— Что-то случилось на Присте? — Быстров насторожился.

— Императрица Фаолора погибла — несчастный случай во время ритуальной охоты. По крайней мере, так утверждается официально. И я думаю, долгий пристианский мир может обернуться не менее долгой войной. Есть слухи, что даже безучастный Союз Кайя привел в готовность пограничную эскадру. Но я много не знаю, не представляю, что твориться сейчас в Империи и колониях.

Остановившись рядом с Ивалой, Глеб откинул занавес и попытался осмыслить сказанное. Взгляд его несколько минут блуждал над небоскребами среди окрашенных пурпуром облаков и будто видел за ними винного цвета море, желто-коричневый берег и дворец с башнями, уходящими в немыслимую высь. Дворец, находившийся на другой планете за сотни световых лет от Земли.

— Что именно сказала графиня? — спросил Быстров.

— Сказала, что ты ей чрезвычайно нужен ей, и всей Пристианской Империи. Остальное она нашепчет тебе лично при встрече. Смею предположить, нам нужно отправиться в дорогу поскорее.

— И почему она послала тебя? Проще было использовать имперского курьера или офицеров патрульной службы.

— Эй, Глебушка, у тебя что, приступ недоверия? — Ивала повернулась и положила ладонь на его грудь.

— Не к тебе, — он поймал ее запястье и несильно сжал его, глядя в ее лучистые, подобные черным звездам зрачки, каких не могло быть у земных женщин. — Я всего лишь пытаюсь понять, что происходит на Присте, и почему графиня поступила так.

— Не знаю, что там происходит. И толком об этом не знает никто, включая саму Олибрию. Думаю, меня она послала потому, что я — независима от их глупых интриг и запутанной политики Империи. Мне наплевать на события вокруг пристианского трона. Не забывай, я — галиянка. И еще потому… — Ваала наклонилась чуть вперед, — потому, что Олибрия очень биться, что ты не прилетишь, и я одна могу уговорить тебя отправиться на Присту.

— Это точно, — Глеб кивнул и едва не рассмеялся. — У тебя удивительные способности уговаривать. Делать кого-то счастливым, кого-то до конца жизни несчастным, а некоторых в одно мгновенье мертвым. Как ты сюда добралась?

— Курьером до боруанской базы, оттуда на их торговом судне. Олибрия выделила достаточно средств, чтобы убедить капитана, сделать небольшой крюк до вашей дрянной планеты. Садиться здесь боруанцы отказались, и мне пришлось купить у них планетарный катер за треть суммы, выданной госпожой Олибрией. Старый катер с неисправным навигатором, гнилой проводкой и ужасным запахом в салоне. Такая вонь, будто эти дикари на нем дерьмо возили со своих колоний.

— Ивала Ваала, я видел твой катер. В программе новостей, — на лице Быстрова обозначилась глубокая морщина. — Знаешь, что ты снесла пол орбитальной станции, которую земляне строили больше десяти лет?

— Я только хотела подлететь ближе и посмотреть, что за ерунда такая на низкой орбите, а навигатор выдал ошибочные координаты. Говорю же: он не исправен. И управление у боруанцев очень неудобное — я едва успела изменить курс.

Быстров молчал, прислонившись лбом к стеклу и глядя, как на город опускаются сумерки, и зажигаются на улицах фонари и разноцветные рекламы.

— Глеб, клянусь, я не хотела разрушать вашу проклятую станцию! — тихо произнесла галиянка.

— Понимаешь, девочка… это моя планета. Мой мир, в котором я вырос. Его радости и беды в моей крови навсегда. Хотя я редко бываю здесь, я очень люблю его и желаю ему только добра.

— Понимаю, — неуверенно отозвалась Ваала. — Прости, я постараюсь быть аккуратнее. У меня есть местные деньги. Полтора миллиона единиц. Скажи, кому их отдать, чтобы возместить убытки?

— Ничего ты не понимаешь, — Быстров качнул головой и полез в карман за сигаретами. — Где твой неисправный катер?

— На крыше, — Ивала подняла палец вверх.

— Ты точно свихнулась! Сажать катер днем в центре Нью-Йорка на крышу!

