабельные проводки. И ведь было это всего-то лет сто назад или даже меньше… Да, определенно меньше, наверное, где-то в двадцатых-тридцатых годах прошлого века. А вот поди ж ты — и ста лет не прошло, как все приходилось менять.

Дома, которые тут строились, несмотря на уже почти зимний холод, выглядели какими-то ненастоящими — слишком много стекла и прозрачных крыш. Прямо не дома для людей, а парники какие-то. Впрочем, кто знает этих строителей, вдруг они уже освоили такие технологии пришельцев, что и за стеклом можно жить? Вот только диковинно как-то все выглядело.

Когда Извеков свернул в старый район, куда ему было нужно, он понял, что нет, не диковинно, а просто жалко было особнячки, которые теперь приходилось сносить. Старенькие, иногда не очень удобные для проживания, они принадлежали некогда купеческой знати — людям, жившим тут три-четыре поколения назад, а то и больше. К ним привыкал глаз, и когда эти особнячки исчезали, когда пропадали чугунные решетки и палисаднички с вековыми деревьями — становилось грустно.

В старом здании, куда Извеков пришел, не в меру услужливый гардеробщик попробовал было смахнуть щеткой с его пальто налипшие невесть как снежинки, и Том даже забеспокоился, нужно ли было давать ему на чай за такую услужливость?

В приемной он обнаружил секретаршу, чье лицо показалось смутно знакомым, но кто она такая, и где ее видел, Том вспомнить не сумел. Вот и расположился в креслице, гадая о том, долго ли придется просидеть. Но явился он вовремя, и ждать его не заставили.

В кабинете Том снова столкнулся с Зурабом, но отреагировал уже спокойнее, чем в прошлый раз, когда хотел, чтобы этот человек выдал ему какое-то разрешение…

Пожалуй, кабинет у Зураба теперь стал меньше. Зато в углу появился телевизор, и кресло под ним выглядело более дорогим — чуть ли не настоящая кожа. Стол был пошире, стулья красивые и крепкие — отличные стулья, почти креслица… Нет, не умел Том разбираться в признаках чиновничьей иерархии!

— Ты чего молчишь? — спросил Зураб.

Оказывается, пока Том осматривался, хозяин кабинета тоже рассматривал его.

— Пытаюсь вспомнить, бывал я тут когда-нибудь или нет.

— У меня не бывал. Я сюда переехал в конце осени, еще не обжился по-настояшему. — Зураб вздохнул и неожиданно закурил. А ведь прежде отдавал свои папиросы из армейского пайка Тому. — Я с тобой давно хочу поговорить. Хотя работы тут на меня навалили… Невпроворот.

— Чем-нибудь эпохальным занимаешься? — поинтересовался Том, как, бывало, спрашивали сотрудники у них в проектном институте. И, пожалуй, зря так-то небрежно спросил — Зураба это заметно покоробило.

— Нет, не эпохальным. Веду оценку эффективности кампании по сокращению потребления водки. И по поводу вреда от курения.

— Сам-то, я вижу, закурил.

— Пришлось. — Зураб затянулся, высосал чуть не треть сигареты сразу. Чтобы сбросить напряжение, которое определенно висело между ними, наклонился к селектору: — Галочка, принеси нам кофе, пожалуйста, и покрепче. — Поднял голову к Тому. — Тебе с лимоном? — Не дождался ответа. — Оба с лимоном.

«А ты здорово обкатался», — подумал Извеков. Бесшумная Галочка вошла очень скоренько — наверное, включила чайник, едва Том появился в приемной, — расставила чашки. Пришлось подниматься и подсаживаться к Зурабу ближе.

К тому же и Галочка почему-то Тома заинтересовала. Была она в длинном платье… И тут же в голову полезли неожиданные мысли. Извеков вспомнил, как недавно читал: женщины возраста примерно этой самой Галочки, находящиеся в состоянии процветания и защищенности, уверенности в завтрашнем дне, склонны юбки укорачивать, переходить на всякие миди и мини… А в ситуации неуверенности они делают эти самые юбки длинными и строгими. Очень странное наблюдение, но в чем-то оно могло оказаться верным. Женщины — тот еще народ, они на такие веши внимания затрачивают больше, чем нужно… А вот кофе у Зураба был отличный, даже лимона оказалось ровно столько, сколько нужно, чтобы проявить его вкус, но не перекислить.

