— Ну и что теперь? — спросил Млокен-Стив, оглядывая приятелей. Энтони сидел на краю кровати и тихонько перебирал струны банджо, а Берс, как обычно, вывел на экран портативного многофункционального компа какие-то таблицы и невозмутимо их изучал. Подобный комп стоил целое состояние, но после той встречи на Стенвере с букмекером они могли позволить себе достаточно многое. Млокен-Стив вздохнул. Настроение было и хорошим, и не очень. С одной стороны, хотелось домой. Они все уже успели сильно соскучиться по Земле.

А с другой… Стоит признаться, что, несмотря на все проблемы, им удалось и здесь неплохо устроиться. Внутри, за забором, они стали чем-то вроде талисмана школы, а снаружи их защищала форма. Каким бы ты ни был ксенофобом, стоит трижды подумать, прежде чем катить бочку на императорский флот. Так что перспектива немедленного возвращения на Землю вызывала странные чувства, тем более что за прошедшие два года они успели достаточно проникнуться той атмосферой ожидания выпуска и получения диплома, которая существует в каждом учебном заведении, но особо чувствуется именно там, где студенты именуются курсантами и носят погоны. Однако главное, из-за чего они прибыли в империю, было сделано. В этой комнате сейчас сидели не просто трое курсантов четвертого курса, на левом плече которых уже красовались нашивки гардемаринов, а трое систем-навигаторов, способных проложить маршрут любого корабля — от каботажной баржи до линейного разрушителя в любую точку Вселенной.

Ровно месяц назад они прибыли обратно на Танаку. Весь прошедший год «пустотный» курс утюжил пространство вокруг базы в радиусе почти двенадцати световых лет. По сравнению с представителями других учебных заведений танакийцы, к удивлению многих на базе, отделались достаточно малым числом происшествий. Серьезных было всего три. Один из курсантов во время группового сброса не удержался на глиссаде и врезался в шип-матку, другой вывел многострадальную матку слишком близко от кометного роя одной из реперных систем, а третий при отработке внутриатмосферного пилотажа умудрился задеть склон горы. Однако, благодаря тому, что все учебные корабли были оборудованы усиленными многоступенчатыми гравикомпенсаторами, обошлось без жертв и особых травм. Так что среди семнадцати тел, которые в соответствии с традициями флота после торжественной похоронной церемонии были отправлены из главного шлюза базы в последний путь к центральной звезде, не было ни одного танакийца. Более того, ни один из них не был отчислен. Для того чтобы получить полный допуск общего навигатора, необходимо было научиться доставлять корабль в зону диаметром приблизительно четыре световых часа, расположенную на расстоянии от пяти до десяти световых часов от центральной звезды системы-цели. Допуск систем-навигатора уже требовал умения выйти в назначенную зону, расположенную над плоскостью эклиптики системы-цели и ограниченную радиусом в сорок световых минут, а те искусники, кто мог вывести указанный корабль в точку, ограниченную всего одной-двумя световыми секундами, причем вернуть его в обычное пространство по заданному вектору и с заданной скоростью, с законной гордостью носили на левом рукаве шеврон шип-контролера. Так вот среди курсантов третьего курса Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов зачеты по межзвездной навигации сдали все, сорок процентов курса получили допуски системных навигаторов, а результаты тестовых прыжков Берса позволяли ему претендовать на шеврон шип-контролера. Это произвело среди инструкторов базы некоторую панику. Шип-контролеров во всем флоте насчитывалось всего несколько сотен, причем все они получили это звание после нескольких десятков лет пилотирования, а тут никому не известный курсант, да еще варвар, выдает подобный результат! Это ли не повод для шока! Хотя и не для всех. Танакийцы уже успели привыкнуть к тому, что этот странный, нескладный варвар регулярно производит сенсации, но на базе это было в диковинку. В общем, Берс получил допуск только систем-навигатора. Но он и не думал претендовать на большее. Вообще-то еще за два месяца до зачетных полетов он поразмыслил над тем, чтобы специально запороть пару-тройку полетов, дабы не привлекать лишнего внимания, но потом пришел к выводу, что этого делать не стоит. На этот раз шум был как раз к месту, поскольку, по его расчетам, на этом фоне должен был не просто затеряться, а быть тщательно укрыт факт того, что остальные двое землян также вошли в лучшую десятку пилотов-навигаторов базы. По-видимому, так и произошло. Во всяком случае, когда подошел день объявления рейтингов, командование базы было озабочено больше не анализом состава лучших выпускников, а тем, чтобы танакийцы не подняли бучу. Поскольку по формальным признакам и статусу звание шип-контролера не было обставлено никакими дополнительными требованиями типа минимального стажа и налета (никому и в голову не могло прийти, что подобный результат может выдать малоопытный навигатор и уж тем более курсант), для его получения требовалось иметь только три зафиксированных результата зачетных полетов, совершенных подряд, и Берс имел законное право претендовать на это звание.