— Что здесь такого? — Ваала дернула плечами. — Я включила статическую защиту — никто не проникнет в корабль. А если кто-то проберется, то пусть попробует справиться с ненормальным боруанским управлением. Там все сделано под их кривые лапы и вывихнутые мозги.

— Тогда успокоила, — Быстров невесело усмехнулся и, бросив неприкуренную сигарету в пепельницу, поторопил галиянку. — Собирай свои вещи, и улетаем отсюда!

Пока она укладывала в серебристую сумку платье и керамические безделушки, купленные в бутике возле отеля, Глеб вырвал листок из блокнота и написал: «Несчастный случай. Горько сожалеем и просим передать деньги семье покойного». Записку он положил на грудь уборщика, прикрывая страшное отверстие от выстрела Дроб-Ээйн-77. Рядом бросил все деньги из своего бумажника: набралось около двадцати тысяч долларов.

— Здесь принято так? — спросила Ивала, глядя на кучку зеленоватых купюр.

— Эти деньги мне уже не к чему, пусть они хоть как-то помогут его детям и жене, — Быстров выпрямился и вытер руки платком.

— Подожди минутку, — Ваала нажала сенсор под ручкой сумки, и правое отделение с шипением раскрылось.

Глеб увидел, что оно доверху набито крупными банкнотами: долларами, фунтами, рублями и евро.

— Все законно: я обменяла их на сто тысяч экономединиц на базе, — пояснила галиянка и, перевернув сумку, направила денежный дождь на покойника.

— Идем скорее, — поторопил Быстров.

Они вышли из апартаментов и поднялись на лифте на верхний этаж.

Остановившись в коридоре, Глеб огляделся, прислушался к звукам за соседней дверью. Из-за нее доносились голоса и бойкая музыка.

— Нам туда, — Ваала кивнула в конец коридора с двумя стрелками-указателями эвакуационного выхода.

— Знаю, товарищ Ивала, но здесь не лишнее быть осторожнее, — он подумал, что посадку катера скорее всего кто-нибудь видел, а значит на крыше и подступах к ней вполне могли дежурить полицейские, сотрудники ФБР или нежелательные свидетели, с которыми не хотелось объясняться.

Тихим шагом по ковру Быстров направился к лестнице. Галиянка следовала за ним, держа ладонь на шершавой рукояти пистолета. Когда они достигли средины коридора, дверь справа распахнулась, и на пороге появилось двое мужчин: молодой с косичкой, франтовато заведенной за ухо, и господин постарше с красным, явно не трезвым лицом. Глеба они будто не заметили, а Ваала в соблазнительно облегающем платье сразу привлекла их внимание.

— О, мой бог! — пожирая взглядом галиянку, прошлепал губами человек с красным лицом.

— Какая красотка, Терри! — парень с косичкой двинулся вперед, отсекая Ивалу от Быстрова.

Ваала остановилась и, мило улыбнувшись незнакомцам, обратилась к Глебу:

— Я зайду к ним на пять минут?

— Нет времени, — отвергнул Быстров. — И вряд ли такое поганое общество будет приятным.

— Жаль, — фыркнула галиянка, ее правая рука вскинула оружие. — С дороги! — бросила она на ломаном английском, человеку, преграждавшему путь.

Увидев перед носом штуку похожую на пистолет с очень толстым стволом, тот на мгновенье замер. А когда его глаза разглядели зрачки инопланетянки, стрельнувшие в черной глубине рубиновыми искрами, американец побледнел и распластался по стене. Его друг издал свистящий звук и попятился к раскрытой двери. Не задерживаясь возле напуганных насмерть мужчин, Ивала Ваала прошествовала за Быстровым.

Медленно, останавливаясь и прислушиваясь, они начали подниматься по лестнице. Прошли технический этаж и приоткрыли железную створку, выводившую на крышу. Вопреки опасениям Глеба, на верхней площадке не было никого: каким-то чудом боруанский катер сел незамеченным в центре земного мегаполиса. Гладкое тело, похожее на серебристую восьмиметровую мидию, поблескивало в лунном свете недалеко от края крыши. Бледно-синим туманцем вокруг него светилось поле статической защиты, по его периметру на бетоне лежало несколько пушистых комочков — птиц, случайно оказавшихся в зоне поражения.