— Зачем вызвал? — спросил Том. — Да еще так официозно.

— Ладно. — Кофе Зураб только помешивал, но пить, кажется, не собирался. — Перейдем к делу. — Помолчал. — Ты, Томаз, талантливый инженер. Некоторые твои проекты понравились наверху. — Он ткнул, совсем по-старорежимному, пальцем в потолок. — Это хорошо. Но одна-две удачные идеи — это еще не карьера. Тебе, пожалуй, будет нужен тот, кто станет продвигать твои идеи в кабинетах и на обсуждениях, понимаешь?

— Да. — Том вздохнул, даже кофе сразу потерял что-то в своем аромате. — Ты предлагаешь тандем: я — выдумываю, ты — толкаешь.

— Приятно, когда тебя понимают. — Зураб, кажется, впервые за весь разговор, улыбнулся.

«А он и улыбаться-то разучился. Видимо, карьера не задавалась. Или образования не хватило. Или где-то крепко прокололся… Впрочем, одно не исключает другого, — думал Том. — Потому-то и перевели на «идеологию», от которой ничего уже, кажется, не зависит и где даже не напортачишь по-серьезному…»

— Это несложно понять.

— Важно, чтобы ты понял с самого начала, — сказал Зураб со значением.

— Я же все равно буду что-то делать. — Том решил рискнуть. — Зачем мне какая-то дополнительная поддержка?

— Учти вот что: ты можешь теперь сделать что-то, что опять продвинет тебя вперед. Как вышло с этой… насосной станцией.

— С водозабором, а не с насосной станцией. Насосы — лишь часть тамошнего оборудования. — Том вздохнул. — К тому же я считал силовую часть, потребление электроэнергии и все такое… К насосам это не имело отношения. — Он помедлил и все-таки добавил: — Ты же на верфи работал, должен понимать различия.

— Я за тебя хлопотал. — Зураб, пробуя перебить Тома, даже головой тряхнул. — А ты думал — мы враги?

Напряжение в кабинете загустело, а Извекову оно было ни к чему. Поэтому он сказал с деланой беспечностью:

— Уж и не знаю, что думать.

— Я для того тебя и вызвал… попросил зайти, чтобы понять, что ты думаешь? Как настроен, как относишься к тому, что делают мекафы? Ты не стесняйся, рассказывай, что думаешь? — Зураб смотрел, как Том собирается с мыслями или с духом. — Мне по должности полагается знать, что думает народ. Так что в любом случае это будет полезно.

«Вот только, безопасно ли, — подумал Извеков, — для этого самого народа?» Но решил, что большого вреда не будет, если он что-нибудь расскажет, хотя бы и не до конца — все же не было у него привычки откровенничать в таких кабинетах.

— Учти, если ты к мекафам питаешь какие-нибудь вредные настроения, если не склонен работать на полную катушку, тогда и мое предложение, удачно названное тобой тандемом, отклоняется. Все равно ничего из этого не выйдет, проще забыть обо всем и не вспоминать.

— Понимаю, — согласился Том, — тогда так… Сомнения, конечно, есть. Слишком все быстро произошло и как-то легко. Нет, не легко, а гораздо противнее, чем если бы было с кровью и настоящим сопротивлением.

— У них технологическое преимущество, — пожал плечами Зураб, снова закурил и подвинул пачку вперед. Том взял сигарету и тут же почему-то вспомнил, как курил «беломорканалины» на ветру, с автоматом в другой руке… Кажется, это и решило дело.

— Отношение к мекафам, конечно, не простое. Есть за что их уважать и даже поблагодарить… Например, накормили голодных. Хотя еще неизвестно, что здесь правда, а что — обработка общественного мнения. — При этих его словах Зураб опустил голову, спрятав глаза. — Еще они перестраивают технику. Тоже очень хорошо, даже замечательно. Отменили старую экономику, вводят новую схему расчетов, потому что прежняя была архаичной и несправедливой… Согласен и с этим. Глупостей, которые навалили на нас в этом правители за последние двадцать лет, многовато для одной страны и одного поколения.