Больше всего возмущался старина Сампей. Он совсем было вознамерился ринуться восстанавливать справедливость, но Берс достаточно быстро убедил его этого не делать.

После прибытия на Танаку курс был распущен на каникулы. Трое друзей неделю проторчали на планете, по очереди навестив приятелей там, где жили Млокен-Стив и Энтони с Берсом, а потом купили билеты на пассажирский корабль, идущий на Таварр. Именно там располагалось единственное в пределах империи представительство Земли. Правда, неофициальное. Таварр был еще молодой колонией и имел много свободной территории, а также расчетливо слабую службу натурализации, позволявшую приезжим на Таварр достаточно свободно приобретать собственность и вкладывать деньги, чем и воспользовались земляне. К тому же губернатор Таварра оказался страстным охотником, но единственный вид охоты, который был ему доступен до появления землян на планете, — это охота с глидеров на антилоп. Купив для начала два десятка акров пустоши и осмотревшись пару месяцев, представитель землян Алукен-Соломон Кан тут же уловил, на чем можно поиметь бескрайнюю благодарность губернатора, и предложил ему нечто невиданное. Правда, для этого ему пришлось купить несколько тысяч акров земли в предгорьях и организовать на этих пустошах целый комплекс, напоминающий знаменитые охотничьи выездки русских царей. Русские псовые борзые, охотничьи гепарды, соколы были привезены с Земли и выдрессированы под руководством опытных биокорректоров. После первой же охоты губернатор выпал в осадок и буквально сел на иглу, демонстрируя все признаки наркотической зависимости.

Результатом этого стало то, что Алукен-Соломон Кан тут же превратился в ближайшего друга губернатора, пользующегося его полным доверием. Остальное было делом техники. А когда личный счет губернатора пополнился изрядным весом редких металлов в обмен на абсолютно, с его точки зрения, пустяковые бумаги, дружеские чувства губернатора к новому приятелю обрели прочность гранита. Тем более что в конечном итоге испрошенный новым другом губернатора запрос на дополнительные вакансии пошел губернатору только на пользу. Департамент колонизации от имени императора выразил высочайшую благосклонность рвению губернатора, с которым тот приобщает к образованию и культуре население пограничных колоний империи.

В порту Таварра троих курсантов встретил сам Алукен-Соломон Кан. Они сообщили ему о прибытии еще с орбиты, так что когда все трое, практически молниеносно закончив с формальностями, покинули простое, бревенчатое здание порта, сохранившееся со времен первых поселенцев, то, выйдя на широкую лужайку перед входом, обнаружили там вместительный боллерт-скотовоз, похожий на грубо обтесанный чурбак. Левый нижний капот его был открыт, и из-под него торчала крепкая задница полномочного представителя Земли, обтянутая грубой материей стандартного рабочего комбинезона. Когда они подошли поближе, Энтони усмехнулся и ехидно произнес:

— Что ж, приятно, когда старые друзья встречают тебя столь добродушным выражением лица.

Задница на мгновение замерла, потом Алукен-Соломон Кан с хрустом разогнул позвоночник и повернул к Энтони свое потное лицо:

— Фу-ты, черт, я думал, что вы появитесь не раньше чем через полчаса.

Забыл, что вы у нас теперь крутые флотские парни и вам по фигу всякие колониальные таможни. — Он покачал головой, растянул губы в ироничной усмешке и, утерев руки грязноватой тряпкой, протянул мощную длань Энтони:

— Приветствую высоких гостей.

Трое друзей с улыбкой переглянулись. Представитель Земли основательно пожал протянутые руки и кивнул в сторону боллерта:

— Загружайтесь. Это, конечно, не тот шик, к которому вы привыкли в метрополии, но… Чем богаты.

— Шик… Видел бы он десантный бот, — добродушно пробормотал Млокен-Стив.

До поместья, которое, собственно, и являлось резиденцией представительства Земли, было около двадцати минут лету. Этот участок Алукен-Соломон Кан купил через подставных лиц около года назад. Он располагался в уютной долине меж двух горных отрогов, и один из склонов горы, укрытый густым реликтовым лесом, был источен пещерами. Представителю Земли оставалось оборудовать пещеры и устроить в гуще леса несколько бревенчатых хижин, и поместье превратилось в уголок Земли, в котором земляне, выросшие в столь похожих на эти пещеры куклосах или в лесной глухомани, очень напоминающей этот лес, чувствовали себя как дома.