— Эх, не добрая ты, товарищ Ваала, — проговорил Быстров, шевельнув ногой мертвого голубя. — Без бога в душе.

— Ну, прости, — галиянка подошла к нему сзади и оплела его шею мягкими и сильными руками. — Прости, а то я тебя задушу.

— Хорошо, хоть погибли птицы, а не кто-нибудь из моих любопытных сородичей, — обогнув мачту телевизионной антенны, он дошел до конца крыши и, глядя на ночной город, шумно вдохнул пахнущий океаном воздух.

— А представляешь, если бы кто-нибудь угнал мой корабль? — Ивала остановилась радом с ним. — Знаешь, сколько я за него отвалила денег?

— Не знаю, и знать не хочу. Снимай защиту, — сухо произнес Глеб.

Она приподняла рукав и, поводив пальцем над черным диском, дотронулась до браслета. Тут же синяя дымка опала, корпус катера вздрогнул, и на бетон плавно опустилась крышка люка. Оглянувшись то ли на мертвых птиц, то ли на рекламный щит «Американ Эирлайн», Глеб ступил на пористый пластик и вошел в катер. Сделав несколько шагов по узкому проходу, он добрался до рубки и плюхнулся в пилотское кресло, не слишком удобное для человеческой фигуры. Здесь действительно неприятно пахло: трудно угадать, какую дрянь возили на нем прежние владельцы, но дух стоял такой, словно Глеб находился не в салоне планетарного корабля, а в телеге с навозом.

Несколько минут Быстров изучал панель управления, мерцающие в полутьме экраны с надписями на боруанском и всеобщем языках. Потом его пальцы прошлись по шероховатым пластинам, ударили несколько раз в металлический диск с выемками — рубка осветилась тускло-желтым, ожили широкие экраны обзора.

— Навигатор не работает. Возможны сбои в управлении тягой, — предупредила Ваала, расположившись в кресле справа.

— Ничего, прорвемся, — Глеб тронул черный рычажок, выступавший из консоли словно коготь хищного зверя.

Послышался шум энергоконтура, катер поднялся и завис над крышей отеля метрах в пяти.

— Давно не летал на этой штуке, — глянув на Ивалу, Быстров положил ладонь на пульсирующий красным шарик и несильно сжал его.

Двигатели властно толкнули машину вперед. Внизу поплыли сверкающие ночным освещением дома. Чтобы скорее прочувствовать управление Глеб заложил несколько крутых виражей, набрал скорость и бросил катер вниз, к широкой линии Первой авеню. Фонари, огни машин, рекламы потекли под днищем космолета разноцветной рекой.

Ваалу вжало в кресло. От нарастающей скорости, безумного мелькания черных силуэтов и огней у галиянки захватило дух.

— За Родину! За гада Сталина! — радостно вскрикнула она.

— И за советский народ! — Быстров рванул красный шарик на себя — катер ушел свечой в небо, опрокинулся и спикировал к сверкающей ленте пятьдесят третьей улицы.

На миг Глеб вспомнил дымное небо над Варшавой в тысячу девятьсот сорок пятом. Представил себя молодым капитаном истребительного полка, идущем на перехват звена Люфтваффе в ревущем от злости «Яке». Свободная рука сжала пустоту, будто тугую гашетку пулемета.

— Люблю я летать с тобой, товарищ Быстров! — с восторгом выдохнула Ивала. — Клянусь огненной Алоной, во всей вселенной нет пилота лучше тебя!

— Не льсти мне, девочка. Вселенная огромна, и в каждом ее уголке найдутся более умелые руки и отчаянные головы, — Глеб развернул машину, направил ее к побережью.

Небоскребы Манхеттена отплыли назад, справа мелькнула Штаб-квартира ООН, освещенная голубыми лучами прожекторов. Внизу серебристой рябью блеснула вода Гудзона. Отключив сбоивший навигатор, Быстров нажал две кнопки на скошенной панели, и двигатели засвистели на высоких тонах. Через минуту катер летел над Атлантикой.