«А ты разговорился, — мелькнуло в голове, — пожалуй, следует тормозить. Не то боком выйдет тебе вся эта откровенность».

— И новое управление, я имею в виду социальные и административные сферы, тоже выглядят неплохо. Правда, я не все здесь понимаю, могу ошибаться, но кажется, мы уже не работаем только на власть предержащих и их холуев. А это заслуживает признательности… Хотя и среди нынешних управленцев немало прежних лиц, но больше все-таки новых…

— Но? — перебил Зураб. — Ты так все сформулировал, что должно быть «но».

— Это тоже есть. Судя по передачам, богатеньких меньше не стало. Пожалуй, их стало даже больше, чем в прежние годы. Я имею в виду незаслуженно богатеньких, не заработавших своего благополучия. А это обидно, как ни крути.

— Та-ак, — протянул Зураб. — Я думал, ты законченный технократ, а ты… Пожалуй, в мою епархию заходишь, в социальное, так сказать, устройство общества. — Он кивнул на бумаги, лежащие перед ним на столе. — Не думал, не гадал… Слишком широко смотришь, Томаз.

— Просто выражаю свои сомнения. И одно из них вот какое: очень уж ловко эти захватчики спелись с богатеями, не отменили их, наоборот — поддержали.

— А зачем же их отменять? — наигранно удивился Зураб. — Они тоже свое дело делают. Богатство — это такая штука, которая просто так с неба не падает. Если кто-то богат, значит, он полезен обществу настолько, что сумел на этом создать капитал.

— У нас в России богатство — не продукт полезности, увы, а проявление способности урвать кус пожирнее. Ты же не хуже меня знаешь, как назначали на «миллионерские» должности… Только неубедительно назначали, произвольно. И глупо — лишь для того, чтобы замаскировать свои наворованные по случаю миллионы.

— Та-ак, — снова протянул Зураб. — Ладно, что просил, на то и напоролся. — Он поднялся, кофе его остыл совершенно. — Буду думать, стоит ли нам… тандем строить. — Он прищурился сквозь сигаретный дым. — В чем-то ситуация повторяется: я тебе предлагаю дело, а ты… опять дурью маешься и считаешь себя правым!

— Люди вообще не очень-то склонны меняться, — сказал Том, чтобы как-то побыстрее выйти из этого разговора. «Зря я так, — подумалось, — как бы Зураб теперь не подставил».

Когда Извеков уже выходил из здания, так и не сунув гардеробщику никаких чаевых, он все еще вспоминал, что и как было произнесено там, в кабинете Зураба. Это тоже было важно — «как» произнесено. И получалось, что в этом и была главная опасность. А если не опасность, то уж несомненно — неприятность. Они были слишком разные, и именно из интонаций разговора это следовало с доказательностью математической теоремы.

А потом, шагая на работу, Том вдруг стал думать по-другому. Вот они строят свою космическую станцию, а ведь проговорились в какой-то из телепередач по одному из учебных каналов, что им необходима эта станция именно такой — мощной, крепкой и энергоемкой, чтобы отразить любое вмешательство в дела людей. Вернее, в те проекты, которые они, мекафы, осуществляют вместе с людьми. Но если они готовятся отражать чье-то вмешательство, значит, с кем-то воюют? Значит, не все так просто? И есть другие варианты развития, чем построение нового общества тут, на Земле, в исполнении мекафов?..

Да, именно так! Слишком много непонятного, слишком туманны и цели и желания самих мекафов. И их объяснения не проясняют ситуацию, общее положение, в котором оказались и люди, и они, захватчики, а лишь маскируют ее, замыливают… Но тогда спрашивается — зачем? И ответа на этот вроде бы простой вопрос пока нет как нет. Версия едва ли не чистой благотворительности, которую пытаются впарить типы вроде Зураба, не выдерживает самой поверхностной критики.

Вот только в одном Зураб прав: об этом всем следует подумать. Не так, как прежде — от случая к случаю, бессистемно, а толково, трезво и, может быть, даже пристрастно. «Об этом нужно думать, — решил Том. — Хотя бы для того, чтобы больше не попадать неподготовленным в подобные ситуации, из которой только что вышел…» Да и вышел ли? Может, самое скверное для него только начинается?