В поместье оказалось неожиданно много народу. Здесь околачивался практически весь первый пул посланцев Земли, к которому принадлежали и трое гардемаринов, а также солидная часть второго и третьего. Когда ребята выбрались из сильно «ароматизированных» внутренностей боллерта, их невольно оглушил многоголосый гул множества людей, собравшихся встретить их.

Млокен-Стив присвистнул и повернулся к Алукену:

— Может, я чего не знаю? Мы что, собираемся оккупировать Таварр?

Представитель Земли хохотнул:

— Вот что значит военный. Тасмелон-Авраам Линкольн, увидя такое столпотворение, предположил, что мы собрались строить тоннель через гору. — Он кивнул. — Ладно, слуг здесь нет, вы где хотите расположиться — в лесу или?.. — он кивнул в сторону горного склона, опоясанного вереницей террас, связанных между собой узкими крутыми лесенками либо просто тропинками. Как и любой выходец из куклосов, он на людях избегал называть вслух место своего обитания.

Энтони понимающе усмехнулся и, окинув взглядом Берса и Стива, ответил за всех:

— Да где устроишь.

— Ну тогда вон высокую террасу на краю второго яруса видите? Вот туда и идите.

Обед и остаток дня прошли шумно. Несмотря на то что большинство обитателей поместья за прошедший месяц успело немного привыкнуть к регулярному появлению новых лиц, никто не хотел упускать момента пообщаться в столь большой компании земляков.

Вечером Энтони вышел на дальнюю террасу. Багровый Энторан — солнце Таварра, готовясь на ночь укрыться за горизонтом, величественно умащивал свой зад в громады иссиня-черных облаков, клубящихся над дальними отрогами гор, и от этого вида веяло чем-то древним, первобытным и прекрасным, и очень напоминало Землю. Энтони привалился к косяку и замер. Пару минут он наслаждался видом в полной тишине, но потом из темного угла послышался негромкий насмешливый голос:

— Любуешься?

Энтони обернулся. В углу у самых перил приткнулось плетеное кресло, над спинкой которого поблескивала бритая голова представителя Земли. Энтони подошел поближе, ногой придвинул стоящую рядом скамейку и сел. Некоторое время они молчали, потом Энтони негромко спросил:

— То, что здесь так много народу, означает то, что я думаю?

Алукен-Соломон Кан пожал плечами:

— Приказа об эвакуации не было.

— Тогда почему?

Представитель Земли хмыкнул:

— Так… За последний год вокруг наших ребят отирается слишком много разного народу. Да и в канцелярии губернатора побывало несколько мелких чиновников из столицы, немного отличавшихся от тех, к которым здесь привыкли. Например, выправкой и отсутствием брюха.

Энтони кивнул:

— Я гляжу — у тебя разведка поставлена что надо.

Представитель Земли вздохнул и махнул лопатообразной ладонью:

— Да где там! Несмотря на то, чем набита моя голова, я по-прежнему всего лишь старый траппер из лесного куклоса на северо-востоке того, что снова стало называться Канадой. И единственное, что я действительно хорошо умею делать, — это добывать оленину. А все остальное я делаю в пределах моих сил и разумения. Так что… — и он развел руками.

Они снова помолчали. Потом Алукен-Соломон Кан негромко произнес:

— Завтра установлю связь с Землей. Надо доложить о том, что вы прибыли, и заодно попрошу разрешения на эвакуацию.

— Но ведь пока не все собрались?

Представитель Земли философски покачал головой:

— Даже если завтра я получу приказ, то, пока Бродяга до нас доберется, большая часть оставшихся успеет прибыть, а если нет… — И он снова развел руками, потом замолчал на пару минут, вздохнул и тихо добавил: — Чует мое сердце — еще год-другой, и здесь такое начнется… Незачем нам в это влезать, у нас и своих хлопот полон рот.

Энтони кивнул, и они снова замолчали. Когда Энтони уже поднялся, чтобы идти назад, Алукен повернул голову в его сторону:

— Своим пока ничего не говори, старина. Мало ли?

Энтони усмехнулся:

— Не буду, хотя это и бесполезно. Одному глубоко по фигу, а второй и так знает.

Представитель Земли растянул губы в улыбке:

— Ах да, я и забыл, на что он способен. — Он помолчал. — А как молодой?

Энтони добродушно кивнул:

— Ничего, тянется, правда, я никак не могу понять, как можно было до сих пор ни о чем не догадаться.

Алукен пожал плечами:

— Ну, в куклосах всех берсерков кличут Берсами, да и посуди сам, что общего может иметь сосед по комнате, в свою очередь драющий полы грязной тряпкой, с… — и он сделал выразительный жест руками. Они понимающе переглянулись, потом Алукен продолжил:

— Да и вообще странные вы все-таки, «дикие». На первый взгляд вроде ничего, а копнешь, так только святых поминай. Каждый со своим вывертом. Где уж тут вас понять.

Они проторчали на Таварре почти две недели. Приказ об эвакуации так и не пришел. Когда Алукен-Соломон Кан привез их в порт, то, улучив момент, он отвел в сторону Энтони и, пожевав губами, заговорил:

— Ты там это, все-таки будь наготове. Уж не знаю, что там и как, — он мотнул головой вверх в небо, — но я думаю, адмирал Навуходоносор заберет нас очень скоро. Он всегда прислушивался к тому, что я говорю. Так что… — Он оборвал себя и вздохнул: — Если бы не ваши погоны, я бы вас не отпустил. А так… Не хватало еще, чтобы на Таварр прибыл военный коронер с приказом о вашем аресте за дезертирство.

До Танаки добрались без приключений. Один раз какой-то подвыпивший тип начал в баре слишком громко разглагольствовать по поводу того, что разные варвары чувствуют себя в империи слишком вольготно, даже умудряются пролезть в имперский флот, а их надо гнать поганой метлой. Энтони принял это на свой счет, поскольку Млокен-Стив и Берс почти ничем не отличались от обычных простолюдинов, а его всегда выдавала черная кожа, и успокоил того типа одновременным хлопком ладонями по ушам. Так что путешествие назад была даже несколько скучноватым.

Когда они прибыли в школу, Энтони в первый же вечер сбегал на коммерческий узел связи и связался с Таварром. Когда Алукен-Соломон Кан появился на экране, то тут же начал с места в карьер:

— Я уж прикидывал, как до вас добраться. Приказ пришел.

Энтони понимающе кивнул:

— Эвакуация?

— Ну да. Правда, начинать велено с последнего пула. Ну да с ними мы быстро управимся. А по поводу вас пока туман. Какой-то умник из Совета Защиты посчитал, что стоит рискнуть и дать вам возможность получить дипломы. Мол, потом, когда установим с империей официальные отношения, это окупится. Но по мне, так пусть эта империя живет сама по себе, а мы сами по себе. Так что будьте готовы.

Вечером Энтони объявил о новостях. Берс, как и ожидалось, воспринял сообщение спокойно, но Млокен-Стив неожиданно приуныл. Некоторое время он сумрачно сидел на кровати, молча глядя в окно, а потом начал всех доставать.

— Ну так как? — снова спросил Млокен-Стив. — Пора собираться?

Берс оторвал глаза от экрана компа и поднял взгляд на Стива:

— Остынь.

Энтони взял резкий аккорд и, усмехнувшись, отложил банджо.

— Ты уже достал. Ну что ты мучаешься? Кто его знает, как оно в конце концов повернется? Недаром эвакуацию начали с последнего пула. Уж если считают, что нам необходимо получить дипломы, вполне вероятно, что мы их получим. А значит, впереди еще год, и ты успеешь еще не раз покрыть всех своих курочек, а нет… — Энтони пожал плечами.

Млокен-Стив вздохнул, а потом обиженно произнес:

— Да плевать мне на все. Я просто хочу напоследок надрать задницу академии. Недаром ребята все то время, пока мы болтались в пустоте, зубами держались в чемпионате. Теперь у нас есть все шансы утереть нос всей империи, вместе взятой.

Энтони только успел открыть рот, как его прервал спокойный голос Берса:

— Успокойся, у тебя будет возможность реализовать этот шанс.

Энтони и Млокен-Стив удивленно уставились на него, но Берс в своей обычной манере уже уткнулся обратно в экран. Энтони и Млокен-Стив переглянулись. По всему выходило, что, несмотря на то что было известно о берсерках до сих пор, Берс научился предчувствовать что-то такое, что не было связано со схваткой, но, поскольку требовать объяснений, как обычно, было абсолютно бесполезно, оба просто приняли его слова как факт и успокоились.

На следующий день после обеда их забрал старина Сампей. В игровом зале была собрана вся команда. Коммандер-капитан построил их в одну шеренгу, прошелся вдоль строя, свирепо тараща глаза, но курсанты в ответ смотрели весело. Старина Сампей дошел до конца шеренги, резко развернулся и, не выдержав, усмехнулся:

— Ну что, дерьмо, надерем задницу академии?

— Лэр, да, лэр, — рявкнул строй.

Так для Млокен-Стива, Энтони и Берса начался их последний курс.